Иван Андреянович Филатов
Истоки возникновения новизны
Продолжим далее. Кусочек мела соединен с учителем своим метафизическим свойством быть, в буквальном смысле, подручным средством в руке человека, обладающего, в свою очередь, метафизическим свойством умения писать на доске, и тем самым «изображать» смыслы текста (письменности). Более того, человек (положим, ученик) соединен с доской и с письменностью своим метафизическим свойством, соответственно, умения читать и понимать смыслы письменности. Учитель же, как видим, непосредственно соединён со всеми остальными сущими своими метафизическими свойствами видеть текст, писать на доске, понимать знаки и излагать смыслы письменности.
Не будь какого-либо – даже одного! – из выше перечисленных метафизического свойства или какой-либо метафизической взаимосвязи между этими сущими, возникновение идеи стало бы невозможным. Тем более, выпади из этой цепочки одно из этих сущих, теряется сам смысл идеи, а, следовательно, и необходимость его (её) создания. Из этого примера мы видим, не каждое свойство объекта может быть сущностным: так форма кусочка мела может быть и квадратной и круглой, а вес его может варьировать в определенных пределах, но сущностным его свойством является свойство мелкодисперсно крошиться и тем самым оставлять свой след на поверхности доски – без этого свойства невозможно было бы осуществить взаимосвязь мела и доски.
Таким образом, каждый из элементов идеи исполняет определенную функцию:
– исходные сущие подготавливают почву («пьедестал») для начального (предварительного) комплектования идеи;
– искомое сущее замыкает цепочку исходных сущих и является идеальным образцом для изготовления материального подручного средства;
– метафизические свойства сущих являются теми «крючками», посредством которых может быть осуществлено взаимосвязывание их (сущих) в комплекс (цепочку);
– сами метафизические взаимосвязи осуществляют это соединение;
– подручное средство является той материальной «вещью», с помощью которой в социуме будет осуществляться новый род деятельности по производству нового вида Продукции.
(О том, что такое Продукция и в каком виде она может быть представлена, более подробно смотри в следующем разделе).
Как видим, в структуру идеи, кроме сущих, входят взаимосвязи между ними. И эти взаимосвязи осуществляются через свойства (способности) этих сущих. Взаимосвязи – тот «клей», который их соединяет, и который является, хотя и самым незаметным элементом идеи, но самым важным. Именно поэтому мы могли бы назвать взаимосвязи «серыми кардиналами» внове создаваемых идей.
Вот это соединение сущих в комплекс, поименованный нами – в своем структурно-функциональном составе – идеей, как раз и не было замечено метафизикой со времен Платона, который, во-первых, ввел философское понятие идеи, а во-вторых, поставил это понятие во главу бытия, но не «расшифровал» его. И это послужило в последующем невообразимой путанице в понятиях и бытия, и сущего, и сущности, и Истины и т. д. (И Хайдеггер видать не напрасно предпринял – исходя из обнаруженной им оставленности человека как Бытием, так и Истиной, – деконструкцию прежней метафизики и замену последней фундаментальной онтологией).
И в заключение отметим одну весьма любопытную аналогию между идеей и химическим соединением. Если мы представим идею в виде комплекса взаимосвязанных сущих, взаимосвязанных посредством своих метафизических свойств, то последние можно было бы уподобить валентным электронам на внешней электронной оболочке атомов, то есть тем электронам, посредством которых химические элементы взаимодействуют и образуют устойчивые химические соединения. Как видим, для любых объектов, входящих в комплектацию идеи, важны не все их свойства, а лишь метафизические, потому что только они напрямую участвуют во взаимодействии с метафизическими свойствами остальных объектов. Так и в химическом соединении важны не все электроны, а только те, что находятся на внешней электронной оболочке.
4. Примеры идей из разных областей знания
А) Наука.
Достаточно подробно разобрав пример одной из идей технического изобретения, рассмотрим теперь пример какого-либо научного открытия. Но сразу же заметим, что разница между изобретением и открытием в том, что изобретается то, чего доныне не было в обиходе нашего существования, в то время как открывается то, что испокон веков существовало в Природе (или в социуме), но до сих пор еще не было ни замечено, ни оформлено в какой-либо из знаковых систем.
Положим, берем идею закона Ома. Исходными сущими, комплектующими эту идею является проводник, по которому течет ток (I), источник тока, создающий разность потенциалов (U) на концах проводника и сопротивление R металлической решетки проводника потоку свободных электронов. И то, что обнаружил (открыл) Ом, так это зависимость (искомое сущее) между именно этими взаимосвязанными параметрами. И оформил – то есть «материализовал» – он эту зависимость в виде формулы: I=U/R – сила тока прямо пропорциональна напряжению на концах проводника и обратно пропорциональна сопротивлению этого проводника. Вот эта формула и стала подручным средством, с помощью которого можно производить такую Продукцию как знание, положим, того, какой ток мы можем передать по проводнику при определенных значениях напряжения и сопротивления.
И в этой формуле мы видим, все сущие обладают каждая своим метафизическим свойством: сила тока – свойством электронов течь по проводнику под воздействием напряжения; сопротивление – свойством атомной решетки проводника препятствовать движению электронов; напряжение – свойством воздействовать на скорость движения электронов через атомную решетку металлического проводника тока.
Б) Психология.
Рассмотрим еще одну идею – идею бессознательного, а конкретнее, идею психоанализа. Конечно, бессознательное стало предметом не изобретения, а открытия, поскольку оно присуще человеческой психике испокон веков, а скорее всего оно – основа, на которой возникло само сознание. И как часть нашей психики оно есть феномен, заложенный в нее самой Природой. Итак, идея психоанализа: каковы же сущие этой идеи? Вне сомнения, это мы и наша психика, наше сознание, психические акты, осознаваемые и неосознаваемые (бессознательные), это сообщество, в котором мы живем, и это психотерапевт-аналитик. Последний, являясь подручным средством у социума и носителем сущностного (метафизического) свойства расшифровывать символику бессознательных актов, выполняет функцию перевода неосознаваемых актов нашей психики (психики пациента) на уровень их осознания – с целью возможности их переживания (катарсиса) – и тем самым избавления от нежелательных для нас неврозов и комплексов.
Как видим, осуществляя новый род деятельности в социуме, психоаналитик (как подручное средство социума) производит новую Продукцию в виде избавления человека от нежелательных отклонений психики от нормы, тем самым оздоровляя сам социум. Заметим: ранее такой функции не было в нашей жизнедеятельности, она стала возможной только с открытием бессознательного и способности человека (психоаналитика) разгадывать символику неосознаваемых актов и доводить их смысл и их происхождение до нашего сознания.
(Приводя и далее подобные примеры, мы будем обращать внимание, в основном, на ключевые моменты возникновения этих идей: те сущие, которые входят в структуру идеи; что именно является подручным средством осуществления самого смысла идеи; и какой вид новой Продукции производится с помощью этого средства).
В) Этика.
Далее берем идею нравственности. Какие же исходные сущие комплектуют эту идею? Это: каждый конкретный человек; то сообщество, в котором он живет; те ценности, которые значимы в этом сообществе; и те обстоятельства, в которых совершаются нравственные (или безнравственные) поступки, оцениваемые каждым из нас. Ведь нравственные идеи, положим, долга и верности, милосердия и благородства, вины и совести, достоинства и мужества, альтруизма и эгоизма и т. д. – это, соответственно, идеи долга перед кем-то (детьми, родителями, обществом); верности кому-то (друзьям, семье); благородства и милосердия по отношения к кому-то (беззащитному существу, поверженному противнику); вины перед кем-то (обществом, человеком, против которого совершено безнравственное или противоправное действие) и т. д. Да и наши поступки сообразуются с теми ценностями, которые бытуют в обществе и совершаются в тех, порою, несвойственных нам обстоятельствах, в которых мы иногда оказываемся. Ведь не будем же мы отрицать того, что только обстоятельства самого разного содержания являются тем полигоном, где испытываются на прочность и устойчивость наши нравственные качества.
Вслед за этим зададимся сразу тремя вопросами: кто является подручным средством (и у кого) в идее нравственности, каким метафизическим свойством оно должно обладать, какая Продукция должна производиться с помощью этого подручного средства? Отвечая сразу на эти три вопроса, скажем так: подручным средством у социума является каждый человек, усвоивший (или не усвоивший) моральные принципы в виде абстрактных представлений о нормах поведения в обществе, что дает возможность урегулирования взаимоотношений на не законодательном («добровольном») уровне. Последнее, урегулирование, упорядочение отношений – это и есть Продукция, производимая в социуме, благодаря идее нравственности. Не будь подобного, «добровольного», урегулирования, обществу пришлось бы ограждать каждого человека «частоколом» законодательных актов, предостерегающих его от осуществления тех или иных пагубных для общества поступков. А так каждый человек, благодаря усвоенным им нормам поведения, – фигурирующим в социуме в виде, положим, многоликого понятия совести – сам по себе остерегается неблаговидных поступков и стремится к благовидным.
И последний вопрос: кто вырабатывает абстрактные представления о нормах поведения в обществе? Конечно же, не сам человек, а то сообщество, – наше окружение, культура, искусство, система воспитания и образования и т. д. – в котором он живет. И не от хорошей жизни они были выработаны, и не по своей прихоти общество возложило на себя миссию наделять каждого индивидуума сущностью (метафизическим свойством) иметь представления о нормах поведения и соблюдать последние. Все это – от недоверия общества (как природного образования, образования самой живой Природы) к нравственной природе человека.
Если взять человека как природное существо, то нравственные ценности чужды эгоистической природе человека. И упование на то, что человек сам по себе, в силу своей сознательности, начнет вести сплошь нравственный образ жизни – это напрасные упования. В конечном же счете, соблюдение нравственных норм поведения необходимо человеку только как плата за ту выгоду, которую он получает от совместного проживания в обществе. И эту плату непременным образом он должен осознать. В этом отношении общество более нравственное образование, чем отдельный его член. Своей деятельностью по привитию каждому из своих чад представлений о нормах поведения общество подобно доктору, делающему нравственную прививку своему пациенту с той целью, чтобы он был здоров, а значит – было здорово и общество, в котором он живет.
Можно даже сказать, что идея нравственности – это идея не какого-то отдельного человека, а самого социума как живого видообразования самой Природы (о чем речь пойдет далее в разделе «Идея социума»). Потому что вне нравственных норм поведения любое социальное образование нежизнеспособно во всех отношениях: культурном, правовом, экономическом и т. д. Просто-напросто оно скатывается в звероподобное состояние.
Как видим, человек как Подручное Средство (социума) исполняет совсем разные функции в социальной идее нравственности и в природной идее самого социума. В идее нравственности каждый член общества призван к тому, чтобы соблюдать «неписанные» правила совместного проживания, то есть правила, сложившиеся испокон веков на не законодательном уровне (положим, библейские заповеди), чем и достигается равновесное состояние общества (Продукция). В то время как в самой Природной идее социума – как мы покажем в следующем разделе – человек продуктивно мыслящий как Подручное Средство последнего призван к тому, чтобы генерировать идеи и тем самым осуществлять приток новизны (Продукция) в его структуры, поддерживая социум в функциональном состоянии. Так что вполне можно сказать: человек – слуга двух господ: социума и самой живой Природы. Разница лишь в том, что в идее нравственности все люди призваны к тому, чтобы соблюдать нормы поведения, в то время как в природной идее социума создавать новизну призваны лишь те, кто способен генерировать идеи.
Г) Социология.
Далее возьмем еще одну идею, идею справедливости, объектами (исходными сущими) которой являются полярно расположенные сущие: народ и власть предержащие, богатые и бедные, больные и здоровые, элементы преступные и социально адекватные, добрые и злые и т. д., между которыми находятся гражданские институты (подручные средства), призванные к тому, чтобы исполнять функцию (то есть производить Продукцию) уравновешивания и смягчения взаимоотношений между перечисленными выше группами населения. И такими институтами являются право и мораль, государство и власти, культура и искусство, система воспитания и образования, благотворительность и социальная защита и т. д. Как видим, и в этой идееесть и подручное средство и та функция, которую оно выполняет, и та Продукция, которая производится с помощью подручного средства.
Но здесь надо заметить следующее: сам вид этого подручного средства – как и любого другого – имеет тенденцию с течением времени изменяться (поскольку изменяется и структура общества, и его культура). Так, в древние времена функцию осуществления справедливости исполняли, хотя бы отчасти, мифологические существа, в том числе Богини Дике и Немезида; в церковных конфессиях – это Бог; в тоталитарных режимах – само государство. (Точно так же подручным средством в Античности, вместо кусочка мела был стиль, которым писали тексты на вощаных дощечках, а в будущем таковым будет – и отчасти уже есть – тактильное или сенсорное прикосновение к клавиатуре или экрану компьютера).
(Кстати сказать, примерами таких социальных идей как, положим, идеи политической и идеи экономической можно было бы назвать, соответственно, идею изобретения афинской демократии в древней Греции и идею капиталистического способа производства товаров в Европе).
Д) Религия
А теперь рассмотрим религиозную идею, идею Бога. Из каких наиболее значимых объектов-сущих она состоит? Из сообщества людей в определенной степени его развития; из человека среди Природы, среди среды его обитания; из явлений Природы, которые таинственны в своих проявлениях и которые пока что никоим образом не могут быть объяснены из логики, из причинно-следственных связей (положим, гром и молния) и т. д. и т.п. Что является искомым сущим этой идеи? Конечно же, представление о высшем существе, управляющем Природой и земными делами, том существе, которого следует бояться, почитать и умилостивлять своим поклонением и жертвоприношением. Что является подручным средством? Самопочитание, поклонения, моление и умилостивление своими дарами (жертвами). А какая Продукция должна производиться в результате этого? Конечно же, возведение жертвенников, храмов, соборов, церквей и т. д., где бы можно было осуществлять названные обряды. Но кроме этого Продукцией можно было бы назвать и сплочение людей на почве поклонения тому или иному Богу; и почитание Природы и смирение перед ней, как это было в античном язычестве; и боязнь наказания за несоблюдение божественных заповедей в Христианстве, что служило усмирению своих эгоистических порывов; и выход энергии страха, служивший в некоторой степени терапевтическим целям и т. д. и т. п.
На фоне религиозной идеи, где есть вся атрибутика идеи, мы вряд ли, можем назвать идеей, положим, идею Блага, где мы не можем выделить ни подручное средство, ни Продукцию, производимую с помощью этого средства. Скорее всего, она есть всего лишь некоторое представление о чем-то наивысшем, как это было в философии Платона, а вслед за ним и у других мыслителей.
Главный критерий идеи – она должна «работать», то есть вносить какие-то позитивные изменения в ту среду, к которой она относится. А для того чтобы «работать», нужна «рука», посредством которой может быть осуществлен тот или иной род деятельности, то есть необходимо иметь подручное средство. А вот создание подручного средства никоим образом не может обойтись без предварительного создания идеи. Поскольку оно – это средство не может быть выдумано (из головы) логическим путем, так как логика не способна создать нечто совершенно новое – она (логика) оперирует только известными объектами, а из чего-то известного нельзя «вытянуть» что-то неизвестное, новое. Это, во-первых.
А во-вторых, возникновение чего-то нового имеет, как мы уже отмечали в «Исходных положениях», свою историю, одним из непременных атрибутов которой является возникновение Необходимости в новизне именно данного вида, а не какого-либо другого. Так что создание любого подручного средства имеет сугубо целенаправленный характер. Оно – это средство должно «попасть» точно в цель той Необходимости, которая его затребовала ранее.
Е) Лингвистика.
А теперь – прежде чем в следующем разделе 5 рассмотреть идею, созданную самой живой Природой, а именно, идею социума – попытаемся в данном пункте представить себе, каким образом в первобытном человеческом сообществе могла возникнуть речь. Иначе говоря, рассмотрим идею речи: кто является ее создателем-изобретателем, какие исходные сущие входят в ее комплектацию, что является подручным средством и какая Продукция производится с помощью последнего. Без рассмотрения этих вопросов была бы не совсем понятной сама Необходимость в возникновении новизны такого вида как сообщество людей разумных.
Но сразу же заметим, что, скорее всего, человекоподобное существо отпочковалось от древа животного существования тогда,
– когда оно, сначала, приобрело способность более или менее развитого логического мышления, то есть научилось мыслить, исходя из наблюдения причинно-следственных связей между явлениями окружающего его мира,
– и когда, вслед за этим – а может быть и одновременно – Природа наделила его способностью продуктивно мыслить, то есть создавать и открывать новизну посредством генерирования идей.
Причем, вторая способность явилась мощным ускорителем развития первой. Потому что создание новых видов новизны посредством идей способствовало разрастанию пространства применения логики, о чем более подробно будет сказано ниже.
1. Так вот, имея в виду два этих вполне очевидных обстоятельства, – ведь не будем же мы отрицать, что человекоподобное существо обзавелось этими способностями где-то около 75 (плюс-минус 25) тыс. лет назад (иначе, оно не стало бы разумным) – попытаемся поставить себя на место первобытного человека и зададимся вопросом: так чего же вдруг стало не хватать человеку, во-первых, научившемуся более или менее правильно логически мыслить, а во-вторых, уже обретшему – благодаря, скорее всего, дару самой Природы – генетически обусловленную способность создавать идеи? А стало не хватать ему нового способа выражения и внедрения в практику жизни спонтанно приходящих на ум идей, тех идей, которые являлись как бы неизвестно откуда, но которые могли разрешать какие-либо насущные задачи.
Мы и по себе прекрасно знаем: вдруг пришедшая нам на ум идея настоятельно требует своего выражения и сохранения во времени, поскольку не зафиксированный в каких-либо знаках или символах смысл совершенно новой идеи быстро улетучивается из нашего сознания и, как правило, тут же забывается.
Но фиксация и сохранение нашего смысла идеи возможны только в двух случаях:
– во-первых, если мы немедленно претворим этот смысл в жизнь, продемонстрировав его в реальном действии в кругу своих сородичей;
– а во-вторых, если мы облечем этот идеальный смысл – смысл, находящийся в нашем уме – в произносимые нами звуки речи и, тем самым, поделимся им (смыслом) со своими близкими; иначе говоря, если мы «овеществим» то, что находится в нашем идеальном уме в материальные звуки, нами произносимые и воспринимаемые (и понимаемые) нашими слушателями.
Но первый путь реализации смысла идеи, как правило, крайне затруднителен, потому что в наглядном виде можно показать действие только самых примитивных идей: как например, смысл идеи функционирования копья, идеи действия рычага или идеи получения каменного топора путем скалывания лишних частей с боков булыжника. Но вот попробуйте без слов разъяснить идею закона Архимеда – и вы испытаете большие трудности. Так что более сложные идеи требуют достаточно сложных объяснений. Вот почему человек пошел по пути передачи, сохранения и внедрения смысла идеи посредством (с помощью) изобретения и развития своего собственного голосового аппарата, то есть речи. Потому что голосом – конечно же, при посредничестве жестов и мимики – можно было наименовать те вещи (существительные), которые входили в структурную комплектацию идеи и те действия (глаголы), которые надо было произвести над этими вещами, чтобы осуществить замысел идеи. А поименованное нами мы уже могли поместить в долговременную память нашего сознания и тем самым сохранить его там до того времени, как начнем претворять смысл идеи в практику своей жизни.
2. Итак, имея в виду дефицит как способа общения древних людей, так и способа внедрения в практику жизни новых идей, зададимся еще одним вопросом: что значит обрести способность к речи? Проще говоря, что необходимо было иметь, чтобы речь зазвучала?
а). В первую очередь, речь предполагает наличие сознания, в котором имелись бы представления о нас самих и о предметах и явлениях окружающей нас действительности. Только имея эти представления, – в некоторой степени отделенные друг от друга (а не слитные) – уже можно было приступить к обозначению каждого из них только ему присущим произносимым звуком или сочетанием звуков-фонем. Иначе говоря, каждый предмет (существительное) и каждое действие над ним (глагол) должны были быть соотнесены с тем или иным звукосочетанием, которое и будет его наименованием. Наименование в виде звукосочетания есть этикетка вещи, будь это предмет или характер действия над ним (положить, бросить, переместить, удалить). И эта этикетка может быть помещена в память нашего сознания, а в случае необходимости извлечена оттуда в виде представления этой вещи. А вот озвучание («дубляж» голосом) этих наименований в более или менее оформленной синтаксической последовательности это и есть уже сама речь.
в). Во вторую очередь, для осуществления речи необходимо было иметь, как мы уже отметили выше, хотя бы некоторые навыки логического мышления. Логика нужна была нам для того, чтобы последовательно излагать ход нашей мысли – в противном случае, тот, к кому мы обращаемся, с трудом бы мог понять нас. Это, во-первых. А во-вторых, как мы уже знаем, непременным условием создания идеи является предварительное логическое размышление над теми объектами, которые в той или иной степени в дальнейшем будут причастны к образованию идеи. И этот предварительный этап мы назвали рефлексией-1, в отличие от рефлексии-11, занятой раскрытием смысла уже явленной в наше сознание идеи. (Об этом более подробно в разделе 6 «Методология возникновения новизны».
с). И в третью очередь, для осуществления процесса говорения надо было уже уметь модулировать звуки своего голоса таким образом, чтобы извлекать из него отдельные не похожие друг на друга звуки-фонемы.
Вот этого, последнего, как можно себе представить, как раз и недоставало будущему изобретателю речи, человеку,
– обладающему сознанием,
– имеющему некоторый навык логического мышления
– и уже обретшему, благодаря дару самой Природы, способность генерировать новые идеи.
Иначе говоря, первобытному человеку недоставало настройки своего голосового аппарата на «озвучание» (наименование голосом) тех вещей, на которые указывалось – положим, жестом руки или направлением взгляда – в момент попытки соотнести звуки (фонемы) голоса с этой вещью. Произнесенное звукосочетание, соотнесенное с той или иной вещью, это и есть ее наименование. Если нет наименования, то, как бы нет и вещи, вид которой можно было бы изъять из памяти и «вплести» в какое-либо конкретное размышление.
(Мимоходом следует заметить: если слова речи можно запомнить (поместить в память), то это значит, что при виде определенных предметов каждый раз можно было соотносить их с теми наименованиями, которые находятся в нашей памяти – а это уже неплохая тренировка последней).
К тому же не надо забывать, наименование какой-либо вещи фиксирует наше внимание на этой вещи и, тем самым, конкретизирует вид и местоположение этой вещи, а конкретизация в большой степени способствует плодотворности мышления – расплывчатыми понятиями-наименованиями мы либо затрудняемся манипулировать, либо нам даже и в голову не приходит, в каких случаях мы можем ими оперировать. Потому что у расплывчатого (многофункционального, многослойного) понятия (чего-либо) мы не можем найти вполне определенных метафизических свойств. А как мы уже показали выше, соединение объектов в структурную комплектацию идеи происходит только за счет этих свойств, которые мы назвали «серыми кардиналами», ввиду их, во-первых, незаметности, а во-вторых, чрезвычайной важности.
3. После того как мы изложили общие предпосылки возникновения идеи речи, нам остается задаться последним вопросом: так что же могло произойти в отдельно взятом человеческом сообществе в «момент», предшествующий такому грандиозному событию как возникновение речи?
а). Начнем с того, что на одном из этапов нашего развития (около 75 (плюс-минус 25) тыс. лет назад) в сообществе возникла (зародилась и созрела) Необходимость в новизне такого вида как речь. А проявляла она себя в виде, положим, такого негативного фактора, как невозможность выразить смысл внове явленной в наше сознание идеи. (И это помимо накопившихся трудностей в процессе межличностной коммуникации).
И, конечно же, на досуге человек задумывался над тем, как облегчить столь трудное существование самого себя и своего близкого окружения. (Это раздумье и было прообразом того, что нами было названо рефлексией-1). Но, самое главное, как мы уже упомянули, с некоторых пор ему на ум – как бы ниоткуда! – вдруг стали приходить новые идеи, реализация которых могла бы разрешать те или иные задачи, ранее неисполнимые и даже трудно определимые (трудно формулируемые).
б). Более того, спонтанное явление этих идей в наше сознание (из бессознательного), наверняка, сопровождалось – как и в наши дни! – комплексом («эскортом») эмоционально-интеллектуальных ощущений:
– удивления от внезапности явления совершенно нового смысла идеи;
– интеллектуального удовольствия от понимания этого смысла;
– и уверенности в надежности, истинности и единственности последнего.
Вот эта эмоциональность служила тем магнитом, который притягивал наше внимание к только что явленному смыслу идеи. А целью такого притяжения, конечно же, было,
– во-первых, не упущение из виду самого смысла идеи, то есть удержание этого смысла в сфере нашего сознания, того сознания, которое не выпускало бы из вида этот смысл до тех пор, пока он не будет выражен (оформлен) нами в каких-либо знаках, которые, в свою очередь, мы могли бы уже поместить в память, не опасаясь за их сохранность;
– во-вторых, раскрытие (развертывание) этого «сгустка» смысла;
– и, в-третьих, нахождение недостающей идеальной формы искомого сущего, а вслед за этим и вида материального подручного средства, с помощью которого уже можно было изготавливать для нужд сообщества Продукцию нового вида.
в). Так вот, чем чаще на ум стали приходить идеи, тем насущнее возникала потребность, во-первых, называть (наименовывать) те предметы, которые были задействованы в этих идеях, во-вторых, делиться с остальными сородичами смыслами этих идей посредством речевого произнесения этих наименований в определенном порядке, и в-третьих, внедрять эти смыслы в практику повседневного существования.
(Возьмем, к примеру, одно из древних изобретений вместе с порядком действий посредством смысла оного: разделка туши убитого животного посредством изобретенного каменного ножа предполагала наименования его шкуры, его мяса, его костей, того каменного ножа, который отделял бы шкуру от мяса, того костра, на котором можно было бы поджарить это мясо и т. д. Так что настоятельная Необходимость в речи, в обозначении (наименовании) предметов и в манипулировании ими вполне очевидна).
При этом особо следует отметить, что несомненным достоинством смыслов являемых в наше сознание идей было то, что сам смысл идеи вдруг наталкивал первобытного изобретателя-мыслителя на осуществление такого порядка интеллектуальных и материальных действий, который мог бы привести к облегчению той или иной (затруднительной) сложившейся на данное время ситуации. Можно даже сказать, что спонтанное появление в нашем сознании нового смысла какой-либо идеи было подобно внезапному возгоранию путеводной звезды, которая дает направление нашему дальнейшему размышлению, такому размышлению, которое приводит точно к цели. Нам не нужно блуждать в поисках этой цели – она перед нами: смысл идеи все уже сделал «за нас», он обозначил и высветил ее в луче эмоционально-интеллектуальных ощущений: удивления, удовольствия и уверенности в единственности и надежности этого смысла. Нам остается только следовать ему.
Можно сказать, что в этом отношении Природа преподнесла нам величайший дар, которого не удостоилось ни одно из живых ее видообразований. А именно, дар способности создавать идеи и претворять в практику их не двусмысленные смыслы. Потому что конкретизация смысла идеи влекла за собой, в первую очередь, конкретизацию вида формируемого в нашем уме искомого сущего (и его метафизических свойств), что в значительной степени облегчало изготовление подручного средства по идеальному образцу этого сущего.
г). И вот однажды одному из наиболее продвинутых продуктивно мыслящих разумных существ пришла в голову – лиха беда начало – совсем необычная, а попросту, гениальная идея: использовать собственные голосовые связки – как подручное средство – и модуляции своего голоса (в виде издаваемых звуков) для озвучивания-называния тех наиболее употребляемых в обиходе предметов, которые в дальнейшем, будучи уже названными, получили наименования в виде сочетания определенных звуков. Осталось только следующее: во-первых, как можно чаще повторять в данном сообществе эти звукосочетания с целью их запоминания и соотнесения с вполне определенными предметами, а во-вторых, как можно больше накапливать таких звукосочетаний, соотносимых с всё новыми и новыми предметами и действиями над оными. А отсюда уже рукой подать как до более облегченного способа коммуникации, так и до выражения тех готовых смыслов, которые время от времени приходят «сами собой» на ум человека способного продуктивно мыслить, то есть мыслить не только логически, но и генерировать новые идеи.
