Наталья Соболевская
Заложница
– Ну все, я пошел, а то там Тима один, да еще в тесной переноске…– я спешно поднялся на ноги. – Жду звонка.
Глава 29
Пока я переваривала, на что согласилась, Аблова как ветром сдуло.
Однако я дала маху!
Как так вообще получилось, что Виктор меня уговорил, причем быстро и не особо стараясь? Ведь давала зарок не общаться в будущем с Абловым ни при каких обстоятельствах по двум весьма веским, на мой взгляд, причинам. Первую причину я без зазрения совести озвучила Виктору. Это – похищение и несколько кошмарных дней, последовавших вслед за ним, когда я сидела в подвале и в панике прислушивалась к каждому шороху от страха, что кто-то войдет, накинет на шею удавку, а потом закопает в лесочке, где мое тело никто и никогда не найдет.
Вторую причину я оставила при себе и Виктору о ней расскажу только под пытками. Когда с головы Стаса слетел нимб, который я собственноручно туда водрузила, я наконец осмелилась признаться себе, что Аблов мне очень даже интересен как мужчина. Правда, это абсолютно ничего не должно для меня значить. Хватит с меня неподходящих мужчин, тем более что я же в него не влюблена, просто это мимолетное увлечение, которое скоро развеется, если мы перестанем видеться. С глаз долой – из сердца вон – безотказное правило. Наверное…
Никогда бы не подумала, что у меня возникнут к одному и тому же человеку абсолютно противоречивые чувства. С одной стороны, когда я смотрю на Виктора, возникает стойкое желание наброситься на паршивца и придушить его за все то, что я перенесла в его плену, но с другой стороны, и на столе поваляться с ним тянет…
Вот как это называется?
Психическое расстройство в виде раздвоения личности или я на личном примере теперь знаю, что имеют в виду, когда говорят, что от ненависти до любви один шаг? Только я этот шаг не сделала, а стою на черте между этими чувствами, одновременно обуреваемая ими обоими.
Но, как выясняется, копаться в себе и в том, что ты переживаешь, – занятие, которое может так глубоко затянуть, что ты отвлекаешься от абсолютно всего. Например, я благополучно пропустила снижение самолета и посадку, а очнулась, лишь когда люди толпились в проходе, чтобы выйти на трап. Естественно, с Абловым мы больше не увиделись – пассажиры бизнес-класса покидают самолет первыми, и в здание аэропорта их доставляют отдельным более комфортабельным транспортом.
Пока на такси добиралась до квартиры, в которой я родилась и выросла, чуть голову не сломала, прикидывая, как бы так помягче преподнести маме, что ее зять – уголовник и мы с ней теперь должны его дружно бояться и вести себя осторожно и осмотрительно.
Переминаясь с ноги на ногу перед дверью родного дома, долго не решалась постучать, то занося кулак, то вновь опуская.
Мама неоднократно жаловалась, что с мужчинами ей катастрофически не везло в жизни, начиная с моего отца, который, похоже, узнав о ее беременности, благополучно слинял и навсегда пропал без вести, заканчивая последним ее ухажером, который, обещая небо в алмазах, уговорил ее оформить на себя кредит и, взяв все деньги, сказал, что сбегает на минуточку в магазин купить бутылку шампанского и что-нибудь вкусненькое к торжеству, но назад уже не вернулся. И вот когда я встретила Стаса – такого надежного, доброго и со всех сторон положительного – и он сделал мне предложение, мама радовалась как маленькая, в буквальном смысле визжала от счастья и хлопала в ладошки. К тому же ее будущий зять клятвенно ей пообещал, что будет носить меня на руках, будет заботиться обо мне и любить до последнего вздоха. Как теперь мне ей сообщить, что все ее мужики, включая и моего папашу по сравнению со Стасом белые и пушистые зайчики?
Закрытая наглухо дверь неожиданно распахнулась, и я увидела родное и вместе с тем удивленное лицо мамы и поступила так, как часто делала в раннем детстве, когда кто-нибудь меня обижал. Я тогда бросалась родительнице на грудь, обнимала ее, рыдала навзрыд и, жалуясь на жизнь, причитала.
– Лера, доченька, ты какими судьбами здесь и что случилось, почему плачешь? – щедро поглаживая меня по спине, мягко, но с тревогой спрашивала мама.
– Я от Стаса ушла, и мне теперь жить негде, примешь? – шмыгая носом, рассказала я в принципе всю историю, в коротком ее изложении.
– Твою же дивизию… – выплюнула родительница, приправив эмоцию крепким словечком. – Нас точно кто-то сглазил или, того хуже, проклял! Может, к гадалке сходить? Мне подруга одну очень настоятельно рекомендовала.
Как только мои уши услышали слова о гадалке, проклятии и сглазе, я сразу вспомнила, кто из нас двоих с мамой в доме всегда считался взрослым и рассудительным.
– Мама, умоляю, только скажи, что до сегодняшнего дня ты еще ни к какой ворожее или колдунье не ходила и не отнесла ей все свои накопления, – с надеждой попросила я.
– Нет, пока не успела, но как раз к гадалке собиралась. Напрасно ты, дочка, на такие вещи негативно реагируешь. Подруга сказала, что мадам Марго не какая-нибудь шарлатанка, а уважаемая, сильная и порядочная во всех отношениях колдунья. Давай вместе к ней сходим, сама убедишься.
– Мама! Ты сама-то себя слышишь? «Мадам Марго», – передразнивая, фыркнула я, – один псевдоним чего стоит! Никуда я тебя не пущу и точка. Пошли лучше домой, чаю попьем, поговорим.
Отличительная черта характера мамы состоит в том, что она легко и молниеносно переключается с одной безумной идеи на другую. Еще пять минут назад она прижимала к груди сумку с деньгами со стойким намерением вручить их мошеннице, чтобы та взамен щедро украсила ее уши лапшой и наплела, какая неслыханная финансовая удача и седовласый представительного вида принц без материальных проблем ждут в обозримом будущем мою маму. А сейчас, выслушав мою историю с участием Стаса и Виктора, по всей видимости, с азартом загорелась новой идеей. Ну неспроста же так родительница, многозначительно вытянув указательный палец вверх, важно произнесла:
– Как удачно сложилось, что этот самый Аблов не женат!
– Мам, ты меня вообще слушала? – вытаращив на маму глаза, возмутилась я, да так бурно, что изо рта посыпались остатки не проглоченного куска кекса. – Я тебе рассказала, что несколько лет прожила в браке с уголовником и убийцей, а тебя волнует лишь то, что какой-то там Аблов не женат?!
Мало того что родительница не смутилась, она еще строго и с претензией на меня посмотрела.
– Лера, «прожила» – это глагол прошедшего времени. То есть событие уже произошло. Ты живая, здоровая, этот гад Стасик – за тысячу километров отсюда, не надо зацикливаться на былом. Мы можем до мозолей на языках кудахтать о том, какой Стас сукин сын, только я не понимаю зачем? Доченька, всегда думай лишь о настоящем и будущем, а прошлые невзгоды и ошибки стряхивай с себя, как с зонтика – капли после дождя. Я всегда так делала и делаю, поэтому и не нажила лишних морщин. Так что закрываем замшелую тему Стаса и возвращаемся к Виктору. Тем более тебе и самой, вижу, о нем поговорить хочется. Сердце матери не обманешь, у тебя глаза блестели, когда ты о нем вспоминала. У вас с ним что-то было?
– Конечно же нет! – нагло соврала я. – И прекрати намекать, что Аблов мне симпатичен, потому что это не так. А глаза у меня блестели от слез, потому что Виктор надо мной откровенно измывался, пока не узнал, что я не участвовала в похищении его племянника.
– А-ах, – закатив глаза, блаженно выдохнула родительница. – Как романтично – похищение, ненависть, взаимное притяжение… – мама игриво передернула бровью, – тебе надо непременно его заарканить.
– Какая, к черту, романтика? Напоминаю, он меня морил голодом и холодом мучил, – раздраженно прошипела я, а мысленно себя похвалила за то, что не все рассказала маме о событиях последних дней, опустила моменты поцелуев с Абловым и также то, что он предлагал помощь и финансовую поддержку.
Виктор
Глядя на разблокированный экран мобильного телефона, на котором высвечивалась дата и время, путем несложных подсчетов я определил, что прошло ровно три дня, два часа, четырнадцать минут и черт его знает сколько секунд с того момента, как мы расстались с Валерией в самолете. Как по мне, вполне достаточное количество времени для разговора с мамой.
Похоже, Лера не собиралась и не собирается мне звонить, а я, как осел, жду, не расставаясь ни днем, ни ночью с телефоном, подпрыгивая от каждого звонка.
Зараза какая!
Ну что ж… Лера свой ход сделала, уговор созвониться попросту проигнорировала, теперь пусть не жалуется, сама виновата. Действовать за ее спиной или нажимать на нее я не планировал, так же как до последнего не хотел использовать рычаг давления в виде ее мамы, но Валерия не оставила мне другого выхода.
Связавшись со своей помощницей и разгрузив остаток рабочего дня, я предупредил, что в офисе появлюсь только завтра, а сам направился с визитом к Лере. План у меня был такой: я познакомлюсь с ее мамой, обозначу свои намерения, может, она окажется куда сговорчивей, чем дочь, которая в это время как раз находилась вне дома и помешать мне не могла.
Навигатор привел в тесный спальный район, к дому советской постройки. Поднявшись на лифте на пятый этаж, я пригладил рукой волосы, поправил ворот рубашки и лишь потом нажал на кнопку звонка.
Сначала я услышал шаги, потом потемнел зрачок глазка, а когда дверь открылась, первое, что пришло на ум, – я ошибся, перепутал либо дом, либо номер квартиры.
– Добрый день, молодой человек, чем могу быть полезна? – томно поинтересовалась открывшая дверь женщина.
– Добрый, по-моему, я не туда позвонил. Не подскажете, в вашем доме случайно не проживает Калинина Ирина Сергеевна?
– Молодой человек, вы позвонили в нужную вам дверь, Калинина Ирина – это я.
Чего?
Ну ни черта себе! Это во сколько же лет она Лерку родила? В десять… в двенадцать?
Когда в голове проигрывал предстоящую встречу с Ириной Сергеевной, мозг нарисовал ее как женщину около пятидесяти, пухленькую, невысокую, с короткой стрижкой, и от нее обязательно должно было вкусно пахнуть пирожками собственного производства. Ведь в мыслях именно ими она меня угощала, когда мы с ней разговаривали и пили чай.
А женщине, которая стояла напротив, я с натяжкой дал бы лет тридцать пять. Причем крутые тридцать пять. Не у каждой двадцатилетней такая фигура, как у Ирины Сергеевны, имеется, и она об этом отлично знает. Поэтому и носит шелковый красный халатик, который пятую точку едва прикрывает, и поза соответствующая: Калинина прислонилась плечом к дверному проему, выставила вперед стройную ногу и поглядывала на меня из-под густых и длинных ресниц – подозреваю, не натуральных, – а на палец игриво накручивала блондинистый локон. Одним словом, если у меня с Валерией все выгорит, а оно обязательно выгорит, то теща у меня будет – огонь!
– Меня зовут Виктор Аблов, – я протянул женщине заранее заготовленную визитку, – мне необходимо переговорить с вами по поводу вашей дочери.
– О-о-о, неужели тот самый Виктор? Лера мне о вас много интересного рассказывала. Ну, проходите, раз уж пришли, – Ирина Сергеевна отошла в сторону, чтобы я мог зайти внутрь квартиры. – А я вас по-другому себе представляла, думала, вы старше, толще и не такой симпатичный.
– Признаться, вы тоже меня удивили, Ирина Сергеевна, вы выглядите не как Лерина мама, а как ее старшая сестра, – сделал я женщине комплимент, который она наверняка слышала не один раз, но тем не менее он явно ей польстил – Калинина широко заулыбалась и осталась крайне довольной.
– Я бы разрешила вам не разуваться, но Валерия меня потом со свету сживет, – с сожалением произнесла женщина, заметив, что я наклонился и потянулся к туфле. – Дочка, как заведенная, три дня квартиру отдраивала, весь хлам собрала и выкинула, десять мешков мусора на помойку вынесла.
Я невольно заулыбался, представив, как неугомонный электровеник под названием Лера тут шустрил, наводя чистоту.
– Ничего, мне не трудно, куда можно пройти? – выпрямившись, поинтересовался я.
– В гостиную. Вы пока устраиваетесь, а я нам под разговор чего-нибудь принесу.
Квартира Ирины Сергеевны больше походила на жилище студентки, чем взрослой женщины. В гостиной напротив друг друга стояли два темно серых дивана, оба были щедро усыпаны разноцветными яркими подушечками, шторы на окнах отсутствовали, хозяйка ограничилась лишь легким тюлем. На стене висел внушительных размеров телевизор, на журнальном столике рядом с кружкой недопитого кофе стоял ноутбук в раскрытом виде, а в углу комнаты располагался велотренажер, который в данный момент использовался для сушки белья. На одной его ручке висела пара кружевных бюстгальтеров, а на другой – трусики и крошечная ночная сорочка.
Калинина явилась через пять минут, и когда я заметил, что у нее в руках, у меня откровенно отвисла челюсть. Женщина притащила бутылку коньяка и два бокала.
– Виктор, надеюсь, отсутствие закуски вас не смутит. Я хотела нам порезать лимон или яблоко, на худой конец, сыр, но в холодильнике, кроме кастрюли Леркиного борща, сметаны и двух сосисок, ничего не нашлось.
Последний раз я днем хлестал алкоголь несколько лет назад, и то вынужденно – окучивал крайне выгодного заказчика из восточной Азии, кроме того, приехал я к Калининой без водителя, да и в принципе пьянствовать желания не было. Но отказывать даме – не вариант, тем более будущей теще, а то еще забракует как зятя.
Заверив Калинину, что закуска, а вернее, ее отсутствие – полная ерунда, налил нам в бокалы коньяка, и мы без тостов и предисловий выпили.
– Первое – предлагаю перейти на «ты»: я Ира, ты Витя, – морщась от крепкого напитка, предложила Ирина Сергеевна. – Второе – говори, зачем пришел, а то Лера вернется, одним махом разгонит наш сабантуй. И не забудь потрудиться и рассказать, почему я должна с тобой разговаривать после того, как ты, гад такой, над девочкой моей измывался.
Выдохнув, изложил суть вопроса. Объяснил, что, пока Стас разгуливает на свободе, Ирине Сергеевне и тем более ее дочери попросту не безопасно жить по адресу, который тому отлично известен, что касалось похищения, я искренне извинился, ну и, конечно, упомянул, что имею серьезные виды на Леру и далеко идущие планы.
Выслушав, Калинина долго молчала, барабанила длинным маникюром по столу и прожигала изучающим взглядом. В какой-то момент я даже подумал, что она сейчас встанет и укажет мне пальцем на дверь. Но нет, Ирина Сергеевна, выдержав паузу, лукаво улыбнулась и заявила:
– Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Парень ты, как посмотрю, неплохой и Валерией моей не на шутку заинтересовался. Да и, чего греха таить-то, при деньгах, а это немаловажный плюс. Так уж и быть, вступлю с тобой в сговор. Ты ведь ко мне пришел для того, чтобы я дочку убедила дать тебе шанс, верно?
– Верно, – подтвердил я. – Но и ваш срочный переезд в безопасное место тоже имеет первостепенное значение.
– Хорошо, постараюсь помочь, но, Витюша, имей в виду, если дочку обидишь, я тебя… – Калинина подняла вверх два пальца и изобразила ножницы, намекая, что в случае чего – глубокая кастрация мне гарантирована.
Мы оба притихли, когда в замок входной двери вставили ключ, провернули его, а после послышался голос Валерии:
– Мам, я дома!
Если я просто замолчал, то Ирина Сергеевна испугано сжалась и прошептала:
– Сейчас Лерка нам задаст жару! Если что, коньяк принес ты.
Глава 30
Виктор
Квартира у Ирины Сергеевны крохотная, расстояние от коридора до гостиной минимальное, поэтому отлично слышно, как Лера поставила сумку на тумбочку, как разулась, как устало выдохнула и протянула:
– У меня от всех этих инстанций голова кругом. Честное слово, проще поле вручную вспахать, чем документы восстановить.
– У Леры на руках только паспорт и водительские права остались. В налоговой и в пенсионном фонде все упорядочено, по заявлению быстро дубликаты документов выдают, а вот чтобы бывшие работодатели в трудовой книжке еще раз записи проставили, приходится бегать. Кто ликвидировался, кто адрес сменил, в общем, та еще канитель, – шепотом сказала мне Калинина о мытарствах дочери. Я, конечно, все об этом и так знал, но тем не менее с сочувствием кивнул.
– Мам, а как насчет обеда, дочку не покормишь? – голос Валерии неумолимо приближался, как и сама девушка.
– Привет, – бодро поздоровался я, когда блондинистая голова показалась в дверном проеме, тут же от удивления ошеломленно округлив огромные глаза.
На несколько секунд Валерия потеряла дар речи, она поочередно сверлила взглядом то меня, то бутылку коньяка, то затылок матери, которая сидела спиной к дочери и не торопилась оборачиваться.
– Привет, – сквозь зубы процедила Валерия и, уперев маленькие кулачки в бока, поинтересовалась. – А что у нас тут происходит?
Я уже было набрал в легкие воздух, чтобы ей ответить, но Ирина Сергеевна украдкой от дочери, приложив к губам палец, недвусмысленно мне намекнула, чтобы я рта не раскрывал. Она хитро подмигивала, сообщая таким образом, что разберется сама с дочерью.
– Как это – что?! Виктор к нам в гости зашел, много чего интересного рассказал, между прочим, о чем ты утаила, – повернув к Лере голову, с нотками претензии в голосе пропела Ирина Сергеевна.
Валерия тут же перевела взгляд на меня и посмотрела так, словно я лично виновен во всех военных конфликтах на планете, а заодно в существовании голода и неизлечимых болезней.
– Виктор, а можно тебя на секундочку в сторонку позвать, разговор есть, – прорычала Валерия, причем настолько угрожающе, что напрочь отбила желание куда-либо с ней удаляться.
Останемся наедине, и она мне либо мозг упреками вынесет, либо какую физическую травму нанесет, например, будущего потомства лишит. Оно мне надо? Посижу-ка я лучше рядом с Ириной Сергеевной, так однозначно безопасней, да и риск того, что укажут на выход, снижается практически до нуля.
Только возникает вопрос, как бы так ловко отказаться от приглашения, чтобы Леру не насторожить и не обидеть. Над дилеммой не пришлось ломать голову, спасла палочка-выручалочка Ирина Сергеевна, она схватилась за левую грудь и принялась причитать:
– И чем это, интересно, я заслужила к себе такое отношение? Одна дочку вырастила, без мужа, ночами не спала, во всем себе отказывала, лишь бы у нее все было, а теперь, выходит, лишней стала? Она теперь при мне даже с людьми разговаривать не хочет, зовет их куда-то, чтобы я ничего не услышала, – если до этого Калинина жалобно бормотала, глядя на свои колени и как бы рассуждала сама с собой, то сейчас выпрямилась и с вызовом посмотрела на дочь: – Видимо, зря я тебя в детстве не порола. Может, пока не поздно, все-таки взяться за ремень?
– Мам, а давай это после обсудим, без посторонних? – в ответ отозвалась Валерия, и тут ее щеки резко покрылись румянцем.
Однако… Дело вовсе было не в перепалке с матерью, Лера смущенно поглядывает отнюдь не на нее. Проследив за ее взглядом, я невольно расплылся в улыбке – она заметила белье на велотренажере, потому и покраснела.
Лера рысью пробралась вдоль стены в угол комнаты и, прикрывая своим телом то, что она там делает, судорожно снимала со снаряда трусики и бюстгальтеры.
– Это Виктор-то посторонний? Категорически не согласна! Он, в отличие от родной дочери, не стал утаивать правду, и как на духу рассказал, какая угроза в виде бывшего зятя нависла над моей и твоей головой, – не унимаясь, возразила Калинина.
– Да почему ты так говоришь, словно я ни словом о Стасе не обмолвилась? Все, как есть, так и сказала. Что он для нас угроза, что способен на все, включая убийство.
– Да, пару фраз ты бросила о муженьке и его жутких делишках, и все! Я практически даже не испугалась.
– А-а-а, значит, я виновата в том, что недостаточно сильно тебя напугала? – Лера закончила с велотренажером и развернулась к нам лицом, правда, руки с бельем спрятала за спиной.
– Ну что ж, сейчас проблема решена, тебя просветили, и ты боишься любого шороха и трясешься от каждого звонка в дверь. Все чудно и правильно.
– Не передергивай, Виктор помощь предложил, от которой ты в свое время по глупости отказалась, и готов хоть сейчас перевезти нас в безопасное место. Так ведь? – Калинина многозначительно взглянула на меня, ожидая поддержки и подтверждения серьезности моих намерений.
– Все верно! – твердо заявил я, за что заслужил от Ирины Сергеевны одобрительный взгляд, а от Леры – взгляд, в котором читалось обещание моей скорой и насильственной смерти.
– Решено, дочка, скоренько собираемся и в дорогу!
Если бы не присутствие младшенькой язвочки, бросился бы к Ирине Сергеевне и расцеловал бы в обе щеки, я и не рассчитывал Леру к себе под крыло забрать сегодня, но, похоже, все шло именно к этому.
Валерия как-то подозрительно расслабилась и безразлично пожала плечами.
– Ну если ты так решила, то собирайся, а мне и дома хорошо. Через пару дней перееду в тот загородный домик, который мы вместе выбрали по объявлениям и планировали арендовать до конца лета. Всем пока и удачи, – Валерия решительно направилась к выходу. Я не усидел, встал и преградил путь.
– Лера, выключай режим бабы-яги, которая из принципа против всех и всего, – ухватив за плечи, остановил я ее. – Ты так реагируешь, как будто мы с Ириной Сергеевной тебе что-то неразумное и аморальное предлагаем.
– С Ириной, а не с Ириной Сергеевной, – донеслось со стороны дивана уточнение.
– Пока Стас не окажется там, где ему и положено находиться, вы просто поживете в моей полностью обустроенной, временно пустующей квартире, и все. Лер, прости, но я не могу понять, в чем проблема?!
Валерия отлично знает, что по большому счету я прав, и крыть мои доводы ей особо нечем, поэтому и смотрит куда-то в пол, кусает губу и молча злится. Но я себя не обманываю, затишье – это перед бурей, сейчас Валерия попыхтит, попереминается с ноги на ногу и выдаст речь.
Все-таки насколько древним мужикам в отношениях с женским полом было легче. Приглянулась дама – схватил, через плечо перекинул, утащил в пещеру – и держи ее там, пока не привыкнет и сама уходить не захочет.
Красотища какая!
– Я сама могу о себе позаботиться. А потом, кто-то же из твоих людей следит за передвижениями Стаса, если он появится в радиусе ста километров от меня, предупредишь, – недовольно и по-прежнему не глядя мне в глаза, проворчала Валерия.
Спрашивается, вот кто меня за язык тянул, когда рассказывал Лере о наблюдении за ее муженьком? Надо было молчать как партизан, чтобы Стас за каждым поворотом мерещился Валерии, тогда бы она куда угодно за мной рванула и не кочевряжилась.
– Доверить свою жизнь и жизнь матери какой-то там слежке! – осуждающе качая головой, вновь подала голос Ирина Сергеевна. – А если Стас эту самую слежку обведет вокруг пальца? Самолетом к нам долетит, проникнет в квартиру, замок у нас хиленький, сама знаешь, и ночью, пока мы мирно спим, задушит подушкой, а? Тебя, может, и пожалеет, жена как никак, а меня точно удавит. Что ты потом своей совести скажешь?
– Мама!.. – выкрикнула Валерия, но более ничего сказать не успела.
Ирина Сергеевна еще сильней схватилась за левую грудь и, корчась, согнулась.
– Ой-ёй-ёй, что-то опять сердце прихватило, довела-таки ты, дочка, меня до предынфарктного состояния.
Смотрю на Калинину и сообразить не могу – она притворяется или нет? Мне что делать? Бежать за таблетками? Скорую вызывать? Или свистеть и бурно рукоплескать блестящей актерской игре?
– Где у вас аптечка? – перестраховываясь, спросил я у Валерии и, предполагая, что лекарства находятся на кухне, шагнул в ее направлении.
– Я бы сказала где, но, боюсь, среди наших медикаментов нет таблеток от хитрости. Мам, спектакль прекращай, пожалуйста, ладно я привыкшая, но некоторые не в курсе и уже рвутся тебя спасать.
– Может, мне и не настолько плохо, как я думаю, – жалобно пропела Калинина, – но все-таки плохо, и доктор, которого я совсем недавно посещала, заметил, что здоровье у меня пошатнулось, рекомендовал беречься и ни в коем случае не нервничать.
– Опять врешь, – закатив глаза, простонала Валерия. – Ты бы никогда не пошла к врачу добровольно, как минимум тебя пришлось бы связать и еще приставить к твоему виску дуло пистолета.
Калинина выпрямилась, поправила полочки халатика и абсолютно серьезно посмотрела на дочь.
– Лера, единственное, что я в жизни совершила хорошего и правильного – это тебя родила. Ты – самое ценное, что у меня есть, ради тебя я не только готова врать, притворяться и хитрить, надо будет – кого угодно убью. Словами не передать, какие чувства испытывает мать к ребенку, эту безграничную любовь можно только на себе ощутить. Когда свои дети появятся, поймешь, – выдохнула Ирина Сергеевна, и по ее щекам одна за другой поползли слезы. – Пожалуйста, доченька, пожалей маму, соглашайся на то, чтобы Виктор нам помог.
Снова Калинина вогнала меня в полнейшее недоумение: в данный момент она вновь в образе и виртуозно играет роль или искренне плачет?
Так и гадал бы, но Валерия тоже шмыгнула носом, и глаза у нее от влажности заблестели.
– Хорошо, мам, ты только не плачь, хочешь уехать, значит, уедем, – Лера вырвалась из моих рук и, теряя по дороге нижнее белье, которое собрала с велотренажера, кинулась к матери.
Женская часть нашей компании принялась обниматься и причитать, а я не знал, куда себя деть, – и уйти не уйдешь и оставаться вроде неудобно, особенно с учетом того, что женщины ревут. При этом я никак не мог согнать с лица довольную мину: Валерия теперь будет у меня под постоянным присмотром и в шаговой доступности – квартира, в которую я планирую заселить дочку с мамой, находится этажом ниже моей.
