Любовь Романовна Белых
Тень и Сверх
Глава 25
Происходило что-то странное. За полчаса, что я простояла в двухстах метрах от мракового здания, оттуда не вышел ни один человек. Но они там были!
Откуда-то же взялась грузовая машина с гофрированным шлангом. Не сама же приехала и встала задом к двери?
Мрак! Что делать? Не могу же я взять и заявиться к ним? Не могу. А ждать… В общем, Фиона была права – дождевые капли всё-таки обрушились на землю, понемногу набирая обороты. Скоро начнётся гроза. По-хорошему мне надо было давно поворачивать и проваливать отсюда. Верхом на лошади, ещё и на чужой, не зная её характера, дорога будет опасной.
Автомобильный гудок напугал скакуна. Мне едва удалось удержать упрямца на месте. Я наконец-то дождалась. Чего-то.
Дверь машины распахнулась. Высокий мужчина что-то прокричал в глубину здания, после чего сразу же полез обратно в кабину. Я застыла, судорожно всматриваясь вдаль.
Мрак, я и не знала, что в автомобиле кто-то есть. Возможно, узнай я это чуть раньше, я бы всенепременно не побрезговала возможностью перекинуться парой фраз с водителем.
Айзек… Скверна поглоти этот дождь! Понятия не имею, он ли это был или кто-то другой. Конечно, хочется верить в лучшее, только вот тревожное чувство в груди никак не утихало.
Из здания вышли двое. В чёрных дождевиках и резиновых сапогах мужчины вынесли носилки, на которых под серо-голубой тканью отчётливо угадывался силуэт человека. Опустили их на землю, после чего что-то прокричали. Вслед за этими двумя появился третий, одетый точно так же как и его предшественники. Только он тащил не носилки, а широкий шланг.
Я вообще не понимала, что происходит. Этот огромный шланг зачем-то затолкали в кузов, а машина и вовсе уехала. Правда, остановилась в нескольких сотнях метров. Всё моё внимание было сосредоточено на мраковых носилках. Не знаю почему, но я была уверена, что ни под одним из трёх дождевиков нет Стефана.
…не оттого ли меня прошиб озноб, а сердце пустилось вскачь, время от времени тревожно сжимаясь?
Гончие меня раздери, да не мог он умереть! С чего ему вообще умирать? Выспался, наверное, и убрался за стену, а сюда направил своих прихвостней.
На носилках кто-то другой! Точка!
Тремор усиливался. Сжав крепче поводья, я повела коня к ним.
Только посмотреть, даже разговаривать не стану, одним глазком заглянуть в дверной или оконный проём и проскочить мимо. Плёвое дело.
Как бы не так!
Я сама чуть с коня не навернулась, когда вместо натяжения поводьев дёрнулась назад, выпустив их из рук.
Из здания вышли Айзек и Стефан. Первый весьма неоднозначно поддерживал другого, фактически забросив мужчину на своё плечо. А вот второй… Стеф выглядел как только что восставший из могилы. Мужчина почернел и осунулся.
…опять.
Кажется, я его уже таким видела. И ещё мне кажется, что я знаю причину его слабости. Даже две причины – те, что на моих руках под садовыми перчатками.
Минута или вечность промедления, не знаю. Стефан повернул голову в мою сторону и протестующе взвыл.
– Отпусти меня! – гаркнул так, что лошадь подо мной опять взбрыкнула.
Отвлеклась на поиски поводьев, отчаянно цепляясь одной рукой за седло. Для полного счастья мне сейчас не хватало рухнуть с лошади, опять себе что-то сломав.
– Тень! – прокричал законник, избавившись от дружеской поддержки Айзека.
Мрак, как так? Он что, меня видит? Настоящую меня, а не фарфоровую куклу? А перчатки? А капюшон?
Мысли неслись галопом. Справившись с конём, я проявила невиданную доселе глупость – ждала приближение законника, имея неоспоримые шансы на побег.
Мужчина шёл неуверенно, пошатываясь и явно путаясь в ногах. Какое-то не моё – чужое, сердце в груди сжалось.
– Сними капюшон! – приказал Стефан, осадив двоих в чёрных дождевиках, что бросились за ним следом. Один взмах руки и мужчины замерли как по волшебству.
А собственно, что мне терять? Нас разделяли десятки метров, которые Стефан мог вообще не пройти. Что он мне сделает? Он даже догнать меня не сможет.
Потерев лоб, я сбросила с головы капюшон, подставляя лицо под капли дождя. Влага остудила разгорячённую кожу. Жаль, что она не могла сделать того же с моими мыслями.
– Кристианна… – законник замер.
Я перевела на него взгляд, не понимая, как реагировать на имя из моих сновидений. Значит ли или это, что этот Стефан и мальчишка из моего сна один и тот же человек? Ведь, в конце концов, до встречи с Россо никакие сны наяву мне не снились. Чем не аргумент?
– Стефан… – губы, словно не мои, выдохнули его имя.
Он замер, остановился на месте, боясь или не рискуя ко мне приближаться. Я не видела выражения его лица, но знала, что оно перекошенное злобой и неверием.
Мрак, что я творю? Хотела успокоить свою совесть? Пожалуйста! Вот он Стефан, живой и целёхонькой. Рядом с чёрными дождевиками Айзек. Так тот вообще, кажется, пребывает в прекрасном расположении духа. С ними всё хорошо. Моя совесть может уже наконец-то заткнуться.
– Как такое возможно? Это правда ты?
Я испугалась. Впервые в жизни мой страх вызвали эмоции. Не мои – чужие. Стеф… он так говорил, так выглядел, даже так чувствовался на расстоянии, что это вселяло в меня ужас. Столько боли, скорби и сожаления я никогда не слышала в паре вопросов.
– Вы обознались! – выкрикнула, чувствуя, как леденеют пальцы, что сжимают поводья.
Законник безошибочно угадал мои намерения, бросившись в мою сторону со всех ног.
…это он зря.
Быстро повернув коня, я набросила капюшон на голову и хлестнула по мокрому крупу.
Он жив! Всё! Что мне ещё нужно? Я же только за этим проделала весь этот путь! Я должна была узнать его дальнейшую судьбу, я её узнала. А остальное… с остальным я постараюсь разобраться до нашей следующей встречи. О да, мрак, я уверена, что она ещё состоится.
В ушах стояли отголоски сновидения:
“– Ты всегда меня найдёшь, помнишь? – кричит сорвавшаяся с места девчонка. – Я вернусь к тебе…
– Стой!!! Папа, она уходит! Уходит! Папа!!! Отпусти!!!”
Тряхнув головой, я вновь сбросила капюшон с головы, отчаянно нуждаясь в источнике бодрящего холода. В горле стоял ком горечи, что удалось сглотнуть с третьей попытки. Нутро бунтовало, требуя от меня невозможного.
Не выдержала. Обернулась, споткнувшись о два мужских силуэта – Стефана и Айзека. Они стремительно отдалялись от меня, а я… А я не почувствовала никакого облегчения. Должна была? Определённо! Я ведь по-настоящему беспокоилась об этих двоих. Конечно, не настолько, чтобы открыто вернуться и сесть за стол переговоров, но всё же.
Мрак, все живы, что мне ещё нужно, чтоб наконец-то уже очнуться и стать прежней?! Будто мало мне было скулящей совести.
…стыд не позволял сосредоточиться ни на чём, кроме дороги и самоуничижительных мыслях.
Глава 26
Гроза была безумной. Ветер постоянно норовил сбросить меня с лошади. Дождь стоял сплошной стеной, а лиловое небо затянуло сплошной чёрной тучей. Земля погрузилась во мрак за считаные минуты.
Я поставила себе цель и успешно её добилась. Правда, не без значительных недочётов.
Ввалившись в дом Фионы, я замерла на пороге, махнув рукой за спину:
– Я не нашла где оставить или привязать лошадь. Она не проходит в расстояние между домами.
Вода громко капала на пол. Под моими ногами уже образовалась лужа, в которой я стояла, не решаясь проходить дальше порога. Опасно было даже снимать галоши – они сами две большие лужи.
– Ты кто, мрак тебя дери, такая? – завопила женщина, героически закрыв собой лёжку со щенками.
Гончие меня раздери! Вот это я… Да-а-а, мрак!!!
– Я могу всё объяснить. – воскликнула я, разом поникнув. – Ну, наверное, могу…
Всё, конец. Слова закончились.
С глубоким вдохом всплеснула руками, открывая и закрывая рот, как выброшенная на сушу рыба. Плечи опустились, а подбородок задрожал. Нервная дрожь прошлась по телу, пригвождая к месту.
Пути назад нет. Там стена темноты, дождя и холода. Но нет пути и вперёд. Как и чем я могу объяснить и успокоить женщину, которая видит подобное?
…только вот Фиона ни в каком успокоении не нуждалась.
– Ты Сверх. – приложив руку к груди, женщина потрясённо выдохнула. – Ой, мрак! Лошадь же! Мой Фавн!
Я вновь открыла рот, но тут же была заткнута ёмким выражением с просьбой уйти с дороги. Конечно, это если отбросить меткие эпитеты и матерные словечки отшельницы.
Дверь позади меня захлопнулась, заставив меня вздрогнуть.
Поёжившись, я всё-таки стащила с себя до невозможного тяжёлый, насквозь мокрый плащ и галоши. От холода пальцы на ногах свернулись в дулю.
Куда бы ещё деть это всё богатство? Если галоши можно оставить у порога, то тяжёлый плащ, с которого всё ещё стекает вода, держать в руках не просто неудобно, а невыносимо.
Заметив в дальнем углу железный таз, я бросилась к нему, положив в него плащ, и удовлетворённо хмыкнула. С потолка упало несколько капель, объясняя наличие таза на полу.
Поискала ещё течи и, не обнаружив других, обняла себя за плечи.
Мрак! Перчатки же.
Вздрогнула от прикосновения мокрых, отяжелевших и холодных перчаток к тонкой ткани кофты.
К плащу отправилась и первая пара перчаток. Вторые я попробовала снять, но они сидели как влитые и ни в какую не поддавались. Точь-в-точь как в первый раз.
– Это какой-то бред! Стефан же их сам как-то снял в отделении законников. – проворчала я, ещё раз потянув за тонкий ремешок. – И я сняла их с него… Мрак! Мрак! Мрак!
Дверь скрипнула, тут же захлопнувшись.
– Чего орёшь? – вымокшая до нитки Фиона застыла на пороге, без стеснения принявшись стаскивать с себя мокрую одежду. – В шкафу покрывала есть. Раздевайся и грейся. Печь сегодня не растапливала.
Спустя полчаса мы сидели на диване, кутаясь в колючие покрывала, и пили травяной чай.
– Почему не сказала, кто ты? – хмуро вопрошала Фиона, поставив опустевшую чашку на деревянный подлокотник с облупленным лаком. – Я бы тебе так лошадь дала.
Я хмыкнула, внутренне радуясь, что женщина первой завязала со мной этот разговор.
– Я одиночка. Очень подозрительная одиночка. – слукавила я.
– Хорош заливать. – хохотнула Фиона, подавшись ко мне. – Перчаточки имеются. Сверхспособность имеется. Видно невооружённым взглядом, даже с моими слабыми глазами. Не можешь ты быть одиночкой. Учтённая!
Холодный спазм скрутил живот. Я закусила губу, борясь со своими эмоциями, и натянуто улыбнулась. На самом же деле моё подсознание просто вопило, о том, что я неимоверно близка к ответам на большую часть своих вопросов. Оно взывало ко мне. Подталкивало к тому, чтобы открыть рот и вывалить на женщину всё, интересующее меня, требуя вразумительного ответа.
– Сбежала, что ли? – голос женщины смягчился, а взгляд приобрёл робость. – К семье?
Кажется, если вопросы не начну задавать я, Фиона сама меня ими завалит.
– Я ниоткуда не сбегала. – решение пришло неожиданно. Я скажу почти правду, в которую будет легко поверить. – Меня недавно нашли и собирались перевезти за стену. Так что сбежала я от кого, а не откуда. Моя семья и дом здесь. Мне не нужен Мигард.
– Правда, что ли? А как же такое допустили? Хвалёная мигардцами система дала сбой? Получается, Сверхи теперь сами по себе?
– Я не понимаю, о чём вы говорите. – подоспела новая порция лжи, что приблизит меня к ответам. – Мне не успели ничего толком сказать и объяснить.
Фиона поправила тронутые сединой волосы, стянутые в растрёпанный и всё ещё мокрый пучок на голове.
– Знаешь что, милочка, – неожиданно резко заговорила она, – Не сказали? И я не скажу! Я с убийцами и лгунами дел не веду.
Опешив от такой перемены настроения, я приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но резко передумала, проговорив:
– Почему вы решили, что я убийца?
Да, Тень, теряешь мастерство, хватку и дальновидность. Вопрос весьма однозначный, вот только он содержит только одно отрицание на два выдвинутых обвинения. Ладно, будем считать, что это чистосердечное признание во лжи.
– Первый раз ты пришла ко мне без перчаток! – уверенно заявила женщина, вскинув подбородок. Я усмехнулась, не спеша её разуверять. – Я дала тебе лошадь. Тебя не было более трёх часов. И вот ты являешься уже в перчатках. Понятно же, что ты убила своего, чтобы ими завладеть или из мести. Откуда мне знать? Меч твой… Больно представительный вид имеет.
– Женщина, – не сдержавшись, всплеснула руками и повысила голос, – Да были со мной эти перчатки. Были. Просто необходимости не было их надевать! А меч – подарок близкого человека, члена семьи.
Фиона хохотнула, покрутив пальцем у виска.
– Может, их не было необходимости снимать? В это я поверю. А вот надевать… Не надела, значит, хотела обмануть кого-то, подставить, подобраться к кому-то. Да, милочка?
… что-то я уже запуталась.
Получается, женщина поняла, что я метаморф, но при чём здесь отсутствие перчаток?
– Я… Я не разобралась ещё, как именно они работают… – правда давалась тяжелее, чем ложь. Возможно, это потому, что одной фразой я признала свою ущербность и глупость. Может, потому что иначе Фиона бы не стала продолжать этот разговор и это была вынужденная мера.
– Да ну? Сняла, надела и не поняла, как они работают? Совсем уже ку-ку?
– Э-э-э-э… Вообще-то, я не могу их снять.
Женщина аж дёрнулась, едва ли не подпрыгнув на диване.
– Так ты не убийца, ты воровка! – грозно воскликнула моя собеседница, шумно выдохнув. – Или убийца? Может, ты их с трупа сняла?
Ох, всё, не могу больше. У меня уже серое вещество в голове закипает от этой женщины. Ну невозможная же! Невозможная!
– Украла. Из-под самого носа! – рявкнула я. – Перчатки за жизнь? Вы вообще серьёзно?!
– Не верю. – задрала нос вверх женщина, упрямо поджав губы.
– Да и пожалуйста! Как только гроза закончится, я покину Атану и, надеюсь, никогда больше сюда не вернусь! Не нужна мне больше ваша лошадь. Ничего больше не нужно от вас. Я достаточно оскорблений и подозрений выслушала. Мне до конца месяца хватит! – отвернувшись, я сама шумно задышала, скосив взгляд на выглядывающих из своей лежанки щенков. – Тряпку, может, и попрошу какую-то. – буркнула я, немного смягчившись. – Для щенков, чтоб без куртки не оставаться во время пути.
Повисло долгожданное молчание. За стенами дома всё ещё гремела гроза, слышался шум дождя и раскаты грома, отрезающие мне путь к побегу.
Хм… Побегу. Да, пожалуй, кроме воровства, это то, что у меня лучше всего получается.
Ну, почти. Всё-таки сбежав из отделения законников, я не совсем удачно добралась до пристанища мерзкого старикашки. Едва без ноги не осталась, если верить словам Стефа.
…Стефан.
Мрак, почему же всё так сложно? Почему он не вор или не наёмник?
– Давай торговаться. – неожиданно отозвалась Фиона, вторгшись в поток моих мыслей грустным голосом. – Оставь одного у меня. Пожалуйста. Назови только цену…
Не поворачивая головы, я спрятала довольную улыбку от её взгляда, и медленно обернулась, не забыв принять серьёзный вид.
– Он бесценен. Разве может быть цена у чуда, как вы сами сказали? Собственно, как и нет цены у знаний и информации. Какие могут быть торги?
…к моему счастью, намёк был понят.
Глава 27
Солнце припекало белобрысо-непонятную голову, большую часть моего пути. Фиона и здесь оказалась права. Вслед за грозой и непогодой пришла жара. Она назвала это странным бабьим летом и уверила, что неделю-другую тепло продержится во всём Зонаке.
В тряпичной сумке, что висела на моей шее, посапывал чёрный щенок. Он вообще спал большую часть, времени, что заставляло меня напрягаться. Возможно, его укачивало от езды на лошади, а, может быть, сказывался возраст детёныша.
Когда Ухо – мой щенок, что отправился со мной домой поутру следующего дня после грозы, не спал, мы вели долгие беседы.
Поговорить с кем-то умным всегда приятно. Вот только учитывая обстоятельства, единственный умный человек, с кем я могла бы поговорить, я сама. А разговоры с самой собой, пусть и умной собой, довольно быстро угнетают и расстраивают. Да и вообще, как-то это в духе Фионы – ноткой безумия отдаёт.
Мне было о чём подумать. Порой даже казалось, что думать теперь необходимо о слишком многом.
Рассказанное чудной женщиной, не сразу уместилось в моей голове. Многое пришлось уточнять и переспрашивать. Но даже несмотря на то, что многие вещи для меня прояснились, магия продолжалась. Та самая магия, что рождала из одного ответа на вопрос десятки подвопросов, увлекая мысли в разные стороны и сбивая с толку.
Когда женщина сказала, что в перчатках Стефана скверна, я в очередной раз усомнилась в её здравомыслии. Только потом до меня дошло, что скверна, пришедшая в наш мир много десятков лет назад – метеорит, что спровоцировал аномальные изменения и разделил наш мир фактически на два, соседствующих.
Я раскрыла секрет выпуклостей в перчатках. Пять неровностей, бугорков, которые прилегали аккурат к костяшкам пальцев – осколки мракового метеорита. Скверны, выражаясь языком Фионы и других людей её поколения.
…и это единственное, что было просто и однозначно.
Метеорит принёс в Зонак нечто безумное и фантастическое. Он принёс поколению выживших и последующему Сверхов. Да, не лучшее определение для так называемых мутантов и одарённых сверхспособностями людей, но что есть, то есть. У каждого Сверха была своя категория, полного перечня которых Фиона не знала, как сама поведала мне. Но тех, что подверглись или родились с ярковыраженными мутациями, забирали люди в костюмах химзащиты практически сразу же после их рождения. С теми, кто не проявлял внешних признаков Сверха, было сложнее. Но по словам отшельницы Атаны, Мигард нашёл способ наложить руки и на них, изобретя какую-то штуковину, информация о которой сверх засекречена. С тех пор мигардцы появлялись в Зоне, не прибегая ни к каким мерам безопасности и свободно передвигаясь в повседневной одежде.
Поразительно даже не всё это! Поразителен сам факт этих мраковых перчаток с частицами скверны! Ведь по сути, опять же, если верить Фионе, метеорит дал людям сверхсилы. Но он же её и способен подавлять. Перчатки ничего не делают со способностями, кроме подавления. Они блокируют силу или её часть. Уже имеющуюся.
…из вышеперечисленного, вытекает новая интересная почва для размышлений – какого мрака я Кукла?!
Я же знаю себя. Тело, волосы, лицо, фигуру. Я помню себя в детстве. Помню многое. Как дядя учил меня сражаться на деревянных мечах. Как впервые взял на задание в добротный дом какого-то богача, чтоб я пролезла в форточку и открыла для них окно. Как рассказывал мне перед сном байки… Не могло же мне это всё присниться?
Я бы знала, если бы выглядела как-то иначе.
…и жила как-то иначе.
Помню ещё его друга – Алистера. Он мне всё детство нравился. Чудной был дядька. Тоже один из элиты наёмников. Точнее, являлся таковым, пока ему по голове деревянным дрыном не прилетело в пьяной разборке. Мозги и память отшибло напрочь. Фрай учил его и меня считать и писать. Учил он, конечно, Алистера, но и я в стороне не оставалась. Тянулась к знаниям, наверное. Или к смешному взрослому дяде, что улыбался и вёл себя как ребёнок?
Не суть. К чему это я вообще вспомнила?
Ах да, Алистер ведь пошёл на поправку. Не в полной мере, разумеется. Чему-то он учился заново, а что-то из былой жизни и воспоминаний проявлялось резко и неожиданно. Он мог ни с того ни с сего посмотреть на свои руки, ноги или какую-то одежду и выдать что-то из калейдоскопа его сознания. Как этими руками цеплялся за дерево, когда его загнала туда стая гончих, и сидел там до самого утра, пока кто-то его не спас. Как этот отцовский ремень ходил по его заднице…
В общем, я решила, что если буду Куклой подольше, присмотрюсь к такой себе, я, возможно, тоже смогу что-то вспомнить, как Алистер. Хочу я этого или нет, а с перчатками версия Фионы очень складывается. С того момента, как они оказались на моих руках, я не могу ни считать кого-то – ту же Фиону, не перенять уже примеряемые обличья. Выходит, подавление моих возможностей всё же присутствует.
Но как знать, что она не солгала во всём остальном?
– Если категория владельца этих перчаток высока, то его сила опасна для окружающих или его самого. Без них он убьёт или умрёт. Скверна в них нечиста. Мигардцы что-то с ней сделали. Такие перчатки на куриные потроха не выменять. Они привыкают к владельцу. – в голове зазвучал голос Фионы, которая никак не желала мириться с тем, что я нечестный и потерянный член общества.
Я не хочу становиться убийцей… Никогда не хотела. Хоть и не могу отрицать тот факт, что вопрос цены меня всё же волновал в первую очередь, ведь пойди я на подобный шаг, это должно было не только баснословно дорого стоить, но и сопровождаться близкими мне по духу аргументами, почему объект должен быть убит. А какому заказчику такая ерунда нужна? Никакому. Им бы без шума, пыли, лишних вопросов и подешевле.
Так что даже без своей идеологии, мне не светило стать убийцей. Фрай прав, для наёмницы я слишком любопытная и… ладно, признаю, болтливая. От меня бы все заказчики сбегали в ужасе и выпученными глазами. Ну не принято у нас выспрашивать личное и вторгаться в чужую жизнь.
А вот у меня принято!
Очень не хотелось бы становиться убийцей, прикончив бедолагу-Стефана. Хоть и неумышленно, но всё же. Да и вообще… очень не хотелось бы, чтобы Росо умирал. Или убивал. Тем более из-за меня.
…но это всё лирика. Пришлось напомнить себе, что я не просто наёмница – я Призрак. Моя свобода и выгода превыше всего и всех. А для выяснения больших обстоятельств моей жизни мне потребуется и то, и другое.
Так что, пусть Стефан уже меня быстрее находит. Так и быть, верну ему его перчатки.
Скосила взгляд вниз, проверяя щенка и сумку. Если малый туда напрудит, то приятного будет мало, учитывая, что сумка на моём животе…
– Проснулся, Ухо? – опять заговорила с животинкой, наблюдая, как ещё подслеповатый щенок вертит мордочкой и зевает.
Милаха. Чёрная, лохматая шерсть и всегда торчащее правое ухо, что и стало прямой причиной его клички, придавали детёнышу хищника придурковатый вид. И это, мрак побери, очень мне нравилось. Он особенный. Я чувствую это.
– Давай-давай просыпайся. – продолжала вести разговор я. – Сейчас привал будет. Будем есть. По такой жаре весь наш провиант скоро испортится. Хочешь молочка, Ухо?
