Ирина Ивочкина
Изгнанник. Книга первая. Проснись, хранитель Юга, я с тобой
Дыхание сбилось. Он боялся обернуться, чтобы проверить, движется ли змея за ним. Оказавшись в низине, Тот прижал ладошку к груди и стал неистово стучать пальцами по пыльной коже. Он озирался, прислушиваясь к шорохам за барханами. В ушах набатом стучала кровь, от кувыркания в песке, песок набился в нос и рот, он скрипел на зубах, но Тоту было не до этого. Он пытался сбить слезную пелену от рези в глазах, часто моргая. Посторонние звуки исчезли, и только завывание ветра, несшего шуршащий песок, стрекотание насекомых и далекие гарканья диких птиц насыщали мертвую пустыню. Неужели змея только причудилась Тоту? Он в замешательстве отступил.
Внезапно он остановился, словно кто-то преградил ему путь, и закрыл глаза. Где-то в груди что-то лопнуло, и он понял, что не стоит бояться. Что-то теплое дрожало внутри и напевало, успокаивая бешеное сердцебиение и рваное дыхание. Опустив руки и расправив плечи, Тот глубоко вздохнул.
Снова послышались шипение и шелест песка. Тот распахнул глаза и жутко улыбнулся. Змея двигалась вокруг него, смыкая кольца все теснее. Но он не боялся. Только сейчас он рассмотрел существо, которое казалось ему страшным кошмаром наяву: голова змеи была в несколько человеческих ростов, а по длине ее было не измерить глазом. В темноте Тот не видел ее конца, а сейчас, когда она двигалась вокруг него, и подавно не мог оценить ее полный размер. Оказавшись внутри колец, словно закрытый живой стеной, он видел только чистое звездное небо и белую круглую луну. Когда появилась возможность коснуться пальцами тела змеи, он именно так и поступил. Холодная, гладкая чешуя была приятна на ощупь. Завороженный и восхищенный огромным размером монстра и ощущениями силы и способностью того кровожадно убить любого на своем пути (не просто же так у этой змеи имелись такие огромные клыки и пасть, размером с пещеру), Тот закусил губу и, проявив еще больший интерес, стал двумя руками ощупывать змеиное тело. Он проводил пальцами по пластинкам и чувствовал мышцы, которые двигались под кожей от его прикосновений.
Полностью осмелев и расслабившись Тот почувствовал покалывание в ладонях. Что-то рвалось наружу, словно мелкие волоски пытались прорасти на его коже. Он отвел взгляд от змеи и уставился на свои руки: черные ворсинки размером с игольное ушко столбиками прорезались через кожу. Больно не было, скорее похоже на щекотку или зуд. Иголочки расправлялись, как капюшон у змеи, и быстро складывались друг на друга пластинками чешуек, сопровождая свою трансформацию тихим шелестом, словно разомкнутые надкрылья пустынного жука. Все новые и новые черные, блестящие в лунном свете иголочки вырастали на коже мальчишки, разрастаясь и покрывая руки все выше и выше, пока полностью не поглотили его плечи. Интерес к новой броне заставлял его проводить ладошками по своим рукам и с восхищением сравнивать кожу змеи и свой новообразовавшийся панцирь. Он постучал по руке – панцирь был твердый, словно доспех. Тот поскреб ногтем, чтобы отковырять чешуйку, но она лишь еще плотнее прижалась к собратьям.
Змея замерла, и только движение ее мышц говорило о том, что она живое существо. Покачиваясь на вытянутом теле, змея наблюдала за мальчиком. Она не проявляла агрессии, не стремилась сжать кольца своего тела, чтобы задушить и полакомиться еще теплым трупом. Столб мышц под мерцающей чешуей мерно раскачивался из стороны в сторону, удерживая голову на одном месте. Тот рассматривал ее серебристое в лунном свете тело, сравнивая со своим. Полностью опустошенный и уставший, он прижался к боку страшной рептилии и, защищенный от ветра и песка, мирно уснул.
[1] лем = 11 м., делем = 110 м, деделем = 1100 м и. т. д.
Встреча с Сумманом и Верой.
336 год от создания мира Велина
Когда жаркое солнце встало над континентом, а нагретый песок заискрился и начал обжигать, Тот открыл глаза. Какой же странный сон приснился ему: будто он встретил огромную змею и покрылся ее чешуей. Еще не полностью проснувшись, он приподнялся на локтях и привалился к валуну. Потирая ручонками сонные глаза, внезапно он почувствовал затылком движение.
Резко вскочив на ноги, Тот осмотрелся. Вокруг него все еще лежал огромный монстр. Голова покоилась на верхнем кольце, а приоткрытый глаз внимательно наблюдал за его резкими движениями. Значит, все, что произошло ночью – правда. Сердце неистово заколотилось в груди, Тот прижал ладонь к ее середине и надавил – боль уколола его с внутренней стороны, и он упал на колени, не в силах вдохнуть. Выставив дрожащую ладошку перед глазами, он внимательно всматривался в кожу, ожидая, когда иголочки начнут вырастать и закрывать его защитным панцирем.
Змея резко вскинула голову и устремила свой взгляд куда-то вдаль. Ее язык то и дело вырывался из пасти и ощупывал воздух. Тот ничего не видел, тем более они находились в низине, откуда в принципе ничего не видно. Ослабшие ноги не позволяли ему подняться, да он и не пытался, ожидая того, кто – или что – к нему движется.
Змея медленно повернула голову к мальчику и не спеша начала раскручивать свои кольца, словно нехотя открывая его для опасного окружающего мира. Тот неотрывно смотрел на змеиную голову, а затем коснулся ее чешуи, отчего под пальцами дрогнули мышцы.
В образовавшемся проходе появился большой мужчина. Он был широкоплечий и высокий. На нем свободно висела серая рубаха из плотной и слишком жаркой для пустыни ткани длинной до середины бедра, ее рукава были закатаны. Снизу были штаны, высокие сапоги и кожаный фартук в черную точку. Борода и длинные волосы мужчины развевались на горячем ветру. Распахнутые большие старческие глаза внимательно наблюдали за Тотом. Вдруг густые брови удивленно взлетели вверх.
Весь вид чужака насторожил Тота. Мужчина не нападал не оскорблял мальчика, не было попытки быстро приблизиться и ударить его или толкнуть. Он выжидал, когда Тот внимательно рассмотрит его и будет готов к следующему шагу знакомства.
Тот смог разогнуться – боль в груди немного ослабила хватку и стала тупой, – не убирая рук от груди, а даже прижав их еще сильнее, он нахмурился и наклонил голову, ожидая дальнейших действий странника. Мужчина растянул губы в Здравствуйственной улыбке и сделал небольшой шаг к мальчику. Тот молча наблюдал за ним. Еще шаг. Пауза. Между ними оставалось шагов пять, когда за спиной послышалось шипение. Значит, змея не уползла далеко, а тоже наблюдала за ними. Может, мужчина и ведет себя так, якобы по-доброму, просто потому, что боится змею, а не потому, что хочет помочь Тоту.
– Здравствуй, – добродушно пробасил мужчина. Тот напрягся и нахмурился, вжал голову в плечи и сгорбился. – Меня зовут Сумман.
Сумман протянул руки ладонями кверху, чтобы мальчик мог увидеть, что оружия у него нет. Но размер этих натруженных мозолистых ручищ, длинные пальцы и широченные запястья могли ввести в еще больший ужас, чем секира разбойника или топор мясника. Такими лапищами в один миг можно переломить широкую шею тюрана.
– Я пришел помочь тебе, – тем временем продолжил мужчина, поглядывая на змею. – Я не причиню тебе вреда. Ты веришь мне?
Тот покачал головой. Он давно никому не верил… кроме Наины. Только эта девушка никогда его не обманывала и не обижала.
– Позволь мне помочь тебе, дитя, – Сумман сделал шаг, а затем еще один. Слишком быстро. Парой шагов мужчина преодолел расстояние в несколько детских шагов, чем вынудил Тота в ужасе отпрянуть. Тот готов был броситься с места и бежать к змее, зная, что она закроет его – защитит. Но Сумман рванул вперед, подняв столб песчаной пыли вокруг, рухнув на колени, перехватил его поперек тела и сильно прижал, предвосхищая попытки вырваться и зафиксировав все тело. Тот сжался и готовился к самому худшему. Он всхлипывал и скулил, упирался и пытался вывернуться. Распахнутые детские глаза выхватывали фрагменты окружающей реальности: кусок неба, ржавый песок, полотняная рубаха, змеиная голова…
– Прости, дитя, я торопился как мог, – Сумман провел шершавой от мозолей ладонью, царапая нежную детскую кожу щеки. Он убрал прилипшие волосы со лба и таким же ласковым, добрым голосом продолжил, – теперь ты не один.
Нижняя губа непроизвольно вывернулась, и подбородок затрясло в преддверие неконтролируемых слез. Колени подогнулись, и, если бы Сумман не держал его так крепко, он наверняка свалился бы мешком. Сильные руки подняли его – ведь Тот ничего не весил для такого великана – и прижали к могучей груди.
Тот еще долго не мог выровнять дыхание и заглушить истерику. Тело не слушалось и продолжало судорожно дергаться, пока Сумман нес его куда-то, укачивая в руках. От мужчины пахло потом и мускусом, но не старостью.
– Ты нашел его? – раздался женский мелодичный голос, от которого Тот снова настороженно сжался. Сумман успокаивающе прижал мальчика и провел пальцами по его спине.
– Да, он совсем кроха. Глянь, я не надеялся найти столь сильного хранителя. Это просто чудо… – не унимался в похвале мужчина. Его голос дрожал и отдавался в ухе Тота, прижатом к могучей груди. Сердце старика заходилось не то от быстрого шага, не то от восхищения ребенком.
Любопытство взыграло, и Тот осмелился высунуть нос из-за своего плеча, чтобы увидеть девушку, которая шла им навстречу. Огненноволосая, с огромной копной непокорных кудряшек, осыпанная веснушками по всему разгоряченному лицу, с огромными ярко-зелеными глазами и выцветшими длинными ресницами, она с интересом рассматривала личико Тота. Тот окинул взглядом странный для этой местности наряд девушки: белая, липшая к потному телу рубашка, кожаные коричневые брюки, плотно облегающие ее стройные длинные ноги, высокие, как у Суммана, сапоги на шнурках. Разве женщины так одеваются?
– А ты красивый мальчонка, – прервала его мысли девушка. – Вырастешь – все девчонки будут твои. – она протянула руку и легонько щелкнула его по носу. Затем обратила взор к Сумману и вмиг стала серьезной. Поправив улетающие на ветру пряди волос за ухо, она изящно приподняла правую бровь и выдала. – Как ты его назовешь?
Тот закусил губу и уставился на Суммана. У Тота уже есть имя! Возмущение вихрем взвилось внутри и снова закололо в области грудины. Он же не дорожный тюран, чтобы ему давать кличку! Сумман заметил вытянутое лицо Тота и опустил его на песок. Старик сел перед ним на корточки и, все еще крепко держа за плечи, с улыбкой начал рассуждать:
– Смотри. Я расскажу тебе небольшую историю… а ты сам решишь, как поступить в такой ситуации, хорошо? – когда Тот неуверенно кивнул и взглянул на девушку, Сумман начал свой рассказ.
– Я Сумман. Хранитель большой силы. Этой силы у меня много, и справляться с ней самому мне очень сложно. Поэтому я ищу по всему миру учеников, чтобы поделиться своим даром. Вера, – он кивнул на девушку, которая спокойно стояла рядом с ними и ждала продолжения, – тоже хранитель. Она мой ученик. Если ты захочешь, – Сумман нахмурился и пришлепнул губами, – нет… я настаиваю, чтобы и ты стал моим учеником. Такого хранителя у меня в семье еще не было. И мне было бы очень лестно учить тебя… – слово «лестно» запало в голове Тота. Он не знал его значения, но, по-видимому, означало оно что-то хорошее или приятное, раз этот большой добрый великан его употребил. – Я готов отдать тебе столько силы, сколько потребуется, чтобы ты справился и вырос самым сильным.
– Меня зовут… – хотел перебить Суммана мальчишка, набравшись смелости. Показать, что он не безвольный тюран, чтобы решать за него, как ему зваться…
– Подожди, – Сумман прижал пальцы к его рту и с улыбкой покачал головой, – подожди. Не спеши называть свое настоящее имя. То, как тебя назвали при рождении, пусть останется тайной. Твоей тайной. Которую знаешь только ты, – рука Суммана переместилась на грудь мальчика, туда, где все еще глухо било и давило изнутри, – твое имя – это твоя защита, понимаешь?
Тот покачал головой, но притих.
– Я предлагаю тебе взять новое имя, чтобы твои будущие враги боялись даже произносить его. Как ты на это смотришь?
– Я не хочу, чтобы у меня были в’аги… – прошептал Тот.
Сумман хмыкнул и задумался. Ему на помощь пришла Вера. Она многозначительно посмотрела на Суммана и закатила глаза, присела рядом с ними на корточки и взяла ладони Тота в свои. Вера не была доброй, как Сумман, Тот это чувствовал. Ее ладони жгли кожу, и руки хотелось выдернуть, чтобы не касаться ее длинных тонких пальцев. Но Тот замер, не показывая вида, лишь поджал губы.
– Никто не хочет, чтобы у них были враги. Но новое имя даст тебе больше силы. Ты будешь непобедим и с гордостью будешь носить его всю свою жизнь, – когда Тот снова нахмурился, Вера, озаренная новой мыслью, продолжила, – малыш, никто не просит тебя забывать твое имя. Ты по– прежнему именно тот, кто ты есть.
– И как же будут меня звать? – не стал ждать продолжения Тот.
– Мне кажется, имя Юга тебе бы очень подошло. Что думаешь? – Сумман выжидательно смотрел на мальчика. Тот нахмурился еще больше – его лоб уже болел от напряжения. Высвободив руки из ладоней девушки, он заложил их за спину и стал непрестанно потирать зудящие от прикосновений рук Веры. Он жевал губы и отводил взгляд от Веры и Суммана, которые спокойно ждали решения Тота. Никто обычно не спрашивал его мнения и не считался с ним. А тут даже в выборе имени эти двое дают ему время на размышления, которого у него никогда не было. Им помыкали и заставляли подчиняться, вынуждали терпеть лишения и принижали его мужское начало. Тот вдруг резко изменился в лице. Ослепительная улыбка оголила его белые зубы, чем несказанно удивила хранителей. Он закивал головой, решительно принимая их предложение. Сумман и Вера переглянулись, и оба облегченно выдохнули.
– Отлично! Значит, Юга? – Тот снова кивнул. Сумман раскинул руки в разные стороны, приглашая мальчика в объятья. Тот, точнее, теперь Юга, замешкался на несколько мгновений, но потом пожал плечами и шагнул навстречу новой семье.
– Вера ты справишься одна или за тобой вернуться? – Сумман взял Югу за руку, большим шершавым пальцев проведя по пыльной стороне его ладошки.
– Не переживай, брат, я разберусь с Гюршой и сразу вернусь, – Вера махнула им на прощание и, не дожидаясь ответа, направилась вверх по бархану.
– А что такое гю’ша? – потянул за рукав Суммана мальчик.
– Гюрша – этот огромный змей, который охранял тебя, пока мы спешили на помощь. Вера попросила его приглядеть за тобой. Но он решил выполнить задание более тщательно. Ты не сильно напугался? Я испугался ужасно – думал, ты пострадал.
– Нет, Сумман, Гю’ша хо’оший д’уг. Он зак’ывал меня всю ночь от вет’а и холода и ох’анял от ‘азбойников и хищников. Спасибо тебе за нового д’уга.
– Идем домой, – Сумман потянулся к нему, и Юга ступил ближе, чтобы хранитель мог взять его на руки.
– Будь выше воды, Сумман, – Юга взял в ладошки лицо хранителя.
– Будь выше воды, Юга, – в тон его голосу произнес Сумман и растворился вместе с мальчиком на руках в жарком пустынном воздухе.
Общество неверующих. Светогор и Куан.
208 год от создания мира Велина
Два брата, еще совсем юные, стояли друг напротив друга в кольце – арене для тренировок. Каждый тяжело дышал, не в силах поднять деревянный меч. Разгоряченные тела трясло от напряжения, мышцы сами собой сокращались и горели от ударов и долгого боя. Пот стекал по лицу, застилая глаза.
– Ты сегодня хорош, Куан, – брат сплюнул кровавую слюну на песок и вытер разбитую губу тыльной стороной ладони. Меч тяготил его руку, и движения получились рваными.
– Ты тоже весьма, – темноволосый юноша убрал прилипшие волосы со лба свободной рукой и выпрямился в полный рост. В этот момент его брат рванул вперед и, ударив, плечом в живот, выбил весь воздух из грудной клетки Куана. Ноги взметнулись вверх, и парень с силой приложился спиной о землю. Меч взметнулся в воздух и воткнулся в песок рядом с головами братьев.
– Никогда не расслабляйся и не считай, что бой окончен, – светловолосый короткостриженый парень надавил локтем на шею Куана, перекрыв ему доступ кислорода на пару секунд. – Будь начеку, даже когда враг повержен. – Светогор легко вскочил на ноги и протянул руку брату, распластавшемуся на земле и хватающему ртом воздух. Куан принял помощь и, все еще восстанавливая дыхание, хмуро уставился на Светогора.
Вокруг них тренировались наемники и члены общества Свободных. Звон от соприкосновения боевого оружия и искры, вырвавшиеся в сплетениях металла, завораживали. Куан обвел взглядом вспотевшие, раззадоренные тренировкой, разгоряченные лица воинов и нахмурился еще больше. Что двигало ими? За что каждый из них сражался? Куан не мог определиться, готов ли он так же самозабвенно рвануть в бой за идеалы отца. Брат толкнул его плечом, пройдя мимо к казармам.
Светогор безропотно преклонялся и следовал за Верховным магистром. Являясь самым жестоким и агрессивным человеком, которого Куан когда-либо встречал, Светогор – Светлый Высший советник Света – ненавидел весь мир и каждого его жителя в отдельности. И даже братскую любовь он проявлял лишь на арене, пытаясь вбить в голову Темного – Куана – все свои знания о сражении, стратегии и силе. Угодить отцу и по совместительству Верховному магистру было практически невозможно. Хотелось бы когда-нибудь узнать великую тайну – что же могло порадовать такого хмурого, равнодушного и вечно неудовлетворенного человека? Хотя было бы лукавством не сказать, что потугами старшего брата – Светогора – Синклид – Магистр – был доволен. Может, он и не проявлял напоказ свою радость и гордость за успехи детей, но короткий кивок головы или искра в глазах, когда Светогор жестоко расправлялся с противником на арене, ломая тому ноги и пальцы на руках, то и дело проскальзывали в монументально спокойном образе магистра общества. Куан не удостаивался даже долгого взгляда, дольше чем того требовало, чтобы проследить реакцию сына – врет ли, уверен ли или зол.
Злость Куану проявлять было нельзя. Все негативные эмоции должны были быть заперты глубоко внутри и пресекались на корню – они наказывались жесткими побоями от брата. А уж Светогор не скупился на тычки и пинки. Только хладнокровие и спокойствие могло быть спутником наследников магистра.
В это время мимо огороженной площадки для тренировок проходили люди, которые жили в селении на побережье реки Сетны. Ее широкое русло сильным потоком несло свои воды в бухту между полуостровами. Водоразделы в несколько деделем засевались полями, а близлежащие деревни разрастались год за годом. Куан всегда любил наблюдать за местными жителями. Трудяги с утра до ночи проводили свое время под солнцем. Куан сидел на возвышении в тени высоких дубов, когда внизу суетилась жизнь.
Ближе к полудню, когда люди разбредались и собирались под навесами, чтобы спрятаться от зенитного солнца и отдохнуть от работы, несколько девушек разносили кувшины с какими-то напитками – скорее всего это была родниковая вода или молоко из местной фермы – и свертки с хлебом и зеленым луком.
Его внимание привлекла одна, самая молоденькая и худенькая девчонка. Она тащила за спиной мешок на лямках и кренилась вперед, чтобы нести было легче. Колосья злаков мешали ей идти по тропе и цеплялись за длинную полотняную юбку. На поле она работала среди других девушек с серпом в руках, а сейчас наравне со взрослыми разносила питье и обед. Белый платок прятал волосы, связанные вокруг головы высокой короной, и открывал длинную шею. Куан засмотрелся, когда она повернула к нему голову и помахала рукой. Смущение разлилось по лицу, окрашивая щеки румянцем. Он потупил взгляд и поджал губы. Вряд ли девчонка заметила это – она находилась слишком далеко, да и тень от низко нависавших ветвей многовекового дуба падала на его лицо. Не дождавшись от него ответа, она продолжила свой путь к следующему навесу и скрылась от его глаз. Куан разочарованно вздохнул и взглянул вдаль, на правый берег Сетны. Солнце было высоко, и синяя дымка окрашивала темными тонами густой лес. Прислонившись к стволу дерева, Куан задумался и не заметил, как к нему кто-то подошел.
– Здравствуй, – послышался женский бархатистый голос. Куан вздрогнул и резко отступил, опустив руку на эфес меча, который он в последнее время постоянно носил с собой.
– Чего тебе? – слишком грубо прорычал Куан и осмотрел девушку с ног до головы. Ее босые стопы прятались в зеленой траве. Юбка скрывала лодыжки, серый передник с карманами, в которых что-то лежало и выпирало наружу, рюши на груди и уходящие на спину лямки передника. В вытянутых руках она держала глиняный кувшин и протягивала ему. Куан задержался взглядом на сосуде и резко перевел глаза на лицо. Ее большие ярко-синие глаза изучали его, слегка загнутый книзу нос и чувственные губы девушки, еще круглые по-детски щеки растянулись в стороны, когда она улыбнулась, открыв ряд белых зубов.
Внутри у Куана что-то екнуло, и сердце пропустило удар.
– Воды тебе принесла. Ты давно здесь сидишь. Жарко, наверное, – она пожала плечами и сделала шаг к парню, чтобы быстрее вручить ему кувшин. Куан принял подношение и припал губами к прохладной кромке сосуда. Вода была ледяной, только что из родника, и обжигала горло. Жадно глотая, Куан не мог оторвать глаз от девушки. Она улыбалась и не сводила в него взгляд.
– Куан, идем, – послышался сухой голос брата со стороны площадки.
Оторвавшись от кувшина, парень сунул его в руки девушки, быстро вытер рот и бросился к брату, чтобы Светогор не увидел девчонку, пока поднимался на возвышение.
– Сегодня возвращаемся домой, – напряженно бросил Светогор.
– Что-то произошло? – Куан не решался обернуться, чтобы убедиться, что девушка не стоит на возвышении и не видна за деревом. Он приближался к брату, пытаясь понять, что так разозлило Светлого, который в принципе не бывает в хорошем расположении духа. На этот раз глаза его искрились от ярости.
– Да, отец нас вызывает, – процедил парень, резко разворачиваясь и направляясь к арене, на которой проходили тренировки.
Светогор очень редко обращался к магистру Общества как к отцу. Верный служитель Света, Советник, считал это ниже своего достоинства. Показывать свое пренебрежение к иерархии – значит не уважать и не чтить закон, а это карается если не смертью, то страшным наказанием.
Куан напрягся всем телом. Что-то действительно важное случилось и не терпит отлагательства. Все же нагнав брата, Темный нерешительно схватил его за плечо и схлопнулся в пространстве, чтобы перенестись в пещеры Общества.
– Ты нашел себе новую игрушку? – когда тела двух парней оказались в тускло освещенном коридоре, Светогор продолжил свой путь, словно и не было этого секундного перемещения.
– Не понимаю, о чем ты, – прохрипел Темный. После каждого переноса Куана мутило. Тяжелее всего было перемещаться с ношей вроде человека – а уж светлый хранитель был практически неподъемным. На лбу выступила испарина, по спине тек холодный пот, в глазах мерцали разноцветные мухи, а вот рту скопилось столько слюны, что еле успеваешь сглатывать.
– Не понимаешь, – это не было похоже на вопрос, а скорее на скептическое утверждение, – я о той девчонке, которая смотрела на тебя, как на ангела.
Куан поперхнулся, не в силах сдержать улыбку.
– Скажешь тоже…
– Ты пользуешься успехом у противоположного пола, брат, – Светогор обернулся и как-то по-доброму улыбнулся. Куан напрягся еще больше. Кардинальные перемены в настроении Светогора – этого он никак не ожидал. Если слово «отец» было редкостью, то искренняя добродушная улыбка – и вовсе повод собирать манатки и сваливать подальше.
– Дети мои, – прогремело на весь зал, когда советники света и тьмы вошли в круглую залу пещеры. Каменные образования сталактитов и сталагмитов кривыми пальцами тянулись друг к другу и создавали вычурные тени от свечей и факелов, мерцая на каменной поверхности стен. В детстве Куан часто представлял себе разных существ, которые отделялись от тени и могли двигаться по его указке. Братья остановились посередине и сложились пополам в учтивом поклоне перед Высшим магистром общества Свободных.
– Отец, – Светогор разогнулся, и напряженный взгляд сына устремился на отца. Синклид – магистр что-то задумал. Его хитрое выражение лица, с прищуренными глазами и ехидной улыбкой стало таким же откровением для Куана, как и необычное поведение брата. – Что происходит?
– Я принял решение, от которого может зависеть все! – его голос дребезжал, как если бы он сильно волновался и не мог сдержать свои эмоции. Куана передернуло. Все еще не придя в себя после перемещения брата в пещеру, тело чувствовало слабость, и кружилась голова. – Ваша мать намекнула, что не в силах больше терпеть меня… таким.
Куана осенило: это была не хитрость. Злость кипела в жилах отца, который еле сдерживался, чтобы не разрушить весь мир. Он был уверен, что на такой поступок Синклиду хватило бы сил.
– Она жива? – тихо осведомился Куан. Зная отца с его взрывным характером и неконтролируемым гневом, могло произойти все что угодно. Дисциплина и непоколебимая вера в его правоту, самоотдача его идеям и повиновение – неважно, для жены, детей или подчиненных – было его главным условием существования.
– Пока да, – выдохнул Синклид, переводя дух. Он пытался справиться со своим даром много лет. Об этом знали немногие. Вообще историю жизни отца знали лишь единицы: он сам и его сыновья. Обычно темная сила вырывалась неконтролируемыми сгустками и разрушала все, чего касалась, и магистр был сильнейшим человеком, и единственным, который мог справиться с ней. За годы, проведенные в попытках удержать свой дар, Синклид сильно постарел. Его когда-то черные волосы испещряла седина. Лицо осунулось, и темные круги от бессонных ночей и скопившейся силы делали его похожим на череп, обтянутый кожей. Лишь острый взгляд говорил о его постоянной сосредоточенности и готовности ринуться в бой в любую секунду.
Куану было непонятно: если отец владел сильным темным даром, почему Светогора, Светлого, он любил больше? Разве не Темный должен быть наследником? Этот вопрос он задавал себе тысячу раз, ни разу не спросив отца в лоб, боясь его реакции.
– Отец, ты поведаешь нам свои планы, или просто уведомил о зародившейся идее? – Куан сам поразился своей дерзости, но слова уже были произнесены. Слишком часто думая о несправедливости отцовской любви, он стал более порывист и несдержан.
Лицо Синклида изменилось, он расслабился и улыбнулся своей самой мерзкой улыбкой, на которую был способен. Эта способность менять выражение лица независимо от переполняющих чувств передалась и Светогору. Он так же в совершенстве владел своим телом и мышцами.
– Я несколько раз просил тебя не обращаться ко мне «отец», сын мой, – тихо произнес магистр. Но его голос отразился от стен и разбился где-то за спинами сыновей.
– «Сын» – да, «отец» – нет. Глупость какая-то… – пробормотал Куан. – Прости, магистр, – быстро поправился он и опустил глаза. Чувство несправедливости грызло его. И, чтобы не выронить больше ни одного лишнего слова, Куан прикусил щеку изнутри и нахмурился.
– Я пока не хочу вводить вас в курс дела. Сам раздумываю, как провернуть все максимально быстро и безболезненно. Братская любовь – такая хрупкая вещь, и сломать ее может даже незначительный проступок, – мечтательность застыла на лице магистра, и расфокусированный взгляд устремился куда-то вдаль.