Павел Корнев
Лед
Итак, последний дом…
Кот привычно рванул дверь, я со вскинутой двустволкой шагнул через порог, но стрелять не пришлось: все пропавшие хуторяне лежали на полу аккуратными ровными рядами. Словно они повылезали из постелей, разлеглись здесь, да так больше и не проснулись.
Быстро осмотрел несколько выбранных наугад тел, на всех шеях обнаружил небольшие парные ранки; тёмно-синие, они были хорошо заметны на белой коже.
– Похоже, здесь вампиры побывали, – решил я после проверки всех комнат, – и, судя по количеству покусанных, было их никак не меньше десятка. Шесть-семь минимум.
Кот только присвистнул:
– Точно вампиры? Может, вурдалаки или упыри? Как думаешь?
– Нет, вампиры, – покачал я головой и устало присел на краешек скамейки, – будь это вурдалаки, тут бы по всему хутору куски тел валялись. А упыри – те же мертвяки, только кровь пьют. Следы от зубов остались бы, а здесь две дыры и всё. Да и не смогли бы упыри всех сюда согнать. Ума бы не хватило.
А вот вампиры – твари хитрые. Без специальной проверки отличить их от человека практически невозможно, и этим они особенно опасны. И всё же странно; вампиры встречались крайне редко и друг друга на дух не переносили. А тут сразу десяток!
– Дела, блин! – присвистнул Кот, который по идее знал всё это и без моих разъяснения, и полез за очередным «бычком».
– Мы, вроде, всё осмотрели, так? Пошли отбой давать, пусть начальство выводы делает.
– Ага, только подвал остался…
Подвал! Мы с Котом переглянулись и, очевидно, на ум нам пришла одна и та же картина: спящие вампиры пробуждаются от дневного сна. А закат уже близко…
На маленьких хуторах подвалы в домах обычно не копали, но местный староста имел обыкновение рассказывать о своём замечательном погребе, очень, просто чрезвычайно вместительном…
Не сговариваясь, перепрыгивая по пути через трупы и лавки, мы с Котом метнулись на кухню и замерли у спуска в подвал. Ухватив за кованое кольцо, я с трудом приподнял массивную крышку; Кот выдернул чеку и, прижимая пальцами спусковую скобу, с гранатой в руке перегнулся через край люка. Пригляделся и с облегчением выдохнул:
– Пусто!
Вернувшись к воротам, мы оповестили валькирий, что всё в порядке, те передали это известие командирам и отряд сразу потянулся на хутор. Дрон расставил караульных и самолично пробежался по домам.
– На постой кровососов пустили, – пришёл он к очевидному в этой ситуации выводу.
– Угу, сами, – согласился с ним Крест. – Ночью зачаровали всех, кто спал, а колдуна и кузнеца пришлось убить. То ли спать не собирались ложиться, то ли зачаровать их не так просто оказалось.
– А часовые тогда как? Не могли же и они заснуть? – спросил я.
– Думаешь, сугробы снега во дворе просто так намело? Там часовые и лежат, – мрачно поморщился Крест и добавил: – Надо в Форт сообщить. Может, перехватят.
– Сообщим, конечно, только не выступать же на ночь глядя? Здесь заночуем, а завтра с утра в Форт выдвинемся. – Дрон о чём-то задумался и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс: – Мёртвых похоронить надо.
– А может, их того… осиновыми кольями сначала? – Кот считался ветераном, и в разговор начальства влезать не боялся. – Во избежание, а?
– Заняться нечем? – усмехнулся Кривенцов и нацелил указательный палец на Креста. – Только закопайте на освященной земле. Не хватало ещё упырей под боком развести.
Крест откладывать дело в долгий ящик не стал.
– Хобот! Организуй людей, надо мёртвых на погосте похоронить, пока совсем не стемнело, – распорядился он и предупредил: – Хирургу скажи, пусть заупокойную прочитает.
– И сколько мы могилы копать будем? Может, сожжем лучше? – предложил сержант.
– И пустим весь хутор на погребальный костер? Выкопайте братскую, до темноты должны успеть. Давай, Хобот, шевелись уже! В темпе!
– Хобот то, Хобот сё, – отойдя, пробурчал сержант, – А меня, между прочим, Андреем звать…
– Я тебя и буду звать Андреем, – сержант пробормотал жалобу немного громче, чем следовало, и Крест всё прекрасно расслышал, – вот не успеете до заката с могилой, так и скажу: рядовой Андрей Кузьмин, а ну-ка, выкопай траншею отсюда и до рассвета.
Хобот втянул голову в плечи и, ускорив шаг, отправился выполнять приказ.
Нам с Котом в процессе погребения участвовать не пришлось, поэтому мы с чистой совестью отправились выбирать, где остановиться на ночлег. В конце концов, облюбовали домик колдуна. Маленькое помещение прогреть проще, да и здоровенный камин позволял сделать это достаточно быстро. Вместе с нами решили остановиться Макс и Шурик, который каким-то чудом уговорил составить ему компанию обеих валькирий.
Я разжёг заправленные маслом лампады, потом камин и уселся перед очагом. Кот принес от колодца котелок с водой, повесил его над огнём и отправился разжиться чем-нибудь съестным. Вскоре комната заметно прогрелась; я сидел и бездумно пялился на языки пламени, что весело танцевали на берёзовых поленьях и время от времени выплевывали длинные оранжевые искры.
Снова вернулся Кот, разложил припасы и принялся засыпать крупу в закипевшую воду.
– Запасы почти нетронуты. А всё ценное и по размерам небольшое вампиры с собой уволокли, – сообщил он, принюхался к вареву и добавил каких-то специй. – Интересно, зачем скот угнали?
– В Форте продадут.
– Окстись, парниша! Скот клейменый. Засветятся.
– Тогда даже не знаю.
– Может, у них свой хутор есть? – задумчиво протянул Кот.
– Да ты гонишь! – заржал я и потормошил кочергой поленья.
Хутор, заселенный вампирами? Бред. Вампиры – не люди. Или правильней – нелюди? Укушенный не станет вампиром ни при каких обстоятельствах – неупокоенным запросто, но не вампиром. Чтобы на одном хуторе обитал сразу десяток кровососов? Чушь собачья!
Шурик и Макс пришли, когда мы с Котом уже успели перекусить. Вслед за парнями появились валькирии, и в небольшом помещении сразу стало тесно. Пришлось выкинуть на улицу кресло с кроватью и застелить пол тюфяками, притащенными из жилых домов.
– Помянуть бы парней, земля им пухом, – постучал Кот по полу костяшками пальцев.
– Да, Лещ и Валя парни были что надо, – согласился Шурик. – А новеньких я даже по именам не знал. Откуда они, кстати?
– С первой роты в том месяце перевелись, – сообщил я и вытянул ноги.
– Повезло, блин.
– Угу.
– А вы вампира видели? – спросил тут Макс, выскребая густые остатки похлебки из котелка себе в тарелку.
– Какого-такого вампира? – прищурился Кот.
– А который в кузнице дохлый валялся.
– Это вампир был? – засомневался я. – С чего взял?
– Хирург вскрытие провел. – Шурик искоса глянул на заинтересовавшихся девушек и пояснил: – Два сердца, клыки, все дела. Непонятно только, почему его с собой не уволокли.
– Не было времени? – предположил Кот. – Или загрузились по полной?
– Хоть закопали бы.
– Всё равно бы нашли, – возразил Кот, отсоединил от автомата рожок и положил его рядом с собой, после выщелкнул досланный патрон. – А они торопились. Поэтому и хутор до конца не вычистили.
– Как бы не вернулись, – усмехнулся я, – вот номер будет.
– А Дрон здесь пять человек оставить хочет, – сказал Макс, дуя на остывавшую в ложке похлебку.
– Смысл?
– Говорит, теперь на хуторе база Патруля будет. Потом из Форта кого-нибудь пришлют.
– Ага, пришлют. Месяца через два, – пробормотал Шурик, и по кислому тону сразу стало ясно, что идея Дрона его нисколько не воодушевила. Причина этому могла быть только одна.
– Шурик, тебя что, здесь оставляют? – спросил я, подкидывая в камин очередное полено.
– Ну да. Дрон, блин, удружил.
Мы с Котом заржали. Макс недоумённо уставился на нас:
– А чего плохого? По холоду в Форт не тащиться.
Нет, конечно, возможность отдохнуть – это хорошо. Вот только Шурик явно рассчитывал развить своё знакомство с валькириями, а Дрон его обломал. К тому же придётся переждать на хуторе три дня лазурного солнца; лично у меня от такой перспективы встали бы дыбом волосы и притом не только на голове.
– Разве не опасно здесь оставаться? Если весь хутор вырезали, что пятеро смогут сделать? – с едва заметной улыбкой поинтересовалась одна из валькирий.
Смотри-ка, прорезались. Честно говоря, думал, они так и промолчат весь вечер.
– Опасно? Ничуть. Вампиров они сами пустили. А нам Стас пулемет оставит, да и ограда нечисть не пропустит. Надо только заклинание обновить! – И Шурик с жаром принялся расписывать возможные варианты защиты хутора от нападения, постепенно перейдя от этой темы к своим обычным байкам.
Я достал точильный камень и стал выправлять зазубрины на лезвии топора; Кот чистил автомат, и только Макс откровенно маялся без дела. Наконец он не выдержал и пристроился у стены рядом с Котом:
– Слушай, а ты как сюда попал?
– Куда сюда? – не понял Кот.
– Ну, в Приграничье. Ты ж не местный?
– Нет, не местный. Года три назад на машине решили дорогу срезать. Вот и срезали. – Кот вздохнул о чём-то своем и стал собирать «калашников».
– А я отлить из автобуса вышел. Вернулся – ни автобуса, ни дороги. – Макс тихо засмеялся. – Сначала думал – заблудился. Как до Форта дошёл, до сих пор не понимаю.
По-разному к нам люди попадают. Тех, кто здесь с самого начала, выжило не так уж и мало, но в Патруле такие служили редко. А Максу ещё повезло – думал, заблудился. Вот что было думать мне, когда, выскочив на какой-то станции из вагона за пивом, я обнаружил там лишь заброшенные железнодорожные кассы, а, обернувшись, не увидел ни поезда, ни даже рельсов? На всём полустанке нашёлся лишь один живой человек – девушка, что сошла с этого же с поезда и понимала не больше меня.
Стоп! А вот об этом лучше не думать. Нет больше той девушки, есть валькирия. Да и пацана того давно уже нет. Такая вот фигня…
Неожиданно возникло ощущение, что меня кто-то пристально рассматривает. Повернул голову и сразу встретился взглядом с одной из сестёр. То ли Лариса, то ли Алиса – кто из них кто, выяснить как-то не удосужился. Взгляд я отводить не стал, но по старой привычке начал смотреть на девушку как бы сквозь, контролируя её движения в целом. Опасно смотреть людям в глаза; знающему человеку ничего не стоит зачаровать столь беспечного собеседника.
– А ведь правду говорят, страшный ты человек, Лёд, – сказала валькирия с каким-то непонятным выражением.
Шурик даже чуть от смеха не подавился.
– Зря ты так! – заржал он. – Лёд, конечно, не красавец, но и до Квазимодо ему далеко.
– Да я не про то, – досадливо поморщилась то ли Алиса, то ли Лариса. – Просто по большинству людей можно сразу понять, чего от них ждать. А вот посмотрите на него: вроде мягкий и пушистый, глаза добрые-добрые, а сам наверняка прикидывает, куда нож воткнет.
Я только хмыкнул. Именно этим на самом деле и занимался – на случай, если разговор примет нежелательный оборот.
– И кто тебе, дорогуша, про меня всяких гадостей нарассказывал, интересно знать? – с любопытством уставился на Алису. Или Ларису. Ну да разницы-то никакой.
– Да так, есть люди, – отвечать на вопрос девушка не захотела и, похоже, начала жалеть, что вообще затеяла этот странный разговор.
Беседа заглохла как-то сама собой. От тепла и сытного ужина начало клонить в сон, и никто не стал возражать, когда Кот потушил лампады: вставать завтра придётся ни свет ни заря. Зато уже к обеду будем в Форте. Если всё пойдёт как надо. Если…
Глава 3
До окрестностей Форта отряд добрался немногим после полудня. Казалось бы, мог и привыкнуть к подобным марш-броскам, но нет: дыхалка сдохла, ноги еле двигаются, а рубашку впору выжимать. Впрочем, и остальные не лучше. Более-менее ровно идут, не забывая посматривать по сторонам, только Крест с валькириями, большинство же просто тупо переставляет ноги. И никакого второго дыхания.
А ведь столько раз слышал, что даже лошади на подходе к конюшне темп ускоряют! Хрена! По нашему виду никто не скажет, что до Форта всего ничего осталось.
С другой стороны, оно и понятно: лошади ж твари неразумные, а человек – венец природы.
Постепенно начали попадаться признаки цивилизации: развалины зданий, полусгоревшие кучи мусора, ржавые куски железа и пеньки спиленных деревьев. Замаячившая по левую сторону от дороги школа на этом фоне смотрелось инородным пятном; уж не знаю по какой причине, но трёхэтажное строение практически не пострадало ни от непогоды, ни от визитов охотников за бесхозными строительными материалами.
А ведь соседние здания чуть ли не по кирпичику растащили, одни только фундаменты и торчат.
Плохое место?
Должно быть так.
Ладно хоть дорога постепенно уходила в сторону, не то запросто могли получить оттуда какой-нибудь нехороший подарок. А с такого расстояния нас, наверное, только из снайперки и достать.
Учитывая дороговизну качественных винтовочных боеприпасов специфических калибров, никто в здравом уме тратить их на наш отряд не станет. Нет, разумеется, у нас хватает и не совсем нормальных, да и полные отморозки частенько встречаются, но кроме патронов и пристрелянного оружия потребуется как минимум оптический прицел, да и стрелковая подготовка не помешает.
Это кажется только, будто всё просто: прицелился и пали. Ан нет, с такого расстояния не выйдет. Настильность траектории, скорость ветра, выбор упреждения… Во всей этой ерунде только профессионал и разберётся. А этому самому профессионалу наш отряд точно никуда не впился.
Так что спокойно идём дальше и не дёргаемся.
По обочинам дороги торчали бетонные столбы с обрывками проводов; несколько раз из-под снега выступали помятые остовы автомобилей. Обычно их украшали пулевые отверстия, чуть реже следы когтей. Ржавые, перекрученные и загнутые во все стороны листы железа раньше были трансформаторной будкой; представления не имею, что с ней приключилось. А вот что произошло с разорванным пополам автобусом и гадать нечего: кто-то не пожалел фугаса.
Мрачноватое зрелище, но ко всему привыкаешь.
Так, а это ещё что такое? Чего вороньё слетелось?
Выстрел из дробовика заставил стаю рассыпаться на чёрные точки галдящих птиц, и стало видно, что покосившаяся опора линии электропередачи увешана висельниками, словно новогодняя ёлка игрушками. Расстояние от нижних тел до земли превышало полтора десятка метров.
Не поленился же кто-то их туда поднять!
Опять, наверно, дружинники бандитов прихватили, нормальные люди такой ерундой не занимаются. Тоже мне, акция устрашения! А потом ещё удивляются, почему их всерьёз никто не воспринимает.
Главное, чтобы теперь никого на опору лезть не послали, а то ждать замучаемся.
Нет, обошлось. Дальше двинули.
Оно и понятно, чего там после ворон разглядеть можно? До костей, поди, уж обклевать успели. В штаб сообщим, пусть сами разбираются. Валим, валим отсюда.
Стоявший немного дальше пятиэтажный жилой дом, казалось, готов был обрушиться в любой момент: по стенам ветвились широкие трещины, крыша в паре мест провалилась, балконы бетонными обломками сгрудились внизу. Вроде, чихни – и сложится, как составленные друг на друга карты.
Обманчивое впечатление, стоившее пару недель назад жизни десятку дружинников. Никому из них даже в голову не пришло, что в этакой развалюхе кто-то может устроить засаду. А вот налетчики, которых, к слову сказать, так и не нашли, посчитали иначе и сорвали банк.
Чёрные провалы окон с показным безразличием следили за нашим приближением; мы смотрели на них куда внимательней. Пусть снаряд в одну воронку дважды не падает, да и заминировать дом после того случая собирались… И всё же, всё же лучше не щёлкать клювом. Чревато оно серьёзными неприятностями в условиях всеобщей нелюбви к служивым и повсеместной жажды наживы.
И снова – обошлось.
Развалины остались за спиной, и разговоры окончательно смолкли, поскольку дорога свернула к бывшему гаражному кооперативу, на территории которого имелось немало мест, словно специально предназначенных для нападения исподтишка. Да и от нежити все ямы и завалы при всем желании вычистить было невозможно. Вот и приходилось передвигаться едва ли не черепашьими темпами, беспрестанно петляя меж развалин и заглядывая во все встречающиеся на пути провалы.
Когда прошли через лабиринт погребенных под снегом бетонных гаражей и искореженных автомобилей, я взмок окончательно. На этот раз от облегчения.
Всё, дальше места пойдут расчищенные и для нападения – если только не самоубийственного, – малопригодные. Дошли. Почти дошли.
Нет, это всё-таки не северная промзона! Просто развлекательная прогулка какая-то!
Вот в районе цементного завода выстрела в спину следует ждать из-за каждого угла. Те, кто этим правилом пренебрегают, обычно оттуда не возвращаются. Но даже постоянная готовность дать отпор вовсе не гарантировала успешного завершения патруля, а успех для тамошних служивых – просто вернуться из командировки с первоначальным набором конечностей.
Оно и немудрено – развалины завода давали приют несчётному количеству самых разнообразных существ, ненормальных, промышлявших на них охотой, и мелких банд, резавших и тварей, и охотников на них, и патрульных. Наша контора ещё пыталась худо-бедно контролировать пару центральных улиц, а на зачистку всего района уже не оставалось ни сил, ни средств. На помощь дружинников рассчитывать особо не приходилось: они за пределы городских стен нос лишний раз высунуть боятся. Только когда совсем начальство прижмёт.
Форт показался, когда миновали низину. Бывший центр захолустного северного городка, а ныне самое крупное поселение в северо-западной части Приграничья опоясывали сложенные из бетонных плит и шлакоблоков высокие стены, которые вовсе не становились симпатичней от оранжевых и жёлтых кирпичных заплат. Поверху шло несколько рядов «егозы», при этом для пущего эффекта средний ряд колючей проволоки был посеребрен, а на внутреннее кольцо при малейших признаках опасности подавали напряжение. Через каждые сто – сто пятьдесят метров возвышались сторожевые башни с узкими проёмами бойниц, и незамеченным пробраться к стене мог, пожалуй, только невидимка. С такой высоты открытое пространство вокруг города просматривалось просто великолепно.
На невнимательность солдат Гарнизона рассчитывать не стоило – пусть серьёзных нападений не случалось уже лет десять, комендант служивым расслабляться не давал и чуть ли не каждую неделю устраивал учебные тревоги. Ночью же здесь всё светилось и сияло: на электропитание прожекторов уходила большая часть энергии, вырабатываемой единственной сохранившейся ТЭЦ.
Не приближаясь к стенам, дорога повернула на север и принялась петлять по заснеженному полю. Срезать напрямик через освобожденное от развалин и обломков пространство никому и в голову не пришло: оно было густо засеяно противопехотными минами, магическими ловушками и волчьими ямами.
Шаг вправо, шаг влево – и по кускам собирать придётся. Если будет что собирать…
И мы потащились к западным воротам мимо мрачных башен, про себя потихоньку молясь, чтобы часовые с недосыпа не приняли отряд за ватагу бандитов или хуже того – ледяных ходоков. Установленные на вышках крупнокалиберные пулеметы были способны покрошить в клочья и куда более многочисленного противника, нежели полтора десятка человек. А уж если вспомнить об авиационных пушках и стационарных огнеметах, то становилось и вовсе тошно. Те устанавливались не в башнях, а на верхних этажах жилых домов, вмурованных в стену Форта и ставших её неотъемлемой частью; мимо одного из таких зданий с наглухо забетонированными оконными проёмами, мы сейчас и проходили.
Хорошо хоть днем возвращаемся. Пусть слепят отблески солнца на отполированном ветром насте снега, но это в любом случае лучше, чем бьющие по глазам лучи прожекторов.
– Ну, и долго нам тащиться ещё? – Макса качнуло, и он зацепил меня плечом. – У меня щас ноги отвалятся!
– Ползи быстрее! Почти пришли уже, – шедший сзади Вышев пихнул его в спину, протиснулся между нами и, обогнав ещё пару человек, пристроился сразу за Дроном.
Нет, ну даёт хромой! Еле дошёл, а всё равно вперёд лезет. Самый умный, блин!
Оно и понятно: чем раньше в шлюз попадёшь, тем меньше ждать, пока идущих перед тобой проверят.
Сзади кто-то вяло матернулся, но сил на выяснение отношений уже не оставалось.
Ничего, глядишь, в кабаке морду набьют.
Под проход в Форт с этой стороны приспособили бывший подземный переход, поэтому всякий раз приходилось скатываться вниз, а потом карабкаться вверх по заледенелым ступеням. Но это ещё ничего, на восточной стороне воротами служила труба ливневой канализации. Полсотни метров в полусогнутом состоянии – то ещё удовольствие.
Понятно, что западными и восточными воротами пользовались только патрульные, дружинники да ремонтные бригады, следившие за состоянием стен. Все остальные, в том числе и редкий автотранспорт, попадали в Форт с юго-востока, где организован нормальный пропускной пункт.
В подземном переходе оказалось ещё холодней, чем в продуваемом всеми ветрами поле. Промороженный воздух окутал ледяным одеялом, забрался под одежду и начал стремительно высасывать остатки тепла. На стенах белел толстый слой изморози, пол покрывала корка льда.
Как в морозильнике, блин! Обленился гарнизон, раньше хотя бы наледь счищали.
Потолок чернел тёмными нишами с давно перегоревшими электролампами, в держателях факелов торчали потухшие огарки. Единственным осветительным прибором с натяжкой можно было счесть узкую щель в перегородившей проход стене, через которые пробивались тусклые лучи света.
Всё, пришли!
Набрав код на панели домофона, Крест пообщался с караульными, и железный люк, пару раз дёрнувшись, со скрежетом сместился в сторону. В образовавшийся проход начали по очереди протискиваться бойцы отряда; на проверку каждого уходило минут по пять, поэтому, пока подошла моя очередь, ноги успели порядком закоченеть. Пролезая внутрь, я зацепился лыжами за край люка и едва не впечатался головой в стену.
В прошлый раз так и случилось, было досадно.
Сзади привычно лязгнула перегородка, стало самую малость теплее.
Всё, теперь можно и покемарить; клетушку эту как облупленную знаю, нет тут ничего интересного. Металлические стены без окон и каких-либо проёмов, на железном полу старая, засыпанная нанесённым ногами снегом пентаграмма. Рабочая или нет – понятия не имею. С помощью каких заклинаний или приборов нас тут просвечивают, не знал никто, но проверка проводится самая серьёзная; в этом сомневаться не приходилось.
Помню, полгода назад одного из патрульных серый перевертыш подменил, так это обнаружилось как только оборотень зашёл внутрь шлюза. А мы с этой тварью никак не меньше недели общались. И ладно мы! Даже сопровождавший нас тогда Пётр Линь ничего не заподозрил. А он-то одним из сильнейших колдунов Гимназии числится. Уж во второй-то десяток входит однозначно.
Тут наконец ушла в сторону внутренняя перегородка; я подхватил мешок и вывалился из шлюза в небольшую комнатёнку три на четыре метра, где разместилось трое охранников: один сидел за высокой стойкой рядом с дверью, двое других торчали по дальним углам. Зарешечённая лампа под потолком заливала всё помещение ослепительным светом.
– Ну, и на хрена эта иллюминация? Убавьте, глазам больно! – возмутился я, прикрыв лицо ладонью. – Сложно вам?
Никто на просьбу никак не отреагировал.
– Проходи живее! – потребовали только старший.
Что за уроды? Впрочем, удивляться нечему: в эту дыру одних проштрафившихся загоняют.
Я беззвучно выругался и вышел в коридор. Там было гораздо теплей, через каждые пять метров под потолком светились тусклые лампочки. Дойдя до первой развилки, повернул направо и очутился у арсенала.
Обычно дверной проём здесь перегораживала железная решётка, на этот раз она оказался открыта, а из помещения доносились возбужденные голоса. Заглянул внутрь – и без особого удивления обнаружил, что за откидным столиком уже расположился сосредоточенно тасовавший колоду карт Кот. Напротив него устроилась пара караульных; они-то и переругивались промеж собой.
– Присоединяйся, в храп зарежемся, – указал при моём появлении Кот колодой карт на свободную табуретку.
– Не, спасибо. В другой раз, – отказался я и прошёл мимо.
Делать больше нечего, как с ним в храп играть. Кота даже шулером назвать было нельзя: за руку его никто не ловил, но вот шла ему карта и всё тут. Караульные, те-то от скуки опухли, а мне всё жалование спустить вовсе не с руки.
Длинную комнату, где хранилось оружие патрульных, когда-то давным-давно выкрасили в тёмно-зелёный цвет, пол покрывала коричневая кафельная плитка. Я прошёл по узкому проходу меж стоявшими с двух сторон шкафчиками и остановился перед своим. На покрытой осыпавшейся хлопьями синей краской дверце был аккуратно выведен жёлтый номер: «771».
Даже не знаю, откуда взялась такая нумерация – по моим подсчётам, оружейных шкафов в комнате было никак не больше шести-семи десятков.
Присев на корточки, я просунул ладонь под днище и вытащил нацепленный на загнутую проволоку ключ – в патруле он без надобности, а так хоть не потеряется. Замок со скрипом открылся, и как обычно палец уколола острая заусеница. Всякий раз собираюсь отшлифовать, да всё руки не доходят. Замок маслом смазать тоже не помешает, но некогда, постоянно дела какие-то…
Я убрал внутрь двустволку, остатки патронов и лыжи, захлопнул дверцу, пару раз провернул в замке ключ и спрятал его в нагрудный карман рубашки. Пистолет Лысого оставлять не стал, только переложил из кармана фуфайки на самый низ вещмешка.
Не должны шмонать так-то, но всё равно на сердце неспокойно.
Может, и правда в храп сыграть, успокоиться?
Но на выходе вместо картёжников уже разместился заведующий арсеналом; он разложил на застеленном газетой столе разобранный автомат и сосредоточенно перебирал детали.
Никакого уважения к карточной игре!
Правильно, сам-то только в преферанс и играет.
Причем играет очень даже неплохо. А вид, как у слесаря после запоя: весь какой-то помятый, щетина запросто по длине с остатками волос может поспорить, колени и локти армейского камуфляжа протерты, сам он в масляных пятнах самых разнообразных форм и размеров. Было Смирнову под полтинник, но из-за глубоких морщин, обветренного лица и лысины выглядел заведующий арсеналом намного старше своих лет.
Услышав мои шаги, Петрович обернулся и повертел испачканными руками: «мол, ручкаться не будем».
– Ну что, Лёд, как делишки? – спросил он и потёр лоб тыльной стороной ладони, поправив сдвинутое на затылок кепи.
– Да потихоньку, Петрович. Нормально, – ответил я, встав в дверях.
– Вы ж в Ключах были? – уточнил заведующий. – Когда пиво привезут?
– Да я не знаю даже. Вроде к концу месяца собирались.
– Надо будет заказать бочонок, пока не поздно. – Петрович задумался и вдруг прищёлкнул пальцами. – Слушай! Ты ж, по-любому, сейчас к Яну заходить будешь? Передай, пусть запишет на меня бочонок светлого. А то Крис опять всё на корню скупит, как в том месяце.
– Да без проблем, – пообещал я.
Эх, жалко, Шурик в Нижнем хуторе застрял, а то скинулись бы с ним и тоже выкупили бочонок.
Если Крис подсуетится, снова придётся в «Берлоге» двойную цену платить, потому как местное пиво варили только в Ключах, а попадавший время от времени с той стороны пастеризованный и разлитый в бутылки, пластик или жесть хмельной напиток не шёл с ним ни в какое сравнение.
– Да, кстати, а насчёт пайка слышно что? – в свою очередь поинтересовался я.
– Талоны у сержанта на пропускной, жалованье на следующей неделе обещали.
– Паёк в «Весне» получать или на склад завезли? – спросил я, прикидывая, успеваю ли отовариться прямо сейчас или стоит отложить это дело до завтра.
– В «Весне». Можешь продуктами взять, можешь там по талонам харчеваться. – И тут Смирнов вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: – Слушай, Лысого, говорят, волколак задрал?
– Ага. Загрыз.
– Не повезло. Ну, да с его фартом не в патруль ходить, а из дома носа не казать. – Петрович цыкнул и покачал головой. – Не везёт, так не везёт…
Мне о проблемах Лысого ничего слышать не доводилось, поэтому полюбопытствовал:
– А что такое?
– Да он в последний раз из «Серебряной подковы» без портков ушёл, ещё и должен остался. Даже свой нательный крест серебряный отдал, так отыграться хотел. Если масть не пошла – иди спать. Нет, все ж умные!
Лысый проигрался? Да ещё и долг на нём повис? Как же он крест вернуть умудрился? Интересно. Может…
– А кому…
Но прежде чем я успел задать вопрос, в дверь влетел один из гарнизонных и прямо с порога заорал:
– Петрович! Интендант, сволочь, совсем оборзел! По последней заявке он, реально, только половину патронов выделил! Стас с пацанами два ящика с цинками приволок, а больше, говорит, не будет, и не надейтесь даже. Пойдём, тормознем его, пока не свалил!
– Ладно, Лёд, увидимся ещё, – махнул мне Смирнов и выскочил в дверь.
Я двинулся было следом, но сразу понял, что ловить сейчас нечего: прижимистость и тяжёлый характер интенданта давно стали притчей во языцех. Ну и ладно, успеется ещё.
На пропускной меня тормознул пожилой сержант, сидевший с напарником в будке, толстое стекло которой было забрано мелкой железной сеткой.
– Ничего запрещенного не тащишь? – бдительно зыркнул он на меня, отрываясь от шахматной доски. – Оружие, взрывчатку, несертифицированные артефакты?
– Да зачем же? Правила знаю, – усмехнулся я.
– Знают они, грамотные шибко, – пробурчал сержант, просунул в прорезь толстую амбарную книгу и продолжил, обращаясь уже к напарнику: – На той неделе один такой умник амулет с закатным муаром протащить пытался. Нет, ты скажи, зачем они полных идиотов в патрульные берут? Ясно же на инструктаже говорят: все магически шмотки в досмотровой камере обнаружены будут. Нет, тащат. Двух недель не проходит, чтобы пронести не попытались.
– Да это их Ян с панталыку сбивает. Деньги хорошие за товар обещает, вот и хитрят, засранцы. – Второй контролер отхлебнул чай и переставил белую пешку. – По уму давно пора металлодетектор поставить.
Ну-ну, поставьте. У народа на руках столько железа, что замучаетесь звон слушать. Только ручной шмон поможет, но на столь кардинальные меры никто не пойдёт. А вот насчёт артефактов старый пердун прав: последнее дело их через шлюз пытаться пронести. Никому ещё не удавалось. И думаю, не удастся.
То ли дело – ствол…
Мысленно усмехнувшись, я спокойно обмакнул перо в чернильницу и расписался напротив своей фамилии. Сержант придирчиво осмотрел подпись и только потом вытащил из железного ящичка отпечатанные на грубой жёлтой бумаге талоны. Я сунул сложенные листки в карман рубашки, прошёл через вертушку и поднялся по ступеням подземного перехода, на этот раз в Форт.
В Форте оказалось почему-то теплее, чем снаружи. Может, ветра нет? Или это только кажется? Но в любом случае, не май месяц.
Дурацкая присказка. Здесь и в мае такой дубак стоит, что зуб на зуб не попадает.
