Марина Колесова
Чуждость
Порадовавшись столь сочувственно-благожелательному отношению со стороны руководства, Брюс отправился домой отсыпаться.
Ближе к вечеру он проснулся и вышел на кухню. Мать возилась у плиты, увидев его, сразу заулыбалась:
– Кушать будешь? Я утку с яблоками запекла.
– Буду, ма, – кивнул он.
– Ты чего невеселый такой? В командировке сложности что ль какие-то? – отрезая кусок утки и выкладывая ему в тарелку поинтересовалась она.
– Да нет. Просто впустую съездил. Информация не подтвердилась, – пояснил Брюс с удовольствием впиваясь зубами в сочное мясо.
– Ну это не беда, – она вновь улыбнулась. – Хорошо кстати, что ты еще вчера оттуда вылетел. Сегодня там говорят, чуть ли не весь город перекрыли, мог бы до аэропорта бы и не добраться. Все пришли на свадьбу поглазеть… её кстати сегодня даже по местному телевизионному каналу показывали, я видела.
– Чью свадьбу? – не отрываясь от еды, решил уточнить он.
– А не запомнила я… Невеста стройная такая коротко-стриженная брюнетка, а муж её на актера похож, фамилию вот только забыла… ну тот, в сериале, что я в прошлом году смотрела, он там любовника донны Стефании играл. Ученые они какие-то… из нашего закрытого института, кстати… И чего спрашивается здесь свадьбу не сыграли? Видать повыпендриваться захотелось перед иностранцами, не иначе… Иностранцев там было пруд пруди… Красивая, кстати, свадьба была, они там и голубей пускали, и шары, и фейерверк потом устроили… – тут же стала рассказывать мать, явно радуясь возможности поделиться впечатлениями. – А еще на лошадях катались… невесте правда лошадь копытом оборку платья отодрала. Наступила, зацепилась и дернула. Все ох-ах, а невеста молодец, не растерялась. Рассмеялась и совсем оборку оторвала. Получилась юбка чуть ниже колена. Правда шрам на ноге стал виден, оператор сразу на её ноги наехал, как только она подол отдирать стала, но потом перевел камеру, и её улыбка затмила все. Больше от её лица он не отрывался.
– Шрам на ноге? Какой? – сразу напрягся Брюс, уже понявший, чью свадьбу видела мать.
– На какой ноге или какой шрам? – не поняла та.
– И то и другое.
– Да так и не сообразишь на какой ноге… на левой вроде… Ну да она на лошади вот так сидела, и её вот так снимали, получается точно на левой… А что такого?
– Какой шрам, мам?
– Достаточно длинный почти во всю щиколотку… А что это тебя так заинтересовало? Это её совсем и не портило… хотя, думаю, в её планы не входило показывать его кому-либо.
– Мам, спасибо, ты мне очень помогла, – он решительно отодвинул тарелку и шагнул с кухни. – Утка, кстати, великолепно у тебя получилась.
– Что ж ты тогда не доел-то? Что такого в этом шраме-то?
– Не бери в голову, это по работе.
– И дернуло меня тебе о нем сказать, пока ты не доел еще, – послышалось вслед её сокрушенное. – Нет, чтобы чуточку попозже…
Он сидел в своей комнате и, обхватив руками голову, напряженно думал. Думал о том, как такое могло случиться. Ведь исходя из рассказа матери, у Вики Грей, сыгравшей сегодня свадьбу, был шрам точь-в-точь как у его жены… а если добавить голос, фигуру и амаксофобию, Брюс вспомнил мудреное название которым врач назвал фобию жены, то получается, что это его жена и есть. И сегодня она вновь вышла замуж.
– Черт, – выругался он и, распрямившись, со всего размаху кулаком стукнул по ручке кресла, в котором сидел. Ручка тут же треснула и угрожающе накренилась.
– Черт, – снова выругался он, но добивать ручку не стал. Встал и нервно прошелся по комнате. Досадуя, что не узнал жену, и, недоумевая, как она оказалась способной так мастерски делать доклады. Ну ладно доклад – его можно заучить, но ведь на вопросы, причем явно каверзные, даже не задумываясь, отвечала… Неужели те таблицы, статьи, которые он видел на винчестере так на неё повлияли… но ведь нельзя научиться, всего лишь читая статьи из интернета… Мистика прям какая-то. Может, у неё в ухе передатчик был, и она лишь транслировала чьи-то ответы…
– Плевать! – он вновь сжал руку в кулак. – Мне до фонаря как вы эту мистификацию прокрутили. Однако, Лу, тебе в любом случае придется вернуться! Я заставлю тебя вернуться, чего бы мне это не стоило! Клянусь!
***
Всю ближайшую неделю Брюс собирал информацию о Шоне Вельде и Вики Грей. Выяснилось много нестыковок. Например, по воспоминаниям всех тех, кто учился с Вики, она никогда особым умом не отличалась, да и к публичным выступлениям тяги не испытывала. Защиту её диссертации считали скорее счастливой для неё случайностью, чем закономерной оценкой работы и таланта. Поэтому все недоумевали по поводу её блистательного выступления на международной конференции, которое открывало перед ней и институтом очень заманчивые перспективы.
Шон Вельд тоже, по оценкам многих, звезд, с неба не хватал. Однако, был умелым организатором и хозяйственником, продвинувшимся за счет своей женитьбы на ученой с мировым именем Милдред Вельд и взявшим даже её фамилию. До женитьбы на ней он был Шоном Грюером. Его нынешний союз с Вики Грей, ставшей теперь тоже Вельд, озадачил многих. Но все без исключения считали их очень красивой парой, умело раскрутившей ситуацию со свадьбой в целях пиара, как своего института, так и проводимых ими научных изысканий.
Размышления Брюса о том, как можно использовать полученные сведения, прервал поздний телефонный звонок. Равнодушный мужской голос сообщил, что с сожалением должен известить его, что разыскиваемая им жена несколько дней назад погибла в автомобильной катастрофе.
На обескураженные сентенции Брюса о невозможности происшедшего и заявлении о намерении немедленно приехать на опознание, последовал ответ, что тело госпожи Честер не подлежит опознанию, но при ней были найдены документы, что исключает возможность ошибки. Однако если он все же сомневается, то может представить генетический материал для экспертизы.
Заверив своего собеседника, что он сделает это непременно, Брюс повесил трубку и незамедлительно позвонил в клинику, где после аварии лежала жена, потребовав подготовить её медицинскую карточку и все рентгенограммы. Однако выяснилось, что в результате недавнего пожара в архиве, все данные о пациентах утеряны, и помочь ему они ничем не могут.
Брюс задумался. Его противник играл, хорошо продумывая и просчитывая ситуацию на несколько ходов вперед. Сейчас, если будет принято заключение о смерти Лу, доказать фальсификацию станет практически нереально.
– Не получишь ты его! Не получишь! – кулак Брюса врезался в крышку стола. – Я страховую фирму подключу. Хорошо, что я страховку не аннулировал, как Лу в записке просила… Не иначе, как знала, что не в её пользу она сыграть может. Они то уж точно сумеют доказать подлог, не желая выплачивать по страховке кругленькую сумму!
***
На следующее утро он встретился со страховым агентом и передал ему волосы из расчески Луизы с просьбой проследить за точностью экспертизы. Агент заверил его в том, что они чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы результаты не были сфальсифицированы и уехал в лабораторию.
Несколько дней Брюс провел в томительном ожидании. А потом сообщение агента о том, что экспертиза в независимом центре подтвердила полную идентичность ДНК останков трупа и ДНК волос его жены, и страховая компания готова полностью выплатить ему страховую премию, повергло его в шок. Мозг отказывался верить в реальность происходящего.
Поразмышляв немного, Брюс пришел к выводу, что, скорее всего господин Вельд каким-то образом сумел либо подкупить страховую компанию, либо лабораторию, где проводилась экспертиза. Не может быть у двух разных людей столь много идентичных особенностей. Доказать это официальным путем ему конечно теперь вряд ли удастся, но он все равно найдет способ вернуть Лу.
Не желая, чтобы мать и дочери узнали о полученном им известии, он тем же вечером отправил их в деревню, а сам решил при первой же возможности заняться более тщательным сбором информации о чете Вельд с помощью агентурной сети.
Однако дать задание агентам Брюс не успел. Буквально сразу после того, как в отделении стало известно о трагической смерти Луизы, его вызвал к себе начальник отделения и сообщил, что управление по кадрам предлагает Брюсу возглавить отделение полиции округа, откуда он родом, и на размышление у него есть сутки.
– Мне не надо размышлять, я согласен, – тут же ответил Брюс. – Как Вы уже знаете, жена у меня погибла, дочерей я как раз отправил к родителям именно туда, так что здесь меня ничего не держит, и я с радостью принимаю предложение.
– Мне, конечно, жаль терять такого заместителя, но я не могу не порадоваться Вашему столь быстрому карьерному росту, – усмехнулся начальник и пожал его руку. – Удачи, Брюс!
Выйдя из его кабинета, Брюс не мог отделаться от мысли, что его ведет само провидение. Новое назначение давало столь громадные возможности, что он уже не сомневался, что сможет вернуть жену.
***
Мила стояла в кабинете директора и нервно перебирала листы распечатанного отчета. Потом отложила и уперлась испытующим взглядом в лицо Шона:
– Я не понимаю с какой целью ты затягиваешь весь этот маскарад… Зачем тебе это? Гранты ты уже получил, все возможные дивиденды состриг, почему не даешь мне вернуться в отдел? Что за игры у меня за спиной?
– Мила, не генери… Никто за твоей спиной не играет. Просто ситуация немного вышла из-под контроля… Мне очень не хотелось говорить это тебе, но скрывать, наверное, уже не имеет смысла… Уже ничего не исправить… Хотя как сказать даже не знаю…
– Да не тяни кота за хвост. Говори уже! – она раздраженно поморщилась. – К чему все эти преамбулы? Терпеть их не могу.
– Вики разбилась в автокатастрофе.
– Мои соболезнования, – она нервно сглотнула, потом немного помолчав, тихо спросила: – Траур объявлять будешь?
– Ты не поняла. При ней были твои документы, и её смерть зарегистрировали как твою. Так что я теперь при всем желании этот маскарад прекратить не могу. По документам ты умерла!
– Что?! Как мои документы? Почему?
– Она почувствовала недомогание, пока мы были на конференции, и чтобы не подставлять меня, взяла твои документы и поехала проконсультироваться к врачу. Но в дороге не справилась с управлением или плохо ей стало… Не знаю… Одним словом, машина сорвалась с обрыва…
– Ты знал это столько времени и молчал?
– Да! Молчал. Зная твой характер, я до дрожи в коленях боялся тебе об этом сказать. Я и сейчас с удовольствием не говорил бы, но, похоже, что дальше тянуть уже некуда. Так что делай что хочешь: хочешь рассказывай всем о нашей авантюре, хочешь вообще убивай… Ни останавливать, ни противиться не буду, потому что действительно не могу соблюсти наши договоренности и поэтому чувствую себя очень виноватым… Но поверь, не мог я даже предположить такого… Не мог! Это какое-то роковое стечение обстоятельств.
– А виноватым в её смерти ты себя не чувствуешь?
– Нет! Потому что этой тупице надо было вызвать такси, а не самой за руль садиться. А она нашла повод мою новую машину взять… Угрохала навороченный бентли, идиотка, – он зло рубанул воздух рукой.
– Как она решилась сесть за руль, ведь прав на мое имя у неё не было?
– Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю? Я знаю лишь то, что она позвонила мне и спросила, может ли она к врачу съездить. Я попросил её под твоим именем, чтобы не всплыла подмена, проконсультироваться у знакомого мне врача… Но мне и в голову не пришло, что она мало того, что бентли мой возьмет, так еще и сама за руль сядет… Теперь даже страховку за него не получить. Ты же в страховку вписана не была, ну и в угон тоже подать не могу… Так что раскрутила эта идиотка меня порядочно…
– По-моему, ты больше о машине сокрушаешься, чем о ней…
– Ну не жаль мне ее, не жаль… и изображать убитость скорбью не хочу. Можешь считать меня бессердечным сухарем, но лукавить перед тобой не собираюсь. Уж что есть… Это после твоей смерти мне казалось, что сердце мне располовинили, а её потеря меня нисколько не огорчает.
– Ты циничный эгоист.
– Возможно, спорить не буду.
– Неужели тебе даже не родившегося малыша не жаль?
– Это судьба. И я ей благодарен за то, что она отвела меня от постоянного стресса, связанного с подгузниками, сосками-пустышками, ночными бдениями и постоянным ором младенца… Ничего приятного в подобной перспективе не вижу.
– На редкость откровенно. Что ж может и лучше, что у подобного папаши малыш на свет так и не появился.
– Бесспорно лучше. Ну да ладно об этом. То, что я себялюбец и гад, я уже понял. Теперь скажи, что намерена делать в сложившихся обстоятельствах? Будешь устраивать грандиозный скандал-разоблачение, чтобы вернуть статус-кво?
– Нет, – она качнула головой, – но только если пользоваться своим положением по отношении ко мне не станешь.
– Мила, ну что ты… Все будет лишь так как пожелаешь и только с твоего согласия… Когда я хоть к чему-то тебя принуждал?
– Тогда пусть все так остается, может и лучше, если господин Честер будет думать, что жена его погибла…
– Вот и прекрасно. Кстати, через месяц конференция в столице, будешь выступать?
– Почему бы нет… Буду.
– Прекрасно, тогда я вношу тебя в список докладчиков.
***
Она стояла на перроне, ожидая прибытия поезда в столицу, и под порывами прохладного ветра куталась в ажурный меховой палантин, накинутый на плечи поверх брючного костюма из тяжелого темно-вишневого шелка. Шон, одетый в изысканный серый костюм, стоял рядом и, придерживая за локоть, шептал на ухо двусмысленные шутки на тему, что если она не пустит его на ночь в купе, заказанное на их имя, то ему ничего не останется, как искать утешение у проводницы, и славное имя института будет навек опозорено его недостойным поведением.
– Шон, прекрати, – она недовольно поморщилась. – Никуда я тебя не выгоню. Приставать ко мне, конечно, тоже не позволю, но и выгонять не стану. Так что уймись.
– Зачем мне униматься, дорогая? – он отпустил её локоть и полуобняв за талию, притянул к себе, жарко выдохнув прямо в лицо: – Ты – моя официальная жена, так что то, что я рядом с тобой теряю и самообладание, и голову, и контроль, не только не портит мой имидж, а даже наоборот…
– Зато это портит мне настроение, – губы её раздраженно дрогнули. – Так что уймись. По-хорошему прошу.
– А ты умеешь просить по-плохому?
– Шон, я много чего умею, тебе ли не знать… поэтому – не зли, прошу.
– А ты не потеряла своих умений? – он заинтересованно начал вглядываться ей в глаза.
Нервно сглотнув, Мила поспешно отвела взгляд, понимая, что явно зря сказала последнюю фразу.
– Не хочешь отвечать? – его рука крепче сжала её талию.
– Я не проверяла, Шон, поэтому не знаю, что ответить… и сейчас проверять ну совсем не хочется…– она вскинула на него тяжелый взгляд, – так что не зли…
– А вот и врешь… – он тяжело вздохнул и тихим шепотом, без тени иронии продолжил:– Ты проверяла… Я разговаривал с Гарнери и знаю, как он познакомился с тобой. Если для этого ты не использовала свои способности воздействовать на металлические предметы, то я – тупой безмозглый баран.
– Если ты в этом уверен, зачем спрашиваешь? – так же тихо ответила она, хотя привокзальный гомон и без того хорошо скрадывал голоса.
– На твою реакцию посмотреть хотел.
– И как?
– Ты перестала быть со мной откровенной.
– Мы чужие люди теперь, Шон. Зачем тебе моя откровенность? Или сомневаешься во мне как в партнере?
– Нет, как в партнере не сомневаюсь. Ты скорее в ущерб себе поступишь, нежели принципы свои нарушишь. Но я хочу большего! Слышишь? Я хочу, чтобы мы вновь стали родными людьми не только на бумаге. Хочу, чтобы как раньше у нас были общие печали и радости. Чтобы ты не сомневалась, что рядом с тобой тот, кто всегда подставит плечо.
– Ты решил теперь именно под этим соусом затащить меня в свою постель? – иронично прищурившись, не могла сдержать саркастической усмешки она.
– Да не в этом дело, Мила! Не в этом! Хотя да, и от секса с тобой я бы не отказался. Ты чрезвычайно притягательна для меня в этом отношении, но все равно это – не главное! Я готов отказаться от секса, лишь бы душевное родство с тобой возродить… Чтобы мы как раньше стали единым целым!
– Близко предание, да только верится с трудом, – недоверчиво хмыкнула она и вновь отвела взгляд.
– Я докажу! Скажи, чем я могу доказать, и я докажу!
– Ладно, Шон. Не гони лошадей. Время все расставит по местам.
– Оно уже расставляет! Неужели ты не видишь? Ты вновь моя жена. Неужели ты не понимаешь, что это рука провидения? – он пылко прижал её к себе.
– Не торопи меня! – она раздраженно уперлась ладонью ему в грудь. – Я не готова принять тебя в качестве мужа. И если будешь настаивать, пожалеешь!
– Мила, ты должна мне поверить… – не ослабляя хватки, требовательно проговорил он.
И в это время к ним подбежал паренек в форме носильщика:
– Это Ваш багаж был оформлен для погрузки в багажный вагон?
– Да, мы оформляли два контейнера для перевозки в багажном вагоне, – недовольно обернувшись к нему, Шон разжал объятья.
– Там перевес небольшой. Надо переоформить, пойдемте со мной.
– Нам уже все оформили. Никакого перевеса не было. У меня квитанция на руках, – раздраженно начал Шон, но паренек не дал ему договорить.
– Да там ничего доплачивать не надо! Там лишь переоформить бумагу, а то не принимают в багажном вагоне. Вы же не хотите, чтобы Ваши контейнеры здесь остались?
– Не хочу, конечно. Сейчас я пошлю своего человека, он все переоформит, – и обернулся к стоящему чуть в отдалении рядом с их чемоданами шоферу, сопровождающему их: – Алекс, сходи, разберись в чем дело. Я отдам тебе квитанции.
– Там именно Ваша подпись нужна. Иначе Вам багаж не отдадут, – тут же отрицательно замахал руками паренек. – Это быстро! Там лишь номер квитанции другой будет и подпись Ваша нужна, ну и новые корешки от квитанций, чтобы по приезде Вам все выдали. Пойдемте, пока поезд не подошел, – после чего осторожно потянул Шона за рукав.
Поняв, что идти придется именно ему, Шон, недовольно качнув головой, отступил от нее:
– Извини, дорогая. Сейчас я все переоформлю и вернусь. Не хотелось бы остаться без демонстрационных материалов перед конференцией.
– Да, иди, конечно. Поезда еще все равно нет, – кивнула она, внутренне радуясь, что их прервали. Противиться натиску Шона ей с каждым разом становилось все сложнее. Хорошо зная её характер, он умело играл на чувствах.
Глядя ему вслед, она пыталась понять, что её останавливает, и почему все внутри протестует, лишь он оказывается рядом и пытается апеллировать к прошлому. Обида за то, что не остался верным памяти о ней и предпочел воспоминаниям молодую любовницу? Но ведь это логично. Живые не должны посвящать жизнь воспоминаниям о мертвых. Будь она мертва, она бы, скорее всего, порадовалась за него… Почему же сейчас что-то дикой болью рвет ей душу, и она не понимает что… Хотя она лжет сама себе… Все она понимает… Она взглянула на свою любовь со стороны и разочаровалась и в своей любви, и в избраннике… и обида на саму себя и раздражение ситуацией, в которую попала, нервируют её и злят. Отдушиной являются лишь её исследования и научные разработки. Тогда все остальное отходит на второй план и уже не имеет никакого значения. Значение имеет лишь результат, и она, похоже, его получила, ну или близка к этому, и послезавтрашнее выступление на конференции это еще раз подтвердит. И если ради продолжений исследований и новых результатов ей надо будет остаться рядом с Шоном не такая это и большая плата… И что она себя накручивает? В качестве партнера и администратора он объективно хорош. Очень хорош. Похоже, она просто привередничает…
От размышлений её отвлекла девушка в серой беретке и клетчатой юбке:
– Скажите, Вы – Вики Вельд?
– Да, – она холодно кивнула.
– Там Ваш муж. Он просил Вас срочно подойти.
– Зачем?
– Я не знаю, – повела плечами девушка. – Он просто описал мне Вас и попросил быстро Вас найти и передать, что бы Вы срочно подошли к нему. Похоже, у него какие-то неприятности, но я точно не знаю…
– Час от часу не легче, – недовольно проронила Мила, достала мобильный и набрала номер Шона, но абонент был недоступен. Видя, что вдалеке показался приближающийся поезд, она шагнула к сопровождающему их водителю: – Подождите меня здесь. Я узнаю зачем я так срочно понадобилась мужу и сразу вернусь, – и дождавшись его утвердительного кивка, обернулась к девушке: – Ведите меня к нему.
Идя вслед за девушкой вдоль вокзальных коридоров, Мила пыталась погасить внутреннее раздражение. Вот что такого могло у Шона случиться, чтобы просить её прийти, да еще и срочно? Выяснить, что из демонстрационных материалов можно оставить? Так ничего нельзя. Они все нужны! Все продумано и менять сценарий на ходу она не станет, даже если придется заплатить за перевес.
Девушка остановилась перед небольшой дверкой с надписью «служебное помещение» и распахнула дверь:
– Вот. Он тут Вас ждет.
Мила решительно шагнула внутрь, и в то же мгновение откуда-то сбоку на неё кто-то навалился и прижал к лицу большую мокрую тряпку, пахнувшую чем-то сладковато-приторным. Она попыталась вырваться, закричать, но силы были явно неравны, и вскоре она безвольно обмякла, провалившись в поглотившую её сознание темноту.
– Вот что за неразбериха! Полная некомпетентность! Никакой организации. Надо будет написать жалобу на имя министра, – не скрывая раздражения и громко возмущаясь, Шон Вельд подошел к водителю и в недоумении огляделся: – Алекс, где миссис Вельд?
– Пошла разыскивать Вас. Ей какая-то девушка передала, что Вы срочно её зовете.
– Глупость какая! Ничего я не просил передавать. Что за шутки такие? Сначала эта неразбериха с багажом, теперь это. Она что не могла позвонить мне?
– Насколько я видел, она пыталась, но не соединилось что-то, – несмело пояснил водитель, потом указал кивком на стоящий у платформы вагон: – Мне вещи-то заносить?
– Подожди! – он полез в карман и, не найдя мобильника, начал ощупывать все карманы. – Так… похоже еще и мобильник исчез… Совсем весело. Дай мне свой! – протянув руку, взял мобильник водителя и начал набирать номер, но его звонок сначала сбросили, а потом абонент стал недоступен.
***
Вынырнуть из поглотившего её мрака ей помог запах. Резкий, бьющий в мозг, запах нашатыря. Мила поморщилась, дернула головой и открыла глаза. В окружающем полумраке увидела склоненное над ней лицо Брюса и, стараясь не показать, что узнала, стала пожирать глазами, потом хрипло выдохнула:
– Кто Вы и что Вам от меня надо?
– Лу, кончай придуриваться. Я все равно не поверю.
– Не поняла… – она нервно облизнула губы и, растерянно оглянувшись по сторонам, внимательно осмотрела просторную незнакомую спальню в светло-салатовых тонах. Она лежала в дальнем углу на широкой двуспальной кровати, поверх шелкового зеленоватого покрывала, на фоне которого надетый на ней костюм напоминал диковинную ягоду, а её накидка, брошенная в ногах, мохнатого паука, затаившегося в листьях сада. Потом снова перевела взгляд на его лицо. – Вы считаете, я должна Вас знать?
– Убедительно, – усмехнулся он, садясь на край кровати рядом с ней, – и очень похоже на прошлый раз… но это все равно ничего тебе не даст. Даже если ты опять все забыла, тебе придется вспомнить. Ну или заново выучить.
– Что вспомнить или выучить?
– То, что ты моя жена.
– Вы не мой муж, Вы что-то путаете… У меня совсем другой муж, – замотала она головой. Потом немного заискивающе заглянула ему в глаза, стараясь изо всех сил изобразить радостное ожидание человека, который осознал, что странная и пугающая ситуация всего лишь глупая ошибка, которая вот-вот разрешится. – Это какое-то недоразумение… Вы что-то путаете…
– Похоже, ты и впрямь по новой лишилась памяти, – Брюс нахмурился, поверив её игре.
Решив не останавливаться на достигнутом, теперь уже нахмурилась она:
– С чего это Вы взяли, что я лишилась памяти? Я все отлично помню.
– А с того, что если я сдам на анализ твою кровь и озорниц, то откреститься от собственных детей ты уж никак не сможешь.
– Вы полагаете: у меня есть дети? И даже несколько? Вы шутите?
– Нет, не шучу! И если бы не боялся сорвать им психику неадекватным поведением их мамы, уже бы привел их тебе.
– Это нонсенс, – она вновь замотала головой. – У меня не может быть детей, я только что вышла замуж. Об этом все знают. Запросите мое личное дело в полиции.
– А вот ты и прокололась, Лу. Ну если ты не знаешь кто я, как ты можешь мне советовать личное дело твое запросить?
– А что здесь такого? – непонимающе повела она плечом. – Идете в полицейский участок. Сообщаете мое имя и фамилию, говорите, что считаете, что я – Ваша жена и все лгу насчет себя. Вам поднимают мое личное дело, мои фотографии показывают, и Вы убеждаетесь, что я не та, за которую Вы меня посчитали. Понимаете, Вы ошиблись, наверное, потому, что я на неё похожа, а я раньше похожа не была. Мне пластическую операцию недавно сделали, муж хотел, чтобы я на греческую богиню походила, вот хирург и постарался. Вы посмотрите, у меня до сих пор шрамы остались, вот здесь и вот тут, она коснулась кончиками пальцев едва заметных швов. – Так что я – не она. Это всего лишь совпадение. Понимаете?
– Лу, я знаю, что тебе сделали пластическую операцию. Даже знаю, кто делал. Хочешь, съезжу к нему, и твои фотографии покажу: из твоего личного дела и наши свадебные? Хочешь?
– Конечно, хочу! Это разрешит все Ваши сомненья.
– В каком году ты окончила институт, и кто у тебя был руководителем проекта?
– Что? – озадаченно переспросила она.
– Ты не слышала вопроса?
– Слышала, но не поняла, к чему Вам это?
– К тому, что ты никогда не была Вики Грей, и я могу это доказать! Я знаю о ней все. Вплоть до того, как звали её воспитательницу. А вот ты это наверняка не знаешь!
– Я… я действительно не помню, как звали мою воспитательницу… Но почему Вы считаете это доказательством моей потери памяти? – распахнув глаза, она недоуменно смотрела на него, потом раздраженно скривила губы: – Понимаете, я помню много того, что мне нужно по работе и такие мелочи у меня в голове не задерживаются… Хотите скажу скорость любой реакции нейтронов на воздействие разным по интенсивности потоком гамма-облучения в единицу времени. Или любую формулу преобразования? Вы понимаете, я – ученый. У меня несколько по-другому память устроена… Но это совсем не значит, что я настолько склеротичка, что забыла о существовании мужа то есть Вас и нескольких детей. Они, кстати, у Вас кто? Мальчики или девочки?
– Ты слышала, что я назвал их озорницами, но упорно делаешь вид, что даже не догадываешься, что у тебя дочери. Ты переигрываешь, Лу. Хотя отдать тебе должное, ты мастерски держишь линию. Только у тебя еще одна неувязочка намечается. Ты напираешь, что ты – ученый. А Вики Грей талантами и способностями к науке никогда не блистала. Даже диплом и то со скрипом защитила, а диссертацию за неё её любовник написал. Не интересовала её никогда наука.
– А Вашу жену, выходит, интересовала, и она, подобно мне, увлекалась биохимией и биофизикой? И диплом она получила без скрипа, а уж диссертацию защитила и подавно одной левой. Поэтому я она и есть. Так надо понимать Ваши слова? А позвольте-ка полюбопытствовать, в каком году она все защищала? Может, это и правда натолкнет меня хоть на какие-то воспоминания, и я признаюсь, что я Ваша Лу и есть. Или как там её полностью? Луиза?
– Черт! У тебя идеально выходит гнуть свою линию, но неужели ты действительно наплюешь на девчонок ради своих гребаных амбиций? Они же без тебя сохнут просто. Ты же видела, какой концерт Сьюзен закатила, когда тебя в магазине по голосу узнала, но из-за пластики этой твоей не поняла, что это ты. Неужели тебе их не жалко? За что ты так с ними? У них, что тоже, как ты написала, мама во время той аварии умерла, как и моя жена? Так? – в голосе Брюса послышался напор.
– Тогда в магазине… – Мила нервно сглотнула. – Это были Вы? Ну да… я вспомнила. А та девочка, выходит, была Ваша дочь? Постойте, так Вы из-за неё меня похитили? Вы хотите, чтобы я стала ей матерью? Но зачем Вам это? У Вас не хватает денег на воспитательницу? Так я могу оплачивать Вам ее, я хорошо зарабатываю. Ваша девочка очень мила, и я с радостью буду таким образом помогать ей, ну и другой Вашей дочери тоже, лишь оставьте меня в покое. Сколько Вы хотите, чтобы я платила Вам в месяц?
– Тварь! Какая же ты тварь! – Брюс в раздражении вскочил, и его кулак с грохотом врезался в стену.
– Я не понимаю Вашего раздражения. Почему я – тварь? Потому что предложила денег?
– Потому что хочешь откупиться от своих материнских обязанностей! Только не выйдет у тебя. Я не позволю тебе!
– Каким образом? Вместо стенки мне по лицу ударите или как?
– Будет нужно, и по физиономии тебе съезжу.
– Можете начинать прямо сейчас! – она приподнялась на кровати и, опершись на руку, с вызовом посмотрела на него. – Вам не удастся меня запугать! Можете убить, но скакать под Вашу дудку я не буду!
– Ты это говоришь лишь потому, что уверена, что я тебя не трону.
– Быть хоть в чем-то уверенной с человеком, способным пихнуть в лицо хлороформ, нельзя. Так что я не уверена ни в чем, кроме одного: я знаю лишь одну цель, ради которой мне стоит жить. Это мои исследования. И если кто-то эту цель у меня отберет, моя жизнь станет для меня абсолютно ненужной и цепляться за неё я не стану.
– А я ведь уверен был, что слова Стива мне припомнишь, а ты молодец. На провокации не введешься.
– Кто такой Стив?
– Еще раз: молодец. Браво! Я восхищен. Ты четко сечешь ситуацию. Действительно прям спецназовец на задании… Только к чему это тебе все, Лу? Ну к чему? Ты же против собственных детей играешь… Понимаешь, не виноваты озорницы, что тебе шлея под хвост попала, и ты в науку решила рвануть и лозунг провозгласить: мне наука милее жизни и не пошли бы вы все известным адресом… Не виноваты! Им мать нужна. Любящая мать, а не тетя-воспитательница за деньги. И ты морального права не имеешь бросить девчонок ради своих амбиций.
– Нет, не понимаю. Как можно любящей матерью сделать того, кто не любит? Ну вот с чего Вы решили, что я могу любить Ваших детей, если я вообще детей не люблю?
– Тогда на кой ты их рожала?
– Я их не рожала.
– А я сделаю ДНК экспертизу и докажу, что рожала!
– Делайте. Только не докажет это ничего. Я их не рожала.
– Вот же стерва упрямая! – лицо Брюса исказила гримаса крайнего раздражения. – Все! Мне надоело! Не понимаешь по-хорошему, буду по-плохому! Запру в подвал, и пока в мозгах у тебя не проясниться, будешь сидеть на воде и хлебе. Ясно?
– Незаконное лишение свободы является уголовно наказуемым деянием. Вы нарушаете закон.
– Здесь закон блюду я, поэтому, как сказал, так и будет.
– Вы – полицейский?
