Ишида Рё
Пропавшая принцесса. Фатум
Ошарашенный Ласло позволил усадить себя на постель. Лавиния залезла следом и стоя на коленях справа от него обхватила руками его шею.
– Я не знаю этих людей! Я прибилась к ним на улице! Они мне не родственники! Моих родителей убили, – шептала она почти бессвязно, – я хочу остаться с Вами!
Ласло гладил её дрожавшую спину и думал о том, что она возможно врёт и сейчас, как врала раньше. Внешне так похожая на его Эвелину, внутри она была совсем другой. Впрочем, если бы его сестра прошла через тоже, через что прошла Лавиния, то возможно она стала бы такой же, как эта несчастная девушка.
– Не бойся, я никуда не уйду! – ласково сказал ей Ласло.
Он подумал о том, что сегодня впервые за долгое время, думал о чём-то кроме умершей сестры, впервые за долгое время он не хотел умереть. «Может быть, она нужна мне больше, чем я ей!» – думал он, гладя её нежные шелковистые волосы.
Лавиния была настойчива. Робка и настойчива. Её неумелые поцелуи, её горячее дыхание заставило Ласло уступить. В его душе смешалось желание защитить эту девушку, злость на то, что она не Эвелина, раздражение что она так похожая на самую прекрасную из всех женщин, была такой лживой и жестокой. Было ли это чувство самооправданием для Ласло? Оправдывало ли это в собственных глазах его за то, что он сделал? Наверное, да. От её неумелых детских приставаний он до крайности возбудился и потерял над собой контроль. Её последовавший за этим испуг и слабые попытки сопротивления уже не могли его остановить. Ласло разорвал на ней ночную рубашку и тонкое тело Лавинии оказалось в его руках. Кожа её была нежной как у ребёнка, такой же нежной, как у Эвелины. Ласло смотрел на Лавинию и видел перед собой сестру, свою обожаемую Эвелину. Когда он, раздвинув ей ноги вошёл в неё, Лавиния слабо вскрикнула и вцепившись зубами в своё запястье отвернулась к стене. Потом она взглянула на него огромными, тёмными, влажными глазами. С её полуоткрытых губ сорвался слабый сладкий стон похожий на вздох, а стройные ноги обхватили его талию. В этот момент Ласло ничего не соображал, не знал притворяется Лавиния или ей действительно хорошо сейчас. Это было неважно, он хотел её, он обладал ею, она принадлежала ему, всё остальное в этот момент не имело значения.
Солнце нагло влезло в их комнату сквозь маленькое мутное оконце и разбудило Ласло. Впервые за долгое время ему не снились ночью кошмары. Впервые за долгое время он проснулся с ощущением тепла, спокойствия и любви. И все эти чувства подарила ему эта юная девушка что спала сейчас рядом с ним, прижавшись своим гладким бедром к его бедру и мирно посапывавшая у него на груди. Так ли уж важно врёт она или говорит правду? Глядя на Лавинию Ласло, думал, что без него ей не выжить, без него она обречена на страдания и смерть. От мысли, что он может превратить эту девушку в копию своей сестры ему стало слегка не по себе, но почему бы и нет? Эвелина не вернётся, всё что ему остаётся это либо последовать за сестрой, либо заменить её этой подделкой, такой похожей внешне и такой не похожей внутри. В этом была своеобразная ирония, что Эвелина, любившая всех людей, необыкновенно добрая, готовая помогать каждому кто нуждается в помощи вернулась к нему в образе самовлюблённой эгоистки. Раньше Ласло часто критиковал Эвелину, когда она раздавала попрошайкам их последние деньги, вот уж воистину бойся своих желаний! Осторожно, стараясь не потревожить сон Лавинии, Ласло вылез из постели, но едва он отодвинулся от неё, девушка сразу же проснулась и едва не вскрикнула от страха.
– Куда Вы? – испуганно спросила она, схватив Ласло за руку.
– Спущусь вниз, распоряжусь насчёт завтрака. Оденься, ладно? – ласково проговорил Ласло поцеловав её в лоб.
– Я люблю Вас, милорд, – прошептала Лавиния.
И от этих слов у Ласло сладко зашемило сердце. Больше по привычке чем по необходимости он взял с собой свой меч. У двери он обернулся и сказал ей.
– Запомни, теперь тебя зовут Эвелина. Ты моя младшая сестра.
– Как прикажете, милорд! То есть дорогой брат! – тут же поправилась девушка.
Щёки её покраснели от удовольствия, закутанная в полупрозрачную простыню она выглядела сексуальной и невинной одновременно. Ласло спустился вниз по скрипучей лестнице и вошёл в трапезную. В первый момент его поразило, что трапезная совершенно пуста.
– Это он! – услышал Ласло голос хозяйки и понял, что попал в ловушку.
Троих вооруженных латников, дополняли хозяин с топором и хозяйка с длинным ухватом в руках. Они окружили Ласло.
– Где девчонка? – пробасил один из стражников.
Ласло огляделся вокруг, трактирщиков можно было не принимать в расчёт. Из троих стражников он наметил себе того, кто выглядел самым опасным.
– Я не знаю о чём вы говорите? Я всего лишь пришёл позавтракать! – проговорил он беспечно.
Макдермотт сощурился. Давненько не приходилось ему видеть такой одновременно филигранной и безжалостной работы. Голова одного из стражников была отсечена таким точным и сильным ударом, как будто работал профессиональный палач, а латник был не воином, а беспомощной жертвой. Макдермотт подумал, что знал лишь двоих людей способных на такое. В живых из них оставался только один, и, если бы это было делом рук Грегора Дееса голова выглядела бы так словно её не отрубили, а оторвали. Всё вокруг было бы залито кровью, а рана на шее зияла бы рваными жуткими краями. Здесь же налицо был тонкий разрез, сделанный как будто скальпелем опытного хирурга. Способным на такое был Рагна Хатч, но его давно уже не было в мире живых. Макдермотт ещё раз огляделся, у него появилось дурацкое чувство, что всех трёх стражников зарубили одним ударом, но это было уже полным бредом. Крови для такой чудовищной бойни было удивительно мало. Грузное тело хозяйки лежало на пороге кухне в неестественной позе, как будто смерть застала её в момент, когда женщина поворачивалась вокруг своей оси. Лица ее видно не было, Макдермотту пришло в голову, что возможно она пыталась бежать по направлению к кухне. Её муж сидел у стены, вытянув ноги в засаленных серых штанах. Рядом с ним лежал топор для рубки мясных туш, в его остекленелых глазах застыло удивление и тоска. Подошёл Северин.
– Свидетелей нет начальник, – неловко помявшись проговорил он, – соседский мальчишка вроде видал, как пару часов назад из гостиницы вышли двое молодых людей, один высокий, а второй маленький и худой, похожий на подростка. Они сели на лошадей и уехали. Мальчик говорит, что подросток похоже не слишком уверенно держался в седле.
– Это наши люди? – спросил Макдермотт кивнув в сторону лежавших на полу трапезной стражников.
– Да милорд! Я поручил им выследить внебрачную дочь епископа Кента, Лавинию Эрхард. Если бы она попала в наши руки, этот мятежник получил бы серьёзный удар. Говорят, он очень дорожит ею!
– Северин, эта девчонка ускользнула у нас из-под носа и пряталась в городе несколько недель. И вот теперь, по всей видимости мятежники нашли её раньше нас! – сухо сказал Макдермотт, взглянув на Северина своими красными ничего не выражающими глазами.
Северин побледнел, губы его дрогнули, как будто этот немолодой уже мужчина собирался заплакать.
– Милорд, я…я виноват, – выдавил он из себя наконец.
– Что с отравлением монаха? – спросил Макдермотт.
– Мы ещё проверяем всех, кто мог быть причастен к этому, но с высокой степенью вероятности можно сказать, что это тот охранник, кто исчез прошлой ночью, как раз когда этого святошу отравили! – быстро проговорил Северин, радуясь, что тема переменилась.
– Сколько ещё таких предателей в наших рядах? – осведомился Макдермотт и Северин опять побледнел.
– Мы проверяем, мы всех проверяем! – забормотал он униженно.
– Результаты Северин! Мне нужны результаты! – сухо заметил ему Макдермотт.
Помощник лишь судорожно сглотнул в ответ.
– Я даю тебе три дня на поиски Лавинии Эрхард! Через три дня она должна сидеть в городской тюрьме или я самого тебя отправлю туда! – равнодушно проговорил Макдермотт, – я уверен, что она всё ещё в столице! Учитывая то, что девица плохо ездит верхом!
– Будет исполнено, милорд! – Северин поспешно поклонился и пятясь задом выскользнул из трапезной.
Макдермотт услышал, как его помощник орёт на улице матеря и раздавая пинки своим подчинённым. Лавиния Эрхард мало беспокоила Макдермотта, он не верил, что, узнав о пленении своего ублюдка епископ Кент выползет из «крысиной норы», в которой скрывается столь долгое время. Насколько Макдермотт успел изучить этого довольно противоречивого человека, он был настоящим фанатиком в вопросах веры. Что, впрочем, не помешало ему прижить ребёнка с дочерью какого-то мелкого землевладельца. Гораздо больше Макдермотта волновал тот, кто так мастерски расправился с его людьми. Двое из троих стражников даже не успели достать мечи из своих ножен.
Макдермотт вышел на улицу ему опять почудилось, что за ним следят. На тротуаре переминались с ноги на ногу с десяток горожан. Макдермотту, казалось, что каждый из них пришёл сюда шпионить за ним. Он решительно пошёл на них и люди подались в разные стороны открыв ему дорогу. «Чтоб вы все сдохли, сукины дети!» – подумал Макдермотт.
Втянув голову в плечи, он зашагал к своему дому, не оглядываясь по сторонам, хотя ему и очень хотелось. Ещё ему хотелось броситься бежать по улице петляя, как заяц. Положительно он уже давно праздновал труса и чем дальше тем больше. Недавнее ночное покушение сильно на него повлияло, паранойя овладела Макдермоттом. Пока он мог удовлетворять свои низменные желания, убивая и пытая людей, и при этом оставаться в тени, это было даже весело, но не теперь, не теперь.
Подходя к своему дому ему пришло в голову, что стоило бы поменять квартиру. С этими мыслями он отпер дверь своим ключом, не удержавшись быстро оглянулся по сторонам и ничего не успев толком рассмотреть прошмыгнул за дверь. Только повернув ключ дважды в замочной скважине и задвинув массивную задвижку он смог выдохнуть с облегчением. Было послеобеденное время, но в доме было полутемно, особенно на первом этаже куда почти не проникали лучи Солнца. Макдермотт прошёл в большую пустую гостиную и сел за стол. Хотелось есть, но он знал, что в пустом доме нет ничего кроме вина. Макдермотт вспомнил, что здесь жили какие-то люди, после победы Лалатины признанные пособниками Де Бошей. Таких пустых домов в столице сейчас было много. Макдермотт подумал, что нужно посоветовать Королеве как можно скорее заселить эти дома другими, верными ей людьми. Посидев некоторое время в тишине, он успокоился. Мысли его пришли в порядок и постепенно переключились на сегодняшнее происшествие. Этот неведомый мастер меча беспокоил Макдермотта. Если у этих мятежников появился кто-то столь сильный, он может быстро стать новым символом сопротивления власти Лалатины Рейгарден. До сих пор им приходилось иметь дело с монахами и верующими фанатиками. Кинжал и яд вот и всё чем они могли угрожать. Но этот человек был воином, причём очень незаурядным. Вместе с лучником, стрелявшим ночью в него через окно, это становилось некой тенденцией. Неприятной тенденцией, могущей перерасти в нечто опасное. Макдермотт представил себе этого человека, мечник, меч. Его осенило, чтобы нанести такой удар у него должен быть не просто меч, а очень хороший меч! Острый как бритва и наверняка необычный! Лицо этого человека никто не видел, но скрыть подобное оружие невозможно! Макдермотт даже тихо рассмеялся, ему показалось что чудесный мечник уже у него в руках. Сеть его шпионов в столице всё ещё была очень немногочисленна. Макдермотт с завистью подумал о Канцлере, у которого по слухам шпионы были повсюду. В голову ему вдруг пришла мысль о том, что за деятельностью повстанцев может стоять сам Великий Канцлер. Эту мысль следовало хорошо обдумать. Конечно, взять его крепость можно, можно сравнять её с лицом земли вместе с горой на которой она стоит, но потерять всех шпионов Рибона очень не хотелось бы. Кроме того, об отношениях Канцлера и Королевы ходили разные слухи. Молодая жена Рибона приехала в столицу и уже вторую неделю открыто жила в его резиденции. И приказа арестовать её он так и не дождался. Короче говоря, нужны очень веские доказательства связи Канцлера и мятежного епископа Кента. Люди Макдермотта день и ночь следили за женой Рибона, но пока ничего интересного не нарыли. Лора Рибон ни с кем не встречалась, никуда не ездила. Короче говоря, вела тихую уединённую жизнь. Она приехала в сопровождении всего четырёх слуг, да и те ходили лишь на базар и в лавки. Макдермотт раздражённо потёр лоб. Приходилось признать, что жена Канцлера приехала в столицу лишь ради новых нарядов. Макдермотт ощутил, что сильно проголодался, он взял плащ, и отпирая дверь прикидывал, где бы ему пообедать. Взгляд его упал на гладкую, тёмную поверхность двери, сделанную из хорошо пригнанных, друг к доскам, окованных порыжевшими от времени металлическими пластинами и содрогнулся от ужаса. Наискось через всю дверь красной краской алела надпись на латыни. Она означала убийца. Макдермотт ошарашено смотрел на это кроваво красное предупреждение. Надпись выглядела как приговор. Макдермотт провёл дома не более часа и мог бы поклясться, что час назад её здесь не было. Он невольно испуганно огляделся по сторонам, улица была пуста. Макдермотт притронулся пальцем к краске и на коже его остался красный след, краска ещё не успела высохнуть. Тогда втянув голову в плечи и ссутулившись, он быстро зашагал по направлению к канцелярии изо всех сил сдерживаясь чтобы не перейти на бег. Только оказавшись в своём кабинете Макдермотт успокоился и даже приободрился. Он приказал позвать Северина, но того не смогли найти. «Где он бродит?! Чёрт его дери!» – подумал Макдермотт с раздражением. Он решил пока ночевать в своём кабинете. «Всё-таки здесь безопаснее!» – думал он.
– Ешь, – Ласло поставил перед Лавинии тарелку рыбного супа, от которого исходил приятный сочный запах. Он пододвинул к себе свой суп и взяв ломоть чёрного сухого хлеба принялся за еду искоса поглядывая вокруг. Это был самый маленький и самый неприличный кабак из всех какие ему приходилось видеть в жизни. Они отыскали его в самой глубине городских трущоб. Но и здесь Ласло не чувствовал себя в безопасности. Суп, однако, был очень неплох. Ему казалось, что вокруг них собрались какие-то серые тени. Они двигались, проскальзывая мимо их столика, закутанные в плащи мышиного цвета, переговариваясь тихим шелестящим шёпотом. На секунду Ласло овладело ощущение того, что он загнан в угол, спина, мышцы рук и ног его напряглись, словно он собирался ринуться в бой. Кусок хлеба не лез Ласло в горло и тут он почувствовал на себе испуганный взгляд Лавинии и ему стало стыдно за своё малодушие. Он усмехнулся и спокойно принялся за еду.
– Всё в порядке. Ешь, – сказал он, обращаясь не столько к ней сколько к самому себе.
Ласло больше не смотрел по сторонам. «Стоит ли мне бояться этих людей? Убийство трёх стражников, не считая трактирщиков! Да я тут, пожалуй самый опасный преступник!» – думал он.
– Милорд, разрешите присесть? – услышал он над самым своим ухом насмешливый надтреснутый женский голос.
Он поднял голову, рядом с ним стояла невысокая крепко сбитая девица, с наглым, насмешливым выражением на не лишённым миловидности круглом лице.
– Что тебе надо? – спросил её Ласло.
– А Вы довольно неучтиво разговариваете с дамой! – заметила девица в той же нахальной, вызывающей манере, – впрочем, какая из меня дама!
Она хрипло рассмеялась и не дожидаясь приглашения уселась рядом с Лавинией.
– Ваша подружка, одетая в мужское платье, привлекает к себе излишнее внимание! – заметила девица, толкнув совершенно растерявшуюся Лавинию локтем в бок.
Ласло разозлился.
– Что Вам от нас надо? – сухо спросил он.
– Мне? От Вас? Ничего. А вот моя помощь думается мне, вам бы не помешала! – заметила девица.
– Мы не нуждаемся в помощи, – проговорил Ласло, периферийным зрением наблюдая за теми, кто мог бы оказаться сообщниками наглой девки.
– Нечего глазами косить! Я одна! – презрительно заметила девица.
– Для того, кто убил трёх людей этого красноглазого демона, Вы как-то через чур трусливы, милорд! – продолжала она, глядя на Ласло с нахальной улыбкой.
«Откуда она знает? Прошло ведь лишь несколько часов!» – пронеслось у него в голове.
– Я не понимаю о чём Вы говорите, – чётко с расстановкой проговорил он, – и кто Вы вообще такая?
– Я вам не враг. И я могу помочь вам, – став вдруг совершенно серьёзной, проговорила девица.
– В этом месте полно шпионов красноглазого демона! Я не удивлюсь, если стражники уже близко!
Ласло едва не выронил ложку, ему показалось что с улицы доносится стук копыт множества лошадей.
– Следуйте за мной! – сказала девица, вставая, – я выведу вас отсюда.
– Почему мы должны доверять тебе? – спросил Ласло.
– Вам решать, – возвращаясь к своему прежнему хамскому тону сказала она, с улыбкой, – можете сидеть здесь пока весь корпус стражников не явится за вами!
Ласло бросил взгляд на Лавинию и понял, что она напугана и растеряна.
– Хорошо, мы идём с Вами! – сказал он.
Они вышли через заднюю дверь на узкую улицу позади трактира.
– Как же наши лошади? – забеспокоился Ласло.
– Уже поздно переживать о них! – отвечала девица прислушиваясь.
И правда с соседней улицы долетело до них ржание лошадей и звон оружия.
– Следуйте за мной! – подобрав длинную юбку, девица юркнула в узкий переулок, Лавиния и Ласло последовали за ней.
Она передвигалась так быстро, что Ласло со своей «сестрой» едва за ней поспевали. Сжимая руку Лавинии, он ощущал, как дрожат её пальчики.
– Не бойся! Я защищу тебя! – шепнул он ей.
Девица двигалась уверенна и скоро, она так много раз поворачивала то вправо, то влево, пролезая по каким-то совсем уж узким и диким проходам, заваленным зловонным мусором, что Ласло совершенно потерял представление, где они могут находиться. Ему пришло в голову, что, если бы это была ловушка, девице вряд ли стоило бы так напрягаться. Наконец их проводница остановилась.
– Сюда! – она указала на узкую лестницу, спускавшуюся в подвал дома, окна в котором были заколочены нестругаными, почерневшими от дождей досками.
Вслед за ней Лавиния и Ласло спустились в подвал. Девица постучалась в маленькую обитую листовым железом дверь.
– Кто там? – послышался из-за двери хриплый голос, после того как она постучалась ещё дважды.
– Это я, Эрик! Открывай! – громким шёпотом проговорила девица.
Заскрипел засов и дверь распахнулась. За ней было темно, человек отворивший им держал в руках чадившую масляную лампу и Ласло не смог разглядеть его сразу. Только когда они оказались внутри и глаза его привыкли к полумраку он узнал стражника, с которым столкнулся накануне на лестнице. Скрипнув зубами, он схватился за меч. Стражник поспешно отступил назад.
– Ну-ну, успокойтесь! Все здесь желают вам добра! – услышал он успокаивающей голос. Перед Ласло стоял высокий худой мужчина в грубой монашеской рясе. У него было доброе, открытое лицо, располагающее к себе. Он был уже немолод, о чём свидетельствовали глубокие морщины, пролегающие на его лбу, однако взгляд его светился почти юношеским задором и энергией.
– Ваше Святейшество! – опустившись на одно колено, девица поцеловала его руку.
– Оставь это! – мягко сказал он ей, – не до того сейчас!
– Я привела их епископ! – проговорила девушка поднимаясь.
Прежде чем Ласло успел помешать ему, священник, едва не толкнув его, бросился к Лавинии и сжал её в своих объятиях.
– Слава Богу, ты жива! – вскричал он, – я так счастлив!
– Отпусти меня! – пытаясь вырваться из его объятий раздражённо отвечала Лавиния.
– Я искал её по всему городу! – отпуская девушку проговорил епископ, поворачиваясь к Ласло.
– Я с ума сходил, думая о том, что люди красноглазого демона могут найти её раньше меня! –продолжал он, поворачиваясь к Ласло и протягивая ему руку для рукопожатия.
– Кем Вы приходитесь Лавинии? – спросил Ласло пожимая руку епископа.
– Я её отец!
– У меня нет отца! – резко возразила девушка.
Она отошла в сторону и закутавшись в плащ словно бы укрылась во тьме. Епископ взглянул на неё, на лице его промелькнуло страдальческое выражение.
– Я в неоплатном долгу перед Вами, мой друг! – овладев собой продолжал он, глядя на Ласло, – Вы подвергли себя смертельной опасности ради защиты этого ребёнка! Могу я узнать Ваше имя?
– Ласло Цепеш, – отвечал Ласло.
– Я епископ Кент! – представился мужчина, хотя Ласло уже догадался кто он.
С интересом рассматривал он человека, за голову которого была объявлена награда, сопоставимая со стоимостью большого замка.
– Но прежде я должен спросить Вас, какой веры придерживаетесь Вы, друг мой? – спросил Епископ.
– Да я не особенно религиозен, – смущённо отвечал Ласло.
– Ладно. Это неважно! – Епископ улыбнулся, – просите у меня любую награду, и я сделаю всё возможное, чтобы воздать Вам за ваш самоотверженный поступок!
Лавиния бросилась к Цепешу и страстно заговорила, даже не взглянув на Епископа.
– Не бросай меня, Ласло! Ты же обещал! Я не хочу оставаться с этим человеком!
– С Вашего позволения, я хотел бы остаться вместе с Лавинией! – твёрдо сказал Ласло.
Когда прошло два дня, Макдермотт понял, что его помощник, его правая рука, этот мерзавец Северин позорно сбежал. Этот идиот просто не понял, что про тюрьму, он Макдермотт сказал просто так, для красного словца. Не понял и ударился в бега. Макдермотту пришло в голову, что его слава бессердечного, жестокого монстра далеко не всегда идёт ему на пользу. Все эти двое суток он прожил в своём кабинете, даже не выходя на улицу. Но даже и тут он подозревал каждого своего воина в предательстве. Он им не доверял. Каждый раз, когда ему приносили еду, Макдермотту приходилось заставлять себя есть. Страх быть отравленным преследовал его, превратился в навязчивую идею. Кусок не лез ему в горло, теперь он почти ни от чего не испытывал удовольствия, за всё время после покушения он смог только на два часа забыться тревожным сном.
– Разрешите войти, милорд? – из-за двери донёсся до Макдермотта голос одного из стражников.
– Входи.
Толкнув дверь в кабинет, вошёл худой, прыщавый латник с деревянным подносом в руках. Шлем съехал ему почти на глаза, неловко сутулясь он поставил еду на стол перед Макдермоттом.
– Вино, милорд!
– Можешь идти! – Макдермотт старался не смотреть на него.
Из головы у Макдермотта не выходил отравленный монах. «Тот, кто сбежал, мог сделать это для отвода глаз! Настоящий отравитель может быть любым из них!» – думал он. Макдермотт с острым сожалением вспомнил о сире Боргесе. Но старому лису никогда не было так тяжело, как ему!
– Подожди! – остановил он двинувшего уже к двери стражника.
– Выпей со мной! – Макдермотт взял стакан и плеснув в него из принесённой латником бутылки пододвинул ему стакан.
Стражник подошёл, взял стакан и крякнув осушил его до дна одним махом. Макдермотт не спускал глаз с его лица, латник вытер седые усы тыльной стороной ладони и поставил стакан на стол.
– Благодарствую! – произнёс он важно.
– Можешь идти!
Когда стражник вышел, Макдермотт налили себе вина, выпил для храбрости и начал есть, прислушиваясь к своим ощущениям. Он почти не различал вкуса пищи, но всё же был голоден и махнув на всё рукой он с жадностью набросился на еду. Активно запивая её вином Макдермотт, быстро захмелел, он сидел, тупо глядя в мутное окно, за которым уже наступила ночь. Насытившись Макдермотт, отодвинул от себя поднос, долил остатки вина в бокал и принялся потихоньку прихлёбывать, глядя в окно и ничего не видя. На столе его тускло горела свеча, она больше чадила, чем давала света. Соседний дом находился через площадь, точно попасть с такого расстояния, да ещё в темноте было совершенно невероятно, но Макдермотт всё же сидел сбоку от окна, чтобы не находиться на линии прямого попадания. Он с завистью подумал о Грегоре Дееса, тот ничего бы не боялся на его месте. Макдермотта вдруг охватила тупая ярость. Когда он успел стать таким трусом?! Схватив свой меч, он закутался в плащ и спустился вниз. «Пойду домой и лягу спать!» – подумал он с отчаянным мужеством. Оттолкнув удивлённо уставившегося на него стражника, Макдермотт зашагал по пустым улицам к своему дому. Прохладный ветерок остудил его голову и под выветрил из неё алкоголь. Шаги его гулко отдавались по каменной мостовой, у Макдермотта возникло ощущение, что он совершенно один в пустом, покинутом людьми городе. Вместе с протрезвлением пришёл страх, он уже жалел, что покинул свой уютный, безопасный кабинет, но глупая гордость не давала ему повернуть назад. Чувство, что за ним следят нарастало, Макдермотт шёл всё быстрее, ускоряя шаг, оказавшись на знакомой улице, он уже различал во тьме дверь своего дома, когда из темноты переулка выступил человек в тёмном плаще и следом за ним ещё один. Сердце Макдермотта ушло в пятки, он понял, что вот она его смерть! На узкой тёмной улице его окружили четверо.
– Кто вы? Что вам от меня нужно? – стараясь придать своему голосу твёрдость спросил Макдермотт, отступая к стене.
Он потрогал под дублетом кольчугу, которую последнее время носил не снимая.
– Ты знаешь, – произнёс один из них, глухим голосом, лиц их Макдермотт не мог разобрать.
– Это может быть ловушка, Джон! Его люди могут быть поблизости! – сказал ему другой.
– Мне плевать! – с ожесточением отвечал первый, – я успею перерезать горло этой свинье, прежде чем его люди успеют схватить меня!
– Он один, – услышал Макдермотт, голос ещё одного человека, которого не заметил раньше, приятный молодой голос с лёгким акцентом.
Пятый человек отделился от стены и отодвинув других вышел вперёд. От этого человека исходила аура бойца, которую Макдермотт ощутил сразу же.
– Вы владеете мечом? – спросил человек обращаясь к Макдермотту.
– Какого хрена? Мы не дуэль пришли устраивать! Мы должны казнить его! – возмутился один из нападавших.
– Я не буду убивать безоружного! – резко отвечал высокий юноша.
– Я владею мечом, – с ухмылкой отвечал Макдермотт, страх вдруг оставил его, он понял, что спасения не будет и инстинкты гончего пса вновь пробудились в нём помимо его воли.
– Вы порубили людей в таверне «У Клары»? – спросил он, скидывая плащ и обнажая своё оружие.
– Возможно, – отвечал юноша, сняв свой плащ он вытащил меч, и холодная сталь сверкнула ярким серебряным светом.
«Это он! Тот самый меч!» – подумал Макдермотт. Хоть он и не был особым специалистом в оружии одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это необыкновенный клинок. Меч казался тонким, изящным и очень острым. Макдермотт подумал, что каким бы страшным ни было это оружие, при достаточно сильном ударе ему возможно удастся сломать его.
– Никому не вмешиваться! – строго приказал юноша и остальные расступились, давая им место.
В ту же секунду, Макдермотт бросился на своего противника и со всей силой ударил его по голове, стремясь заставить юношу защититься своим тонким и таким, казалось бы, хрупким мечом. Он сам не понял почему промахнулся, лезвие его меча рассекло воздух и вслед за этим сильная боль обожгла его руку сжимавшую рукоять. Макдермотт взвыл словно дикий пёс, его меч со звоном полетел на мостовую. Левой рукой он пытался зажать рану, из которой хлестала кровь.
– Подними меч! – спокойно сказал ему юноша.
От боли Макдермотт плохо соображал, он наклонился и поднял меч левой рукой, правая его повисла бессильной плетью, на мостовую текла кровь, рукав его рубашки стал горячим и тяжёлым. Он попытался нанести ещё один удар, вновь промахнулся и замер, когда острый кончик меча его противника упёрся ему в горло. В конце улицы послышались крики и стук лошадиных копыт.
– Стража! – взвизгнул один из нападавших, и вся четвёрка бросилась в рассыпную подобрав свои рясы, которые Макдермотт принял сперва за плащи.
«Монахи!» – отметил он про себя. Даже в такой ситуации, голова его продолжала работать. Через секунду он и юноша остались одни посреди тёмной улицы, стук копыт и вопли всё приближались.
– Я мог бы оставить вас в живых, – спокойно сказал ему юноша, как будто не слышавший приближающейся угрозы, – но Вы казнили мать и брата Лавинии.
Макдермотт постарался вспомнить о какой Лавинии говорит этот человек, но не смог. Юноша сделал едва заметное движение клинком, и голова страшного начальника тайной стражи отделилась от тела.
