Людмила Павловна Шигапова
Первый Встречный
Александра, сглотнув набежавшие слезы продолжила:
Птица дивная тогда
Оземь вдруг ударилась -
Заколдована княжна
От злых чар избавилась.
К нехитрому пению неожиданно присоединился грудной голос Никиты, его подхватили дочери и на одном ладу завершили песню:
Ой, люли-люли-люли,
Скоро свадьбу справили.
Вам за то, что спать легли,
Сладостей оставили.
А с лебяжьим пухом мы
Три подушки сделали,
Чтоб светлые княжны
Сны благие видели…
От старой доброй колыбельной, на сердце разлилось такое тепло и умиротворение, что скоро тихим сном спали все пятеро Галицких.
– Даст бог, шестеро, – только и успела подумать, засыпая, Александра.
Глава 13
К ярко освещенному особняку Нарышкиных то и дело подъезжали экипажи, кареты, открытые коляски с богато разодетыми знатными господами. Сам хозяин с супругой приветствовал дорогих гостей у изножья мраморной парадной лестницы и гордо представлял наследника Константина, здесь же находились две его дочери: Елизавета и Екатерина.
Издалека заметив князя Галицкого с семьей, он в нарушение правил кинулся к нему с распростертыми объятиями:
– Друг мой Никита, рад видеть тебя в здравии и при полном параде!
– Намерен сезон провести в столице. Поотвык от шумной суеты, но чего не сделаешь ради детей. Нижайший поклон, Глафира Андреевна!
– Княгиня, весьма польщен. – Нарышкин галантно поклонился Александре. – Для меня большая честь принимать вас в своем доме.
– Лев Александрович, что за условности! Вы самый наш надежный друг. Как и ваша драгоценная супруга. – Обе княгини приложились щеками.
– Ваш муж все такой же бравый красавец, а вот я, как видите, обзавелся брюшком.
– Это придало вам дополнительную внушительность.
– Милые барышни, – обратился Нарышкин к княжнам, – танцуйте, веселитесь, приглядывайтесь, – и приглашающим жестом указал на лестницу, ведущую в бальный зал, по которой степенно поднимались именитые семьи. – Меня, однако, требует долг. – Пожав другу руку, сквозь зубы заметил: – Пошептаться надобно.
Никита кивнул и, подставив локоть Александре, повел ее вверх по широким ступеням. Княжеская пара с дочерьми представляла потрясающее зрелище.
Для первого светского выхода княгиня выбрала переливы синих оттенков. Словно две земные стихии – вода и воздух, перетекая одна в другую, слились в облачении семьи Галицких: от темного, цвета северных океанских глубин, камзола Никиты к безмятежному безбрежью струящегося морским прибоем атласного одеяния Александры, от него – к русалочно-озерной глади шелков Ярославы и дальше, через небесно-крылатую лазурь наряда Ольги, к воздушной, с облачно-нежной патиной голубизне платья Софьи.
Александра блистала аквамаринами, княжон украшал приличествующий случаю жемчуг. Особым изыском стало резное кружево слоновой кости вееров, заказанных князем у кастильского ювелира в подарок дочерям на прошлое Рождество. Раскрытые веера образовывали рисунки скакуна, книги, венецианской маски.
Шепот узнавания, возгласы удивления и восхищения, завистливое шипение, писклявые вздохи и басовитое хмыканье шлейфом тянулись за великолепным выходом княжеской четы.
– А вот и несравненная наша княгиня!
– Почитай, лет десять ее ни с кем не сравнивали!
– А выглядит так, будто тех лет и не было. Глаз не оторвать!
– Украшения на ней не хуже царских!
– Как безупречен подбор туалетов! Бьюсь об заклад, столичные модницы весь сезон будут повторять нечто подобное.
– И дочери под стать матери!
– Посмотрите, на лицах ни капли пудры!
– Деревенский воздух дает о себе знать потерей аристократизма. Интересно, манеры тоже деревенщиной отдают?
– Полноте, старшая княжна с достоинством представила фамилию.
– Гордо ведет Никита Сергеевич свое семейство!
– Однако высокомерен. Головы не повернет.
Нарочито степенно, давая себя рассмотреть со всех сторон в свете бесчисленных канделябров, так искусно расставленных, что казалось, будто в Санкт-Петербург вернулись белые ночи, Галицкие, сопровождаемые свитой из шести статных гренадеров, остановились в центре зала.
Гренадеры браво отсалютовали князю и растворились среди многочисленных гостей. Никита привычно направился к мужской компании, Александра с лучезарной улыбкой присоединилась к группе женщин во главе с графиней Остужевой. Ярослава под руку с Ольгой и присоединившимися к ним сестрами Нарышкиными направились к кругу девушек, стоящих недалеко от музыкантов и с явным любопытством разглядывающих вновь прибывающих гостей. Софье пришлось довольствоваться обществом няни, которая повела на противоположный конец зала, где обычно собирались подростки, допущенные на домашний бал, их гувернантки, мамки, няньки, дуэньи.
Ольга сперва было растерялась, слегка сбитая с толку окружающей толпой, повсюду снующими надоедливыми карликами и шутихами, но ее отвлекли подруги. Ярослава попросила их поведать сестре секреты поведения незамужних девиц на балу, «ввести, так сказать, в атмосферу», смешно раздувая щеки, передразнила она щеголеватого ухажера, едва достигшего «позволительного возраста». Юные аристократки принялись весело наставлять дебютантку, как привлечь кавалеров.
– Ольга, душечка, не удивляйся, не тушуйся, – первой поддержала давнюю подругу Елизавета, младшая Нарышкина,– я тебя не оставлю, ибо прекрасно помню, как тряслись коленки в мой прошлогодний дебют.
– Боюсь, не привыкну к суете столичных балов.
– О, не волнуйся, общество не меняется: все то же жеманное кокетство девиц, свободные манеры дамских угодников, назойливое обхождение охотников за приданым.
– Полезно припомнить и веерную грамоту, – дружески вставила Екатерина: «Да» – приложить веер левой рукой к правой щеке. «Нет» – поднести открытый веер рукой правой к щеке левой.
Видя доброе, вполне искреннее к себе отношение, Ольга и сама включилась в девичье балагурство:
– Я выучила урок: взмахнуть ресницами, томно улыбнуться и прикрыться веером или… презрительно отвернуться. Ох, не перепутать бы!
– Несложный маневр, но весьма действенный.
Бал был в разгаре, танцы сменяли друг друга, сестры не пропустили ни одного. Окруженные плотным кольцом молодых людей, они купались в ореоле витиеватых комплиментов сладкоречивых кавалеров, жаждущих обратить на себя внимание прелестных княжон.
Ольга, стараясь отдышаться от кадрили, подняла веер, висевший на ее руке, чтобы спрятать за него не в меру раскрасневшееся лицо: «Какая неприятность», – досадливо поморщилась она и прикрыла глаза.
– Окажите честь, сударыня, – услышала она и вспорхнула ресницами.
Перед ней, широко улыбаясь, стояли два невероятных красавца в алых с позолотой мундирах и с совершенно одинаковыми лицами. Девушка растерялась: у нее что, в глазах двоится? Она продолжала стоять в замешательстве, не зная, как поступить, но на выручку подруге поспешила Елизавета:
– Не обращай внимания, – шепнула она ей, – это близнецы Морозовы, не впервой так смущают девушек, – и в притворном гневе накинулась на братьев: – Ах, негодники, вы опять за свое! Не надоело?
Ольга понимающе кивнула и решила наказать заигравшихся повес. Нацепив на себя маску старой девы, она очень медленно вперила оценивающий взгляд в одного, придирчиво перевела глаза на другого, стерев с их лиц лукавые усмешки, задумалась и горделиво вымолвила:
– Я выбираю… не вас, – и, кокетливо развернувшись, подала руку проходившему мимо молодому мужчине с острым прищуром темных глаз на смуглом лице, успев с некоторым торжеством заметить растерявшихся и глупо улыбающихся близнецов.
Произошло нечто странное: пусть в шутку, но княжна-дебютантка обратилась к незнакомому мужчине, что само по себе считалось неприличным, однако отступать было поздно. Она понимала, что ее поведение противоречит правилам, но уже не могла ничего с собой поделать: ее словно накрыло горячей волной, и все вокруг исчезло, остались только черные глаза, от которых невозможно было оторвать взгляда. Незнакомец, не выказав удивления, повел ее в центр зала, где пары выстроились на контрданс.
Ольга, поражаясь своей смелости, молча разглядывала необычно красивое лицо с тонкой нитью прочертившим правую щеку шрамом, который, впрочем, ничуть его не портил.
Незнакомец же, так и не проронив ни слова, умело скользил по залу, стараясь не смотреть на ее губы, до немоты сраженный ангельской улыбкой, которой она одарила его в первое мгновение. Наконец он отвел девушку на место, и только тогда вежливо поблагодарил за танец. Она едва заметно кивнула, запомнив лишь приятный, с легким гортанным акцентом тембр голоса.
Ярослава тем временем, увидела среди приглашенных известного конезаводчика Афанасьева, и, желая быть тому представленной, бросилась на поиски отца. Найти его оказалось достаточно сложно, хотя среди пестрого скопища мужчин в вычурных новомодных одеяниях трудно было не заметить высокого элегантного красавца, на которого с вожделением поглядывали женщины всех возрастов, вызывая беззлобный смех Александры и предоставляя ей повод для нескончаемых ироничных шуток над мужем. Она знала, что с первых дней женитьбы он не искал развлечений на стороне.
«Возможно, отец в кабинете с князем Нарышкиным», – решила Ярослава.
Затемненный коридор, ведущий к кабинету, пугал девушку какой-то тревожной пустотой. Оставалось дойти до статуи Аполлона и свернуть направо – она ускорила шаг. Вдруг тишину прорезал звон шпор, прозвучавший, словно выстрел в ночи, и вслед – приглушенный мужской голос. Ярослава тенью скользнула за статую и, чуть дыша, прижалась к ней.
– Ни под каким предлогом шотландец не должен добиться аудиенции Екатерины.
– Но она уже назначена, – возразил резкий голос.
– Этому необходимо помешать.
Двое остановились рядом с Аполлоном. Ярослава, собрав волю в кулак, стояла, не шелохнувшись, стараясь разглядеть в тени статуи лица говорящих, но смогла лишь заметить рыжие усы одного и черный сюртук другого.
– Боюсь, не получится. Благодаря протекции Орлова, царица поменяла позицию нейтралитета и готова рассмотреть предложение шотландцев.
– Сей политический альянс не выгоден нашему покровителю, и он требует устранить посланника, либо вернуть деньги.
– Но это невозможно. У меня их нет.
– Опять проигрались, батенька? – прозвучал ехидный вопрос.
– Не ваше дело, – огрызнулся рыжеусый.
– Вот и решение – отступать некуда. Должны исполнить уговор.
– Но я не палач, не душегуб, не было такого уговора убивать.
– Устранить – не есть убить, – Черный Сюртук, сняв перчатку и растирая пальцы, хрипло процедил: – Последнее время пясти немеют.
Ярослава в тусклом свете лампады, встроенной в нишу, успела заметить обрубок на месте мизинца левой руки.
Неизвестный надел перчатку и потребовал:
– Через четыре дня шотландца следует заманить в доки, и провести в трюм заброшенного галиота. Там его будут ждать. Но если он исчезнет по дороге, сгинет в небытие… Такой исход тоже устроит.
– Дело за малым – как его туда заманить?
– Не как, а чем. На этот счет есть у меня мыслишка.
Беспалый щелкнул пальцем по фиговому листочку:
– Что за безвкусица эти статуи… Ускоримся, нас ждут.
Шаги стихли за поворотом, оставив за собой эхо бряцающих шпор. Голова девушки закружилась от нервного напряжения, она готова была рухнуть на пол у ног бога любви, но, издав тихий стон, продолжила стоять, вжавшись в холодную стену. По телу пробежала мелкая дрожь: ей показались знакомыми интонации голоса беспалого, но размышлять об этом не место и не время.
Опомнившись, Ярослава, на одном дыхании пробежав длинный коридор, ворвалась в бальный зал, переполненный людьми, и только тогда успокоилась. Дважды глубоко вздохнув, стараясь унять дрожь в пальцах, напрочь позабыв о конезаводчике, она двинулась сквозь разряженную толпу гостей.
«Что ты замыслила? – задала она себе вопрос, вдруг осознав, что вглядывается в окружающих мужчин, словно прожигая их глазами, и прислушивается к их голосам. – Как что? Всего-навсего найти и опознать злодеев».
Именно в тот момент, когда она заметила худую высокую фигуру в черном, направляющуюся к человеку в странном одеянии, и устремилась в ту сторону, ее окликнула Ольга. Ярослава вынуждена была подойти и увидела, как няня быстро закрывает рукой глаза Софьи:
– Вот срамота! Мужик без портков, в бабьем наряде. Что творится в столице, – запричитала старушка.
– Нянюшка, оставь меня! Мне не видать! – закапризничала Софья.
– Тебе не след на это смотреть! – грозно прозвучало в ответ.
Ольга обняла старушку за плечи и тихо рассмеялась:
– Оринушка, это килт – национальный костюм шотландцев, и по его цвету можно определить, какому клану, то есть фамилии, человек принадлежит. Это очень гордый и мужественный народ. Бесстрашные воины.
– Верю, детка. Много мужества надобно, чтобы прилюдно без портков, но с мечом. Видать, чужеземец не понимает, что в приличном обществе в такую одежку не рядятся. Право слово, басурман!
Ольга отвернулась, чтобы скрыть смешок.
Ярослава буквально впилась взглядом в человека в килте: «Так значит, Беркут и есть нашумевший на весь Петербург шотландец!»
Иноземец также без смущения уставился на знакомые васильковые всполохи глаз, так поразившие его на вечере графини Остужевой. «Похожи на глаза отчаянного молодого дворянина за карточным столом постоялого двора. Возможно, его сестра», – подумал он, но отогнал от себя эти мысли не в настроении вспоминать страстный порыв, однажды его посетивший. Он был страшно раздосадован в очередной раз сорвавшейся встречей с влиятельной особой.
Ярославу передернуло от мелькающих в глазах шотландца ледяных осколков.
– Я его знаю, – почти прошептала она.
– Как ты можешь его знать? Это иностранный подданный.
– Видела во сне. Он разогнал воронье и спас меня, – Ярослава умолчала о карточной игре и скачках. – Я перед ним в долгу.
Ольга схватила сестру за руку:
– Ты в своем уме? Очнись! Это всего лишь сон. Ты не Софья, чтобы гоняться за призраками.
– Это не призрак. Выслушай меня. Пойдем в сад, там нам не помешают.
Устроившись на лавочке недалеко от журчащего фонтана, Ярослава, стараясь не пропустить детали, пересказала услышанный впотьмах диалог, чем немало напугала сестру.
– А если бы тебя обнаружили?
– Я не дышала.
– А если бы?
– Мне что, надо было отлепиться от Аполлона, выйти и сказать: «Судари, помолчите минутку, я удалюсь, а вы потом стройте козни»? Вот что: надо предупредить шотландца!
– Как ты это сделаешь? Подойдешь к нему и заявишь, что его хотят убить?
– Ты права. Так и сделаю, – вскочила Ярослава, готовая ринуться на поиски шотландца.
– Это недопустимо. Ты раскроешь себя. А ну, как злодеи начнут и на тебя охоту?
– Да что мне сделается, и не таких бивали! Какую яму враг роет – сам туда попадет, – вспомнила княжна присказку солдата Никифора.
– А о нас ты подумала? – возмутилась Ольга.
– Ты права, вас в эти дела вмешивать ни к чему. Отправлюсь к шотландцу тайком, – от этой мысли почему-то быстрее забилось сердце.
– И навсегда погубишь репутацию да навлечешь позор на семью, – решительно усадила сестру на место Ольга.
– И что прикажешь мне делать?
– Надо подумать.
– Думай, Олюшка, думай, – нетерпеливо воскликнула Ярослава.
– Надо обратиться к папеньке, – предложила простой выход Ольга.
– Посадит под замок.
– Есть еще матушка хитромудрая.
– С папенькой заодно, – перебила ее сестра.
Ольга задумалась: «Да, непростая задача – спасти от погибели иноземца, при этом сохранить инкогнито, не попасть под жернова дворцовых интриг, не выдать себя злодеям, достойно предстать перед государыней, не огорчить родителей». Она прикрыла глаза, лихорадочно вспоминая эпизоды прочитанных романов, но ничего подходящего не приходило на ум. И тут ее озарило:
– Надо Софью попросить. Она у нас мастерица напутывать сложные клубки, потом самой же их с успехом распутывать.
– Я просила помочь, – обиделась Ярослава.
– Постой, сестрица. Дай сказать. Детская мысль, она ведь как зарница – вспыхнет яркой молнией, полыхнет пожарищем небывальщины, а потом прольется чистым дождем и явит маленькое зернышко истины – наивное и простое решение.
– Может, ты и права, – озорно блеснули глазки возбужденной Ярославы и затеплились надеждой.
Сестры стремительно вбежали в дом, но, столкнувшись с разыскивающей их княгиней, мгновенно умерили пыл.
– Я потеряла вас из виду. Вы уже два танца отсутствуете.
Опережая дальнейшие вопросы, Ярослава красиво соврала:
– Ольга несколько притомилась, ей пока непривычно столь большое и шумное собрание, и я вывела ее в сад. Там чудесно! Мы решили порадовать и Софью – показать ей фонтан и погулять с ней по аллеям.
– Вы ведь не станете возражать, матушка? – честными глазами Ольга уставилась на мать.
– Похвальное желание, только почему-то оно меня сильно смущает. Бал в разгаре, ко мне уж гонцов присылали…
– Жалко малышку, скучает одинешенько, – пожала плечами Ярослава. – Вскоре вернемся, а пока поспешим.
Сестры буквально упорхнули, оставив после себя едва ощутимый загадочный флер.
Между тем Софья, утомившись от шушукающихся о старших сестрах и братьях и при этом несносно хихикающих подружек, с наполненными слезами глазами молчаливо сидела в отдалении. Она считала несправедливым так долго оставаться среди глупых болтушек.
«На бал я больше ни ногой. Скука смертная. Все так и норовят указать, что не доросла еще. И сестрицам до меня, несчастной, дела нет. Попрошу матушку отправить меня домой», – обиженно сокрушалась она.
– Вот ты где, красавица наша! Мы с ног сбились в поисках тебя! – радостно воскликнула Ярослава.
– Почему глазки на мокром месте? – сочувственно протянула Ольга.
Софья ничего не ответила, лишь громко шмыгнула носиком.
– Выйдем, милая, в сад. Там красиво! Статуи, огни, фонтан…
Софья, не дожидаясь разрешения нянюшки, вскочила на ноги, сунула обе руки сестрам и потянула их в сад.
Именно в этот миг все вокруг загрохотало, засвистело, засверкало – стали шутихи запускать. Отовсюду послышались восторженные крики.
– Голос человека со шпорами, – шепнула Ярослава Ольге. – Услышала, но не увидела. – Она встала на цыпочки, вглядываясь не в раскрашенное огненными цветами небо, а в лица ликующих зрителей.
– Может, показалось в этом невообразимом шуме.
– Ах, как здесь чудесно! Я и горе свое забыла, – воскликнула Софья, сияя от счастья и дергая Ярославу за руку. – А теперь давайте пройдемся по аллеям, они закрыты кустами, и там гуляют дамы с кавалерами.
– Не станем им мешать. Возможно, у них свидание.
– Конечно, и скажу вам, тайное свидание, – перешла на шепот Софья.
– Почему же тайное? – удивилась Ярослава.
– Что непонятного? Гуляют в обнимочку, нежно воркуют, те, которые посмелее, украдкой целуются.
– Как ты можешь это знать?
– Я подгляяяяядывала. Это так романтично… Как в твоих книжках, Оля, – озорно пропела девчушка. – Мне понравилось мое маленькое развлечение, пока нянька не спохватилась.
– Придумала себе приключение? – ухватилась Ольга за удачную мысль и не стала корить малышку за столь неприличное поведение. – Давай, не разрушая чужих тайн, просто помечтаем вслух.
– Только не кормите меня детскими сказками! – капризно надула губки Софья.
– У нас и в мыслях этого нет. В такую прекрасную лунную ночь грех по-девичьи не помечтать, – вмешалась Ярослава.
– Представь, что тебе шестнадцать лет. Милая, нежная, ты покорила сердце прекрасного юноши и ответила ему взаимностью, – загадочным тоном начала свои выдумки Ольга. – Но твоей руки добивается другой красавец, только сердце у него завистливое и злое. Решил он устранить своего соперника – погубить его. Распушил свой хвост и похвастал о том тебе. Залилась ты горькими слезами…
– Да не буду я рыдать, – возмутилась Софья.
– Что ж ты делать станешь?
– Известное дело – спасать любимого!
– Но ведь тебя заперли, укрывая от неминуемой беды.
– А нянюшка на что? – не задумываясь, ответила Софья, удивляясь непонятливости старших сестер. Не дожидаясь дальнейших вопросов, она вдохновенно затараторила: – Я напишу коротенькое письмецо, вот такое: «Берегись злодея. Не верь ему. Он погубить тебя задумал. Спасайся ради нашей любви». Потом переодену няню в неприметную старуху, – продолжала фантазировать девчушка, – она сунет моему возлюбленному письмо прямо в руки и незаметно исчезнет. Так мой распрекрасный жених и прознает про злодейство. Потому и спасется.
– Ах, какая ты умница, как хорошо все придумала! Такая бесстрашная и ловкая, что обязательно спасешь своего рыцаря!
– А давайте, сестрицы, теперь о вас помечтаем, – загорелась Софья.
Сестры переглянулись. Ярослава поднялась с лавки:
– В другой раз, куколка. Нам, к сожалению, пора возвращаться.
– Ну, а я домой попрошусь, – опечалилась Софья, но тут же умоляюще взглянула на Ольгу: – А вы мне расскажете о своих приключениях?
– Непременно. Только не обо всех. Должна же у нас быть тайна.
– Должна, наверное, – пожала плечиками младшая княжна, и выверенным жестом сомкнула веер, явно копируя графиню Остужеву.
Ярослава поцеловала Софью и шепнула Ольге:
– Я побегу в кабинет, ты предупреди няню. Встретимся на балконе. Не заблудишься?
– Я же не первый раз в этом доме. Все закоулки в детстве обегали. А ты поторопись.
– О чем вы там шепчетесь?
– О кавалерах, – хором ответили сестры и рассмеялись.
– Счастливые, – пролепетала Софья и нехотя поплелась к своей нянюшке.
Ярослава устремилась в кабинет, молясь, чтобы ее никто не задержал по дороге. Особенно нежелательно столкнуться с маменькой или папенькой. Бог миловал! Она буквально пролетела полутемный коридор, щелкнула Аполлона по фиговому листочку, содрогнулась от омерзения и проскользнула за массивную дверь, еще раз поблагодарив господа за то, что там никого не оказалось.
Схватив лист бумаги, княжна в раздумье пожевала кончик пера и, торопливо начеркав записку, сложила ее и спрятала в рукав.
Ольга уже выяснила, что шотландца зовут Эван Маккиннон, что уезжать с бала он не планирует, и привела няню на балкон, наказав Софье не двигаться с места, пообещав принести пирожные. Та в полудреме просто кивнула и устроилась дожидаться в уголочке.
Орина выслушала Ярославу, которая не стала лукавить, но ограничилась полуправдой и коротко объяснила, что хочет предупредить чужеземца об опасности, молча взяла свернутый листок, зажала его в ладони и направилась в сторону шотландца, который почти на голову возвышался над благородной толпой. Незаметно за ним наблюдая, она досадно чертыхнулась, увидев, как дама в ярко лиловом платье, на голове которой высился немыслимых размеров тюрбан с пышным пером, похожим на турецкое опахало, вцепилась в руку великана и оттащила его в сторону. Слегка наклонившись и отводя от лица перо, он вежливо слушал, но по всему было видно, что иноземец с трудом разбирает ее многословную речь и наполовину не понимает, чего от него добиваются.
Проходя мимо беседующей пары, старушка в строгом, но дорогом платье, запутавшись в подоле юбки, оступилась, неуклюже пошатнулась и буквально рухнула к ногам шотландца.
– Простите, – простонала она, отводя глаза от сверкающих в белых чулках коленей.
Мужчина ринулся к ней, наклонился помочь подняться. В то же мгновение старушка протянула руку, и в его ладони оказался скомканный листок. Он услышал сдавленный сквозь зубы шепот:
– Вы в опасности.
– Вам плохо? Ушиблись? – с тревогой в голосе вопрошал шотландец, стараясь говорить внятно и односложно, при этом машинально спрятав полученную бумажку за пояс килта. – Позвольте помочь. Позвать доктора?
– Не стоит. Голова закружилась. Душно, – старушка тяжело поднялась на ноги и, поддерживаемая красавцем-великаном, медленно направилась к выходу, краем глаза подметив, как дама, оставшись без собеседника, недовольно поджала губы и резко отвернулась, не желая участвовать в нелепом конфузе неизвестной старухи.
– Прочтите без посторонних, Иван, – тихонько добавила Орина, взглянув в участливые глаза человека в клетчатой юбке, который вряд ли понял, что его имя произнесли на русский манер, и продолжал ее поддерживать.
В следующую секунду рядом с ними оказалась Ольга и с притворным ужасом воскликнула:
– Что случилось, Оринушка?
– На воздух, – жалостливо пролепетала старушка, спрятав хитрую ухмылку. – Спасибо, мил человек не дал покалечиться.
Покачав головой и на ходу бросив: «Благодарю вас, милорд», -Ольга быстро повела няньку к дверям, оставив недоумевающего шотландца стоять в одиночестве.