Максим Привезенцев
История Мираксздания
Темниковы утверждают, что их никогда не уведомляли о слушаниях 25 июля. Они также утверждали, что один из водителей доставки, нарушивший скорость, не направлялся к их дому. Согласно показаниям, приложенным к иску, частный репетитор по шахматам Роберт Рамирес показал, что он был на острове Фишер, чтобы навестить другие семьи, а не Темникова».
Из этой статьи становилось ясно, что дела у Темы шли вполне неплохо. Возможно, даже лучше, чем у всех остальных ТОПов «Миракса». Он жил среди богатейших людей Америки и имел достаточно времени и ресурсов для борьбы за первую полосу парковки на пароме к самому дорогому острову Майами – потому что третья полоса предназначалась для черни.
Глава 22. Золото Миракса. Компромат на продажу
В самом начале марта я по рабочим делам отправился в Питер. Город на Неве привычно просыпался от спячки с отставанием от столицы, и здесь сцепка зимы и весны чувствовалась острей – холодные ветра, йодистые ароматы города и шорох шипованных колес по полотну дорог, изрезавших петербургский ландшафт вдоль и поперек… Именно здесь Гринго застал меня очередным сеансом связи.
Я как раз находился в гостинице и, утомленный встречами и разговорами, приводил мысли в порядок, сидя за ноутбуком.
– Привет, Макс, – сказал Гринго, едва я нажал «Принять вызов».
Он как будто посвежел – лицо приобрело здоровый розовый оттенок, а глаза – радостный блеск, словно тоже ощутил наступление весны и откликнулся на него каждой клеткой тела.
– Ну что там? – спросил я нетерпеливо.
– Много чего, – с улыбкой ответил Гринго. – Смотри, в преддверии банкротства, спасаясь от долгов, Полонский обратился за помощью к Владимиру Антонову, хозяину литовского банка «Snoras» и тогда потенциальному покупателю шведского концерна «Saab». Вот ссылка на расследование Лебедева, с которым Полонский враждовал в те годы.
Я щелкнул по всплывшему окошку с адресом, и в браузере открылась страница сайта Александра Лебедева:
«Россия столкнулась с одной из самых крупных афер на рынке недвижимости, которые провернули два ее гражданина – владелец шведского концерна Saab и литовского Bank Snoras Владимир Антонов совместно с владельцем обанкротившейся Mirax Group (теперь – группа компаний Nazvanie.Net) Сергеем Полонским. Первый заменил в одном из самых крупных банков Литвы Snoras фиктивные активы на высоколиквидные недострои в Москве, принадлежавшие Mirax. А второй, таким образом, фактически вывел за рубеж значительную часть своего капитала – состоящего из денег обманутых российских дольщиков и кредиторов. Разбираться с этой криминальной схемой придется совместно правительству Литвы и властям России.
Сумма аферы – сотни миллионов долларов. Хотя пока официально декларируется, что долг Nazvanie.Net – это $ 45 миллионов, однако в документарной реальности он существенно больше и составляет сотни миллионов долларов.
Нам удалось побеседовать с рядом людей из окружения Владимира Антонова, которые рассказали подробности грандиозной аферы. По их словам, весь бизнес Владимира Антонова строился по простой схеме. Он покупал и создавал банки, в частности в его владении оказались российский “Инвестбанк” и литовский банк Snoras, начинавшие активно привлекать средства вкладчиков. Это были деньги частных компаний и физических лиц, которым обещали выплачивать большие проценты. Затем привлеченные таким образом десятки и сотни миллионов долларов выводились из финансовых учреждений и пускались на различные проекты Антонова, в первую очередь в автомобильной промышленности.
Вначале Владимир Антонов приобрел долю в фирме Spyker, а потом она, в свою очередь, приобрела долю в Saab. Деньги заимствовались у банков при помощи кредитования технических фирм (однодневок) под ничем не обеспеченные залоги – чаще всего «пустые» ценные бумаги. “Антонов действовал по той же схеме, что и разорившийся олигарх Сергей Пугачев, активно финансировавший свой бизнес за счет средств вкладчиков “Межпромбанка””, – отмечают наши собеседники. Только у Пугачева был один банк, а у Антоновых их много. Что позволяло в случае возникновения проблем затыкать финансовые «дыры» одного банка за счет средств другого.
Так продолжалось вплоть до 2010 года, когда деятельностью структур Антонова заинтересовались Центробанк России и власти Литвы. У “Инвестбанка” и Snoras огромное число частных вкладчиков, так что крах этих финансовых учреждений вызвал бы настоящую панику среди населения. А в 2010 году стало очевидно – “Инвестбанк” и Snoras опустошены настолько, что возникни малейшая экономическая нестабильность, и они просто рухнут, а десятки тысяч людей лишатся своих денег. Особенно болезненным был этот вопрос в Литве, где нет аналога российскому Агентству по страхованию вкладов, которое в случае банкротства или отзыва лицензии у банка компенсирует частным вкладчикам их потери.
С Центробанком РФ Владимир Антонов сумел договориться. Его тестя, бывшего сотрудника КГБ Виктора Ямпольского, связывают давние дружеские отношения с Геннадием Меликьяном, который до октября 2011 года занимал должность первого зампредседателя Банка России. Однако с Литвой решить проблему при помощи “знакомств” было невозможно. Snoras – один из основных банков в этой стране, его крах, как уже упоминалось, стал бы настоящей катастрофой для Литвы. А Антонову тогда неминуемо грозило уголовное преследование.
Литва – член Евросоюза, так что Антонов в случае негативного развития ситуации мог превратиться в изгоя во всех странах Европы. И это притом, что все его активы находятся в Великобритании, Швейцарии и Швеции, а сам он давно проживает в Лондоне. “Дыра” в Snoras составляла около $ 100 млн – тех денег, которые были выведены в технические фирмы под ничем не обеспеченные залоги. Антонов и его команда начали в срочном порядке искать выход из положения. И тут судьба свела его с Сергеем Полонским.
К 2010 году сам Полонский и его Mirax Group являлись фактическими банкротами. Еще в 2008 году в детище олигарха перестали поступать деньги от соинвесторов (покупателей квартир), и почти все возводимые объекты были заморожены. Долги структур Полонского к тому времени оценивались на сумму от $ 600 млн до $ 1 млрд. По словам наших источников, к 2010 году бывший олигарх думал только о том, как сохранить личные активы и максимально надежно и незаметно вывести их за границу. Причем он готов был рассматривать разные предложения, в том числе самые сомнительные.
Известно, что с Владимиром Антоновым Полонского познакомил нынешний номинальный владелец “Инвестбанка” Сергей Менделеев. По версии одного из источников, с Менделеевым, в свою очередь, Полонского свел лидер партии “Патриоты России” и по совместительству строительный магнат Геннадий Семигин. Менделеев привел Полонского к Виктору Ямпольскому, и после недолгих консультаций они втроем вылетели в Лондон к Антонову. Переговоры проходили сначала на берегах Темзы, а затем в шале Антонова в Швейцарии. Стороны обсуждали возможность прокрутить грандиозную аферу.
По ней фиктивные залоги в банке Snoras были заменены на зарегистрированные права собственности Mirax Group на крупные объекты в Москве (“Дубровская слобода”, “Кутузовская миля”, “Миракс-парк” и высотный деловой центр “Федерация”). Для этого структуры Полонского, имеющего связи в Администрации президента России, заключили договоры обеспечения залога на третьих лиц – тех самых “однодневок”. Фактически они отдали свои объекты в залог под уже выведенные из Snoras деньги.
“Для прикрытия этой аферы заключался целый ряд различных договоров, некоторые из них оформлялись задним числом, все их детали нам неизвестны, – рассказали наши источники. – Обычно в таких случаях банки Антонова еще подписывают договор о совместной деятельности. По нему одна сторона, в нашем случае это Mirax Group или Nazvanie.Net, обязуется предоставить залоги под кредиты третьим лицам, а другие стороны – банки Антонова – обязуются инвестировать средства в развитие Mirax. Причем последние обязательства обычно специально делают крайне размытыми. Насколько мы знаем, чтобы прикрыть Полонского, какая-то легенда о том, будто Mirax Group в определенное время получал от Snoras деньги, была на бумаге создана. В реальности никаких выплат не было. Вся эта афера преследовала другие цели – вывод денег Полонского за границу”.
Таким образом, финансовая дыра в Snoras в размере $ 75 млн была закрыта деньгами обманутых дольщиков и кредиторов Полонского. Теперь в обеспечении у банка находятся не обязательства технических фирм, а реальные и ликвидные, хотя и недостроенные, объекты в Москве. Однако общая сумма обязательств перед литовским банком по документам “однодневок” еще больше и составляет несколько сотен миллионов долларов, рассказали наши источники в окружении Владимира Антонова.
Сергей Полонский, в свою очередь, тоже оказался в большой выгоде. Во-первых, Антонов и Ямпольский обязались постепенно перечислить крупные суммы на указанные им офшорные счета. Деньги бизнесмены планировали выручить от последующей перепродажи Saab (сейчас ведутся подобные переговоры с китайцами) и от других проектов.
Уголовного преследования Полонский не опасается по вполне прозаическим причинам. Среди тех, кто со скидкой или практически бесплатно получал квартиры в объектах “Миракса”, – десятки высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. Так, например, “Новая газета” в своем расследовании обнаружила, что в элитном ЖК “Миракс парк” сразу четыре квартиры стоимостью до миллиона долларов получила… Генеральная прокуратура РФ:
В интервью, опубликованном в № 118 “Новой”, Сергей Полонский заявил мне, что готов подписаться под обращением дольщиков в прокуратуру. А требовали они расследования ситуации с “Авантой”.
Сергей Юрьевич даже высказался в том смысле, что бездействие прокуратуры, куда он сам неоднократно писал, его весьма удивляет. Теперь я, кажется, понимаю, что он мог иметь в виду.
Как рассказал наш источник, близкий к правоохранительным органам, четыре квартиры стоимостью от сотен тысяч до миллиона долларов в ЖК “Миракс-парк” в Западном округе Москвы оформлены на Генеральную прокуратуру РФ. Как на юридическое лицо.
В распоряжении редакции есть номера инвестиционных контрактов, заключенных с ЗАО “ПИФ Конкордия эссет менеджмент” (структура Mirax).
Проспект Вернадского, 94, корп. 1, кв. 1. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-182.
Проспект Вернадского, 94, корп. 1, кв. 6. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-181.
Проспект Вернадского, 94, корп. 2, кв. 1. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-184.
Проспект Вернадского, 94, корп. 2, кв. 6. Контракт от 18.06.2007 К-ПИФ-183.
Соответствующий запрос направлен в Генеральную прокуратуру.
Во-вторых, все свои самые прибыльные активы Полонский фактически вывел за границу. Причем не просто вывел, а они попали под опеку вкладчиков Snoras – жителей Литвы, чьи средства и пошли на кредиты, в обеспечение которых фиктивно заложены объекты Mirax Group. И властям Москвы или другим российским кредиторам компаний из аморфной структуры Nazvanie.Net, желающим забрать недострои у банкрота Полонского, фактически придется ущемлять права граждан Евросоюза.
В-третьих, все эти липовые кредиты изначально были оформлены по смешным ставкам – под 7 % годовых. (В 2010 году структуры Полонского серьезные банки кредитовали только под 20–30 %). И в случае желания и появления средств владелец Mirax Group мог легко вернуть себе на время надежно укрытые активы. Такой вариант договоренности между Антоновым и Полонским тоже предусматривали.
В результате соинвесторам структур Полонского и властям столицы теперь придется воевать с маленькой, но гордой частью Евросоюза. А все участники аферы остались крайне довольны ее результатами. По словам наших собеседников, в начале ноября 2011 года состоялась очередная встреча Полонского, Антонова и Ямпольского за границей. “По ее окончании Антонов и Ямпольский пребывали в крайне радужном настроении, говорили, что все идет по плану и складывается очень хорошо”, – сообщили наши источники.
Кстати, тогда банкрот летал в Нью-Йорк со своим адвокатом Александром Добровинским, большим специалистом по ведению дел эмигрировавшего олигарха Бориса Березовского (справку об этом аспекте см. ниже). Визит в США с адвокатом Добровинским был нужен еще и для того, чтобы оговорить с властями “заокеанских партнеров России” гарантии получения вида на жительство в этой стране для Сергея Полонского.
Ведь “небизнесмен”, как он сам себя называет, явно не планирует удовлетворять претензии соинвесторов и кредиторов, чьи деньги оказались выведены в его офшоры на Британских Виргинских островах и в кипрские номинальные компании с неопределяемыми бенефициарами. Но он достаточно богат, известен и владеет большим количеством информации о российских чиновниках, чтобы стал возможен вариант натурального обмена, при котором США получают очередного гонимого разоблачителя “кровавого режима” и берут его под защиту – свою или Британской короны.
P. S. Получить свою часть денег от продажи Saab Полонскому пока не удалось. Spyker уже решил все вопросы с одной компанией из Китая, но 9 ноября американский GM, который также владеет пакетом акций Saab, отказался передавать технологии китайцам. Без них сделка не имеет никакого смысла. Примечательно, что в период времени, когда Spyker убеждал GM подписать контракт с Китаем, Полонский, как уже было сказано, тоже находился в США»* (* – ссылка на первоисточник).
– Конечно, учитывая то, что Лебедев и Полонский ладили как кошка с собакой, тут все надо делить пополам, – сказал Гринго, когда я закончил чтение статьи Лебедева. – Но за отправную точку данная информация вполне сгодилась. Антонов стал своеобразным клеем, который скрепил полученную из хэша с документами «Миракса» и от тебя информацию и привел меня к… Темникову. Он, получается, был главным бенефициаром от слива денег «Миракса». Вот тебе, для затравки, схема с паутиной его компаний. Вытянул ее из смартконтракта. Зацени.
Еще пара кликов Гринго, и у меня на экране появилась объемная схема: множество компаний, около двух десятков, и все они принадлежат одному человеку, чьи имя и фамилия указаны в верхнем прямоугольнике.
– Сергей Гурин… Если я правильно помню, это один из близких друзей Темникова, да? – уточнил я.
– Типа того. Получив степень доктора в 2011 году, Темников присоединился к компании Гурина «Полезные технологии» в качестве вице-президента по исследованиям и разработкам, а в 2012 году эта «сладкая парочка» вместе с профессиональными риелторами Фэем Кацем и Валем Зевелем создали компанию «Helpful Alliance Company». Угадаешь с трех раз, кто, кроме них, является соучредителями компании?
– Полонский и Сатер?
– Бинго! Через «Helpful Alliance Company» прошли немалые суммы, превращаясь в легальные инвестиции. И, надо признать, более подходящего места для этого было трудно придумать. Сам посуди: в течение двух лет в «Helpful Technologies» Темников изучал… «новые методы строительства, позволяющие строить фундаменты, каркасы домов и кровельные системы с меньшими затратами и превосходной скоростью»… конец цитаты. В январе в 2015 году Темников стал президентом и генеральным директором – видимо, специально выждали два года после его бегства из России в США, а не сразу назначили, чтобы было меньше вопросов. По факту, это было идеальное прикрытие – им даже строить ничего не надо было, знай себе вливай колоссальное бабло в изучение тех самых пресловутых «новых методов строительства», покупай какие-то патенты и прочее… Смотри расклад в деталях, в общем, относительно финансовых вливаний «на исследования».
Гринго начал бомбардировать меня ссылками. Одна, другая, третья… Я едва успевал их открывать. Сотни цифр, которые складывались в гигантские суммы… Трудно было поверить, что кто-то в здравом уме столько потратит на исследование прогрессивных методов в строительстве.
Удивительно, что движение денег под бумажки для финансовых органов Дяди Сэма воспринималось как совершенно нормальный и законный процесс. Да, Темников технично съехал с подозрений американских чиновников на его обвинение правоохранительными органами РФ в обмане инвесторов и своем нахождении в международном розыске «Интерпола». Как ему удалось? Темников просто по совету адвокатов прикрылся тезисом, что преследование в России было исключительно «по политическим причинам», а к управлению «Мираксом» он якобы никакого отношения не имел – удивительно, но с такой «кривой отмазкой» «борца с режимом» приняли в Америке с распростертыми объятиями. Видимо, сыграли свою роль убедительные «миллионы долларов США».
– Что скажешь? – хитро прищурившись, спросил Гринго некоторое время спустя.
– Вау, – выдавил я. – Что еще тут скажешь? Единственное, есть момент, который меня немного смущает. Смотри, какую заметку мне прислали про Темникова…
Я отправил Гринго ссылку на статью о пароме в Майами и продолжил:
– В этой заметке Темникова именуют «генеральным директором биомедицинской исследовательской компании». Биомедицинской – а ты говоришь об исследованиях в сфере строительства. Нет ли в этом некоего… противоречия?
– Нет. Потому что я знаю про это. Просто хотел оставить на десерт, – рассмеялся Гринго. – Это еще одна рабочая тема для отмыва денег. Когда Тема сбежал в Майами в 2013 году, он прихватил с собой разработки компании «Миракс-фарма»… помнишь такую?
Я утвердительно кивнул:
– Конечно, помню! Они, как пылесос, выкачивали деньги с 2006 по 2008 год якобы на создание лекарства против рака, но я всегда считал, что это скорее плата «Миракса» за площадку под строительство жилого комплекса «Миракс-Парк» на территории медицинской академии на западе Москвы. Так сказать, трудоустройство ученых под благовидным предлогом.
– Тут ты прав. Лекарства они не создали, но Темников прекрасно воспользовался этой темой в США для легализации выведенных из «Миракса» денег. Вот, зацени.
С этими словами Гринго перекинул мне схему еще из десятка компаний со стрелками движения внушительных сумм. В самом центре была компания «Vector Vitale», директором которой числился Темников.
– Вывески разные, – продолжил Гринго, – но схема и люди те же. И хочу заметить, что организацией такой прачечной Темников начал заниматься еще году этак в 2008-м. И Полонский не мог не знать, куда и сколько они выводят бабла. Поэтому, когда Кучер в 2010–2013-м кричал: «Украли! Украли!», он, мягко говоря, лукавил: уж кто-то, а ПСЮ точно знал, в каких закромах лежат эти активы. Такие дела.
– Крутая работа, Гринго, – совершенно искренне сказал я. – Похоже, ты и правда нашел, куда утекли деньги «Миракса»!
– Да ладно, это наша общая заслуга, – с улыбкой сказал Гринго.
– Но та папка с файлами … хэш… ты же нашел ее сам, без моей помощи!
– Ну, как сказать. По факту, нашел я ее после того, как прочел твой первый черновик.
– А как нашел?
– Это долгая история… но суть даже не в этом. Если бы ты не начал публиковать свои черновики, я бы никогда не взялся искать «золото Миракса». Продолжал бы считать Полонского главным… в сливе денег «Миракса», которые он либо профукал, либо спрятал подальше от глаз акционеров, инвесторов и дольщиков. И никогда не узнал, что у этой истории были другие «герои».
Что после суда и признания Полонского виновным в хищении средств дольщиков именно «Тема» был единственным из штата компании, кто не просто остался при своих, а в корне изменил свою жизнь и живет… ну, прямо скажем, в шоколаде. Темникову было выгодно вот это вот «шоуменство» ПСЮ. Пока Кучер дрался на ТВ с конкурентами, ел галстуки, откровенничал из камеры СИЗО, портрет самого Темникова постепенно размывался, и его фамилия забывалась. Ты заметил – его даже в соцсетях нет, ни в инсте, ни в фейсбуке, нигде. Вскорости он стал для многих лишь «одним из», как и ты, как и Адикаев с Луценко – одним из бывших партнеров, которые якобы предали и разорили Полонского. Этакое мифическое зло, без какой-то особой конкретики. Было что-то такое, да уже забылось.
– Действительно, удобно. Хотя, думаю, публику уже давно не особо волнует и сам Полонский. Для них сегодняшний ПСЮ – всего лишь клоун с ТВ и интернета.
– Да-да! Как какой-нибудь Джигурда – уже никто и не помнит толком, почему этого чела зовут во все ток-шоу, кроме как ради эксцентричных выходок. Так и с Кучером было. Помнишь, как он в 2017-м потрудился клоуном-статистом, этакой куклой из шоу на «НТВ», на выборах президента РФ, и сцепился со своим «главным конкурентом» за место…
– С Собчак?
– С Навальным. Когда они оба, имея судимости, пытались баллотироваться на пост президента.
– Не помню. Я не очень следил за кукольным театром «Выборы в РФ». Никогда не любил НТВ.
– Ну как же. Их «случайная» встреча, когда они документы в ЦИК пришли подавать на выдвижение – вот это был спектакль, даже не спектакль, а реслинг в духе Пелевина. Камеры федеральных каналов, фотокорреспонденты, а Навальный Полонскому при встрече демонстративно руки не подал, Полонский ему прокричал: «Навальный, ты отстой! Понял?» – Гринго ухмыльнулся. – Театр театром, но пока ПСЮ развлекался, деньги обманутых вкладчиков продолжали отчищаться в компаниях Темникова. Инновационные методы отмыва капитала, что тут скажешь.
– Твоя правда. И что будешь делать теперь со всеми этими материалами? Их вполне хватит, чтобы родилось громкое уголовное дело и, возможно, не одно – ну, насколько я могу судить.
Гринго пристально посмотрел на меня через веб-камеру и медленно произнес:
– Я тут, пока этим всем занимался, обдумал все и пришел к выводу, что надо попытаться продать эту папку с компроматом Темникову. Деньги пополам. Как тебе такое предложение? Как насчет не просто «по ильфо-петровски» пощупать Корейко за вымя, а взять его за яйца, а?
Я ошарашенно уставился на экран.
О чем он вообще? Он это что, всерьез?
– Ты… ты хочешь его шантажировать что ли? – уточнил я, немного отойдя от первоначального удивления. – Но это же… противозаконно само по себе. Получается, мы нашли улики преступления и продаем их преступнику.
– Да, понятно, определенный риск есть…
– «Определенный риск»? Серьезно? Я уж не говорю про самого Темникова. У этого парня сотни миллионов долларов и уйма связей. Если он решит, что забрать у тебя папку будет проще, чем ее выкупить, выбор будет очевиден. Да и вообще – чего стоит папка с распечатками? Это, по факту, лишь ворох бумаг, а твое расследование спокойно существует в цифровом виде.
– В том-то и дело, Макс. Я продаю не сами данные. Я продаю алгоритм, как их можно найти. Если даже я. – Гринго ухмыльнулся. – Смог во всем разобраться, программисты более высокого уровня, не говоря о юристах, сделают это еще быстрей и легче. Просто, видимо, никто до сих пор не озаботился этим вопросом всерьез. Следовательно, с помощью моего алгоритма Темников сможет максимально усложнить жизнь тем, кто решит поискать деньги «Миракса» в будущем. А может…
Он запнулся.
– Что – «а может»? – нетерпеливо спросил я, втайне подозревая, что ответ меня не обрадует.
– А может, я сам это сделаю для Темникова – за определенное… вознаграждение.
Воцарилась тишина. Она была настолько кристально-чистой, что я, кажется, мог слышать сбивчивое дыхание Гринго, находящегося от меня в нескольких сотнях километров. Мысли разлетелись на множество осколков, но теперь, словно под действием незримых магнитов, снова потянулись друг к другу.
– То есть ты готов не просто отдать ему свою схему, но запутать след так, чтобы Темников спал спокойно? – уточнил я.
– Прежде чем решить, что я сбрендил, посмотри на это немного с другой стороны. Если следы буду путать я, цепочка останется мне известна – просто она станет очень сложной и запутанной. Но я в любой момент смогу пустить ее в ход…
– Если от тебя не избавятся раньше, – цинично сказал я.
Тут Гринго наконец заколебался. Похоже, он все-таки не был готов к такому развитию событий, или просто о нем не думал.
– Неужели нет какого-то другого способа заработать на этих данных? Легального способа?
– Какого? Устроить аукцион папки с документами? – усмехнулся Гринго.
– Нет. Это, конечно, утопия. Собрать силовиков США и РФ, бандитов, обманутых дольщиков и прочих пострадавших от «Миракса» в одном аукционе… Но к слову об аукционе. А что если выпустить NFT-токен книги? Я, возможно, и не разбираюсь в каких-то технических нюансах до конца, но знаю, что рынок невзаимозаменяемых токенов – так называемых NFT – сейчас демонстрирует невероятный рост. Например, торговая платформа «Nifty Gateway» объявила о беспрецедентной продаже картины «Crossroad» художника Бипла, как произведения цифрового искусства, на котором был изображен нервирующий мир своими твитами персонаж, за ошеломляющие 6,6 миллионов долларов. Слышал о таком?
– Слышал… – ухмыльнулся Гринго. – Правда, сначала решил, что тут не хватает, в этой сумме, еще одной шестерки, чтобы я поверил! Хотя, учитывая, что там изображен Дональд Трамп… чьим помощником и поверенным лицом в Москве был Феликс Сатер. До сих пор не верю, как такая картина могла уйти за без малого семь мультов грина! Одного не пойму: какой нам с этого прок? По сути, NFT – это модный сейчас хайп, не более. И покупка картины – апогей этого хайпа. Ну, то есть я просто не хочу врать и лукавить. Я искренне считаю, что ажиотаж вокруг этой темы искусственно формирует сообщество держателей крипты. И вот, чтобы поддерживать и пампить ее стоимость, они придумали новый рекламный ход. Праздник должен длиться вечно… пока не наступит криптозима, – рассмеялся Гринго.
– Такая позиция имеет место, но, как блокчейн-евангелист, я верю в технологии, а не в хайп криптовалют. Я не рассказывал тебе, что имею два патента в США по блокчейн-разработкам – «контроль качества продукции» и «верификация политиков»?
– Нет, не рассказывал, – покачал головой Гринго. – Я, конечно, понимал, что мы многого друг о друге не знаем, но не подозревал даже, что ты в такой продвинутой теме завяжешься!
– Еще года четыре назад я бы сам не подумал, что когда-нибудь буду рассуждать о токенах и блокчейнах, – усмехнулся я. – Ладно. О тех патентах я как-нибудь при случае расскажу подробней, сейчас речь все-таки не о них конкретно, а о том, что́ мы можем из NFT-технологии извлечь. По сути, NFT, насколько я ее понимаю, заключается в регистрации «права собственности» на цифровой объект в блокчейне. Токен не взаимозаменяемый, потому что он представляет уникальный объект и сам по себе уникален. Они зародились в индустрии компьютерных игр, где персонажей, артефакты и прочие фичи, вроде оружия и брони, могут использовать только те, кто их купил.
Гринго улыбнулся – судя по всему, онлайн-баталии были ему знакомы не понаслышке.
– Здесь же можно создать виртуальную гоночную трассу и зарабатывать на взносах игроков, которые хотят ее использовать, – продолжал я. – Поэтому неудивительно, что на игровые объекты приходится значительная доля рынка NFT. Но вот что насчет не-игрового контента? По логике вещей, если кто-то покупает NFT на цифровое изображение, то это вовсе не означает, что остальные больше не смогут просматривать его и делиться им друг с другом. Отнюдь, все остается в интернете как было, но фанат – владелец NFT просто получает новый формат для понта, способ похвастаться и заодно финансово поддержать любимого художника, спортсмена и любого человека, который делает что-то достойное восхищения.
– Ну, понятно, – со знанием дела проворчал Гринго. – Цифровой коммунизм с нарциссическим флером.
– Да, наверное, эта концепция пришлась бы по душе идеологам коммунизма, – кивнул я. – Объект остается как бы общим, но при этом создатель получает финансовое вознаграждение, а покупатель – повод для удовлетворения эго. Но боюсь, что в цифровых технологиях современные «красноперые» шарят так же плохо, как в создании справедливого социального строя, так что надежд мало. Впрочем, назвать криптовалютное и блокчейн-сообщество «коммунистическим» или «альтруистическим» будет настоящим скамом, прости за оксюморон, – добавил я. – Современное крипто-сообщество вполне капиталистическое и держится на постоянном зарабатывании денег. «Быки», «медведи», «пузыри» и «единороги» – всё как на привычном фиатно-финансовом рынке, и загадочный Сатоши Накамото со смарт-контрактом биткоина здесь главный виртуальный крипто-гений. Буквально Сорос, Ротшильд и Рокфеллер в одном лице. Успех криптолоидов зависит от массового распространения блокчейн-технологий, а для этого нужны не только новые продвинутые технологии, но и постоянный хайп, чтобы этими технологиями начинали пользоваться. Перефразируя скамовый лозунг компартии СССР: «Все во имя человека, все во благо человека!» – «Все во имя юзера, все во благо юзера». Криптоиндустрия в своих вайтпейперах для инвесторов это постоянно постулирует, хотя и тогда, и сейчас все понимают фундаментальную «фейковость» этих букв. Рынок предметов искусства подходит для этого идеально: большие продажи и крупные суммы сделок привлекают внимание «гомо сапиенсов», недоумевающих, с какой стати кто-то платит столько денег за то, что для большинства кажется бесполезной вещью. Дальше работает самый банальный сарафан. Но, помимо хайпа и спекуляции, у NFT есть реальные сферы применения, где эти цифровые технологии способны принести пользу: их можно успешно применить к правам собственности на что угодно, от финансовых инструментов до земельных участков. Для продажи цифровых единиц выбросов углеродов, уничтожающих природу – чтобы финансировать технологии по ее сохранению. Или их можно использовать для отслеживания цепочки поставок от источника до конечного потребителя, что сделает процесс создания ценности прозрачным – о чем, собственно, мой первый патент Quality Product Ecosystem.
– Ну, пусть ты плюс-минус прав, – нехотя признал Гринго. – Как нам это поможет продать – причем легально – токен с компроматом на «Миракс»?
– Речь не о продаже компромата, – пояснил я, – а о токене на рукопись книги, но я пока не понимаю, как это реализовать. Надо подумать, посоветоваться со знающими людьми. С ходу не скажу. Давай свяжемся через неделю, обсудим…
– Макс, – перебил меня Гринго. – Я ждал этого момента уже давно. Годы, можно сказать. У нас есть документы, которые раскрывают схему вывода средств «Миракса». В ней может быть заинтересован конкретный покупатель. А ты… ты предлагаешь продать рукопись книги, ценность которой… ну, прямо скажу, сомнительная. Давай так. Ты проработай механику продажи NFT-книги, а я пока подумаю, как можно реализовать мою идею. Кстати, может быть, ты подскажешь мне надежного человека, который сможет с этим помочь? Человека из Штатов, который проконсультирует, как мне сделать это… менее противозаконно?
