Марина Колесова
Чуждость
Возникшая в голове ассоциации с самцом-гориллой, скалящимся и долбящим себя кулаком в грудь, дабы устрашить всех окружающих, позабавила ее. Ироничная улыбка тронула губы. И как она могла надеяться объяснить что-то мужику, в мозгу которого примерно столько же интеллекта, а то и меньше… который подобный животному полагается лишь на силу и опирается исключительно на инстинкты и усвоенные раз и навсегда догмы. Она, несомненно, потеряла реалистичность восприятия. С животными можно общаться лишь на понятном им языке, ожидать понимания – утопия. И вообще, похоже, она зря поддалась тогда сентиментальности… Сейчас бы вообще никаких проблем не было. Хотя девчушки явно не заслужили подобной участи, так что сожалеть не о чем. Поступи она иначе, вряд ли смогла бы спокойно жить дальше… И не ей об этом жалеть, даже если Брюс её убьет. В конце концов, это даже справедливо будет. Она и так, обманув смерть, успела немало. По крайней мере, институту в ближайшее время крах не грозит. А дальше будь, что будет.
Мила отстранилась от стены, выпрямилась и напрягла руки. В мозгу возникла картинка, охватывающих запястья металлических браслетов. Сконцентрировавшись, она послала импульс, и язычок, удерживающий защелку, прижав пружину, высвободил ее. Легко соскользнув с рук, наручники с тихим звяканьем упали на пол.
Тряхнув кистями рук, Мила неспешно поднялась с пола и отряхнула костюм. Потом подошла к двери и прислушалась. Еле слышный голос Брюса, долетавший сверху, подсказал, что он разговаривает с кем-то по телефону. Момент был на редкость удачным.
Она прижала руку к замку и мысленным посылом заставила провернуться механизм. После чего сняла туфли и, держа их в одной руке, приоткрыла дверь.
Голос Брюса зазвучал громче. Где-то наверху он обсуждал с матерью самочувствие дочерей.
Прикинув, что подобный разговор у него вряд ли займет много времени, Мила не стала запирать за собой замок и, быстро поднявшись на несколько ступенек по лестнице, босиком пробежала по коридору первого этажа к спальне, где очнулась, и взяв там со столика свою сумочку и телефон, поспешила к выходу. Брюс заканчивал разговор, когда она неслышной тенью выскользнула за входную дверь.
На улице уже сгустились сумерки, и тянуло прохладой. Пожалев, что не догадалась захватить свою накидку, Мила быстро надела туфли и бодрым шагом направилась вдоль улицы, на которую выходил фасад дома Брюса.
Место было абсолютно незнакомое, но Мила посчитала, что вначале ей надо отойти как можно дальше от дома, и только потом начать определяться, где она и как отсюда можно выбраться.
Прохожих было мало, и их не особо сильно интересовала решительно шагающая вдоль улицы женщина. Наконец, увидев полутемный скверик, Мила присела на лавочку и включила свой телефон с встроенным навигатором. Сориентировавшись на местности и выяснив, как называется город, где очутилась, Мила убрала телефон в сумочку и к своему несказанному удовольствию обнаружила, что на месте не только свою косметичку и документы, но и кошелек полный денег. Задача выбраться из города сильно упрощалась.
***
Закончив говорить по телефону с матерью, Брюс в нервном возбуждении прошелся несколько раз по кабинету, потом сел в кресло у стола, достал пачку сигарет, закурил. Пальцы немного дрожали.
Разговор с Лу взбудоражил и разозлил. Её поведение озадачивало. Он ожидал истерики, обвинений в том, что не ценил и не сумел обеспечить достойный уровень жизни, который она с легкостью достигла без него, оправданий и хоть небольшого, но раскаяния, что бросила детей, с пояснениями, что была уверена, что он с ними и без неё справится. А Лу тем временем избрала совершенно иную тактику общения с ним. Никаких упреков, только констатация, что они чужие, и заявления, что кроме денег на детей он от неё ничего не добьется. При этом было непонятно, то ли она и впрямь снова память потеряла и соглашается с его доводами из чувства самосохранения, считая опасным сумасшедшим маньяком. Но тогда зачем явно провоцировала на агрессию? То ли играет, не желая признаваться в фальсификации документов и присвоении чужого имени. Но в этом случае, отдать должное, талантливо играет. Ведь ни разу за весь разговор по имени не назвала ни его, ни озорниц, да и провокационные вопросы умело обыгрывала. Ребус, одним словом, а не ситуация. И что делать дальше неясно.
Он затянулся глубже и откинулся на спинку кресла. Интересно, о чем сейчас думает она. И как все-таки определить действительно у неё очередной провал в памяти или нет.
В том, что перед ним именно жена Брюс не сомневался. Конечно, его немного смущали её резкое неприятие и убежденные заверения, что они чужие, и она не любит ни его, ни детей. Но последствия автокатастрофы могли оказаться и гораздо более серьезными. Врач не раз говорил ему, что им несказанно повезло, что к Лу вообще вернулось сознание и дееспособность. После столь долгой клинической смерти иначе как счастливой случайностью это и назвать нельзя. Только вот, поди ж ты, счастливая случайность вдруг повернулась другим боком, показав, что в противовес сознанию чувства к Лу так и не вернулись. Но ничего, он сумеет образумить её и доказать, что семейные ценности и любовь это основное в жизни, и их следует возродить во что бы то ни стало, а все её неизвестно откуда взявшиеся амбиции и выеденного яйца не стоят. Жаль, конечно, что он опять не сдержался и ударил ее, теперь у неё появился новый козырь в игре с ним, но с её стороны так открыто провоцировать его это уже верх наглости. В следующий раз, может, думать станет прежде, чем такие мерзости ему говорить. Это ж надо наплевать на все, что он для неё сделал и с чистой совестью утверждать, что ничем ему не обязана, да мало того, что ему, собственным малолетним детям тоже… Прям в циничную стерву его жена превратилась… в голове одни амбиции, которые совершенно непонятно, как вытрясти, и ничего святого… Хотя, кое-что святое, все же похоже для неё существовало, раз даже угрозы не вынудили её дать то обещание, выполнять которое она явно была не намерена… Ведь раньше Лу, даже не задумываясь, пообещала бы что угодно, лишь бы добиться желаемого, а потом у неё нашлись бы сотни причин свое обещание не выполнять, а теперь похоже, обещание стало для неё гораздо более серьезным обязательством, причем возможно даже с гарантией выполнения. Брюс прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, солгала ли ему Лу хоть раз после аварии, и к своему удовольствию понял, что не может припомнить ни одного такого случая. Однако то, что она согласилась на фальсификацию документов, все же заставляло с сомнением относиться к этому выводу.
– Ничего, разберемся, – хмуро пробормотал он и, затушив сигарету, решительно поднялся. – Надо пойти проверить, как она там… может, образумилась немного. Не хотелось бы её там на ночь оставлять.
Ему хотелось найти способ взять с жены обещание по доброй воле остаться в семье и выпустить из подвала.
Спустившись по лестнице к подвалу, Брюс достал из кармана ключ и, вставив в замочную скважину, попытался провернуть, но к его удивлению ключ стопорился. Он попробовал повернуть в обратную сторону и услышал, как щеколда вошла в паз. Провернув обратно ключ, он дернул дверь и, распахнув, застыл на пороге, обозревая пустое пространство подвала. Справившись с первым изумлением, он шагнул в дальний угол и, подобрав с пола валяющиеся там наручники, внимательно осмотрел, а потом озадаченно хмыкнув, процедил сквозь зубы:
– Да уж… – и спрятал их в карман.
После чего решительным шагом вышел из подвала и направился в спальню. Убедившись, что сумки и телефона Лу нет, он недобро усмехнулся:
– Умница, девочка, какая же ты у меня умница… Но все равно, ты зря решила тягаться со мной в таких играх. Со мной такие номера не проходят.
Рубанув рукой воздух, Брюс прошел в гараж, где стоял его служебный автомобиль.
Сев в машину и вбив номер мобильника Луизы, который он уже успел узнать, в навигационный пеленгатор, он удовлетворенно обнаружил, что телефон включен и находится на северо-восточной окраине города. Похоже, Луиза ловила попутку в сторону столицы. Нажав кнопку рации, Брюс приказал дежурному объявить план «перехват» и блокировать северо-восточный выезд из города.
***
Когда он подъехал к блокпосту, старший смены дежурных инспекторов высокий и плечистый молодой капрал с густыми и чуть волнистыми волосами каштанового цвета, упрямо выбивающимися из-под фуражки, явно волнуясь, доложил, что на посту были проверены более нескольких десятков проезжающих машин, но ни в одной из них коротко-стриженной брюнетки в костюме вишневого цвета обнаружено не было.
– Багажники осматривали? – холодно осведомился Брюс.
– Так точно! Проводили полный осмотр. Все как положено по инструкции, – вытянувшись перед ним, тут же отрапортовал тот.
И тут Брюс не выдержал и злобно рявкнул:
– Да быть не может, чтобы полный осмотр вы проводили! Судя по показаниям пеленгатора, она выехала из города, а вы её проворонили, остолопы! На кой спрашивается, вы тут стоите, если элементарного приказа выполнить не можете?!
– Этого быть не может… – кровь отлила от щек парня, и он нервно облизнул губы. – Я лично контролировал проверку каждой машины…
И тут Брюс вспомнил, как его зовут, и что всего лишь пару недель назад сделал его старшим смены с испытательным сроком на три месяца. В голове тут же мелькнула мысль, что наверняка Тони Ридл, как звали парня, будет готов теперь даже «землю рыть», лишь бы исправить оплошность и, оправдав доверие, утвердиться в должности, поэтому чуть сбавив тон, хмуро проронил:
– Сейчас разберемся, капрал, может или нет… Оставь здесь кого-нибудь за главного, – небрежным жестом указал на шестерых стоявших поодаль полицейских. – А сам ко мне в машину. Быстро! Прокатимся по трассе.
– Есть! – козырнув, Тони Ридл метнулся к своей смене и, отдав необходимые распоряжения, бегом вернулся к его машине. – Мне за руль или рядом?
– Рядом. – Брюс сел на водительское место и, дождавшись, чтобы Тони сел рядом, выжал газ, приказав: – Пеленгатор настрой на максимально возможную при таком удалении чувствительность и отслеживай сигнал.
– Понял, – Тони уткнулся в экран пеленгатора, и почти тут же доложил: – Объект не более чем в двадцати километрах, но уходит на скорости.
– Вот и я о том же… Пропустили вы ее, голубчики! И теперь моли Бога, чтобы мы её с тобой сумели догнать и остановить. Иначе в лучшем случае вновь пойдешь в рядовые! Понятно?!
– Так точно, господин полковник!
– Это хорошо, что тебе понятно, капрал, – с нажимом проговорил Брюс. – Люблю, когда подчиненные сообразительны, и еще люблю, когда лишних вопросов не задают, и любопытный нос, куда не просят, не суют, а лишь четко исполняют приказы. Я ясно объяснил? – и ожидая реакции, скосил глаза на неотрывно наблюдающего за пеленгатором Тони.
– Да, господин полковник, я постараюсь лишних вопросов не задавать, – поднял тот голову и понятливо кивнул.
– Похоже, сработаемся, – удовлетворенно кивнул Брюс и сильнее придавил педаль акселератора, устремив взгляд на дорогу.
– Может сирену с мигалкой включить?
– Давай. Врубай. Не думаю, что она рискнет из машины выскакивать на ходу, услышав погоню. А водителю лучше знать, с кем он имеет дело.
Под вой сирены они мчались по трассе, обгоняя шарахающиеся от них ближе к обочине машины.
– Похоже, вон тот трейлер! Сигнал уверенный, расстояние не более десяти метров и машин поблизости больше никаких.
– Прекрасно! Останавливаем! Командуй ему! – Брюс вдавил педаль газа, идя на обгон.
В динамиках, вместо отключенной сирены тут же зазвучал властный голос Тони:
– Водитель трейлера, регистрационный номер… – визг покрышек на мгновение заглушил его голос, – прижмитесь к обочине и немедленно остановитесь!
Сделав полицейский разворот перед снижающим скорость трейлером, Брюс окончательно перегородил ему дорогу, и большой автомобиль, отчаянно скрипя тормозами и подняв тучу пыли с обочины, медленно остановился всего в паре метров от капота его машины.
Брюс повернулся к Тони:
– Задержание по первой форме, капрал, – и резким движением перехватив у него из рук микрофон, раздраженно рявкнул в него: – Выйти из машины с поднятыми руками!
Выхватив из кобуры пистолет и сняв с предохранителя, Тони выскочил из машины и взял вылезающего водителя на прицел.
– Что случилось? Что я нарушил? – непонимающе поинтересовался невысокий, но плотно-сбитый чернявый водитель с высокоподнятыми руками спускаясь со ступеньки кабины.
– Руки на борт машины, ноги на ширину плеч! При первых признаках оказания сопротивления открываем огонь на поражение, – ничего не отвечая ему, скомандовал тут же Тони.
– Я не собираюсь оказывать сопротивление, господин офицер… – водитель, шагнув в сторону и повернувшись, поспешно положил руки на борт и расставил ноги.
Брюс, выйдя из своей машины, обогнул трейлер и, распахнув дверку, поднялся на ступеньку, после чего внимательно оглядел пустую кабину. Затем спрыгнул на землю, вновь обошел трейлер и, подойдя к стоящему под прицелом водителю, отработанным движением заломил ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники.
Водитель нервно повел плечами и срывающимся голосом тихо проговорил:
– Это недоразумение какое-то, я ничего не нарушал…
– Разберемся… – хмуро проронил Брюс и повернулся к Тони: – Капрал, проверь показание пеленгатора.
– Момент, – голова Тони скрылась в машине, чтобы через минуту вынырнуть обратно:
– Объект стабилен и в паре метрах от нас.
– Прекрасно, капрал, глаз с трейлера не спускать, чтобы ни одна мышь из него не выскользнула, – Брюс дождался ответного «будет исполнено» Ридла и, резким движением руки прижав голову водителя вплотную к борту, тихо, но с явным напором спросил: – Куда пассажирку дел?
– Какую пассажирку? – недоуменно переспросил тот.
– Не надо со мной в непонятки играть, – Брюс усилил нажим на голову водителя. – Не люблю я этого. Ой как не люблю… Так что кончай. Мне плевать кем ты её считаешь: пассажиркой, попутчицей, курьером или просто бабой… Вот честно скажешь о ней, отпущу на все четыре стороны, а если и дальше в непонятки играть станешь, как минимум припаяю статью о перевозке наркоты… Надеюсь, вне зависимости от того, что она тебе наплела и наобещала, своя шкура тебе все же дороже… Так что давай колись и побыстрее, пока я окончательно не разозлился. А то не ровен час вообще пристрелю, а капрал подтвердит, что за оказание сопротивления. Ведь так, капрал?
– Так точно! – тут же рядом отозвался тот.
– Господин офицер… – водитель задрожал всем телом, – вот видит Бог, не везу я никакую бабу… Только груз, не весь по накладным, но без накладных совсем немного… все что без накладных сам готов показать, но ни с какими пассажирами это не связано…
– Что без накладных и сколько?
– Шестьдесят коробок контрафакта… готов сдать и написать чистосердечное признание…
– Это позже. Сейчас ты мне о пассажирке расскажи.
– Да всем, чем угодно клянусь, не сажал я никакую пассажирку! Ну только если вдруг сама где на остановке залезла… а я и не в курсах… Но только это вряд ли, опломбировано у меня все… вы это… можете посмотреть… хоть всю машину перетряхните… я открою сейчас все… и все пломбы сниму…
– Ты мне сейчас сам всю машину перетряхнешь! И если не найдешь ее, я из тебя все внутренности вытряхну! И пойдешь ты у меня не по статье о контрафакте, а по статье транспортировка наркотиков. Ясно тебе?
– Хорошо… хорошо…. Сам все перетряхну… только наручники снимите, и я все сам сделаю…
– Капрал, пистолет наизготовку и последи за ним. Начнет дурить, стреляй сразу в голову, чтобы с одного раза и наверняка, меньше бумаг на труп оформлять придется, – снимая с водителя наручники, через плечо приказал Брюс, незаметно подмигивая капралу.
– Вы что? Я не собираюсь дурить, господин офицер… Вы что? У меня семья, дети… Зачем такие приказы сразу? – испуганно вжавшись в бок трейлера, запричитал водитель.
– Это хорошо, что семья и дети, – иронично хмыкнул Брюс, – значит, хочешь к ним вернуться, дурить не станешь, а будешь все делать быстро и четко. Давай, пошел, – он подтолкнул водителя к торцу полуприцепа.
Тот на полусогнутых ногах шагнул, потом нервно замотал головой:
– Ключи… ключи в кабине… Можно ключи взять?
– Капрал, проследи!
Пока водитель под присмотром Ридла доставал ключи и вскрывал дверки, Брюс обошел трейлер. Прицепиться и ехать снаружи мог бы только акробат. Вряд ли Луиза была способна на такой трюк, особенно учитывая её патологический страх ездить в машинах. И потом трейлер ведь не тормозил нигде, а сейчас стоял, освещенный фарами его машины, и они с Ридлом попеременно наблюдали, но не заметили ни одной тени скользнувшей в сторону… Значит, Лу должна быть в кузове.
Однако подойдя к распахнутым дверкам, он увидел лишь стену из плотно-установленных коробок.
– Я ж говорю, нет тут никого… И пломбы не сорваны были… и не проскользнуть тут меж коробок… – нервно поеживаясь и переводя взгляд с Ридла на Брюса и обратно, проговорил водитель.
– Разгружай! – мрачно приказал Брюс.
– Тут работы часа на три, а то и больше. Вплотную они все у меня установлены и под завязку. Свободного места нет вообще.
– Разгружай, я сказал! – повысил голос Брюс.
Не посмевший больше спорить водитель начал поспешно сгружать коробки на землю возле трейлера.
Брюс некоторое время наблюдал за разгрузкой, как вдруг его осенило и, достав телефон, он набрал номер Луизы. Через пару секунд из трейлера раздался мелодичный звонок.
– Капрал, – окликнул Ридла Брюс, – найди, где телефон.
Обежав трейлер, Тони влез в кабину и через некоторое время вернулся с телефоном Луизы в руках.
– Вот, господин полковник.
– Где был?
– В кабине, в боковом кармашке двери со стороны пассажирского сиденья.
Резким движением выхватив из плечевой кобуры пистолет, Брюс снял предохранитель и навел дуло на вжавшегося в стену из коробок водителя:
– Ты никак шутки шутить со мной вздумал… Это ты зря, – с угрозой в голосе выдохнул он.
– Я… я не понимаю… – сразу севшим голосом пробормотал тот.
– Руки поднял и иди сюда!
– Да, да… конечно… – поспешно спрыгнув на землю, тот поднял руки и несмело приблизился к нему.
– Где ты её высадил и когда? – Брюс уперся дулом ему в грудь.
– Господин офицер… господин офицер, поверьте… – нервно сглатывая, сбивчиво заговорил водитель, – я никого не вез… только не стреляйте… Богом клянусь, не вез и не высаживал! Ну зачем мне Вам лгать?
– А телефон её откуда у тебя в кабине?
– Я… я… не знаю… хотя, вот! Может мне его та леди подбросила… Ну конечно! Больше некому.
– Какая леди?
– Ну может и не совсем леди, синяк у неё под глазом красовался будь здрав, но одета, да и держалась так, что сразу понятно не из простых девка…
– Во что одета?
– Темно-темно-красный брючный костюм.
– Может темно-вишневый? – уточнил Брюс, отводя дуло от груди водителя. Он примерно уже догадывался, что услышит дальше.
– Может и так, я не мастак в цветах разбираться… – с явным облегчением вздохнув, согласно закивал водитель.
– Волосы какие?
– Темные, коротко-стриженные.
– Где и когда её видел?
– В городе, она на обочине голосовала. Смотрю холеная такая леди и держится с достоинством, думаю почему бы не подвезти такую кралю, ну и притормозил, и дверку пассажирскую открыл. Она легко так в кабину вспрыгнула и попросила до станции ее подбросить, и тут я синяк у неё под глазом разглядел, и аж присвистнул, спрашиваю: «Это кто Вас так?», а она с улыбочкой отвечает, что мол на грабли наступила. Ну и тут я ей говорю: «Дамочка, я бы с удовольствием, но станция в противоположном направлении. Вам надо было машину на другой стороне дороги ловить». Она сразу: Мол, ах, ох, неужели? А мне сказали, в эту… Наверное, пошутили. Пойду тогда на другую сторону… Спрыгнула, дверку захлопнула, ну и я поехал, а она на другую сторону перешла и машину ловить стала, я в зеркало заднего обзора видел.
– Чертовка! Ну что за чертовка! – Брюс, злобно скривившись, поставил пистолет на предохранитель и вернул на место. – Ладно, считай, повезло тебе. Грузи свои коробки обратно и можешь ехать. Только учти, если наврал, из-под земли достану…
– Что Вы, господин офицер, ни полсловечка не соврал.
– Хочется верить. Да, и еще один совет: завязывай с перевозкой контрафакта. Вряд ли в следующий раз я или кто другой будет так торопиться, что не доведет дело до конца. Понял?
– Да, да, конечно… Очень хорошо понял. Больше не стану.
– Прекрасно, – удовлетворенно кивнул Брюс и обернулся к Тони Ридлу: – Капрал, давай в машину, наша поездка, похоже, затягивается.
Они сели в автомобиль, и Брюс, подав чуть назад, под вой вновь включенной сирены рванул через осевую обратно к городу. Но потом резко затормозил, так что Тони чуть не стукнулся лбом о стекло и, съехав на обочину, остановился. Окинул взглядом недоуменно смотрящего на него капрала и мрачно проронил:
– Во-первых, пристегиваться надо! А во-вторых, запроси по рации у железнодорожников покупала ли сегодня билет некая Вики Вельд, и если да, то на какой поезд, до какой станции и какие остановки в пути.
– Понял, – кивнул Тони и взялся за рацию, чтобы уже через пару минут сообщить, что действительно Вики Вельд покупала сегодня билет до столицы. Поезд отошел от станции минут двадцать назад. Первая промежуточная остановка через полчаса в небольшом городке их округа.
– Звони туда, ставь отделение полиции на уши, пусть задерживают отправление состава, оцепляют вагон, в котором она едет, вагон-ресторан и вообще прочесывают поезд, они должны найти её и задержать. Скажи, если не задержат ее, начальник отделения очень об этом пожалеет.
Мила стояла в коридоре вагона, напротив своего купе, и напряженно вглядывалась в очертания приближающейся станции, освещенной яркими фонарями. Несколько полицейских машин на привокзальной площади и десяток полицейских, стоящих на платформе, её не порадовали. Брюс оказался более серьезным противником, чем она предполагала. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы вновь не оказаться запертой в подвале. Недовольно хмыкнув, она быстрой походкой направилась в соседний вагон, пройдя примерно половину, почувствовала, что поезд начал тормозить, и решение пришло тут же. Схватившись рукой за поручень, она представила тормозную систему и мощным импульсом заблокировала ее.
Отчаянно загудев, поезд миновал станцию и, начав набирать скорость, так как местность шла под уклон, продолжил движение. Раздался испуганный гомон пассажиров. В вагоне мимо неё пробежала взволнованная проводница и дернула стоп-кран. Усилив воздействие, Мила заблокировала и его действие, но через некоторое время стоп-краны были приведены в действие и в остальных вагонах. Блокировать их работу становилось все труднее. У неё стало темнеть в глазах, и выступила испарина. Поняв, что долго не выдержит, она медленно, чтобы торможение не стало слишком резким, сняла воздействие, и поезд постепенно остановился.
– Вам плохо? – заметив её резкую бледность, к ней подошел один из вышедших в коридор пассажиров.
– Испугалась сильно. Надеюсь, сейчас пройдет, – Мила через силу улыбнулась. – Мне бы только на воздух выйти.
– Давайте я Вас доведу до тамбура и попрошу проводницу дверь открыть, – мужчина взял её под локоть.
Благодарно опершись на его руку, она прошла в тамбур и спустилась на подножку, как только проводница открыла дверь.
– Можете выйти, постоять. Теперь стоять, скорее всего, долго будем, – напутствовала её та, – раз тормоза не сработали, пока всю тормозную систему не проверят, вряд ли двинемся.
Спрыгнув на шпалы, она отошла чуть в сторону, её провожатый последовал за ней. Из соседних вагонов тоже стали спускаться пассажиры и отходить на железнодорожную насыпь, возбужденно переговариваясь и обсуждая происшедшее и возможные причины отказа тормозной системы.
– Вам не холодно? Может, мой пиджак возьмете? – её провожатый осторожно тронул её за локоть, явно намереваясь, воспользоваться ситуацией, чтобы поближе познакомиться.
Она повернулась к нему и смерила оценивающим взглядом. Невысокий, полноватый, с залысинами, похоже около сорока лет. Интересно, на что рассчитывает? Ведь явно не по себе сук рубить пытается. Хотя, скорее всего, это её синяк под глазом дал ему повод думать, что с ней можно запросто сойтись… И угораздило же её сразу его не послать, теперь клеиться будет, а время поджимает, надо уходить. Раздражение захлестывало. Тем не менее, постаралась максимально дружелюбно улыбнуться, качнув при этом головой:
– Нет, мне пока не холодно. Спасибо. Правда, если бы Вы принесли мне стакан воды из титана, я бы не отказалась. Сердце до сих пор от страха в горле где-то колотится. Может хоть вода успокоиться поможет.
– Вы не волнуйтесь, все же закончилось благополучно. Ничего страшного не случилось. Ну постоим немного. Зато смотрите, какая погода чудная. И пейзаж какой красивый: кустарник плавно переходящий в вековой дубовый лес, а над ним луна, что фонарь. Прям романтика, да и только. Нам можно сказать повезло: такую красоту посмотреть… Когда еще такое увидишь при нашей-то городской суете? Так что не расстраивайтесь, – он ободряюще погладил её по руке. – А воду я сейчас принесу, и у проводницы еще капли сердечные какие-нибудь попрошу.
– Я буду Вам чрезвычайно признательна, – Мила вновь улыбнулась.
Вдохновленный её словами толстячок, как мысленно она его окрестила, ринулся обратно в вагон, а Мила, стараясь не привлечь больше ничьего внимания, быстро спустилась с насыпи и вошла в темноту растущего вдоль железнодорожного полотна кустарника.
Каблуки неприятно проваливались в мягкую землю, но идти на мысках было неудобно, и наплевав на то, что оставляет за собой достаточно четкие следы, Мила продолжила пробираться сквозь кустарник по направлению к дубовому лесу.
Отойдя вглубь настолько, что железнодорожные фонари вдоль дороги стали едва видны, она пошла параллельным курсом, крепко прижимая к боку висящую на плече сумку и стараясь внимательно смотреть под ноги, чтобы в неверном лунном свете не споткнуться о какой-нибудь выступающий корень.
В голове роем проносились мысли, что она явно сглупила, не став звонить Шону, в надежде, что сможет сама выпутаться из неприятной ситуации. Ему надо было звонить с самого начала и просить помочь. Ну ничего. Не смертельно. Сейчас она дойдет до ближайшей небольшой станции, и у первого же встречного попросит телефон. Вряд ли в неразберихе с поездом Брюс сумеет сориентироваться столь быстро, чтобы ко времени её появления уже и там устроить засаду.
Ночной воздух, насыщенный лесной свежестью, окутал её неприятной промозглостью, и зябко поеживаясь, она постаралась убыстрить шаг, чтобы хоть немного согреться. Но это оказалось делом непростым. Под ногами то сухой веткой, то растрескавшимся желудем неприятно похрустывал нехоженый лесной наст, каблуки то и дело за что-то цеплялись, и идти в быстром темпе становилось все труднее. А вскоре набежавшие тучи скрыли луну, словно яркий фонарь освещавшую лес, и идти стало совсем сложно.
Напряженно всматриваясь в обступивший её мрак и периодически отыскивая боковым зрением далекий отблеск железнодорожных фонарей, Мила настойчиво продолжала продвигаться в выбранном направлении. Шла она так довольно долго, а потом дорогу ей преградило большое поваленное дерево. Она осторожно перелезла через него и оказалась на краю глубокого оврага. Хватаясь руками за поросль молодых деревьев, растущих на его крутых склонах, она стала медленно спускаться, страстно желая чтобы на дне не оказалось широкого ручья или речушки перебираться через которые в темноте ей совсем не хотелось. К её радости дно оврага оказалось абсолютно сухим. Мысленно вознеся хвалу небесам, она стала медленно карабкаться на другую сторону.
Она уже почти долезла до края, когда дерн под ногами у неё поехал вниз, и она, чтобы не сорваться, ухватилась и повисла на свисающих ветвях накренившегося полусухого дерева. С трудом нащупав твердую почву под ногами, она уже практически обрела равновесие, когда подгнивший ствол вдруг хрустнул, и с жутким треском громадина дерева заскользила вниз, увлекая с собой и ее.
Оглушенная падением, она некоторое время лежала, не открывая глаз, потом медленно открыла и заворожено замерла. Выглянувшая из-за туч луна серебристым светом залила все вокруг, сделав окружающую действительность нереально-сказочной.
– А здесь красиво, особенно с этого ракурса, – усмехнулась она, лежа, придавленная ветвями дерева и глядя на открывшуюся перспективу отвесных стен оврага, похожего на маленький каньон, укутанный серебристой дымкой. – Ладно, любоваться этими сказочными красотами некогда, надо постараться выбраться.
Она пошевелилась, проверяя подвижность рук и ног. Руки шевелились, и правая нога тоже, а вот двинуть левой ногой она не смогла. Тело сразу пронзила резкая боль.
– Ну неужели снова перелом? Да что ж за день сегодня… Все одно к одному… И телефона нет… – она судорожно всхлипнула и крепко зажмурилась, пытаясь сдержать злые слезы, навернувшиеся на глаза. – Ладно. Самое главное взять себя в руки и успокоиться. Это не самое худшее, что могло случиться.
Упираясь в землю правой ногой, Мила постаралась, изгибаясь словно гусеница, проползти немного на спине вперед, стремясь высвободиться из плена прижимающих её к земле веток. Ей это удалось, и она продолжила начатое, раз за разом высвобождаясь все больше и больше.
Наконец ей удалось выползти из-под ветвей, после чего, сев на дне оврага, она принялась ощупывать поврежденную ногу. Нога опухла, ныла, и на любое движение отзывалась резкой болью.
– Да уж… – сокрушенно вздохнув, Мила вытянула застрявшую меж ветвей сумку, раскрыла и стала перебирать содержимое в надежде найти хоть что-то, что могло как-нибудь пригодиться в сложившейся ситуации.
Обнаружив в косметичке маленькие маникюрные ножницы, удовлетворенно прошептала: «ну хоть что-то» и с их помощью стала аккуратно подпарывать швы на длинной ручке сумки, а потом резать её на узкие кожаные полоски.
Это занятие у неё заняло немало времени, и к тому моменту, когда ручка сумки превратилась в лапшу из тоненьких ремешков, по дну оврага пополз густой предрассветный туман.
Выломав пару ближайших прямых и толстых веток и очистив их от боковых веточек и коры, Мила примотала их по обе стороны поврежденной ноги. Потом отломала еще одну: большую и сухую и, опираясь на нее, с трудом поднялась, стараясь опираться лишь на правую ногу, а другой даже не касаться земли, не забыв при этом зажать подмышкой оставшуюся без ручки сумку. После чего осторожно перенесла вес на палку и частично раненую ногу и сделала маленький шаг. Боль тут же пронзила тело, но закусив губы, она продолжила медленно продвигаться по дну оврага в сторону железнодорожного полотна небольшими осторожными шажками. В глазах темнело от боли и слезы непроизвольно текли по щекам, однако она упорно двигалась вперед.
