Евгения Кретова
Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды
Татьяна Виноградова
Биолог по образованию. Окончила Московский Государственный Университет, работала в Главном ботаническом саду РАН, защитила диссертацию, позже перешла работать в школу. Писать начала после окончания ВУЗа, но потом надолго отошла от этого увлечения и вернулась к нему лишь сравнительно недавно. Выпускник курсов «Мастер текста». Кроме художественных текстов, пишет научно-популярную литературу. Принимала участие в написании книги для детей «Алиса в стране наук» (Д. Баюк, Т. Виноградова, К. Кноп, издательство МИФ, 2017 г.)
Профиль на Синем сайте: https://ficwriter.info/moj-profil/userprofile/1356.html
Снежные птицы
Снег лёг враз, словно тот, кто ведал погодой, решил не пробовать, удались ли в этом году снежинки, не надо ли добавить белизны и пышности, а просто вывалил всё, что успел запасти осенью. Толстое, глушащее звуки одеяло скрыло камни и тропинки, пригнуло ветви деревьев. Однако хозяин зимы на этом не успокоился. В своей мастерской он без устали чеканил одну снежинку за другой, и уже к следующему утру снега хватило на новую метель.
Пышные хлопья падали день за днём, неделю за неделей. Таррин смотрела в высокое окно своей комнаты и думала, что ещё немного – и жители замка окажутся запертыми до самой весны. А пока они каждое утро освобождали от наносов двери и ворота, и дозорные, кутаясь в плащи, уходили, чтобы сменить товарищей, к кромке леса. Там из наста и снега были возведены укрытия, потому что летние шалаши оказались погребены под невиданным по толщине покровом.
Таррин была невысокой по эльфийским меркам. Каштановые волосы достались ей от матери, упрямство – от отца, а другом она обзавелась сама.
Аррых, приятель Таррин и напарник по множеству приключений, ещё в начале зимы наведался в замок, да так и остался. Аррых был варгом, гигантским разумным волком. Сейчас он хотел бы вернуться к родичам, но стая Аррыха с началом снегопада откочевала на восточное плоскогорье, где сильный ветер не давал снегу собираться. Аррыха отрезало от соплеменников. Пройти, по его словам, было можно: снег слёживался, его пласты перемежались пластами наста. Однако пурга заметала следы, и даже мелкая живность, которую обычно удавалось вынюхать под сугробами, теперь была надёжно укрыта. «Плохая охота, плохое время для путешествия», – повторял Аррых, сначала терпеливо, потом с досадой.
Замок Дарондила, короля горных эльфов и отца Таррин, был возведён на высокой горе. Ниже, за окном, лес бугрился белыми макушками, спускаясь к долине далёкого Ароса, и небо над ним было тоже белым – укрытым ровной пеленой облаков. Солнечный свет пробивался сквозь них, словно через перламутровую раковину.
– Никогда такого не видела, – сказала эльфийка, отворачиваясь от окна. Варг лежал, вытянувшись во всю длину у камина, и его глаза янтарно светились.
«Я тоже, – ответил он, пользуясь не звуками, а мысленной речью, как делал всегда, когда надо было говорить на языке эльфов. И, подумав, честно прибавил: – Правда, я видел меньше зим, чем ты».
– Я засиделась, – Таррин потянулась, разгоняя кровь. – Смотри, облака сегодня высокие. Может, снег больше не будет идти? Хочется выбраться хотя бы на несколько дней.
«Скоро зима повернёт к весне, – отозвался варг. – Старики говорят, в это время снежные птицы танцуют свой брачный танец, и тот, кому посчастливится его увидеть, будет удачлив весь год».
– Снежные птицы? Я никогда не слышала о них!
«Глупая эльфийка! – проворчал варг. Это давно уже было всего лишь дружеским поддразниванием, и Тар улыбнулась. – Снежные птицы танцуют на изломе зимы, на грани жизни и смерти, – мысленная речь варга не грохотала, как бывало, когда он сердился, а рокотала тихо, почти напевно. – Их перья кружатся в воздухе, и тот, кого они коснулись, испытывает счастье. Увидеть снежную птицу непросто, это случается лишь с теми, кто готов отдать что-то очень важное для себя».
– И это действительно приносит удачу?
«Так говорят».
Таррин опустилась в кресло, но смогла оставаться в покое лишь на то короткое время, что требуется для глубокого вдоха и выдоха.
– Если снегопад не возобновится, мы отправимся их искать, – решительно произнесла она.
«Тебе так срочно понадобилась удача?»
– Нет, но если она понадобится срочно – нам некогда будет отправляться на поиски снежных птиц!
Аррых поднял голову. Уголки его губ оттянулись в стороны, пасть приоткрылась, позволяя увидеть розовый язык и устрашающие зубы: варг смеялся.
«Очень убедительно. Но мы, и правда, засиделись. Найдём мы их или нет – а небольшая прогулка нам не помешает».
После нескольких дней тепла снова подморозило. Таррин собрала заплечный мешок, не забыв ни кокон из лёгкой тёплой ткани, позволявший ночевать на снегу, ни запас еды, отдав предпочтение орехам и тонким хлебцам, способным насытить уставшего путника, ни котелок. Хотя она тщательно отбирала, что взять с собой, поклажа получилась увесистой. К тому же к ней прибавлялись лук и колчан.
Заклятие надёжно защищало тетиву от намокания, запасная тетива, а также всё необходимое для добычи огня и мелкого ремонта, лежали на своих местах в кармашках широкого пояса. Случись что непредвиденное, мешок можно и потерять, и тогда то, что осталось при тебе, спасёт жизнь.
– Ты уверена, что не хочешь взять с собой воинов? – спросил Дарондил, выходя во двор замка, чтобы проводить дочь. Спрашивал он не в первый раз, и не в первый раз Таррин отвечала:
– Не беспокойся, отец, мы с Аррыхом сумеем защитить себя и не попадём в беду. Уже к Повороту я буду дома.
Дарондил обнял дочь, и ворота перед ней медленно распахнулись.
Начало пути было лёгким. Эльфийка даже по рыхлому снегу могла пройти, не проваливаясь. Варги так не умели, поэтому Аррых радовался прочному насту и бежал впереди упругой рысью, ходко, без напряжения. Вскоре им попался заячий след. Аррых прыгнул в сторону, скрылся за деревьями. Вернулся он довольный. К его носу пристал клок белой шерсти, и варг стряхнул его, потёршись мордой о снег.
Ниже, там, где хвойные деревья стали высокими, друзья свернули. Их путь лежал на юг: так они решили накануне. Пройдя Долгий Лес, они рассчитывали дойти до Столовых гор. Их вершины, плоские и невысокие, были покрыты лишь низкорослыми кустами. Таррин и Аррых хотели увидеть как можно больше разных, не похожих друг на друга мест. Кто знает, какие из них лучше подходят снежным птицам?
Деревья, усыпанные мерцающим снегом, стояли тихо и торжественно, но в кронах слышался то шорох птичьих коготков, то писк поползней и синиц. Снег покрывали цепочки следов – горностаи искали добычу, а в одном месте Таррин увидела отпечаток крыльев взлетевшей сойки. Эта мелочь не интересовала Аррыха, но более крупного зверья до вечера они так и не встретили.
Через два дня Долгий лес кончился. Путники вышли к Делинтанару, притоку Ароса, широкая долина которого должна была вывести к Столовым горам.
– Должно быть, для танца снежным птицам нужны ровные площадки, – воодушевлённо говорила Таррин тем же вечером. – Ветер и звёзды, и ни единой души вокруг. Вот почему мы не встретили их до сих пор. А там – там, может, нам повезёт!
Невысокий костёр лизал рыжими языками бока закипающего котелка, искры взлетали и гасли в тёмном небе, заслон из ветвей не давал теплу улетать.
«Ты и раньше, бывало, путешествовала зимой, – проворчал варг, умиротворённо вытягивая лапы и щурясь. – И ни разу не встречала снежных птиц – ни в лесах, ни на плоскогорьях. Ты думаешь, они вылетят тебе навстречу лишь потому, что на этот раз ты ищешь именно их?»
– И правда, – Таррин рассмеялась. – В любом случае, попытаться стоит. Но я обещала быть дома к Повороту, так что пусть поторопятся.
«Я помню. Вы, эльфы, празднуете его как-то по-особенному?»
– Недели перед Поворотом – время тёмных ночей и тёмных сил, – девушка задумчиво поворошила прутиком угли. – Самую длинную ночь в году принято проводить с друзьями, в тесном кругу. Мы поём песни-воспоминания или просто молчим вместе. А вот следующий день – день веселья, радости и смеха. Замок украшают огоньками, живыми цветами, в общем зале накрывают длинный стол, и лучшие музыканты показывают своё мастерство. Мы танцуем, дарим подарки, состязаемся в различных умениях. В этот день не принято строить планы на будущее и печалиться о прошлом. Так мы показываем, что рады приходящему году, что бы он ни принёс. А вы?
«Длинную ночь мы тоже проводим вместе. А следующий день стая должна встретить в пути: даже если весна окажется поздней – всегда можно задержаться где на день, а где и на луну. Волчья жизнь – это дорога. И новый год – начало нового пути и продолжение старого».
– Начало и продолжение?
«Да, одновременно».
Достигнув Столовых гор, Таррин и Аррых переждали короткую непогоду в балке, укрытой от ветра и поросшей кривыми деревцами, а на следующее утро двинулись дальше. Целый день ушёл на то, чтобы подняться на одну из вершин. Отсюда, насколько хватало глаз, видны были горы – старые, выглаженные ветрами, они поднимались плоскими уступами, и узкие долины прорезали их, словно перед Таррин лежали ломти праздничного пирога.
– Мир кажется таким огромным! – Таррин глубоко вдохнула морозный воздух, раскинула руки и закружилась, а варг толкнул её и отпрыгнул, приглашая побегать. – Ах, вот ты как! Ну, держись!
Шкура варга пахла снегом и чуть-чуть дымом. Они догоняли друг друга и уворачивались, и оба извалялись в снегу, а после отогревались у костра. Веточки горных кустов вспыхивали жарко, но быстро сгорали, оставляя ломкие угольки.
Друзья передвигались иногда днём, иногда ночью, – темнота обоим была нипочём, да она и не бывала полной. Никогда раньше Таррин не видела такого звёздного неба. Словно на рисунок созвездий, знакомый с раннего детства, кто-то насыпал мельчайшую сверкающую пыль.
Время от времени Аррыху везло, и он добывал кролика или куропатку.
– Может, куропатки – это и есть снежные птицы? – то ли с досадой, то ли подсмеиваясь, спрашивала Тар. И варг каждый раз отвечал: «Конечно, нет, и ты сама это знаешь!»
Поворот зимы приближался, и, хотя никакого следа снежных птиц они так и не нашли, Таррин признала, что пора поворачивать к дому. На карте их путь выглядел бы как огромная подкова, и они решили спрямить дорогу.
Спустя несколько дней они стояли перед длинным карнизом, проходящим по крутому боку горы.
Путь вниз был отрезан обрывом. Трещина в теле скал не была глубокой, на дне её скопился снег, и всё же спуск казался невозможным.
«Мы можем вернуться и попробовать в другом месте».
Иногда горы словно не пускают куда-то: если бежать волчьей рысью по прямой – до дома оставалось куда меньше дневного перехода, но пока друзья раз за разом натыкались на непроходимый участок, возвращались по своим следам, забирались выше и пробовали снова. Оба устали, а Таррин, к тому же, подгоняло нетерпение. Ведь она обещала вернуться к Повороту зимы!
– Я думаю, снег выдержит, – сказала она. – Пройду первая: я легче, а если путь окажется ненадёжным, я это пойму.
Варг ответил согласным ворчанием. Он был терпеливее и неутомимее Тар, но и ему надоели безуспешные блуждания на одном месте.
Таррин сняла плащ, чтобы тот не стеснял движений, и приторочила к полегчавшему мешку. Снег, лежащий на карнизе, был зализан солнцем и ветром и блестел ледяной корочкой, однако, прижимаясь к стене, можно было двигаться вперёд. Таррин ступала легко, прислушиваясь к ощущениям. Дважды ей показалось, что уступ под снегом сужается, и она чертила линию мыском сапога, отмечая опасность. Она благополучно добралась до конца карниза, остановилась на неширокой площадке и облегчённо перевела дух: впереди виднелся пологий ровный подъём.
Аррых двинулся следом. Первое отмеченное Тар место он преодолел прыжком, не желая доверяться слежавшемуся снегу. У второй метки он прыгнул снова. Лапы Аррыха вспороли корку наста, и вдруг под нею сверкнула наледь. Варга занесло, опрокинуло, впечатало спиной в каменную стену. Таррин вскрикнула. Аррых съезжал вниз – сперва боком, затем его ударило о выступ, перевернуло. А дальше Таррин видела лишь снежный вал, стремительно растущий, увлекающий за собой всё, что находилось по дороге.
Дрожа, Таррин вцепилась в выступ скалы. Лавина достигла дна, поднятый в воздух снег оседал, и только взрыхлённая поверхность выдавала место, где оказался погребён друг.
Спуститься с того места, где находилась эльфийка, было возможно, хотя и рискованно. На середине склона она сорвалась и покатилась, каждый миг ожидая удара о камни. Внезапный рывок чуть не выдернул руку из сустава. И через миг Таррин почувствовала, что лежит неподвижно.
Она выбралась из снега и огляделась. Заплечный мешок висел, зацепившись за обломанный сосновый стволик. Именно он и задержал падение. Пола плаща, притороченного к мешку, трепетала на ветру высоко над головой. Там же, в мешке, остались и топорик, и спальный кокон, и еда. Добраться до всего этого было сложно.
Место падения варга удалось найти без труда. Неровная поверхность сошедшей лавины оказалась намертво схвачена морозом. Хорошо, что нож остался при Таррин. Она копала торопливо то лезвием, то руками, кляла своё нетерпение и отчаянно надеялась, что Аррых цел. Внезапно пальцы, уже замёрзшие, несмотря на перчатки, наткнулись на что-то. Лапа! Серебристо-серая, с мощными чёрными когтями. От облегчения Тар чуть не расплакалась: лапа была тёплой, даже сквозь перчатку Таррин чувствовала ток крови по сосудам зверя.
Наконец удалось откопать всего варга. Дыхание его было поверхностным, задняя лапа – вывернута. Слава Звёздам, переломов не было.
Первым делом следовало вправить вывих. Таррин нащупала сустав, потянула лапу, поворачивая. То, что варг был без сознания, сейчас помогало, а не мешало: он не чувствовал боли, мышцы оставались расслабленными. И всё же Таррин поняла, что простых – не магических – сил не хватает.
Она сосредоточилась и потянула снова, присоединяя к силам рук магический заряд. Медленно, очень медленно лапа поворачивалась, пока не раздался щелчок. Таррин поспешно укрепила связки и сухожилия, закрыла повреждённые сосуды под кожей. Затем занялась головой.
Острый камень был почти утоплен в снегу. Должно быть, летом он торчал в ущелье, как большой обломанный зуб. Удар рассёк шкуру на голове варга, но кровь уже остановилась сама. Таррин поняла, что больше сделать не может, и обессилено привалилась боком к тому самому обломку скалы, который стал причиной несчастья.
Глаза варга были по-прежнему закрыты. Солнце ушло за гребень горы, тени на снегу стали длиннее и синее.
Пояс Таррин, в кармашке которого находились трутница и огниво, оставался при ней, но здесь, в узкой щели между двумя обрывами, не росло ни единого кустика. Или, может, они были засыпаны снегом? Всё равно. Ей надо было озаботиться топливом, прежде чем начать вправлять вывих. Магическое лечение вытягивает много сил, она ведь знала это. Её ошибка.
Но главная ошибка – нетерпение.
Ошибка её, а расплачиваются оба.
Надо передохнуть. Надо передохнуть, встать и найти место, где можно подняться. Выше по склону она видела деревья, низкорослые, перекрученные ветром. Топорик остался в мешке, но можно наломать ветвей, принести… огонь – это спасение.
Таррин чувствовала, как мысли, словно замороженные, движутся всё медленнее. Сколько времени уйдёт на поиск топлива? Варг, когда он здоров и силён, может спать на снегу без вреда для себя. А сейчас… Что, если Аррых замёрзнет, пока она ходит?
Нет, уходить нельзя. Таррин шевельнулась. Медленно распрямилась, хотя холод побуждал сжаться в комок. Легла, вжимаясь всем телом в густой мех и стараясь прикрыть Аррыха настолько, насколько могла. Сердце варга билось медленно, тихо, размеренно. Снизу от шерсти шло едва заметное тепло, но спина и плечи девушки заледенели.
От дыхания Таррин шерсть варга рядом с её лицом заиндевела. Повернув голову, Таррин смотрела на тени, а те удлинялись, тянулись к ней. Ночь наступала неумолимо, ей не было дела до двух неудачников, решивших, что Поворот – самое время для того, чтобы шутить с зимой.
Щёки Таррин так застыли, что она почти не почувствовала порыва ветра. Только отметила, что по насту пронеслась позёмка. А потом снежные струи приподнялись, свились в две длинные грациозные шеи.
Ветер усилился. От наста отделились фигуры. Тысячами ледяных искр засеребрились крылья, соткались тела из закатного света и снега. Две птицы на тонких ногах сделали шаг навстречу друг другу.
Это было прекрасно. Таррин забыла дышать.
Взмах белых крыльев, ещё шаг, вместе, одновременно, так точно, будто танцем руководит невидимый балетмейстер. Шеи откидываются назад так, что головы касаются спин. Птицы распрямляются, приседают в низком реверансе. И новый шаг.
«Опять переусердствовала?»
Мысленный голос варга был совсем слабым.
– Смотри! – едва слышно шепнула эльфийка. – Это они.
«Уоу! – варг собрался с силами и добавил: – Так вот что означало «между жизнью и смертью». Я думал, это просто красивый оборот».
– Смотри!
Птицы танцевали. Грациозно изгибаясь, сплетались шеи, белые крылья – длинные, с призрачной бахромой маховых перьев – разворачивались и поднимались. Птицы расходились, тянулись друг к другу, словно стремились заключить в объятия, и вновь сходились. Закат догорел, но контуры птиц светились серебром.
Таррин потеряла счёт времени. Небо над гребнем скалы посветлело: там, за каменной грядой, вставала не видимая пока луна.
Ветер вновь поднялся и стих. Птицы закружились, их фигуры взметнулись в последнем вихре – и исчезли.
Таррин осторожно перевела дух. Ей казалось, что она полна изумлением и восторгом до краёв: пошевелись – и расплещешь. Она прикрыла глаза.
«Вставай! Вставай!»
Мысленный голос варга лишь слегка потеснил картину, которая всё ещё заполняла сознание.
«Вставай!»
Таррин попробовала шевельнуться и поняла, что не чувствует ни рук, ни ног. Лишь спустя какое-то время ей удалось согнуть окоченевшие пальцы, а затем и выпрямиться. Варг возился рядом.
«Помоги мне!»
Таррин перекатилась. После нескольких попыток ей удалось встать на колени. Она толкала варга, понимая, насколько невесомы её усилия, а тот скрёб лапами, силясь подняться. Сперва каждое движение причиняло боль. Постепенно тело разогрелось. Мышцы дрожали от напряжения, и всё же сокращались раз за разом.
И наконец удалось. Варг стоял на трёх лапах, покачиваясь, и Таррин стояла рядом. Затем варг шагнул вперёд. Ещё и ещё.
Так, медленно, с остановками, Таррин и Аррых преодолели невеликое расстояние, отделявшее их от склона.
Там варг опустился на снег и начал рыть. Таррин, поняв, что надо делать, отгребала снег в сторону, пока не получилась пещерка, которая могла вместить двоих. Когда Аррых втиснулся под её своды, Таррин принялась забрасывать вход, чтобы заделать его снаружи, оставив лишь отверстие, в которое могла проскользнуть сама. Потом, уже изнутри, постаралась закрыть и его.
Вскоре воздух в убежище нагрелся от их дыхания, и девушка уснула.
Проснулась она от ощущения чьего-то присутствия. Тишину нарушало только едва слышное дыхание варга, и всё же рядом был кто-то ещё. Кто-то недобрый, с сознанием холодным и тёмным, как омут.
Таррин пробила отверстие в стенке убежища и выглянула.
Прямо напротив неё на валуне, столь огромном, что он возвышался над поверхностью снега, сидела химера.
Таррин вылезла из норы и выпрямилась. Морозный воздух обжёг щёки. Аррых, обрушивая плечами пласты снега, высунулся следом и замер, настороженный.
Химера по-птичьи наклонила голову, переступила лапами и с шумом выдохнула. Перья на её крыльях отливали тёмной бронзой, антрацитовые глаза смотрели не мигая, короткая сланцево-рыжая шерсть на боках и крупе позволяла видеть рельефные мышцы.
– Ты узнаёшь меня? – спросила эльфийка после недолгого молчания, заполненного взаимным разглядыванием.
Потому что она-то узнала! Именно этот хищно загнутый клюв на звериной морде, эти львиные лапы и длинный тонкий хвост, хлещущий по бокам, она видела совсем близко – у каменного изваяния, оказавшегося до дрожи живым. Жители Бадварда много веков гордились своими статуями химер, а те много веков служили невольными стражами города. И только прошлым летом Таррин и Аррыху удалось снять заклятие, которым связал тварей маг Элмарт, почему-то почитавшийся людьми за святого.
– Узнаю, – голос химеры оказался скрипучим и шёл не из клюва, а из груди создания, как у чревовещателей. – Вот и ты оказалась в беде, да? И как оно тебе? Нравится быть в чьей-то власти?
Звероптица снова переступила лапами, придвигаясь ближе, и брюзгливо добавила:
– Ты не попросишь пощады, дочь Дарондила? Ну или помощи, на худой конец?
– Зачем мне просить пощады? – Таррин чувствовала опустошение. Взгляд химеры был безжалостным и холодным.
– Ты доставила бы мне этим удовольствие, – равнодушно пояснила та. Чёрные глаза на миг подёрнулись плёнкой третьего века. – Впрочем, я и без удовольствия сделаю то, что должна.
И, помедлив, закончила: – У тебя есть верёвка?
– Верёвка?
– Верёвка, – терпеливо повторила химера. – Такая тонкая гибкая штука. Есть или нет?
– Зачем?
– Глупая эльфийка, – буркнула химера, и Аррых фыркнул. – А как ещё поднять твоего варга?
Таррин расстегнула пояс. Облегчение было таким внезапным, что она чуть не охнула.
– Значит, молва всё-таки лжёт. Химеры умеют быть благодарными, – сказала она, разматывая длинную лёгкую верёвку, закреплённую на талии.
– Химеры не умеют быть благодарными, – назидательно проскрипела птица-зверь. – Не быть неблагодарным куда важнее.
– А в чём разница?
Аррых вылез из убежища полностью. На заднюю лапу он пока не наступал.
– Разница в понимании последствий, – каркнула химера, внимательно наблюдая за тем, как эльфийка обвязывает варга. – Вот посмотри на этого. Один только раз он проявил неблагодарность – и теперь вынужден терпеть тебя рядом. Я много знаю о тебе, эльфийка Таррин.
– Аррых приходит и уходит, когда хочет! – возмутилась девушка, а варг согласно рыкнул.
Химера разразилась кудахтающим клёкотом, затем резко оборвала его.
– Это была шутка, – мрачно пояснила она. Подёргала за обвязку, покачала головой и, выпустив верёвку, прыгнула вверх. Она поднималась и пикировала, кружилась, набирая высоту, и снова падала. Её крик – яростный, сиплый, требовательный – начинался низкими нотами и взлетал до тонкого, на грани слышимости, вопля. Таррин захотелось закрыть уши: казалось, голос твари ввинчивается в череп, заставляя кости дрожать, вселяя безотчётный ужас. Небо перечеркнули две новые тени. Они снижались, и вот уже все три звероптицы опустились на наст, тормозя крыльями и подняв вихрь колючих снежинок.
Химеры обступили Аррыха и некоторое время совещались, а, может, спорили о чём-то. Придя к какому-то решению, они подхватили Аррыха, отчаянно заработали крыльями и поднялись в воздух. Варг сдавленно рыкнул. Хотя эльфийская верёвка не врезалась в тело, всё равно приятного было мало.
«Задушат!»
– Жаловаться нам не приходится, – пробормотала Таррин. Она не надеялась, что варг услышит её, но тот откликнулся:
«Это точно».
Медленно, неровно, словно они не летели, а ковыляли, химеры со своим грузом поднялись вдоль склона и скрылись за гребнем. Таррин осталась ждать, сперва спокойно, потом с нетерпением.
Наконец звероптицы вернулись. Одна из них бросила перед Таррин верёвку:
– Теперь ты.
Чтобы унести гораздо более лёгкую эльфийку, достаточно было одной химеры, но за верёвку ухватились две. Взлёт был таким стремительным, что у девушки закружилась голова. Заснеженный склон словно проваливался куда-то, а куда именно – Таррин предпочла не видеть.
Теперь стало ясно, почему химеры не возвращались так долго: они не оставили Таррин на вершине горы, а перевалили через неё. Отсюда добраться до замка уже не составляло труда.
Таррин приземлилась и ухватилась за стволик сосны: у неё подгибались ноги. Варг был здесь – лежал на снегу, взгляд его был живым, уши стояли торчком, и Таррин успокоилась.
Химеры не стали прощаться: не успела Таррин обернуться, чтобы поблагодарить, как они уже взмыли в воздух.
– Ох! – вспомнила Таррин. – Мешок!
«Ничего, к вечеру будем на месте», – Аррых наклонил голову и лизнул снег.
– Да, но…
«Слышишь?»
Таррин прислушалась. Свистели крылья! Звук был знакомым. Что…
Химера – та самая, первая – зависла в воздухе и выпустила из когтей поклажу.
– Держи, раззява, – скрипнула она и с торжествующим то ли клёкотом, то ли смехом рванула вверх.
– Долг зачтён, – тихо сказала Таррин, провожая её взглядом. Конечно, химера не слышала, но это было неважно.
Первым делом Таррин набрала сучьев. Она приносила по две-три ветки за раз, больше не могли захватить всё ещё непослушные пальцы. Впрочем, кажется, она ничего не отморозила. Должно быть, это было первым везением, которое принесла встреча со снежными птицами. А вторым стали химеры.
Когда костёр разгорелся, Таррин поставила на него котелок со снегом и едва дождалась, пока закипела похлёбка. Девушка высыпала в воду все остатки припасов: им с Аррыхом было необходимо подкрепиться.
А потом они двинулись вперёд.
Таррин предлагала Аррыху задержаться, но тот воспротивился. «Мы встретили Поворот как надо – вместе. Первый день года мы проведём тоже как надо – в дороге, – сказал он. – Уж я-то точно тебя не задержу, посмотрим, как ты за мной угонишься». И действительно, шла Таррин медленно. Мышцы отзывались болью на каждое движение. Впрочем, и варг ступал тяжело, совсем не так, как обычно. Оба без слов понимали, что уже опоздали к назначенному сроку, и двигались вперёд упорно, шаг за шагом.
Днём они остановились, чтобы выпить горячего варева. Припасов больше не оставалось, и Таррин бросила в кипяток древесные почки и хвою, собранные по дороге.
Уже смеркалось, когда они обогнули гору, по боку которой ползли весь вечер.
Внизу лежала узкая полоса леса. Тёмная хвоя проглядывала из-под снежных шапок, серые стволы стояли прямо, как колонны. А по другую сторону, как раз напротив того места, где остановились путники, высился замок. Каждая башенка, каждый зубец сияли сотнями цветных огней, витражи окон яркими мазками расцвечивали строгие стены. Таррин даже показалось, что она слышит пение, но, конечно, этого не могло быть.
Она представила, как отец сидит в зале и делает вид, что веселится вместе с другими, и расправила плечи.
– Ну уж нет, – сказала она, словно варг с ней спорил. – Даже не думай, что мы разобьём лагерь прямо тут и будем весь вечер любоваться на то, как празднуют другие. Пойдём, осталось немного.
«Глупая эльфийка», – проворчал Аррых и шагнул вперёд, проламывая грудью сугроб.
