Наталья Дёмина
Толстяк для Барби
Часть 28.
Мужчина сжал пузырёк с лекарством. Его охватил доселе неизвестный страх. Страх, который пробирался под кожу. Страх, который сжимал сердце своими ледяными пальцами. Страх, который царапал длинными когтями душу.
«Леночка, – прижал он руку, в которой держал злосчастный пузырёк к груди. – Леночка, моя!»
Впервые в жизни он проклинал себя, что отпустил её, что ушёл, что не был рядом, даже в качестве друга. Столько лет он прозябал в одиночестве, погибая, тоскуя… А сейчас… Что будет дальше?
Толя, даже, в мыслях не допускал, что Елена посмотрит на него, как на мужчину. Вот и, буквально, вчера он размышлял о том, что Леночка разведётся, устроится на работу и встретит человека, которого полюбит. Не его… Мужчина отчётливо помнил, каждое её слово из прошлого. Он не надеялся… Он просто хотел, чтобы она была счастлива. По-настоящему. Пусть и не с ним.
Вот только её болезнь в его планы не входила.
– Я должен сделать так, чтобы она забыла, что больна, – поставил пузырёк на место, желая поскорее уйти.
Дверь из ванной комнаты тихо открылась и из неё вышла Лена. Она медленно направилась в спальню, так как тело отказывалось слушаться её, и в дверях столкнулась с Анатолием.
– Ой, – скривилось от боли её лицо, когда мужчина поддержал одной рукой за талию, а другой схватил за запястье. Широкие рукава халата задрались, обнажая тонкие руки, все усыпанные яркими синяками, с проступившими отпечатками пальцев, явно, мужских.
– Лена! – воскликнул Толя, не сводя глаз с «живописной» картины. – Что это?
– Ничего, – освободила она руку и быстро натянула рукав до самой кисти.
– Ничего? – мужчина, придвинул её к себе, а она застонала от боли.
– Лена, – прохрипел, боясь произнести эти слова, – он бил тебя?
Женщина вспыхнула и отвела глаза.
Стыд охватил её.
«Что Толя теперь обо мне подумает?» – испугалась она и ответила:
– Это всё в прошлом.
– В каком прошлом? Ты была у врача? На него надо заявить! Ты понимаешь это?
– Я не хочу.
– Не хочу? – отшатнулся мужчина от неё.
– Я боюсь.
– Чего?
– Этого, – задрала она рукава халата выше локтей. – Этого, – стащила с шеи платок и распахнула халат, – демонстрируя синяки на руках и шее.
– Но с этим же надо как-то бороться!
– Как? Я одна. Что я могу? – заплакала женщина.
– Леночка, – Толя осторожно прижал её к себе, – ты теперь не одна. Не плачь. Я сейчас вызову врача.
– Не надо врача. Я уже выпила обезболивающее.
«Значит, вот оно как, – сделал он для себя вывод и облегчённо вздохнул, – Она пьёт таблетки не потому что больна, а потому что пытается заглушить боль».
– Нет, моя хорошая, – не согласился Анатолий. – Гриша мой хороший знакомый. Он живёт здесь, после развода с женой, на соседней улице. Пусть он осмотрит тебя, а потом мы решим, что делать дальше.
– Я не могу, – рыдала она.
– А мы через не могу. Ты всегда была смелой и отважной, – набирал он номер своего приятеля.
«Это было в другой жизни», – прятала она своё лицо у него на груди.
– Ты ведь останешься со мной, – очень тихо спросила Лена.
– Останусь, – погладил он её по волосам.
«Навсегда останусь, даже, если буду тебе не нужен», – решил мужчина.
Часть 29.
Павел ворвался в квартиру и не разуваясь пролетел в гостиную, где в углу у окна стоял компьютерный столик. Он включил ноутбук и, сдёрнув с себя галстук, бросил его на пол.
– Сейчас, я узнаю все твои секреты, – он еле дождался, когда загрузится программа и затаив дыхание, принялся изучать журнал посещения сайтов.
Через полтора часа, мужчина оттолкнул от себя бесполезную «машину», так как выудить из неё ничего интересного не удалось. Жена не зависала в соцсетях, а посещала только различные кулинарные блоги и странички по вязанию.
– Тихушница! – злился он. – Могла бы и пожрать мне приготовить.
Он направился в ванную комнату, надеясь, что холодный душ сможет взбодрить его.
Но… чуда не произошло… Зубы начали стучать, а мыслей здравых так и не появилось.
– Что же делать? – уплетал Павел бутерброд с сыром и ветчиной, запивая томатным соком. – Придется видимо к Ваське обратиться за помощью, – пришёл он к неутешительному выводу, так как помнил, какую длинную и нудную лекцию ему прочитал приятель, когда догадался, что Павел время от времени поднимает руку на жену. Твердил что-то об освидетельствовании. О суде… Но сам обещал молчать, хоть и работает в органах. Как говорится, и на том спасибо, что не полез в чужой монастырь со своим уставом.
«Может прямо сейчас метнуться? – осенило его. – Всё равно выбора другого нет».
Мужчина бросил недоеденный бутерброд в мусорное ведро и решил не откладывать визит к приятелю.
Спускаясь по лестнице он столкнулся с соседом, которого весь двор за глаза называл «Собачником». Мужчина как раз возвращался с вечерней прогулки с питомцем, который своим лаем доставлял много неприятностей жильцам дома.
– Добрый вечер, – поздоровался с Павлом мужчина.
– Добрый, – буркнул тот, желая поскорее обойти надоедливого старика, вечно болтающего о своей псине.
– Смотрю, жена не успела на отдых уехать, как муж тоже на ночь глядя куда-то собрался, – произнёс себе поднос любитель животных.
– Что? – воскликнул Павел, так громко, что собака заскулила. Он развернулся и поднялся, догоняя старика. – Что ты только что промямлил? – прокричал, совершенно себя не контролируя, схватив человека за грудки.
– Отпустите, – возмутился мужчина, покрывшись испариной.
– Что там про жену, вякнул? – напирал на него Павел.
– Я видел её несколько часов назад с чемоданом в соседнем дворе. Она разговаривала с беременной женщиной.
«Ольгой?» – удивился Павел.
– А потом подъехал мужик на большой импортной машине. Частник, кажется, и она укатила, – заикаясь пояснил Собачник.
– Куда?
– Откуда я знаю. Я специально не прислушивался, но они разговаривали об отдыхе. Точно, об отдыхе с сестрой.
– С сестрой, говоришь, – отпустил мужчину, скрипя зубами Павел.
– Больной, – выкрикнул старик, перед тем как скрыться в своей квартире.
– Прости, Васька. Но придётся мне твою беременную кобылу потревожить.
Часть 30.
Лена нервничала, сидя на кровати, ожидая приятеля Толика.
«Что же теперь делать?» – косилась она на дверь, за которой пару минут назад скрылся Анатолий, явно расстроенный увиденным. А на неё же, наоборот, накатилась какая-то непонятная апатия и подозрительное спокойствие. Будто камень тяжёлый упал с груди, который не давал вдохнуть полной грудью.
Женщина давно жила с этой постыдной болью, от своей ничтожности и безысходности, а сейчас испытала какой-то ненормальный, опьяняющий всплеск эйфории, что кто-то ещё знает… Её «грязный» секрет.
Никто не проявлял такое участие к её проблеме с мужем. Уже очень давно. Нет. Никто и никогда не заботился о ней так, как это делал Толя.
«Какой же бестолковой я была, – вздохнула она, – что когда-то оттолкнула тебя. Ведь мы могли бы дружить всё это время. Ты мог бы стать мне братом, которого у меня не было, и о котором я мечтала, особенно в самые тяжёлые моменты семейной жизни с Павлом. А что теперь? Жалость? Сочувствие?»
Ей не хотелось жалости от него. Ей хотелось, чтобы он восхищался ей, как делал это когда-то. От этих мыслей щёки разрумянились, а глаза заблестели.
Лена услышала мужские голоса и напряглась.
– А вот и мы, – слишком сухо произнёс Анатолий, входя в комнату вместе с молодым мужчиной, приблизительно одного с ними возраста, высокого, сухощавого, со светлыми волосами и такими же голубыми глазами, как у неё, только немного темнее. Он был в чёрных потёртых джинсах и серой футболке с рисунком гоночного автомобиля на груди.
– Лена, – продолжил Толя, – это мой хороший приятель, Григорий. А это Елена, моя, – он запнулся, – подруга.
– Можно, просто Гриша, – мужчина растянул губы в улыбке Чеширского кота.
Лена только кивнула головой, а Толя подумал, что если бы не острая необходимость, он бы никогда не познакомил Леночку с Гришкой, любителем блондинок.
– Очарован, – флиртовал приятель, за что получил тычок в бок от друга.
– Ты здесь совсем для других целей, – напомнил Толя.
– Что ж, – вздохнул Гриша, – давайте, приступим.
– Может не надо? – подала голос Лена. – Я уже выпила обезболивающее.
– Какое? – тут же заинтересовался Григорий.
– Вот, – протянул ему пузырёк Анатолий.
Доктор посмотрел на женщину, потом на название лекарства и попросил друга выйти.
Толя нахмурился, но решил покинуть комнату.
– Нет! – вдруг воскликнула Лена. – Останься! – панические нотки звучали в её голосе.
– Не надо так нервничать, – удивлённо пробормотал Гриша. – Пусть останется, если так вам будет спокойнее.
Толя сжал ладонь Лены, стараясь её ободрить.
– Что ж, – вздохнул доктор, – для начала придётся снять халат.
– Это обязательно? – остановил его Толя, почувствовав, как задрожала Лена.
Женщина зажмурила глаза.
– Ничего, – прошептала она, снимая халат.
Из груди мужчин вырвался, то ли стон, то ли вскрик.
Лена вздохнула. Она знала, что сейчас видят мужчины. Чувствовала себя совершенно беззащитной, пока доктор осматривал её. Женщина не открывала глаза, ей было стыдно. Слёзы потекли по её щекам. Тихие. Горькие.
Неожиданно её кто-то обнял, прижимая лицом у себе. Она ахнула от испуга и открыла глаза.
– Всё будет хорошо, – гладил её по спине и плечам Толя. – Верь мне.
Гриши в комнате не было. Она так увлеклась самобичеванием, что не заметила его уход.
– Всё будет хорошо, – повторил мужчина.
«А будет ли?» – как же ей хотелось поверить ему.
Часть 31
Мужчина слышал, как хлопнула входная дверь. Гриша ушёл. Он всё правильно понял. Да и Толя сам сразу догадался, что эти синяки на теле Лены от мужских рук.
«Надо порыться в интернете. Разыскать фотографию твоего мужа. Знал бы, – злился он на себя, – давно бы вмешался в твою жизнь, Леночка. Не стал бы, как дурак, сохнуть столько лет от безответной любви, не сидел бы сиднем несколько недель у тебя под окнами, как баран, а начистил бы рыло, тому уроду, что издевался над тобой. А ты ещё не хочешь на него заявлять. Конечно, боишься, дрожишь, – погладил женщину по голове, утешая. – И ведь любила такого!»
Ему было нестерпимо больно осознавать, что Леночка возможно до сих пор любит своего мучителя. Ведь бывает же… какой-то там синдром… Стокгольмский, кажется, когда жертва оправдывает действия того, кто над ней издевался. И даже испытывает сильные чувства. Любви…
«Неужели и ты столкнулась с такой проблемой?» – задумался Толя.
Женщина тихо всхлипывала в его руках, он нежно уложил её в постель, укрыл одеялом и хотел выйти из комнаты, чтобы дать Лене отдохнуть, но она, схватила его за руку.
– Не уходи, – прошептала, умоляя.
Он замялся. Сел на край кровати. А она удивила его, когда чуть сдвинулась, разворачиваясь, чтобы положить голову ему на колени.
– Не уходи, – снова прошептала.
– Не уйду, – он наклонился и прижался к ней, будто укрывая своим телом от всего мира, даря любимой женщине свою поддержку и сочувствие. Он не хотел её жалеть. Жалость не для неё. Мужчина был уверен, что ей нужно сильное дружеское плечо, которое помогло бы пережить этот страшный период в жизни.
«А потом я буду тебе не нужен, – грустно думал он. – Зачем тебе тот, кто знает о твоём «скелете» в шкафу. Ну, и пусть, главное, чтобы ты пережила всё. Оправилась».
Лена перестала всхлипывать и её дыхание стало равномерным и спокойным.
«Уснула», – провёл по волосам, осторожно поднимаясь.
Он выключил свет и тихо вышел в гостиную. Прошёл на кухню. Закрыл за собой дверь и набрал приятеля.
– Да, – зевая ответил Гриша.
– Это я, – Толя включил электрический чайник.
– Успокоилась?
– Да. Спит.
– Ну, что могу сказать. Я конечно не рентген, но переломов не обнаружил. Судя по всему, сильные ушибы. Дышит она свободно, безболезненно, значит рёбра целы. Я тебе сейчас сброшу название мази и противовоспалительных таблеток.
– Спасибо.
– Но, дружище, – запнулся приятель, – она же замужем.
Толя молчал.
– У неё на пальце обручальное кольцо. Подумай, – не унимался собеседник, – надо ли тебе туда лезть. Знаешь, как говорят: милые бранятся, только тешатся. Как бы тебе это боком не вышло.
– Ты жену свою бил?
– Нет, – опешил мужчина. – Зачем?
– А её избил, как ты правильно догадываешься, именно муж. Не бывший. Настоящий. И скорее всего не в первый раз. Что я должен был сделать? Оставить её погибать?
– Ну, у неё в конце концов родители есть, близкие подруги.
– Знаешь, уверен, если бы у неё была такая возможность, она давным-давно сбежала бы от этого мерзавца.
– Как знаешь. Я тебя предупредил, как друга. Я на своём веку достаточно таких дамочек в травматологии повидал. Вот только все они блеют одно и тоже: неудачно упала, слишком неуклюжая…
– Лена не овца! – сжал руки в кулаки Толя.
– Да и ты не супермен, который и девушку спасёт, и мир. Ты себя спасти не можешь. Столько лет, а бабу найти не сподобился… Ох, – осенила догадка Гришу, – это из-за неё? Да? Из-за неё ты женщин за версту обходишь?
Анатолий молчал, а что тут можно было ответить: «Да, у меня целибат? Не чувствую себя мужиком с другими бабами? Жду её? Люблю?»
Впрочем, друг и так всё понял. На то он друг, чтобы без слов понимать, что на сердце товарища.
– Держись там, – вздохнул Гриша.
– Держусь, – выдохнул Анатолий.
«Но не знаю, насколько меня хватит…» – думал про себя.
Часть 32.
– Васька, открывай! – кричал Павел, нажимая на кнопку звонка, стоя пред железной дверью, за которой находилась квартира друга.
– Павел? – удивился приятель, зевая, запахивая на груди вафельный халат серого цвета. – Случилось что? Ночь на дворе.
– Где твоя? – толкнул его мужчина.
– Спит, – недоумевал друг.
– Позови её! – рявкнул Павел.
– Совсем с катушек съехал, – схватил его за плечо Вася. – Зло на Ленке своей срывай, а Олечку не тронь! А то я могу и забыть, что ты мой друг.
– Да ты что! – хлопнул в ладоши Павел. – Твоя Олечка мою жёнушку покрывает.
– В чём?
– Вот и я хотел бы узнать в чём. Прихожу домой, а Ленки и след простыл. И она, представь, себе, чемоданчик новый прихватила и вещичек тёплых.
– Может она куда поехать решила?
– Ага. В Швейцарию. Ты думаешь, о чём говоришь? На какие шиши? Тем более втихаря от меня?
– С чемоданом, говоришь?
– Угу, – вздохнул Павел. – Так что давай, поднимай свою благоверную.
– А она-то причём?
– Её видели с Ленкой, перед тем, как она уехала.
– На такси?
– Вроде частник.
– Погоди… Может любовник?
– Ты что, меня плохо знаешь?
– Это да…
Мужчины замолчали.
– Так и будешь в дверях держать? – еле сдерживался Павел.
– Слушай, – замялся Василий, – она за день устала. Всё-таки беременна. Срок уже большой. Давай, ты с утра зайдёшь. А?
– Да, где я Ленку потом найду!
– Ну, может она к матери поехала… – неожиданно замолчал мужчина. – С чемоданом, значит…
– Угу.
– Она сбежала от тебя, – выдал свою версию приятель.
– Я тебе об этом и твержу.
– А моя с ней виделась, перед этим.
– Ты совсем тупой или придуриваешься?
– Если Ленка, с её терпением, решила ноги сделать, – продолжал рассуждать мужчина, – значит у неё причина была очень веская. Нет, – посмотрел в глаза Павлу, – помощи в этом деле ни от меня, ни от Ольги не жди.
– Ты больной!
– Это ты – больной! – удерживал разбушевавшегося друга за плечи Вася. – И если к жене моей на улице приставать будешь, угрожать, там, выпытывать, то я за себя не ручаюсь. Не дай, бог, с ребёнком что-нибудь случится… Ты понял меня, – он заломил Павлу руку за спину и прижал его лицом к стене в коридоре. Затем кое-как открыл входную дверь и вытолкнул на лестничную площадку мужчину. – Я уже тебе говорил, что человеком надо быть, Паша. Человеком.
– Ты! Я думал ты мной друг! А ты!
– А я и есть твой друг. Столько лет закрывал глаза на твои зверства, хотя каждый день ловлю таких подонков. Мерзко это всё, Паша, очень мерзко.
– Чистеньким захотел стать, – сплюнул Павел.
– Чистеньким? Вряд ли. Но мерзавцем больше быть не хочу. Уходи. Разбирайся сам. И к Ольге не лезь, ты знаешь меня.
Павел смотрел на закрытую дверь и ругал про себя теперь уже явно бывшего друга.
Часть 33.
Утро нового дня… Не это ли самое долгожданное для измученного жизнью и обстоятельством человека? Не это ли самое страшное? Ведь, часто случается так, что всё, что было важным ещё вчера, утром перестаёт иметь свою ценность, или наоборот, то, что вчера было «дешёвой подделкой», позже станет «бесценным»… Где же золотая середина? А она вообще бывает? Не зря же говорят, что «утро вечера мудренее…»
Лена не знала, было ли это утро мудрым или нет, но проснувшись на белоснежных простынях в своём убежище, почувствовала себя свободной. Тело болело, пожалуй, ещё сильнее, но у неё был какой-то внутренний подъем. Будто она спала до этого долгие годы и только сейчас проснулась. Здесь. В чужом доме, но таком тёплом…
Она поднялась с постели и выглянула в окно.
Солнце ещё не встало. Оно лениво потягивалось где-то за горизонтом. Небо было чёрным. Звёзды скрылись из вида. Луна поблекла.
Женщина вдохнула и выдохнула.
«Павел!» – сжала руки в кулаки. Он будет её искать. Будет изводить всех, кто ей дорог.
По телу пробежала судорога страха.
«Ты должна решиться, – настаивал разум. – Должна принять решение. Должна освободиться от мучителя. Должна стать по-настоящему свободной…»
Сердце сжалось.
Боязно.
Где взять силы, чтобы противостоять монстру?
«Я всегда буду рядом», – всплыли в памяти слова Толи.
Всегда. Рядом.
Могла ли она доверять ему?
Мысли метались в голове. В этой сумятице она могла разобрать только одно: «Мириться со своей участью и быть «грушей для битья», я больше не хочу!»
Как только она поняла это, то всё сразу стало простым и понятным.
«Я буду бороться за себя. Даже если он и поработил моё тело, то это не значит, что поработил и душу. Не хочу больше жалости. Есть только один выход. Это развод!»
– Ох, – вырвалось у неё из груди. Дыхание несколько участилось, щёки раскраснелись. – Развод, – тихо, с опаской, произнесла она. – Развод, – повторила, чуть громче. – Развод.
Это слово, означающее, для кого-то боль, предательство, разочарование, для неё было билетом в новую жизнь без боли, без предательства и без разочарования. А самое главное – без унижения, без уничтожения её, как личности.
Она сбросила ночную сорочку и надела своё «любимое» зелёное платье. Оно было, как и все вещи в её гардеробе, длинным, безликим, как любил Павел.
«Как только будет возможность, – решила она, – куплю себе новую одежду».
Женщина убрала волосы в привычную гульку, а потом распустила их и заплела в простую косу. Она вышла из спальни. Диван в гостиной был собран.
«Интересно, – подумала Лена, – куда делся Толя?»
Она открыла дверь в ванную комнату и… тут же закрыла её.
«Ох, – прижала ладонь к губам, – вот тебе и очередное доказательство, что Анатолий давно не мальчик…»
Дверь ванной открылась и из неё вылетел мужчина, босиком, в брюках, поспешно натягивая футболку.
– Прости, – горячо начал он, – я по привычке не закрыл дверь на щеколду.
– Ничего, – прижала она руки к щекам и юркнула в ванную комнату.
«Никакой он не жирный, – пульсировала провокационная мысль. – С ним даже Павел не сравнится, а тот в спортивный зал ходит три раза в неделю, да ещё по субботам в бассейн», – думала она, представляя обнажённый торс Толи.
Часть 34.
Мужчина растеряно смотрел на дверь ванной комнаты, за которой скрылась Елена.
«Я всё испортил! – запустил руки в короткие волосы. – Теперь она и меня будет бояться. Подумает, что я хочу… Вот, засада! – ударил кулаком в раскрытую ладонь. – Может ещё раз извиниться? Каким же дураком я выгляжу в её глазах…»
А в голове опять зазвучали слова из детства: «Где ты видел, чтобы принц был толстым и неуклюжим».
Толя вздохнул и пошёл на кухню: «Когда же я смогу обрести своё счастье… – и сам себе ответил. – Когда Лена будет счастлива. Только тогда…»
Он включил чайник и достал из холодильника масло, колбасу и сыр.
А женщина тем временем стояла под струями тёплой воды и старалась успокоить своё не на шутку встревоженное сердце. Она не была напугана видом полуобнажённого Анатолия, скорее наоборот, её его вид сильно взбудоражил. Не было страха. Даже вчерашний доктор у неё вызвал приступ паники, хотя он не был мощным и огромным. Ей на какое-то мгновение хотелось шагнуть навстречу к Толе и провести рукой по его широкой груди, плечам, спине. А ещё… у него на груди она заметила тёмные волоски… Это удивило её и заинтриговало. Павел удалял волосы на своём теле, даже на ногах. Он любил своё тело и всячески совершенствовал его. Правда она никогда не понимала этого… А здесь…
«Он наверное и подмышками не бреет, – покраснела она, боясь представить, где ещё Толя мог не сбривать волосы. – Ох, – выскочила она из душевой кабины и принялась быстро вытирать тело мягким махровым полотенцем. – Видно мне Павел последние мозги выбил, – ругала она сама себя. – Толя мой друг. Он сочувствует мне, а я… – и она зависла, снова вспомнив случайное столкновение с мужчиной. – Ничего не случилось. Подумаешь. Нет-нет, думать об этом я как раз и не стану. Ничего страшного не произошло. Лучше буду думать о том, что необходимо подать заявление о расторжении брака. Может быть даже поехать и снять побои, – волна стыда и брезгливости накрыла её с головой. – Так-то лучше», – надевала она снова своё безликое платье.
Сколько раз за прошедшие годы женщина представляла себя заколдованной принцессой, которая днём невзрачная и забитая, зато ночью красивая и сексуальная. Вначале ей даже нравилась такая игра. Ночи с Павлом были наполнены страстью, но ему было мало. Он жаждал её полного подчинения. Вскоре Лена поняла, что муж не получает удовольствия, если она не кричит. И она кричала… Кричала от боли, не от желания. Он был садистом, а она… Она превратилась в ничто. Для него. Для друзей. Для родственников.
Лена прекрасно понимала, что люди вокруг знают о том, что происходит между ними за закрытой дверью, но…
Милые бранятся, только тешатся…
Вот только ей было не до смеха, после таких потех.
Женщина замотала влажные волосы в полотенце. Теперь они пахли мужским шампунем, а не сладкой ванилью, которую так любил Павел.
Сейчас она чувствовала себя чистой, обновлённой, готовой сделать первый шаг к своей свободе.
Она вышла из ванной комнаты. Прислушалась. Судя по звукам, Толя находился на кухне.
Щёки женщины снова запылали.
«Только не сейчас!» – оборвала она себя. Как же это непривычно чувствовать влечение к человеку, которого всегда считала бесполым… Он просто был… Другом? Воздыхателем? Одним из многих… А теперь стал единственным, кто не отвернулся от неё.
«Правду говорят, что жизнь сама накажет, – вздохнула Лена. – Как ему в глаза смотреть, после тех унижений, что он терпел от меня в прошлом… А надо, как-то..»
