Павел Корнев
Лед
Макс выслушал всё это и с удивлением уставился на Гамлета.
– Ни фига себе! А почему они нас не послали?
– Смысла связываться не видели, – ответил Принц. – Да и не было у них времени на подготовку. Вы б их сразу запинали, так?
– Сдрейфили они просто, – рассмеялся Ворон и хлопнул Гамлета по плечу. – Ты же помнишь, что с тем убогим случилось, который Скользкого с боксёрской грушей попутал?
– А что с ним такое случилось? – спросил Датчанин и выразительно посмотрел на Ворона, но тот намека не понял.
– Нашли его через месяц с арбалетным болтом аккурат посередке шестерни, на куртке нашитой, – загадочно заулыбался парень. – Странное совпадение, а?
– Именно, что совпадение. – Я открыл глаза и подался к Ворону. – Или ты так не считаешь?
Себе это убийство никогда не приписывал. Не тщеславный и пожить ещё хочу.
– Да ладно, Лёд, чего ты? Совпадение конечно, о чем базар?
– Замяли.
Убийцу не нашли, и у меня не было никакого желания вновь объясняться по этому поводу с Цехом. Официально претензий они не предъявили, а тихо прирезать не решились – чересчур уж пристально следили за ними дружинники. Служивые бы такой повод точно не упустили.
Политика. Цех неоднократно высказывал претензии на место в городском Совете, а все куски пирога давно поделены. Никто их там не ждёт и никто их туда не пустит. Благо рычагов воздействия предостаточно; очень уж эта компашка уязвима. Да – высосав все силы из шестерок, Цех выставит под сотню бойцов с просто нечеловеческими рефлексами, но низовое звено поголовно состоит на учёте, и перебить обессиленных людей той же Дружине не составит никакого труда. А после потери «кормовой базы» Цех и в самом деле станет обычной бандой. И не самой многочисленной, если уж на то пошло.
Тут в зал ввалились Стас и Ян, которые едва удержали под руки споткнувшегося о порог Виталика Петрова.
– Лёд! Макс! Пошли шары гонять! – позвали они нас.
Да уж, неплохо ребята в «Весне» посидели. И откуда, интересно, у Яна синяк под глазом нарисовался?
Макс поднялся из-за стола и спросил меня:
– Пойдём?
– Ты иди, я всё равно сейчас по шару кием не попаду.
– Лады, – кивнул парень и зашагал к бильярдным столам, где уже успела разгореться нешуточная борьба за право вступить в игру.
– Гости ушли – доставай курицу, – скомандовал Гамлет.
– Ты о чём это? – не въехал я, зато Принца прекрасно поняли Ворон и Денис. Первый сгреб в кучу стаканы; второй достал из кармана полушубка чекушку.
Я принюхался к коричневой жидкости и расплылся в улыбке.
Знакомая штука – самогон на кедраче. Градусов семьдесят будет.
– У Кирилла в закромах покопался? – уточнил на всякий случай. – Опять ругаться будет.
– Угу, раскулачил немного, но это мелочи по сравнению с мировой революцией.
Самогон провалился внутрь как вода. Крепость не чувствовалась, но в животе будто разгорелся небольшой костер, быстро разогнавший тепло по всему телу.
– Хорошо сидим!
– Не то слово.
И в самом деле – сидим просто отлично.
– Пойдём, Принц, покурим, – закашлялся Ворон, когда самогон был допит, а жареную картошку отскребли от тарелки до последнего кусочка.
– Пошли, а то я от острой никотиновой недостаточности скоро загнусь уже, – поднялся на ноги Датчанин.
Денис ухватился за часы, висевшие на цепочке у Ворона, подтянул его к себе и щёлкнул крышкой.
– А ещё рано, – удивился он.
– Не лапай! – Ворон попытался выдернуть часы, но не тут-то было.
– Убрал бы ты их в карман, а то зацепишься за что-нибудь, – посоветовал Селин и лишь тогда разжал пальцы.
– Нравится мне так.
– Хозяин барин, – пожал плечами Денис и повернулся ко мне: – Лёд, ты как – не травишься?
Я мотнул головой.
– Не-а.
– Ну и ништяк. – Крепыш подождал, пока парни отойдут от стола и понизил голос: – Слушай, дело есть. Ты завтра-послезавтра сильно занят?
– Да не так что бы очень. В пару мест заскочу и свободен. – Я отлип от спинки стула и внимательно уставился на собутыльника. – А что такое?
– Есть желание подзаработать?
– Всегда. Какая работа и сколько платишь? – Если удастся разжиться золотишком, можно будет и о покупке штуцера задуматься.
– Надо долг забрать. Ты просто постоишь в сторонке, пока я с одним типком перетрещу. Проблем не должно быть, но мало ли… – Денис склонился ко мне и понизил голос. – Провернул я с корешком одну схему. Денежек срубили неплохо, но есть подозрение, что человечек этот с гнильцой оказался и не с теми людьми дружбу завёл. Вроде как делиться он не собирается.
– Своих почему не подтягиваешь? – Насколько мне было известно, попросить о помощи Селин мог таких громил, что кидала обделался бы при одном их виде.
– Это моя схема, понимаешь? Я её придумал, отработал и половину навара в общак отдавать не собираюсь! Про деньги никто не знает и узнать не должен, врубаешься?
– Понятно. Сколько платишь?
– Если всё гладко пройдёт – червонец. Будут проблемы – ещё пара десяток сверху.
– Замётано.
Тридцати золотых мне, конечно, на ружьё не хватит, но квартплату внесу, ещё и на пиво останется.
– Тогда я тебя завтра или послезавтра выдерну. Ты в районе одиннадцати дома будешь?
– Утра или вечера?
– Утра, само собой.
– Договорились, до двенадцати никуда не выхожу.
– Ладушки. Пойду, опорожнюсь.
Денис выбрался из-за стола и, покачиваясь, побрёл в сторону туалета, а я остался в одиночестве.
Ох, как же плющит! Стоит только прикрыть глаза, – и словно покачиваешься на волнах или куда-то летишь. Пик: относительная ясность рассудка и свобода выбора. Ещё немного выпить – сорвусь вниз, остановиться – потихоньку начнёт отпускать. Редкое состояние, водкой себя до него довести очень сложно. Обычно слишком резко пьянеешь; или недобор, или уже ничего не помнишь. С пивом проще. Литра четыре-пять светлого, главное, не переборщить с закусками.
От медитации оторвал подошедший к столу широкоплечий парень с коротким ёжиком рыжеватых волос. Я его раньше здесь не видел, но почему-то решил, что он сидел за два стола от нас в компании пяти или шести человек. Сейчас за тем столиком осталось четверо. И двое из этих крепеньких ребят слишком уж внимательно уставились в нашу сторону.
– Эй, просыпайся! – окликнул меня крепыш. – Твоё погоняло – Лёд?
– Ну, и?..
Совпадение, что он решил подвалить, когда за столом больше никого? Ох, что-то не верится.
И поэтому, стараясь двигаться как можно непринуждённей, я немного распрямился и принял более устойчивое положение.
– У тебя, говорят, нож блатной появился – дай глянуть.
– С чего бы это? – удивился я.
Он что, другого повода занозиться не нашёл? Чужое оружие даже у знакомого просить – на грубость нарываться.
Интересно, какая зараза насчёт ножа растрепать успела? Вроде, нигде особо не светил…
– Какие проблемы, я не понял? Или ломы? Я, типа, коллекционер, ножами с детства увлекаюсь. Понравится – хорошую цену дам. – Парень улыбнулся, оскалив тёмные зубы, и позвенел кошелем в кармане куртки. – Тебе кто хошь скажет – Коля Медный из-за денег не жмётся.
– Не продаётся, – коротко ответил я, давая понять, что разговор окончен.
Если не на всю голову отмороженный, уйдёт по-хорошему. Кличка его мне ни о чем не говорила, наверняка сам только что и придумал. Хотя нет, волосы действительно рыжеватые, может, и не брешет. Правда, больше подошло бы – Ржавый.
– Тебя спрашивают – продаётся он или нет? – Крепыш упёрся левой рукой в стол, перегнулся через него и облапил меня ладонью за шею. В лицо ударил запах перегара. – Живо нож на стол положил!
Зря он так. Нож интересует? Лови!
Правой резко под локоть опорной руки от себя, левой за ворот куртки на себя и вниз.
Хрясь! Лицо «коллекционера» с хрустом врезалось в деревянную столешницу, и отключившийся парень сполз на пол. Прыжок через стол смел всю посуду, зато ботинок слёту угодил Ржавому под рёбра и, окончательно выбив дух, отшвырнул на пол.
От удара меня качнуло назад, но ткнувшийся в спину край стола помог удержаться равновесие. Я схватил с него подвернувшуюся под руку вилку, со всего маху засадил ей парню в висок и… алюминий смялся, лишь слегка оцарапав кожу. Рыжий на автомате откатился вбок, попытался встать и сразу уселся на задницу.
Отбросив искореженную вилку, я схватился за нож, но прежде чем успел выдернуть его из чехла, кто-то крепко стиснул моё запястье.
– Хватит! – раздалось над ухом.
– Какого хера?!
Я резко крутнулся на месте и осёкся. Передо мной стоял Крис.
Всё, приплыли.
– Выметывайся отсюда! Чтоб больше тебя здесь не видел! – Хозяин заведения был очень зол. И даже не просто очень – а чертовски; его пронзительный взгляд прочистил мозги не хуже нашатыря.
Я убрал ладонь с рукояти ножа и огляделся. В шаге крутил в руках короткую дубовую дубинку Артур. Помощника Криса, наряженного в чёрный камзол с серебряным шитьем и кружевами, воспринимать всерьёз было непросто, но залитая свинцом деревяшка могла быстро и весьма болезненно исправить это в корне неверное впечатление. Наверняка кто-то из персонала ещё и сзади зашёл.
– Ладно, ладно. Ухожу. – Я выставил перед собой открытые ладони и постарался успокоить дыхание. С Крисом лучше не ссориться, глядишь, через пару недель отойдёт.
Внезапно раздался мат и послышались звуки опрокидываемых стульев – это приятели рыжего повскакивали со своих мест. Поздновато спохватились…
Я обернулся и рявкнул:
– Кто там вякает? Ну-ка заткнулись живо!
Как ни странно, послушались. Поставили стулья обратно, усадили за стол Ржавого, из сломанного носа которого хлестала кровь, и стали о чём-то тихо совещаться.
Не рискнут они дёрнуться. И вернувшиеся в зал Ворон, Гамлет и Денис впрягутся, и выстроившиеся перед бильярдным столом пьяные патрульные в стороне не останутся. Стоявший ближе остальных Макс уже даже приподнял тяжёлый деревянный табурет.
С Патрулём шутки плохи; в Патруле один за всех и далее по тексту. Дёрнутся – затопчут. Даже накачанные вышибалы «Берлоги» помочь не успеют.
Крис понимал это не хуже меня и потому поспешил взять ситуацию под контроль:
– Все разборки на улице! – заявил он, обернулся к Денису, который натягивал полушубок, и спросил: – А ты куда собрался? К вам претензий нет.
– Мы уж как-нибудь вместе. – Селин выложил на стол золотую чешуйку, а когда я добавил к ней ещё одну, с издевательской улыбкой выдал: – Сдачи не надо.
– Чёрт с вами! – вздохнул Крис. – Оставайтесь все. Только учти, Лёд, – это последний раз.
Но Гамлет уже собрался уходить.
– Не, мы пойдём. К Тимуру в баню. Я правильно говорю? – Он дождался наших утвердительных кивков и подошёл к Медному. – Претензии есть?
– Слушай, Датчанин, какие могут быть претензии? Нет претензий, – ответил рыжий, который до сих пор пытался остановить кровь.
– А у тебя, Лёд?
– Нет.
– Вот и замечательно. Одевайся и пошли отсюда.
Когда поднимались по лестнице, Гамлет придержал меня за рукав и тихонько произнёс:
– Запомни, Скользкий, ты сам сказал, что у тебя претензий нет.
– Да всё понятно, маленький, что ли? – выдернул я руку и усмехнулся: – Повод другой не найду?
Найду, как не найти…
Очнулся от холода. На загривок лилась ледяная вода, всё тело закоченело, ломило кости.
Где это я?
Упёршись руками в стены, с трудом поднялся и оглядел помещение с одинокой лампочкой под потолком. Сразу сообразил, где именно довелось прикорнуть, с облегчением вздохнул и завернул кран с холодной водой.
Ну что за дурацкая привычка засыпать в душе?
Хорошо хоть опустел бак с кипятком, и просто замёрз; в противном случае запросто обвариться мог.
Выскочив из душевой кабинки, я поспешил к деревянной бадье посреди небольшой помывочной, забрался в неё – и порядком остывшая вода на мгновенье обожгла почище кипятка.
Уфф, кайф!
Значит, до бани мы всё-таки дошли. Это радует – после выхода из «Берлоги» в памяти зияла чёрная дыра. И хоть алкоголь до сих пор продолжал дурманить мозги, но уж заведение Тимура ни с каким другим не спутаю.
Вещи где?! – заполошная мысль мурашками пробежалась по спине, и рука сама метнулась к шее.
Серебряный крестик и овальный медальон отводящего пули амулета оказались на шее; одежда обнаружилась на тянувшейся вдоль всей стены скамье.
Едва не поскользнувшись на влажной плитке, я прошлепал к лавке и начал рыться в вещах. Шмотки все, ботинки оба. Это плюс. Денег нет – это минус. Но тоже объяснимо: чешуйку в «Берлоге» оставил, здесь опять же не бесплатно зависаем. Пара метательных клинков на месте, а вот чехол на поясе пуст.
Где нож?!
Я огляделся по сторонам и закусил губу. Немного постоял на месте, а потом что-то вроде наития привело меня обратно к бадье, и опущенная в воду рука почти сразу нашарила в мыльной воде рукоять.
Крыша едет, однако! И как только не обрезался?!
Допился, блин!
Сунув оказавшийся совершенно сухим клинок в чехол, я со спокойной душой залез в тёплую воду, но стоило только расслабиться, как в комнатушку проскользнул замотанный в простыню Гамлет. Поначалу он взялся за деревянную ручку и даже распахнул дверь парилки, потом прикрыл её и спросил:
– Очухался?
– Угу, – промычал я, – башка болит только и сушняк.
– Болит – это хорошо, болит – значит, ещё на месте. Ты вот что скажи: у тебя все гуси с чердака улетели или хоть один ещё остался? – Датчанин раздосадовано сплюнул и начал загибать пальцы: – Цеховиков шуганул, на Трезубова наехал, Медному нос сломал, с Крисом поцапался. Не слишком много для одного дня?
– Я подумаю над этим… – пробормотал я. А что ещё мог ответить? «Больше так не буду?» – …завтра.
– Подумай. – И Гамлет рывком распахнул дверь.
– Медный кто такой? – успел спросить я, прежде чем он шагнул в парилку.
– Охранник с Южного. С ним за столом пара дружинников сидели. Остальных не знаю, – просветил меня Принц и прошёл в парилку.
Настроение испортилось окончательно.
Правильные вещи Гамлет говорит, что уж тут поделаешь. И Ян на то же самое намекал. Всё, надо завязывать. Помогу Денису долг вытрясти и недели на две на дно залягу.
Я вылез из бадьи, вытерся махровым полотенцем и только кинул его на скамейку, как в комнату заглянула светловолосая девица лет двадцати, закутанная в длинный банный халат.
Дёргаться и пытаться судорожно прикрыться не стал – глупо, да и смысл какой? Приличным барышням тут делать нечего.
Незнакомка моей наготы и в самом деле ничуть не смутилась.
– Всё в силе? – улыбнулась она.
В глазах ещё немного плыло, но что девчонка не уродина, сомнений не было ни малейших. Даже с учётом выпитого. К тому же перетянутый поясом халат не столько скрывал, сколько подчеркивал соблазнительную фигуру.
– С чего бы? – ответил я после недолгой заминки.
Вот так вляпался! Неужели успел о чём-то договориться? И как теперь выяснить о чём именно? Совершенно нет желания выглядеть полным дураком, спрашивая: «ты кто?». Развернётся и уйдёт, а девчонка в отличие от большинства Тимурова «персонала» симпатичная.
Не хотелось бы.
– Ну, мало ли. – Девушка осмотрела меня с головы до ног, и в зелёных глазах промелькнуло замешательство, а на лбу залегла пара морщинок. – Тогда на выходе через десять минут?
– Без вопросов.
Дверь закрылась, я с облегчением перевёл дух и начал одеваться. Под конец свернул плащ и вышел в комнату отдыха и прямо в мокрых ботинках протопал по шикарному ковру. За столом, уронив голову на руки, спал Ворон. На диванчике Денис Селин трепался с двумя полуголыми девками. Под столом стояла пара пустых бутылок из-под водки.
Всё как у людей: сауна, водка, девочки. Ого, нас ещё и на вино раскрутили!
Я подошёл к столу и ткнул пальцем в кувшин:
– Вода?
– Она, – подтвердил Селин и спросил: – Далеко собрался?
– До дому. – Я напился, уселся на кожаный диван и уточнил: – Должен что-нибудь?
– Уже рассчитались. На посошок?
– Мне хватит. Слушай, как эту девчонку зовут? Ну, которая только что вышла?
– Ты ж сам с ней договаривался! – удивился Денис и обернулся к девкам. – Не знаете?
– Аня. Она у нас новенькая. Воображает много, – ответила одна из девиц, отпив из высокого бокала вино.
– Да стерва она просто! – фыркнула вторая.
Аня! Вот и отлично!
– Ну всё, пойду я. До завтра. – И, пожав Денису руку, я протопал из комнаты в общий зал.
Хоть имя узнал. Теперь бы ещё прояснить, о чём договорились. Хотя о чём можно договориться в таком заведении, более-менее понятно. Всё упирается в место и цену.
На выходе я кивнул охраннику, накинул плащ и вышел на крыльцо; Аня появилась пару минут спустя.
Надо же! Почти не опоздала.
– Застегнулся бы. Холодно, – посоветовала девица. – Сама она была укутана в шубу с длинным ворсом, голову прикрывал глубокий капюшон.
– Тепло! В патруле, бывает, в сугробах ночуем и ничего!
Холодно мне и в самом деле не было. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, сколько выпил.
Мы сошли с крыльца, и я начал прикидывать, в какую сторону двинуть.
– Не отморозь себе ничего, герой! – фыркнула девушка и спросила: – Ты где живешь?
– В Морге.
Аня резко остановилась и даже отступила на шаг.
– Где?! – уставилась она на меня в крайнем замешательстве.
– В Морге у Гадеса, – ответил я. – Да расслабься ты! Это доходный дом, не слышала разве? В здании бывшего городского морга.
– А-а-а, – протянула девушка. – Далеко отсюда?
– Сейчас через дворы до Красного срежем, а там рукой подать, – прикинул я.
Возвращаясь домой от Тимура, ходил здесь постоянно; не заблужусь даже на автопилоте. Да и как заблудиться, если тропинка одна?
Мы отошли от бани и свернули во дворы. Кругом – запустение. Район этот хоть и располагался неподалёку от центра, по традиции относился к западному Форту, и потому селились здесь без особой охоты. Пустыми шлакоблочными коробками вырастали из сугробов двухэтажные дома, дорожка лавировала между ними и наметёнными ветром высоченными сугробами.
От морозного воздуха в голове постепенно прояснилось, но выпитое продолжало сказываться, ноги заплетались, и время от времени я хватался за свою спутницу, чтобы не упасть. И уже только в занесённом снегом проходе меж домами, где вдвоем на тропинке было не уместиться, пришлось пропустить Аню перед собой. Добром это не кончилось – я тут же оступился и по колено провалился в снег.
А миг спустя из пустого провала окна вылетела тень! Блеснул клинок, длинный нож легко распорол ткань моего плаща, но соскользнул с меха и ушёл вниз, не задев бедра. Грузно приземлившийся налётчик увяз в сугробе; я немедленно накинул ему на голову сорванный с плеч плащ и несколько раз ткнул ножом прямо через него.
Что за дела?!
В руке окровавленный нож, под ногами бездыханное тело, а ведь просто домой шёл, никого не трогал!
Аня пронзительно заверещала, но её визг не помешал расслышать быстрые шаги. Я оттолкнул вцепившуюся в рукав девчонку и развернулся к незнакомому типу, рванувшему к нам от дома напрямик через сугроб.
Это что ещё за чудак морозоустойчивый? Поверх туго обтянувшей мускулистую грудь чёрной футболки болталась лишь расстегнутая кожаная куртка; она едва доставала до камуфляжных штанов и от холода не защищала совершенно точно. Ещё и голова непокрыта!
Это что ещё за чудак морозоустойчивый? – промелькнула в голове мысль и сразу сгинула, оставив после себя ощущение некоей неправильности.
Неправильности? Ах ты ж мать твою за ногу!..
Мужик распластался в длинном выпаде, тускло блеснула заточка.
И вновь спасли въевшиеся в подкорку мозга рефлексы. Отбив клинок, я машинально шатнулся вбок, и когда громила поскользнулся на припорошенной снежком наледи, он не врезался в меня, а невольно проскочил мимо. Получил вдогонку ножом под лопатку, повалился в снег, конвульсивно дёрнулся пару раз и затих.
Второй жмурик? Это даже для меня перебор!
Чёрт, да это для кого угодно перебор! Накроют дружинники, не докажешь, что случайных грабителей так удачно положил…
Надо убираться отсюда! – затуманенному алкоголем сознанию эта мысль показалась лишённой малейшего изъяна, поэтому я поспешно наклонился и ухватился за выпущенную рукоять ножа. Клинок засел меж рёбер покойника намертво, поэтому пришлось упёреться ногой, но прежде чем высвободил его, меж домами заметались хлопки скраденных глушителем выстрелов.
У щеки будто шмель прогудел, грудь обдало холодом, словно под одеждой разлилось полстакана ледяной воды.
Сдох амулет! Как пить дать сдох!
Я рухнул на тропинку и схоронился за трупом, прекрасно понимая, сколь никудышное выбрал убежище. Вот подойдут сейчас и расстреляют в упор.
Не подошли. Стрелок азартно всадил в прикрывшее меня тело ещё три пули, а потом звонко лязгнул пистолетный затвор.
Заклинило? Магазин опустел?
Да без разницы! Это шанс!
Выдохнув беззвучное проклятие, я вскочил на ноги и рванул к стрелку. На бегу швырнул метательный клинок, но полоска заточенной стали впустую лязгнула о стену дома и отлетела в сугроб, а длинноволосый парень даже не вздрогнул. Он вбил в рукоять новый магазин и дёрнул заевший затвор, тогда я метнул второй нож.
Попал в плечо, в следующий миг врезался в грабителя сам и впечатал его в стену дома, заодно вогнав неглубоко воткнувшийся до того клинок по самую рукоять. Стрелок вскрикнул и выронил пистолет, но на ногах устоял и даже попытался оттолкнуть меня прочь.
Не на того напал!
Успев вцепиться в ворот, я потянул тщедушного паренька за собой и боковым ударом в скулу усадил его на задницу. Тот не растерялся и выхватил кинжал, но я отскочил, сразу подался назад и со всего маху приложил тяжёлой подошвой ботинка по шее. Удар опрокинул паренька на спину, тогда навалился и перенёс на эту ногу весь свой вес. Голень чуть ниже колена обожгло огнём, и всё же я продолжал давить до тех пор, пока под нажимом с хрустом не промялись хрящи гортани.
Убийца затих, и запрокинутое лицо невидяще уставилось остекленелыми синими глазами в раскинувшееся над нами небо.
Сдох падла! Туда ему и дорога!
Я проверил царапину под коленом – ерунда какая! – и присел обшмонать покойника, но глянул в его лицо и присвистнул от удивления.
Дело было в глазах. Широко распахнутые глаза полностью заволокла синева; зрачок и роговица по цвету нисколько не различались.
Нарк? Это объясняло лёгкую одежонку и давало мотив для нападения – на очередную дозу не хватало, всего-то делов. Но какой дурью надо обдолбаться, чтобы до такого состояния себя довести?
Вырвав из плеча покойника метательный клинок, я распрямился и оглядел снег вокруг тела, но второго ножа нигде видно не было.
Ну что за гадство?! Куда он отлететь мог? Попробуй, отыщи теперь в сугробах!
Я принялся распинывать в разные стороны снег из-под ног, и тут где-то неподалёку раздалась трель служебного свистка.
Сразу насторожился, замер на месте и вслушался в тишину ночи. Нет, не показалось – дружинники чешут! Но какого ляда они в трущобах забыли? Неужели из-за визга Ани всполошились?
Стоп! А где она сама?
Где Аня?!
Выругавшись, я подскочил к лежавшей неподалёку девушке, дёрнул её за меховой капюшон и вновь матернулся, разглядев небольшое пулевое отверстие посреди лба.
Гадство, гадство, гадство!
Рядом замер первый из зарезанных мной грабителей; удачный удар рассек артерию, и снег вокруг был забрызган хлеставшей из раны кровью. И вновь широко-распахнутые глаза – синие-синие.
Уроды…
Схватив свой плащ, я подскочил к третьему покойнику, из спины которого по-прежнему торчал мой нож, ухватился за уколовшую холодом рукоять, и клинок неожиданно легко выскользнул из тела. Курившаяся паром кровь стекла с лезвия, полностью очистив зелёноватый узор; даже о снег вытирать не пришлось.
Исключительный живопыр.
Желая удостовериться в своей догадке, я перевернул мертвеца на спину, оттянул веко и без особого удивления, что и у него оба глаза затекли беспросветной синевой. Ни зрачка, ни радужки. Точно – нарки.
Начал выпрямляться, заметил странный амулет на шее наркомана и дёрнул его на себя. Цепочка легко разлетелась на отдельные звенья, в руке осталась пирамидка, выточенная из полупрозрачного камня.
Может, кому загнать получится? С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Тут в соседнем дворе замелькали отблески электрических фонарей; я по глубокому снегу подобрался к дому, перевалился через подоконник и забрался внутрь. Быстро проскочив развалины насквозь, выглянул с другой стороны, не заметил там дружинников и сиганул в сугроб. На всякий случай пробежал ещё через несколько дворов, и лишь тогда вывернул на дорогу.
Теперь можно не суетиться, даже если и тормознут, ничего не докажут.
Ходу!
Домой добрался без новых приключений на свою пятую точку. Если дружинники и устраивали облаву, со мной они благополучно разминулись. Спустившись к себе, я первым делом стянул ботинки, вытряхнул из них снег и придирчиво осмотрел плащ.
Помимо одного длинного разреза и трёх узких дыр, он оказался весь забрызган хлеставшей из рассеченной артерии кровью. Самому от таких пятен точно не избавиться; придётся на чистку нести. Ну да не беда, в прачечной и зашьют заодно.
Скидав грязную одежду прямо у порога, я отпил воды из трёхлитровой банки и осмотрел порез под коленом. Ранка уже затянулась и не беспокоила, а вот джинсы в отличие от кожи требовали штопки.
Но джинсы – это ерунда, а что со «Сферой Безветрия»?
Выпростал из-под рубахи цепочку с отводящим пули амулетом, я пристально всмотрелся в кусочек кварца и выругался. Камень оказался мёртв, в нём не ощущалось ни малейшего биения магической энергии. Перегорел, зараза.
Плохо, но это всё уже завтра…
Горестно вздохнув, я кинул трофейную пирамидку на коробку с тушенкой, сунул нож под раскатанный матрац и отрубился ещё раньше, чем голова коснулась подушки.
