Евгения Кретова
Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды
– К звёздам, – девушка закрыла глаза и обхватила себя руками. – Большие корабли улетели навсегда. И Лео тоже.
Похоже, это призрак представительницы расы, покинувшей планету… или вымершей? Маленькая трагичная нота в симфонии сгинувшего народа.
– Корабли взлетали и взлетали, – подтвердила догадки Лита. – Я ждала Лео, а он не вернулся. Забыл меня. Пустые улицы, машины, почти никого. А потом кошки стали умными. Я жила в лаборатории и ждала Лео, ждала…
– Ты была создана в лаборатории? – мировоззрение отчаянно хотело вернуться к логичным образам. Её нынешний облик мог быть продуктом технологий.
– Я… живу там, – девушка посмотрела на меня.
Солнце прорвало пелену туч, косые лучи упали в море, и вода расплавилась оловянными лужицами. Лита стала ещё более прозрачной, пальцы истончились в контуры.
– Приходи… пожалуйста, – голос истаял до неразличимости, и призрак исчез.
Я, наверное, дурак.
Аборигены и так считают меня и прочих эльдов слишком любопытными и неосторожными, но сейчас даже я понимал, что делаю страшно опасную вещь.
Из-под ботинок посыпались, поскакали вниз мелкие камешки. Главное, не думать, что там, за краем. Ведь у меня нет снаряжения. Поскользнётся нога на сыром склоне – и упаду вниз, вслед за шарфиком, в мясорубку водоворота. К горлу подкатил ужас, и я его затолкал обратно. Жёсткая трава резала пальцы, камни подставляли слюдяные бока под подошвы. Вот он, выступ – неширокий балкон над кипящим морем.
Я прижался к неровной чешуйчатой стене, натянул капюшон. Белые звёздочки и гибкий желтоцвет топорщились под ногами, дрожали на ветру и кивали на расщелину в скале. Я отряхнул вымазанные в глине ладони и заглянул внутрь. Разве можно вернуться сейчас и всё оставить? Конечно, нет!
И я двинулся в темноту.
Дорогу преградила дверь. Не деревянная, созданная трудолюбивыми мягкими лапками, а металлическая, с полосами облупившейся серой краски. Не знаю, что за металл противостоял эрозии тысячу лет, но запорный механизм посыпался бурой струйкой ржавчины, когда я потянул створку.
Она была там. Я сразу понял, что это Лита. Проектор замерцал знакомым лицом в чёрном ореоле волос, осветил пыльную крышку похожего на автоклав сосуда. Под полупрозрачным пластиком пульсировал артериями живой древний мозг.
– Это я, – сказала Лита. – Хочу, чтобы ты убил меня.
– Нет! – обмотанный зелёной безрукавкой меховой клубок – Котик – выкатился из-за спины. Парнишка яростно топорщил усы. – Тебе всё равно, – кричал он, – а Толвену жить дальше! Я согласен дружить с Толвеном, даже если мама отрежет ему уши, но если он убьёт…
– Котик? – удивился я. – Ты шёл за мной?
– Я сам по себе! – он выпятил живот и сложил лапки на груди, продолжая свирепо зыркать на Литу.
– Я же не настоящая, – сказала она. – Всего лишь память, дух. Я умерла тысячу тридцать семь лет назад, когда не вернулся из командировки мой любимый человек. Мы даже не поженились. Я ждала и ждала, словно выполняла программу, но теперь проснулась и не хочу больше ждать. Лео давно умер, он не вернётся. И я к нему попасть не смогу…
Я поёжился.
Тысячу лет в тёмной забытой норе, среди металлических стен, пыли и стекла. Здесь всё сохранилось в целости и сохранности, словно время потеряло власть над материей. У столов притаились кресла, на полках поблёскивали экранами и металлом приборы. И в то же время помещение казалось нежилым, зыбким. Обивка потускнела, впитала в себя холод, в углах мерцала пыль, топорщились жгуты кабелей. Пахло запустением и электричеством.
– Я могу забрать тебя в другой мир, – сказал я Лите. – Это трудноосуществимо, но возможно. Не обещаю, но, думаю, можно надеяться на новое тело. Я могу увезти тебя.
– Спасибо, Толвен, – она улыбнулась и стала почти осязаемо-живой, – за то, что хочешь спасти. А ещё за то, что пришёл, словно из сказки, когда я уже тысячу лет не верила в волшебство, эльфов и Деда Мороза. Ты доказал мне, что легенды существуют на самом деле, а ещё сделал кое-что очень важное. Но я устала и хочу исчезнуть.
Я разрывался между желанием спасать насильно, жалостью понимания и ужасом перспективы стать убийцей.
Парадоксально – поверив в собственные детские сказки, Лита одновременно отказалась от надежды и веры в чудо.
– Что это за место? – Котик деловито покрутился на продавленном сиденье. – Царство под холмами должно быть не таким! Толвен, а когда мы вернёмся, дома уже пройдёт триста лет?
– Хотела попросить… Спасти не меня, а машину времени, – продолжила Лита. – Я потратила на неё жизнь. Машина несовершенна – это экспериментальный образец. Я не успела сделать её настраивающейся, потому точка привязки – в минус тысяча тридцать седьмом году – задана в конструкции. Принципы работы машины изменят мир. Это моё детище, хочется, чтобы она пригодилась. Это важно. – Лита кивнула, неясный свет вспыхнул над установкой за стеклянной перегородкой.
Машина времени? Она бывает?
Дыхание перехватило. Машина времени была изобретена вот этой девчонкой тысячу лет назад? Что-то на дне души перевернулось. Принцип перемещений во времени – ещё более ужасная вещь, чем убийство. Я гуманитарий, но даже я понимаю, что, хотя машина ограничена в функциях, открытие принципа встряхнёт Вселенную.
Котик, однако, не заморачивался.
– Это всё-таки царство под холмами! – он принял всё своим невзрослым умишком, как само собой разумеющееся, и метнулся к тусклой увитой кабелями конструкции.
Я почти на автомате стал набрасывать в блокноте детали истории, так похожей на легенду. Лита продолжала щебетать об ограниченности, которую не смогла побороть, находясь в бесплотности, о сверхтонких взаимодействиях и принципе проекции во времени, о задаче множественного присутствия, когда на меня обрушилось чувство безысходности. Я услышал тихий треск, как от статического электричества. Не отдавая себе отчёта, кинулся к светящейся машине времени, к удивлённо растопырившему ушки Котику – успел ухватить его за зелёное сукно жилетки. Жидкое ледяное сияние лизнуло душу, тело на мгновение вывернуло наизнанку, и я упал, прижимая Котика к себе.
Созданная тысячу лет назад машина времени потащила нас к точке привязки.
2
– Эй, тебе плохо?
Я открыл глаза. Снег, наметённый ветром в угол каменного парапета, испачкал край капюшона, в нос тыкались пробившиеся между плитами бурые стебли. Жёстко и чертовски холодно.
Я сел. Какой-то парень нависал, протягивая ладонь в перчатке с обрезанными пальцами, светлые глаза смотрели участливо-тревожно. А ведь мне действительно плохо.
– Да уже прошло, – улыбнулся я через силу, изо рта вырвался клубок пара. – Спасибо.
Приподнялся и присел на гладкий гранит ограждения. Этот прохожий… Если не ошибаюсь, живёт за тысячу лет до меня. Выглядит странно, но вполне реально. Небольшие глаза, коротенькая рыжая шерсть на плавно округлом подбородке. Тут я понял, что слишком пристально всматриваюсь в чужое лицо.
– Давай, может, позвоню куда? – предложил светлоглазый незнакомец.
– Просто поскользнулся, – махнул я ладонью. – Нужно быть осторожнее.
– Это да, – прикусил губу парень, пожал плечами и пошёл прочь.
Чёртова машина времени. Она всё-таки работает. Этот тип, который предлагал помощь, был без хвоста и ушек. Странный, но обыкновенный. Гад Котик умудрился активировать машину для переноса на тысячу и ещё тридцать семь лет назад. Где, кстати, он?
Я взволновался. Мало того, что влип, так ещё и ребёнка втянул!
Отчётливо помню, как прижимал Котика, когда мы проваливались в Литино прошлое.
Поднялся, огляделся, натянул посильнее капюшон. Замёрз ужасно, челюсти свело судорогой. Тело не гнулось и заледенело до костей. Мощёная плиткой площадка с одной стороны терялась между колоннами белого застеклённого здания, явно нежилого, производственного толка. С другой стороны тянулся гранитный парапет над морским обрывом. Голова закружилась.
Туман стелился над кипящими тяжёлыми волнами, лизал мёрзлую скалу. Море за тысячу лет ничуть не изменилось. Сухие пучки травы отмечали припорошённые снегом уступы, и, глядя на них, я понимал, на какой страшной, смертельной высоте нахожусь.
– Что это за место? – Котик явился внезапно, вскочил на ограждение и вытянул шею. Его мелко, но ощутимо потряхивало. Живой.
– Лезь ко мне, – я раскрыл куртку и принял продрогшее меховое тельце. Нужно найти, где согреться. Застегнулся, оставив небольшое отверстие, чтоб он дышал, и пошёл вдоль берега.
– Куда мы попали? – завозился Котик, утаптывая себе местечко.
– Это прошлое, – вздохнул я. – Очень-очень далёкое прошлое.
Магазин я узнал сразу. Они похожи во всех мирах, где изобрели деньги. Большие и маленькие, лавочки и торговые центры. Народ с возками и тележками суетился, окутанный жёлтым тёплым светом, играла музыка, бормотал чужой механический голос. Пушистый зелёный декор, украшенный блестящими цветными шариками, звёздами и огоньками, топорщился из каждого угла и гирляндами свисал с потолка. Нужно быть очень осторожным, не попасть впросак в незнакомой культуре. Несмотря на то, что местные жители похожи на нас, эльдов, они – чужие. Заболели, почуяв тепло, пальцы и щёки.
– Не оставляй меня, – прошептал Котик, посвёркивая из-за пазухи шальными зелёными глазами.
– Не оставлю, – кивнул я. Заметив девчонку с похожим на миниконсоль устройством, расслабился, опёрся о никелированный столик и достал из рюкзака свою. Если хочу вернуться и вернуть Котика домой, нужно составить план.
На экране высветилась карта острова. Она, конечно, изображала местность, каковой та станет через тысячу лет, но острова меняются гораздо медленнее эльдов… Этого хватит.
Поскольку я в прошлом, существует возможность изменить ход истории. Нечаянно. Не хотелось бы стать первым хронопреступником. Нужно поскорее отсюда выбираться, ничего не трогать и ни во что не вмешиваться.
Для того чтобы вернуться, нужно найти Литу, ведь она создала машину, чтобы повлиять на свою жизнь. Значит, она и её ошибка где-то здесь. Судя по карте, древняя лаборатория находилась в районе подвала белого застеклённого здания на берегу. Я перепроверил всё и убедился, что прикидки верны. Пойду и выясню на месте.
Бирюзовые огоньки двери мигнули, когда я подёргал ручку. Сразу вспомнилась синяя рыбка-ручка дома Миу-А.
Холодный монолит чужой двери – равнодушно-стальной, просто так не зайти.
Я обернулся. Ступеньки из шероховатого тёмного камня спускались во внутренний двор с колоннами и видом на море. Бесшумно сверкнуло – из приоткрывшейся двери вышел мужчина и, заметив меня, буркнул:
– Вам сюда нельзя.
– Я просто жду, – не хватало ещё привлечь внимание охраны. – Замёрз немного, думал, вдруг можно зайти погреться.
– Нельзя, – мужчина вставил в рот палочку и поджёг её. – Кого ждёшь?
Подозрительный какой.
– Литу, – сморозил я и заметил ухмылку в уголке губ.
– Лаборатории уже закончили, скоро выйдет твоя Лита, – сказал он и выпустил изо рта клуб едкого дыма.
– И вовсе она не моя, – пробормотал я в удаляющуюся спину и спрятал руки глубже в рукава. Ну повезло же попасть в такой холод! Похоже, в прошлом климат был суровее.
Постоял ещё некоторое время, а когда начали выходить люди, спустился к промёрзшим кованым лавочкам. Народу было немного, закутанные в шапки и пальто люди исчезали в густеющих сумерках.
Лёгкая фигурка спорхнула со ступенек. Подбитая мехом тёмная куртка, чёрные локоны из-под вязаной белой шапочки. Я её почти не узнал.
– Лита! – закричал я, голос сорвался. Замёрз, кажется, даже затылок.
Она остановилась, нахмурила брови и озадаченно поджала губки. Чёрные тревожные глаза, вздёрнутый носик – сомнений не оставалось.
Похоже, я растерял остатки такта, потому что подбежал к ней и выпалил:
– Лита, здравствуй, ты меня не знаешь, но мне нужна твоя машина времени!
– Ч-ч-что? – она округлила глаза и отступила на шаг.
– Что тебе нужно? – высокий плотный парень с широкими бровями подошёл, приобнял Литу и зыркнул на меня, как убийца.
– Вернуть меня домой, – простодушно ответил я. – Я из будущего.
Было бы странно, если б они поверили.
– Я его не знаю, – девушка прижалась к своему защитнику.
– А ты, наверное, Лео? – мозги ощутимо покрылись корочкой льда. Я переминался с ноги на ногу, зубы предательски цокали. – Я о тебе знаю, потому что, правда, из будущего.
– Бред какой-то, – фыркнул парень, дёрнул подбородком и угрожающе навис надо мной. – Иди отсюда и больше к ней не подходи. Если что-то случится, найду.
– Только пальцем его тронь! – высунулся из моей куртки дремавший там до сих пор Котик. – Такая дылда, как ты, кашлять кровью будет долго!
Он кричал на своём языке, ни слова не поняв из разговора, – но мигом отреагировал на угрозу со всей искренностью храброго сердца. Я начал заталкивать Котика обратно, но боевитый пушистик протянул лапы и обнажил кровожадные когтишки.
– Ой, мамочки! – Лита закрыла рот пальцами в перчатках. Чёрные глаза стали просто огромными. – Говорящий кот!
– Вот спасибо! – я обнял ладонями горячую чашку с чаем. – А то у меня совсем нет ваших денег.
Радовало, что парочка дала высказаться не на свирепом ночном ветру, а в премилом кафе. Блестящие столики, яркие салфетки, на стенах изображения старинных карт и кораблей и тут же – уже знакомый мотив зелёных щетинистых веток с шариками. Всё-таки здесь это что-то значит. Я передёрнул плечами, ощутимо знобило. Понимая, что нужно впустить тепло, расстегнул и хотел снять куртку, но Лита ахнула и быстро натянула на меня капюшон обратно.
– Лео, он, кажется, правда из будущего.
– Дурацкий розыгрыш! – потёр ворсистый подбородок Лео. Его коротко стриженая курчавая шевелюра отливала каштаном. – Честное слово, убью сволочь, которая устроила новогодний цирк с эльфами и говорящими котами.
Котик благоразумно не стал вылезать из рюкзака.
– Это не розыгрыш, – покачал я головой. – Невероятно, конечно – для меня так же, как и для вас. Мы с Котиком случайно попали сюда. Не планировали и не были готовы к этому. Чтобы ничего не испортить здесь, в прошлом, нужно как можно скорее вернуться домой. Известная мне машина времени есть только у Литы. Отправьте нас обратно и, обещаю, никогда больше не увидите.
– Нет, – пожала плечами девушка. – У меня нет машины времени, её вообще создать невозможно. Даже не знаю, как вам помочь.
– Мы не можем оставить их на улице, – послышался напряжённый шёпот в коридоре. – Вдруг всё правда, и они из будущего? Даже если инопланетяне какие-нибудь? Я должна что-то сделать! В конце концов, получается, я виновата в том, что они здесь.
– Ты уверена, что это безопасно? Подумай.
Мы как-то внезапно оказались в незнакомом доме. Помню, как поскрипывал под подошвами снег, как режущий свет фонарей покачивал дорогу, как хотелось свернуться клубочком, уплыть во тьму и никуда не идти.
Сейчас я сидел на кухне, на деревянном стуле на четырёх ножках. Тепло накатывало волной, горели щёки и уши. Свет лампы давил на голову, а красные горошины на оконной ширме дрожали и ползали ядовитыми жуками. Котик, совсем освоившись, хлебал суп маленькой металлической ложкой, скрёб по разрисованному донышку тарелки, делал вид, что поглощён вылавливанием кусочков овощей из бульона, но его уши чутко повернулись в сторону шёпота.
«Это правда, – думал я. Глаза слипались, в горле першило. – Я сказал правду. Можно показать мою консоль. Нет, у них консоли есть. Тогда карандаши…»
Шумело море, ударяясь о скалы, свинцовые бездонные водовороты втягивали в себя нити неба. Я чайка, белая чайка, – раскинув переломанные крылья, падал в неотвратимую серую воронку вечности.
Через неделю наступили праздники начала года – те, кто жил до Котикового народа, праздновали их зимой. Это было по-своему разумно, потому что с местными зимами устраивать всеобщее веселье казалось прекрасным способом пережить тьму и холод. У этого народа, в отличие от Котикового, Новый год был полон ожиданий чудес не мрачных, а добрых. Я к тому времени уже вставал, хотя и был ужасно слаб. Лита, получившая выходные дни, заботилась о нас. Она перепугалась, когда не смогла разбудить меня, уснувшего на кухонном столе. Тревога не отпускала её, потому что девушка не знала, какой должна быть температура у эльда, чем лечить и что нужно делать вообще.
Слава небесам, не стала пичкать меня никакими лекарствами. Умная девушка! Повезло Лео. Парочка беззаветно обожала друг друга и собиралась весной пожениться. Я знал, что этому не суждено было сбыться, тревога и чувство вины снедали сердце. Ребята не бросили меня погибать на улице. А я боюсь изменить будущее. В котором Котика ждёт мама.
Котик, кстати, вовсе не пострадал. Он быстро освоился на новом месте и уже выучил немного человеческих слов – достаточно, чтобы общаться простыми фразами. От новых друзей он не отлипал, плавился в их общей любви, вызывая бурю умиления и радости детскими выходками. Да и сам я глядел, как Котик охотится за ногами Лео, когда тот идёт из ванной, и потешался.
– Что нам дальше делать? – спрашивала серьёзная Лита. – У Толвена нет документов. И быть не может. Он же чистый эльф!
Ну да, по их меркам у меня необычное лицо и длинные уши, но разве?..
– Нет-нет! – махала руками Лита. – У нас нет других рас на Земле. Ты же – живой миф. Никто не верит в мистику и сказочных эльфов, даже под Новый год. Тебя разрежут на кусочки и распихают по пробиркам! Сказок не бывает.
Она рассказала, что, хотя космос осваивается и даже пошла мода на специалистов-переселенцев, иных разумных человечество пока не встретило.
– Лео тоже после праздников полетит на Араи, – похвасталась Лита. Её глаза сияли. – Мы решили перевестись на внешние планеты, присоединиться к весенней волне переселенцев и строить чудесный новый мир!
«Не будете», – угрюмо прижал уши я и поглядел на украшенную фонариками ель. Этот чудак Лео притащил в дом целое спиленное дерево, и мы весь вечер занимались самым странным на свете делом – вешали на него нарядные сувениры и украшения. Котик радостно помогал, шебуршал в ветках и даже чуть было не завалил всю инсталляцию. У нас появилось собственное новогоднее дерево.
Потом всё было увито фонариками, и я старательно записал наблюдения, как все хлопали в ладоши, скандировали «ёлочка, зажгись», а потом прямо под деревом устроили пикник. Несмотря на благодушную атмосферу и подаренный новый шарф, мне ужасно хотелось домой. С каждым событием дом оказывался всё дальше, терялся в пространстве и времени.
Праздник Нового года приносил людям веру в чудо. Чем ближе к ночи волшебства, тем больше мои новые друзья становились похожими на Котика. Тот был уверен, что все приключения закончатся хорошо, и он вернётся домой, где ждёт его мама с кружкой сладкого молока. Лита и Лео были зачарованы грядущим приключением, ничуть не сомневаясь в том, что всё сбудется чудесно и навсегда. Я торчал посреди всеобщей радостной наивной круговерти, как тёмный камешек в ручье. Я знал, что нужно выбрать, кем пожертвовать – и не мог этого сделать. Понимание, что опускать руки нельзя, даже когда надежды нет – казалось ненастоящей сказочной ерундой.
Что делать, я не знал. Привёл в порядок записи, упорядочил услышанные от Миу-А и её подруг легенды, внёс в память консоли, а потом перевёл их для Литы. У людей были собственные компьютеры, никак не сопрягающиеся с моим, и потому начитывать пришлось вслух. При помощи ламласа удалось изучить основы письменности, и я кропотливо оформил перевод в традиционном эльдском стиле. Увидев мои рисунки, Лита пришла в восторг, а в один прекрасный день, как раз перед отлётом Лео, принесла договор на издание иллюстрированной книги «Легенды и мифы Дальнего Космоса».
Лео и Лита прощались. Им предстояло пережить двухнедельную разлуку, и они, ничуть не стесняясь, обнимались, переплетались пальцами, касались губами, ласкали друг друга взглядами – словно расставались навсегда. Я знал, что не имею права изменять будущее, и слёзы текли словно из сердца – невыносимо больно так выбирать…
Именно сейчас Лео исчезнет, и жизнь Литы потеряет смысл.
Котик должен вернуться к маме. Лита должна изобрести машину. Она должна захотеть изобрести то, чего не может быть, больше всего на свете. Если она не потеряет Лео, то не изобретёт машину времени, и мы останемся здесь до конца жизни. И уже Миу-А будет, как призрак Литы, скитаться по пустоши старого будущего и слепнуть от слёз.
А если всё случится, как должно, круг замкнётся.
Ночью я проснулся, мучимый мыслями, покрутился на упругом гладком матрасе. Пахло хвоей и фиалками, серебрились снежинки потолочной гирлянды, за прозрачным пологом занавески покалывали небо звёзды. Вдруг стало страшно, что всё это и есть реальность, а мой дом – лишь плод воображения. Я встал, перевязал ткань липкой лентой скотча, чтобы видеть звёзды, и снова попытался заснуть. Одеяло уютно обнимало плечи, а ведь когда я вернусь домой, оно останется только в воспоминаниях, утратит реальность.
Выбор сделан – тяжёлый и мучительный. Всё должно быть, как должно. Я корил себя и чувствовал убийцей. От тяжёлых дум отвлекла пропажа Котика.
Лео улетел, а мы с Литой с ног сбились в поисках серого непоседы. Малолетний сорванец мог сойти за крупного кота, и потому на улице его подстерегала смертельная опасность. Он слишком любопытен и идеалистично смел, чтобы не влипнуть. Например, попасть на зуб одичавшим собакам, да и домашние бывают те ещё звери. Он мог стать жертвой хулиганов или оказаться похищенным любвеобильной старушкой. В конце концов, заблудиться и замёрзнуть в подворотне или упасть в море. Мы бегали по улицам, звали его и искали один день, второй. До боли в сердце. На третий день пришло известие… с космического челнока.
Наш Котик зайцем пробрался в багаж Лео, потому что ещё с первых дней знакомства со мной мечтал отправиться в космическое путешествие.
Я взвыл. Это не мальчишка, а катализатор случайностей! Одним махом спутал планы. Смысла в том, что я не предупредил друзей об опасности и обрёк Лео на смерть – не было. Теперь возник риск гибели и Котика тоже.
– Лита, тебе нужно убедить их вернуться. Нужно, – уговаривал я девушку. – Должно случиться нечто непоправимое.
Она бледнела, заглядывала в глаза и пыталась выведать то, о чём я не знал – что же именно случится.
– Что я скажу, Толвен? – Лита кусала губы, в лице не было ни кровинки. – Предчувствие? Один эльф из будущего знает, что должно что-то произойти? Так, что ли? Бред со сказочным привкусом.
– Скажи, что без Котика жить не можешь, – попробовал я придумать причину. Она права, даже в Новогодние праздники в такое не поверит никто.
Она скептически подняла бровь, но в глазах метался страх.
– Многие переселенцы с домашними любимцами, из-за Котика корабль не повернут.
– Попроси тогда, чтобы любое, даже самое маленькое происшествие воспринимали серьёзно, хорошо? Мелочей быть не может. Даже настороженность может спасти жизнь. – Я дотронулся до плеча Литы, и она, расплакавшись, уткнулась в меня мокрым носом. Она поняла, что я знал точно: случится беда.
Я гладил шёлковый затылок и думал, что нужно спасти её хотя бы в будущем…
– Лита, – сказал я. – А ты никогда не хотела создать машину времени?
Подробности из блокнота давным-давно перекочевали в миниконсоль, и когда я ознакомил девушку, о чём говорил с нею – призраком, Лита некоторое время молчала, уставившись невидящим взором в окно. Лоб перечеркнула тонкая морщинка.
– Проекция… – пробормотала она… – индукция поля времени… конвертор… – она вскочила, потом взглянула на меня, в глазах появилось недоверчиво-растерянное выражение: – Я бы не стала рассматривать это всерьёз, но ведь знаю, что в будущем сделала это! Машина времени возможна.
– Пожалуйста, она очень нужна, – мягко сказал я. – Котик – потерявшийся ребёнок, и когда они с Лео вернутся, его нужно отправить к маме на тысячу тридцать семь лет вперёд. Подумай, он же на самом деле не животное.
Легче делать открытие, когда уверен, что оно точно осуществимо. И когда есть воодушевляющая цель.
Они вернулись точно в срок – и Лео, и «капитан» Котик.
За это время мы издёргались от волнения, и только оббивая порог Центра Координации Поселенцев, чтобы запросить связь раз в два дня – чаще нельзя было технически, – Лита становилась спокойнее.
– Получите, распишитесь, – протянул за шкирку сорванца вернувшийся из командировки Лео. Другой рукой он прижимал к себе полуобморочную от счастья Литу. – В целости и сохранности! Ещё лучше, чем был!
– Я всех спас! – гордо заявил полосатый путешественник и выпятил животик. На зелёной безрукавке светился красивый значок с серебряной звездой. – Настоящий космический орден!
– Капитан пожаловал свой значок, – пояснил Лео чуть позже. – Этот юркий бесстрашный котопарень…
– Я сразу услыхал, где они прячутся! – воскликнул Котик.
– …услыхал, где находятся крысы, которые сбежали из клетки кока. Тварючки попортили проводку, но, слава богу, до кабелей пульта или управления генераторами не добрались.
– Я хорошо охочусь, – встопорщил усишки Котик.
– Как настоящий взрослый кот, – улыбнулся Лео, – бесстрашно полезший между переборками.
– Да! – согласился пушистый.
– А мы бегали по дворам и кустам, искали тебя, – вспомнила, что нужно его и поругать, Лита. – Думали, что тебя народ холмов уже унёс навсегда…
– Только на триста лет, – погрустнел полосатый. – А там – мама. Она увидит звезду и будет гордиться мной!
Для него и народ холмов, и космический корабль, и ёлка с блестящими шариками – были одним сказочным полотном реальности.
Вот так Котик, который не умел выбирать меньшее из зол, спас и Лео, и Литу, и ещё кучу народа. Я хватался за голову и понимал, что, даже если бы хотел, не мог бы вмешаться в прошлое сильнее, чем это сделал Котик.
– Вообще-то нужно её испытать, – нахмурилась Лита. – Это пока что экспериментальный образец, без настройки, потому что вас нужно поскорее отправить домой, в плюс тысяча тридцать семь. Предлагаю сначала послать камеру и сделать запись, но тогда нужно доделать автоматическое возвращение.
Эта установка не была плодом работы дизайнера. Собственно, рама, увитая кольцами катушек, пронизывающих одна другую, прозрачные изогнутые трубки, аккуратно увязанные пучки кабелей. Словно скелет электронного монстра требухой наружу. Конструкция поблёскивала стойками и немножко светилась. Меловые отметки украшали пол под машиной.
– Такая же самая! – воскликнул Котик. – Это она! Я её сразу узнал!
– Тс-с-с, тише! – я оттянул Котика от машины времени. – А то снова запустишь нечайненько.
В этот раз я был осторожен и крепко удерживал хвостатый «генератор происшествий».
– Толвен, скажи, – Лита замялась, потёрла ладонями усталые глаза. – Почему же ты, зная, что лететь опасно, ничего нам не сказал?
– На самом деле я не был уверен, – пожал плечами я. – Неизвестна дата, когда Лео не вернулся. Пришлось поверить твоим собственным установкам.
– Да… Я теперь боюсь его отпускать, – Лита обхватила плечи ладонями, словно замёрзла. – Но всё же? Пока не узнал, что с Лео Котик, ты молчал. Знал, что Лео, скорее всего, погибнет, и не сказал? Как же так?
– В любом полёте есть риск, – вздохнул я, стараясь оправдаться перед нею. Потому что не мог оправдаться перед собой. Это было моё решение. Только моё. – И ты, и Лео знали, что риск не вернуться есть всегда.
Она зажмурилась, по щекам покатились слёзы:
– Ты мог бы дать ему умереть?
Вопрос повис в воздухе, потому что я сграбастал Котика и шагнул внутрь машины времени, радостно лизнувшей нас языком небытия.
3
Чернь и золото режут глаза, серые зубы валунов, словно склонённых под ветром, рассыпаны по жухлому травяному ковру. Небо светит заплаканной просинью, беспокоит отблесками ушедших снов.
Где-то здесь вслушиваются в живые голоса духи, оживают каменные глыбы, а в тумане бродит белое животное с рогом, растущим изо лба. Раньше здесь жили люди. Они покинули дом, рассеялись по Вселенной, оставив этот мир кошкам.
Я – чайка, белая чайка. Переменчиво-серые, синие и чёрные волны кипят под обрывом, лижут коричневую чешую камней. Жёлтый лишайник и белые звёзды диких цветов бесстрашно заглядывают вниз, в головокружительную воронку моря.
Я снова здесь и сейчас. Мы с Котиком вернулись благополучно, и Миу-А, которая к вечеру изошла беспокойством, качала головой, вздыхала и неодобрительно гремела горшками, пока мы ужинали остатками «вчерашнего» праздничного пира. Расчувствовалась, а я, видя её слёзы, обещал, что больше не причиню хлопот, и сдержал обещание. Праздники закончились, и всё случившееся казалось сказкой – от которой не осталось даже призрака над обрывом.
Последняя неделя пребывания на острове пролетела незаметно, я всё время ожидал, что, наконец, проявится жуткое вмешательство в прошлое. Несоответствие всё не проявлялось, но легче почему-то не становилось.
Завтра полечу домой. Миу-А приготовила гостинцы; она, конечно, будет махать лапкой и снова вытирать слезинки с аляповатой чёрной мордочки с белыми бровями. Гордый «капитан» Котик станет махать флагом с построенного на крыше космического корабля из покрывал и веток. Я улечу, оставив милый сердцу суровый край серого моря и синего неба, потеряв кусочек сердца на гребнях чешуйчатых островов. И унося с собой уверенность, тёплый огонёк знания, что сказки бывают, особенно если речь идёт о Новом годе.
Несколько туманных рассветов я приходил на берег и никого не встретил. Печального призрака больше не существовало. Значит ли это, что ребятам удалось не разлучиться? Я почему-то думал, что Лита и Лео были счастливы и, конечно, вместе улетели к звёздам строить прекрасный новый мир.
Прохода в скале я тоже не нашёл, и потому думаю, что если и осталась где-то там, в подземной каморке, машина времени, то её найдут не раньше, чем через ещё тысячу лет.
Внимательно вглядываюсь в мир и ищу – что же изменилось? Что изменилось безвозвратно, что было утеряно? Замечу ли я? Машина времени больше не грозит катаклизмом, но ведь я изменил прошлое. Мой ли это мир? Я боюсь лететь домой. Вдруг моего мира, каким я его знаю, больше нет?
