Наталья Соболевская
Заложница
Глава 16
Наблюдаю, как во дворе разворачивается весьма интересное действо. К припаркованному автомобилю с легкой улыбкой приближается Аблов, открывает заднюю дверцу и протягивает пассажиру руку, чтобы помочь тому выбраться. Хотя какой пассажир! Наверняка речь идет о пассажирке, вряд ли бы Виктор так галантно ухаживал за мужчиной.
Я оказалась права. Сначала увидела тонкую изящную девичью руку, потом копну каштановых блестящих волос, а затем и их стройную, стильно одетую обладательницу.
Хороша и даже очень.
Пока взглядом оценивала прибывшую и довольно привлекательную персону, Аблов ее приобнял и поцеловал в щеку. Девушка в свою очередь приподняла ножку, согнув ее в коленке, демонстрируя, насколько ей приятна такая встреча.
Парочка мило обменялась приветствиями. Виктор взял у девушки небольшой чемоданчик и, предложив свой локоть, повел барышню в дом.
Аблов и шатенка смотрелись вместе просто отлично – шикарная гармоничная пара, настолько идеальная, что даже бесит.
Тимошка заерзал на руках и запросился на пол. Я нагнулась, отпустила щенка и только тогда поняла, что нижняя губа болезненно ноет, потому как я ее прикусила, когда смотрела на Виктора и его гостью.
Я нормальная или нет? Зачем, спрашивается, себя покалечила, разве был какой-то повод? Конечно же нет.
Щенок заскреб в дверь, требуя ее открыть. Выпустить Тимошку не получилось, комната была закрыта на ключ.
– Прости, маленький, придется с пи-пи потерпеть, – пожав плечами, сказала я, и как раз в этот момент из коридора послышался звонкий девичий смех, цоканье каблуков и мужской бас. И все эти звуки становились громче по мере приближения.
Я прилипла ухом к двери и подслушиваю.
– Температура поднялась до тридцати восьми и пяти и часа три не падала, – сказал Аблов.
– М-да, разберемся, – хмыкнула девушка. – Да, вот что еще, Витя. Ты упоминал, что доктор уже был у пациента. Покажешь мне рецепт, который он выписал?
Я молниеносно отскочила от двери, наверное, не меньше чем на метр.
– Девушка, оказывается, не любовница Аблова, как я вначале подумала, а врач, о котором вчера говорил Виктор и перед которым я обязана молчать о положении пленницы, потому как черт меня дернул дать слово.
Теперь я посмотрела на девушку другими глазами и оценила уже совершенно с иного ракурса. Внешне она выглядит как вполне законопослушная дама. Неужели, если я попрошу у нее помощи, она откажет?
С одной стороны, вроде как слово дала при докторе молчать, но с другой стороны, кому я его дала – похитителю. Аблов же посмел пригрозить насилием, когда видео для Стаса снимал. А мне что тут – в благородство играть?
Так и не определившись с дальнейшим планом, я допрыгала до кровати, забралась под одеяло и приняла решение действовать по обстоятельствам. Как чутье подскажет, так и поступлю.
– Витя, для тебя все, что угодно, – промурлыкала девушка, заходя в комнату и глядя на Аблова, как самая отчаянная сладкоежка на витрину с тортами.
В глаза не то что бросается, а просто выпячивается, что гостья влюблена в Виктора по уши, не стесняется этого и даже не скрывает. Демонстрирует свою симпатию к нему всеми возможными инструментами, начиная с жестов и заканчивая тембром голоса.
Да-а-а, плохи мои дела, помощи у доктора не попросишь. Кто может быть преданней, чем отчаянно влюбленная женщина? Да никто.
– Я знал, что на тебя можно в любом деле положиться, – сверкнул Аблов белозубой улыбкой и кивнул в мою сторону. – Знакомься, Лена, твоя пациентка Валерия.
Девушка с трудом оторвала взгляд от Виктора и посмотрела по направлению, куда он показывал, то есть на меня.
– Доброе утро, Валерия, – явно погрустнев, девушка подошла к кровати и протянула мне руку.
– Для кого как, но в любом случае здравствуйте, – отозвалась я, в стиле зануды пожаловавшись на жизнь, и ответила на рукопожатие.
– Вы так говорите, потому что больны, но ничего, мы вас мигом поставим на ноги, – пообещала Елена и обернулась на Аблова. – Виктор, можно мне мой чемоданчик?
Пока Елена устраивала чемоданчик на прикроватную тумбочку, организовывала себе стул возле моей постели и доставала из сумки блокнот с ручкой для записей, она все время как бы невзначай осматривала обстановку в спальне.
Честное слово, мне стало жалко Елену. Ее взору предстали весьма недвусмысленные улики и факты проживания в комнате, помимо меня, еще и мужчины – об этом говорили то тут, то там оставленные им вещи, – которые она, конечно же, расценила соответствующе, как и любой нормальный человек, не посвященный в сложившуюся ситуацию.
На спинке стула у письменного стола висел мужской пиджак, в кресле возле окна валялись брошенные домашние штаны, поверх которых лежала спортивная футболка, на сам???ом столе красовались наручные часы и еще много чего другого. Конечно, Елена могла бы решить, что все эти вещи не Аблова, а моего кавалера, но Виктор одним махом отмел эту версию, когда нацепил на запястье часы, а потом прошел в гардеробную и вернулся оттуда в другом, более легком, свитере.
В итоге Елена наверняка пришла к выводу, что ее свет в окошке и я – любовники.
Надо отдать девушке должное, она расстроилась, но не озлобилась, глаза погрустнели, но агрессии в них не появилось. Елена только каждую минуту горестно вздыхала и поглядывала на Аблова с щемящей тоской, что, впрочем, не помешало ей сначала составить обо мне полный анамнез, а после осмотреть меня и поставить диагноз. Правда, с оговоркой, что он может быть не совсем точным из-за отсутствия необходимых анализов.
Елена выписала рецепт и принялась мне подробно рассказывать, какие таблетки, в какое время и в какой дозировке следует пить, а когда Аблова отвлек телефонный звонок, она резко сменила тему и прошептала:
– Я вам завидую. Виктор, когда приглашал меня к вам, страшно переживал. Вы ему очень дороги. Пока сюда летела, всю голову сломала, кто вы ему. Признаюсь, я в последнюю очередь думала, что он меня к своей невесте позовет, ну да ладно… – еще чуть-чуть, и, чувствую, Елена расплачется. – Виктор достойный, благородный человек, когда-то он меня из такой передряги вытащил, можно сказать, жизнь спас. Обещайте, что сделаете его счастливым, он этого достоин как никто другой.
Самоотверженность Елены поразила меня и в то же время тронула до глубины души, раньше я никогда не сталкивалась с настолько сильным и жертвенным чувством любви. Слова девушки свидетельствовали, что собственное ее счастье ей не так уж и важно, лишь бы Аблову жилось хорошо.
Как я и предположила, Виктор совершенно ничем не рисковал, приведя к заложнице преданную ему женщину. Елена скорее руку себе отгрызет, чем сдаст полиции предмет обожания.
– Вы все не так поняли, – только и успела вымолвить я, когда меня перебил уже закончивший разговаривать по мобильному Аблов.
– Лера, все в порядке, Елена свой человек, перед ней незачем скрывать наш роман, – глупо произнес Виктор какую-то дикость, а потом, мало того что забрался на кровать и улегся рядом, так он еще и руку мне на плечи закинул, прижал к себе и в щеку поцеловал.
На доктора было больно смотреть. Нет, Елена изо всех сил старалась сохранить хладнокровное лицо и скрыть горесть разочарования, но удавалось это девушке из рук вон плохо.
– Ну все, врачебный долг я выполнила, пора возвращаться в гостиницу, – известила Елена и, складывая в чемодан медицинские принадлежности, засобиралась.
– Я тебя провожу до гостиницы, – предложил Аблов, на что девушка отрицательно мотнула головой.
– Незачем, я сама доберусь, ты лучше оставайся с Валерией. Больному всегда хочется, чтобы его окружали близкие заботливые люди.
– Хорошо, – кивнул Виктор. – Тогда подъеду завтра, часа в три, пообедаем и поговорим.
Елена замерла, а потом, всплеснув руками, сделала вид, как будто только что вспомнила важную вещь:
– Не получится, я сегодня же возвращаюсь домой.
– Ты же планировала задержаться здесь на неделю, – нахмурился Аблов, хотя глаза его совсем не выражали озабоченность и он не выглядел расстроенным. – Говорила, что в кои-то веки отдохнешь, покупаешься в море. Что случилось?
Виктор идиот, что ли? Он действительно не понимает, почему Елена стремится поскорее вернуться домой? Девушка на всех парах с расправленными крыльями летела к нему в надежде провести вместе с ним время, околдовать, очаровать, если получится, завести отношения, а он ее с «невестой» познакомил! Конечно, она теперь ретируется с камнем на душе и рваной раной на сердце. Как ни крути, но третий всегда лишний.
– Ра-бо-та, – по слогам и многозначительно сказала Елена. – Не успела я приземлиться, как мне позвонили и срочно вызвали в клинику – тяжелый пациент, без меня не обойтись.
О-ой, заливает…
Аблов все-таки настоял на том, чтобы проводить Елену хотя бы до автомобиля, а когда они покидали комнату, то столкнулись с Костяном, который доставил мне завтрак.
Невыспавшийся охранник был хмур, немногословен и, как только я приступила к еде, сразу же испарился из спальни, что на него было совсем непохоже. А как же поговорить, поглазеть, рассказать какую-нибудь на его взгляд уморительную байку из жизни?
Лежа в кровати, я лакомилась еще горячими булочками с ежевичным вареньем, запивала их крепким кофе без сахара, но зато со сливками, еще у меня на подносе имелись два вареных яйца, тарелка овсяной каши, стакан воды и персик.
Аблова я не ждала, но он почему-то скоро вернулся, зашел в спальню с довольным видом, прислонился спиной к стене и известил:
– А ты молодец, слово сдержала, промолчала и даже перечить о романе не стала.
– А ты сволочь, скотина и вообще тип крайне жестокий и неприятный, – продолжая жевать завтрак, обругала я Аблова, чему была неслыханно рада. – Тебя бы под корень кастрировать за то, как ты обошелся с Еленой. Девушка по тебе сохнет, а ты ей о несуществующем романе сказки рассказываешь. Одним словом, козлиная морда, – немного подумав, добавила я.
К моему удивлению, Виктор не разозлился. На его лице отразилась то ли усталость, то ли какая-то обреченность, и, глядя в потолок на люстру, он заявил:
– Я не разделяю чувств Елены, никогда не разделял и вряд ли это изменится. Она из-за меня толком и не живет, замуж не выходит, детей не рожает. Может быть, она хотя бы сейчас одумается, начнет с кем-то встречаться. Я был бы этому рад.
– Тоже мне, – фыркнула я, – благодетель нашелся. А поговорить с девушкой не судьба? Объяснил бы все, как мне, и не пришлось бы бедняжку экзекуции подвергать.
– Я говорил, объяснял – не помогло.
Все обвиняющие факты закончились, я уткнулась в тарелку и молча жую кашу.
– Лера, тебя только судьба Елены волнует? А своей наградой за сдержанное слово не хочешь поинтересоваться? – не без ехидства спросил Виктор.
– Ну и какие же послабления в содержании меня ждут? – подняла я взгляд на Аблова.
– Вылезай из-под одеяла и вставай на ноги, покажу, – скомандовал он.
Заинтригованная, я шустро сползла на пол и, одернув футболку, жду, чем же меня облагодетельствуют.
Виктор неспешно подошел, пошарив в кармане, что-то достал, что именно – не разглядела, а потом опустился передо мной на одно колено.
Ой, мама родная, что происходит?!
Глава 17
Ошарашенно таращусь на темную макушку Аблова. Один раз передо мной мужчина вот точно также уже падал на колени, а спустя два месяца я нарядилась в белое платье и отправилась с ним в ЗАГС!
А сейчас, интересно, какого черта тут творится?
Аблов как специально держит интригу и, если не считать того, что он зачем-то лапает мою лодыжку, бездействует.
– А что, собственно, происходит? – осмелилась спросить я, и ровно через мгновение на ноге застегнулось что-то прохладное и плотно облегающее.
– Я надел на тебя браслет слежения, – пояснил Виктор, резко встал и уже с высоты своего роста хитро поинтересовался: – А ты что подумала?
– Ничего я не подумала. Откуда мне знать, какая на этот раз бредовая идея родилась в твоем воспаленном мозгу, – разглядывая черную штучку с мигающими лампочками, отшутилась я – ну не говорить же Виктору правду.
Сама не понимаю, почему минуту назад перед моими глазами летала фата с рюшами, а в голове звучал марш Мендельсона.
– Странное у тебя понятие о награде, – вытянув ногу с браслетом, сказала я. – Ошейник, пусть и на лодыжке, это всего-навсего новое унижение и способ контроля.
– Нет, если ты так расцениваешь возможность свободного передвижения, то я могу браслет снять хоть сейчас. – Аблов вновь присел на корточки и, задрав голову, лукаво, с прищуром, посмотрел.
– Снимать или как?
– Или как, – отскочила я на всякий случай в сторону. – И как далеко я могу с ним ходить?
– До любого угла дома, плюс примерно пятнадцать метров от его стен по участку.
– То есть, даже гулять можно? – уточнила я.
– Да, но есть и правила.
– Кто бы сомневался, – буркнула я. – И какие?
– Видишь, лампочки на браслете горят зеленым светом. Если ты перейдешь черту, за которую нельзя заходить, сначала одна из них поменяет цвет на красный, если не вернешься, красным загорится вторая лампочка и пропищит, далее через десять секунд раздастся сирена. Так вот, если я услышу ее, ты вновь окажешься в подвале без возможности вернуться наверх. Так же ты вернешься в подвал, если попробуешь угнать машину или, например, стащить телефон. Все понятно или для особо умных еще раз повторить?
– Ну, если ты сам свои правила не усвоил, то, конечно же, повтори. А я пойду, погуляю, разомну ноги, – сообщила я и отправилась в гардеробную одолжить у Аблова теплые вещи, потому как в одной футболке в горной местности долго не погуляешь.
– Думаешь, это хорошая идея, с учетом того что ты болеешь? – донесся из комнаты голос Виктора, причем с нотками возмущения.
Выбрав самый дорогой на вид свитер, я надела его через голову и крикнула:
– Свежий воздух еще никому не повредил. А ты что, за меня переживаешь? – выглянула я из гардеробной.
– Чувствую, втридорога заплачу за послабления, – хоть фразу я и расслышала, но предназначалась она явно не для моих ушей, Аблов ее проворчал вполголоса и исключительно для себя. – Да делай ты, что хочешь, главное – правила не нарушай.
– Вот и славно, – игриво пропела я, продефилировав мимо Виктора, но тут же была поймана за шиворот и остановлена.
– Если собралась вниз, то поднос с остатками завтрака прихвати. Чтобы ты разгуливала где вздумается, пришлось отказаться от домашних работников. Так что каждый теперь убирает сам за собой, то же самое касается и готовки. Голодна – либо ешь то, что заказано в ресторане, либо стоишь у плиты.
Прихватив поднос, я на вполне легальной основе спустилась вниз, проинспектировала сначала кухню, а затем и весь дом, только подвал пропустила. Теперь у меня на подобные помещения выработалась стойкая и, боюсь, неизлечимая аллергия.
Если в доме я ни с кем не столкнулась и слышала лишь звенящую тишину, то на улице, напротив, бурлило движение, если так можно сказать. Костян, голый по пояс, играя мускулами, чинил вышибленные мной ворота, а Тимошка бегал вокруг вольера за огромной белой собакой и донимал ее.
– Помочь не желаешь? – помахал мне парень рукой, а когда я поморщилась и отрицательно мотнула головой, рассмеялся и принял позу ну очень похожую на ту, что демонстрируют бодибилдеры на конкурсе, когда маслом намажутся и стринги наденут.
Подавив смешок, я подозвала Тимошку и кинула вдаль найденную на земле палку. Щенок с языком на плече и энтузиазмом побежал и принес мне ее обратно. Резвясь с собачонкой, я совершенно точно решила: когда выберусь из передряги, а теперь я была почему-то уверена, что у Аблова нет намерений меня где-нибудь в лесу прикопать, обязательно заведу себе йоркширского терьера, уж очень мне импонирует эта порода.
Когда щенок вымотался и уснул, я вынесла из дома кресло-качалку, укрылась пледом, открыла книгу, которую нашла в гостиной в шкафу, и погрузилась в чтение.
Сколько времени пробыла в мире будущего и агрессивно настроенных к человечеству киборгов, я понятия не имею, но из фантазий в реальность меня вернул скрежет тормозов и крепкий трехъярусный мат. Оторвав взгляд от книги, я оценила окружающую обстановку.
На территорию усадьбы въехал внедорожник, тот самый, который я изувечила. За рулем сидел Глеб, и его глаза обещали мне скорую смерть через мучительные страдания. Костяна же нигде не было видно. Тимошка проснулся и вовсю рычал, но проблема заключалась в том, что потенциальный защитник весил два килограмма.
– Ты что, коза драная, тут делаешь? – вылетев из автомобиля, взревел Глеб и уверенно двинулся в мою сторону.
«Лера, не нервничай, тебе разрешили на улицу выходить. Глеб только пугает, без команды хозяина у него связаны руки».
Я шикнула на Тимошку, чтобы не лаял, уткнулась обратно в книгу и делано безмятежно продолжаю дальше читать.
– Ты совсем оборзела, коза?! Я с кем, твою мать, разговариваю? – нависая, надрывает Глеб связки.
Я зевнула, перевернула страницу, нахмурившись, отогнала несуществующую муху.
Амбал, потеряв дар речи от моей неслыханной наглости, зарычал что-то нечленораздельное и явно ругательное и сжал кулаки так, что было слышно, как костяшки скрепят. Еще чуть-чуть, и взорвется от возмущения. Главное, чтобы не прихлопнул, а то у Глеба ручищи как раз подходящие, один удар по голове – и считай, я на небесах.
– Охренела! – наклонившись, выкрикнул мне в лицо Глеб. – Будешь и дальше делать вид, что меня тут нет, урою!
Вытянув из-под пледа ногу, я подняла взгляд на разъяренного здоровяка и спокойно сказала:
– Виктор надел мне браслет и сказал, что я могу гулять где захочу. Если есть вопросы, иди к Аблову и ори на него.
Глеб посмотрел на браслет, потом на меня и, похоже, его негодование достигло критической точки. Хоть внешне я и не подала виду, но внутри вся сжалась, ожидая увесистого тумака.
– Сучка, – прохрипел Глеб, выхватил у меня книгу и, швырнув ее на газон, собрался в дом.
– А ну подними, – скомандовала я, да так уверенно, что сама удивилась.
– Еще чего, – огрызнулся бугай.
– Я сказала – поднял книгу, отряхнул и вернул.
Глеб усмехнулся, презрительно оглядел меня, словно я таракан, которого, по идее, хорошо бы тапкой прихлопнуть, да возиться просто не хочется, и заявил:
– Да пошла ты… – далее он в матерной форме объяснил, куда именно мне идти, и записал в ряды представительниц древнейшей профессии.
Стиснув зубы, я промолчала, мне нечего противопоставить его физической силе. Чем быстрей Глеб смотается восвояси, тем скорее вздохну с облегчением.
– Коза наглая, – напоследок бросил бугай, дернул ручку двери, но, к великому сожалению, внутрь дома не зашел – Костян, загородив проем, не позволил.
– А если поднять книгу потребует человек одной с тобой весовой категории, что скажешь? Отказать мне – не то же самое, что Лере, последствия будут.
– Интересно, какие? – с вызовом спросил Глеб у Костяна и, шагнув навстречу, толкнул его грудью.
– А ты скажи «нет» и сразу узнаешь, – процедил мой защитник и под стать противнику тоже его протаранил.
Ой, однако, тучи сгущаются и жареным пахнет. Если эти два петуха подерутся, Аблов наверняка в потасовке меня обвинит, и тогда плакали горючими слезами мои прогулки на воздухе.
Поначалу я не шла поднимать книгу, чтобы не принижать рвение Костяна помочь. Но когда спор разгорелся и грозил из словесного боя перерасти в рукопашный, плюнула на все, схватила из травы книгу и стала маячить ею перед соперниками, показывая, что их стычка потеряла всякий логический смысл, проблема разрешена.
Вот только разгоряченные мужчины уже не обращали на меня абсолютно никакого внимания, они настолько ударились в свои амбиции, увлеклись взаимными оскорблениями и демонстрацией силы, что регулярно приходилось отпрыгивать от них в сторону, чтобы ненароком не затоптали.
– Хватит! – кричу я. – Если не прекратите, Виктору на вас, дураков, нажалуюсь.
Парням вообще до лампочки, что я там лопочу, они обнялись по-борцовски и неуклюже «танцуют» на одном месте.
Я отвернулась от этого безобразия и глупости и замерла в немом ужасе. Непонятно когда и как, но Тимошка успел прорыть в вольер белой здоровой собаки подземный ход и в данный момент шустро протискивался в нору, чтобы стать ужином.
– Тима, стой, на-на-на!.. – воплю я и одновременно, не опасаясь попасть под горячую руку, колочу по мужским спинам, призывая, чтобы они спасли хозяйскую собачонку. – Тима, нет!
Чудовищное положение: два гиганта сцепились и борются, я плачу и кричу, а бедного Тимошку сейчас сожрут, причем вместе со шкурой и косточками.
Чем я думала, когда бросилась спасать Тимошку? Да ничем, просто не могла допустить, чтобы его разорвали на тысячу мелких кусочков. К счастью, рядом с территорией волкодава, как будто специально, стояла, прислоненная к забору, самодельная деревянная лестница. Вот ее-то я и подставила, чтобы перемахнуть через железную сетку в вольер.
Схватив щенка, я выбросила его наружу. Да, он ударился, когда приземлялся, жалобно от боли заскулил, возможно, даже лапку сломал, но зато теперь он останется жив, в отличие от меня. Похоже, я скоро погибну. Собака размером с медведя, склонив голову, медленно наступала, скалилась, обнажая острые желтого цвета клыки, по которым текли слюни. Еще чуть-чуть, и зверь бросится на меня.
Где-то в глубине сознания отмечаю, как у меня за спиной поднялась суета: Костя кричит, Глеб орет, двери поминутно хлопают, раздаются другие какие-то непонятные звуки, которые мне так и не удалось идентифицировать, хотя особо я и не старалась. Все уже неважно, так как через секунду мне перегрызут горло – и прощай, белый свет.
Последнее, что я видела, перед тем как зажмуриться, – собаку в прыжке. Инстинктивно сжалась, обхватила голову руками и присела. Но вместо укусов, ощутила, как сначала оказалась в крепких тисках, потом взмыла вверх, какую-то долю секунды длился полет и в конце концов случилось падение…
Я ударила затылок, копчик, оба локтя, но вывод сделать успела еще до того, как раскрыла глаза. Кто-то забрался в загон, подхватил меня на руки и вышвырнул оттуда, как я недавно Тимошку. Получается, одному из трех мужчин в доме я обязана жизнью, но не это сейчас было важным. Похоже, мой спаситель в данный момент вел бой с волкодавом.
