Ирена Р. Сытник
Алмостский Меч
Глава 3
Очнулась Лоис в мрачной квадратной комнате. Свет в неё проникал через крошечное окошко высоко под потолком, сложенные из грубых каменных блоков стены покрывали пыль и паутина. Комната была пустой, не считая грубой деревянной лавки, покрытой пыльными бараньими шкурами, служившими девушке кроватью; и такого же табурета рядом, на котором стояли глиняные кувшин, кружка и тарель с чем-то непонятным, напоминающим кем-то съеденную и выплюнутую пищу. Грудь стягивала тугая повязка. Её раздели и укрыли тёплым шерстяным одеялом. Лоис попыталась подняться, и, не смотря на жгучую боль, пронзившую бок, и слабость, охватившую тело, села на лавке. И тут обнаружила, что ноги скованы кандалами.
Лоис потянулась к кувшину и сделала несколько жадных глотков прямо из узкого горлышка. В кувшине вместо воды оказался кисло-сладкий фруктовый напиток с тонким неизвестным ароматом. Утолив жажду, бессильно откинулась на подушку. В боку пульсировала жгучая боль, телом пробегал озноб, голова кружилась и болела, особенно затылок. Лоис попыталась расслабиться и уснуть, и несколько раз впадала в тяжёлую дремоту.
Время тянулось медленно или это только казалось. В комнате стояла могильная тишина, извне не проникало ни звука. Лоис не знала, сколько прошло времени, но, судя по тому, что окошко под потолком потемнело, близилась ночь.
Внезапно раздался глухой лязг, прозвучавший с той стороны арочной двери, она с противным скрипом отворилась, и вошли несколько человек. Впереди шёл воин, в одной руке нёсший зажжённый фонарь, а в другой обнажённый меч. За ним следовал другой воин – с подносом. Замыкал шествие полноватый лысоватый человек, одетый в расшитый серебром камзол и мешковатые штаны.
Лоис равнодушно осмотрела всех троих из-под полуопущенных ресниц. Воин с мечом стал у изголовья, держась насторожено и как бы с опаской. Второй сменил посуду на табурете. Приблизившись, толстяк добродушно улыбнулся и спросил:
– Как самочувствие, воинственная ты наша?
– Прекрасно, доктор, – ответила девушка.
– Откуда ты знаешь, что я доктор? – удивился мужчина, беря девушку за запястье и проверяя пульс.
– Кого может интересовать моё самочувствие, кроме доктора?
– Это точно, – закивал толстячок. – Но твоим здоровьем очень интересуется наш господин.
– И кто же он? Хотя… Нетрудно догадаться. Вероятно гритор Иннел?
– О… Ты очень догадлива, – удивился доктор. – Это он. Ты ведь убила пятерых его лучших воинов. Он желает поговорить с тобой, и прислал меня узнать о твоём здоровье.
– Чтобы следом прислать палача?
– О нет! Ты напрасно думаешь о нём так плохо. Господин гритор исключительно добрый и мягкий человек.
– Поэтому его воины такие неумелые… Если те пятеро были лучшими, что же говорить об остальных?
– Кхм-кхм… – доктор не знал, что ответить на слова девушки. После нескольких минут молчаливого осмотра, он продолжил: – Ты потеряла много крови, выносливая ты наша. Рекомендую хорошо поесть и выспаться, и, думаю, завтра ты сможешь уделить господину гритору немного своего времени.
– С удовольствием побеседую с таким добрым и заботливым господином… – на губах девушки мелькнула бледная улыбка. – Это он заковал меня в цепи?
– Цепи? – не понял доктор. – Где они?
Лоис шевельнула ногой, и раздался металлический звон. Доктор приподнял край одеяла и осмотрел её ноги.
– Кхм… Я спрошу его об этом. А пока тебе придётся потерпеть.
– Я не жалуюсь, доктор. Просто не понимаю, почему оставили свободными руки, ведь убиваю я, преимущественно, ими.
– Но у тебя ведь нет никакого оружия, жестокая ты наша.
– Это не обязательно, я умею убивать голыми руками.
– Надеюсь, ты не продемонстрируешь это на мне?
– Ты мне нравишься, к тому же ты мой лекарь…
Доктор ласково похлопал девушку по руке и на прощание произнёс:
– Последуй моим советам, неугомонная ты наша. Хорошо кушай, много спи и быстро поправишься.
– Зачем?
На этот вопрос у доброго доктора ответа не нашлось, поэтому он молча пожал плечами и ушёл, пожелав ей спокойной ночи. Дверь закрылась, и Лоис вновь осталась одна в полумраке темницы. Лишь одинокая свеча в глиняной плошке , оставленная тюремщиками, составляла ей компанию и рассеивала непроницаемый мрак.
Лоис вновь с трудом приподнялась и последовала совету доктора: поела, выпила густого красного вина и легла спать.
Но, несмотря на слабость и сонливость, спала плохо – часто просыпалась то от жажды, то от боли, её то бросало в жар, а то она дрожала от озноба. В затуманенном жаром мозгу всплывали странные, порой жуткие картины. То ей казалось, что она находится в темнице барона Вистриса, и её мучает толпа похотливых солдат. А то мерещилось, что на неё напал горный волк, вцепился острыми зубами в бок, и грызёт её живьём, а она скована по рукам и ногам тяжелой корабельной цепью и не может даже пошевелиться, чтобы отогнать хищника. Она то кричала и проклинала своих мучителей, то пыталась криками отогнать хищника, а то дрожала от холода, стоя обнажённой на покрытой снегом горной вершине.
В короткие промежутки прояснённого сознания девушка понимала, что у неё началась лихорадка, так что вряд ли в ближайшее время она сможет объяснить доброму гритору, почему хладнокровно убила пять его лучших воинов.
Пришедший утром доктор застал подопечную в беспамятстве и лихорадочном бреду. Он грустно покачал головой, ощупал горячее тело, проверил пульс и заглянул в невидящие глаза. Не сказав ни слова, ушёл с докладом к господину.
Глава 4
Когда Лоис пришла в себя в следующий раз, то увидела, что её темница изменилась. Теперь это была узкая высокая комната с ровными оштукатуренными и выкрашенными в приятный зелёный цвет стенами, с высокой двустворчатой дверью и широким полукруглым окном. Солнечный свет проникал сквозь разноцветные мозаичные стёкла и ложился на стены, пол и потолок весёлыми цветными пятнами. Девушка покоилась на высокой удобной кровати, на чистых простынях, укрытая несколькими тёплыми одеялами. К тому же в камине жарко пылал огонь, отчего в комнате было душно, как в бане. Лоис обливалась потом; одеяла сдавливали грудь, словно вместо пуха в них набили камни.
Слабым движением Лоис отбросила одеяла, ощущая, как приятно охлаждается мокрое от пота тело. Но тот час послышались лёгкие шаги, и над ней склонилась пожилая женщина, заботливо укутывая.
– Нет… Мне жарко… – прошептала девушка, пытаясь снова раскрыться.
Женщина заглянула ей в глаза.
– Очнулась, милая?
– Да… Долго я болею?
– Вот уже четвёртый день, как ты в бреду.
– Где я?
– Это помещение лечебницы. Здесь доктор Эммис лечит тяжелобольных. А я сиделка Луса.
– Воды…
– Да, конечно, милая.
Луса отошла куда-то к изголовью и вернулась с глиняной кружкой.
– Это освежит тебя и придаст сил, – сказала, приподнимая голову больной и поднося к её губам кружку.
Напиток был горьковатым, вязким, но странным образом утолял жажду и остужал пылающие внутренности.
– Я посплю, – пробормотала Лоис, так как этот краткий разговор истощил все её силы.
– Конечно, милая, поспи, – ласково проговорила Луса, поправляя подушку и подтыкая одеяло.
Проснулась Лоис поздно вечером. За открытым окном темнело фиолетовое небо с первыми, самыми яркими звёздами. Луса сидела рядом в широком удобном кресле и что-то шила при свете свечей в высоком канделябре. Заметив, что больная проснулась, приветливо улыбнулась.
– Проснулась, милая?
– Да…
– Как самочувствие?
Лоис прислушалась к себе и поняла, что чувствует себя отдохнувшей и бодрой. Голова не болела, тело не горело и не обливалось потом, дышалось лёгко и свободно. К тому же проснулся аппетит, о чём она не приминула сообщить сиделке. Луса радостно заулыбалась и, отложив шитьё, покинула комнату. Но вскоре вернулась, неся поднос с едой. После сытного ужина и настоянного на травах красного вина с мёдом, Лоис почувствовала себя совсем здоровой. Если бы не остаточная слабость в теле и лёгкое головокружение, когда она поднялась, то трудно было поверить, что только сутки назад она лежала в бреду.
Лоис удобно устроилась в чистой, перестеленной сиделкой кровати, с удовольствием ощущая на теле прохладную ткань сухой рубашки. Облокотившись на взбитые подушки, произнесла:
– За мною ухаживают, как за принцессой… Разве я не преступница по вашим законам?
– Так пожелал доктор. Ты была очень больна.
– Разве гритор не был против такой роскоши?
– Почему он должен быть против? – удивилась Луса. – Он не разбирается в методах лечения и не вмешивается в дела доктора.
– Но я ведь убила пятерых его воинов. Он должен ненавидеть меня. Не всё ли равно, если бы я умерла в темнице?
– Не знаю, что сказать, милая… Я не могу знать мыслей господина…
– Расскажи мне о гриторе и о Марлозе.
– О Марлозе?
– Я ведь всё ещё нахожусь в Марлозе?
– Ну да… Конечно, милая.
– Что это за страна? Это не королевство, здесь нет единого правителя… Как же вы живёте?
– Ну… Марлоз состоит из трёх провинций: северной, центральной и южной. Каждая провинция имеет свою столицу и своего правителя – хайтора. Она делится на несколько округов, которыми управляют гриторы.
– Так кто же у вас самый главный?
– Э… Триумвират.
– Что это?
– Раз в пять лет все гриторы собираются на Большой совет – я имею в виду гриторы своей провинции – и выбирают хайтора. Им становится самый умный и уважаемый гритор. И вот эти три хайтора и составляют Триумвират. Они правят страной, собираясь в Арокке раз в год.
– Арокка – это столица?
– Да, наша общая столица. Но мы называем её просто метрополия.
– А есть ли у вас армия, полиция, законы, судьи?
– А как же. Каждая провинция имеет свои войска, каждый гритор содержит своих стражей порядка… Кстати, ты перебила почти весь патруль. У каждой провинции свои собственные законы. Но есть и общие, которые обязаны чтить все марлозцы, независимо от места их проживания.
– А правда, что чужеземцы, попавшие в вашу страну, становятся рабами?
– Да, это так, милая.
Лоис немного помолчала, переваривая услышанное, а затем попросила:
– Расскажи о своём господине.
– Наш господин очень добрый и справедливый. Это мудрый правитель и заботливый хозяин…
– Это портрет святого, – перебила Лусу девушка. – Неужели у него нет недостатков? Может, он уродлив, вероломен, труслив?
– Что ты, милая! – ужаснулась сиделка. – Конечно, нет! Он красив, смел и мужественен…
– Ладно, – безнадёжно махнула рукой девушка. – Скоро я сама увижу вашего святого… Я, наверное, еще посплю…
– Конечно, милая! – с энтузиазмом воскликнула Луса и помогла ей улечься поудобней.
Утром, сразу после завтрака, пришёл доктор Эммин. Он, как всегда, был весел и добродушно посмеивался.
– Ну, как дела сегодня, стойкая ты наша?
– Неплохо.
– Это хорошо… Я беспокоился, что больше не увижу твоих дивных глаз, – улыбнулся доктор, приступая к осмотру. – Так-так… Прекрасный сильный организм…
Осмотрев рану и сменив повязку, он приказал Лусе вымыть девушку и переодеть в чистое бельё, поменять постель и проветрить комнату. Затем, велев Лоис побольше лежать, спать и есть, ушёл.
Спустя час, когда Лоис, вымытая влажной губкой, с мокрыми причесанными волосами, лежала в чистой свежей постели, облачённая в рубашку из тонкого голубого шёлка, в комнату вошли несколько вооружённых воинов с обнажёнными мечами, и заняли посты у изголовья и изножья кровати, на которой лежала девушка.
– О! Что бы это значило? – в притворном удивлении воскликнула Лоис.
Но тут дверь вновь отворилась и Луса склонилась в глубоком поклоне.
Вошедший в комнату мужчина выглядел невзрачно: невысокого роста, худой, рыжеволосый, с бледно-голубыми глазами и крючковатым носом на бледном невыразительном лице. Но по гордой осанке и неторопливым величавым движениям, любой мог сразу догадаться, что перед ним высокопоставленный вельможа.
– Да это господин гритор собственной персоной! – насмешливо продолжила девушка. – Наш добрый и милосердный господин!
Лицо гритора не выражало никаких эмоций, только тонкие губы сжались плотнее, когда он взглянул на девушку. Луса придвинула к кровати кресло, и гритор с достоинством опустил в него тощий зад. Расслабившись, он откинулся на спинку и вытянул худые, затянутые в шёлковые панталоны ноги, скрестив их в лодыжках. Ничего не выражающие светлые глаза уставились на девушку с любопытством пресытившегося хищника, которому в лапы попала случайная добыча. Лоис удобнее устроилась на подушках, словно невзначай оголив плечо и часть груди, и, сделав невинное лицо, ответила гритору прямым открытым взглядом милой пай-девочки.
Их молчаливая дуэль длилась несколько минут, словно они играли в «гляделки» – детскую игру, кто кого пересмотрит. Наконец гритор открыл рот и произнёс:
– Расскажи о себе, девушка.
– Что вы хотите знать, господин? – произнесла Лоис голосом воспитанной малышки.
– Всё. Кто ты, твои родители, откуда родом, как проникла в Марлоз и с какой целью…
Хотя голос гритора звучал тихо и размеренно, но в нём чувствовались сила и властность, и, возможно, скрытая угроза. Голос принадлежал властителю, привыкшему к беспрекословному подчинению. Он как-то не вязался с невзрачной внешностью мужчины, и этот контраст почему-то насмешил девушку. У неё появилось игривое настроение и ей захотелось пошутить.
– Меня зовут Лоис, – тоном маленькой девочки начала она, – мне двадцать один год и я очень красивая… Во всяком случае, так говорили все мужчины, с которыми я спала. В Марлоз я приплыла на корабле – знаете, такая большая деревянная лодка… Я никогда не слышала об этой стране, поэтому мне стало любопытно… Папы у меня нет, мама умерла, когда я ещё сидела на горшке, поэтому за мной никто не следил и не воспитывал… Я выросла очень плохой девочкой, господин гритор. Но, надеюсь, вы не накажете меня слишком строго?
Выражение лица гритора не изменилось ни на йоту. Рыбьи глаза продолжали смотреть на девушку без всякого выражения, и ни один мускул не дрогнул на тщедушном теле. Не дождавшись ответа, Лоис поинтересовалась:
– Можно задать вопрос вам, господин?
Гритор еле заметно кивнул.
– Зачем здесь стоят эти большие дядьки? Они меня пугают.
Она указала на солдат.
Гритор бросил на стражников короткий взгляд и ответил:
– Мне доложили, что ты опасна… Но я вижу, что ты просто глупая маленькая негодяйка.
– О, господин! – с притворной обидой воскликнула Лоис. – Какая же я негодяйка? Возможно глупая, возможно маленькая, но совсем не негодяйка… И я не опасна, вас обманули! Я убиваю, защищаясь, или когда меня пугают… Я очень чувствительная натура и сразу хватаюсь за меч, когда большие грубые самцы пытаются меня унизить. Это мой самый большой недостаток, каюсь…
И тут на лице гритора впервые появилась улыбка. Она разительно его преобразила: оно сделалось мягким и лукавым. Вспыхнув, как выглянувший из-за туч солнечный луч, она тут же погасла.
– Я приму к сведению твоё предупреждение, – обронил. – Но и ты должна перестать валять дурака, а честно и открыто отвечать на мои вопросы.
– Конечно, господин. Спрашивайте! – с готовностью ответила девушка. – Но эти воины нервируют меня. Кажется, что они только и ждут вашего знака, чтобы изрубить меня на куски.
– Их неприязнь к тебе понятна – ты ведь убила их товарищей… А вот у того, – указал он на рыжеволосого крепыша, – среди убитых был брат.
Лоис посмотрела на указанного воина.
– Наверное, это был командир.
– Да, это был сержант Ссвис.
– Большой грубиян, который дёргал меня за ногу… К тому же у него был такой грозный вид, что я испугалась. Я очень боюсь больших мужчин с громкими голосами…
Лицо гритора вновь на мгновение осветилось улыбкой.
– И за это ты его убила?
– И за это тоже.
– А за что ещё?
– Ну… Они все были такие грозные, их было так много… А я маленькая, одинокая и беззащитная…
– Ты вновь валяешь дурака, Лоис. Так мы ни до чего не договоримся.
– Я же говорю, эти парни нервируют меня. Пусть они уйдут.
– Хорошо. – Гритор подал знак, и стражники вышли, бросая на девушку злобные взгляды. – Теперь мы одни, Лоис… Ведь это твоё настоящее имя?
– Конечно… Во всяком случае, так называла меня мать, да примут Небеса её душу…
– Как её звали?
– Мамочку? – гритор кивнул. – Не знаю. Я была слишком мала, когда боги забрали её.
– Ну, а кто твой отец?
Лоис пожала плечами, отчего рубашка на левом плече сползла ещё больше, оголив грудь почти до нежно-розового соска. Взгляд гритора лишь на мгновение задержался на этой пикантной подробности, а затем вновь переместился на лицо. То ли мужчина обладал поистине железной выдержкой, то ли в его жилах текла холодная рыбья кровь.
– Я не знаю своего отца, – ответила Лоис. – Сомневаюсь, что и мать знала его.
– Как такое может быть? Разве женщина не знает отца своих детей?
Девушка заколебалась, и гритор, заметив это, строго произнёс:
– Правду, Лоис, только правду.
– Мне стыдно об этом говорить.
– Почему?
– Потому, что она была портовой шлюхой.
Впервые в глазах гритора что-то отразилось.
– Значит, ты, дочь улицы?
– Не совсем…
– Продолжай.
– Когда моя мать умерла, и я осталась одна, меня подобрали эмиссары Школы Меченосцев. Там я проучилась двенадцать лет, так что росла я не на улице, а в казарме.
– Что это за школа?
– Специализированное военное учебное заведение, где из маленьких сирот, как мальчиков, так и девочек, растят будущих воинов, телохранителей и стражников.
Лоис указала на татуировку на оголенном левом предплечье: солнце, пересечённое вертикально стоящим мечом.
– Это не украшение, а эмблема Школы Меченосцев. Её имеет каждый выпускник Школы.
Затем Лоис оголила правое плечо и показала правое предплечье с татуировкой круга, в котором находилась рука, сжимавшая горизонтально расположенный нож за середину лезвия.
– А это знак телохранителя. Из-за этих татуировок нас называют «мечеными». В Ландии и окрестных государствах, где мы давно известны, никто в здравом уме не станет нам угрожать или вступать в поединок, а тем более, принуждать к чему-то, чего мы не желаем.
– Мои люди не знали об этом.
– Прошу прощения, что убила ваших воинов, господин, но не так давно со мной обошлись очень грубо и жестоко, поэтому я была немного несдержанна с вашими людьми.
– Можешь рассказать об этом подробнее?
– Я прибыла в Марлоз из Алмоста – будь проклята эта страна! Там живут вероломные и отвратительные люди… Вы хоть не скрываете своих намерений и прямо говорите каждому чужеземцу, что, ступив на вашу землю, он станет рабом. В Алмосте все вам приветливо улыбаются, все очень вежливы и доброжелательны, а чуть зазеваешься – так и норовят нацепить на тебя рабский ошейник… Я прибыла в Алмост в поисках службы, но один вельможа обманул меня, опоив местным наркотическим зельем. Он заковал меня в цепи, как дикого зверя, и посадил в темницу. Его солдаты приходили ко мне каждый день и жестоко насиловали… Но я сумела вырваться и убежать, убив всех, кто встретился на моём пути. Я села на первый попавшийся корабль и отправилась в ближайшую страну. Это оказался Марлоз. Клянусь богами, я ничего не знала о вашей стране и ваших странных законах, поэтому меня возмутило заявления сержанта Ссвиса, что отныне я рабыня и должна сдать своё оружие. Я предпочла смерть позорному рабству, и вступила в поединок со стражниками. Я не виновата, что они оказались такими слабыми воинами.
Гритор сложил руки домиком, соединив пальцы, и несколько минут задумчиво ними перебирал. Затем заговорил своим тихим спокойным голосом:
– Незнание не освобождает тебя от ответственности, Лоис. Тем более, ты совершила преступление, едва ступив на нашу землю… Теперь ты знаешь наш основной закон и понимаешь своё положение. Но согласна ли ты принять его без возмущения и сопротивления?
– Нет, – твёрдо ответила Лоис. – Я не стану покорной рабыней. Никогда.
– Ладно… Отложим пока этот вопрос. Скажи мне, есть ли у тебя родственники, друзья или покровители, которые смогут заплатить за тебя выкуп?
– Таковых нет.
– Тогда… Тогда я по праву и по закону делаю тебя своей рабыней. Я могу продать, обменять или убить тебя.
– Зовите палача, господин гритор, ибо я стану очень плохой рабыней. Вы не сможете приблизиться ко мне без охраны, не посмеете повернуться ко мне спиной… Или вам придётся держать меня в цепях, а какой тогда от меня толк? И где гарантия, что я не вырвусь и не насажу вашу голову на копьё?
На лице гритора появилась его обычная мимолётная улыбка.
– Существует много способов усмирения непокорных рабов: плеть, колодки, яма…
– Вы хотите запугать меня? – улыбнулась девушка.
– А ты не боишься?
– Трудно напугать «меченого».
– Ты противоречишь сама себе. Недавно ты говорила, что боишься больших грубых мужчин. Я могу отдать тебя моим воинам. Они с радостью отомстить за товарищей.
– Боюсь, вы не досчитаетесь ещё нескольких, прежде чем я погибну… Но вы не поступите так жестоко, вы ведь добрый человек. Во всяком случае, так считают ваши служащие.
– Ты ставишь меня в затруднительное положение… Не хочется развеивать иллюзии домочадцев, но и не хочется опасаться за свою жизнь, – улыбнулся гритор. – Что же с тобой делать?
Хотя вопрос был чисто риторический, Лоис ответила:
– У вас есть только три выхода: убить меня, отправить туда, откуда я прибыла, или… разрешить жить на ваших землях, но свободным человеком.
– Это невозможно… Ни одно твоё предложение меня не устраивает.
– Но разве нет такого закона, по которому я могу стать гражданкой Марлоза?
– Только в том случае, если какой-нибудь гражданин с безупречной репутацией изъявит желание жениться на тебе. Ты должна будешь принести клятву в верности этой земле, – после непродолжительной паузы ответил гритор.
– Замужество мало чем отличается от рабства, – недовольно скривилась девушка. – Но в нём есть прекрасная перспектива – можно стать вдовой.
И вновь лицо гритора осветилось лёгкой улыбкой.
– Я подумаю над твоими тремя предложениями и сообщу, какую из них выбрал.
– Может, я избавлю вас от трудов и выберу сама? – предложила Лоис с надеждой.
– Нет, – отрезал гритор. – А сейчас ответь на один вопрос, только честно и откровенно.
– Клянусь!
– Можно ли верить слову «меченого»?
Лицо Лоис вмиг преобразилось. Из плутовато-обаятельного оно стало строгим и серьёзным. Тёмныё глаза вспыхнули гневом, а голос стал сухим и холодным, как змеиная кожа. Гордо вскинув голову, она ответила:
– Нет ничего твёрже клятвы, данной «меченым».
– Прекрасно, – невозмутимо парировал гритор. – Тогда поклянись, что, пока будешь находиться на моих землях или под моим покровительством, ты не будешь пытаться убежать и никого больше не убьёшь.
Лоис удивилась, как ловко подловил её на слове гритор.
– Если я дам такую клятву, что изменится в моём положении? – полюбопытствовала она.
– Я не надену на тебя цепи и не стану держать под стражей, как преступника. Ты сможешь свободно передвигаться, правда, только в пределах замка.
– Я даю такую клятву, но она будет действительна до того времени, пока вы не решите меня убить. Тогда я буду защищаться любыми способами.
– Это право каждого приговорённого.
Гритор выскользнул из кресла и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся через плечо и посмотрел на девушку долгим взглядом, словно желая её получше запомнить. Затем буркнул: «Помни о клятве» и вышел.
