Лев Овчинников
Руны и серебро
– Твои коты тоже глядят на нас, когда…
– Коты – другое! – резко воскликнула Лана. Так что Альгерду показалось, будто воздух пропитается сейчас гневной Волей чародейки.
Полосатый шерстяной комок, свернувшийся на резном карле близ большого зеркала, встал и потянулся. Будто услышал, что речь ведут о нём и его братии.
– Они милые дети природы, а это – пакость! Это ведь кобольд, верно?
Альгерд медленно кивнул.
– Ещё одно порождение Умбры, – звонко проговорила Лана и надула губы. – С тобой вечно так: ты запрещаешь мне шутить о ложах чернокнижников, а сам тащишь в мой дом всякую нечисть.
– Не занудствуй, милая. Грегуа совершенно не опасен, всё его тёмное нутро выжжено моими заклятиями, вместе с частями мозга. Притом, Грегуа очень полезен, я никак не могу отказаться от владения им. Мы ведь в ответе за приручённых нами тварей.
– Во имя Хелминагора! Приручить и выжечь половину мозга чарами – разные вещи, Альгерд! И чем он так необходим тебе, что ты не можешь отпустить его?
– Грегуа – мой носильщик. Ты могла заметить, что именно он занёс мои вещи наверх. Я полагаю, что иметь в слугах кобольда с поражённым чарами мозгом куда нравственнее, чем использовать подневольный труд людей или йордлингов. И когда-нибудь всё общество согласится со мной.
Лана посмотрела на Альгерда, как смотрят матери на своих детей, когда те лепечут всякий вздор, что приходит на ум. В её взгляде смешалось умиление и лёгкая тоска по чему-то далёкому.
– Иногда я не понимаю, почему испытываю к тебе чувства, – сказала она.
– Ты испытываешь ко мне какие-то чувства? – бровь Альгерда выгнулась дугой. – Всегда считал, что ведьмам высокие чувства недоступны. Даже тем, что лечат людей.
Сумрак пробежал тенями по лицу Ланы. Она стиснула зубы. Альгерд вращал в руке бокал и смотрел на него.
– А чародеи, по-твоему, способны испытывать высокие чувства? – бросила Лана.
– Чародеи способны испытывать только страстное желание власти, – Альгерд видел смущение своей любовницы, а потому пожелал перевести тему разговора. – К слову, об этом желании и прочих чувствах и страстях чародеев. Грегуа, выйди из комнаты!
Кобольд, словно проснувшийся после многолетней спячки тряхнул головой и, кряхтя, удалился из ведьминых покоев.
– Всюду в мире властвует противоречие, – продолжил Альгерд. – И мой провал в университете Его Императорского Величества Хенвальда Исмара Хелминагора исключением не оказался. Видишь ли, в той зале аудиториума я ощутил слабость. Болт, который выпустил сукин сын прикончил бы меня, если бы не рунное заклятие. Я говорю это только тебе, хотя в коллегии уже наверняка распускают слухи, они ведь знают, что я предпочитаю начертить образ руны чистому мыслительному заклинанию. Им ведомы мои слабости, Лана. Ведомы, после Добрина. Знают твари, как тяжко даётся мне сосредоточение, после того как я потерял… Эх, я ведь и на сей раз хотел остановить, защититься от этого проходимца Фьяра мыслью, но не успел. А когда он полез к фиалам с алхимическим пламенем, то хотел скрутить его Волей, либо наслать паралич, а мысли спутались, получилась какая-то невнятная мешанина и я вовсе упал без чувств.
– Да, но ты ведь всё же остановил его…
– Не перебивай! Я ещё не окончил речь. Случившееся в Хенвальде помогло мне понять кое-что важное и сделать выбор. Я отправлюсь навстречу серьёзной опасности, вернусь победителем и стану собирать сторонников в коллегии. Не всё Максимилиану наслаждаться благами, которые даёт высокий покровитель и слава, причём незаслуженная. Умбра бросила вызов нашему миру, и я собираюсь его принять, дабы, защитив Мид-Ард, стать тем, кем я и рождён: истинным мастером Воли. А кроме влияния среди собратьев-волюнтариев и имперской власти, победа над умбрийской угрозой даст мне то, что я никогда не обрету в борьбе со спятившими профессорами или слабосильными чернокнижниками – уверенность в собственных силах.
– Сейчас в Мид-Арде две серьёзных умбрийских угрозы: вампиры примордиальной крови в Летних Королевствах, если быть точнее, в Альратии и Чёрная Хворь в Анкорне. Боюсь, что ты не один хочешь помочь Белому Страннику…
Альгерд рассмеялся.
– Принеси ещё вина, – молвил Альгерд. – Я не собираюсь помогать Страннику за пределами Империи. Тёмные силы, бушующие за пределами законов Вольфгарда и юрисдикции коллегии меня мало интересуют. Благодарю.
Он подождал, пока нагая чародейка заберётся на перину и укроется одеялом. Сейчас он настолько был сосредоточен на себе, своей речи и своём образе, что не обращал внимания даже на её молодое манящее тело.
«После», – решил он про себя.
– Большинство наших теперь в Кордании, исцеляют больных Чёрной Хворью, – упорствовала Лана. – Хотя Максимиллиан даёт добро и тем, кто отправляется в Летние Земли – не пойдёт же он против тех, кто собрался помогать Белому Страннику в самом деле?
Она улыбнулась и поцеловала Альгерда в щёку.
«Ну и дура! Неужели она совсем ничего не понимает?!» – пронеслось у него в мыслях, но вслух он сказал иное:
– Не понимаю, кого ты называешь «нашими» в этом-то гадюшнике! «Ворон да выклюет глаз ворону» – такой девиз стоило бы нанести на герб коллегии, – Альгерд усмехнулся своему остроумию, пригубил ещё вина. – Умбрийская угроза не столь далека теперь от нас. Я говорю не о древнейших вампирах конечно, но с ними расправится и один Венитар, не говоря уже о толпе его новоиспечённых помощников со всего света. Но то, о чём я толкую не менее любопытно. На самом севере Ольдании, в княжестве Ярналадском появилось нечто, которое убивает знатных господ и их семьи. Замки и усадьбы убитых залиты кровью. Простых людей тварь не трогает. Местные нарекли существо Неведомым, ибо никто из выживших не видел, что именно за бестия убила их господ. Все убитые были вассалами и друзьями князя Хвалибора Ярна. Интерес мой становится от того жарче, что сам Хвалибор старается пресекать толки о Неведомом, а всем желающим помочь мракоборцам даёт холодный учтивый отказ. А Нерад, комтур Ордена в Ярналаде, спелся с князем и утверждает, будто они во всём разберутся. Это всё, что мне пока известно.
Лана зачарованно смотрела на Альгерда, а тот замолчал, погружённый в мысли.
– Хорошая картина, – задумчиво протянул он. – Король Ольдании занят войной за меренийское наследство, да не с кем-то, а с самим Бранимиром Гардарийским, а в княжестве Ярналад3, название коего говорит само за себя, неведомое чудовище выкашивает знать. Неужели вельможи Империи дошли до того, что связываются с ложами тенепоклонников и втягивают демонов в свои междоусобицы? Сейчас ольданскому королю как никогда нужны деньги и добрая сталь. Знатные воеводы и витязи Ярналада сплошь владельцы рудников и мастерских. Бранимиру их гибель выгодна, как и ужас, который сеет Неведомый. С другой стороны, сам князь Хвалибор мог захотеть прибрать к рукам добро своих вассалов. По меньшей мере у одного из убитых нет наследников, насколько мне известно. А значит сам Хвалибор, как сюзерен, унаследовал его рудники. Шаг глупый, конечно, Орден или наша коллегия всё равно доберутся до сути. Но что ожидать от отмороженного дикаря-ольданца? Металлы всегда сводили с ума людей, йордлингов и даже порой альвов. Бранимира подозревать труднее, но его выгода очевидна. На месте всё станет яснее.
– Когда ты собираешься в путь?
– Завтра, – улыбнулся Альгерд.
«Неужели она не станет меня отговаривать?»
– Максимилиан уже дал добро? – вопросила Лана, стараясь говорить уверенно и спокойно.
– Конечно дал. Его просил Фелан, а не я.
– Фелан нашептал тебе о Неведомом?
Альгерд молча кивнул в ответ, а Лана вновь смотрела на него как на ребёнка.
– Что? Ты хочешь сказать, что Фелан имеет корыстный интерес, желает мне зла? – не выдержал её взора Альгерд.
– Корыстный интерес у него имеется, – поправила прядку рыжих волос Лана. – В лучшем случае, он желает поддержки могущественного союзника. Вот и проверяет могущество своих потенциальных союзников.
– А в худшем?
– Не знаю, но сердцем чую, что-то не то в дружеских намерениях Фелана.
– Все бабы говорят подобное, когда не могут доказать свои подозрения, – провёл рукой по груди Ланы Альгерд. – Но нет никаких оснований подозревать его. Фелан всегда оказывал мне поддержку, как и ты. Даже после того, как…
– Не вороши прошлое, – мягко сказала Лана и приставила пальчик к его губам.
В покоях Ланы воцарилась тишина. Альгерд думал, что она будет возмущаться, даже кричать, противясь его отъезду в ольданскую глушь. Но вместо этого она прильнула к нему и сказала совсем другое:
– И несмотря на всё, я думаю, что у тебя получится.
«И всё-таки у ведьм нет чувств. Только разврат. Были бы чувства стала бы отговаривать, пытаться увести от опасности. Так поступают бабы профанов, когда те собираются на войну или охоту на чудовищ», – подумал он, но почувствовал не горечь, а возбуждение, ибо Лана гладила его грудь и живот, и рука её опускалась всё ниже.
«Впрочем, чародеи не лучше ведьм», – подумал Альгерд и набросился на любовницу, целуя её ланиты, уста и шею.
IV
«Тысячи лет назад светлые альвы провели наших Праотцов из народов венеев и ярлингов по Вратам Межмирья в сею землю, называемую Мид-Ардом. Они заселили страну, называемую теперь Ольданским королевством. Само имя Ольдании отражает старину, древность нашей страны, ибо Ольдания с языка ярлингов Старое королевство…
…в те далёкие от нас лета народы и племена переходили из мира в мир и Умбра ещё не окрепла. Но течение Реки Времени унесло множество жизней и принесло немало лихого нашим Пращурам. С прискорбием сообщаю тебе, читатель, что спустя века после прибытия наших Предков в Мид-Ард наступила эпоха, когда всюду властвовали драконы и их менее сильные, вырождающиеся родичи. Альвы и праведные Предки пали в битвах. Оставшиеся в живых люди стали поклоняться драконам, как живым богам…
…В Хладных Землях тогда властвовал Хладнир. Его кости ныне может узреть тот, кто удастоится чести пировать в чертоге Драгнаморсхьялля в Ардхольме. Ибо Ведд Исмар, великий герой, ставший первым королём Ардхольма, убил его чародейским песнопением и руническим копьём…»
Ругай Ардхольмский,
магистр изящных искусств
«Тысячелетнее Предание»
– Торек! Собирай всех наших, сегодня выступаем в поход на ярналадского беса! – весело воскликнул Вислав.
Торек, полноватый безусый юнец с соломенного цвета волосами, подстриженными по орденской моде под горшок, виновато потупил взгляд.
– Что? В чём дело? Опять играл в кости со стражниками?! Проиграл? Сколько? – грозно посмотрел на отрока Вислав.
– Нет, не играл, господин. Дело не в том. Ничего не выйдет со сбором наших, – отвечал бойко Торек. – Его величество забрал всю вашу дружину на войну с великим князем Бранимиром.
Вислав засмеялся вместо того, чтобы гневаться.
«Конечно, стоило догадаться!» – подумал он, радуясь ещё и тому, что Торек завязывает с пагубной своей привычкой, как и обещал.
– Вы смеётесь? – не поверил своим глазам Торек. – Я думал, вы будете в ярости…
– А чего яриться, Торек, когда всё уже сделано? Тем более, не забывай, что король мой отец, а сам я безземельный княжич. Рогдай был в своём праве, – Вислав тяжко вздохнул. – Как и всегда.
В светлицу Вислава вошёл Земобор. Торек подскочил со стула, Вислав не вставал.
– Почему без стука? – сурово нахмурил брови Вислав.
Земобор переминался с ноги на ногу, цепь посадника – королевского наместника позвякивала. Он испытующе посмотрел на Вислава. Затем братья рассмеялись. Вислав встал и обнял брата. Торек неловко смотрел на своего господина, стараясь будто бы занимать как можно меньше пространства.
– Значит, взывать к твоему разуму и совести смысла нет? – с досадой в голосе усмехнулся Земо.
– Нет, – отрезал Вислав.
– Приготовления, вижу, идут полным ходом, – оглядел кладущих вещи в сундуки слуг Земобор. – Выходите сегодня?
Вислав кивнул.
– Послушай…
– Избавь меня и моего отрока от своих стариковских проповедей, Земо. Ты знаешь, о моей упёртости слагают легенды от Хладного Моря до Межеланских гор!
Земобор расплылся в улыбке.
– Что? – недоумевал Вислав.
– Помнишь Полянку? – спросил Земо.
Тяжёлый вздох Вислава был ему ответом. Земобор пристально смотрел в лицо Виславу, ожидая, пока тот начнёт отвечать по-настоящему.
– Помню, как не помнить… – ответил наконец Вислав.
Полянка была служанкой в Хранском замке Исмаров. Отец часто брал их с собой отдыхать, упражняться и охотиться в Хранский удел, и они всегда останавливались в том замке. Белокурая любвиобильная служанка была старше Земо лет на пять. Она щедро и жарко дарила Виславу свою любовь, как до того дарила её Земобору.
– Хорошая девка была, – протянул Земо. – Жаль её…
Полянка умерла ро́дами года четыре назад. Когда Венц сообщил недобрую весть, Вислав ощутил горечь утраты. Хотя для него Полянка всего лишь девка для утех, она была первой в жизни, кто разделила с ним ложе. В сердце Вислава оставалось для неё место, хоть он и понимал, что это глупо.
– Жаль, – кивнул Вислав.
– Когда рожает знатная женщина, рядом с ней всегда есть ведунья или чародейка, кто-то владеющий хотя бы толикой Дара и Искусства Воли. Простолюдинки, такие как Полянка, нередко умирают, производя на свет новую жизнь.
– Наша матушка… – хотел было возразить Вислав.
– Наша матушка погибла только после ведуньи, которая хотела забрать её боль, – поправил его Земобор.
– И всё же отец затаил злобу на чародеев. Долго сторонился их.
– Сторонится по сей день.
Замолчали. Торек давал распоряжение слугам, а Вислав и Земобор смотрели в никуда, овеянные тихой грустью. Виславу не хотелось грустить сильнее теперь, когда предстояло покинуть родные чертоги. Поэтому он обрадовался, когда Земобор заговорил о другом.
– Помнишь, как мы спорили о достоинствах девчонки? – заулыбался брат Вислава, но взгляд его по-прежнему оставался грустным.
– Помню. Ты ратовал за то, что попка у Полянки главное достоинство, а я выступал за титьки. Дело дошло до поединка.
– Хорошую взбучку ты мне тогда дал, братишка! – усмехнулся горько Земо. – Не зря занимался с Олафом. Было мне тогда пятнадцать, а тебе только тринадцать. Я чуть со стыда не сгорел перед отцом.
– Отец был тогда мягок к нам, – смотря в пустоту, произнёс Вислав. – Лета человека горят быстро…
Перед мысленным взором Вислава пронеслась ушедшая юность: охота, пиры, ристалища, первые походы и грабежи, первый убитый хельн. Пронеслись и дела альковные: девки, пышущие здоровьем и страстью. Беззаботные лета…
– С годами отец всё больше стал королём Рогдаем, – вздохнул Земо. – Даже для нас.
– Я бы не перестал баловать своих детей, – неожиданно для самого себя сказал Вислав. – Ну, может, баловать бы и перестал, но мягкосердечия своего к ним не перестал бы проявлять. В смысле, не перестану.
– А отпускать детей в одиночку на мракоборческие дела станешь?
– Мы уже всё обсудили, брат. Довольно, – махнул рукой Вислав.
– Послушай, возьми хотя бы ратных людей. Я нашёл для тебя дюжину настоящих ратников. Мне будет спокойнее, когда у тебя появится хоть сколько-то защитников.
«Быстро учишься у короля-отца, брат! Но крутить собой через твоих ратников я не позволю. Лучше уж с Тореком и слугами…»
– Нет, – твёрдо произнёс Вислав, смотря брату в глаза.
– Почему? Ты совсем дурак, Вислав?! Хочешь пуститься туда с одним только отроком?
– И слугами, – улыбнулся Вислав.
– Княжич без ратников, без свиты… Хочешь позорить наш род?
– Не вижу здесь никакого позора, брат. Мы, княжич ольданский, желаем странствовать налегке. Недовольных просим выйти и показать своё недовольство на утоптанной земле. Пешими, конными. На мечах али на секирах.
– Перестань паясничать, – отмахнулся Земобор. – Не надо грешить перед Белыми Богами, отвергая помощь любящего брата. Пойми, я не хочу увидеть твой труп, поедаемый огнём погребального костра.
– Не увидишь, – заверил, положив руку на плечо брата, Вислав.
– Все так говорят да не все возвращаются. Дьяс с тобой, брат! Я не хочу ссориться, расставаясь. От отца мне всё равно прилетит. Хотя не скрою: я бы очень хотел, чтобы ты сидел от меня одесную и помогал править королевством, пока отец и Венцлав воюют. Честно сказать, я ради этого тебя и освободил.
– Ещё не поздно изменить решение, – пожал плечами Вислав.
– Ладно, что уж там, – неловко ухмыльнулся Земобор.
– Благодарю тебя, брат, – обнял его Вислав. – Ты сделал сейчас нечто большее, чем просто отрядил ратников.
Прощание с братом, родными чертогами Драгнаморсхьялля и Ардхольмом вызывало в сердце Вислава тоску. А сквозь тоску он чувствовал благодарность брату за то, что тот освободил его и не стал препятствовать его судьбе.
Путь начался.
Позади остался Драгнаморсхьялль, высокая твердыня из камня и вечнодрева, венчающая великий холм Ардхольма. А вслед за ней остался позади и сам Ардхольм. Первый град людей Мид-Арда с его бочарными и крещатыми сводами высоких деревянных зданий, лабиринт улиц, укрытых за каменным поясом стен.
С самых предместий Ардхольма им улыбалось солнце. Но наступающая осень давала о себе знать. Сыны Стригирая, ветры, нападали на них, заставляя укутываться в оттороченные мехом походные плащи.
Вислав и Торек ехали верхом на походных конях, боевые кони шли рядом, под присмотром слуг. Сзади плёлся воз с сундуками и мешками. Одежда, доспехи, а также шестопёр, арбалет Торека, булава, копьё и секира Вислава – всё было в том возе. Вислав ехал налегке, взяв с собою только отрока да шестерых слуг.
– Ну, что, Торек, трави какие-нибудь байки! Развлекай меня во время дороги. Иначе зачем мне с собой отрок?
Торек приуныл.
– Чтобы содержать ваш доспех и оружие в чистоте, господин. А ещё, чтобы одевать вас в доспех, подать вам щит, копьё, булаву или меч, когда надо. Для этого нужны отроки, а вовсе не затем, чтобы травить байки.
– Какой ты скучный, Торек, – засмеялся Вислав. – Знание баек и разных шуток дало бы тебе преимущество. Я вот сколько знаю ольданской, гардарийской, ольфандской и прочей знати, так могу сказать, что многим рыцарям и витязям посчастливилось заиметь краснобая в оруженосцах!
– Ну знаете, нельзя во всём преуспеть. И лучше уж поступиться краснобайством, чем умом или выносливостью. Вот вы бы, что хотели, чтоб я вам вовремя подал копьё или чтобы рассказывал хорошие байки, но вместо копья подал бы двуручный меч, которым вы никогда особо не владели?
– Первое.
– Ну вот. Да и потом, я не всю жизнь хочу быть вашим отроком. При всём уважении к вашей удали и характеру, господин.
– Расслабся, Торек. Ты же меня знаешь, я сам могу и пошутить и байки потравить. И я бы не позволил, чтобы Торек из Ледвинов, моих дальних родичей, до седин пробыл отроком.
Вислав, когда бывал на турнирах в Ольфанде, видел седоусых оруженосцев тамошних рыцарей. Он знал, что те оруженосцы в большинстве своём происходят из простолюдинов, и что они почитают за честь подобную службу. Разумеется, он не мог позволить, чтобы отпрыск древнего знатного рода Ледвинов повторял их судьбу.
– Зря отказались от воинов, которых предлагал ваш брат, – заметил вдруг Торек.
– Ты хоть знаешь, кого он ко мне хотел приставить?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, – выдохнул Вислав. – Мне ясно только одно: это не мои люди, это люди моего отца. Я не хочу, чтобы каждый мой шаг отслеживали и писали донесения в Ардхольм и военный лагерь под Мереопидумом.
– Но приказывать-то будете всё равно вы.
– Не всё так просто, Торек. Ратники притираются друг к другу и к своему военачальнику. Мне нужны верные воины.
– Как знаете, господин. Но как по мне, так брат ваш искренен был. Сердцем чую.
Вислав только усмехнулся непосредственности юнца.
Три дня они ехали по Северному тракту, не встречая на пути ни разбойников, ни чудовищ. Время от времени Виславу и Тореку попадались колонны ратников, шедшие под знамёнами вассалов Исмаров. Отряды шли к Ардхольму, либо в Верест, к князю Радимиру, который собирал второе наступательное войско Ольданского королевства. Вислав старался не попадаться на глаза князьям и воеводам отца. Поэтому приходилось порой сворачивать с тракта, скрываться, будто татям. Это раздражало Вислава, но он не желал испытывать судьбу. Он всё ещё беглец из королевской темницы, а знаменосцы отца могут захотеть выслужиться. Вислав не питал к ним доверия.
– Ещё сутки и мы на ярналадской земле! – сообщил весело Вислав.
– Рад слышать, господин, – отозвался Торек. – Ветер становится суровее. Осень даёт о себе знать.
Вечерело. Багрово-золотые кроны деревьев окружали их. Но вскоре тракт вывел их на полесье, за которым начинались поля.
– И не говори, – отозвался Вислав. – Темнеет, нужно искать ночлег.
– Разобъём стан?
– Нет. Там, за рощицей, должна быть деревня, не помню названия… Полипье, кажется. Не важно! Заночуем там.
Взорам Вислава, Торека и слуг открылись почерневшие от времени избы.
– Странно.
– Что, господин?
– Никто не топит печи, Торек. Не вижу дыма, место будто обезлюдело.
– И правда, – всматривался в теряющие очертания от наступающих сумерек избы Торек. – Но следов пожарища не видать. С чего бы целой деревне обезлюдеть?
– Проклял кто, а может быть, вурдалаки всех пожрали или кикимора. Или навьи.
– Неведомый?
– Нет, – отрезал Вислав. – Тот убивает только знатных, только знаменосцев Хвалибора. Нужно подойти поближе.
– Даже если там призраки?
– Лучше призраки, чем ещё одна ночь под навесом.
Приблизившись к деревне, они убедились, что место обезлюдело. Ни один селянин не вышел из своей избы. Не лаяли псы. Дым не шёл из труб и отверстий в крышах. А улицы замело пожелтевшей сырой листвой.
Вислав велел слугам открыть ворота высокой избы с украшенной резьбой крышей, на которой красовались коньки и обережные солярные знаки Веры. Обоз разместили во дворе. Попытка докричаться до хозяев успехом не увенчалась.
– Тогда выносите двери, – приказал слугам Вислав. – Берите топоры…
– Не нужно, ваша светлость, – отворяя дверь, сказал Торек.
Внутри стояла затхлая вонь. В сенях Вислав не увидел ничего примечательного, зато светлица вызвала отвращение. Дощатый пол и изборождённые следами ударов бревенчатые стены оказались измараны старой засохшей кровью. Сломанный стол и стулья лежали перевёрнутые по разным углам. На полу пестрели клочки одежды, валялась глиняная посуда, палица, а рядом с ней пара сапог да обглоданные кости.
– Уж не волки ли селение опустошили? – с сомнением в голосе произнёс Торек.
– Стены выщерблены ударами топоров, Торек, – указал Вислав, а затем кивнул на палицу. – Хозяин жилища боролся за свою семью, но безуспешно. По клочкам одежды и костям видно, что сожрали всех. Но вовсе не волки.
– Зверолюды?
– Те нечасто вооружены. Скорее хельны. Дверь была открыта…
– Выбита, – уточнил Торек.
Вислав подошёл к двери, осмотрел её. Ни следов ударов топора, ни ударов тарана он не увидел. Простой деревянный засов валялся в сенях.
– Да, скорее всего хельны, – пробормотал Вислав.
– Что же будем делать, господин? – спросил Торек со смутной надеждой в голосе.
– Останимся здесь на ночлег.
– В доме, в коем съели хозяев?! – чуть не взвизгнул Торек.
– Боишься, что их призраки будут против? – усмехнулся Вислав.
– Честно сказать, да…
– Не стоит, Торек. Я уверен, что тут жили добрые игнинги, коль скоро отец семейства с оружием в руках встретил смерть. А значит, они не будут против того, чтобы их братья по вере переночевали в доме, который уж никому не станет наследством. Слуги! Приберитесь тут, проветрите хорошенько, а после растопите печи. Подготовьте избу к ночлегу! А нам с тобой, Торек, нужно подумать, как перекрыть входы и выходы, чтобы не повторить судьбу хозяев жилища невзначай.
Торек надул губы, словно ребёнок, но противиться воле господина благоразумно не стал. Когда сумерки окутали деревню, в печках уже потрескивал огонь. После походных настилов и костра место казалось уютным. Вислав совсем не боялся навьих призраков, бродящих душ и неупокоенных умертвий. Он сердцем чуял, что угроза не может исходить от мёртвых, что при жизни владели этим домом.
Ему снилось нелепое смешение образов, в котором трудно было что-либо разобрать. Виславу грезилось, что он взрослый муж, но старина Олаф живой и здоровый учил его самым простым движениям с одноручным мечом. Меч, конечно же, был деревянный. Олаф относился к нему, как к ребёнку. Со двора Вислав сразу попал в главный чертог замка. Там пировали. От очагов и людских тел исходил удушающий жар. И вдруг подвешенные среди стропил под самым сводом чертога кости древнего дракона, убитого его предком, стали шевелиться. Вислав пытался сказать отцу, братьям, но те не слушали его.
Вислав проснулся из-за стона Торека. Сквозь бычьи пузыри на окнах виднелась багровеющая в пурпуре заря. Сон всё ещё облеплял сознание Вислава. Под шкурами и одеялами было тепло и уютно. С кроватью хозяина избы, мягкой для привыкшего к походам Вислава, не хотелось расставаться.
Рёв донёсся до слуха Вислава, заставляя грёзы и забытье отступить. Не то звериный, не то человеческий, он доносился издали, но стремительно приближался. Тут же раздался топот, будто бы бежали десятки людей.
– Вставай! – толкнул лежащего на расстеленных на полу шкурах отрока Вислав.
Торек, блаженно пускающий слюни, вскочил на ноги.
– Быстрей! Готовься к бою! Щит, оружие, кольчугу! Давай, болван!
Вислав накинул на стёганку кольчугу, а затем стал подпоясываться мечом. Руки затряслись от неожиданного пробуждения, от прилива крови, от страха, подавляемого жаждой битвы. Смешение чувств терзало сердце.
Со двора послышался треск дерева, удары и речь. Чуждая, мерзкая, рокочущая речь. Она больше походила на вопль тролля, чем на говор разумного существа.
– Хельны! – выдохнул Вислав. – Теперь никаких сомнений…
Порождения Умбры кричали что-то, бранились гневно и крушили ворота топорами. Они хотели попасть в избу.
– Вы! – обратился к слугам Вислав. – Тоже берите копья, дубины, топоры! Сейчас каждый человек на счету.
– Что гонит их сюда? – вопрошал Торек.
Вислав задумался. Стараясь сохранять спокойствие, он быстро охватил происходящее умом:
«Либо они не знают, что здесь уже нечем поживиться и это набег, либо их гонит… страх! Да, это больше похоже на страх!»
С воем хельны разбили ворота и принялись бить в двери. Вислав открыл внутреннюю дверь, оглядел заваленные досками, обломками стола и стульев сени и сказал Тореку:
– Пока разобьют двери и прорвутся сквозь завал ко второй двери, успеешь меня облачить в доспех да сам одеться.
Он запер дверь и велел слугам поставить упор – брус, что принесли сюда со двора заранее.
Вислав отбросил волнение и тревогу, даже жажду битвы он оставил в стороне. А вот Торек с душевными переживаниями справлялся не так хорошо. Руки отрока тряслись, он путался в завязках и ремешках стёганки, подшлемника и в самих доспехах.
– Не боись, Торек! – смеясь, повелительно говорил Вислав. – Твой княжич с тобой! Да и потом, кучке ли вонючих хельнов под силу убить нас? Они ж даже не живые!
С грохотом шестопёр Торека выпал из его рук.
– Ай! Ну что ты?! Не позорься! Ты же потомок Белых Богов, родич альвов! – кричал Вислав и смеялся.
Он чувствовал, что пьянеет ещё до битвы, понимая, что и этого лучше бы не допускать.
«Но такая опьянённость лучше для духа воина, чем то, что происходит с Тореком».
– Прорываются, господин! – закричал слуга из светлицы.
– Как докопошишься, Торек, не забудь присоединиться к бою! – засмеялся Вислав. – Щит!
– Сейчас-сейчас… держите!
Вислав взял щит и, выйдя вперёд слуг в светлице, встал перед самой дверью, ведущей в сени. Торек успел облачить его в стёганку, кольчугу и пластинчатый доспех. А ещё отрок успел одеть его в подшлемник и остроконечный шлем с кольчужной бармицей. Вся броня княжича Вислава была сделана из крепчайшего в Мид-Арде металла – ордмерита.
В руках он держал круглый щит из вечнодрева, какие предпочитают пешие ратники на севере Империи: в Ольдании, Феннрии и Гардарии.
Вислав обнажил рунический меч, зачарованный альвами.
«Может, сегодня твоё именаречение», – подумал он, глядя на меч. Руны, вытравленные на клинке чарами, вспыхнули на миг золотом и багрянцем.
В сенях стоял грохот. Дверь сотрясалась от ударов топоров.
Брус не давал хельнам распахнуть дверь, но доски посередине уже вылетели от ударов. В отверстии показалось подобие человеческого лица. Безобразное, словно бы обгорелое, безносое, изборождённое рытвинами и струпьями серое подобие лица.
Закрываясь щитом, Вислав протиснулся между завалов, подошёл ближе к двери и кольнул мечом прямо промеж чёрных, полных ненависти глаз хельна. Хельн отшатнулся и осел, но на его месте оказалось ещё несколько умбрийских отродий. Они ревели и били по двери грубыми топорами и дубинами.
Вислав, видя, что от двери скоро ничего не останется, попятился назад. Снаружи послышался топот и чудовищный гвалт.
«Они прибывают… Что так напугало их?»
Вислав не успел подумать над своим вопросом, ибо хельны разбили дверь на куски, так что полетели щепки. С воем, рёвом и грохотом, они помчались внутрь. Вислав кольнул первого, но тот успел закрыться щитом. Рубанул второго по голове, и, закрываясь щитом от града ударов, стал отходить назад.
Одетые в шкуры хельны, вооружённые железными топорами и палицами повалили в избу лавиной.
Вислав услышал крик и увидел боковым зрением, как упал один из слуг. Он не умел держать удары щитом, и сразу пал под натиском умбрийского зверья. Зато Торек оказался рядом. Он раскроил голову хельна шестопёром.
– Ближе ко мне! – закричал Вислав. – Держите щиты!
Их осталось всего пятеро. Пять человек против десятков хельнов. Отступать было некуда, и это, как ни странно, придавало сил.
Стоял гул, сплетённый из криков, хрипов, лязга металла, глухого стука ударов палиц и топоров о щиты. Вислав осторожно рубил сверху вниз, но чаще колол. Размахнуться было негде. Хельны заполоняли светлицу избы. Люди были вынуждены пятиться назад, к печи.
Всё вокруг потускнело, смешалось. Лязг и рёв. Щиты, обгорелые морды выродков Умбры.
– Ардхольм! – выкрикнул боевой клич Исмаров Вислав.
– Аааардхооольм! – повторил за ним отрок.
Вислав в очередной раз кольнул врага и руны на лезвии меча вспыхнули золотом и багрянцем снова. Чары, заключённые в мече пробудились, и хельна охватило пламя. Одного укола оказалось достаточно, чтобы волшебный огонь охватил его целиком. Хельны в ужасе попятились, когда их горящий сородич побежал прочь из избы.
Вислав хоть и не был чародеем, знал, что момент нельзя упускать.
– Отойдите! – крикнул он Тореку и слугам и подался вперёд.
Вислав стал рубить и колоть хельнов без разбору. Пламенная сила, заключённая в мече, освобождалась от одного касания и переходила на врага.
Пламя пожирало уже четверых хельнов. Горели щиты, шкуры, кожа. Умбрийские порождения бежали, в избе остались только люди.