Кира Катц
Бежать втрое быстрее
***
Ира ослабела. Она очень хотела пить, ее измучила жажда. Она мечтала только о том, чтобы всё это закончилось.
Тварь могла не привязывать женщину – у неё не было сил даже встать на ноги. Егор так и оставил её на полу, в очерченном кругу, а она не могла даже лечь поудобнее. Ей с трудом удалось прислониться спиной к столбу, и она уставилась в потолок.
Когда на пороге снова показалась фигура, Ира застонала. Но потом разобрала: комплекция не та. Рассмотреть «гостя» она смогла лучше, когда он приблизился, и то он первым её узнал. Он встал на колени и взял её лицо в ладони, разглядывая синяки и ушибы.
– Маркус? Привет… У тебя есть вода? – пробормотала она, понимая, что это не может быть наяву: ему тут точно нечего делать. Скорее, она готова была поверить в то, что начались галлюцинации.
Маркус отрицательно покачал головой, достал нож и наклонился к ней. Пальцы нащупали её руки, и лезвие аккуратно разрезало веревки.
Мужчина взял её за плечи. Его руки были вполне осязаемыми, и ей подумалось, что это слишком реально для галлюцинации.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала она, словно боясь говорить громче.
Маркус не ответил. Они смотрели друг другу в глаза, будто разговаривая так, а слова бы только помешали. Заметив тень, которую отец не мог видеть, так как не смотрел по сторонам, Алекс торопливо скользнула взглядом по полу. По бетону прокатился мелкий камешек, который отвлёк родителей.
– Осторожно! Марк! – закричала Ира, глянув ему за спину. Американец начал оборачиваться, но момент был упущен.
Марк сделал всё, что мог в данной ситуации: просчитав направление удара, он сложил руки над головой, опираясь о балку, к которой ранее была привязана Ира, и наклонил голову как можно ниже, заодно загораживая собой женщину. Удар пришёлся по плечу, которое неприятно хрустнуло, но выдержало. Из своего укрытия Алекс видела всё превосходно. А именно – едва возникшая в проеме двери тень Егора почти мгновенно оказалась за спиной её отца и нанесла удар по голове. Доска, которой он наносил удар, разломилась от этого пополам. Из-за того, что Марк в последний момент уклонился, удар не причинил ему особого вреда, но заставил опрокинуться и упасть набок, открыв Иру.
Не давая сопернику опомниться, Егор набросил ему на шею верёвку, которую принес с собой, и оттащил сопротивляющегося мужчину в сторону. Зрелище было жутковатым. Алекс прильнула к столбу, вглядываясь в происходящее и не смея двинуться с места.
В это верилось с трудом, но худощавый Егор без особого напряжения справлялся с куда более крепким отцом.
Егор заставил американца ступить в какую-то ловушку. Мгновение – и Марк оказался подвешенным вниз головой. Он лишь беспомощно посмотрел на противовес – огромную бочку, наполненную, по-видимому, кирпичами или раствором бетона.
Егор ударил. При его комплекции атака должна была показаться слабой, но у Маркуса потемнело в глазах. Он закрывался руками, чтобы защитить от ударов голову.
– Нет… Нет! – в промежутке между ударами крикнул Марк. Алекс застыла. Это было не Егору или высшим силам, а ей. Приказ не вмешиваться.
– О чём ты? А, ты не один. Точно. Малышка, выходи. Я тебя слышу. Ты громко дышишь.
Алекс его слов не поняла, но почувствовала, как волосы на её голове встают дыбом. Это был точно не Егор, а какой-то его двойник, лишь общими чертами напоминающий его внешне.
Оставив Маркуса висеть, он пошёл прямо в ту сторону, где пряталась девушка. Она не могла двинуться с места, даже если бы захотела – тело её оцепенело. Алекс не просто так просила отца проводить её. Она не боялась никого живого, но с детства пугалась даже теней. Во взрослой жизни страх к потустороннему только усилился – она цепенела от простейших страшилок. Со временем Алекс научилась это контролировать. В общении с живыми она хорошо знала, как вести себя, или, в крайнем случае – куда врезать и убежать, а бегала она хорошо. Сейчас она столкнулась со своей фобией лицом к лицу и не понимала, каким образом собиралась спасать мать одна.
Егор упустил из внимания одну важную деталь, за которую поплатился. Как потустороннее существо он недооценил опасность непонятного устройства, которое осталось при Марке. Американец вытащил из-за пояса пистолет и дважды выстрелил в спину существа с ножом.
Оба выстрела попали в цель. Увидевшая всё Ира открыла рот, чтобы что-то крикнуть, но застыла. Егор упал сначала на колени, потом – лицом на бетон, вокруг него начала растекаться лужица крови.
Отдача от выстрелов маятником раскачала Маркуса, подвешенного за ногу. Он снова выстрелил, уже по верёвке, которая сжимала его щиколотку, но промахнулся.
– Алекс! Помоги мне, – сказал он, мотая головой.
Та выбежала из укрытия и подобрала валяющийся рядом с Егором нож. Взялась за ногу отца, останавливая раскачку, но поняла, что до верёвки не дотянется.
– Противовес! Перережь там,– сказал он, указав на бочку. Алекс хлопнула себя по лбу и бросилась туда. Выспалась, называется!
Отец упал на пол и какое-то время приходил в себя. Алекс подбежала к нему и попыталась перевернуть на спину, но он уже сам, морщась, лёг набок. Пистолет из рук он так и не выпустил. Кое-как поднявшись на локтях, он убрал оружие за спину, за ремень брюк, и снова упал на колени рядом с Ирой. Та смотрела на неподвижное тело её мучителя. В её взгляде облегчение смешалось с сомнением.
– Ирен! Очнись! – Марк встряхнул её за плечи.
– Я пить хочу… – сказала она устало, оторвав взгляд от Егора.
Рядом с ней опустился рюкзак Алекс. Через секунду показалась она сама, присевшая на корточки.
– Марк, ты с ума сошёл?! Зачем ты её сюда притащил?! – она перевела взгляд с дочери на мужчину.
Оба дружно проигнорировали её – Алекс даже не подняла головы, роясь в рюкзаке, а Марк осторожно коснулся ссадины на шее Иры.
Алекс тем временем достала маленькую бутылку питьевой воды, открыла и подала матери – та быстро и жадно осушила её.
– Это Егор… с тобой так? – спросил Марк.
– Это не он. Им кто-то овладел.
Но Маркус уже почти её не слушал, отрешившись от реальности и думая о чём-то своём.
Алекс крепко обняла мать и покосилась на Маркуса, который непроизвольно сжал кулаки. Вокруг него снова стало возникать и сгущаться что-то тёмное и злое, и дочь торопливо коснулась его руки, сбивая с этого настроения. Отец недовольно повернул к ней голову.
– Надо уходить отсюда. Потом поговорим, – сказала девушка.
Ира сделала глубокий вдох и выдох.
– Вставай, Ира, – сказал наконец Марк.
– Я не могу, – она вдруг заплакала – без слёз, но они чувствовались в голосе. – Ног не чувствую. Он меня будто выпивал.
Марк нырнул женщине под руку и поднял, придерживая, чтобы не упала, – ноги действительно не слушались. Тогда он поднял её на руки и прижал к себе – так, что ей приходилось смотреть на него снизу вверх.
– Марк, сзади! – вдруг завопила Ира, которая единственная увидела то, что происходит у них за спиной. Алекс, не оборачиваясь, отскочила в сторону. Марк остался на месте, и нечто, отдаленно напоминающее человека, схватило его щупальцем, подняло вверх и выбросило наружу через разрушенную стену дома.
Понимая, что разлёживаться сейчас нельзя, Маркус поднялся, торопливо прогоняя с глаз слишком медленно расступающуюся темноту. Тварь точно всосалась в кожу человека – и вот уже перед Ирой и Алекс стоял Егор. Он посмотрел на дрожащую от страха девушку, закрывающую собой мать, отвернулся и пошёл к Марку.
– Тьфу, блин, – пробормотала Алекс, у которой душа успела уйти в пятки. Она села рядом с матерью и принялась копаться в своем рюкзаке. Если бы знала, положила бы туда больше еды. Достав яблоко, девушка принялась его чистить.
– Мы что, будем есть? – оторопела мать.
– Помочь ему мы всё равно никак не можем. Хочешь ещё воды? Тут есть, – сказала дочка, передавая ей дольку яблока. Ей самой не особенно нравилась вся ситуация, но выбирать не приходилось.
– Ну… давай.
Алекс достала маленькую бутылку и открыла её, передала матери.
– Малышка… Что вообще происходит? Почему Марк здесь? Я думала, у меня глюки начались, когда я увидела его на пороге.
– Это я его привела.
– Зачем?
– Ну… Я сначала была уверена, что это он тебя похитил. Помнишь, ты рассказывала, что он тебя беременную в Америке удерживал? Оказалось, что тебя у него нет… Мам, почему ты не сказала, что любишь Марка? Он ведь классный. И тоже тебя любит. Если бы ты сказала, я бы, может, спокойнее с ним познакомилась. А то нахамила при встрече.
Мать промолчала. Поделиться своими опасениями, что дочка спустя двадцать лет просто могла быть не нужна отцу, она себе не могла позволить.
– Он не любит меня, – буркнула она.
– Ты в своём уме?! Посмотри, он тут просто потому, что я сказала, что ты пропала! Как ты это объяснишь, мам?
Та не ответила.
***
Трое молодых парней сидели вокруг костра и голодными глазами следили за поспевающим ужином – кашей с мясом в котелке.
Солнце начало садиться за горизонт. Ничего не предвещало того, что в такой глубинке в такое время из кустов спиной вперед вылетит мужчина и свалится почти в костёр, сбив шаткую треногу с котелком.
Парни вскочили, матерясь и ругаясь. Следом за мужчиной из кустов вышел ещё один человек. Худощавый, с холодным выражением лица, он смотрел только на того, кто откатился от костра и теперь сбивал огонь с рукава своей куртки.
Двое парней бросились в стороны, забыв про еду, третий остался стоять, нерешительно глядя на странного человека, глаза которого будто застлала тьма.
– Убирайся! Ты тут не поможешь, – крикнул ему Марк.
– Я не могу остаться в стороне, – нерешительно сказал парень.
Подумав, что доморощенные герои хуже самоубийц, Марк напал на Егора – подлетел к нему, ударил и почувствовал, будто угодил в тяжёлую «грушу» в спортзале. Егор глянул на него и тоже ударил. Марку удалось отвести в сторону два удара – спорить с этой силой напрямую было всё равно что пытаться снести с разбегу кирпичную стену.
Егор опрокинул Маркуса на спину и наступил на его руку, сжимавшую охотничий нож. Наверное, это было бы не так критично, если бы ладонь не оказалась прижатой к раскалённым углям.
Марк закричал от боли, а Егор продолжал топтать его руку и что-то с ненавистью шипеть на своём языке. Переводчицы Иры рядом не было, но общий смысл Марк понял и сам.
И тут на Егора набросился парень, о котором оба соперника успели забыть. Он нахлобучил ему на голову пустой котелок и ударил по нему железным черпаком. Ударил от души, хорошо размахнувшись. Тварь завизжала и забилась в конвульсиях, пытаясь сбросить котелок, но это ему не удавалось, потому что ручка котелка зацепилась за подбородок. Парень бросился поднимать Маркуса на ноги.
– Лучше вызови полицию! Быстрее! Там ещё две женщины, – крикнул ему Марк, тряся обожжённой рукой.
– Хорошо! Вы… вы только держитесь, ладно? – сказал парень и убежал к палатке, где оставил мобильный телефон.
Пока Маркус провожал его взглядом, избавившийся от котелка и ещё более рассвирепевший Егор набросился на американца сверху и подмял под себя. Маркус закричал, когда правую щеку обожгло болью. Он изо всех сил напрягал мышцы рук, сдерживая руку с ножом, который Егор пытался вонзить ему в глаз. Нож скользнул по лицу сверху вниз. Марк почувствовал, что правый глаз перестал что-то видеть и понял, что даже если парень будет бежать очень быстро, спецназ не успеет даже к развязке.
Однако тварь неожиданно слезла с него. Что-то схватило его за горло и подняло в воздух, как что-то невесомое.
– Людишки. Вечно вы лезете не в своё дело. Я научу вас… почётному страху, – просипел он неожиданно по-русски, а затем – бросил Марка в догоравший костёр и наступил на его голову. Тот закричал от нестерпимой боли и попытался отползти, но Егор держал крепко. Это был очевидный конец.
– Отвали от него! – вдруг послышался надрывный девичий крик.
И тут Марк испугался по-настоящему.
***
Заметив на полу пистолет, который Маркус выронил во время схватки с Егором, Алекс даже подпрыгнула:
– Из Марка пистолет выпал!
– Оружие на Егора… тварь… в общем, не действует. Ты же видела. Ещё хуже стало, – сказала Ира.
Снаружи раздался крик боли, и он явно принадлежал не Егору. Алекс вскочила и подбежала к стене, наблюдая за боем.
– Марк проигрывает… Мам, ну подскажи что-нибудь! Ты ведь не один день провела с этой тварью!
– Я не знаю, Алекс… Однажды я завизжала, испугавшись чего-то, и его стало корчить, но потом он меня за это избил. И пригрозил вырвать язык, если сделаю это ещё раз. Пожалуйста, беги отсюда. Отец справится, и мы… тебя догоним.
Это была совсем неубедительная ложь. У девушки от обиды задрожали губы. Она несколько секунд стояла, словно в ступоре, а затем выскочила наружу.
Алекс увидела, что Егор наступил на голову Маркуса, прижимая его голову к костру, а тот кричал, пытаясь отползти. Рядом с ними валялся нож, который девушка подобрала.
– Отвали от него!
Егор отпустил американца, который сразу откатился от костра. На правую сторону лица лучше было не смотреть. Марк лежал на спине, часто дыша.
Егор медленно встал и улыбнулся девушке. Улыбка была нечеловеческой. Страх пробрал её до костей, она стояла, обречённо глядя на приближающееся чудовище. Краем глаза увидела, как с трудом приподнимается на локтях Маркус. Алекс поняла, о чём он подумал: она, лгунья, нарушила своё слово, данное родному отцу. Как ей после этого можно верить?
Девушка попятилась, споткнулась обо что-то и упала. В этот момент на Егора со спины набросился Маркус и повалил на землю. Откуда силы взялись – непонятно, но он смог даже подмять Егора под себя, правда, тот его сразу сбросил, точно пушинку.
Алекс смотрела только на отца. В него словно вселился дьявол – только что он без сил лежал на пепелище, один глаз у него был выжжен, а другой – опух, потому что Егор всё же задел его ножом в схватке. То, что она видела, было невероятно. Отец практически вслепую отбивал атаки, да так, что проклятую тварь отбрасывало всё дальше в сторону. То, что Алекс наблюдала, не поддавалось разумному объяснению.
– Охренеть, – пробормотала девушка, и именно в этот момент отец ошибся.
Усмехнувшись, Егор сделал Маркусу подножку и столкнул его с обрыва. Даже помог, рукой задав направление, чтобы не зацепился за что-нибудь.
Алекс завизжала так пронзительно, что у неё самой заложило уши. А Егор скорчился на земле. Алекс не осознавала, как оказалась рядом, пнула его и всадила нож в шар, напоминающий глаз, который торчал у него из шеи. Глаз лопнул не сразу, а с третьего удара крепким охотничьим ножом. Пинком развернув Егора, она всадила нож в другой шар-глаз, возле живота. Она не понимала, что делает, но не могла остановиться.
Неожиданно у девушки иссякли силы, она упала на колени. Егор зашевелился, моргая и осматривая себя. По его осознанному, ошарашенному взгляду Алекс вдруг поняла – всё кончено. Она подошла к краю обрыва, стала на колени и посмотрела вниз. Тело у подножия лежало неподвижно.
Егор выпрямился, глядя на свои перепачканные руки и сбитые в кровь костяшки пальцев. Всё это было слишком ему хорошо знакомо, только теперь не было сном. Он встал и увидел Иру, которая смогла как-то выбраться из дома.
– Ира! Что с тобой?
Она не смогла совладать с собой и закричала при виде окровавленного мужчины, который метнулся к ней. Егор отшатнулся, напоровшись на её взгляд.
Испуг Иры напомнил ему, что он это уже видел. Он стал припоминать всё, что делал, и попятился.
– Не трогай её, тварь! – услышал Егор и посмотрел на девушку, которая направила на него пистолет.
Взгляд Алекс, открытый и холодный, отталкивал. Егор попятился и упал, больно ударившись локтем. Когда он посмотрел наверх, над ним уже стояла девушка. Она держала пистолет двумя руками, палец лежал на курке.
– Он уже не опасен, – раздался голос Иры. Она попыталась встать, но упала. Алекс на секунду отвлеклась, и это был хороший момент, чтобы выхватить у девушки оружие, но Егор не шелохнулся. – Алекс, не надо, солнышко. Не бери это на себя, прошу!
Убедившись, что мать в порядке, Алекс снова подняла на него ствол.
– Зато эта мразь сдохнет.
– Нет! Алекс!
Та моргнула, прощаясь с иллюзией хорошей девочки, которой всегда старалась быть для матери. Алекс настолько сильно любила мать, что была готова на всё, чтобы защитить её, не понимая, что это лишь сделает Иру несчастной.
Алекс нажала на курок. Раздался выстрел.
Её руку, сжимающую пистолет, в последний момент кто-то перехватил и направил вверх. Пуля пролетела в сантиметре от макушки Егора.
Цепко сжав пальцы Алекс в своей руке, подлетевший к ней Саша, не теряя времени, быстро обезоружил ее. Отбросив пистолет в сторону, он сжал девушку в объятиях, непреклонно уводя подальше от ошарашенного Егора, несмотря на ее попытку остаться на месте.
– Отпусти! – Алекс попыталась вырваться, но это было бесполезно – Саша так крепко держал, что у неё хрустнули кости.
Откуда-то появились ещё несколько боевиков, которые обследовали всё вокруг. Они осмотрели сначала Егора, а затем вызвали «скорую» для Иры.
– Ну отпусти же! – девушка с досадой дернулась, и Саша наконец выпустил её. Алекс тут же подбежала к матери, взяла её за руку. Она ожидала услышать что угодно – упреки, слёзы, обвинения за то, как она только что себя вела, но сказанное её ошарашило:
– Алекс… А как же Марк? Где он, малышка?
Та побледнела, осторожно выпустила мать, сорвалась с места и вскоре уже быстро спускалась с крутого склона. Саша выругался, глядя на это с высоты, и крикнул:
– Бригаду медиков сюда, срочно!
Маркус выглядел ужасно. Светлые волосы намокли от крови, струящейся из широкой ножевой раны на щеке, которая коснулась левого глаза. Тот опух настолько, что веки невозможно было разлепить.
Одежда, крепкая и добротная, во время драки превратилась в лохмотья, правая нога была неестественно вывернута, ниже колена торчала сломанная кость. Мужчина прерывисто дышал.
Не понимая, что его сейчас лучше не трогать, Алекс перевернула его на спину. Остальная часть тела лучше не выглядела. Маркус дрожал, его тело содрогалось от боли. Он открыл рот, словно пытаясь поймать капли дождя, которые смешивались с кровью на лице. Алекс зажала себе рот рукой, и эмоции вырвались по-другому – через глаза. Она рыдала и не могла успокоиться.
Маркус что-то пробормотал, и девушка, глотая слёзы, наклонилась над ним. Отец произнёс несколько слов по-английски, поэтому Алекс не сразу поняла, что он хочет.
– Прости, что? Повтори, пап!
– Где он? – повторил Маркус, морщась и пытаясь уклониться от слёз, капающих на раны.
– Он мёртв. Я убила тварь. А Егор… кажется, выжил, – судя по тону, её в этот момент в самую последнюю очередь интересовало здоровье Егора.
– О’кей… – пробормотал американец.
– О нет! Маркус, пожалуйста, не надо! Не бросай меня, я… не для того тебя сюда привела! Слышишь меня? Я люблю тебя… Только не умирай!
Она стояла на коленях, схватив его за куртку, и рыдала. Кто-то попытался оттащить её, вокруг появились люди в белом. Маркус не шевелился.
– Алекс, отойди… Ты мешаешь врачам! – Саша оттащил девушку и отпустил её – она сразу упала на колени. По её щекам бежали, смешиваясь с дождём, солёные ручейки.
Она заметила, как один из медиков, щупавших пульс Маркуса, посмотрел на коллегу, и во взгляде его не было ничего обнадёживающего.
Алекс ни разу с детства не плакала и даже не знала, как это правильно делается, поэтому сейчас её рыдания напоминали вой раненого животного. Девушка давилась слезами, прерывалась – и снова выла. Наблюдать за этим было жутковато.
Саша старался её не трогать и даже не приближаться. Когда Алекс немного успокоилась, он осторожно тронул её за плечо.
– Идём к твоей маме. Она спрашивала, где ты.
Он помог ей подняться, держа за руку. Алекс побрела было к обрыву, с которого непонятно как спустилась, ничего себе не сломав, но Саша направил её в обход – к безопасной тропинке, ведущей наверх.
Глава 6. Рассвет
– Он только недавно вышел из комы, девочка.
– Отлично. Я просто посижу рядом.
Врач вздохнул и терпеливо объяснил, косясь на охранника, который дежурил у дверей:
– Это не так, как в кино, где человек просыпается и улыбается близким. Он был в медикаментозной коме, его накачали наркотиками.
– Зачем? – девушка посмотрела на него, как на ненормального.
– Чтобы организм не отказал от болевого шока, – терпеливо пояснил медик. – Сейчас его мучают галлюцинации, он может быть не в себе. Он вряд ли даже узнает тебя.
– Я всё равно хочу пройти.
Она не обошла – отстранила врача рукой и подошла к охраннику, дежурившему у двери.
– Мне сказали, что я могу навестить его, – глядя ему прямо в глаза, сказала девушка.
– Колющие и режущие предметы – мне. Ключи, пилочки… Потом заберёшь.
Алекс сняла с плеча рюкзак, достала из кармана джинсов ключи и всучила всё парню, после чего прошла в палату Маркуса.
Выглядел он не так ужасно, как она представляла. Отец лежал на кровати, и даже сейчас, когда он был в таком состоянии, одна его рука была прикована наручниками к поручню. Вторая лежала на животе. Он не выглядел несчастным или больным. От него исходило странное спокойствие. Девушке пришла на ум ассоциация с котом, которого охраняла тысяча трусливых мышей и который не освобождается из тюрьмы только потому, что не очень хочет.
– Маркус? Это я, Алекс.
Отец не отозвался. Похоже, он спал.
Алекс подвинула ближе к койке стул и села. Подумав, взяла руку отца в свою ладонь и поднесла ближе к себе, накрыла другой ладонью. Положила на свою руку подбородок и задумалась.
Она вспомнила, как они пересекали границу России. До самого поста Алекс не спрашивала отца, когда и где они расстанутся, так как тема была неприятной, но когда внедорожник пристроился в очередь машин перед пунктом пропуска, начала коситься на Маркуса. Какое-то время она разрывалась между эгоизмом и совестью, которую успокаивала логическими доводами. Отец ведь не мог забыть, что в Россию ему нельзя.
Солнце светило прямо в боковое стекло, и Маркус, поморщившись, стал искать в машине затемнённые очки. Спустя какое-то время они нашлись – в бардачке. Алекс поражало, как невозмутимо он примеряет и использует чужие вещи. Или бывшие когда-то чужими.
Алекс подумала, что если Маркус собирается высадить её возле самой границы, ей нужно об этом знать, и всё-таки не выдержала:
– Можно спросить?
«Ты уже спросила», – обязательно съязвил бы Ян. Маркус же коротко ответил:
– Да.
– Ты говорил, что если пересечёшь границу России, обратно тебя уже не отпустят. Ты же не будешь проходить оформление? Я, когда просила проводить меня, имела в виду до границы, я не хочу, чтобы ты сел в тюрьму.
– Ты одна не справишься.
– Что?
– Спасти твою мать больше некому. У тебя нет знакомых, которые могли бы помочь. Егор – слишком влиятельная шишка, чтобы кто-то всерьёз мог ему противостоять. Поэтому противостоять буду я, – Маркус проехал ещё несколько метров и снова остановился, потом посмотрел на дочь. Но она молчала, отвернувшись к окну, разглядывая соседнюю очередь из машин и не замечая ничего.
Она не знала, когда именно влюбилась в него (может быть, когда он первый раз кормил её и слушал, не перебивая, а может, когда у него случился приступ в самолёте), но осознала это именно в тот момент.
Очередь из машин продвигалась довольно быстро.
Маркус, видимо, решил успокоить девушку:
– Я не сяду. Не волнуйся, Алекс.
Сейчас она поняла, что отец даже не соврал – он не планировал, что выживет.
Маркус неожиданно повернул голову и хрипло спросил:
– Алекс? Это ты?
Прошло минут пять после того, как она с ним говорила, но это всё равно заставило её сердце радостно заколотиться:
– Да, это я, Маркус!
– Как хорошо… Как ты, малышка?
В том, что человек, который едва шевелит губами и пальцами рук от слабости, спрашивает сидящего рядом человека, абсолютно здорового, о его самочувствии, было что-то странное. Девушка едва не разрыдалась.
Она стала что-то говорить, но потом поняла, что пальцы его руки, которую она держала, обмякли – отец потерял сознание.
Алекс замолчала и снова прижала его руку к своей щеке. Она решила, что уйдет, когда её прогонят.
Девушка чувствовала свою вину перед Маркусом, она считала себя причиной его состояния. Она не была уверена, что поступила правильно, когда пожелала изо всех сил, чтобы он жил.
Даже если он выкарабкается – как минимум будет инвалидом по зрению, хорошо, если ходить сможет, а для мужчины с его характером это должно быть большим ударом. Отчего-то она была уверена: Маркус выжил только потому что она умоляла его не умирать. Сейчас она сомневалась в правильности своего выбора, но было, конечно, поздно.
***
Когда Маркус очнулся, его окружали темнота и полная тишина. Всё тело болело, левую ногу он не ощущал. Пальцами он ощупал, на чём лежал, – хрустящая от чистоты больничная простыня. Дальше исследовать не получилось – когда он попытался поднять руку к лицу, что-то металлически звякнуло, и в запястье впился металлический обод. Наручники!
Маркус ещё раз дёрнул рукой и сжал зубы. Он настолько устал, что почти сразу заснул, позволив себе провалиться в тёмную пропасть. В последующие дни он не раз просыпался, но с ним никто не заговаривал. Однажды он почувствовал чьё-то присутствие, кто-то изучал его, но вопрос «кто здесь?» проигнорировал. От этого Маркусу становилось не по себе. Он смутно помнил разговор с дочерью, но теперь не исключал, что это было частью галлюцинаций, которые его посещали. Правда, в основном наркотические галлюцинации были бредовыми и малоприятными – Маркус недоумевал, как на это кто-то может добровольно соглашаться, да ещё и платить. Алекс из этих неприятных галлюцинаций выбивалась – и это давало повод думать, что она всё-таки на самом деле к нему приходила.
Кроме навязчивых видений была ещё одна проблема. Он не мог словить ни капли света. Когда бы мужчина ни открыл глаза, вокруг было темно, как в могиле. Сначала он думал, что всему причиной то, что он просыпается ночью, однако, пролежав довольно долго в ожидании, рассвета так и не увидел. Можно было предположить, что его держат в тёмной закрытой комнате, но как тогда его разглядывали люди, которые периодически делали какие-то уколы и кормили?
В очередной раз его разбудил приятный голос, который он не сразу узнал. Он по-прежнему ничего не видел, поэтому не понимал: раз он умер и по какой-то чудовищной ошибке оказался в раю, почему до сих пор вокруг так темно? Потом он узнал этот голос.
– Алекс? – разлепил губы для ответа Маркус.
– Да.
– Где я?
– Ты… лежишь сейчас в больнице, я упросила с тобой побыть, не уверена, что меня пустят снова.
– А что за придурок здесь стоял?
– Не знаю… – растерялась девушка. – Тебя охраняют, не пытайся сбежать… Тебя здесь лечат, ты лежал в коме до этого. Я волновалась. Может, тебе нужно что-нибудь? Вода, поесть? Сигареты? Я принесу.
– Сейчас ночь?
– Что?
– У меня через бинты ни капли света не пробивается.
– Нет, сейчас день.
– Здесь светло?
– Да.
Маркус кивнул. Новость его не удивила. Больше напугало то, что дочка была одна.
– Что с мамой?
– С ней всё хорошо.
– Она в порядке?
– Лежит в другой больнице. Быстро восстанавливается, но выходить ей оттуда пока нельзя.
Видимо, разговор про зрение расстроил Алекс, и диалог не клеился. Маркус повернул ладонь вверх и сжал её пальцы своими.
***
– Этот каратель выбирал на редкость преступные элементы. Те, кого мы нашли, на самом деле получили по заслугам. Многие были в розыске, там, ты помнишь, была пара чиновников, на которых отдел по борьбе с коррупцией никак не мог найти компромат. Была одна женщина, мы всё понять не могли, почему каратель напал на неё. Оказалось, она искала подходящих девушек для торговли проституцией и помогала переправлять их за границу, но через третьих лиц. Вообще клиентка для нашего отдела, оказывается – даже в архиве о ней ничего не знали. Он как будто чувствовал преступников. Так что… Их не особо жалко.
Егор рассеянно слушал своего преемника – им был майор Макс, с которым они работали уже десяток лет. Максим зарекомендовал себя ответственным и способным, хотя и немного жёстким руководителем. Егор рассматривал палату, в которой находился безвылазно под тщательным наблюдением и слушал доклад.
– Но ведь были и случайные жертвы.
– Да, – неохотно признал ученик. – Водитель, который случайно нашёл Иру и попытался освободить её. Но это всё.
– Так что же? Получается, это я их убил, – наконец сказал Егор, посмотрев на подчинённого. Тот удивлённо поднял брови.
– Ты же этого не помнишь… Кстати. Представляешь, образцы генетического материала жертв в лаборатории пропали. Полностью. Даже копии. Полнейшая незадача, что сейчас делать.
Егор поморщился.
– Макс, я понял тебя, но… Я должен отвечать по закону. Не надо было меня отмазывать.
Преемник замолчал. Он остался при своём мнении и разглядывал Егора – уставшего и осунувшегося.
– За что отвечать? – наконец спросил Максим. – Эта дрянь могла вселиться в любого, а ты сделал всё, что только можно. Приказал мне следить за тобой, твоими передвижениями… А в случае чего-то необычного вызывать спецназ и «скорую». Что и было сделано.
– Да, спасибо тебе… Что сделал всё, как я просил.
– Лучше тебя в этой ситуации никто бы не сориентировался. Только ты уверен, что эта дрянь из тебя ушла?
– Да. Ира что-то говорила, что мы привезли его с той гробницы, я на самом деле постоянно чувствовал что-то в себе две недели после возвращения. Сейчас этого нет.
Пока Егор приходил в себя в изолированной палате, он вспомнил, что сразу после возвращения из загадочной гробницы чувствовал резкое недомогание, проявляющееся периодически, как приступ. Он вспомнил, что игнорировал даже сильные приступы, списывая всё на усталость. Он считал, что это – естественная реакция организма на попытки совместить трудную работу и личную жизнь. С ним была Ира, и из-за этого он слишком многое упускал из виду. Тогда он этого не осознавал, но Ирина выполняла роль анестезии – если не снимая недомогание, то притупляя и отвлекая от него. Что было ещё опаснее.
– И куда эта хрень пропала? – продолжал допытываться Макс.
– Не знаю. Основной симптом его присутствия – оно поджирает иммунитет. Следите за мной на всякий случай.
– Ну, у тебя здоровье идёт на поправку, – Макс покосился на карточку Егора, которая лежала рядом.
– А у Иры?
– М? – Макс всё-таки взял его карточку и удивлённо покосился на начальника. По отделу стали просачиваться слухи об их романе, но он опасался уточнять это даже сейчас, когда официально Егор был отстранён от дел и не являлся его начальником. Вопрос был слишком деликатным. Теперь Макс понял, что, похоже, слухи имеют под собой реальную почву.
Егор опустил голову и повторил:
– Как Ира? И Алекс, её дочь.