Наталья Соболевская
Заложница
Глава 9
Стиснув зубы, я еле сдержалась, чтобы не разреветься при Аблове, но стоило ему выйти из камеры, как я упала ничком на кровать и тихо в ладошки заплакала. Причем присутствие в комнате Костяна абсолютно не тревожило меня. Не знаю почему, но надзирателя я не смущалась, как, впрочем, и не боялась.
– Лера-а-а, – послышалось из угла, – хочешь совет? Признайся Виктору Романовичу, что участвовала в организации похищения его племянника, но напирай на то, что к этому тебя принудил муж. Аблов сразу смягчится, больше всего на свете босс не переваривает вранье.
Умом понимаю, Костян из лучших побуждений совет дал, потому как пожалел, но все равно обидно. Почему никто даже мысли не допускает, что к исчезновению мальчика я непричастна?
– Не стану брать на себя чужую вину, – подняв голову, пробубнила я. – Во-первых, это навредит мальчику, который сейчас ждет помощи, а его разыскивают не в том направлении, а во-вторых, это неправда.
Костян нахмурился и заявил:
– Знаешь, я чуть-чуть тебе верю, но ведь я умом не блещу, поэтому своим суждениям не доверяю, особенно если они касаются девушки, такой как ты, привлекательной.
– А мне вот кажется, что из всех в этом доме ты самый вменяемый и добрый, – заметила я, и здоровенный амбал стеснительно заулыбался, только что ногой по полу не завозил.
– Виктор Романович тоже неплохой, ты, Лера, не думай. – Костя, присев на корточки, принялся собирать осколки в поднос. – Он хоть и строгий, но всегда справедливый. Это из-за похищения Артемки босс не в себе, утюгами пугает. Вот же черт, – зашипел надзиратель, так как уколол палец о битое стекло.
– Давай я соберу. У меня руки меньше, удобней…
– Нет-нет-нет, – запротестовал Костян, – на мне заживает как на собаке, а если ты поранишься и Аблов заметит, голову мне оторвет. Он велел тебя всячески беречь.
Пока Костян возился с разбитой посудой, за мной гонялась одна единственная мысль: а ведь действительно, хоть и в извращенной форме, Аблов заботится обо мне, есть по расписанию заставляет, охраннику дал указание следить, чтобы со мной ничего не случилось. Пожалуй, если хорошенько раскинуть мозгами и взвесить все шансы, то это можно использовать в своих целях.
Нарезая по комнате круги, я рассуждала сама с собой. Моя цель – это побег. Из подвала точно не убежишь, потому как в крохотное окно не протиснешься и надежный замок не сломаешь. А вот если бы меня переселили наверх, там есть где разгуляться. Окна большие, в комнатах наверняка не железные двери стоят, а замки на них даже если и есть, то хлипкие, легко отпираемые тонким длинным предметом, особенно если есть навык, а он у меня есть. Еще когда я жила с мамой, у нас часто заедал замок во входной двери, так я приноровилась отпирать его скрепой.
Как бы так исхитриться и внушить Аблову, что подвал для меня – смертельно опасное место? Огляделась. В действительности ничего опасного в серых бетонных стенах нет, только холод собачий и, собственно, все.
Хотя что значит – и все?!
Холод – весьма коварная штука, он провокатор простудных заболеваний, переохладился – и держи температуру под сорок.
Я тяжко вздохнула, сбросила с плеч одеяло, которым укрывалась, как пончо, и кинула его на кровать. Мурашки тут же пробежались по коже, а на руках волоски встали дыбом. Зябко. А если еще лечь на пол под кровать, то вообще труба. Противно, конечно, собственноручно калечить себя, но, похоже, другого выхода нет.
Зубы стучат, тело колотит, а лежу я всего ничего, от силы минут пять. Кошмар какой, я так долго не выдержу, похоже, мой план из разряда невыполнимых.
Соберись, Лера, ты же хочешь вернуться домой к Стасу, прижаться к его всегда чуть колючей щеке, почувствовать в объятиях мужа тепло и надежность. Боже мой, как же я соскучилось по Стасу, даже его ворчливого бормотания не хватает. Все бы сейчас отдала, чтобы он где-то у меня над ухом жаловался на клиентов.
До конца дня я то ныряла под кровать, то выныривала, но никаких перемен в себе в физическом плане так и не ощутила. Закон подлости непоколебим – когда не надо, обязательно заболеешь, а когда намеренно ловишь недуг, кукиш тебе с маслом.
С нетерпением ждала ночи и уповала на понижение температуры, а еще под кроватью в «холодильнике» можно будет дольше сидеть. Днем ведь Костян постоянно мешал: то еду приносил, то менял воду в ведре, то без всякой цели просто так заглядывал.
На деле в темное время суток подхватывать простуду оказалось гораздо сложней. От вчерашнего недосыпа глаза слипались, словно в них клея налили, рот регулярно зевал, а душа замирала. В какой-то момент я на все плюнула, забралась на кровать, укуталась с головой в одеяло и засопела.
Проснувшись утром, печально констатировала факт – я абсолютно здорова. Но ничего, где наша не пропадала, рано или поздно иммунитет сдастся. Главное – не унывать и плыть в выбранном направлении.
Костян принес завтрак и, облокотившись на стену, контролировал, чтобы еда благополучно попала в мой желудок.
– Что-то у тебя сегодня лицо слишком бледное, а вот щеки, наоборот, чересчур румяные. Лер, ты как себя чувствуешь?
Чуть не ляпнула «хорошо», но вовремя спохватилась.
– Голова немного болит, – жалобно ответила я. Пока на самом деле не разболелась, буду бессовестно симулировать.
Парень отлип от стены, подошел и потрогал ладонью мой лоб.
– Хм, непонятно, вроде бы горячий, а вроде бы и нет. Лера, можно я тебя в лоб поцелую?
– Зачем это? – опешила я.
– Мама всегда мне так в детстве мерила температуру, – пояснил мой надзиратель. Я зажмурилась и запрокинула голову, показывая, что разрешаю.
Костян нагнулся и торопливо поцеловал.
– Нет, похоже, без градусника не обойтись.
Он сгонял наверх на сверхзвуковой скорости. Мне показалось, что он только вышел, как тут же вновь появилось его обеспокоенное лицо. Костян самолично вставил мне под мышку термометр и, скрестив на груди руки и нервно топая ногой, стал ждать результат.
Как-то раз я смотрела детский тележурнал, так вот там мальчик надурил родителей и имитировал высокую температуру, опустив градусник в стакан с чаем. Чая у меня нет, зато кружка кофе имеется, но вот затык – как, хотя бы ненадолго, избавиться от Константина?
– А в доме есть мед или малиновое варенье? – голосом умирающей спросила я. – Когда чувствую первые симптомы болезни, всегда в кипятке развожу, здорово помогает.
– Сейчас выясню. Даже если нет, то до магазина смотаюсь быстро, – кивнул парень и вновь испарился.
С помощью кофе подняла отметку на градуснике до температуры 37,5°С. Для человека – это не смертельная температура, но нагревать выше рискованно, могут заподозрить подвох.
– Ну… какая? – глядя в область подмышки, спросил Костян, предварительно поставив передо мной две чашки. По цвету и запаху я определила: надзиратель постарался – развел и малину и мед.
– Не знаю, еще не вытаскивала, – не успела я пожать плечами, как охранник вынул термометр, посмотрел на него с прищуром, далее со знанием дела матюгнулся, а потом еще раз и еще.
Костян не на шутку испугался и разволновался, я бы даже назвала его состояние легкой паникой. Парень бегал как ошпаренный, принес еще несколько одеял, ворох подушек, обогреватель, открыл для притока свежего воздуха окошко, но было видно, что эту заботу он считал недостаточной.
Пока я лежала и корчила из себя умирающую, Костян сидел рядом на краешке лежанки и смотрел на меня, словно я вот-вот отойду в мир иной.
И что странно – либо я слишком сильно вжилась в роль, либо действительно заболела. Потому что чувствовала себя на самом деле паршиво, в голове стучало, мышцы ныли, но самое неприятное – стреляло в обоих ушах.
– Так, все! – ударив себя по коленкам, громко и уверенно произнес мой теперь уже хранитель, достал из кармана мобильный, нажал пару кнопок и поднес его к уху: – Виктор Романович, у нас ЧП, Лера заболела, лежит, стонет, вся потная…
Костю, по всей видимости, прервали и начали давать ценные указания, потому что он внимательно слушал и при этом кивал: – Понял… понял… сделаю… ага… ага…. ждем!
– Неужели из-за меня Аблов изменит планы и вернется? – невесело усмехнулась я и тут же скривилась от острой головной боли.
Не прошло и часа, как Аблов спустился в подвал. К этому времени матрац и одеяло успели пропитаться п???отом, так как малина и мед усилено боролись с нарастающим жаром. Теперь незачем было опускать градусник в кофе, он и без него показывал 38,7°С.
Глава 10
Виктор приблизился к кровати и, хмуря брови, скептически посмотрел на меня – так, словно он знает, что я сама себе организовала недуг.
Ну и гад все-таки этот Аблов!
Сверлит недовольным взглядом, а ведь он стопроцентно не в курсе моих манипуляций с охлаждением. Сам же поместил в такие условия, где я легко могла простудиться и без лежания на полу под кроватью.
– От тебя одни проблемы, – наконец проворчал Виктор.
– Так избавься от источника проблем, например, выгони меня на улицу, – усмехнулась я и отвернулась к стене.
– Виктор Романович, дело серьезное, Валерии нужен доктор, – услышала я Костин голос.
– Сам вижу, – процедил Аблов. – Найди врача, но такого, чтобы язык за зубами держал, и не скупись, хорошо заплати за услуги.
– Понял, Виктор Романович, сделаю все в лучшем виде, – отрапортовал Костян и, судя по шагам, оставил нас с Абловым наедине.
– Вставай, – раздался приказ Виктора.
Похоже, Аблов созрел и намерен переселить меня из подвала наверх. Сейчас главное – не показать радость, а может быть, даже чуть-чуть повредничать и посопротивляться.
– Зачем это? Мне и лежать-то не очень комфортно, – огрызнулась я.
– Вставай, говорю! Или мне за шкирку тебя выволакивать из постели?
Недовольно фыркнула, но подчинилась. Откинув одеяло, кряхтя и кривясь, сползла с лежанки.
– Ой, – ноги подогнулись, и я чуть не завалилась. Устояла с грехом пополам.
– Выходи, – кивнул Аблов в сторону двери.
– Если дал Константину задание найти доктора, то ведешь ты меня точно не убивать, объясни, куда и зачем? – Я строю из себя полную дуру, но чего только для дела не сделаешь.
– Ты временно переезжаешь, мне пока что не нужен твой холодный труп. Шевелись! Ты и так уйму времени у меня отняла.
Кое-как я вышла из камеры, больная, босая, измученная шла по коридору, и лишь стены, за которые я держалась, не давали упасть.
– Да что же это такое! – зло рявкнул Виктор у меня за спиной, а в следующую секунду подхватил меня на руки и понес.
– Какая небывалая честь, – протянула я, но вырываться не стала, идти самой было действительно нелегко.
Аблов в ответ промолчал, но весь его вид буквально кричал, чтобы я заткнулась и вела себя тихо.
Не выпуская меня из рук, он поднялся по ступеням, повернул направо, где опять была лестница, а затем внес меня в дом. Вдохнула полной грудью; здесь пахло жильем, было тепло и уютно. Хотя, если бы я обставляла помещение, оно смотрелось бы куда эффектней.
– Денег у тебя полным-полно, а на хорошем дизайнере сэкономил, – уколола я Аблова.
– Это не мой дом, – вполне миролюбиво ответил Виктор, и скоро я поняла, почему его настроение так резко улучшилось.
Раздался звонкий лай и суетливый топот маленьких лапок. Наблюдая за лицом Виктора, я поразилась – он, оказывается, умеет искренне и по-доброму улыбаться.
– Тима, не сейчас, я занят.
– Гав-гав, – крошечной псинке было наплевать на слова Аблова, Тимоша хочет ластиться, встал на задние лапки и просится к хозяину на руки, хотя это место уже занято мной.
– Тима, уйди, не путайся под ногами, – спотыкаясь, ворчит Виктор.
Обняв Аблова за шею, я крепко прижалась, потому как понимаю: из двух вариантов – придавить собаку или уронить меня – Виктор явно выберет последнее.
Невольно отметила, как приятно пахнет от Виктора, не резко и навязчиво, а едва уловимо. Аромат узнать не могу, но точно из очень дорогих. Если отбросить то, что Аблов сволочь последняя и маньяк, сидеть у него на руках очень удобно и даже приятно. Не надрываясь, он легко поднял меня на третий этаж, открыл, толкнув спиной, вторую дверь справа и занес в шикарную огромную спальню.
Даже если бы Тимошка по-хозяйски не запрыгнул на кровать, где тут же с деловым видом устроился на подушке, я бы все равно догадалась, что эта комната Аблова. На стуле, перекинутый через спинку, висит его джемпер, на столе небрежно разложены бумаги, открыт ноутбук, на тумбочке лежат солнцезащитные очки, по стоимости сравнимые с половиной моего летнего гардероба.
Когда Виктор донес меня до постели, я настроилась на падение – думала, меня сейчас сгрузят, как куль с картошкой. Но нет, он бережно усадил меня, а сам ушел в смежную комнату, откуда принес белую рубашку, естественно, свою.
– Переоденешься и ложись.
Тимошка заскочил ко мне на колени и стал тереться. Я через силу приласкала щенка и покачала головой:
– Можно мне сначала помыться? От меня уже нехорошо пахнет.
Аблов засомневался, разрешить или нет, но все же согласился.
– У тебя есть ровно пять минут, на шестую минуту захожу в ванную и вытаскиваю тебя как есть. Все понятно?
Кивнула, показывая, что поняла, и спросила:
– А где ванная?
Вместо ответа Аблов протянул руку и помог добраться до нужной двери, а перед тем как оставить меня наедине с горячей водой, свежим полотенцем и шампунем, сказал:
– На замок не закрывайся, мало ли что…
Я включила кран, чтобы набрать ванну. Специального средства для пены я не нашла, поэтому добавила в воду щедрую порцию геля для душа, насколько позволяло физическое состояние, быстро разделась и забралась в купель.
Я прикрыла глаза, решив, что одну минуту просто так полежу.
Блаженство…
– М-м-м, – мычу я, – уйди, – чтобы подкрепить свои слова действием, махнула рукой, – я спать хочу.
– А я тебе предлагал сразу в постель ложиться, сама отказалась.
Голос Аблова подействовал, как ведро холодной воды, выплеснутое на голову. За одну секунду я вспомнила где нахожусь, почему и с кем.
– А-а-а-а! – Я взвизгнула, дернулась и прикрыла наготу, хотя мою грудь просто так за ладонями не спрячешь, откуда-нибудь что-нибудь да вывалится. Радовало одно – взбитая пена тонким слоем еще плавала на поверхности воды и прикрывала стратегически важные участки тела.
– Зря я тебя из подвала выволок, – рычал Виктор, стряхивая с брюк брызги, которыми я его окатила с испуга. – Больные люди не кричат так, что уши закладывает.
– А ты какого черта приперся? Дал же мне пять минут! – как по мне, вполне резонно возмутилась я.
– Какие пять минут?! Я тут уже все пятнадцать сижу. Слушаю, как сопишь. Успел горячей воды подлить, даже ухом не повела. Ты чем ночью занималась?
Известно чем! Под кроватью в холоде зубами стучала. Переселение себе обеспечивала, а вот тебе, изверг, об этом знать совсем не обязательно.
Сижу, жду, когда Виктор соизволит убраться из ванной, но он, похоже, не торопится. Скрестил руки на груди и носком туфли барабанит по плитке.
– Виктор Романович, будьте так любезны, очистите помещение от своего присутствия, – приторно ласково пропела я.
Аблов иронично изогнул одну бровь и ответил, копируя мой тон:
– Валерия Ивановна, крайне сожалею, но вынужден отклонить вашу просьбу, мне не улыбается будить вас во второй раз, слушать визг и быть вновь облитым.
– Иди отсюда, – зло прошипела я, на что Аблов стянул с кольца полотенце и, запустив его в меня, рявкнул:
– Выпрыгивай, лягушонок, из своего болота, пока я тебя в нем не утопил!
Смотрю на Виктора с вызовом, хотя не в моем положении показывать характер и зубы, но ничего поделать с собой не могу – внутренний бунтарь требует дать отпор этому наглому типу. В душе я Аблова понимаю: у него выкрали племянника, ему, мягко говоря, нелегко. Но моей вины тут нет, я, как и маленький Артем, – пострадавшая сторона.
– Не выйду, пока не уберешься.
Аблов делает уверенный шаг к ванне.
Паникую. Что он задумал?
Еще один шаг.
В спешке прямо в воде обматываюсь полотенцем.
Аблов подходит вплотную к ванне, наклоняется и, подхватив за подмышки, тянет вверх.
– Все, отпусти, я сама! – воплю я во все горло.
– Нет, теперь уже поздно, я давал тебе шанс, ты им не воспользовалась. Впредь будешь знать, что любое неповиновение несет за собой последствия.
Поставив меня на ноги, Виктор подставляет плечо так, чтобы через него меня перекинуть. Действую исключительно на инстинктах. Толкаю его в грудь, отскакиваю в сторону, конечно же, поскальзываюсь и, растопырив руки, падаю.
Все, каюк. Сейчас моя неспокойная черепушка встретится с бортиком ванны и расколется пополам.
– Ходячая катастрофа, удивительно, как ты до двадцати пяти лет выжила, – прошипел Виктор, когда прервал мой полет и придал мне вновь вертикальное и устойчивое положение.
Шок прошел, и лишь тогда я осознала, что стою перед Абловым в чем мать родила, а полотенце валяется где-то под ногами.
Я не придумала ничего умнее, как обнять Виктора за шею и прижаться к нему, – воспользовалась Абловым как ширмой, причем прикрывающей от него же.
– Все-таки испортила мне костюм, – констатировал он и, придерживая меня за талию, донес до спальни, а когда подошел к кровати, поморщился: – Все, спрыгивай.
Ага, сейчас, разбежалась. Постель пледом заправлена, пока заберусь под одеяло, всем, чем можно, сверкну.
– Стесняюсь я. – Честность – наше все.
– Я что, голых женщин, что ли, не видел? К тому же, кроме брезгливости, ты во мне ничего другого не вызываешь.
Врет, как пить дать, врет. Я это точно знаю, вернее, ощущаю, ну, либо я ошибаюсь, и у Виктора в кармане штанов просто лежит длинный твердый предмет.
Во входную дверь заскреблись, и послышался лай. Видимо, Тимошка, пока я плескалась, убежал, а сейчас решил срочно вернуться.
Аблов быстрым ловким движением умудрился скинуть с себя мои руки, причем довольно грубо и пренебрежительно, а сам направился к щенку.
Я воспользовалась моментом и кинулась стягивать плед.
– Виктор Романович, врач подъедет в течение часа, – помимо собаки, в комнату вошел Костян.
Боже мой, сколько стыда может испытать человек за тридцать минут? С моей кармой и везением явно что-то не то.
Зарылась в плед так, что лишь один нос торчит, и слушаю обсуждение мужчин.
– Доктор надежный, проверенный? – спросил Аблов у своего вассала и кивнул на меня: – Наша дама ведь помощь будет просить, и ее просто так не заткнешь, только если рот зашить.
– Это не проблема, – махнув рукой, уверил мой надзиратель. – Там такой Франкенштейн, ему вообще на законность плевать. Главное, чтобы платили. Он сам-то, знаете чем на хлеб зарабатывает?
Костян только открыл рот, чтобы рассказать о сфере деятельности врача, как Аблов покашлял, и они синхронно посмотрели на меня, притихшую, но широко развесившую уши.
– Костя, а ты чего замолчал? – подала я голос. – Говори, чем врач занимается. Преступников латает, подпольные аборты проводит, а может быть, кромсает людей на донорские органы? Я отказываюсь лечиться у коновала!
– Костян, а связанный пациент с кляпом во рту не смутит доктора? – не сводя с меня глаз, спросил Виктор.
– Конечно нет. Мне кажется, его вообще в этой жизни ничего не смутит, только ценник немного подскочит, и все.
Глава 11
Отчетливо дав мне понять, что мольбы о помощи на доктора не подействуют, мои похитители удалились из комнаты. Аблов только предварительно заглянул в гардеробную, переоделся в сухое и строго-настрого велел мне спать. Но самое обидное, что Виктор не поленился и Тимошку забрал, хоть щенок сопротивлялся и даже убегал от хозяина.
Оставшись одна, я оглядела комнату и, несмотря на головную боль и общее недомогание, пошла на разведку. Обход я начала с окон. Нет, через них бежать не вариант, однозначно шею сверну, до земли лететь метров девять. Добралась до двери и, взявшись за круглую ручку, потянула – заперто. Присела на корточки и исследовала механизм замка. В принципе, вскрыть его – ничего сложного, если найти чем.
С межкомнатным замком как-нибудь разберусь, а вот что делать с парадной дверью внизу – вопрос из вопросов. Интересно, ее запирают? Есть малюсенький шанс, что все-таки нет. В доме несколько взрослых мужчин, как минимум трое, чувствуют они себя наверняка комфортно и в безопасности, да и ходят туда-сюда, то есть каждый раз ключи доставать – им в лом.
Вернулась к окну и просканировала двор. Территория, по сравнению с коттеджем, не очень просторная, с натяжкой от силы соток двадцать пять, не больше, зато обнесена высоким забором, через него, опять же, не перепрыгнешь. Ворота железные, а дальше – пустынная проселочная дорога, которую из-за нависших над ней ветвей деревьев не видно. Одним словом, печаль – на пути к свободе столько препятствий.
К счастью, похитили меня впервые, поэтому неудачного опыта в таких делах у меня нет, поэтому сразу приняла решение, что если бежать, то обязательно ночью, а до этого времени желательно отдохнуть и набраться сил. Забралась в постель, но удобно устроиться из-за болезненного состояния не вышло. Все же перестаралась я под кроватью, чувствую себя, как разбитое дырявое корыто, мозги думать отказываются, а тело – слушаться.
Прикорнуть не получилось. В коридоре сначала послышались голоса, а затем дверь распахнулась и в спальню зашли трое: Аблов, Костян и маленький плюгавенький мужичок лет так за пятьдесят. Видимо, доктор. На макушке лысина с тремя волосинками, сам худой, одни кости, того гляди, дунешь – он полетит, ударится обо что-нибудь и весь поломается. Так мне представлялся врач, пока я не заглянула в его злые, проницательные и вместе с тем жестокие глаза. Похоже, права я была, когда предположила, что он на черном рынке органами торгует.
Доктор в ответ на мое пристальное разглядывание показал ряд неровных зубов, расплывшись в плотоядной улыбке.
Бр-р-р, аж мурашки по спине пробежали от неприятного чувства.
– Весьма рад познакомиться, барышня, – чуть ли не подбежал он ко мне и протянул руку. – Я так понимаю, захворали. Не проблема, вылечим. Тем более молодая, цветущая, быстро на поправку пойдет, – это врач уже сказал, обернувшись к Аблову, а потом добавил: – Я предпочитаю с пациентами общаться наедине.
О нет, только не это!
Я сжалась и уже хотела умолять Виктора не оставлять меня с Доктором Смерть один на один, но Аблов меня опередил, заявив:
– Исключено, и больше мы к этому вопросу не возвращаемся.
Худой мужик недовольно поморщился и приступил к делу. Послушал легкие, померил давление, проверил лимфоузлы и еще много чего… Результат, естественно, мне не объявил, потопал к Аблову, который наблюдал из кресла за врачебными манипуляциями. Доктор доложил Виктору, что в идеале неплохо было бы меня госпитализировать и держать под квалифицированным присмотром, но раз это невозможно, он за энную сумму готов пожертвовать временем и потерпеть неудобства, наведываясь к пациентке хоть каждый день. Аблов кивнул, соглашаясь на предложенный вариант.
– Барышня, оголяйте филейную часть, поставим пару укольчиков и до завтра простимся, – склоняясь над чемоданчиком с препаратами, прохрипел врач, а потом хитро так поинтересовался у Аблова: – Виктор Романович, вы с помощником и в этом случае останетесь в комнате?
– Мне уходить незачем, я все уже с разных ракурсов видел, а вот ты, Константин, не смущай Леру, выйди.
Мне кажется, я от злости позеленела, а у Костяна широко открылась челюсть. Видимо, в прошлый раз я все-таки вовремя успела пледом укрыться, иначе бы надзиратель сейчас не хлопал глазами от непонимания, почему это босс заявил, что видел попу их пленницы.
Доктор одарил меня сальным взглядом, а потом пробормотал вслух, судя по задумчивости, какие-то одному ему очевидные мысли:
– А-а-а, вот оно в чем дело. Понятно-понятно…
Интересно, что этому типу понятно? Ох и не нравится же мне он, мутный темный человек с явными отклонениями в психике и поведении.
В мою бедную пятую точку иголкой целились целую вечность, а потом долго-долго протирали место прокола пропитанной в спирте салфеткой, до такой степени, что Виктор не выдержал:
– По-моему, уже достаточно.
– Да-да, – засуетился врач и заявил, что теперь мне нужен покой, а крепкий сон обеспечит снотворное, которое он мне ввел.
Снотворное?! Сложность побега поднялась еще на одну ступень. Черт-черт-черт!
Слава богу, в следующую секунду медик меня успокоил. Выдавая Аблову лекарства на вечер, он сказал, что действие снотворного недолговечно и очередную дозу следует мне дать в восемь часов, причем не в виде укола, а перорально, в виде таблетки. Это вообще ерунда, просто сделаю вид, что выпила, а сама потом выплюну.
Но это потом, а сейчас веки потяжелели и голова сама по себе потянулась к подушке. Уже сквозь пелену сна краем уха слышала, как врач просил Виктора с ним переговорить. Аблов что-то ответил, но что именно – я не разобрала, сладко зевнув, засопела.
Сон под действием лекарства был, мягко выражаясь, странным, и пробуждалась я довольно часто, но, не понимая, что со мной происходит и где я нахожусь, вновь проваливалась в небытие. Один раз, а может быть, и не один, когда по неизвестной причине глаза вновь приоткрылись, я попыталась встать, но мозг работал с явными перебоями и не мог отдавать правильные приказы рукам, ногам и прочим частям тела, поэтому я попросту рухнула обратно в постель.
Снилась откровенная белиберда: то я в позе звездочки лежу на водяном матрасе и убаюкивающие волны качают меня туда-сюда, то я сижу на коленях возле кристально-чистого озера, зачерпываю ладонью воду, подношу ее к губам, глотаю, но долгожданную влагу не чувствую и жажду не утоляю, даже когда работаю ладошкой в два раза быстрей, эффект остается тот же.
Еще было сновидение с претензией на реальность, что-то сродни с галлюцинацией. Чудилось, как будто со мной рядом на кровати сидит муж, я даже слышала его дыхание и ощущала вмятину на матраце от его тела. Стас погладил меня по волосам, провел пальцами по плечу, а затем зачем-то схватил за горло и сжал, не больно, но мне стало жутковато. Затем он поправил одеяло и испарился.
Где-то над головой басили два мужских голоса, а потом на лоб легла чья-то приятно-прохладная рука.
Ой, не убирайте руку, пожалуйста, так хорошо…
– Опять температура поднялась, вся горит, – изрек Аблов, и на этот раз я разобрала его речь.
– Виктор Романович, надо будить Леру. Уже девять, на час с лекарством опоздали, – ответил Костя.
– Эй ты, спящая красавица, – опять раздался голос Виктора, и меня затормошили за плечи, – вставай, пора принимать пилюли.
– Не хочу, – заплетающимся языком промямлила я. – Я, как чумная, после них и кружится все вокруг.
Несмотря на мой протест, меня в принудительном порядке приподняли и, подложив под спину подушку, усадили.
– Водички дать? – участливо поинтересовался Костян, на что я кивнула, но подозреваю, что со стороны это смотрелось, как будто я просто повесила голову.
После нескольких жадных глотков я немного пришла в себя, проморгалась и увидела перед носом горсть таблеток, которую мне в руке протянул Аблов.
– А можно мне их не пить? Они странно действуют на мозги, я перестаю ориентироваться и…
– Нельзя, – категорически отрезал Аблов.
– Лера, таблетки тут ни при чем, это из-за болезни ты так себя чувствуешь, – как маленькой, объяснил Костя.
– Дайте мне хотя бы очухаться и умыться, – отодвигая руку Виктора, нахмурилась я, откинула одеяло и в прямом смысле сползла с кровати на пол.
– Помочь? – бросил мне Аблов, когда я почти доковыляла до ванной.
– Упаси боже, – огрызнулась я, закрывая за собой дверь.
Чтобы отрезвить ум, намочила полотенце в холодной воде и приложила к лицу.
Первоочередная задача – исхитриться и не выпить таблетки, а то вырублюсь до утра. Вторая задача – дабы усыпить бдительность, правдоподобно сыграть немощную и больную, хотя с этим не должно возникнуть проблем, я, в принципе, такая и есть. Существует, конечно, третья, четвертая и даже сорок шестая задача, но их я решу, когда заставит нужда.
К моменту возвращения в комнату возле кровати на тумбочке стояла глубокая тарелка с куриным бульоном, в котором плавали мелкие сухари. Аблов, в свойственной ему командирской манере, велел мне поесть.
Костя ринулся было помочь мне забраться в постель, но строгий взгляд босса, сидящего в кресле рядом с окном, остудил его пыл, и он лишь со стороны наблюдал, как я укладываюсь.
Под пристальным присмотром я выпила бульон до последней капли, а потом одну за одной отправила в рот таблетки, но не проглотила их, а спрятала по две за каждой щекой.
– Что-то ты подозрительно послушная, – плавно барабаня пальцами по подлокотнику, протянул Аблов и прищурился, словно этот его взгляд смог бы помочь ему прочесть мои мысли.
– Иди ты к черту, упырь. Чтобы избавиться от твоего общества, я готова не только бульон и лекарство отправить в желудок, но и миску сырых улиток. Будь добр, уйди, а? Бесишь, а мне и так плохо, – пока я говорила, страшно переживала, что из-за посторонних предметов во рту моя дикция заметно исказится и Виктор заметит, что таблетки я не проглотила.
Но, судя по всему, никто ничего не заподозрил, Костян вообще никак не отреагировал, а Аблов расплылся в улыбке. Похоже, ему нравится, когда я на него бочку качу.
– Маленькая зубастая стервочка, я тебе поражаюсь. Едва шевелишься, отлично знаешь, что, если захочу, в любую минуту либо шею тебе сверну, либо покалечу до неузнаваемости, и все равно кусаешься.
– Я уже сказала, иди к черту, упырь, – повторила я, откинулась на подушку и, прикрыв глаза, сделала вид, что засыпаю.
