bannerbannerbanner
Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Лев Толстой
Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

Полная версия

* № 340 (рук. № 102. Эпилог, ч. 2, гл. IV).1679

Власть эта не может быть той непосредственной властью физической, сильного существа над слабым, основанной на приложении или угрозе приложения физической силы, как власть Геркулеса, ибо Наполеон был1680 гораздо слабее каждого из своих солдат. Власть эта, следовательно, должна быть основана на другой силе.1681 Одна часть историков объясняют власть Наполеонов преобладанием силы1682 нравственной, ума, силы воли.1683

Исторические деятели, говорят эти историки, суть герои, то есть люди, одаренные особенной силой души и ума, называемой гениальностью, а воля таковых людей имеет силу влиять на воли миллионов.1684 Но та же история показывает нам, что те же люди-герои, как Наполеоны и Метернихи, управлявши миллионами,1685 не имеют никаких особенных свойств силы душевной, а, напротив, большей частью слабее каждого из миллионов, которыми они управляют.

Но, не говоря уже о тех исторических лицах, как Наполеоны и Метернихи, о которых все-таки могут быть разноречивые суждения, не говоря о свойствах расслабляющей среды, в которой неизбежно должны действовать исторические лица,1686 история показывает нам бесчисленное количество примеров – от Неронов до Лудовиков XI и Пугачевых – людей, имевших наибольшую власть и наименьшее нравственное преобладание, и поэтому власть не может заключаться в нравственном преобладании1687 воли одного над волями миллионов.

Если источник власти лежит ни в физических, ни в нравственных свойствах лица, обладающего властью, то источник этой власти должен находиться вне лица, в тех условиях, в которых оно поставлено. Так и объясняет источник власти исторических лиц наука – государственное право.1688

Наука говорит, что источник власти исторических лиц лежит в том отношении, в которое ставят себя массы к историческому лицу: в отрешении масс от своих личных произволов и перенесении их на избранные словесным или молчаливым согласием исторические лица.1689

Теория эта объясняет жизнь народа в мирные периоды времени, во время которых для народов нет истории. Но1690 как только являются завоевания, покорения, революции, так теория эта1691 не может объяснить, почему вдруг совокупность воль переносится с одного лица на другое. Почему совокупность воль французов переносится с Лудовика XVI на Конвент, на директорию, на Наполеона. Почему совокупность воль Рейнского союза и даже России в 1809 году переносится на Наполеона, а потом на Александра, и тому подобные примеры. В подобных случаях теория говорит, что жизнь отступает от теории и Лудовик XIV и XV виноваты, и Наполеон виноват в том, что совокупность воль перенеслась с него на другого. Теория эта в приложении к истории подобна той теории ботаники, которая, сделав наблюдение о том, что некоторые растения выходят из семени в двух листиках, настаивала бы на том, что всё, что растет, имеет два листика, и дуб, и яблоня, которые распускают свои ветви, цветут и оплодотворяются, только случайно отступили от теории.

 

Теория эта тем более удобна, что акт перенесения совокупности воль никогда не может быть поверен, так как он никогда не существовал, и потому, какое бы ни совершилось событие, кто бы ни стал во главе события, теория всегда может сказать, что причина того, что такое-то лицо стало во главе власти, было то, что совокупность воль была перенесена на него. С такою же последовательностью можно было бы сказать, что источником власти исторических лиц есть совокупность воль мух или зайцев, переносимых с одного лица на другое. Ежели это совершилось, значит все мухи желали этого. Для того, чтобы теория эта могла объяснять1692 события жизни, а не подводить только события жизни под теорию, необходимо, чтобы теория эта1693 нашла законы, по которым1694 переносятся совокупности воль людей с одних лиц на другие. Теория эта для приложения к истории прежде всего должна разрешить вопрос о том, <бессрочно и> безусловно переносится ли совокупность воль на исторические лица или условно.

Если1695 безусловно,1696 то почему происходит то беспрестанно повторяющееся1697 явление, что попиратели всех так называемых людских прав: Иоанн IV, Лудовик ХІV благополучно царствуют, а Лудовик XVI и Карл II1698 свергаются с престолов, почему исторические лица, как нам доказывает обильная матерьялами новая история, не только не исполняют своих предначертаний, но исполняют их совершенно в обратном смысле. Александр I желает освободить крестьян и дать конституцию, Наполеон I желает сделать экспедицию в Англию и т. д. и не делают того, чего желают, а делают совершенно обратное.

Если же совокупность воль переносится на исторические лица1699 условно,1700 то необходимо1701 объяснить, какие те требования масс, под условиями которых они переносят свои воли на исторические лица, необходимо найти законы, а не после того, как событие совершилось, более или менее остроумно придумывать, почему оно совершилось.

VIII

1702 Единственное объяснение, которое можно найти в туманном и неопределенном воззрении новой истории на отношение исторических лиц к массам, состоит в1703 следующем:

Одни историки, преимущественно частные историки, в простоте душевной не понимая вопроса о значении власти, признают как будто то, что совокупность воль масс переносится на исторические лица безусловно и потому исторические лица составляют весь интерес истории и суть причины событий. Но сама новая история обилием своих матерьялов разрушает этот первобытный взгляд на историю. В древней истории взгляд этот еще возможен, так как из существующих источников не видны те влияния, которые руководили волями исторических лиц, и не видны те бесчисленные противоречия и неисполнения предначертаний, которые видны в деятельности лиц новой истории. В новой истории очевидно, что воля Наполеона не могла быть исключительной причиной событий; ибо если воля его была причиной похода 12 года, то та же причина должна была производить и те же следствия. А мы видим, как в этом случае, так и во всех событиях новой истории

* № 341 (рук. № 102. Эпилог, ч. 2, гл. IV—VI?).1704

Взгляд историков, отступающих от первоначального воззрения, что исторические деятели могут непосредственным своим влиянием руководить волями масс, и признающих то, что исторические лица, хотя и свободно действуют, суть, однако, выражения своего времени – взгляд этот в его точном определении будет состоять в следующем:

Воля исторических лиц не всегда производит события; но тогда только, когда другие условия (число которых бесконечно) делают исполнение воли исторического лица возможным. Исторические условия вырабатывают одну определенную форму, в которую по воле исторического лица выливается событие.

Если форма события, путь, по которому двигается человечество, определяется не волей исторического героя, то и вся деятельность его представляется только силой, не имеющей в самой себе ни формы, ни направления.1705 Сила же одного лица, ограниченного условиями исторической жизни, двигающая массами без признания божества источником этой силы – еще более противна разуму, чем сила, совершенно свободная, и сила эта, как нам показывает история, лежит в массах. Сила лежит в массах, форма определяется не волей исторического лица. В чем же значение этого лица?

Итак, рассматривая утвердившееся предание о том, что воля единичных людей производит движения масс без участия воли божества, мы пришли к заключению, что влияние единичной воли на многие противно законам разума, не подтверждается опытом и что деятельность исторических лиц не может служить ни безусловным, ни условным выражением деятельности масс. Но связь между деятельностью исторических лиц и деятельностью масс несомненно существует.

* № 342 (рук. № 102. Эпилог, ч. 2, гл. IV).

1706 Другие историки признают, что воля исторических лиц основана на условной передаче им совокупности воль масс, что воля этих людей не есть исключительная причина событий, но совершается только тогда, когда совпадает с волями масс.

 

Но если так, и причина событий лежит не в воле исторического лица, а в воле масс, то в чем же заключается интерес исторического лица?

Исторические лица, говорят эти историки, выражают собой волю масс, деятельность исторического лица служит представительницею деятельности масс.

Но в таком случае является вопрос, вся ли деятельность исторических лиц служит выражением воли масс или только известная сторона ее? Если вся деятельность исторических лиц служит выражением воли масс, как то и думает большая часть историков, то биографии Наполеонов, Екатерин со всеми подробностями придворной сплетни служат выражением воли народов, что есть очевидная бессмыслица; если же только одна сторона деятельности исторических лиц служит выражением жизни народов, как то и думают другие [1 неразобр.1707] философы, историки, как Гервинус, то1708 для того, чтобы определить, какая сторона деятельности исторического лица выражает волю народа, нужно знать прежде волю народа. Это самое и делают историки. Когда событие совершилось, историки эти совершенно произвольно придумывают какое-нибудь отвлечение (не имеющее определенного значения и главное неосязаемое), как то:1709 величие российского, римского, французского государства, конституционализм и т. п., ставят это отвлечение за цели истории. И тогда по мере содействия исторического деятеля этому известному отвлечению, историки предполагают, что в1710 достижении этой неопределенной цели состоит деятельность масс.

* № 343 (рук. № 102. Эпилог, ч. 2, гл. IV, VI?).1711

Третьи историки признают, что воля масс переносится на исторические лица условно и неопределенно, что условия эти1712 заключаются в общем движении человечества к1713 достижению известной цели и что условия эти известны, так что как скоро историческое лицо отступает от этой программы, которую молчаливым согласием предписала ему воля народа, так оно лишается власти.1714 Но в чем состоят эти условия, историки эти не говорят нам, и если говорят, то постоянно противуречат один другому.

Каждому историку, смотря по его взгляду на то, что составляет цель движения1715 народа, представляются эти условия то в1716 величии Франции, то в богатстве, то в просвещении и т. д. Но, не говоря уже о противуречии историков о том, какие эти условия, не говоря о том, что все эти программы придумываются после совершения события, допустив даже, что существует одна общая всем программа этих условий,1717 исторические факты почти всегда противуречат этой теории. Если условия, под которыми передается власть, состоят в1718 благе народа, то почему Лудовики XIV, и Иоанны IV спокойно доживают свои царствования, а Лудовики XVI и Карлы II казнятся народами?1719

Историки этого разряда, встречаясь с такого рода противуречиями своей теории,1720 или говорят, что деятельность Лудовика XIV, противная программе, отразилась на Лудовике XVI, не определяя срока, в который должны отражаться отступления от программы, или еще проще1721 говорят, что революция, междоусобие, завоевание было произведением ложно направленной воли одного или нескольких людей, так что историческое событие представляется ими отступлением от теории.

Теория эта в приложении к истории подобна той теории ботаники, которая, сделав наблюдение о том, что некоторые растения выходят из семени в двух долях-листиках, настаивала бы на том, что всё, что растет, растет только раздвояясь на два листика; и что и пальма, и гриб, и даже дуб в своем полном росте, разветвляясь и не представляя более подобия двух листиков, отступают от теории.1722

* № 344 (рук. № 102. Эпилог, ч. 2, гл. V, VIII—XI).

1723 Одно из самых обыкновенных заблуждений человеческого ума заключается в признании предшествующего1724 признака за причину явления.

Когда идет туча и дует ветер по направлению движения тучи, мы говорим: ветер нагнал тучу. Но,1725 спросив себя, всегда ли, когда дует ветер, он нагоняет тучу, или всегда, когда идет туча, то дует ветер, мы замечаем, что1726 ветер не всегда нагоняет тучу, но что всегда, когда идет туча, в ее направлении дует ветер, и говорим, что ветер есть только один из1727 предшествующих признаков движения тучи.

Таких примеров исправления ошибки в умозаключениях можно представить тысячи. В настоящем случае в вопросе о том, что от чего зависит, событие ли от предшествовавших и совпавших с ним слов или слова от последовавшего события, мы,1728 убедившись в том, что слова бывают без события, а событие не бывает без слов, пришли к заключению, что приказание о исполнении события есть только1729 один из предшествующих признаков. Ход рассуждени[й] наш был точно такой же, как и во всех других подобных случаях, но заключение наше все-таки не имеет той убедительности, которую имеет заключение о ветре и туче.

Причина неубедительности нашего заключения лежит в том, что то, что мы назвали1730 одним из предшествующих признаков, есть не внешнее явление, а есть сам человек.

Пускай вы называете это1731 предшествующим признаком, ответят мне, а я все-таки несомненно знаю, что я велел, и дерево было срублено, и потому я чувствую, что Наполеон велел, и дано было Бородинское сражение. Я знаю, несомненно знаю, что я мог сделать или не сделать, то или другое и потому предполагаю, что Наполеон, подобный мне человек, был также свободен.1732

Вопрос о понимании истории, следовательно, сводится на вопрос о воле.1733

Свободен или несвободен человек, вот страшный вопрос, который задает себе человечество с самых различных сторон: физиология, психология, статистика, зоология даже принимает участие в борьбе. «Свободы нет», говорят одни, «человек подлежит законам материи».

«Свобода есть; душа, составляющая сущность человека – свободна», говорят другие.

Посмотрим с точки зрения истории на вопрос свободы или несвободы человека.1734

Вопрос этот, который косвенно пытаются разрешить естественные науки, не призванные к разрешению его, вопрос этот для истории представляется вопросом жизни и смерти.

Все противуречия, неясности истории,1735 тот ложный путь, по которому она идет, описывая единичные лица как представителей масс, основаны не столько на трудности уловить движение масс, не столько на предании взгляда древних на историю, не только на ложном стыде признания в своем незнании, сколько на страхе разрешения этого вопроса.

А между тем без разрешения вопроса о свободе воли человека,1736 составляющего сущность исторических изысканий, история не может сделать ни одного шага. Если Карл IX, обладая свободной волей, мог приказать Варфоломеевскую ночь, Наполеон – убийство пленных, то не жертвы, а убийцы были лишены свободы, так как они отступали от сущности свободы.

Если же Карл IX и Наполеон вместе с другими подчинялись общему закону необходимости, то они не имели свободы и причины убийства лежали не в их воле. Казалось бы, необходимо признать последнее, но страх перед признанием закона необходимости останавливает историю, и она останавливается на половине дороги, признавая свободную волю для исторических лиц и закон необходимости для масс.1737

Единственный выход из этого положения есть разрешение вопроса о свободе воли человека для истории.

_________

Рассматривая отношение деятельности исторических лиц к массам, мы нашли: 1) что влияние воли исторических лиц на массы без признания божественного вмешательства1738 невозможно и в действительности не оправдывается, 2) что деятельность масс не выражается деятельностью исторических лиц, 3) что очевидная связь, существующая между деятельностью исторических лиц и деятельностью масс, состоит в ряде отношений, выражений воли некоторых лиц с рядом событий и 4) что выражения воли исторических лиц находятся в зависимости от событий и относятся к ним, как необходимые предшествующие признаки.

Но, придя к этому заключению, мы нашли, что то, что к событию относится как предшествующий признак, есть сущность самого человека, его я – сознание свободы. Выводу нашему противуречило не рассуждение, а непосредственное сознание. Я знаю, что я могу сказать и сделать то и то-то и потому знаю, что я, сказав или сделав то-то и то-то, был свободен.

Сознание того, что я есмь свободен, есть сознание, которое не может быть ни доказано, ни опровергнуто разумом; но сознание того, что я был свободен, есть понятие и потому подлежит разуму. Если человек говорит: я знаю, что был свободен, он делает умозаключение. Я свободен в момент настоящего, прошедшее было настоящим в то время, как я совершил поступок, следовательно я был свободен, следовательно мог поступить так, как поступил, и иначе. Не рассматривая сознание свободы и даже самую сущность рассуждения, принимая eго справедливость, рассмотрим свойства убедительности этого рассуждения. Всегда ли бывает одинаковая степень убедительности в свободе моего прошедшего поступка? Поступок, совершенный мной минуту тому назад при приблизительно тех самых условиях, при которых я нахожусь тогда, когда обсуживаю1739 мой поступок, представляется мне несомненно свободным, но если1740 я обсуживаю поступок, совершенный месяц тому назад, я, находясь в других условиях, невольно признаю, что были известные влияния, руководившие моей волей, и уже свобода моя представляется мне не столь полною. Ежели я перенесусь воспоминанием к поступку, еще более отдаленному за 10 лет, то тогда влияния, руководившие моим поступком, еще очевиднее представятся мне, и полная свобода моя уже не будет так несомненна. Чем дальше назад буду переноситься я воспоминанием, неизбежно дойдя таким путем до детства, я убежусь, что чем дальше я вспоминаю свой поступок, тем рассуждение мое о моей свободе становится сомнительнее. Точно ту же прогрессию убедительности об [?] участии свободной воли людей в общих делах человечества мы найдем и в истории. Совершившееся современное событие представляется нам несомненно произведением воли известных людей, но1741 в событии более отдаленном мы, кроме воли людей, видим уже другие условия, влиявшие на волю этих людей. И чем дальше мы переносимся назад в рассматривании событий, тем менее произвольными представляются исторические события. Наполеоновские войны1742 еще представляются нам произведениями воли героев, но в Крестовых походах мы уже замечаем общий закон, руководивший массами. В переселении народов никому уже не приходит в голову, чтобы Аттила был причиной того движения. И чем дальше, тем меньше видна свобода людей. И как в жизни человека, отдаляя и отдаляя период наблюдения, где мы приходим к детству, к зародышу, очевидно лишенному произвола, так точно в истории человечества мы приходим к изысканиям сравнительной филологии и геологии, в которых уже не может быть никакого места1743 свободной воле.

Чем дальше развивается перед нами полотно прошедшего, тем яснее обозначаются те правильные линии, один конец которых скрывается в неведомом, а на другом конце которых находится наша свободная воля.

Итак, сознание свободы, как сознание, не подлежит ни доказательствам, ни опровержениям разума; но рассуждение о свободе нашей в прошедшем находится в зависимости от времени, так что [чем] меньше период, отделяющий настоящее от предмета обсуждения, тем полнее нам представляется наша свобода.

В чем состоит эта зависимость свободы от времени? Я свободен, сознание говорит мне это. Свобода есть сущность моего существования. Без свободы не может быть1744 жизни. Я свободен в каждый момент настоящего. Но свободен ли я в прошедшем? Мог ли я или не мог сделать тот или другой поступок? Могу ли я или не могу в настоящий момент поднять или не поднять руку? Я хочу поднять. Я поднимаю ее. Но я спрашиваю себя, мог ли я не поднять руку в тот прошедший уже момент времени.

Чтобы убедиться в этом, я в следующий момент не поднимаю руку. Но я не поднял руки не в тот первый момент, когда я спросил себя о своей свободе. Прошло время, удержать которое было не в моей власти, и та рука, которую я тогда поднял, и тот воздух, в котором я тогда сделал то движение, уже не тот воздух, который теперь окружает меня, и не та рука, которой я теперь не делаю движения.

Тот момент, в котором совершилось первое движение, уже невозвратим, и в тот момент я мог сделать только одно движение и, какое бы я ни сделал движение, движение это не могло быть другое.1745

То, что я в следующую минуту не поднял руку, не доказало того, что я мог не поднять ее, так же как и не доказало того, чтобы я мог поднять ее в следующий момент.

Сознание говорит мне, что в настоящий момент я могу сделать всё, что я хочу, но рассуждение, обсуживающее совершившийся поступок, говорит мне, что так как движение мое могло быть только одно в один момент времени, то оно и не могло быть другое.

Сознаваемая человеком свобода закована временем. Понятие свободы вне времени вытекает из суждения о прошедшем акте и представлении возможности совершить другой акт. Если я говорю: я дурно сделал это вчера, я говорю только, что я могу себе представить другой поступок в тот же момент времени. Следовательно то, что мы называем свободой в прошедшем, есть только наше представление.

И свободы в прошедшем не может быть.

Мы сознаем только один, бесконечно малый момент свободы в настоящем.

В прошедшем же свобода человека есть только наше ложное представление.

Вопросы о том, что есть этот бесконечно малый момент свободы в настоящем, как оно относится к божеству, может ли оно быть вне времени – суть вопросы философские. Но вопрос ограничения свободы временем есть вопрос исторический. Историк рассматривает человека во времени.

Свобода человека, как момент настоящего, не относится до истории. История имеет дело с прошедшим.1746

В прошедшем же1747 свобода человека есть только ложное представление.

И для истории человек подлежит закону необходимости.1748

Итак,1749 новая история без верования в непосредственное участие божества в исторической деятельности народов,1750 продолжая изучать только единичных исторических лиц, допустила влияние этих лиц на массы. Влияние это не объясняется разумом и опровергается самой историей. Лица исторические не руководят массами и даже не выражают своей деятельностью деятельность масс. Связь, существующая между выражением воли исторических лиц и движением масс, заключается только в зависимости предшествующего выражения воли какого-нибудь лица от события. Свобода человека ограничена временем. Свобода человека в прошедшем есть только ложное представление. История имеет предметом прошедшую деятельность людей и потому не может рассматривать людей иначе, как несвободными.

Последнее положение о несвободе человека в истории служит объяснением всех недоразумений истории.

Если история допускала, что единичные люди могли управлять массами, то основанием этого воззрения служило только признание за этими людьми свободы, не ограниченной временем, свободы вне времени, то есть божественной свободы.

Если история, описывая деятельность людей, осуждала и оправдывала их по степени совпадения их деятельности с предвзятым идеалом, то основанием их воззрения было признание свободы человека в прошедшем, то есть возможности поступить так или иначе.

Если история допускала, что выражение воли человека – приказание – было причиной события, то основанием этого воззрения было признание того, что человек действует свободно вне условий времени.

Если предмет изучения истории ограничивался1751 одним человеком, то основанием тому было признание свободы людей вне времени, так как соединить в одно действие1752 несколько людей,1753 действующих свободно, представлялось невозможным. Признание закона,1754 ограничение свободы временем в истории уничтожает одинаково и понятие об управлении единичными людьми массами,1755 и понятие о том, чтобы одно лицо могло быть причиною или даже выражением движения масс.

Все люди во времени владеют только одним, бесконечно малым элементом свободы, следовательно все людские произволы равны между собою и ни один из них не может1756 быть сильнее другого.

Всякое историческое событие есть произведение одного и того же момента1757 времени, в котором выразились бесконечно малые элементы свободы всех людей, следовательно все люди1758 неразрывно связаны между собой каждым моментом времени, и момент деятельности не только одного, но 99/100 всех людей не может объяснить события.

Если на наших глазах 10 человек прикованы на одну цепь, мы понимаем, что изучение движений одного человека или даже 9 не объяснит нам движения всех скованных: мы должны рассматривать движение всех скованных, чтобы найти общие свойства или законы их движения.

Если1759 тело имеет свойства притяжения, то мы не можем иначе найти законы притяжения, как допустив, что все частицы одинаково, как бы мы ни дробили их, имеют общее телу свойство.

Люди в истории скованы между собой неразрывной цепью одного момента настоящего для всех, в котором проявляется бесконечно малый, равный друг другу элемент свободы. И потому,1760 рассматривая движение человечества, мы должны допустить, что причины движения лежат в1761 двигающемся во времени моменте настоящего, в котором1762 выражаются одинаково все бесконечно малые моменты свободы всех людей. Признав таким образом причиною движения бесконечно малое, мы приходим к убеждению в недоступности для нас причины (как и во всех науках), скрывающейся в бесконечном.

Чем больше мы будем дробить элементы истории, тем недоступнее нам будет представляться причина.

По этому пути шли все науки человеческие. Но, придя к бесконечно малому, математика, точнейшая из наук, оставляет процесс дробления и приступает к новому процессу – суммования неизвестных, бесконечно малых, т. е., отступая от понятия причины, отыскивает закон, т. е. свойство, общее всем неизвестным, бесконечно малым элементам.

Хотя и в другой форме, по тому же пути мышления идут и другие науки. Когда Ньютон выразил закон тяготения, он не сказал, что солнце или земля имеет свойство притягивать, он сказал, что всякое тело, от крупнейшего до мельчайшего дробления, имеет свойство как бы притягивать одно другое. Т. е., совершенно оставив в стороне вопрос о причине движения тел, он выразил свойство, общее всем телам от бесконечно великих до1763 бесконечно малых. То же делают все естественные науки. Они, оставляя вопрос о причине, отыскивают законы, т. е. свойства, общие всем1764 телам известного разряда.1765 На том же пути стоит и история. И если история имеет предметом изучения движение народов и человечества, а не описание1766 эпизодов из жизни людей, она должна1767 признать причиной движения бесконечно малое – отрешиться от понятия причины и суммовать бесконечно малые, т. е. отыскивать законы, общие всем бесконечно малым.

С той точки зрения, с которой наука смотрит теперь на свой предмет, по тому пути, по которому она идет, всё дробя и дробя причины явлений, суммование – это отыскание законов для науки – кажется невозможным и представляется самоуничтожением. Между тем1768 суммование это, отыскание общих законов, относящихся до всех бесконечно малых, уже давно1769 начато, и1770 те новые основания, на кот[орые] должна стать история, вырабатываются одновременно с самоуничтожением, к которому, всё дробя и дробя причины явлений, идет старая история.

Новые науки эти суть геология, сравнительная филология, география, политическая экономия, статистика.

1679Автограф над зач. текстом копии: древних; но как скоро мы отрицаем его, вопрос этот представляется во всем своем громадном значении и <одно постановление вопроса уже есть ответ. Без понятия подчинения божеству воли людей возможно ли влияние воли одного человека на воли миллионов> (см. вар. № 310, стр. 215) и далее зач. автограф: До разрешения его <мы не можем> нельзя сделать ни одного шага в истории. Справедливо ли то, что без непосредственного участия божества воля одного человека может управлять
1680Зачеркнуто: <слаб> физически слабее
1681Зачеркнуто: Большая
1682Зач.: духовной
1683Зач.: гениальности. Далее зач. вписанное на полях: <Не признавая> Признав одинаковую свободу воли за каждым человеком или вовсе не признав ее, предположение это одинаково несправедливо. Если люди одинаково свободны, то воля Наполеона не может насиловать волю миллионов, заставляя их отступать от сущности свободы, добра, заставляя их убивать себе подобных. Если же люди одинаково несвободны, то воля Наполеона должна подлежать одним и тем же законам, которым подлежат и воли других людей, и весь интерес истории переносится с изучения воли Наполеона на изучение тех законов, которым он подлежит вместе с массами. История предполагает людей свободными. Описывая исторических деятелей, история оправдывает и осуждает их, говоря, что в таком и таком-то случае историческое лицо должно было то-то и то сделать, тем самым предполагая исторических деятелей, как и всех других людей, свободными. Следующий абзац – второй слой зачеркнутого текста начала предыдущего абзаца. Если же воли людей не равны по своей силе и воля одного человека может преобладать над другим, то в свойствах этих людей и их деятельности должны быть условия, объясняющие это преобладание. <Влияние же исторически[х]> И потому влияние исторических деятелей на массы по воззрению истории может быть объяснено только неравенством [в автографе: неравенства] силы воли людей и такого преобладания силы духа исторических деятелей над другими, что это-то преобладание духа покоряет себе массы. И потому объяснение это не может быть допущено. Тем более, что Далее текст исправленной копии.
1684Дальнейший текст – автограф вместо зач. текста копии.
1685В автографе: миллионы
1686Зач.: сама
1687Окончание фразы по копии на предыдущем листе.
1688Зачеркнуто: и другая часть, новая историческая
1689Зач. вписанное на полях: Несмотря на очевидную продуманность этой гипотезы, ибо из миллионов людей, мнимо отрешающихся от своих произволов и переносящих свою волю на одного человека, редко один имеет какое-нибудь смутное понятие о том человеке, в пользу которого он отрешается от своей воли, допустим это объяснение. Власть исторических лиц имеет источником совокупность воль масс, перенесенных на это лицо. Гипотеза эта как будто объясняет государственную жизнь одного народа в короткие мирные периоды времени; но как только из области мирной государственной жизни народ переносится в область жизни общей – человеческой, являются бесчисленные неразрешимые вопросы. Воля народов Рейнского союза была ли также перенесена на Наполеона во время его могущества? Воля русского народа в 1809 году имела ли также своим представителем Наполеона? и т. д. Но кроме этих недоразумений является еще другой ряд еще более неразрешимых вопросов. Была ли передана народами власть Наполеону условно <и срочно> или безусловно <и бессрочно>? Если <бессрочно и> безусловно перенесена была на Наполеона воля всех людей, подчинявшихся ему, то тогда одна воля Наполеона была причиной всех переворотов, совершившихся в Европе, и всякое выражение его воли должно было быть исполнено. Но <мы видим, что> этого не было. Не только во время его падения, но и во время его могущества воля его не только не всегда, но весьма редко исполнялась. Далее вместо зачеркнутого, судя по следующей рукописи – наборной – следует текст автографа на двух листах.
1690Зач.: как только в народе совершаются события, которые нужно объяснить, так теория эта оказывается несостоятельна.
1691Зач.: ничего
1692Зачеркнуто: что-нибудь
1693Зач.: объяснила
1694Зач.: изменяются
1695Зач.: бессрочно и
1696Зач.: как полагают некоторые историки, полагая весь интерес истории в описании деятельности героев,
1697Зач.: в истории
1698Так в рукописи.
1699Зач.: срочно и
1700Зач.: то, как думают новейшие историки
1701Зач.: определить те сроки и условия, которые назначаются историческим лицам, необходимо
1702Зачеркнуто: В неопределенности и туманности воззрений новой истории на то отношение, которое существует между историческими лицами и массами
1703Зач.: том, что власть исторических лиц основана на совокупности воль, переносимых с масс на историческое лицо.
1704Автограф на полях копии конца текста вар. № 310 после слов: мы видим, что отдаляемся от цели (см. стр. 223).
1705Зач.: и потому не представляет интереса для изучения.
1706Зачеркнуто: <Новая история по неопределенности своего <воззрения и> приема, та самая, которая выработала этот взгляд на исторических деятелей, <иногда> то как будто признает <иногда как будто>, то как будто не пр[изнает] <его, в сущности же своей отрицает его>. Новая история как будто признает то, что <исторические лица суть только выражения> воля исторических лиц не есть причина событий, что воля эта исполняется только тогда, когда она совпадает с другими причинами <и что потому исторические лица суть выражения своего времени>. Но, казалось бы, признав это, история бы должна была <отрешиться> от изучения этих лиц перейти к изучению тех <сил, которых лица эти служат необходимым выражением> причин, по которым исполняется или не исполняется воля исторического лица; но история не делает этого. Она <продолжает изучать ист> присоединяет только к тем немногим лицам владык мира, составлявшим прежде интерес истории, еще новых деятелей: писателей, ораторов, философов, художников (всё, что оставило по себе памятники) и рассматривает всех этих людей, как свободных деятелей истории, оправдывая и осуждая их, смотря по предвзятому историком идеалу. В ответ на запросы человечества о законах видоизменения масс история продолжает отвечать описанием исторических деятелей.
1707В копии, сделанной с этого автографа С. А. Толстой, слово разобрано: мнимо Однако можно прочесть: многие
1708Зачеркнуто: необходимо прежде знать, в чем состоит воля народа.
1709Зач: <свободу, равенство, цивилизацию, уничтожение феодализма> <падение в> свободу, равенство, цивилизацию.
1710Зач.: этом
1711Автограф вместо зачеркнутого текста копии от слов: что воля этих людей не есть кончая: интерес исторического лица? (вар. № 342, стр. 286).
1712Зач.: неизвестны
1713Зач.: прогрессу, просвещению и что люди эти всегда служат представителями этого движения
1714Зач.: Если условия эти известны, то желательно бы было знать, в чем они состоят. Но история не показывает этого.
1715Зач.: человечества
1716Зач.: равновесии [1 неразобр.], то в национальности, то в прогрессе цивилизации и т. д.
1717Зач.: состоящая в равенстве, свободе, просвещении и т. д.
1718Зачеркнуто: равенстве, свободе, просвещении народов
1719Зач.: Почему воля народа предпочитает Наполеона Лудовику XVI и Наполеона III Лудовику Филиппу и т. д.
1720Зач.: весьма просто
1721Зач. обвиняя в
1722Далее следует исправленная копия текста вар. № 342 от слов: Исторические лица, говорят эти историки (стр. 286).
1723Начало – автограф на зачеркнутой копии.
1724Зач.: случайного
1725Зач.: вникнув
1726Зач.: туча <иногда> не всегда идет против ветра, но
1727Зач.: случайных
1728Зач.: поверкой
1729Зачеркнуто: случайный
1730Зач.: случайным признаком
1731Зач.: случайным
1732Зач.: Что ж говорила история?
1733Зач.: Или я должен допустить, что миллионы свободных воль покоряются одной или наоборот. Допустив свободу воли Наполеона, приводящего к убийству миллионы, я должен отрицать свободу миллионов, и это самое говорит история. Далее зач. текст копии вар. № 314, кончая словами: великое слово, стоящее на пути истины (см. стр. 231).
1734Далее автограф вместо зач. копии вар. № 314 (стр. 231).
1735Зач.: основаны
1736Зачеркнуто: на каждом шагу встречающегося в истории, наука
1737Далее текст автографа на двух отдельных листах кончая словами: не могло быть другое (см. стр. 292).
1738Зач.: ничем не может быть объяснено
1739В рукописи: обсуживая
1740Зачеркнуто: прошло несколько часов, условия, при которых я находился, изменились
1741Зач.: событие более отдаленное представляется уже нам последствием
1742Зач. бывший на этом листе отрывок другого автографа: В чем же состоит она: <слова> приказание ли зависит от события или событие от <слов> приказания? Для того, чтобы рассматривать эту зависимость, должно прежде ясно определить себе, что мы разумеем под приказанием и событием. Мы видели, что приказание – это слова. Событие – это физическое движение человека или людей. Слова
1743Зач.: произволу
1744Зачеркнуто: и мысли
1745Далее текст исправленной копии.
1746Зачеркнуто: Свободы же в прошедшем не существует и не может существовать, и потому история не может рассматривать людей иначе, как несвободными и подлежащими общим законам необходимости. И то, что то, что предшествующий признак каждого события есть представление о свободе человека, не должно останавливать историка, так как представление это ложно.
1747Зач.: человек
1748Далее конспект на полях след. листа копии: Общая всем. Значение исторических лиц. Закон большей и меньшей степени свободы. На основании этого конспекта и след. копии (наборной) дальнейший текст печатается по автографу-вставке на двух листах.
1749Зач.: история древних об
1750Зач.: должна была допустить
1751Зачеркнуто: несколькими людьми
1752Зач.: сотни
1753Зач.: одаренных
1754Зач.: необходимости, равную несвободу всех людей
1755Зач.: и понятие о добре или зле поступков людей
1756Зач.: влиять более, чем другой
1757Зач.: свободы, в котором
1758Зач.: одинаково
1759Зач.: частицы
1760Зач.: отыскивая законы
1761Зач.: бесконечно малой
1762Зач.: <сосредот[очиваются> закл[ючаются]
1763В рукописи: то
1764Зачеркнуто: делениям
1765Зач.: То же
1766Зач.: интересных
1767Зач.: отрешиться от понятия
1768Зач.: пока история так идет
1769Зач.: сделано
1770Исправлено из: та новая почва, на
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26 
Рейтинг@Mail.ru