Павел Корнев
Лед
На улице я огляделся по сторонам и двинулся по направлению к двухэтажке, просто разительно отличавшейся от соседних зданий. Дело было вовсе не в двух этажах: пятиэтажных и девятиэтажных домов как раз немного, ими в основном оказавшиеся снаружи стен окраины застраивались; главной отличительной чертой являлся ухоженный вид.
Все окна были застеклены и начисто вымыты, прорех в шифере не виднелось ни одной, а свежая штукатурка бежевого цвета покрывала стены не только со стороны дороги, но и со двора. Над центральным подъездом сверкала начищенными медными буквами вывеска «Торговый дом „Янус“».
Место, на первый взгляд, для магазина неподходящее: от юго-восточных торговых ворот далеко, да и до центра топать и топать, но на деле торговля процветала, поскольку все возвращавшиеся через западные ворота патрульные спешили избавиться от трофеев, дабы безотлагательно откушать водочки в ближайшем кабаке. Опять-таки люди, перед выходом в рейд имеют обыкновение вспоминать о разных недостающих мелочах исключительно в самый последний момент; так не бежать же за ними через половину города? Да и за редкими вещицами перекупщики сюда захаживали едва ли не со всего Форта.
– Лёд! Подожди! – Макс выскочил из подземного перехода, будто чёртик из коробочки, и, скользя на утоптанной и раскатанной дорожке, побежал вслед за мной. – Слушай, а чего меня автомат в арсенал сдать заставили?! Он же не казенный!
– В Форте с огнестрельным оружием только дружинники могут появляться. Всякое колюще-режущее: ножи, там, топоры, арбалеты – пожалуйста, а про ствол не думай даже, – объяснил я и поправил топор за поясом, в очередной наказав себе приспособить под него какую-нибудь петлю, а то всё время сбивается.
– Дак мы тоже на службе! Чем мы хуже Дружины? – начал горячиться и размахивать руками новичок. – Какого хрена такая дискриминация?!
Его понять можно, за время патруля с оружием просто-напросто сживаешься. Но и запрет вполне объясним: привычка чуть что хвататься за ствол прямо-таки в подкорку мозга въедаётся. Разреши свободное ношение – и любая пьяная ссора запросто может закончиться не обычной поножовщиной, а самым настоящим сражением. А в Дружине как смертность взлетит! И кому это надо?
Именно поэтому у ворот организовали арсеналы: у западных и восточных для патрульных, у юго-восточных общедоступный. Дружинники пользовались хранилищами в околотках и Центральном участке.
– Легавые тоже только при исполнении с оружием таскаются, – возразил я, прикинул, что мне светит за ношение ПМ, и скис.
Ничего хорошего мне не светило. Если спалюсь, вкатают по полной и отмазаться точно не получится. Этот закон в отличие от многих других соблюдался неукоснительно, а второй раз на удачу уповать не стоит. Но Макса мне явно убедить не удалось, и я легонько ткнул его кулаком в плечо:
– Даже не думай, понял? Или на виселицу угодишь, или в штрафной отряд на северную промзону. Тебе оно надо?
– Да ладно, чё ты в самом деле? – вскинул новичок руки. – Понял, я понял. Какие планы на вечер?
– Не знаю, мне бы до дома доползти, а там видно будет.
– Давай вечером в «Берлогу» завалимся, проставляться буду. Ты как?
– Да без проблем. Во сколько?
Вообще, Макс соображает – первое возвращение из патруля, да ещё и без единой царапины, отметить просто необходимо.
– Часов в шесть нормально будет?
– Договорились.
– Тогда до вечера. – И парень потопал по дороге к центру Форта.
Судя по наметившемуся на прояснившемся небе бледному серпу месяца, в запасе у меня оставалось часа два, не больше; стоит поторопиться. Пока трофеи сдам, пока до дома доберусь, уже и время подойдёт. А отменить торговое мероприятие никак нельзя: жалованье когда ещё выплатят! Да и с Яном Карловичем переговорить не помешает.
Мало ли что за две недели в Форте стряслось?
Когда подошёл к зданию торгового дома, из распахнувшейся двери навстречу вышли Стас Тополев и тёзка хозяина магазина Ян Ревень. Пулеметчик и снайпер весело ржали – сразу видно, деньжат подняли.
Увидев меня, Ян щёлкнул по кадыку и предложил:
– Пошли, Лёд, до «Весны». Туда сейчас Виталик подвалит. Выпьем по чуть-чуть и талоны заодно отоварим.
– Не, вечером в «Берлогу» пойду, – отказался я и ухватился за ручку двери, не дав ей закрыться. – Макс проставляться будет.
В «Весну» я захаживал только получить паёк или когда подходили к концу сбережения, благо патрульных там обслуживали в долг. Хозяйка «Весны» ничем не рисковала: если должник не возвращался из патруля, деньги выплачивались за счёт жалованья, причитающегося покойному.
– Ну, как знаешь. Если что, заходи. – И, кивнув на прощанье, парни спустились с крыльца и потопали в кабак.
– Эй, вы двое! Проваливайте уже! – раздалось изнутри.
Я переступил через порог и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– А, это ты, Лёд! – Приказчик за широким прилавком вытащил ложечку из чашки с кофе и положил её на блюдце. – Думал, те два гаврика выстудить магазин решили.
– Ничего, проветривать комнату тоже надо. Микробы, они свежий воздух не любят. Совсем как ты.
Я вытер валенки о коврик и прошёл через полностью заставленную витринами и стеллажами комнату к приказчику. Поверх синего шерстяного свитера на нём был овчинный полушубок с отрезанными рукавами, а на курчавых волосах, словно приклеенная, сидела чёрная вязаная шапочка.
– Не жарко? Может, Вениамин, ты сам большой микроб?
– Ну что за день сегодня?! Сначала эти кровопийцей обозвали, теперь ты – микробом. Сразу видно люди с патруля в Форт вернулись. Без вас так спокойно было, ты даже не представляешь! – Вениамин закатил глаза, потом осторожно отхлебнул кофе и поинтересовался: – По делу или просто погреться?
– Ян Карлович у себя?
– Проходи.
Я и прошёл. Вернее, попытался и едва не зацепился вещмешком за стеллаж.
Со времени моего последнего визита полок заметно прибавилось, и без того не особо широкий проход в служебную комнату стал ещё уже. А это только торговый зал, что ж у них тогда на складе творится?
– Веня, присмотри за вещами, – просил я, скинул вещмешок с плеча и вытащил замотанный в тряпку меч. – Как вы только нужный товар в этом бардаке находите?
– Зачем искать-то? Что под руку первое попадется, то и продаём. А за вещички не волнуйся, твои грязные подштанники наших посетителей не заинтересуют. – Вениамин промокнул вспотевший лоб носовым платком и заявил: – У нас респектабельное заведение, знаешь ли.
– И всё же будь любезен, присмотри, – повторил я просьбу и начал протискиваться меж витринами, стараясь ничего не смахнуть на пол.
Массивная дубовая дверь оказалась прикрыта, но на мой стук изнутри сразу откликнулись:
– Заходи, Лёд, заходи.
– Здравствуйте, Ян Карлович! – поприветствовал я хозяина, переступив через порог, и принялся расстегивать фуфайку, прикидывая, куда получится пристроить её на этот раз. Получалось, что только на пол: вешалки в комнате так и не появилось, а кушетка выглядела слишком чистой. Да и остальной кабинет, если уж на то пошло, – тоже.
– Как здоровье? – расстегивая озябшими пальцами пуговицы, проформы ради поинтересовался я.
– Как в том анекдоте: «не дождётесь», – тихонько рассмеялся в ответ торговец, отложив книгу.
Несмотря на вполне европейское имя, было в его внешности нечто восточное. Чуть желтоватый оттенок кожи, невозмутимое выражение лица, прищуренные глаза и глубокие залысины на висках делали Яна Карловича похожим на идола довольного жизнью божка; в целом же он выглядел так, как и полагалось выглядеть владельцу преуспевающей торговой точки.
Чёрные волосы без малейших признаков седины коротко подстрижены, щеки гладко выбриты, стёкла очков в тонкой оправе из серебристого металла сдвинуты на кончик носа. На локтях потёртого пиджака кожаные заплаты, на шее повязан тёплый платок. Никаких украшений – на таком уровне необходимость в дорогостоящих «понтах» уже отпадает.
И хоть на первый взгляд Ян впечатления опасного человека не производил, ни один здравомыслящий обитатель Форта не рискнёт его надуть или впарить палёный товар. Если только не успевший ещё разобраться в том «кто есть кто» новичок, да и то вряд ли.
Дело было даже не в том, что Ян Карлович являлся одним из руководителей объединявшего большинство городских предпринимателей Торгового Союза, а в том, что пытавшиеся его надуть жулики обычно теряли куда больше, чем могли бы выиграть от своего обмана. Голова у хозяина кабинета работала почище механизма швейцарских часов; тех самых, которые он сейчас достал из жилетного кармана.
Ян глянул на циферблат, со щелчком закрыл крышку и вытащил из стоящего рядом со столом бара бутылку.
– По рюмашке? – предложил он.
– Не откажусь. – Я кинул фуфайку прямо на паркет, меч положил сверху, затем передвинул кресло к столу, плюхнулся в него и вытянул ноги.
Красота!
Ян Карлович набулькал мне янтарной жидкости, плеснул на донышко себе, и по кабинету немедленно распространился восхитительный аромат коньяка.
Я приподнял пузатую рюмку на уровень глаз и слегка склонил голову:
– Ваше здоровье!
Торговец кивнул и смочил в коньяке губы, а я сделал нормальный глоток и зажмурился, наслаждаясь мягким вкусом.
Замечательно! Не часто удаётся отведать столь качественный напиток. Уже только ради этого стоит сюда заходить.
В голове слегка зашумело, и я отставил рюмку на стол – не стоит увлекаться выпивкой, пока с делами не разобрался.
– Перекусишь?
– Нет, пожалуй. Закуской такой коньяк только портить. – Я не удержался, отпил ещё и откинулся в кресле. – Что в Форте творится?
– А ничего хорошего. Гимназия с Лигой опять поцапались, с Городом какие-то проблемы начались. Сергей Петрович, воевода наш несравненный, грозится всё утрясти, да только непохоже, что у него хоть что-то путное выходит. – Ян поднял рюмку, но пить не стал, наслаждаясь ароматом выдержанного напитка.
– Всё как обычно, значит.
– Да нет. Что-то непонятное затевается. Все словно ждут чего-то. А чего – непонятно. Такое впечатление – послезавтра конец света, и только мне об этом сообщить забыли. А остальные уже в курсе и отрываются на всю катушку. Долгосрочную перспективу никто в расчёт не принимает, о последствиях не думают совершенно. На грубую силу ставки делают. Кириллов новый набор в Дружину объявил. Заметь, не в Гарнизон и даже не в Патруль, где хронический некомплект, а в Дружину, которая напрямую ему подчиняется и от недостатка личного состава отнюдь не страдает. – Торговец снял очки, потёр виски и задумчиво продолжил. – Неправильно люди себя ведут, неправильно. Сёстры вконец обнаглели, а Братство, наоборот, сидит ниже травы, тише воды. Похоже, они свои операции в Форте потихоньку сворачивают. И только Цех пока ещё ведёт себя так, будто ничего не происходит. Но исключения, сам понимаешь, лишь подтверждают правила.
Я покачал головой.
Надо же, всего две недели в патруле был, а такая каша завариться успела! Что же стряслось, если Кириллов в своих силах засомневался? Пусть командир Патруля и комендант Гарнизона формально и подчинялись непосредственно Совету, но по факту они всегда руководствовались приказами Воеводы. Неужто трон зашатался?
До сих пор позиции Кириллова в Городском Совете были непоколебимы, да и теперь, по идее, его положению ничто не угрожало. Герман Бергман – директор Гимназии, всегда и во всём поддерживал Дружину; Торговый Союз в политику не лез, а Сёстры Холода ничего не могли противопоставить альянсу колдунов и дружинников. Оставалось Братство, но оно явно не столь сильно, чтобы действовать с позиции силы. Цех и вовсе в таких играх никто в расчёт не принимал; эти товарищи по сравнению с остальными не более чем уличная шпана.
Так в чём же дело?
– У Братства, похоже, интересы на севере появились, только что-то у них там не клеится, – сообщил я и вкратце рассказал о встреченном нами обозе.
Ян вновь смочил губы в коньяке и спросил:
– Думаешь, некромант именно братьев ждал?
– А кого ещё?
– Не аргумент. Не одни же они по той дороге обозы отправляют. Крыс мог и месяц в засаде сидеть, добычу поджидая. Некроманты, они ж упёртые, сам знаешь.
– Ага, и за это время не удосужился своих мертвяков обобрать? – Я вытащил кошель, развязал его и вытряхнул на стол кольцо и цепочку со свастикой. – А покойнички ему богатенькие попались. Очень интересное, надо думать, захоронение было.
Ян приподнял цепочку, посмотрел на болтавшуюся из стороны в сторону свастику и небрежно бросил перед собой.
– Тут ты, скорее всего, прав. Обычный некромант первым делом подопечных на предмет вот таких подарков судьбы проверяет. – Торговец достал лупу и начал обследовать кольцо как заправский ювелир. – Странная техника, не встречал такой ещё. Не зря, видно, про старинный дольмен на болотах болтали. Сколько ж ему лет должно быть?..
– А чего необычного-то? Сапфир, кабошоном ограненный, не такая уж и редкость, – перебил я хозяина кабинета.
Сейчас он задумался, сам с собой разговаривает – ничего серьёзного, конечно, не скажет, а вдруг? Может, мне и про дольмен знать не положено? У нас ведь как заведено: нет человека, нет проблемы. Нет бога кроме целесообразности, и превентивные меры – пророк его. Как-то так, да.
– Во-первых, не сапфир, а аквамарин. Во-вторых, я про гравировку на платине. Гравировка интересная. – Ян отложил лупу и уставился на меня. – Ну, а в-третьих, судя по твоему рассказу, братья разделали бы некроманта под орех. Это больше похоже на ловлю на живца, знаешь ли. И, наконец, в-четвертых… всё это наши с тобой измышления, а фактов… фактов просто нет. Может, Братство решило перебазироваться на север. Может, осуществляет вынужденный отход на заранее подготовленные позиции. Просто пытается спровоцировать кого-то на активные действия, в конце концов. Сплошные «или», «если» и «может», не находишь? Делать на основании имеющейся информации выводы сродни гаданию на кофейной гуще. Согласен?
– Вам виднее.
Если начистоту – мне было по барабану.
– Точные сведения нужны… – веско заявил Ян Карлович и, перестав вертеть перстень в пальцах, резко сменил тему разговора: – Ювелирку продать принес?
– Угу, – промычал я, уткнувшись в рюмку с коньяком, – и кольцо, и цепочку.
– Червонец за цепочку, ещё три за кольцо.
– Чего?! – Возмущение вышло у меня без тени фальши. – Да в цепочке золота раз в пять больше, а то и в шесть! Про кольцо я вообще молчу, уж если вы его интересным нашли, то, что про других скупщиков говорить? С руками оторвут! Не сплав какой-нибудь, а платина! Плюс, прекрасно ограненный камень и, заметьте, без малейших дефектов. Девяносто рублей золотом за всё.
– Не надо передёргивать, – покачал головой торговец. – Кольцо я назвал не интересным, а странным. Это, согласись, вещи разные. И каково содержание золота в твоей цепочке «жёлтого металла» мне не известно. Полагаю и тебе тоже. Или можешь показать пробирное клеймо? Нет? Тогда за цепочку империал, за кольцо тридцать пять.
– Маловато будет. Хоть червонец накиньте.
– Только из уважения к тебе добавлю ещё пятирублевку. Больше не дам, и не проси.
– Добавьте пол-империала и забирайте.
Ян сделал вид, будто недоволен слишком высокой ценой, немного помялся, но потом всё же вздохнул:
– Ну что с тобой делать? Добавлю, куда деваться.
– По рукам! – расслабился я, пригубил коньяк и предупредил: – Двадцатку возьму золотом, остальное серебром.
Как ни крути, сделка вышла взаимовыгодная: мне быстро и по хорошей цене удалось пристроить трофеи; Ян наварит на перепродаже ничуть не меньше моего.
Всё хорошо, но успех надо закрепить.
Я поднялся из кресла и поднял лежавший на фуфайке клинок:
– Меч посмотрите? Только его задёшево не отдам. Вещь штучная, не какой-нибудь новодел копеечный. Ценители из Братства за такой игрушкой в очередь выстроятся. А тут и камушки, вон, в гарде симпатичные; их и отдельно толкнуть не проблема.
– Ну-ка, дай. – Хозяин кабинета осторожно принял протянутый клинок, внимательно осмотрел, повертел в руках и отложил на стол. – Камушки, говоришь? Камушки – да. Сталь не ахти, но исполнение приличное. Аутентично смотрится, не находишь? Меч тоже возьму, есть на примете покупатель. Дам три империала. Без торга. Устроит?
– Устроит.
– Тоже серебром?
– Серебром, – подтвердил я.
– И куда тебе столько? – Ян одним глотком допил коньяк и убрал пустую рюмку в бар. – Если не секрет, конечно.
– Да какой секрет? Патроны снаряжать буду. У меня только один с серебром остался.
– А что так?
– Да нас на той неделе бандиты прижали, пока остальные не подтянулись, пришлось почти десяток патронов с серебряной начинкой расстрелять. Как вспомню, не по себе становится: и серебро жалко на бандитов тратить, и обычных боеприпасов по оконцове уже не оставалось. До сих пор жаба давит.
– А чего из трупов потом не наковырял? – то ли пошутил, то ли всерьёз поинтересовался Ян.
– Не успел, – честно сознался я. – Банда серьёзной оказалась, мы сразу к Ключам отходить начали. Не до жиру было.
– Охота тебе только монеты портить? – Ян подошёл к одному из шкафов, выдвинул ящичек и бросил мне небольшой моток тёмно-серой проволоки. – Держи, это за меч. Техническое серебро. Для тебя в самый раз будет.
Я несколько раз подбросил в руке проволоку; неплохо, грамм сто пятьдесят. Выгодная сделка, пусть даже проволоки и придётся больше потратить, чем монетных обрубков.
– Ну всё, теперь осталось осиновыми кольями запастись и арсенал готов! – Я сунул проволоку в карман фуфайки, обернулся и увидел, как от удивления поползли вверх брови собеседника.
– Решил в борцы с нечистью податься?
– Да нет, – рассмеялся я, допил коньяк и отодвинул пустую рюмку на край стола, – просто по нынешним временам кол осиновый в любую минуту пригодиться может. Пару дней назад вампиры Нижний хутор до единого человека загубили.
– Ты сказал – вампиры? Не вампир? – Изумлению Яна не было предела. – Они же одиночки, друг друга терпеть не могут!
– Тварей пять-шесть заявилось. Пацаны болтают, может, кто из кровососов клан сбить смог?
– Этого ещё не хватало. – Ян достал кошель и, глубоко задумавшись, наморщил лоб. – Выходит, рыба и лес скоро подорожают.
– Рыба – та подорожает. Лес, вряд ли. Хутор целехонек, наши парни в нём остались, так что как за дровами из Форта ездили, так и будут. А вот с рыбой облом. Если только не хотите пруды под себя подмять.
Торговец мои слова о возможном расширении бизнеса проигнорировал, выложил на стол пятисотку и придавил банкноту монетами.
– Пятнадцать рублей золотом, остальное серебром тебя устроит?
– Вполне, – сгреб я деньги.
Пятикопеечную серебряную монетку, размером не больше ногтя мизинца, даже смотреть не стал и сразу кинул в кошель. Империал – пятнадцатирублевая золотая монета царской чеканки – так же подозрений не вызвал и отправился следом, а вот серебряный рубль оказался слишком уж покоцанным. Да и дырка неизвестно каким сплавом запаяна.
Принимать монету или не стоит?
И Яна обидеть нельзя, и по деньгам пролететь не хотелось бы. Вопрос…
– Что-то не так?
– Всё в порядке, – решил я. Нормальная монета. Год чеканки 1831. Вес четыре золотника и двадцать одна доля, если в граммах, то примерно восемнадцать. А что побитая – ничего страшного, стоимость её это почти не уменьшает. – Ладно, пора и честь знать. А то сижу, отвлекаю вас.
– Что ты, Лёд, что ты! Для друзей у меня время всегда найдётся, – заулыбался Ян и совершенно серьёзно добавил: – Появится что интересное – заходи. Понимаешь, о чем я?
– Обязательно, если что-нибудь разузнаю, сразу забегу, – кивнул я и подошёл к двери, уже там вспомнил о просьбе Петровича и обернулся: – Смирнов просил придержать для него бочонок светлого, когда пиво из Ключей придёт.
– Хорошо, запишу. – Ян надел очки, достал книгу, которую отложил при моем появлении, и вдруг предупредил: – Ты поосторожней, смотри, Скользкий. И так по краю ходишь, а сейчас неизвестно что в Форте затевается. Лишний раз на рожон не лезь.
Я как вкопанный замер на пороге и поинтересовался:
– О чем это вы, Ян Карлович?
– А помнишь, как у Есенина: «Будто я в кабацкой пьяной драке получил под сердце острый нож»? Или слова не те? Разницы, в общем, никакой… Да не стой ты в дверях, иди уже.
Я шагнул в коридор и беззвучно выругался.
Мать вашу! Вашу ж мать!
Что ж это такое творится?! Ян по-пустому болтать не станет; раз говорит – стоит прислушаться.
И сразу вернулись изрядно ослабшие за прошедший день сомнения по поводу найденного пистолета и поведения Дрона. Не об этом ли речь? Может, стоит с Яном посоветоваться?
А что, собственно, могу ему рассказать?
Возможно, меня хотели убить? Или не меня, а Макса? А, может, всё-таки волка?
Дурдом. Ну да поживем – увидим.
Я пробрался по узенькому коридорчику к вещмешку, поднял его и вышел в торговый зал. За время беседы на улице стемнело, и теперь помещение освещала одиноко висевшая под потолком стоваттная лампочка. Абажур отсутствовал, но по нашим временам электрическое освещение роскошь уже само по себе.
– И что, так ничего и не купишь? – Вопрос Вениамина застал меня уже у входной двери.
– Нет, ты ж всё равно ничего найти не сможешь, – отшутился было я, но передумал и вернулся к прилавку. – Хотя нет! Патронов двенадцатого калибра, пожалуй, прикуплю пару десятков.
Их когда ещё выдадут, а запас, как говорится, карман не тянет. Тем более при деньгах пока, а это явно ненадолго.
– Что брать будешь?
– Полдюжины с пулями, четырнадцать с картечью. И запиши на мой счёт.
– В кредит только на могильном камне надпись оформить могу. Хотя за это с тебя даже денег не возьму.
– Очень смешно.
– Картечь есть с контейнером и без. Тебе какие?
– Без.
– Смотри – угробишь ствол. Ты ж ещё, поди, всякую гадость в патроны пихать станешь. А переплата копеечная выйдет.
– Слушай, Веня, ты мою раздолбайку видел? Думаешь, ей серебро повредит? Понимаю ещё – гвоздями рублеными стрелять собирался бы. А так… Ерунда.
– Ну, как знаешь. – Приказчик достал из-под прилавка две коробки и начал выкладывать из них пластиковые цилиндры. – Десять, четырнадцать. И ещё шесть. Порох, капсюли нужны?
– Нет.
– Два рубля золотом с тебя.
– А не много?
– Пулевые всегда дороже были.
– Ладно, держи. – Я нашарил в кошеле пятикопеечную серебряную монету, припечатал её к прилавку и начал складывать патроны в мешок. – Злой ты, Веня.
– Я злой?! – вытаращил глаза Вениамин. – Да я само воплощение доброты! Чего кривишься? Ты только глянь, какую игрушку специально для тебя придержал. Автомат, как всем давно известно, штука для тебя слишком сложная, а это ружьишко в самый раз будет.
– Ну-ну, давай посмотрим, что ты там заначил.
Автоматы действительно не для меня. И по патронам дороговато выходит и с меткостью кое-какие проблемы имеются. То ли дело засандалить картечью! А накоротке лучше тяжёлой свинцовой пули так и нету ничего.
– Во! – На прилавок лёг не особо длинный сверток, и Вениамин развернул ткань, демонстрируя укороченное ружьё с двумя вертикально расположенными стволами.
– Зацени штуцер! Уж не знаю, как местные «кулибины» это соорудили, но результат внушает уважение, – начал расхваливать он товар. – Верхний ствол длиной пятьдесят сантиметров двенадцатого калибра, но не гладкий, а с нарезами. Я в этом ничего не понимаю, они какие-то там специальные: глубокие, широкие и пологие, чтоб свинцовая пуля не срывалась, короче. Патронник аж на восемьдесят девять миллиметров. Супер магнум, блин!
– Только таких патронов у нас днём с огнём не сыщешь, – скептически поморщился я.
– Да неважно! – Веню так легко было не смутить. – Нижний ствол нарезной – девять миллиметров. Это который 9 на 53. Вес стандартной пули, не соврать, что-то около пятнадцати граммов. И заметь – это полуавтомат. Магазин на четыре патрона, плюс ещё один в стволе. Можно и оптику нацепить. Не бабушка, а мечта удава.
– Занятная игрушка. Сколько хочешь? – Ружьё меня впечатлило. Если хватит денег, возьму, не задумываясь.
– Сто шестьдесят золотом. Торг неуместен, не сбавлю ни полушки. И старую твою раздолбайку больше чем за тридцатник не возьму. – Круглая физиономия приказчика так и засияла от удовольствия. Прекрасно ведь понимает, гад, что позволить себе столько потратить я просто не могу.
Если поднапрячься, занять под жалованье, не платить за жилье и пристроить паёк, всё равно столько денег не наберется. Только… Только если не сдать фляжку. Серебра в ней немало, как ни крути…
Выбросить эту мысль из головы удалось без особого труда: не стоит столь безрассудно в долги влезать, да и фляжка – это, пожалуй, единственное, что от прежней жизни осталось.
И посему я лишь покачал головой и натянул ушанку.
– В следующей жизни…
– Хозяин – барин. Смотри, ещё пару дней могу для тебя придержать.
– До скорого.
– Будут деньги – заходи.
– Пошёл ты… – пробормотал я вполголоса и захлопнул за собой дверь.
На улице заметно похолодало, и холодный воздух немедленно обжёг ноздри. Снег тихонько поскрипывал под валенками, глаза постепенно привыкли к темноте, и я ускорил шаг, стараясь держаться подальше от заброшенных зданий, черневших пустыми провалами дверей и окон.
Приближаться к ним без веской на то причины не стоило: пусть от нечисти Форт зачистили давным-давно, но грабители до сих пор продолжали доставлять массу хлопот добропорядочным гражданам. Да и не только добропорядочным, если уж на то пошло. Ворон ворону глаз не выклюет – это не про нас.
Слева открылся пустырь; посреди него над обнесённой колючей проволокой оградой возвышались мрачные здания бывшей женской тюрьмы. Давным-давно это место облюбовали Сёстры Холода, и теперь их штаб-квартира считалась одним из наиболее укреплённых комплексов Форта. Круче только Пентагон Братства и арсенал Дружины.
Чистенький пустырь кардинально отличался от заваленных мусором подворотен, что логично – тащить отходы к тюремному забору дураков нет. Сёстры подобного неуважения не спустят. Пальнут и все дела.
Немного дальше, у зала игровых автоматов «Captain F.» двое хмурых работников городского крематория укладывали в труповозку уже окоченевшее на морозе тело. Прямо у входа снег усеивали брызги крови и разлетевшиеся бутылочные осколки. Ко всему привыкшие кони спокойно ждали, пока грузчики устроят на санях труп; пара дружинников без особого интереса допрашивала переминавшегося с ноги на ногу охранника.
Ну что за место такое? Ни дня без поножовщины не проходит.
По мере приближения к центру развалины сменились домами, сохранившимися более-менее прилично. Подъезды здесь щеголяли железными дверьми, окна первых и вторых этажей прикрывали крепкие ставни. Кое-где из щелей даже пробивались яркие лучи электрического света.
Время от времени на соседних улицах мелькали силуэты спешащих по делам людей. Разгоняя чадящим факелом темноту в подворотнях, мимо протопали трое дружинников. Пуховики, ватные штаны и меховые шапки отлично защищали от холода, а вот кожаные перчатки, будь они хоть трижды на меху, в такую погоду выбор не самый удачный. Но ничего не поделать, в варежках из автоматов не постреляешь.
Дружинники покосились на меня, но останавливать не стали. То ли узнали, то ли их смена уже закончилась.
На небольшом пятачке у перекрестка бойко шла торговля. Припозднившиеся покупатели выбирали разложенные на картонных коробках и деревянных ящиках товары и спешили разойтись по домам, прежде чем окончательно стемнеет. Немного на отшибе, протягивая к прохожим скрюченные руки, выпрашивал милостыню урод. Редко-редко кто-нибудь останавливался и кидал мелкую монету или замусоленную бумажку в выставленную на снег шапку. Большинство прохожих старалось даже не смотреть на выпученные глаза, шишковатый лоб и короткие, словно обрубленные пальцы.
Свернув с дороги на узенькую тропинку, я через дыру в заборе пробрался к трёхэтажному дому ещё дореволюционной постройки. Здание бывшего городского морга можно было бы счесть даже красивым, не пребывай оно в столь безобразном состоянии. Окна давно выбили, несколько колонн обвалилось, а сорванные с петель тяжёлые дубовые двери ржавели прямо у входа. Со стороны зрелище не слишком презентабельное, но мне не видами любоваться, мне тут жить.
Поскользнувшись и едва не упав на занесённых снегом ступенях, я взбежал на крыльцо, прошёл в заметённый снегом холл, и сразу обожгла запястье резкая боль.
Да что ж такое творится сегодня!
Прошипев проклятие, я оттянул свитер и снял с руки браслет, покрытый мелким серебристым узором. Поздно – тёмный металл моментально остыл. Металл остыл, а вот боль проходить не спешила.
Ладно хоть ожога не осталось.
Я вернул амулет на место и направился к спуску в подвал. В отличие от холла на уходящей во тьму лестнице снега уже не было, да и воздух оказался заметно теплее. Пара пролётов вниз – и вглубь здания потянулся плохо-освещённый коридор. Крайняя дверь была заперта, зато вторая, стоило лишь на неё слегка надавить, приоткрылась, и в нос ударил едкий запах раскаленного металла и палёной кожи.
Это ещё откуда? Вроде хозяин особняка раньше пытки не практиковал. Или новый способ сбора квартирной платы опробует? Да вроде и старый неплохо работает.
– Закрывай быстрей! – потребовал высокий старик в доходящей до пола коричневой хламиде и ворчливо прибавил: – Сквозняк…
В мою сторону нынешний хозяин морга даже не посмотрел. Он увлеченно нагревал маленький тигель на пламени газовой горелки и время от времени поглядывал в лежавшую на столе книгу. Кроме синего с жёлтой каймой лепестка пламени другое освещение здесь отсутствовало, но темно в просторном помещении не было. Казалось, свет излучали сами неоштукатуренные кирпичные стены.
Комнату просто переполняла растворённая в воздухе энергия, и по коже побежали мурашки, а волосы зашевелились и встали дыбом. Не самая полезная для здоровья атмосфера, если уж на то пошло, но придётся ждать – один фиг, пока маг в таком состоянии, дела с ним обсуждать бесполезно. Ещё кинет чем-нибудь тяжёлым. Или плеснёт…
– Не стой столбом, – старик отмерил на весах немного желтоватого порошка и высыпал его в тигель, потом сделал несколько пассов руками, – табуретку бери. Уже заканчиваю.
Дойти до стоявшего книжного шкафа табурета я просто-напросто не успел. Что-то заклокотало, цвет пламени газовой горелки стал фиолетовым, а миг спустя из тигля во все стороны брызнул расплавленный металл.
Блин, так и заикой сделаться можно! В гробу я такие опыты видал!
Но как ни удивительно, ни одна из капель не коснулась мага, и лишь несколько угодило на раскрытую книгу, кожаные страницы которой недовольно зашипели.
Ага, теперь понятно, откуда запах взялся. Уже не первая попытка…
Старик, вторя шипению, что-то недовольно пробормотал себе под нос и уже в голос добавил пару фраз на непонятном языке – судя по интонации, каких-то ругательств. Потом успокоился, взмахнул руками, и вскоре о произошедшем извержении напоминали только вонь горелой кожи и опалённая в нескольких местах поверхность стола. Капельки расплавленного металла, попавшие на столешницу, книгу и кафельный пол, бесследно растворились в воздухе.
