Людмила Вячеславовна Федорова
Полчаса
Граф Иннокентий Александрович прошамкал по-старчески:
– Знаешь, я не хотел говорить тебе сразу, потому что боялся, что тогда ты точно не согласишься, помолвка сорвётся, я хотел, чтобы вы пообщались, дали друг другу шанс, мадмуазель Людмила всё равно имеет больше достоинств, чем недостатков, вдобавок, совсем юная, она ещё выздоровеет, это просто что-то временное, отроческое. У неё хорошая родословная, как у дворянки и шикарное приданое, но намного больше меня в ней привлёк её характер. Да, с ней нелегко поладить, как с огнём, но такие девушки-музы способны вдохновлять на положительные перемены, я хотел, чтобы она своей чрезмерной активностью заставила быть более смелым и уверенным в себе и тебя. Так что, ты хочешь из-за болезни порвать помолвку или ты изменил своё отношение к ней и хочешь жениться?
– Дядя, – промолвил неуклюжий Евгений – Когда я узнал, то теперь точно женюсь! Она – самая лучшая, и красивая, и добрая, и женственная, и благочестивая, и умная, ни одна не сравняется с ней, а насчёт болезни: это она заглушает тоску по отошедшему ко Господу отцу, и я приложу все силы, чтобы моя любовь излечила её. Вот, мы с ней так хотим побывать на балете Дидло, не мог бы ты три билета достать: на меня, княжну и, как положено по этикету, на её маменьку, её светлость Варшавскую?
Граф Шустров ликующе улыбнулся, морщинистое лицо засияло радостью, граф воскликнул племяннику:
– Ой, как же ты давно не говорил со мной по душам, не просил в чём-либо помочь! Я буду на седьмом небе от счастья, что мы примирились, и, конечно, достану три билета! Дидло? Значит, Дидло, хоть я мало в этом знаю толк, но есть у меня связи, завтра будут билеты!
Евгений с радостным блеском в огромных обаятельных глазах-вишенках произнёс:
– Дядя, я очень благодарен, что ты меня поддерживаешь, я бы очень хотел, чтобы мы снова стали близки, как в былые годы, но это не получится, пока ты не примешь мой выбор и не уберёшь командирский тон. Я сознательно выбрал долю писателя, я хочу искусством обогащать этот мир, и. главное, я знаю, что я способен на это. Ты, видя развратный образ жизни Николя на военной службе, мечтал, чтобы я стал штатским чиновником, но это мне не по душе, я быстро завяну на такой нудной службе без творчества. И сударыня Людмила поддерживает меня в этом выборе…
Шустров сначала задумался, потёр своё морщинистое старческое лицо, а потом прокряхтел:
– Ладно, обошли вы меня, молодёжь , ты ведь очень умный учёный молодой человек, раз никак не хочешь внять моим советам, пусть будет по-твоему. Не волнуйся, подсоблю, издателю хорошему представлю, верю в тебя, что ты у меня талантлив. Понял я свою ошибку, больше не буду командиром, лучше помощником быть…
Евгений в знак благодарности крепко-крепко обнял дядю, старый граф от умиления даже прослезился…
…Один Николя стоял тихо в стороне, и с ядовитым гневным оскалом думал: « Ну, всё Евгений, ты зашёл слишком далеко, теперь у нас будет война за руку и сердце гордой полячки, и ты, тюфяк, тюлень, ещё не знаешь, на что я способен! Я не умею проигрывать, так что любой ценой княжна будет моей…».
Глава «Николя начинает войну или поездка в театр на балет и эксцесс на балу…»
… Скоро предприимчивый старенький граф Шустров достал три билета на балет постановки Дидло «Амур и Психея», а ещё по просьбе Евгения они активно занялись его внешним видом: Евгений под советы дяди похудел на два килограмма, они закали ему пошив новых модных сюртуков, фраков и жилетов, как у настоящего лондонского денди, так же за эти две недели Евгений с помощью сока петрушки навсегда распрощался с веснушками. А под конец преображения Шустров и его племянник решили покрасить его волосы басмой. Вышел весьма приятный каштановый цвет.
Старенький Иннокентий Александрович даже прослезился от радости за племянника и ностальгически протянул:
– Евгений, Женечка, до чего ж ты мил! Ты так на мою любимую сестричку, свою маму похож… – Евгений ласково потрепал седого дядю в ответ, а граф продолжил – Ладно, ты же вчера посылал слугу к сударыне Варшавской с предупреждением о твоём визите, так что бери билеты на балет, наряжайся и езжай…
… Примерно, через час карета Евгения с грохотом остановилась у имения князей Варшавских…
…Евгения вышла во двор встречать сама Людмила с распущенными белокурыми длинными локонами с ниткой жемчуга на тонкой лебединой шейке в платье цвета морской волны. За юной княжной шла в белом платье с пионом на груби и в лиловой тонкой шали с милой доброй улыбкой Зоя Витальевна.
Людмила за две недели так соскучилась по общению с Евгением, что ничего не стесняясь, быстро подбежала, словно девчушка, кокетливо положила свои хрупкие ручки на его могучие плечи со словами:
– Ах, Евгений, я по вам-с соскучилась, мы так мило общались в прошлый раз и вы-с, мой любезный, обещали билеты на Дидло, и что отныне вы, как любящий жених, будете заботиться о моём душевном состоянии и лечить меня положительными эмоциями, а сами не объявлялись две недели! Однако, сударь любезный, я сразу заметила, что вы сегодня особо хорошо выглядите! Я просто в восторге от вашего преображения! Вам так идёт быть шатеном, и лицо у вас нынче такое ухоженное, взор горит, а оделись, как истинный щёголь, но вам подходит прелестно-с! Вы – душка!
– Ах, сударушка моя Людмила Борисовна… – как-то робко начал разговор Евгений, потому что он не хотел подать виду, но он сильно переживал из-за внешности, и похвала Людмилы был ему бальзамом на душу – Что только не сделаешь, когда влюблён! Любовь – чудесная пора, и нынче в Петербурге тёплое лето, располагающее к длинным прогулкам и беседам, и я постарался достойно выглядеть. Вы–с, мадмуазель, настолько восхитительны, что ваш спутник должен приложить много усилий, чтобы соответствовать такой красавице. И я поспешу вас обрадовать, что мы с дядей добыли три билета на балет Дидло «Амур и Психея», так что, моя очаровательная муза, прошу-с принять презент…
Людмила сразу расцвела в искренней обаятельной улыбке, приняла билеты, в огромных травяных очах засиял восторг, она ликующе ответила:
–Ой, сударь любезный, вы меня, право, обрадовали, буду готовиться, тем более, что представление уже завтра! Буду во всём блеске-с! И, раз вы сказали, что дядя помогал вам, значит, вы снова сблизились? Если у вас в отношениях с дядей всё наладилось, я буду на седьмом небе от счастья! И, прошу вас, Евгений, перестаньте принижать себя: вы – достойный кавалер, прекратите стесняться своей внешности просто потому что вы не такой бравый сердцеед, как ваш кузен Николя! Вы покорили моё сердце, вам разве этого не хватает, чтобы стать увереннее в себе?
Евгений смущённо раскраснелся, так как Людмила подняла для него самую больную тему, а затем тихо спросил:
– Зачем, сударушка, вы так резко и прямолинейно озвучили мои проблемы? Вы разве хотите мне сделать больно-с?
Людмила серьёзно и ласково с безграничной преданностью во взгляде огромных зелёных глаз изрекла:
– Нет, я вовсе не хотела причинить вам, любезный Евгений, боль, наоборот, хотела помочь. Просто, это трудно, но иногда полезно: называть вещи своими именами. Вы тогда не постеснялись озвучить слово «мазохизм», и обещали поддержку и помощь в выздоровлении. Надо отметить, сначала было больно услышать свою болезнь, но позже, когда я почувствовала, что вы любите меня, как невесту, готовы бороться с этим недугом, не осуждаете, я почувствовала себя намного лучше, и сейчас я уже смело могу сказать, что я распрощалась с этой хворью. Я выбросила ту польскую обувь, в которой стирала ноги в кровь, и крестьянскую рубашку, в которой выполняла чёрную тяжёлую работу, в общем, отказалась от всех дурных привычек, вначале тянуло, а потом совсем забыла, но я ни разу не сорвалась за две недели. Даже наоборот, стараюсь быть весёлой, обзавелась в книжной лавке новыми богословскими книгами и несколькими забавными комедиями, чтобы порадовать себя, на прошлой неделе причащалась, а ещё мы с маменькой были в модных лавках, я же теперь должна одеваться достойно звания невесты. И я просто хотела помочь вам…
Евгений мило обаятельно улыбнулся, смущённо протёр пенсне и тихо ответил:
– Моя любезная сударушка Людмила, я… я, право-с, совсем сначала растерялся от этих слов, но я безгранично счастлив, если ваше настроение и здоровье так улучшились, и буду благодарен Господу нашему Христу, если я посодействовал этому. Просто… поймите-с, мадмуазель, я был всегда некрасивым тихоней и неуклюжим медведем на фоне Николя, и эта тенденция перешла и в нашу взрослую жизнь, я старался сторониться влюблённости, светского общества, балов, переосмыслил я ситуацию, только, когда полюбил вас, не только я оказался «лекарем любви», но и вы для меня тоже. Я стал больше радоваться и улыбаться, чаще уделять внимание активному отдыху, более положительно мыслить. И с дядей мы подружились ещё крепче прежнего. Просто он никак не хотел признать во мне писателя, будучи немножко старомодным, он считал литературу лишь увлечением, которое не приносит денег, и, называя повесой, требовал, чтобы я стал военным или штатским чиновником, но, когда мы серьёзно объяснились, мне удалось убедить его в том, что сочинительство – вполне уважаемая и оплачивая деятельность, он примирился и даже обещал содействовать. После этого я совсем расцвёл душой, и решил уделить внимание и внешнему преображению…
– Ах, как мило! Сударь, а вы такой замечательный человек! Вы – чудо! Вы, наверное, Ангел, ниспосланный мне с Небес, чтобы я познала счастье! – воскликнула Людмила – Я с радостью буду морально поддерживать вас во всех творческих литературных изысканиях и буду вашей музой! Скажите-с, честно, я достаточно хороша собой, чтобы быть вашей музой? Вы такой симпатичный, такой умный, добрый, обаятельный человек, одарённый писатель, я просто (Людмила чуть-чуть не проговорилась «влюбилась в вас…», но вовремя остановилась, смутившись от своего моветона) … просто восхищаюсь вами! Вы можете что-нибудь прочесть из своих работ?
Евгений с доброй улыбкой промолвил:
– Сударушка, вы прекрасней всех на свете, ни одна легендарная признанная красавица не сравниться с вами, вы рождены для того, чтобы украшать этот мир и быть музой, сочту ваше предложение за честь. И я взял с собой некоторые мои рукописи, буду рад, если вы оцените мой труд…
После этого они сели на скамейку в саду и увлеклись чтением и обсуждением литературных работ Евгения…
…Поехал домой граф Евгений Петрович спустя часа четыре, только ближе к вечеру…
…На следующее утро после утренней молитвы и завтрака Людмила в очаровательном домашнем удобном ярко-синем платье сначала давала хозяйственные распоряжения крестьянкам, а потом планировала заняться подготовкой к выезду в театр…
… Людмила и Зоя Витальевна деловито обсуждали всё для триумфального выезда в театр, когда испуганна крестьянка Маша заглянула и доложила:
– Не серчайте барыня, но там к барышне-благодетельнице Людмиле Борисовне приехал какой-то господин, военный молодой, представился графом Николаем Иннокентьевичем Шустровым. Велите проводить его в гостиную?
Людмила и её мама настороженно переглянулись, одновременно округлили от испуга глаза и спросили в один голос:
– Николя, кузен Евгения?! А ему что тут нужно?..
–Эм… проводи, Машенька, его сиятельство в гостиную… – неохотно протянула Людмила с испугом в огромных травяных глазах.
… Спустя несколько минут Людмила с изысканной причёской из белокурых волос, жемчугом на изящной худенькой шейке, набросив дорогую вышитую зелёную шаль поверх того самого удобного ярко-синего платья вышла в сопровождении маменьки в гостиную. Они немножко затревожились, так как не знали лично Николя, но всё, что они о нём слышали от Евгения или старого графа либо ещё каких-то добрых знакомых, показывало его с самой отрицательной стороны.
Николя, который ждал их на изысканном вышитом диванчике и был одет в парадный военный мундир, сразу же подскочил с бравой осанкой и обольстительной улыбкой.
– Здравствуйте, ваша светлость княгиня Зоя Витальевна, здравствуйте, прекрасная мадмуазель Людмила! Я сегодня-с, право, самый счастливый человек, потому что имею честь нанести визит к вам-с, самой темпераментной, красивой и манкой, как огонь свечи для мотылька, сударыни! Вы сегодня просто бесподобны-с! – произнёс томным мужским голосом протяжно Николя и хотел поцеловать Людмиле ручку, но девушка ловко отдёрнула свою маленькую худенькую ручку и ответила:
– Прошу-с прошения, многоуважаемый сударь Николя, но я не могу позволить себе такое фамильярное поведение, ведь я уже сосватана за вашего двоюродного брата Евгения Петровича, и я бы сочла себя преступницей, ответив на ваш флирт. Во-первых, не хочу этим унизить человека, которого люблю, а во-вторых, не хочу быть яблоком раздора между вами, двумя братьями, пускай и двоюродными…
– О, мадмуазель, какая большая редкость, что при такой небесной красоте сударыня ещё и умна! Прошу-с извить за прямоту, но вы правильно поняли подоплёку моих комплиментов, я действительно пленён вами и влюблён. Дело в том, что я недооценивал вас, прекрасная сударыня, считая ещё маленькой для настоящей любви. Однако, когда вы на том балу у Вишневских так темпераментно, раскованно, экспансивно танцевали целый час польку, я был покорён вами, возбуждён и теперь лишь только вы – моя единственная главная страсть и любовь жизни! И я-с готов на что угодно, лишь бы отказались от Евгения и ответили взаимностью мне… – с бравым видом продолжал Николя, но Людмила звонко рассмеялась:
– Ах, Николя, до чего же вы смешной и примитивный! Да, я тогда красиво станцевала, но, неужели вы не заметили ничего в этом танце, кроме страсти? Вы-с мужиковатый в таком случае, у вас своеобразная солдафонская… я даже бы, сударь, прошу-с прощения за выражение, сказала бы… ушлая фантазия. И я не поверю в две вещи: что этот красивый монолог вы придумали сами, и что я единственная, кому вы льстили и приносили лживые объяснения в любви! Монолог, я думаю, вы выискали у какого-нибудь французского писателя и переделали под меня, упомянув эпизод с танцем, и, говорят, вы славный сердец и ловелас, что вы опорочили репутацию не одной знатной мадмуазель, не гнушались и красивыми крестьянками, а ещё вы посещаете актрисочек и куртизанок. Я не собираюсь быть сотой в вашем списке побед, потому что легкомысленные отношения меня не интересуют. Я останусь верной своему жениху…
Красивое белокожее лицо Николя испортил злобный оскал, его всего перекосило от ярости, казалось, он в таком гневе, что мог бы пристрелить гордую девушку, если бы револьвер был у него с собой…
Николя не мог понять, откуда она знает о его прошлом и обо всём догадалась? Кто рассказал о его романах с куртизанками? Евгений или отец? Но когда?
Тут, почувствовав напряжение, по библейски скромная Зоя Витальевна потупила взор и решилась вступиться за дочь:
– Прошу-с прощения, ваше сиятельство, просто я, как вы, наверняка знаете, давно в крепкой дружбе с вашим отцом и дядей Евгения, и мне о таком безнравственном вашем поведении сначала с искренним возмущением поведал ваш отец, граф Иннокентий Александрович, а потом при общении подтвердил и Евгений. А так же сейчас от вас сильно пахнет спиртным,… то есть, я поделилась с дочерью, чтобы она не соблазнилась согрешить до брака. Как понимаете-с, мне далеко не безразлична судьба и честь любимой дочери…
Николя от гнева тяжело задышал, в мыслях ругая отца самыми непристойными словами за то, что тот проболтался княгине Варшавской, но решил пустить в ход другие идеи.
Он достал красивую коробку, открыл её, внутри коробки лежало шикарное рубинное ожерелье. Николя артистичным грациозным жестом подвинул коробку к Людмиле со словами:
– Я не знаю, кто сочинил такие глупости обо мне, а мой отец уже слишком стар, у него уже маразм, поэтому он вам просто пересказал светские небылицы, Евгений мог и специально их подтвердить, чтобы выставить себя в лучшем свете. А, если вы посмотрите на меня не так предвзято, вы заметите, что я – более выгодный жених, чем Евгений. Во-первых, я – офицер, занимаю в армии высокий пост и получаю соответствующее внушительное жалование, когда же Евгений собирается посвятить себя писательству, а как известно, сочинители получают мало и нерегулярно. Так же я красив, представителен, а Евгений хоть и начитан и может нравиться, как умный собеседник, но у него совсем отталкивающая внешность, да и манеры далеко не комильфо. У него нет романтики, а я привёз вам-с такой редкое, подчёркивающее вашу темпераментность рубиновое украшение! Я – самый завидный жених в Санкт-Петербурге, вы не понимаете, что теряете…
Людмила лишь манерно отодвинула коробку с рубиновым ожерельем, и тихо произнесла:
– Нет, моя многоуважаемая маменька очень хорошо знает вашего отца, и он прекрасно в здравии, и Евгений лгать мне никогда не будет, как и я ему. Я верю Евгению, а не вам-с, и прошу прекратить глупые уговоры: я сосватана за Евгения и буду верной ему. А, если бы я хотела расторгнуть помолвку, то точно уж не ради вас. Я считаю подлым вставать между родными людьми, и никогда не позволю себе это сделать. И зря вы-с себя нахваливаете, как жениха, ничем вы не лучше Евгения, наоборот, прошу-с прощения, но хвастунов и гордецов терпеть не могу! А вы показали себя только с такой стороны. Вы говорите, что богаче Евгения и предлагаете мне дорогой подарок-с, но я сама дворянка с хорошей родословной и не менее завидным приданым, я не ищу брака по расчёту, лишь по любви, а Евгений богат духовно и как христианин, и как человек, личность. Он умеет быть и галантным, и романтичным, только, в отличие от ловеласов, подобных вам, он такой только со своей невестой, именно со мной. У него чуткое и преданное сердце, он способен проявлять заботу и нежность, а не только гореть страстями, и этим наполнено его прекрасное литературное творчество, и я верю, что он достигнет своих высот, как писатель, что же касается богатства, я предпочитаю духовное изобилие денежному. И я предпочту недорогой презент, но сделанный с любовью, чем драгоценности, но подаренные без всяких чувств. Что-то подобное я могу сказать и о внешности. Вы-с утверждаете, что красивы, а Евгений « отталкивающей внешности», а с чего вы так рассудили? Мне лично граф Евгений кажется красивым располагающим, обаятельным, я ценю его не только ум, но и умение держаться при общении, считаю, что, хоть он не безупречен, но это перекрывает харизма, неповторимая изюминка. Красота духовная. Да-да, я высоко ценю его духовную красоту, и считаю себя счастливицей, что столь интересный молодой писатель и дворянин будет моим мужем. А, скажите-с, что такого особенного вы, Николя нашли в себе, что сочли себя лучше Евгения? Да, вы стройный, плечистый, с правильным греческими носом и модными бакенбардами. Но разве этот внешний лоск, по-вашему, и есть красота? Ну, знаете, среди молодых офицеров много похожих на вас, у вас получается слишком… примитивная неоригинальная красота выходит. Красивая обёртка, а вот что внутри, никто не знает. И, вообще, есть ли что-то кроме красивой обёртки…
– Но ведь Евгений вас не любит! Не любит! Он женится только из-за выгоды и воли нашего общего воспитателя, моего отца и его дяди, а за глаза он называл вас кислой девицей и жеманной мартышкой!!! – зло вскрикнул в эмоциях Николя.
Людмила сделала царственную осанку, поджала нежные губки и резко ответила:
– А почему вы решаете за Евгения, любит он меня или нет? Вам-то откуда знать, что такое любовь, если вы отца родного обвиняете в маразме? Евгений смог сделать во имя любви самое сложное: принять свою вторую половинку такой, какая она есть! И полюбить такой! И мало ли, что он говорил раньше, обо мне в свете любят сплетничать, главное, у него хватило мужества признать, что он был не прав, и хватило любви относиться ко мне с таким уважением, что я ответила ему тем же в итоге. А по-поводу жеманной мартышки, я сочту это за оригинальный комплимент моим изысканным благородным женственным манерам! – тут Людмила не выдержала и звонко рассмеялась – Хи-хи-хи!
Зоя Витальевна стояла, молча, но мысленно гордилась и радовалась тому, что воспитала дочь верной любящей и бескорыстной девушкой.
Николя же совсем стал багровый от гнева и крикнул:
– Скажите, мадмуазель, у вас есть хоть один вопрос, на который вы не знаете ответа?!
– Да, есть, – тут же весело сострила юная прелестница – Я не знаю, на что вы рассчитывали, когда ехали объясняться мне, чужой невесте, в любви! Неужели вы думали, что ради брака с вами я разорву помолвку с Евгением?
– А кто говорит о браке, мадмуазель? Я хотел вашей любви, но никак не обвенчаться с вами для создания семьи на всю жизнь! И я привык получать то, что хочу, так что я даю вам такой выбор. Я слышал, что сегодня Евгений пригласил вас и вашу уважаемую маменьку на балет Дидло «Амур и Психея». У меня тоже есть на это представление два билета: на меня и на вас, мы с вами люди взрослые, пообщаемся тед-а-тед и без маменьки, если вы хотите для себя благополучного исхода, то откажите Евгению и поедете со мной. В противном случае я расскажу в свете о том, что вы больны мазохизмом, и вы, опозоренная, уже никогда не сможете ни появляться в дворянском обществе, ни выйти замуж! Я знаю, что вы скрывали эту болезнь, и вашу тайну узнают все, если вы не станете моей любовницей. Что скажите теперь, а, мадмуазель гордячка? С кем же теперь вы-с поедете на представление Дидло? – Грубо и язвительно протянул Николя, предвкушая победу благодаря шантажу.
Людмила тут же выпалила эмоционально ответ, не задумываясь об альтернативных решениях:
– Я, как и полагается пличной девушке и христианке, не собираюсь быть чьей-либо любовницей, и, естественно, с моей уважаемой маменькой сегодня едем в театр с моим женихом Евгением! По-другому и быть не могло, а вы – последний подлец, если добиваетесь расположения барышни столь низким шантажом! И я не боюсь ваших угроз. Во-первых, потому что я сомневаюсь, что вы способны их исполнить: вы не такой уж высокий пост имеете, чтобы быть в дружбе со всеми из высшего дворянского света, всё равно всех не сможете убедить. Во-вторых, даже если у вас как-то это получится, и от меня откажется дворянское общество, я не пропаду, потому что со мной останутся моя мама, мой муж, Евгений и на нашу сторону встанет и граф Шустров, дядя Евгения. Я думаю, отец постыдился бы вас сейчас! И даже, если меня увезут в жёлтый дом, я твёрдо знаю, что эти родные люди будут меня ждать и встретят с радостью в день выписки!
Николя от злости с грохотом отшвырнул стул и крикнул:
– Даю вам время подумать, княжна, но следующий шанс будет последний, предупреждаю! Так что вам имеет смысл подумать на нашим разговором и опасностью, которая грозит вам-с!
После чего незадачливый шантажист выскочил, как ошпаренный и поспешил в карету, а Людмила отдышалась и тихо обратилась к Зое Витальевне:
– Матушка любимая, что делать с этим будем?
Княгиня ласково обняла дочь и шёпотом ответила:
– Не волнуйся, кровиночка, радость моя ненаглядная, ты – умница, я рада, что ты осталась верна своим нравственным принципам, я горжусь тобой, а насчёт шантажа Николя я сама, без тебя, поговорю с его отцом, графом Иннокентием Александровичем объясню сию неприятнейшую ситуацию, попрошу о помощи. Я не совсем уверена, но думаю, он сможет помочь. А пока давай, милая, собираться в театр, ведь у нас сегодня такое событие! Ты должна предстать перед Евгением в самом лучшем виде!
О, да! К вечеру Людмила уже была собрана: платье ампирного фасона персикового цвета, изысканная причёска, изумрудные под цвет глаз серёжки, жемчужная нить на худенькой шейке, бальная атласна обувь под цвет платья и белоснежные перчатки. В театре Людмила затмила всех светских барышень, и Евгений был в восторге от внешнего вида невесты.
Евгений и Людмила искренне насладились прекрасным балетом «Амур и Психея», очень мило и увлекательно общались, и даже Зоя Витальевна приняла участие в этом весёлом разговоре, не стесняясь показаться простоватой для своей молодёжи, ведь она знала, как они её любят…
… На следующий день маленькая смуглая княгиня Варшавская одела любимое лиловое платье с синей шалью и решила навестить Иннокентия Александровича. Конечно, она переживала, ведь разговор предстоял серьёзный, но помочь дочери желала неизмеримо сильно, а как лучше это сделать, не представляла и могла надеяться только на старого графа.
… Старый сморщенный Иннокентий Александрович принял княгиню очень радушно, пригласил на веранде попить чаю с сушками и вареньем, где у самовара и начался между ними разговор.
– Понимаете-с, ваше сиятельство, как неприятно нынче вышло, я, как матушка Людмилы, обижена на Николя за такие серьезнее оскорбления, напугана за жизнь дочери, прошу помощи. Вот, сударь, объясню сейчас всё по порядку, что у нас случилось вчера. Николя приехала к нам днём с визитом, и стал неожиданно объясняться в любви, всячески хвалить себя, принижать Евгения, пытался склонить Людмилу на блудных грех дорогим подарком. Благо, что она у меня девица с честью, ни себя, ни жениха не опозорила, смело отказала, когда тот настаивал на неприличных вещах. Да-с, ваше сиятельство, так всё и было! Вы же столько лет в дружбе со мной, дружили с моим мужем, и Людмилу уважаете, знаете, какая она добропорядочная девушка. Но потом он стал шантажировать её, что в случае отказа стать, ох, Господи, прости за слова такие, любовницей, он расскажет о её болезни в дворянском обществе, и её перестанут принимать, а то, грозился, что доведёт всё до жёлтого дома! Она, как они сошлись с Евгением, как переродилась, ни разу приступов мазохизма не было, а Николя так жестоко… – тихо повествовала Зоя Витальевна – Вы-с можете помочь как-то?
Граф Шустров сейчас крепко задумался. Он оказался между двух огней: родным, но бессердечным сыном, и замечательным любящим племянником. Вдобавок, он слабо представлял, как может повлиять на взрослого сына помочь Евгению. А помочь Евгению и Людмиле хотелось очень…
– Хм… – просипел по-старчески седой граф – я даже не знаю-с, что сказать, кроме извинений за безнравственное поведение сына. Мадам, прошу-с от всего сердца не обижаться на нашу семью, ведь и мы, и Евгений с Людмилой так чудесно по-родственному крепко дружим, а с Николя я, конечно, поговорю, но не буду пока ничего обещать-с…
…Ни княгиня Варшавская, ни старый граф не заметили, как в имение с другого входа зашли почти одновременно Евгений и Николя, и молодые люди прекрасно слышали весь разговор своего опекуна и матушки Людмилы.
Николя снова исказил своё красивое лицо злостью, его раздосадовало то, как ловко княгиня выложила все его секреты отцу, а Евгению просто стало больно, а ещё он рвался защитить любимую невесту Людмилу и её добрейшую матушку от наглеца Николя. Поэтому, ничего не дожидаясь, Евгений с гневом в огромных глазах-вишенках схватил Николя со все силы за плечи и закричал:
– Так вот значит, в чём дело!!! Он вздумал клеиться к моей невесте! Да ещё и шантажировать!!! Последний подлец ты, Николя!!! Да я! Да я! Не знаю, что сделаю с тобой! А, знаю! Раз ты себя ведёшь, как свинья, а не как джентльмен, то я тебя сейчас брошу в загон к свиньям, побудешь со своими собратьями по духу, потрудишься, чтобы грязь всю отмыть, так поумнеешь! Больше не подойдёшь к Людмиле! Что ж я зазря слова-то трачу? Свинье в свинарнике самое место!
И после этого вынес Николя на задний двор, где был скот и хозяйственные постройки и триумфально швырнул незадачливого кузена-ловеласа прямо в загон со свиньями! Зоя Витальевна и Иннокентий Александрович серьёзно перепугались, чтобы молодые люди из ревности греха не натворили, но когда прибежали на крики и увидели довольного Евгения и багрового от злости перепачканного грязью и помоями Николя, то не удержались и рассмеялись. Очень уж мудрый и смешной урок преподал Евгений подлецу Николя.
– Да ты с ума сошёл, Евгений! Да я ж тебя за этот позор на дуэли прибью!!! Я ж изведу тебя!!! Я тебе отомщу за такие выходки! И не надейся на снисхождение из-за родства, гусь свинье не товарищ!!! – кричал Николя, тщетно пытаясь стряхнуть с нарядной одежды грязь.
Евгений же с весёлой улыбкой бравым жестом поправил каштановую стрижку, пенсне и ответил:
– Николя, я с тобой на дуэли сражаться не собираюсь, так и знай. Я тебе и без всякой дуэли, если надо, синяков наставлю! Ну, ты пока подумай среди свиней, а я, раз тебе не товарищ, полечу…
Этот эпизод в свинарнике рассмешил всех.
Евгений подошёл к Зое Витальевне и своему седому сморщенному дяде и ласково спросил:
– Многоуважаемое старшее поколение, что ж вы этот эксцесс между собой обсуждаете, а меня, жениха Людмилы, в известность не ставите, мне, извините-с, пришлось услышать случайно из вашего разговора о неприятностях у моей любезной невесты?
– Извини, Евгений, я не хотел говорить тебе, потому что не знал, чем тут можешь помочь ты, но, я ошибался, ты действительно нашёл действенный метод! – рассмеялся старенький седой Иннокентий Александрович.
– Дядя, а ведь у меня такая радостная новость: я ездил в одно известное издательство в Санкт-Петербурге с моими работами, и редактор сказал, что они согласны издать мои книги! Первые гонорары будут через два месяца, а предоплату я получу послезавтра, в понедельник! Помог Господь! А ты, дядя, ещё сомневался, что из меня путный писатель выйдет! – радостно сообщил Евгений, старик Шустров от счастья прослезился, обнял племянника и ответил:
– Прости, что не понимал тебя так долго, я очень рад твоим успехам, и знал, что ты найдёшь себя в жизни, ведь ты такой умный, образованный, способный юноша! У тебя и мамка, сестра моя любимая, и папка были умными уважаемыми людьми. Ты – моя гордость! И родители тоже там, в раю, рады за тебя!
…Потом они оставили Николя одного и отправились пить чай и поздравлять Евгения.
А на следующий день в воскресение, Евгений вместе с дядей и Людмилой с её маменькой вчетвером дружно на утреннюю литургию, где исповедались и причастились. Хрупкая нежная женственная княжна была прелестна в белом платье с пионами на груди. Радостный день продолжился на пикнике, где все угощались, весело общались, Евгений читал всем отрывки из своих произведений и стихи, которые посвятил невесте, а Людмила мило кокетничала в ответ. На память о том радужном солнечном летнем дне Евгений подарил Людмиле оригинальное украшение: колье ввиде лавровых листьев, сделанных из изумруда…
…Никто не знал, что Николя втайне от всех готовил уже новый план, он не собирался успокаиваться, пока не добьётся цели: любви гордой юной княжны…
