Кейси Эшли Доуз
Предание Темных
Я забываю и про отпуск, и про недовольство, и про тот факт, что меня буквально сдергивают с места даже на расстоянии тысячи километров. Потому что теперь это уже не просто работа – теперь я уже сама в этом заинтересована.
– Скидывайте адрес, Винсент, я выезжаю!
Милли вскакивает из-за стола так резко, что едва не переворачивает остатки еды и всю посуду. Лео в последний момент успевает удержать стол на месте.
– Я даже не удивлена! – фыркает она, и хлопает ладошкой по столу.
В такие моменты я вспоминаю, что ей уже действительно шестнадцать. В остальное время, несмотря на проглядывающиеся взрослые черты ее лица, я все равно воспринимаю ее 10-летней девчонкой, с которой проводила так много времени.
До того, как поступила в университет, и до того, как перестала разбираться в ее друзьях и ее интересах.
– Милли..
Но она не дает вставить мне и слова. Даже Лео не успевает открыть рот, как она сверкает глазами и буквально выплевывает обвинения:
– Ты обещала! Только что обещала – что эти две недели мы отдыхаем! И что? Боже мой, да даже часа не прошло и ты уже куда-то едешь, как только твой начальник щелкнул пальцами! Зачем вообще тогда надо было меня сюда привозить?!
– Милли, подожди – я кладу свою ладонь на нее, и силой удерживаю на столе, не давая ей вырваться – эти картины написаны в то время и в том месте, где нечто превратило принца Влада в монстра!
-5-
Я стою возле парадного входа в отель и жду такси. Прошло уже слишком много времени с того момента, как я его вызвала – а машины даже на горизонте нет. Как глупо будет потерять такие картины из-за нерасторопных румынских таксистов!
Благо, хоть с Милли удалось все утрясти. Конечно, потребовалось объясняться перед ней все время, что я скидывала вещи в сумочку и переодевалась (Лео тактично остался ждать в холле), но в итоге сестра тоже согласилась, что такую возможность упускать нельзя. Более того, в конце концов она заявила, что даже рада этому.
Ее тяготение к вампирской теме перевесило желание отправиться со мной в Холодный Лес.
Но не перевесило желание в принципе туда поехать сегодня.
– У нас каждый день распланирован – заявила она – не могу же я просто сидеть все это время в номере! К тому же Лео сказал, что у него день свободен и есть машина. Мы поедем туда сами, а ты заберешь картины и потом присоединишься. Мы за это время как раз успеем сориентироваться на местности.
– Не уверена, что это хорошая идея – отозвалась я, быстро сцепляя волосы резинкой – все-таки Лео..
– Лео последние годы я видела чаще, чем тебя – отмахнулась сестра – он очень классный и часто делал нам с Кэти попкорн, когда я ходила к ним в гости. Это все лучше, чем в номере сидеть. Скука.
В итоге нам обоим пришлось пойти на уступку. Милли в том, чтобы отпустить меня за картинами наперекор нашему плану. А мне в том, чтобы отпустить ее в Холодный Лес с Лео. Впрочем, наверное, это было даже к лучшему – сестра и правда не обязана это время просиживать в номере.
А то такой себе подарочек получается.
В итоге пришлось признать, что утреннее нечаянное знакомство с Лео по итогу очень сильно меня выручило. Парень оказался только рад отправиться с Милли, а я пообещала присоединиться сразу же, как справляюсь с картинами.
Но вот чтобы с ними справиться – надо было сначала до них доехать раньше людей Блума, а пока это никак не вязалось с пустой дорогой.
Но вот из-за угла появляется такси и подъезжает прямо ко мне. Через приоткрытое водительское окно слышу мужской голос:
– Мисс Александра? Куда едем?
И тут я вижу женский силуэт, который вышел из магазина по ту сторону дороги. Девушка, уверено направилась прямо к нам – очевидно, именно она и заказала это такси. Я неуверенно перевела взгляд с нее на машину.
Черт, но если мне придется ждать еще дольше, картины точно уплывут у меня из рук!
Мысленно извинившись перед девушкой, я прыгаю в машину, на ходу тараторя:
– Да-да, я Александра, едем в Брашов, только скорее.
Очевидно, дама оказалась не телепатом, и мои мысленные извинения так и не достигли адресата. Потому что увидев, что я усаживаюсь в ее машину, она перешла на бег, точно какой-то спортсмен на забеге. Между нами остается каких-то пару ярдов, когда я рывком захлопываю дверцу.
– Эй – кричит она, подбегая – какого черта?! А ну вылезай!
Я истерично усмехаюсь водителю:
– Какая-та сумасшедшая! Злится, что я купила у нее перед носом последнюю блузку, езжайте быстрее!
Видимо, таксисты не особо принципиальный народ. По глазам мужчины я вижу, что он все прекрасно понял про сложившуюся ситуацию, но лишь хмыкает и вдавливает педаль газа в пол. Очевидно, ему совершенно без разницы, кто оплатит заказ, а тратить время на разборку он не горит никаким желанием.
Девушка остается позади, а я облегчено перевожу дыхание.
* * *
Зайдя в музей, я почувствовала себя крайне некомфортно. Вроде совершенно обычный – старый – музей. Но такое чувство, будто бы это какое-то строение, доживающее последние дни. Двери скрипят, штукатурка облупилась. Какие-то картины хаотично расставлены прямо на полу.
Такое чувство, будто это чья-та старая квартира, из которой собрались переезжать. Уже собрали все вещи, увезли всю мебель – и теперь осталась лишь мелочевка, которую ожидает последняя грузовая машина во дворе.
Эдакое опустевшее место.
Такое можно почувствовать, забредя в какие-нибудь заброшенные сооружения. Не из тех, где все уже мхом поросло и основание утонуло в земле, а те, которым не больше 5-10 лет, как забросили. Где еще покоятся стулья с тремя, а иногда и со всеми ножками.
Такое гнетущее мрачное опустение.
Пытаясь найти хоть кого-нибудь их людей, я в итоге пропустила того, кто был мне нужен. Его голос скрипучим карканьем раздается за моей спиной как раз тогда, когда я вглядываюсь в очередную из картин, что покоятся на полу.
Вздрагиваю и оборачиваюсь.
– О, кто это тут у нас? От господина Блума?
Передо мной стоит старик, как никто другой подходящий этому месту. Он опирается на трость, очевидно в силу возраста уже не могущий полностью доверяться своим конечностям. Его дряблое лицо покрыто бородавками, словно у ужасной няни из известного фильма про шкодливых детей. Поверх старой рубашки натянут типичный старческий вязаный жилет в каких-то пятнах.
Если бы не пара скудных седых волосин, то он, можно сказать, лысый. Ему бы отлично подошла роль какого-нибудь отвратительного лесного злодея в современных ужастиках. Эдакого каннибала или может старого психопата.
Его вид невольно вызывает во мне отвращение – хоть я и понимаю, что в старости нет ничего плохого и однажды это ждет всех нас.
Я быстро беру себя в руки, надеясь, что старик не уловил моего мимолетного замешательства.
– Я от мистера Винсента – отвечаю – меня зовут Дженна Бёрнелл.
Он равнодушно жмет плечами:
– Что ж, я предупредил обоих господ, кто первым приедет – тому и картины.
Значит, успела. Мысленно ликую, но стараюсь не подать вида и не показать свою излишнюю фанатичную заинтересованность.
– Видите ли, мисс, картины продаются срочно, поэтому и цена смешная за такую редкость.
Старик уходит и спустя пару минут из соседней комнаты приносит круглую тубу с тремя свернутыми полотнами. Разворачивает одно из них на мольберте.
Заворожено глядя, подхожу и аккуратно трогаю пальцем белый слой, закрывающий изображение от внешнего мира, подобно невесту свадебной фатой. Однако, несмотря на мои опасения – он оказывается податлив.
Озадаченно хмурюсь и гляжу на старика:
– Мне сказали, картины закрашены токсичной строительной краской, но здесь просто известь.
Неужели, увидев меня, старик решил пихнуть мне какой-то совершенно ненужный, наскоро закрашенным им самим накануне, лист? Мол, раз я девушка, то ни черта и не разберусь во всем этом? Как бы не так.
Но на его лице не пробегает и единой тени, говорящей о разоблачении:
–Увы, лишь здесь. Реставрировать другие два полотна будет крайне сложно.
Старик уходит за бумагами для оформления сделки, а я скептично смотрю на полотно. Может, попавшись, теперь те два он и даст настоящие – но что если это в самом деле окажется туфтой? Решив не накручивать себя и проверить раньше, чем поставлю подпись и отдам деньги, я быстро оглядываю комнату в поисках чего-то, что может послужить мне сподручным средством для моей непосредственной работы.
Не требуется много времени, чтобы найти кусок какой-то ткани. Подойдя к полотну, я принимаюсь осторожно стирать известь, надеясь открыть хотя бы небольшой кусочек картины, который подтвердит, что там изображено что-то, имеющее хотя бы отношение к обещанному XV веку или османам.
А не какие-нибудь персики или кривой закат над морем, выполненным любителем, которому хватило денег купить краски в магазине.
Я стараюсь работать аккуратно, но при этом торопясь – старик может вернуться в любую минуту, и до этого момента необходимо разобраться с этим полотном. И мои усилия вознаграждаются – вскоре на полотне показывается лицо.
Красивый юноша с горящими серыми глазами и утонченным носом. Портрет, прорвавшись, наконец, из-под слоя извести наружу, словно принимается гипнотизировать меня. Я не в силах оторвать от него взгляда.
Голова вдруг резко начинает пульсировать, уши закладывает, и все звуки отдаляются, начинают звучать словно из-под толщи воды. Изображение становится все более расплывчатым, становится трудно дышать и я слишком поздно понимаю, что теряю сознание..
-6-
1444 год, Османская империя.
Дворец султана в Эдирне.
Дышать все еще очень трудно. Воздуху категорически сложно поступать внутрь, потому что его что-то стопорит чуть выше талии. Втягивая воздух ртом, Лале будто физически не может протолкнуть его дальше.
– Ну же, Лале, деточка, вдохни, еще немного.. – приговаривает Шахи-хатун.
Наставница Лале выглядит чуть старше пятидесяти лет, но ее лицо уже все испещрено морщинами.
– Осталось застегнуть последнюю пуговку – увещевает она.
Лале не представляет, как можно еще вдохнуть, и, кажется, эту пуговку застегнуть уж никак не получится. Перед глазами начинает темнеть, и Лале в итоге выдыхает:
– Дорогая Шахи-хатун3, я больше не могу! Кажется, я выросла из этой одежды..
Однако, умелые руки наставницы все же успевают справиться с противной пуговкой раньше, чем юная Лале окончательно сдастся и выдохнет. Однако, женщина так же видит, что одеяние ее воспитаннице давно не в пору:
– Грудь так точно выросла.. – соглашается она.
Лале хмурится и понимает, что именно из-за этого ей теперь так тяжело дышать. Именно в груди стало мало одеяние:
– Еще и ужасно неудобная штука, эта грудь – она капризно выпячивает губу – кому она нужна?
Шахи-хатун пропускает эти речи мимо ушей, и вкрадчиво, но довольно серьезным тоном, замечает:
– Послушай, милая, тебе уже четырнадцать, нельзя больше носиться, как угорелая, со своим дружком Асланом. Ты больше не дитя, и Аслан – взрослый юноша. Знаешь, какие у них мысли в голове?
Лале беззаботно улыбается, привыкнув к постоянным подозрениям совей наставницы. Ее темные волосы опускаются чуть ниже груди, когда она перекидывает их со спины:
– Если бы юноши были так опасны, разве нам позволили бы обучаться с ними в одной школе?
Шахи-хатун хмурится еще сильнее:
– А я б и не позволяла! Ишь чего выдумал учитель ваш, моду новую привез невесть откуда! Никогда такого не было, чтобы девицы и юноши да принцы с пленными в одном классе!
Лале равнодушно дергает плечиками, обращая больше внимания на платье, ежели на слова наставницы:
– Сам султан Мурад так велел, а шехзаде4 Хасану нравится с нами учиться.
– Дяде твоему, султану, конечно виднее, а что до шехзаде Хасана.. – наконец, на лице Шахи-хатун проступает какая-та загадочная улыбка – я видела, он приветлив с тобой более, нежели пристало кузенам..
Лале не оборачивается на Шахи-хатун и воспринимает ее слова иначе, потому лишь закатывает глаза:
– Ох, всё тебе посягательства на мою честь мерещатся – Хасан со всеми мил, не только со мной.
– Честь девичью следует беречь, да не переберечь – вкрадчиво замечает наставница – срок у нее быстро выходит.. А выбирать, кому она достанется, с умом надо. Вот Хасану так и стоило бы..
Лале изумленно оборачивается и смеется:
– Не могу поверить, что слышу от тебя такое, Шахи-хатун!
Но женщина совершенно не смущается. Напротив, вскидывает бровь и добавляет уже более уверенным, но чуть пониженным голосом, будто вещая какой-то страшный секрет:
– Уж послушай старуху, слухи ходят, что султан Мурад престол оставить хочет. Тягостна ему власть.. Хасан на престол взойдет, а ты можешь стать женой султана! Это тебе не пленный сирота Аслан..
Упоминание Аслана в подобном контексте сразу же заставляет Лале разозлиться. Она знает Аслана с детства и во всем дворце нет у нее более лучшего и надежного друга, чем он. Сверкнув глазами, она грозно топает ножкой и заявляет:
– Аслан хоть и пленный, но сын царя!
Шахи-хатун не успевает открыть рот, как Лале добавляет, сжав кулачки:
– А я, между прочим, тоже сирота! – она фыркает и нарочито резко отворачивается от Шахи-хатун, якобы для того, чтобы лучше расправить и без того идеально севшее платье – а Хасану есть из кого жену выбирать, целый гарем их у него..
– Милая..
Но Лале не собирается слушать наставницу – раздражение за Аслана все еще не может утихнуть в ее юной душе. Порывисто махнув рукой, она бросает:
– Я пойду, Шахи-хатун, сегодня нельзя опаздывать! – после чего уносится на улицу.
* * *
Внутри Лале все так бурлит, что она решает – чем поскорее поспеть до конюшни, тем лучше. Ей не хочется оставаться со своими мыслями наедине, потому она решает срезать путь через чащу сада. Но проходя мимо зарослей цветущего олеандра, что покоится на несколько шагов вправо от тропинки, Лале слышит голоса.
Голоса эти приглушенные, но явно различимые мужской и женский. Любопытство Лале берет верх – кто может в это время и в этом месте здесь находится? Она осторожно проходит вперед и, едва касаясь тоненькими бледными пальцами, отодвигает ветки, увешанные пахучими цветами.
Ей хватает и мгновения, чтобы увидеть ту целующуюся парочку, чьи приглушенные голоса она слышала парой мгновений назад. Мужчину Лале узнать никак не может, зато знает девушку – это Сафие, дочь великого визиря5 Халиль-паши.
Однако, этого мгновения хватает и Сафие, чтобы увидеть непрошенную свидетельницу. Громко вскрикнув, точно заприметив под ногами ядовитую змею, она заскакивает за спину своего спутника и сквозь моментально навернувшиеся слезы начинает причитать:
– Отец теперь все узнает, он сошлет меня, а с тобой что сделает..
Очевидно, мужчина был такого же мнения. Потому что мгновение он растерянно стоял, после чего с отрешенным лицом принялся обнимать и утешать свою спутницу, однако малоубедительно.
Конечно, ведь Лале любимая племянница султана, и сразу же доложит о том, что только что видела.
Так они думают. И, наверное, так Лале и сделала бы, возымей в ней вверх взглядов ее наставницы Шахи-хатун. Но девушка, чей лучший друг является пленным сыном царя, спешит прервать их стенания горячим заверением:
– Успокойтесь, пожалуйста, Сафие-хатун, я не собиралась ничего говорить вашему отцу!
– Правда? – раскрасневшиеся глаза Сафие недоверчиво поднимаются на Лале, но уже в следующее мгновение она утирает слезы и ее лицо светлеет – о, я так вам благодарна!
– Но место для встреч вы, конечно, неудачно выбрали. Ведь в следующий раз вас могу заметить и не я..
Лале задумчиво смотрит на них, после чего, озаренная догадкой, заявляет:
– Я знаю место получше, покажу вам потом! А сейчас, извините, я спешу..
Однако, несмотря на всю спешку, Лале все-таки опаздывает. И когда подбегает к конюшне – Ходжам Мустафа6 уже обращается к вовремя подоспевшим:
– … как вам известно, сегодня урок верховой езды состоится не на школьной площадке, а на большом ипподроме. Мы поедем туда узкой лесной тропой, так что прошу разбиться на пары и ехать строго по двое!
Однако, незамеченной племяннице султана появится не удается. К тому же, опоздавшая, она единственная оказывается не при коне.
– Лале-хатун! Смотрю, у вас были дела поважнее нашего урока!
Но Ходжам Мустафа слишком благосклонен к своей любимой ученице, потому не дожидаясь, пока Лале раскраснеется, добавляет:
– Что ж, ну из свободных коней остался теперь только Бардуш.
Собственно, езда на Бардуше само по себе уже худшее наказание за опоздание. Но выбора не остается, к тому же даже по разумениям юной Лале это вполне справедливо. Кто пришел раньше – тому и достались лучшие лошади. Да что там лошади – просто нормальные кони. Глядя же на Бардуша, у Лале складывалось всякий раз впечатление, что он является плодом незапланированной любви породистой лошади и помеси верблюда.
Но едва Лале управляется с тем, чтобы вывести Бардуша, как рядом с ними останавливается, будто в насмешку, шикарная черная лошадь. Запрокинув голову, Лале тут же узнает счастливо обладателя красавицы на этот урок.
– Аслан! – тут же теплеет девушка.
Голова ее лучшего друга, как всегда, покрыта непокорными рыжими кудрями, скрывающими половину лба. Яркие зеленые глаза горят, точно два драгоценных камня – обрамленные длинными рыжими ресницами. Веснушчатое лицо становится еще более лучезарным, когда на щеках появляются ямочки при улыбке.
Вот и сейчас, добродушно рассмеявшись, Аслан замечает:
– Ну и скакун тебе достался!
– Ну.. грива слегка ободрана..
Лале скептично смотрит на Бардуша, после чего переводит взгляд на шикарную лошадь Аслана и мрачно добавляет:
– Хотя кого я обманываю, он ужасен! Особенно рядом с твоей Гедже.
Голос Аслана становится мягче:
– Да брось, неважно какой у тебя конь, когда ты самая такая красавица!
Аслан говорит совершенно искренне, потому ему удается поднять настроение подруге. Лале тут же светлеет и, несмотря на своего сегодняшнего смешанного напарника, ее настроение все же поднимается.
– Ой, посмотри – указывает она Аслану – у Гедже подпруга совсем протерлась. Еще немного и порвется.
– И правда, как я не заметил.. Схожу за другой. Подождешь?
– Конечно!
Лале наблюдает за удаляющейся фигурой друга, верхом на черной красавице, покуда они не пропадают из вида. Для видимости она то и дело поглаживает Бардуша, дожидаясь Аслана, когда к ней подъезжает статный красавец. Он на пару лет ее старше, потому в отличии от Аслана, его мужские черты лица уже почти окончательно оформились. Яркие серые глаза выгодно оттеняются скулами, утонченный нос завершает образ.
Остановив лошадь подле Лале, он учтиво кланяется.
– Шехзаде Хасан, мое почтение – отвечает она.
– Приветствую, кузина – его изумленный взгляд скользит по Бардушу – какой конь у вас, однако..
Только ленивый не сказал еще об этом Лале, будто она сама не знает. Увидев смущение, смешанные с неким недовольством, на лице Лале –Хасан тут же меняет тему разговора:
– Я вижу, вы без пары.. смею надеяться, что вы не откажетесь ехать со мной?
Лале озадаченно жмет плечами.
Вот-вот должен появится Аслан, которому она уже пообещала свою компанию, но как бы то ни было, отказать наследному принцу она просто не имеет права:
– Да, разумеется.. это честь для меня, шехзаде.
Когда Аслан возвращается к месту встречу, то может лишь изумленно наблюдать за тем, как его лучшая подруга уезжает с шехзаде Хасаном. Обреченно вздохнув и понурив голову, он отказывается от продолжения лицезрения этой неприятной ему картины.
-7-
Благодаря тому, что Хасан и Лале выехали первыми – она добираются до места раньше всех остальных. Кажется, именно эту цель и преследовал шехзаде.
Класс она решают подождать в тени леса, возле ипподрома, чтобы не томиться под палящими лучами солнца.
Помимо лошадей, компанию им составляет любимая гончая Хасана, которую он всегда и везде берет с собой. Собака радостно прыгает и вертится под ногами своих четвероногих друзей, отчего лошади лишь недовольно фыркают, чем забавляют Лале.
Заметив ее дружелюбный настрой, гончая подбегает к девушке и тыкается своим влажным носом ей в ладони.
Видя это, Хасан вскидывает брови и удовлетворенно замечает:
–Вы ей нравитесь! А ведь она мало кого признает..
Лале сложно в это поверить, учитывая все дружелюбие собаки к ней, но она так же склонна считать, что у кузина нет никаких причин лгать ей на этот или любой другой счет. Пускай она не имеет с ним таких теплых и близких отношений, как с Асланом, но мнение о нем у нее крайне высокое.
Хасан, несмотря на свое положение, такой же добрый и открытый, как она, потому просто не может в ней вызывать каких-либо негативных чувств.
– Ты красавица – улыбается Лале, продолжая гладить собаку.
– Она мой лучший друг – заявляет Хасан – одна из немногих, кому я действительно могу доверять.
Вздохнув, он неохотно признается:
– Когда ты наследник престола, все хотят выгода от тебя. А она просто любит. Вы, наверное, уже слышали, что отец собирается передать мне престол?
Лале отстраняется от собаки и поднимает взгляд на шехзаде:
– Да, уход дяди Мурада многих огорчит – ведь он мудрый и честный правитель. Но я уверена, вы станете его достойным преемником.
– Отец настаивает, чтобы я женился и.. Лале, я уверен, что жены лучше вас мне не найти.
Нельзя сказать, что признание Хасана удивило Лале, но уж точно немало ее смутило своей неожиданностью. Она полагала, что рано или поздно, вероятнее всего, она услышит это – но никак не рассчитывала на такую скорость развития событий.
Еще утром Шахи-хатун говорила ей о Хасане, а уже спустя пару часов он сам затевает этот разговор.
Хасан берет руку Лале и прижимает ее податливую ладонь к своей груди. Она чувствует, как быстро бьется его сердце, подтверждающее, что он совершенно не кривит душой и говорит от чистого сердца:
– Вы не знаете, но вы стали главной причиной, по которой я спешу в школу. Часто я не слышу, что говорит Ходжам Мустафа на уроке, потому что любуюсь вами..
Лале молчаливо тупит глаза в пол. Ей одновременно приятно и неловко впервые слышать подобные слова от мужчины. Заметив это, Хасан поспешно добавляет:
– Понимаю, это неожиданно, и я не жду ответа сейчас.. но каким бы он по итогу ни был, и чтобы ни случалось с нами дальше – знай, Лале, ты для меня дороже всех сокровищ на свете.
* * *
Занятие длится уже почти час – время близится к полудню. Самое ужасное время дня, учитывая, что на ипподроме нет ни деревца, где можно было бы скрыться от изнуряющей жары, расточаемой палящими лучами солнца.
Волосы Лале неприятно нагревают ей шею и плечи, и лишь Ходжам Мустафа чувствует себя вполне комфортно, сидя в тени большого палантина, который держат двое его слуг.
– Что за постные лица! – неуместно жизнерадостно восклицает он – вы ученики дворцовой школы Великого султана Мурада II. Гордость и будущее блистательной Османской империи!
Заметив молчаливые укорительные взгляды учеников, добродушный Мустафа сдается и отмахивается:
– Ладно, десять минут перерыв, а потом снова на коней.
Это воодушевляет учеников намного больше его пламенных речей.
Получив небольшое перерыв, Лале тут же принимается налаживать уздечку своего скакуна. У нее это получается скверно – почти всегда ей в этом помогал Аслан. И сейчас он тоже стоит неподалеку – но, лишь кратко глянув на мучения подруги, тут же отвернулся, делая вид, что невероятно занят.
Лале сразу же понимает, на чем основано его поведение, и подойдя ближе, сокрушено говорит:
– Аслан, прости, что так вышло на конюшне. Я правда ждала тебя..
Аслан скептично поднимает свои ярко-зеленые глаза и Лале тушуется:
– Да, знаю.. но не могла же я отказать шехзаде, ты же понимаешь, есть этикет.
– Я не умею на тебя обижаться, ты ведь знаешь – заявляет он – хотя, может и следовало бы.
– Спасибо, Аслан – но Лале тут же умолкает, поняв, что друг не договорил.
– Но ответь, если бы ты не чувствовала, что должна ждать меня.. как друга. И если бы не было этикета и этих дурацких условностей – он жмет плечами, но голос его серьезен – а был бы просто я, просто Хасан и просто ты – никому и ничего не должная. Трое обычных людей. С кем бы ты тогда поехала?
– Конечно, с тобой! – не думая и мгновения, заявляет Лале – внимание наследного принца, конечно, мне приятно, и я уважаю его, но ведь мой лучший друг это ты, Аслан! Ты всегда рядом со мной в любую минуту, так было всегда.
На лице Аслана тут же появляется привычная улыбка:
– И так будет всегда, Лале-хатун! – он смеется и, неожиданно для нее самой, в порыве радости подхватывает ее за талию и закруживает вокруг себя.
Когда же, наконец, он опускает ее обратно на землю и Лале поправляет подол платья, то замечает в паре ярдах от них знакомые серые глаза. Только сейчас они, наблюдая за происходящим со стороны (и, наверняка, все услышав), словно покрылись коркой льда.
– Шехзаде.. – растерянно бормочет Лале – вы что-то желали?
– Ничего, Лале-хатун – мрачно отвечает он, будто и не было того разговора в лесу – я просто хотел спросить, не видели ли вы мою гончую.
–Я..
Но он не дает ей даже ответить:
– Но, кажется, нет, ведь вы были так заняты.
* * *
С тех пор, как Хасан молча ушел прочь, оставив Лале наедине с Асланом и ее тягостными мыслями, прошло не больше четверти часа. Однако, небо, словно по мановению волшебной палочки, успело резко потемнеть и воздух вокруг стал спертым и удушливым, как обычно бывает перед началом сильного ливня.
И все бы ничего, но с каждой минутой небо становилось все чернее, пока, наконец, его не рассекла острая полоса света.
– Гроза! – восклицает Ходжам Мустафа – все на коней, скачите в сторону леса!
Но половину из его указаний Лале угадывает лишь по смыслу, потому что раскаты грома поглощают голос учителя.
– Лале, уходим! – торопит ее Аслан, заметив, что она замешкалась –ипподром самое опасное место в грозу!
Лале знает это и без него, но как же сложно собраться, когда в мгновение око становится темно, точно ночью, начинает хлестать ливень, намека на который пару минут назад и не было в удушливой жаре.
Палило солнце, а теперь дождь буквально превратился в какую-то ливневую стену, точно Лале стоит по ту сторону водопада. И как же не вовремя он решил разразиться!
Поверхность ипподрома с завидной скоростью превратилась в скользкую жижу, которая стала для людей и лошадей ничем не лучше топи, в которой увязают конечности. И чем больше усилий делаешь, чтобы выбраться – тем прочнее оседаешь в этом влажном месиве, порожденным за считанные минуты буйством стихии.
На деле до кромки леса не больше трехсот аршин – но в подобных условий Лале показалось, что они с Асланом добирались до него целую вечность. Однако, едва они скрываются вместе с остальными учениками под густыми кронами деревьев – сердцебиение Лале начинает понемногу успокаивается.
Деревья создают иллюзию некоторой безопасности от того, от чего никому нигде нельзя спрятаться – а именно от самой природы.
Но оглядев всех учеников, Лале вдруг замирает, а ее сердце пропускает один удар. Она подбегает к учителю:
– Хасан! Где Хасан?
Ходжам Мустафа тут же беспокойно оглядывает учеников и, убедившись, что среди них и правда нет сероглазого юноши, кричит:
– Кто-то видел шехзаде?!
Ученики, точно улий пчел, тут же начинает беспокойно оглядываться, пытаясь всмотреться в темноту под очередными вспышками молний, что единственные освещают нагрянувшую тьму. Лале вокруг только и слышит один и тот же вопрос из разных уст, на который никто не может дать ответа: «Где Хасан?».
Пока не становится, наконец, очевидным – Хасана с ними нет.
Лале вспоминает последний раз, при каких обстоятельствах видела кузина, и ее осеняет:
– Ходжам Мустафа, он пошел искать свою гончую! – с жаром восклицает она, стараясь перекричать гром – не мог оставить ее одну в грозу!
В этом весь Хасан – даже о своей собаке он переживает больше, чем многие могли бы переживать о собственных родственниках. При начавшейся грозе он в первую очередь испугался за нее, а не за себя. Благородный, добрый, с чистый сердцем.
Лале просто не может стоять и ждать непонятно чего, когда Хасан где-то там, во власти стихии.
– Я иду с ним! – но не успевает сделать и шага, как Аслан крепко хватает ее за руку, никак не позволяя сорваться с места.
– Пусти!
– Сейчас ты не сможешь ему ничем помочь, никто не сможет! – пытается образумить он ее.
– Я хотя бы попытаюсь! Или предлагаешь стоять и просто ждать?!
Аслан мгновение молчит, после чего отпускает ее руку и твердо заявляет:
– Я с тобой.
Лале благодарно кивает другу, а испуганный и побледневший учитель в это время о чем-то торопливо принимается переговариваться с бостанджи7, сопровождавшими класс. После чего оборачивается к Лале с Асланом и говорит:
– Солдаты пойдут с вами!
Вместе с солдатами они тут же покидают сомнительно безопасную кромку леса и ныряют в непроглядную стену воды, где ничего не видно даже на расстояние собственного носа. А даже если бы ливень был не таким сильным, они бы все равно не смогли бы ничего разглядеть из-за мрака.
Не пасть духом и окончательно не испугаться Лале помогает лишь Аслан, что неотступно идет рядом и поддерживает ее своей твердой рукой. Солдаты же бредут позади, словно не защищая племянницу султана, а лишь сопровождая ее на какое-то мероприятие.
Лале не знает, сколько они безрезультатно бродят по вязкой поверхности ипподрома прежде, чем буйство природы утихает, и дождь заканчивается так же быстро, как и начался. Солнце не выглядывает, подобно необходимой этому часу яркости, но и того немного света, который проникает сквозь серое небо хватает, чтобы уже различать пространство перед собой.
Едва шурующая вода перестает закладывать уши, как Лале слышит громкий знакомый лай и спешит в его сторону. Пара шагов – и откуда-то справа едва ли ей не под ноги выскакивает гончая Хасана.
Она скалится на солдат, но тут же подбегает к Лале, которая беспокойно протягивает ей руку:
– Красавица, покажи нам, где твой хозяин! – просит она.
Собака еще пару раз жалобно воет, тыкаясь ей в руку, точно крошечный щенок, после чего все-таки бросается куда-то в последождевой туман.
Пробежав за ней, Лале самой первой видит, куда привела их собака. Лишь после эту же картину обнаруживают Аслан, а после и солдаты, от который проку меньше, чем от гончей.
– Шехзаде… – вскрикивает Лале и прижимает ладонь ко рту.
Хасан лежит на земле без признаков жизни.
Его голова безвольно откинута, руки распластаны, а серые глаза прикрыты.
Не в силах пошевелиться, Лале так и продолжает молча смотреть на кузина в то время, как Аслан и бостанджи бросаются к наследному принцу. Они тот час склоняются над ними, что-то делают, тревожно шепчась..
Проходит какое-то время прежде, чем Аслан встает, медленно подходит к ней, точно боясь спугнуть резкими движениями, и осторожно берет за плечи. Он молчит еще пару мгновений, после чего говорит едва слышно:
