Марина Колесова
Чуждость
– Что он там с ними творит? Почему показатели ухудшаются? Этого не должно быть на данном этапе! Ты что закупил больных животных? – в один из дней, вызвав к себе Шона, не могла скрыть уже явного раздражения Мила.
– Успокойся. Нормально у него все там. Я еще вчера к нему заходил. Все безупречно. Клетки чистые, животные сыты и на вид здоровы.
– Тогда с чего показатели на спад пошли? Чуть большая нагрузка, и у всех животных и аритмия и удушье начинается. Этого быть не должно!
– Ну с чего решила, что не должно? Ты же с прошлой группой подопытных подобный этап не наблюдала, может там такой же спад по здоровью наблюдался. Возможно, это просто период адаптации.
– Крис не говорил мне о нем.
– А ты спрашивала?
– Конкретно – нет, но он наверняка сам бы рассказал, если бы подобное наблюдалось. Сейчас что-то не так идет, а что, понять не могу…
– Да ему в голову не пришло рассказать, раз ты не спрашивала. А может вообще побоялся рассказывать про явные ухудшения, опасаясь, что ты обвинишь его в недолжном уходе за животными.
– Пойди, спроси его. Хочу знать была ли такая динамика в прошлый раз.
– Хорошо. Пойду спрошу. Подожди немного, – Шон порывисто встал и вышел из кабинета.
– Да уж… – Мила в замешательстве потерла кончиками пальцев висок, а потом раздраженно повела плечами. её раздражало, что она сама не может проконтролировать ход эксперимента, и вынуждена довольствоваться лишь отчетами и рассказами Шона. Больше всего злило ее, что при ней Шон отказывался даже звонить Гарнери по громкой связи, мотивируя, что вряд ли она устоит перед искушением вмешаться в ход обсуждения, посчитав, что он не совсем конкретно и правильно формулирует задания или вопросы.
Минут через десять Шон вернулся.
– Ну все так, как я и говорил. Картина повторяется. Поэтому не психуй. Не рассказывал он тебе об этом лишь из опасений, что обвинишь в недолжном уходе, так что это тенденция.
– Через сколько реакция на нагрузку восстанавливаться до соответствующих нормам параметров начала?
– Что? – непонимающе переспросил Шон.
– Насколько продолжительным был прошлый спад по реакциям на нагрузку?
– А черт его знает насколько… – пожал он плечами.
– Ты не спросил или он склерозом страдает?
– Конечно, не помнит он, журналов ведь нет, да и не отмечал он в них подобные параметры наблюдений. Это только сейчас ты подобные новшества ввела.
– Ты врешь, Шон! Он отписывал в примечаниях состояние животных и явные ухудшения фиксировал. Я видела это!
– Даже если и отписывал, он их что на память заучивал? Нет! Поэтому динамику и продолжительность не помнит и нечего меня во лжи обвинять на пустом месте! Это оскорбление, между прочим. И вообще, это что я, этого склеротичного идиота поставил возглавлять этот проект? Нет, не я. Это твоя идея была, а обвиняешь в его просчетах ты меня почему-то. Почему? Не нравится, как он работает, давай его заменим, я не против.
– Ладно, извини. Я погорячилась… просто раздражает, что сама напрямую проект не могу контролировать. Не привыкла я к такому. К тому же через месяц конференция, я выступить хотела, а с такой подборкой экспериментальных данных это не представляется возможным.
– Ну подгоним чуток данные, тоже мне нашла проблему… – иронично пожал он плечами.
– К чему подгоним? К ожидаемому мною результату? А если я ошиблась? Ты соображаешь, что предлагаешь мне? Шон, у тебя вообще с головой как? Это же не квартальный отчет, где ты финансы по отделам на списание раскидываешь. Это научные исследования! Я никогда не занималась фальсификацией и не буду!!! – её голос сорвался на крик. – И если ты еще хоть раз посмеешь предложить мне это, вообще проект брошу и не буду вести. Понял?!!
– Чего я тебе предлагаю? Ты чего, Мил? Какая фальсификация? Я вовсе и не о том речь вел. Ну что ты раскипятилась так?
– А о чем ты речь вел?
– Я? Я лишь о том речь вел, что данные накопиться должны. Доведем их по длительности до тех результатов, что были с предыдущей партией подопытных, тогда и речь о нестыковках или отличиях вести можно будет, а пока это лишь предположения и наша экстраполяция возможного развития событий, не более.
– Ох и умеешь ты выкручиваться, Шон. Прям мастерски. Ладно, будем считать, что действительно лишь это имел в виду.
– Конечно лишь это. Как ты могла подумать, что я могу предложить хоть что-то фальсифицировать? Мне прям даже обидно… Ты что, считаешь меня прожженным аферистом и мошенником?
– Глядя на то, что ты порой творишь, у меня начинают закрадываться подобные сомнения.
– Зря, любимая, – он шагнул к ней и, подхватив руку, прижал к губам, – мои помыслы чисты и невинны. Я лишь хочу, чтобы ты могла полноценно работать и двигать науку вперед как на благо развития всего технического прогресса в целом, так и нашего института в частности.
– Ой, Шон, – она рассмеялась, – твоими бы устами да мед пить…
– Неужели не видишь, как я из кожи лезу, чтобы тебе комфортно работать было? Даже на нашей близости с тобой настаивать прекратил, потому что это злит тебя и раздражает. Хотя, по-моему, я уже сто раз и вину невольной измены перед тобой искупил и любовь и преданность свою доказал. А ты все никак поверить в них не можешь и простить… Или этому своему полицейскому верность хранить нравится? Он был настолько хорош в постели, что переплюнул меня?
– Прекрати! – она вырвала руку из его ладони и со всей силы грохнула кулаком по столу.
– Ах-ах-ах, женушка, какое негодование… С чего бы это? Я зацепил больную струну? Он действительно был хорош в постели и раздражал тебя исключительно примитивным интеллектом?
– Шон, не смей! Слышишь? Не смей! – она вскочила из-за стола и в голосе её послышались истерические нотки. – Не смей больше говорить со мной в таком тоне и поднимать эту тему! То, что ты был, да и сейчас являешься официально моим мужем, не дает тебе право так оскорблять меня! Еще раз посмеешь, плюну на все и уйду, и гори тут все синим пламенем! Я умерла, давно умерла, и мне плевать, что вы тут все с институтом без меня творите! Ясно тебе?!
– Все! Успокойся! Я прекратил и больше ничего не поднимаю. Только успокойся! – он притянул её к себе и крепко обнял.
– Отпусти сейчас же! – она попыталась вырваться.
– Отпущу, как только успокоишься и пообещаешь больше не разбрасываться такими заявлениями. Ты жива и здорова, и не надо гневить Бога, заявляя обратное.
Перестав вырываться, она глубоко вздохнула, потом, немного помолчав, холодно проронила:
– Ладно. Успокоилась. Отпусти.
– Вот это другое дело, – он разжал руки и немного отступил в сторону. – Ты стала такая нервная… Прямо слово тебе поперек не скажи… Может тебе какие-нибудь успокоительные настойки или таблетки попить?
– А может это не мне попить настойки надо, а тебе, чтобы перестать меня провоцировать? А? Ты ведь уже всякие границы переходишь. Учти, не прекратишь так себя вести, работать с тобой не буду, и ничто меня здесь не удержит.
– Прекратил, прекратил, успокойся только, – Шон направился к выходу, – пойду скажу Нику, чтобы кофе тебе сделал. Попей лучше кофе и успокойся. Насколько я помню, кофе обычно благотворно влияет на твое настроение.
Он вышел, а Мила, в раздражении пройдясь по кабинету, вернулась за стол и, придвинув клавиатуру компьютера, открыла на экране раздел файловой системы отдела Гарнери и вновь начала просматривать электронные версии журнала наблюдений, размышляя стоит начать вносить изменения в график эксперимента или подождать еще некоторое время.
Из размышлений её выдернул оживший селектор, поинтересовавшийся тихим голосом Ника:
– Госпожа Вельд, я могу принести кофе?
– Да. Принеси, – проронила она в ответ, даже не отрываясь от экрана.
Неслышно отворив дверь, Ник вошел и, поставив перед ней поднос с чашкой и вазочкой с печеньем, застыл рядом с ней в ожидающей позе:
– Что-то еще, госпожа Вельд?
– Через час греческий салат и пиццу из кафе принеси.
– Господин Вельд просил, когда Вы соберетесь пообедать, проводить Вас в кабинет в ресторане и позвонить ему. Он подойдет.
– У меня нет времени обедать в ресторане, так что принесешь сюда салат и пиццу.
– Я не могу, госпожа Вельд. Это рекомендации врачей. Вы должны полноценно питаться. У меня приказ в случае Вашего отказа отключить питание компьютера в кабинете.
– Ник, я не успеваю обобщить и проанализировать материал одного из отделов, – Мила раздраженно поморщилась, поняв, что Шон решил прибегнуть к помощи секретаря, чтобы заставить пообедать вместе с ним, – и если питание компьютера ты отключишь, вообще поесть не успею.
– А почему обобщаете материал Вы? Распорядитесь, чтобы Вам предоставили результаты в удобном виде с готовыми обобщениями, – Ник впервые отошел от протокола общения с ней и задал вопрос, видимо распоряжение директора насчет отключения питания ему явно выполнять не хотелось, ибо он предполагал какую бурю негодование с её стороны вызовет подобный его поступок.
– Начальника отдела вызвать, чтобы распорядиться, не могу – он загружен очень. А передавать через кого-то проблематично, у него наверняка возникнет масса вопросов по поводу компоновки и параметров обобщения. Так что не вариант – проще самой. Поэтому передай господину Вельду, что обедать буду тут, и если ты отключишь питание, я уйду, конечно, из кабинета, но только не обедать, а вообще уйду.
– Пошлите распоряжение по внутренней электронной почте, и если у него возникнут вопросы, он Вам задаст их по ней же. Вряд ли это надолго его оторвет, да и Вас тоже, и Вы сможете выделить время, чтобы пойти поесть вместе с господином Вельдом.
Мила, оторвавшись от экрана, с удивлением взглянула на секретаря, он оказался не столь примитивным, как показался на первый взгляд. Воспользоваться внутренней электронной почтой не для пересылки документации, а для обычного письма с распоряжениями ей даже в голову не приходило.
– Не вариант, самой все равно проще, – Мила решила не показывать секретарю, что его фраза её чрезвычайно заинтересовала. – Но я поняла, что ты не отстанешь, ладно, схожу я пообедать. Какой у меня крайний срок?
– Господин Вельд сказал, Вы должны пойти не позже трех пополудни.
– Раз сказал, не позже трех, пойду не позже трех. Иди, – она раздраженно повела рукой, и Ник тут же поспешно вышел из кабинета.
Открыв почту, Мила ввела адрес отдела Гарнери и послала ему коротенькое сообщение:
«В связи с новой компоновкой отчетных материалов, не могли бы Вы провести выборку по третьей и шестой строке и представить динамику изменений в графическом виде за максимально-возможный по продолжительности период? С уважением Вики Вельд»
И буквально через пару минут на экране замелькал ответ, раскрыв который Мила прочла:
«Минут через пятнадцать подготовлю, госпожа Вельд. Вам отправить на Ваш адрес или сюда, на адрес директора? С уважением Крис Гарнери»
Невзначай открытый способ прямого общения с Крисом её порадовал, и она тут же поспешила ответить:
«Директору заменили компьютер на более современный. Этот он отдал мне, и настройки почты на нем остались его. Пока ничего не перенастроили, Крис, пишите сюда, лишь пометку в теме письма делайте, что для меня. Вики»
Ответ с пометкой «для госпожи Вики Вельд» не заставил себя ждать:
«Понял. Графики пришлю в ближайшее время. Ребята уже делают. Пользуясь случаем, поздравляю с прошедшим бракосочетанием и блестящим докладом на конференции. Восторженные отзывы и упоминания до сих пор периодически встречаю в обзорах по нашей проблематике. Все пишут, что ты была на высоте. Честно рад за тебя, ты раскрылась для меня совсем с другой стороны. Я даже не ожидал. Ну и конечно, выражаю соболезнования по поводу утраты ребенка. Мне очень жаль, что так сложилось, и ты его потеряла, Вики. Надеюсь, все со временем образуется. Крис»
Иронично усмехнувшись, Мила покачала головой. Шон был прав, видимо с Вики у Криса были до того достаточно дружеские отношения, раз он позволил себе так быстро сменить стиль письма, и при таком раскладе при личном общении попасть в ситуацию, которая вызвала бы у него ненужные подозрения и вопросы было проще простого. А вот общение по электронной почте было явно хорошей альтернативой.
Только надо было определиться: резко осадить Криса в ответном письме, указав на недопустимость подобных фривольностей в деловой переписке, или напротив начать поддерживать дружеский тон, в расчете, что Крис, как явно очень впечатлительная натура, из кожи вон лезть будет лишь бы доказать, что достоин и её дружеского расположения и возлагаемых ею на него надежд.
Второй вариант показался Миле более привлекательным, и она быстро напечатала: «Крис, я благодарна тебе за проявленное участие. Да и положительная оценка моего выступления по тематике твоего отдела порадовала. Я очень старалась представить твою работу в наиболее выигрышном свете и, по-моему, мне это удалось. Жаль, что сейчас у тебя показатели начали столь значительно варьироваться и предыдущей стабильности не наблюдается, да и реакции животных на нагрузку не радуют до такой степени, что директор начинает сомневаться в целесообразности моего выступления по этой тематике на ближайшей конференции. Ты решил придержать результаты в обиде, что он не тебя послал с отчетом на конференцию? Так ты только скажи, я не стану больше вставать тебе поперек дороги и постараюсь его убедить послать с докладом именно тебя или кого-то из твоих сотрудников. Поскольку меня волнует больше не мой собственный имидж, а благополучие института в целом. Ты знаешь, я никогда не стремилась блистать на трибунах, и если честно, согласилась лишь под давлением директора, убедившего меня, что мое выступление откроет перед институтом дополнительные перспективы. Поэтому достаточно твоего слова, чтобы я к тематике твоего отдела больше не касалась. С надеждой на честный и развернутый ответ Вики» – после чего нажала иконку «отправить».
Ответное письмо пришло нескоро, настолько нескоро, что Мила уже успела пожалеть о своем столь неоднозначном послании и внутренне утешала себя лишь мыслью, что возможно Крис отошел с рабочего места, например, в виварий или компьютерный зал. Но все равно не могла справиться с искушением каждые несколько минут нажимать кнопку «проверить почту», и когда, наконец, в информационной строке входящих писем замелькало «одно новое сообщение» тут же его открыла.
Объем письма объяснил такую задержку. Более чем на пяти страницах Крис оправдывался, клялся в собственной незаинтересованности в выступлениях на конференциях и распинался в благодарностях, что она согласилась и соглашается освещать работу его отдела, заверял, что приложит все усилия, чтобы результаты стабилизировались, а в конце вскользь упоминал, что всегда строго придерживается как плана эксперимента, так и личных указаний директора, и не его вина, если некоторые из них настолько рискованны, что приводят к столь не радующим её результатам.
– Тупица! Ни одной дельной мысли, – скривившись, Мила в раздражении закрыла письмо. – Лишь бы оправдаться… В чем риск, если нагрузка вводится постепенно, и прошлая партия её с легкостью выдерживала? В чем? Совсем сбрендил… Или он про прошлую партию? Так там, насколько я поняла, Шон и не лез особо, лишь результат требовал, ну так и надо было думать, что к нему приведет, а не наобум воздействия начинать менять… Нет, точно мозги атрофироваться у него начинают. Проклятье… Может, действительно снять его с руководства проектом?
В задумчивости она стала барабанить пальцами по столу, потом придвинув чуть ближе клавиатуру, напечатала: «Крис, постарайся не искать виноватых, а во-первых, четко выполняя график эксперимента, максимально улучшить условия содержания и контроль здоровья животных. А во-вторых, по возможности попытайся, проанализировав всю предыдущую работу своего отдела, сформулировать и прислать мне конкретные предложения по поводу ведения проекта и его модернизации. Если они будут заслуживающими внимания, я постараюсь, чтобы господин директор учел их в процессе планирования дальнейших работ по проекту. И пришли, наконец, графики! А то пять страниц пустых оправданий без какой-либо конкретики, а того, о чем просила, нет! Ты впустую тратишь свое и мое время. Так работать верх разгильдяйства и безответственности! Ты разучился работать, Крис! И меня это сильно удручает. Надеюсь, ты сумеешь собраться и, наконец, начнешь работать, так, как умеешь и, как я знаю, можешь. Вики Вельд».
Едва она успела нажать на иконку «отправить», как на почту пришло еще одно письмо, во вложении которого были подробные графики и таблицы по запрашиваемым ею параметрам. Просмотрев их, Мила подумала, что немного поторопилась обвинить Криса в бездеятельности, при этом красочно представив картину, как нахохлившись, словно маленькая испуганная птичка, он читает её письмо. Потом в замешательстве трет ладонью то висок, то затылок, что всегда непроизвольно делал в нервных для себя ситуациях, и растерянно оглядывается, словно ища поддержки и собеседника, с которым можно поделиться свалившимися на него неприятностями, а затем, махнув рукой, встает и идет в виварий задумчиво бродить меж клеток, бестолково переставляя с места на место оборудование для экспериментов. Картинка была столь яркая, что ей непроизвольно стало жаль Криса. Зря она столь жестко написала ему, надо было как-то помягче сформулировать свои пожелания.
В это время дверь распахнулась и на пороге появился Шон.
– Мила, у тебя с головой как? – только закрыв дверь, резко начал он.
– Что ты имеешь в виду? – с недоумением взглянула на него опешившая от неожиданности Мила.
– Какого черта ты пишешь Гарнери, да к тому же с такими формулировками? Ты понимаешь, что Вики никогда, понимаешь, никогда бы не написала такое?! Он же не совсем умалишенный, чтобы не понять, что не может так кардинально поменяться человек. Возможно, он допускает, что ты вызубрила доклад и по счастливой случайности ответила впопад на все вопросы, но тебя, вернее ее, наука вообще не интересовала. До того он мог думать, что я тебя сделал своим замом лишь потому что ты стала моей женой и теперь усиленно делаю вид, что ты в науке что-то соображаешь, но он ведь знает, что это не так. И тут ты ему пишешь такое… У него сейчас мозги закипят от столь явной нестыковки. И как мне надо будет это все ему объяснять? Как?
– Шон, успокойся немедленно! Ты что в таком тоне со мной разговариваешь? Гарнери не такой человек, который полезет требовать каких-то объяснений и что-то вынюхивать. Он занят исключительно наукой и собственными проблемами, а не чужими. Не надо всех мерить по себе. Он сейчас будет думать как мне доказать, что не ноль, а не выяснять полезет почему нулем вдруг перестала быть я. И вообще, с чего это ты вдруг полез в мою переписку? С каких таких пор ты получил право читать мои письма и письма, адресованные мне? А? Это что за наглое хамство такое?
– Какие такие личные письма, если мы на работе и переписка по работе, да еще и в институте, которым руковожу я? Какая тут может быть личная переписка? Мила, что с тобой? Ты что действительно не понимаешь, что я просто обязан быть в курсе происходящего хотя бы для того, чтобы подстраховать тебя и не дать влипнуть в какие-нибудь очередные неприятности? Тебе их было мало, что ты новые спровоцировать решила?
– Да перестань ты! Какие у меня могут быть неприятности с Гарнери? Он тихий, нелюбопытный и очень внушаемый исследователь, видящий только свою работу, и при этом до дрожи в коленях боящийся тебя и того, что ты этой любимой работы можешь его лишить. Поэтому прекращай дуть на холодную воду. Уж с кем-кем, а с ним проблем по поводу моей непохожести на твою бывшую любовницу не может быть никаких. Подумает, что я скрывала свое желание всеми командовать и показывать свою значимость, пока тебя не охомутала, а теперь печать в паспорте заимела и начала пытаться тоже руководить. Его это вначале, конечно, не порадует, но он проглотит. А когда поймет, что руковожу все-таки по делу, окончательно успокоится и станет воспринимать как должное. Так что уймись и прекращай разговаривать со мной в таком ключе. Я тебе не твоя Вики. И если еще раз себе такое позволишь, очень об этом пожалеешь. Ты знаешь мой характер.
– Мила, если ты мне сейчас же не пообещаешь больше не переписываться с Гарнери, я введу для тебя строгий контроль, такой что за твоей спиной постоянно будет стоять охрана и следить за каждым твоим вздохом. Хочешь такое? Могу устроить.
– Что?! Да только попробуй! Я вообще делать ничего не буду. И никак ты меня не заставишь, поскольку ни боли, ни смерти я не боюсь, и ничего мне в этой жизни уже не надо. Закончилась она уже у меня. То, что я еще здесь, лишь счастливое для института стечение обстоятельств, которое может очень быстро закончиться, если продолжишь и дальше общаться со мной с позиции силы. Ясно тебе?
– И тебе будет наплевать на то, что все исследования заглохнут?
– Шон, я давно не директор института, директор ты. И если ты ставишь своей целью развалить институт, то мешать тебе я не стану. Разваливай. Это полностью в твоей власти.
– А помочь мне его сохранить? Помочь сохранить твое детище?
– На условиях уважительного отношения с твоей стороны помочь согласна, но если еще раз попробуешь что-то диктовать мне и требовать, то помогать больше не стану. И никак ты меня не заставишь. Понял?
– Ну и характерец у тебя, Мила… – Шон удрученно качнул головой. – Ладно, твоя взяла, можешь, что хочешь, писать Гарнери, но учти, если он заподозрит неладное и полезет с выяснениями, под удар ты в первую очередь его подставишь, ибо с ним церемониться как с тобой не стану. И все сделаю, чтобы не допустить какие бы то ни было слухи, дискредитирующие репутацию института. Так как мне в отличие от тебя на его будущность пока не плевать.
– Шон, вот только передергивать не надо! Я не говорила, что мне плевать на будущность института. Я сказала, что жертвовать своими принципами ради того, чтобы удержать тебя от его развала я не намерена. А это не одно и то же! И если ты не понимаешь разницы и продолжаешь искать способы давления на меня, то у меня возникает резонный вопрос: для чего вообще я до сих пор работаю здесь и не пора ли нам расстаться.
– Хорошо, хорошо, Мила. Я все понял и ничего тебе не диктую и не требую, и никакие способы не ищу. Успокойся, пожалуйста. Пойдем лучше поедим. Тебе надо регулярно и полноценно питаться, а то и работать не сможешь. Пойдем.
– Ладно, пошли поедим, – тяжело вздохнув, Мила шагнула к двери и, распахнув её с удивлением застыла на пороге.
В приемной стоял Крис и, отчаянно жестикулируя руками, что-то пытался объяснить стоящему напротив него и преграждающему ему путь секретарю. Увидев её в дверях, он тут же обернулся и обрадовано начал:
– Вики! Мне на… на… надо… об-объяснить… объяснить те… тебе все надо!
В тоже мгновение, резко отодвинув её рукой в сторону, из-за её спины в приемную шагнул Шон и громовым голосом рявкнул:
– Это что тут за самодеятельность?! У госпожи Вельд сейчас обеденный перерыв, и с Вашей стороны Гарнери это верх наглости, не записавшись на прием, требовать с ней срочной аудиенции. Что у Вас за срочность такая? Что такого случилось, что Вы позволяете себе такое?
Не ожидавший такого напора Крис тут же попятился и, втянув голову в плечи, забормотал:
– Из…извините, го…го…господин дире…директор… ниче… ничего та… такого… сро…сроч… срочного… я… я… я запишусь… из… извините…
– Вот и записывайтесь! И чтобы подобного балагана здесь больше не было! А то прям бесплатный цирк устроили. Пойдем, дорогая, – Шон, одной рукой обняв Милу за плечи, решительно вывел её из приемной в коридор, где склонившись к самому уху, прошептал: – Так что ты там говорила по поводу того, что Гарнери не полезет с выяснениями?
– Он и не выяснять пришел, а объясниться и оправдаться, – поморщившись, проронила она в ответ.
– А нам с тобой это без особой разницы, дорогая. Встречаться с ним тебе ну совсем не с руки, уж больно велика вероятность, что твое перевоплощение в Вики вскроется. Так что умоляю, не надо так рисковать, пожалуйста.
– Предлагаешь отказать ему в разговоре?
– Предоставь это Нику, он славно умеет динамить и отшивать нежелательных посетителей. Так что забудь, а на будущее просто не провоцируй этого невротика на встречу, – подхватив её под руку, он повел её вдоль коридора по направлению к институтскому ресторану.
– Шон, зачем ты так о нем? – идя рядом с ним, недовольно качнула она головой.
– А как о нем? Как? Двух слов связно сказать не может, трясется весь постоянно, руками машет… смотреть и то тошно. Терпел его всегда лишь из-за тебя, потому что тебе нравится собирать подобные убожества и всячески опекать.
– Прекращай! Он хороший исследователь!
– Он?! Мила, ну раскрой глаза! Из него исследователь как из обезьяны акробат. Научить можно трюки выполнять, но лишь отвернешься, так не выполнение программы, а сплошные ужимки и прыжки.
– У него лишь проблемы с заиканием и лабильность психики повышенная, а вот с интеллектом все в порядке. Так что не надо таких уничижительных сравнений.
– Не буду спорить, твое право считать его хоть гением. Жаль только, что от его этой гениальности ну никакого проку. Проект под твоим руководством и то толком вести не в состоянии, а уж без тебя и подавно тупил на каждом шагу.
– С этим трудно спорить. То, что он потерял всех подопытных, существенно затормозило исследования, я сейчас никак даже до пройденного уровня довести воздействия не могу. Но вполне возможно, что это просто роковое стечение обстоятельств, а не его вина. Может инфекция или некачественная поставка корма была, которую он прозевал… Вот это мне кажется более вероятной причиной, чем его неадекватность или изменение им параметров наобум. Не могло такого быть, по определению не могло. Будь у меня журналы, обязательно докопалась бы до причин, а так… остается лишь развести руками и списать все на случающиеся у всех неудачи и полосу невезения.
– Ты явно ему импонируешь и в связи с этим готова оправдать любые его промахи. Ну да ладно, у всех могут быть свои любимчики, которым прощается то, что не прощается другим. Пусть и дальше пытается проявлять свой интеллект. Ради тебя согласен его терпеть, только не подставляйся и не давай ему повода заподозрить тебя в фальсификации твоих личных документов.
– Меня? Меня заподозрить в фальсификации? – ошеломленно переспросила Мила, замедляя шаг.
– Конечно тебя, – иронично хмыкнул он в ответ. – Не меня же. У меня с личными документами, к твоему сведению, полный порядок. А вот у тебя, моя дорогая они не соответствуют действительности. Поэтому будь любезна вести себя так, чтобы никому и в голову не приходило их проверить. Ибо если такое случится, мы в лучшем случае увязнем в разбирательствах до скончания века, а про худший и говорить не хочу.
– Шон, ты хочешь сказать, что кто-то может обвинить меня в том, что я использовала подлог документов?
– Все, Мил, успокойся. Никто ни в чем тебя не обвинит, если сама не подставишься.
– Нет, постой… – она решительно остановилась и, развернувшись, уперлась ему в глаза напряженным взглядом. – Я только сейчас окончательно поняла, что меня и правда можно обвинить в том, что я фальсифицировала личные данные и живу по документам трупа… Ты понимаешь, в какое двусмысленное положение меня поставил?
– Ты давно по ним живешь, еще и телом трупа пользуешься, если не забыла, – его лицо исказила ироничная усмешка. – Так что большой разницы не вижу, документами какого по счету трупа ты пользуешься. Главное, чтобы они были и ни у кого никаких лишних вопросов не вызывали.
– Ты прагматичный циник.
– Истинно так. И не вижу, что в том плохого, – его усмешка стала еще шире. – А вообще, не забивай себе голову ерундой. Ну кому какая разница кто ты на самом деле. Кроме меня, конечно, – он иронично подмигнул ей, – ладно, пошли обедать, что в коридоре стоять, это не самое лучшее место для разговоров, да и проголодался я порядком, пошли.
– Ладно, идем, – Мила, согласно кивнув, направилась следом за ним к ресторану.
***
Когда они вернулись с обеда, Ник доложил ей, что Крис Гарнери решил не записываться к ней на прием, а все свои объяснения и предложения прислать электронной почтой.
– Замечательно, – усмехнулась Мила, – Вы замечательный секретарь, Ник.
– Стараюсь, – сдержанно улыбнулся он в ответ. – Кстати, тут еще итоговые графики и таблицы из 12 отдела принесли. Вы посмотрите?
– Да, конечно, – взяв бумаги, Мила прошла в кабинет и углубилась в их изучение.
Ближе к вечеру она вспомнила об обещанном письме Криса и, открыв почту, с изумлением не обнаружила там ничего.
Не пришло письмо и на следующий день. Вначале она хотела поинтересоваться у Шона, что происходит в отделе Гарнери и почему тот ей не написал, а потом текучка дел захватила ее, и о так и неполученном письме от Криса она вспомнила лишь в конце рабочей недели. Раздраженно подумав, что Крис похоже решил вовсе ей не писать, она сама послала ему достаточно жесткое напоминание о до сих пор невыполненном обещании:
«Крис, я уже около недели жду обещанный анализ предшествующей работы и возможные причины столь печально закончившегося предыдущего этапа исследований твоего отдела, а так же конкретные предложения по поводу дальнейшего ведения проекта и его модернизации. Ник мне сообщил, что ты все пришлешь мне по почте. Что случилось? Почему я до сих пор ничего не получила? Жду объяснений. Вики».
Ответное сообщение настолько изумило ее, что некоторое время она тупо смотрела на экран, пытаясь понять, как трактовать подобное послание, ибо пришедший с достаточно большой задержкой ответ гласил:
«Вики, не волнуйся, со мной все в порядке. Просто писать тебе нечего было, вот я и не стал. Текущую динамику можешь посмотреть в ежедневных отчетах. С уважением, Крис».
Нет, в здравом уме и твердой памяти Крис не мог ей написать такого. Даже если считает тупой секретаршей директора, все равно не мог. Она в задумчивости побарабанила пальцами по столу. Что-то было явно не так. Словно из-за одного неправильно подставленного пазла вся картина сложившейся ситуации стала выглядеть чрезвычайно нелепо.
Она откинулась на спинку стула и устремила взгляд на потолок. Надо было вычленить, что было неправильным, причем уже давно неправильным.
Во-первых, явно странным и нелогичным был падеж животных в ходе первого этапа эксперимента, ну или сообщение ей о почти полном падеже… его не должно было быть. Еще странной была реакция Криса и его попытки оправдаться. Потом абсолютно неадекватной была реакция Шона на её письма, Шон тогда явно занервничал и разозлился… И самым несуразным во всей этой истории были сгоревшие журналы и бросок по питанию, которого по определению не должно было быть и попытки Шона срыть все это. Ведь не рассказал об этом сам, хотя это ЧП, а сообщил, лишь когда она отчеты потребовала… Прям сплошное нагромождение нелепиц. Одна другой бестолковее и страннее. Все это должно было иметь логическое объяснение, и самым логичным было: от неё что-то скрывают и что-то ей недоговаривают. Причем все, включая Криса… А ведь он во втором своем послании что-то писал ей про личные указания директора… Зря она не придала значения тем его словам, надо было осторожно расспросить, какие именно указания он имеет в виду. Она открыла папку полученных писем, желая освежить в памяти то сообщение, но там его не обнаружила. Не было его и в папке удаленной корреспонденции.
