Евгения Кретова
Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды
Толпа вывались в коридор, увлекая растерянную пару.
– Я сейчас, – тихо сказал Фёдор, выпустил руку девушки.
– Догоняй! – басил мужик-герой, тесня компанию к трассовым трубам.
Фёдор поднял растоптанную веточку, положил в карман.
В капсулопузыре он заложил в автомат обратный маршрут – Антарксити.
В пути Фёдор набрал код связи и заулыбался, когда на дисплее появилось удивлённое лицо Вероники:
– Вероничка, а пирог с чем будет? – сказал он.
– Вегетарианский, с цеплеклюями, – тряхнула она чёрными кудряшками.
– Да? Если так, то моё желание совпало с твоим… И я уже не про пирог! – поспешил добавить Фёдор, совсем смутился: – Я к тебе, можно?
– Блин, Федя! – ответило чудо с сиреневыми глазами. – Конечно, можно!
Евгения Кретова
Ещё один подарок для читателей «Непростых историй» от автора-составителя сборников.
«Мне 38 лет. Живу в г. Благовещенск, а сама из Москвы. По образованию юрист, книги пишу со школы, последние 5 лет – наиболее плотно. Закончила литературные курсы «Мастера текста». Есть рассказы, опубликованные в сборниках и литературных журналах, сетевые публикации. Член Союза писателей России.
Победитель номинации "Подростковое фэнтези" национальной литературной премии «Рукопись года» и финалист Конкурса детской и юношеской книги ЛитРес и ЛайвЛиб за рукопись «Вершители: посох Велеса». Финалист конкурса «Новая детская книга» в номинации «Фэнтези. Мистика. Триллер» и победитель читательского голосования за мистический триллер «Альтераты: миссия для усопших».
Сборник рассказов «Дом с панорамными окнами» – вошёл в Шорт лист литературной премии «Электронная буква» (номинация Малая проза).
Автор пяти романов в жанрах современная проза, детектив и триллер.
Буду рада встретиться с вами на ЛитРес https://www.litres.ru/evgeniya-kretova-13071576/»
Новые приключения Сне Гурки
Зелено-голубой шарик в тонкой искрящейся плёнке атмосферы неказист и неприметен. Его здесь точно искать не будут. Кому он нужен, на краю Галактики?
Прозрачная капсула ловко метнулась от подслеповатого спутника, чиркнув по геостационарной орбите, просочилась сквозь пелену облаков, нырнула под грозовой фронт.
Дет Моесс удовлетворённо хмыкнул, не поймав пеленга патрульной службы.
Капсула зависла над ночной стороной планеты, и, выбрав место посадки, юркнула в полутьму.
– Три ноль, три ноль, – сонно доносилось из ретранслятора, – примите экстренное сообщение.
Капитан патрульной службы Сне Гурка, дёрнул чёрными пушистыми кисточками на острых ушках, потянулся к кнопке приема.
– Три ноль у аппарата, – широко зевнул.
– Три ноль, в ваш сектор прибыл несанкционированный катер, необходимо предотвратить посадку, чтобы избежать контакта с аборигенами и, в случае необходимости, произвести зачистку. Как поняли? Приём.
Сне Гурка удивлённо изогнул бровь: какого квартозианского окуня сюда припёрло нелегала?
– Вас понял. Сообщите код нелегала.
– Семёрка.
Капитан поморщился: семёрка – это глюк. А глюк – это волдырь на заднице, чёрт бы побрал эти приграничные секторы.
Сне потянулся к динамику, надо «обрадовать» команду:
– Внимание, общий сбор в рубке. Код «семь». Миссия – вытащить глюка с Земли до того, как Земля станет глюком. Всем ясно?
Моесс просканировал поверхность. Ментальная активность на планетке очаговая, логическое мышление аборигенов ассоциативное, высокая склонность к иррациональному мышлению. Ментограмма яркая, аж глаз режет. «Что там у них происходит, интересно?», – равнодушно спросил сам себя. Он пролетел чуть дальше, нашёл местечко поспокойнее. Прямо норка тихая – ни тебе местных, ни тебе патруля, ни матушки с её вечными кулинарными экспериментами, от одной мысли о которых сводило желудок, а в горле сворачивалась колючим комом едкая слюна.
Моесс потянулся, стряхивая воспоминания, и сладко зевнул.
– Искин, режим сна, – тихо скомандовал он. Тут же почувствовал, как навигаторское кресло принимает горизонтальное положение, из бортиков выдвигаются мягкие полигласовые пластины, принимая эргономичную форму и укутывая тело пассажира в прочный изотермический кокон.
«Спать, сорок часов спать», – сладко подумалось перед погружением в приятную дремоту.
Сне распределил исследование секторов между членами команды:
– Зои, Трыш, вам достаётся сектор один, – он очертил большую полусферу в районе северного полюса. – Ксю, забирай экватор от сюда до сюда, – он провёл указкой, выделив нужные широты. – Себе забираю вот эту обширную область, – он указал на тёмный континент. – В помощь ко мне поступают старпом Зуяба и Зырк, вы прочешите территорию от океана вглубь континента. Встретимся вот в этой точке, – капитан выделил горную цепь поперёк континента и отметил красным флажком точку, удобную для посадки.
– Какие указания в случае поимки глюка? – Зои, высокий сверианец, с квадратной головой и наголо бритой челюстью, хмурился: холод он не любил, от местного покрова, именуемого аборигенами снегом, у него слезились глаза, а на коже проступали сине-зелёные пигментные пятна, делающие его похожим на рептилоида.
– Нейтрализовать. Учитывая проворность товарища, нейтрализовать немедленно, попытки к бегству пресекать жёстко, – капитан задумался. – И это, ребят, не следите там. Чтобы зачистку не пришлось проводить.
Зуяба изучал выгрузку данных по сектору поиска.
– Капитан, в нашем секторе в ближайшие дни неспокойно. Аборигены отмечают большой всепланетный праздник. Здесь – особенно активно. Взрывами окрашенных пороховых снарядов, лентами, ряжеными, традиционной трапезой с употреблением в пищу ядовитой смеси и горючих жидкостей.
– Как называется праздник-то? – капитан нахмурился: это существенно ухудшает дело, глюк может мимикрировать, может притворяться кем угодно, чем больше объектов, тем сложнее его будет найти. А в толпе вообще не выловишь.
– Новый год. Действующие лица: старик с бородой в красной шубе, девочка с белыми косами, зайцы, фольклорные элементы типа злодеек-женщин по имени… Йа-га, – Зуяба с трудом выговорил сложное слово, – говорящие зайцы, коты, ну и мелочь всякая типа супераборигенов, аборигенов-кошек, аборигенов-пауков… Брр. Сразу вспомнил арахнопода Кселуса, которого конвоировали прошлым секстебрём. Местным, видимо, голову сносит, раз они в таких наряжаются. – Его передёрнуло.
Капитан задумался.
– Надо вывести нашего нелегала за пределы населённых пунктов и там изловить. Другого выхода не вижу. Если он, конечно, окажется в этом секторе.
Зуяба подвигал челюстями, недовольно шмыгнул носом:
– Готов поклясться, что подлец окажется именно в нём. Окологуманоидные развлечения – его стихия.
– Я не хочу к бабушке, не хочу, не хочу, не хочу! – Инга верещала на всю проезжую часть. От хорошо поставленного сопрано не спасали ни задраенные стёкла автомобиля, ни окрики мамы, ни удивлённые взгляды водителей и пассажиров соседних машин, застрявших, к несчастью, в предновогодней пробке на выезде из столицы.
– Инга, ты ведешь себя некрасиво. Минус один подарок от нас с папой, – Рита старалась быть спокойной. Покосилась на Андрея, тот хмуро изображал, что дочкина истерика его не касается, что он даже не слышит её. – Ты-то что молчишь? – Рита наклонилась к нему, чтобы быть уверенной, что он её расслышал. Муж плотнее сжал губы, промолчал. – Понятно, – Ритка откинулась на спинку, – снова мне разгребать.
– Не хочу в эту дурацкую деревню! – скандалила дочь. По её миловидному лицу, туго заплетённым тёмным косичкам с ярко-малиновыми бантами и общему виду прилежной отличницы и не скажешь, что этот ребёнок способен на такую отчаянную истерику.
Не поворачиваясь к дочери, тихо, но отчётливо Рита проговорила:
– Ещё один звук, и на вокальный конкурс ты не поедешь, – сказала, положила руку себе на колено и выставила указательный палец. В следующую секунду добавила к нему средний, потом безымянный и, наконец, мизинец.
Четыре секунды.
Истерика прекратилась. На заднем сидении воцарилась тишина. Рита победно покосилась на мужа, тот впечатлённо изогнул бровь и скривил губы.
– Так нечестно, – дочь надула губы, уставилась в окно. – Вы мне не оставляете выбора. А выбор делает человека, то есть меня, человеком.
– Скажите пожалуйста, мы уже философскую базу под свои истерики и выкручивание рук родителям подвели, – Рита деловито поправила полушубок. – Но выбора в данном случае у тебя, действительно, нет.
– Вот я и говорю – нечестно.
– Это жизнь, детка, – мать вздохнула. – А она вообще несправедлива.
Ехать к свекрови на Новый год Рита тоже не хотела.
Что она там забыла? Деревня. Наряженная блестящим мусором ёлка во дворе, квашеная капуста «по фирменному рецепту», вечные пирожки с зелёным луком и яйцом, от одного запаха которых воротило. Да, вкусный холодец. Это плюс. И свежий воздух. Но даже платье не наденешь. Фотки новогодние в Инстаграм не выставишь. Потому что – позориться. Но Андрея корёжило от осознания сыновьего долга.
Первого ехать он отказался наотрез. Новый год, чтоб его, семейный праздник. Дарья Ивановна ввиду возраста прибыть к ним не может, значит, они едут к ней. Точка.
Вот примерно так.
И это «Ты мне не оставляешь выбора. А выбор делает человека человеком», – это её, Риткин, финальный аргумент, подвешенный в кухне, словно ружье. Дочь со своим музыкальным слухом услышала их вчерашний спор.
И сейчас, по дороге к свекрови, дочь закатила истерику: она собралась в кино на каникулах, она хочет на ёлку – папа обещал, она хочет гулять и есть мороженое в торговом центре, с поездкой на все каникулы к бабушке это никак не совмещалось.
– Ну почему-у? – канючила Инга самым противным голосом из всех возможных.
– А, в самом деле, почему? – Рита решила, что и мужу пора включиться и отстаивать свою же собственную инициативу.
Андрей снисходительно покосился на супругу:
– Чтобы когда ты станешь старой и немощной, твоя дочь так же схватила семью в охапку и приехала к тебе встречать Новый год. Потому что Новый год – семейный праздник, и встречать его в одиночестве – преступление. Для этой самой семьи. Всем всё понятно? Или есть ещё вопросы?
Андрей – бывший военный. Хотя военные бывшими не бывают.
Ритка закусила губу, повернулась к дочери и выразительно щелкнула языком.
– Верно папка говорит. Я тоже хочу, чтоб ты с семьёй к нам приехала, когда-нибудь, когда я стану старой и немощной.
Инга надулась:
– Только если вы не будете кормить меня квашеной капустой.
Они свернули с МКАД на шоссе. Мелкий снежок сыпал под колеса, скрашивая накопившуюся грязь и пыль. Обочину украшала праздничная иллюминация, у торговых центров красовались гигантские ёлки.
– А ёлка у нас хоть будет? Иначе куда Дед Мороз подарки положит? – переживала Инга.
Андрей усмехнулся:
– Будет, куда ж она денется… Только в прошлом году ты, вроде бы, утверждала, что в Деда Мороза не веришь.
Инга промолчала. Веришь-не веришь – вопрос десятый. Но по старой привычке она спрятала в морозилке бумажку с желанием.
***
Контрабандист и галактический нелегал Дет Моесс проснулся от толчка – его небольшую капсулу, подхватив воздушным потоком, едва не перевернуло, сработала аварийная система стабилизации, под куполом рубки мелькнул и погас ярко-красный огонек оповещения. Глюк неторопливо просмотрел записи внешних визиров: столько шума наделала промчавшаяся мимо колымага кого-то из местных: чёрный грохочущий монстр, дышащий токсичной смесью газов, канцерогенов, альдегидов и сажи. Моесс поморщился:
– Что за планета, подери вас всех грызанский хрым, – пробормотал недовольно. – Поспать и то не дают.
Красные проблесковые огоньки манили за собой. Глюк заворожённо направил капсулу за пыхтящим оксидом серы, азотом и бензопиреном устройством.
Вечерний лес, шелест гравия под колёсами – глюк с интересом наблюдал за новой для него планеткой. Последние десять лет он преимущественно обитал на космических станциях. Хлоя – с её огромной полигласовой крышей, Стримм – в лучах оранжевой Глаугели. Та же Тамту, хотя ему на главном форпосте креонидян пришлось весь день просидеть в техотсеке, ремонтируя потрёпанный двигатель. Ну и основное его обиталище – Калипсо, тюрьма для особо опасных преступников. Разорви скварр этого Клиффа, который сдал его патрулю. Вот эта забытая всеми галактическими богами планетка на краю обитаемого мира – крохотная, аккуратная, словно выточенная умельцем из камня, – его внезапная удача.
Тем временем колымага, пыхнув водяными парами с примесью оксида углерода на повороте, свернула с дороги в пролесок и, проехав несколько сот метров, вынырнула к поселению. Полсотни занесённых белой пылью лачуг, в половине из которых не светились даже окна.
Странно, Моесс не помнил, чтобы ментограмма выдала ему присутствие аборигенов в близости от точки приземления. Хотя что там фиксировать? Аппаратура фиксирует лишь скученные импульсы. Эта деревенька – словно иголка в стоге сена. Потому и не найдёшь её по ментограмме. Одна улица, прямая как креонидянский тракт, да покосившийся колодец в центре, похлеще его конуры на Калипсо. Глюк поёжился и торопливо рванул за мигнувшим проблесковыми огнями аппаратом: тот как раз остановился у неприметного с виду дома, от которого, Моесс почувствовал это даже из своей капсулы, тянуло теплом, уютом… и ещё чем-то. Остро. Пряно до головокружения. Глюк шумно сглотнул.
– Режим маскировки. Код Один. Пароль 20-21-12, – он защёлкнул на запястье браслет-коммуникатор. – Сканирование радиуса в постоянном режиме.
– Сообщаю о необходимости подзарядки, – мелодично напомнил искин.
– Подзарядка в стандартном режиме, используем энергию местного светила.
– Есть, капитан, использовать энергию местного светила 2-Я-ЗЭ-glis для подзарядки. Кстати, в местных инфокаталогах, оно значится как Солнце. Расчётное время начало подзарядки: семь часов тридцать восемь минут согласно местной системе.
Глюк хмыкнул: Солнце – смешное название. На его родном языке оно означает «лохматое блюдце». Совпадение странное, конечно, его предки вряд ли когда-либо оказывались в этой части галактики. Если только пару сотен лет назад. Но местные, учитывая примитивную систему счисления и хранения данных, вряд ли это могли зафиксировать. Моесс пожал узкими плечами, взлохматив отросшие за время отсидки на Калипсо кудри цвета местной вездесущей пыли, нажал кнопку открытия шлюза и направился к выходу наружу.
В нос ударил аромат озона и местной флоры.
Глюк чихнул.
– Удачного дня, капитан, – пропел в наушниках искин и отключился.
***
Инга недовольно морщила нос, прятала его в мягкий ворс: в деревне пахло растопленными печами, их дым белыми, мерцающими в чернильной синеве неба столбами поднимался над заснеженными крышами.
– Звёзды-то какие яркие, – восхищённо выдохнула Рита, запрокидывая голову. – И низкие, будто над головой висят!
– Оптическая иллюзия, – пробормотала Инга, – вызванная низкими температурами и дефицитом освещения.
Рита и Андрей переглянулись:
– Дочь, а ведь ещё в прошлом году ты верила в Деда Мороза, – снова напомнил отец.
Игна шумно шмыгнула носом:
– Я маленькая была, мне десять лет всего было. Деда Мороза не существует. И чудеса не случаются.
На крыльце мелькнула низенькая тень в светлом полушубке.
– Родные мои приехали! – всплеснула руками пожилая женщина, бросаясь навстречу по нечищенной дорожке, забирая в валенки пушистую снежную крошку. Инга нацепила счастливую улыбку, направилась к ней.
– Куда катится мир? – вздохнул Андрей, глядя вслед.
– Мы сами делаем наших детей невыносимыми прагматиками, не жалуйся, – проворчала Рита и добавила: – Ты в возрасте Инги снеговиков лепил и «Мишкиной кашей» зачитывался. А им сейчас подавай гаджеты, попкорн и смузи.
Рита подхватила сумку и направилась к дому.
Андрей постоял ещё полминутки, наблюдая, как его дамы шумно обнимаются, подцепил пакеты с продуктами и, мигнув сигнализацией на авто, пошёл к ним.
Глюк наблюдал за аборигенами и чувствовал, как внутри черепной коробки вскипает мозг, словно брионил в кваркглюонном поле.
«Дед Мороз?!» – повторял про себя. Не могли же они о нём знать! Или перехватили инфосигнал? Учитывая допотопные средства связи, конечно, легко предположить, что вместо благородного Моесс, они услышали «Мороз». Идиотская ситуация.
Он собрался возвращаться на корабль, когда через коммуникатор раздался сигнал искина корабля:
– Капитан, в моих настройках значится требование о немедленном уведомлении в случае приближения галактического патруля. Сообщаю, что патруль вошёл в верхние слои атмосферы. Расчётное время прибытия: пятнадцать светиюд.
Глюк ругнулся:
– Разорви скварр этих ищеек, – и отключил связь.
Сощурившись, посмотрел вверх, на нависшие над головой звёзды. Одна из них заметно увеличивалась в размерах и смещалась к линии горизонта. Моесс пожевал нижнюю губу, сосредоточился. Мгновения хватило, чтобы принять решение, глюк, приглядевшись к зарослям ароматных колючих растений, нахохлился и глубоко вздохнул.
***
Капитан Сне Гурка раздавал последние указания и ориентировки команде:
– Реагируем на изменение импульсной активности не только объекта, но и его окружения. Обращаем особое внимание на небольшие предметы, которые соответствуют росту и весу нашего глюка Дета Моесса. Данные параметры он изменить не сможет, так что это чуть ли не единственный ориентир в поисках…
– То есть отметаем только крупные объекты? – не разделил капитанского оптимизма старпом Зуяба и подытожил печально: – Эх, текило-хреновато…
– В панику не впадать, – строго отозвался капитан, покосившись на старпома. – Зои, что нам известно о способах маскировки глюков?
Громила с квадратной челюстью перебросил на персональные коммуникаторы сводку. Крохотная, размером с мизинец самого Зои, голограмма превращалась из низкорослого приземистого мужичка с серебристыми волосами то в лопоухого паренька, то в лохматую собаку.
– Возможна трансформация по альфа-типу, то есть внутри гуманоидной ветки, а может – по бета-типу. Тогда нам придётся мириться с сюрпризами в виде собак, крупных кошек, птиц и даже рыб. Но последнее вряд ли – Дет Моесс категорически не любит сырость.
– А предметы? Их-то можно отсеивать? – пробасил Зуяба и сморщил нос, будто страдая от зубной боли.
Зои неопределённо кивнул:
– Можно, но не нужно. Службисты Калипсо утверждают, что смыться из-под их бдительного надзора нашему глюку удалось именно благодаря трансформации в короб с креодисками.
Зуяба красноречиво покосился на капитана, задраивая за собой шлюз посадочного модуля.
Капитан строго посмотрел на остальных сослуживцев, скомандовал:
– Время посадки – тринадцать светиюд. Прошу занять посадочные модули.
Шесть прозрачных капсул-шаров отделились от патрульного катера и по заданной искином траектории один за другим нырнули в атмосферу крохотной планеты.
– Капитан, у нас всё чисто, – рапортовали вслед за Кнышем и Зои напарники по поискам на континенте.
Сне Гурка мрачно вздохнул, принял сигнал оповещения:
– Спасибо за службу. Значит, наш нелегал в моём секторе.
– Прикажете переброситься к вам? – просипел в коммуникатор Зои.
– Нет, возвращайтесь на катер, – отрезал капитан, – Зуяба и Зырк, как далеко от моего местонахождения? Не вижу вас на дисплее.
– Это оттого что вы над водной поверхностью, – Зуяба говорил размеренно, – видим вас. Будем через шесть минут.
Сне Гурка, действительно, миновал широкий залив. Он начал исследования с севера континента, методично передвигаясь к экватору. На пути – крупные города сектора. Он сверился с картой: на этом крохотном куске суши аборигены обитали скученно. Плохо, если глюк все-таки приземлился здесь.
Датчики пока молчали, не фиксируя топливный след капсулы мерзавца. Но сердце капитана галактического патруля сжималось в тревожном ожидании: то, что, по его мнению, было самым худшим, с ним последнее время непременно случалось. Сюда можно отнести и направление в этот богами забытый сектор Млечного пути. Здесь можно сгнить, а так и не добиться повышения.
Нынешний нелегал – это не способ проявить себя. Это ежедневная рутина, которая в центральном аппарате даже за работу не считается и не отразится в его личном деле. А вот если он проворонит глюка, и тот перебаламутит всю планету, то, считай, можно уходить на пенсию. Этого ему не простят.
Датчик мелодично пискнул, отрывая от невесёлых мыслей: приближались посадочные модули Зуябы и Зырка. И почти одновременно с ними мигнул красным фиксатор галогенового излучения, фтористая сетка безошибочно подсказала, что капсула глюка была здесь не более трёх часов назад.
– Есть след, – Зырк опередил его. – Разрешите продолжить преследование?
Сне Гурка не возражал.
– Фиксирую импульсы семь-класса, – сообщил в коммуникатор осипший голос Зои, уже вернувшейся на катер и подключившейся к искину. – Пересылаю координаты местонахождения.
Капитан покосился на выгрузку карты с отмеченной красным точкой. Крохотный населённый пункт.
– Дюймовка, – едва прочитал он транскрипцию странного местного названия. – Зуяба, Зырк, принимайте координаты, заходим с трёх сторон. Этот кадр не должен от нас ускользнуть.
Странно, но глюк не пытался бежать.
Его капсулу нашли почти сразу. Она оказалась в режиме сна, в ожидании подзарядки. Сканер показывал, что энергии на взлёт вполне хватило бы, а вот на транзакцию уже вряд ли. Если только коротенькую, в соседний сектор. Но там патрулей больше, чем тараканов на Калипсо.
Сне Гурка вышел из посадочного модуля, обошёл замаскированную капсулу глюка кругом.
– Может, он внутри? – предположил Зырк.
Сне Гурка осмотрел рыхлую белую пыль под ногами, в ней чётко отпечатались следы.
– Нет, он вышел из капсулы и направился в сторону поселения, – сделал вывод капитан: от капсулы отделялась единственная дорожка следов.
«Ну, что ж, поиграем, глюк», – Сне Гурка прищурился.
– Активировать фотонные визиры. Ментосканер настроить на код семь, – скомандовал он команде. – Начинаем веерное прочёсывание сектора по протоколу, прошу занести в бортовой журнал информацию о времени начала операции.
Искин в коммуникаторе послушно повторил задание. Капитан уже не слушал. Чутьё подсказывало ему маршрут, можно и на следы не смотреть. Глюк кого-то увидел. Он шёл целенаправленно. Куда?
Крохотная деревенька: Сне Гурка насчитал на сканере двадцать восемь обитаемых жилищ. Чуть больше сотни аборигенов. Зачем глюк направился сюда? В паре светоюдов лета – огромный по меркам планеты мегаполис, залитый огнями, прячься – не хочу. Ясно одно – подлец что-то задумал.
***
– Папа, ты ёлку обещал, – кольнула взглядом Инга, стоило Андрею переступить порог жарко натопленного дома, и побежала наверх, к матери.
Андрей сел на лавку около двери, устало вытянул ноги.
В доме было всё так же, как десять лет назад, когда он уезжал в город. Как при жизни отца. Вычищенные половики поверх жёлтых плах. Выбеленная печь. Добротный стол – сердце дома. Винтовая лестница на второй этаж с ажурными, отцовской работы, пилястрами. По стенам – деревянные панно: отец оставлял из каждой коллекции одно, дарил матери на память.
Андрей устало приземлился на лавку, поймав внимательный материнский взгляд:
– Все нормально, мам, – успокоил торопливо. – Соскучился.
Мать благодарно сжала плечо, поправила съехавшую с плеч шаль.
– Ёлка во дворе, у поленницы, – подсказала мать. – Иван привёз сегодня.
Андрей криво усмехнулся:
– Иван тебя прямо обхаживает. Ещё замуж не зовёт?
Мать легонько треснула его по загривку, направилась в закуток за печку. Наверху приглушённо шумели Ритка и Инга. На верхней ступени, наконец, показалась дочкина тёмная головка:
– Ба, а можно игрушки взять из красной коробки?
Сердце Андрея сжалось: это была коробка с игрушками, которые вырезал отец. Семейная реликвия, считай. Мать никогда не дозволяла их трогать, а сейчас прислонилась к горячему боку печки, посмотрела с тоской:
– Бери… Чего уж им в пыли лежать. Пусть и Серёжа с нами на сегодняшнем празднике побудет.
Андрей кивнул: и то верно.
Вышел во двор. Морозный воздух пробирал до костей, распирал лёгкие, туго хватал обручем виски, прочищая мысли.
У поленницы притулились две ели. Андрей пожал плечами, выбрал ту, что повыше, да попушистей, стукнул гулко по земле, расправляя ветки, сбивая с них иней.
Сквозь приоткрытую дверь в сени зазвучал тонкий Ингин голосок: дочь затянула свою любимую песню Сольвейг. Улыбнулся, представляя, как расплывается в блаженной улыбке материнское лицо.
Сне Гурка вышел на окраину деревни. Вот здесь, судя по натоптанным следам, мялся глюк, а потом направился к жилищу. Большой, по меркам местного поселения, дом в два этажа, был залит нарядным жёлтым светом. Белый дым поднимается к ранним звёздам. От него веяло уютом, теплом и ещё чем-то острым, пряным. Капитан принюхался, стараясь запомнить волшебный аромат.
– Капитан, следы ведут к дому. Он спрятался среди местных, – прошептал рядом Зуяба.
Сне Гурка кивнул. Сканер подтверждал мигающим зелёным: глюк там, в доме.
– Дождаться, пока местные уснут? – предположил Зырк, присаживаясь на корточки. Капитан отрицательно мотнул головой: слишком долго. Рискованно. Тихо скомандовал:
– Настроить ментосканер на глубокое сканирование.
Он вычислит его. И выманит из дома. В крайнем случае – применят дельта-сон для аборигенов, чтобы минимизировать риски.
Зырк выставил вперёд тонкую пластинку считывающего устройства. Капитан взглянул на дисплей: сине-оранжевый след присутствия глюка тянулся от входа в центр помещения, путался между местными обитателями, светился пылью на руках единственного в компании мужчины, искрился на одежде пожилой женщины. Ярче всех сияла сине-оранжевым девочка.
– Это что? – Зырк и Зуяба едва лбами не стукнулись, рассматривая следы. – Почему следов так много?
– Это глюк, – капитан почесал нос, шмыгнул носом. – Он нас ждал.
Пискнул сигнал коммуникатора:
– Капитан, предлагаю применить ментальное сканирование и наблюдать: глюк, если он трансформировался в кого-то из присутствующих или во что-то, себя выдаст неадекватным поведением, он не исследовал традиции местных. Ему сложно быстро социализироваться и смешаться с толпой.
Капитан с сомнением выдохнул.
– Приступайте. Зырк, Зуяба, за вами периметр: смотрите, чтобы ни одна искорка не проскочила. Особенно если она размером с глюка.
– Бабуль, так вкусно пахнет, что это? – Инга ластилась к бабушке, обнимала за талию.
– Пирожки. Только сегодня не с луком и яйцом, знаю, не любишь, а с вареньем. Смородиновым, твоим любимым, – пожилая женщина обхватила внучку за плечи. – Давай на стол собирать, пока твои родители отдыхают с дороги. Новый год скоро.
Инга подхватилась, обвила тонкими ручонками бабушку, притянула к себе, звонко чмокнула в щёку.
Женщина только ахнуть успела, а внучку будто ветром сдуло, и в комнате, около большого стола, уже раздавался её мелодичный голосок с песенкой про трёх белых коней. Хозяйка дома исподтишка присматривалась к девочке, улыбалась.
– Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! – Андрей и Рита спустились с верхнего этажа, услышав звон посуды.
– А мы праздновать собираемся с бабушкой, – Инга замерла у стола, будто забыла, что делала, прислушалась. Подхватилась и выскочила в бабушкину спальню. С шумом захлопнула за собой дверь.
Родители переглянулись, пожали плечами.
– Мам, у нас смена караула, Инга слиняла, теперь мы на вахте, – Андрей широко улыбнулся, обнял жену за талию.
Ритка высвободилась, подхватила с лавки пакет:
– А ты чего ж шампанское в холодильник не убрал! Теперь тёплое.
Андрей деловито забрал пузатую бутылку, взвесил в руке.
– Ничего, сейчас мигом охладим, – и вышел в сени.
Рита пожала плечами, принялась за нарезку. Сервелат, ветчина, несколько сортов сыра. Тонкими полупрозрачными ломтиками. Сформировала аккуратные розочки в центре сервировочной тарелки. В спальне свекрови раздался грохот, звук разбивающегося стекла. А в следующее мгновение из комнаты выскочила Инга.
– Я уже бегу помогать.
– Что ты там делала? Такой грохот, – Рита пожала плечами.
Дочь настороженно насупилась, покосилась на бабушку:
– Я хотела сделать вам подарки, но не уверена, что угадала.
Руки Риты замерли, она обернулась к дочери, посмотрела удивлённо:
– А грохот-то от чего?
В дом вернулся Андрей, по-детски счастливая улыбка расплывалась на его загорелом лице:
– Там такая красота во дворе…
Сне Гурка вскарабкался по скользкой водосточной трубе на второй этаж, ловко вскрыл замок магнитными ключами, проник внутрь. Протокол обязывал действовать быстро и скрытно. Он притаился за занавеской: в комнате кто-то был, он слышал тихие голоса.
– Как бы Инга не обидела маму своим ворчанием, – сокрушался мужской голос.
Тихий вздох, женский.
– Она умненькая девочка, уверена, ей хватит такта держать свои настроения при себе, – послышалось чмоканье. Сне Гурка поморщился.
– От окна дует, неужели мама Марина проветривает дом в такой мороз?! – шелест и торопливые шаги у занавески. Сне Гурка вжался в стену, соскользнул с подоконника и укрылся плотной тканью, свисающей с потолка.
Женский профиль, тонкий, изящный. Тёмные волосы собраны небрежно на затылке, локоны рассыпались по плечам. Эта женщина красива даже по меркам его мира. Здесь же, наверно, слывёт редкой красавицей. Сне Гурка подавил в себе вздох и… чихнул. «Разорви скварр эти тряпки!»
– Будь здоров!
– Будь здорова!
Аборигены одновременно пожелали друг другу здоровья и рассмеялись.
– Вот видишь, ты уже и простыл! – тихо проговорила женщина и отошла от окна. Капитан облегчённо выдохнул.
Послышался звон посуды внизу:
– О, мама уже на стол собирает, пойдём, поможем, неудобно, – мужской голос с нотками грусти.
Тихие шаги по лестнице.
Капитан прислушался, коммуникатор безмолвно подсказал – помещение чисто.
Следов глюка здесь нет.
Значит, разбойник спрятался на первом этаже.
Сне Гурка осторожно направился вниз, бесшумно спустился по винтовой лестнице, вжимаясь в стену и скользя неслышно. Маскировочный костюм успешно мимикрировал под примитивную обшивку жилища. Капитан просочился в приоткрытую дверь. У стены притаилась лежанка с ворохом мягких подголовников, яркие половики скрадывали шум шагов, хотя першение в горле угрожало рассекретить присутствие начальника галактического патруля. Он тихо откашлялся.
– Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! – услышал грубоватый голос в соседнем помещении.
На дисплее сине-оранжевым пятном цвели следы глюка. Сне Гурка понял – беглец здесь, в этой самой комнате. Он пригляделся: галогеновый отсвет из шкафа, отпечаток пятипалой крохотной лапы на дверце. Неужели всё так просто?
Сгруппировавшись, он метнулся к противоположной стене, рывком распахнул дверцу. Там, сгорбившись и спрятав бледное лицо между острых коленок, сидела полусонная аборигенская девочка. Капитан деактивировал функцию маскировки костюма, выставил вперёд парализатор. Увидев капитана, она широко распахнула глаза, а из округлившегося рта был готов вырваться крик, но застрял в тонком тщедушном горле. Сне Гурка направил на девочку пластинку-сканер. Тот пискнул, мгновенно сообщив капитану: перед ним нелегал, глюк Дет Моесс собственной персоной, хотя и в режиме трансформации.
