Нина Сергеевна Ульянина
Воровка. Норденштадт
Глава 4
Близился вечер. Небо понемногу
Краску сменяло на бордовый, пасмурный закат.
Еще часов пять-шесть в запасе. Жрица ей в подмогу,
Если отец все ж передумает. Пусть помочь не рад,
Но не откажет ведь? Хотя и может статься.
Чтоб «проучить», чтоб «научить», чтоб «выбить эту дурь»,
Чтоб «доказать свое». И дождь должен начаться.
С востока тучи натянуло ветром. Все не так. И хмурь
Идет во внутрь, чувствует дурное,
Но не отступится, когда все решено.
Вот и контора братства перед ней и ничего иного
И не предпримешь, не придумаешь. Одно
Только осталось – обратиться к Варду,
Он не сумеет в ее просьбе отказать.
Но, что взамен попросит? Действие иль правду?
Уж лучше действие, когда есть что скрывать…
Все трпетало внутри, билось, рвалось, ныло.
Ноги дрожали, побледнела кожа щек.
Она боялась этой встречи. Предвкушала. Не забыла
Ни одной черточки его, ни пальцев, губ, не взгляд. Немой упрек
Все так же ранит его глаз, все так же больно.
Хоть и прошло пол года, а так, будто бы вчера
Все, что случилось… Жизнью птицы вольной
Она пресытилась. И дымом от костра
Минувших дней давилась, едкой гарью,
Своих поступков, слов, своей игры.
И вот сама к нему идет. Опять. Чтоб с новым жаром
Спалить себя и Варда, снова ворошить костры.
Глава 5
Пахло камином и дубленой кожей,
Книгами, морем, теплым воском от свечей.
Чай сладкий с мятой в теплой чашке. Тот, кто был дороже
Ей в целом мире, кто отныне был ничей,
Все еще помнил то, как она любит…
Пить чай, заваривать, когда и как, и с кем.
Кто был частичкой ее сердца, кто уже не будет,
Кто был когда-то всем и стал давно никем.
Кого встречать и слышать, чувствовать не нужно.
Того, кто значил слишком много, кто закрыт внутри.
И резко вычеркнут из жизни и судьбы. Кольцо с жемчужиной
Черной она вернула, но тепло ее руки
Оно хранит еще. Прошло не так уж много
С того момента. Но игра ведь стоит свеч?
И риск оправдан будет. На пороге
Ее он встретил молчаливо. Время словно течь
С того мгновенья прекратило, будто бы застыло.
Как в кабинет прошли, как подали ей чай,
Почти не помнила. За тем как горько ныло
В душе сокрытое. И словно невзначай
Чашку разбила об пол, обронив небрежно,
И тут же бросилась осколки собирать,
В надежде, что поможет он. Но также безмятежно
Он продолжал сидеть напротив в кресле. Больше сил играть
Не оставалось. Опустилась на пол, глаза рукой прикрыла.
– Варден, помоги. –
Голос сорвался от чего-то. Но собрав все силы,
На него взгляд прямой в глаза, как у отца. – Ведь мы же не враги.
– И не друзья. –
И холод. Тот же лед и холод
В его словах и голосе. Он стал совсем чужой.
Чужой мужчина. И глава Братства, несмотря на то, что молод
По «братским меркам». «И давно уже не твой».
Себя одернула. Он сильно изменился.
Хмурая складка появилась меж бровей,
Линия скул стала чуть жестче. Ниже наклонился
Он перед ней, но не поднялся с кресла.
– Так будет верней. -
За подбородок взял, поднял немного выше,
Едва губами не касаясь ее губ.
Преступно близко и желанно, недостаточно, излишне,
Чтоб сделать выдох не дотронувшись. Не груб,
Не нежен, но не беспристрастен.
То, как он держит, говорит все за него,
Та осторожность, легкость. Он опасен,
Но для других, не для нее. Сказать всего –
Нельзя, нельзя ему открыться,
Нет правде – действие. Лишь полувздох вперед
В жажде прильнуть, напомнить, в жажде раствориться
В этом мужчине на мгновения, на вечность. В жажде стереть лед
Из его глаз, почувствовать и вспомнить,
Себя предать, довериться, и снова испытать,
Что только он – весь мир, и пропасти огромной
Меж ними нет и не было. Чтоб вновь суметь летать…
Глаза прикрыла, предвкушая твердость
И нежность губ. Обнять, прижаться чуть сильней,
Отбросив прочь стеснение и гордость.
– Ари, малышка, придержи коней! -
Словно ушат воды! Отринула, как кошка
От раскаленной сковородки, позабыв про все,
О чем желала до того. И вмиг ее ладошка
Взметнулась вверх в пощечину обидчику. Трясет
Ее от злости и обиды на себя, на Варда.
Он отстранился, снова тот же тон.
И та же поза – скрестив руки на груди, среди жаккарда
Обивки кресел и дивана, занавесок. Это все при том,
Что кабинет в порту, в конторе. Дорого. Со вкусом.
Она не вписывалась в обстановку. Никогда.
Рантарн всегда Был выше ее. Во всех смыслах. Это чувство
Меж ними зиждилось на его силе превосходства. Передать
Его харизму невозможно. Ари с ним другая.
Она себя не помнит и не знает рядом с ним.
Есть только он и все. Ничто не отвлекает.
Он наполняет, заполняет, вытесняет внешний мир.
Нет, не ударит. Стоит ли пытаться?
Устало руку опустила, глаза робко в пол.
– Варден, прости. Я не хотела, – запинаться
Стал снова голос. Пересев за стол,
Как можно дальше от него, спросила тихо:
– Мне нужна помощь.
– В чем? – краткий вопрос,
И взгляд в глаза усталый, грустный.
Помнит.
Не будите лихо.
Он еще помнит все. Ведь все было всерьез.
– Новый хозяин бара.
– Рейндельнорт?
– Он самый.
Мы заключили сделку.
– Мммм? Таки о чем?
– Мне нужно в сейф его попасть.
– И что так мелко? -
Он изогнул в усмешке бровь.
– Не дай пропасть!
Я перепробовала все.
– Все?
– Несомненно.
В пределах этики, конечно.
– Что ж тогда,
В чем твоя просьба, Ариадна? Ты примерной
Не была девочкой, я слышал, никогда.
– Вард, я попрошу – не нужно издевательств.
– Что ты, малышка, ты же знаешь какой я.
– Да, Варден, знаю. – тихо. – Многих лучше. Обстоятельств
Ни изменить случившегося…
– Ничего менять
не нужно?
– Нет.
Пусть будет все как будет.
– Так что с хозяином?
– Ты помнишь старый сейф мистера Доронтона.
– Кто ж его забудет? Замок в десяток зубьев.
– Так вот он и есть
У Рейндельнорта. Я сразу узнала.
Клеймо в углу в форме трехглавого орла.
Ты мне рассказывал про него, помнишь?
Ключ был точно жало. Вот он и нужен мне.
– И?
– Помню, что брала
Я такой в руки у тебя.
– Где?
– В твоем сейфе.
– Когда?
– Давно.
– И почему же я не знал?
– Другим был занят, думаю. На верфи,
Быть может, когда в полдень поднимался. Мал
Наш круг общения. Ключ этот – знаю точно.
Только тебе зачем он?
– Мммм, неправильный вопрос.
– Вард, это он?
– Да.
– Дашь мне?
– Нужно срочно?
– Сейчас желательно.
– Во что же ты свой нос,
Ари, суешь? С «хозяином» не шутят.
Что на кону?
– Скажу если – не дашь. –
Вард подошел к ней ближе.
– Ариадна, к сути! –
Приказ, не просьба.
– Томас.
– Маркенташ? -
И стало тихо чересчур, до жути.
–Да. – тихий выдох.
Слово – легкий шепот. Громкий удар – кулак об стену. Вскрик.
Ее, не Варда. В коридоре топот
Слуг, но не заходят, не посмеют. Ровно миг.
– Щенок!
– Варден, прошу, не нужно.
– Жалкий щенок! Что он с тобою сотворил?
– Вард, все в порядке. Не так страшно, правда.
С мужем
Все образуется, я его вытащу.
На это хватит сил.
– Ари, зачем? – глухое. Отвернулся.
Прошел к окну, за шторой шумный порт.
– Я так решила, Вард. – так словно прикоснулся
Он к ней, казалось. Чувств водоворот
От одной фразы, хриплого больного
Его «зачем». Так много, точно в шторм
Корабль попавший, захлебнувшийся волной, иного
Не подобрать сравнения. При том,
Что недвижим он. За спиной. Но близко.
– Я дам с условием.
– Каким?
– Одним. Развод.
– Варден, ты знаешь, это подло, низко!
– Нет, Ари, правильно.
Твой ход. Решайся, – обернулся. Больно.
Жрица, как больно. Невозможно передать.
Без него трудно, но быть рядом – значит добровольно,
Отца и Братство Воровское ей предать.
Нелегкий выбор. Нет здесь вариантов.
Она давно решила. Она выбрала отца.
И как бы сердце не рвалось на части, не придет обратно.
Нужно стерпеть, переболеть, быть верной Тому до конца…
Глава 6
Дождь моросил, сливаясь с серой дымкой
Каменных стен, брусчатой мостовой.
В эти мгновения мир кажется столь зыбким,
Словно расколотый на капли, на крупицы пред тобой.
Черные брюки, свитер, плащ, под капюшоном –
Волосы в хвост высокий. Мягкий ход сапог,
Почти не слышный в стуке монотонном
Капель о камень. В эту ночь не смог
Ее заметить ни один прохожий,
Даже дворовой кошке – не узнать лица,
Темная тень скользит в тумане осторожно.
И в этой тьме промокшей ни начала ни конца
Не разглядеть. Но Бар заметно сразу.
Нет, не по вывеске, крыльцу или огням.
Вечер в разгаре – почти полночь. В тусклом газе
Уличных ламп едва ли можно, что понять.
Но она знает, чувствует скорее.
Ее ведет не гордость нынче – только страх
И сожаление за свой поступок с Томом. И острее
Оно становится со временем, не гаснет. Личный крах
В попытке скрыть – использовала Тома.
Ведь он совсем мальчишка, да к тому же и влюблен.
И он в тюрьме. Из-за нее. И она будет снова
И снова пробовать, пытаться. Срок ей уж определен
И истекает в полночь – ровно три минуты.
Но ей достаточно. Ногой на водосток,
После карниз, второй, балкон открыт. Маршрутом
Давно знакомым и изученным прошла. Света исток
Был в кабинете – свечи на камине,
Но не растопленном. И от того свежо.
Сбросила плащ на улице еще, чтоб в парусине
Влажной и скользкой не запутаться. Еще
Два шага, дверь закрыть, к картине.
Чуть сдвинув в сторону, открыть злосчастный сейф,
Чтобы увидеть то, чего там нет отныне –
Пустая темная коробка. Пустота. Сигарный шлейф,
Раньше не слышимый, коснулся резко носа.
В пылу азарта не замеченный, увы,
Стал потрясением.
– Двенадцать, ровно. Точно
Пришли вы в срок, мисс Вольтер. –
Обернулась.
– Вы! –
Хотела высказаться грубо. Но сдержалась.
В темном углу у шторы он едва был различим,
Лишь огонек сигары, искорка пожара,
Стала отчетлива видна.
– Невыносим!
– А вы, мисс Вольтер, взбалмошны.
– Неправда.
Неосмотрительна.
– Что ж, с этим соглашусь.
– Так, где расписка?
– Может быть не надо?
Зачем расписка? Вы свободны без нее.
Почти вдова. Решусь,
Предположить, что влюблены вы. Хотя, это врятли.
Пяти минут было достаточно в лесу…
– Не ваше дело, мистер Рейндельнорт!
– Понятно
Все было там еще. Но суть
Не в этом, Ариадна.
– В чем?
– Вы поздно.
– Не может быть.
Я сейф открыла точно в срок!
– Вы допустили промах. Столь неосторожной
Не в ваших правилах быть. Будет вам урок.
Я же был в комнате. Все время. Ждал ваш выход.
Хотел увидеть, как вы вскроете мой шкаф.
Кстати, кто ключ вам дал? – казалось, миг и вспыхнет
Меж ними пламя ярости. – Я прав.
Ведь вы согласны. Я мог выйти раньше.
Мог обозначить нахождение свое
И задержать вас, не дать вскрыть. Иначе
Сказать, вы провали дело, Ариадна. – Как поет
В баре внизу солистка стало слышно
В тягостной резко наступившей тишине.
А напряжения накал стал столь высок, как дышит,
Как бьется друг у друга сердце различимо было.
– Мне,
Что теперь делать? Как забрать расписку?
–Она действительно вам сильно так нужна?
Просто подумайте еще раз хорошенько. Риска
Такого будет оно стоить или же она
Пусть у меня будет, и все пойдет как прежде.
Я дам вам время до полудня. Жду вас завтра здесь.
Я дам вам шанс, еще одну надежду
Только на что – решайте сами. Нет, это не месть.
Это возможность. Шанс начать сначала.
Я приму выбор ваш любой. И буду ждать.
Но и судить не буду. Что б не означало
Ваше решение – спасти или предать.
Оно лишь ваше.
– Мистер Рейндельнорт…
– Я Алекс.
Ведь мы же с вами уже больше, чем друзья?
И если завтра вы решите не явиться, чтоб вам не казалось,
Это останется меж нами только.
– Не могу понять,
Зачем вам это?
– Оно вам не надо.
Просто подумайте. Решите. Время отдыхать.
Вас проводить?
– Благодарю, но нет.
– Вы через черный вход, парадный?
– Так как пришла.
– Прощайте?
– До свидания.
– Ответ?
Он затушил сигару, подошел к ней ближе,
За подбородок взял и посмотрел в глаза.
Ари попятилась назад. И став как будто ниже
Под его взглядом и вопросами. Не зная, что сказать.
Впервые в жизни не найдясь с ответом.
Нелегкий выбор, непростой и для себя и для других.
Как будто бы об этом
Знал Рейндельнорт заранее, сплетя ее в тугих
Силках, как бабочку паук, как лев добычу
Одним прыжком настиг, оскалив алчно пасть.
Так он стоял над ней. Так будто бы привычна
Ему такая ситуация и игры с “жертвами”. В глазах его упасть
Она не может. Соберет всю волю
И скажет то, что нужно, а не то, что он хотел.
Сдаться пред ним, расслабиться – такого не позволит
Она себе и впредь иметь с ним дел
Не будет. Рейндельнорт опасен.
Он не отступится, возьмет все же свое.
Но она будет биться. Наперед прекрасно
Зная, что враг сильней и опытней ее.
Я не скажу вам нет. И да вам не отвечу.
Хватка ослабла, Алекс отступил на шаг,
Давая волю и свободу, пусть на этот вечер,
Но это лучше, чем ничто.
–Я вам не враг. -
Голос спокойный и уверенный.
Я верю.
– Не похоже.
Ари прошла к окну, и так же, как пришла,
Наружу выбралась. Мороз идет по коже
От пережитого. Но тихие слова
Алекса в спину слышала отчетливо:
–До встречи. –
Свернула за угол, коснулась лбом стены.
Ну почему все так? Обняв себя за плечи,
Пошла по улице дождливой в холод тишины…
Глава 7
И снова в порт. Работа полным ходом
Кипит всегда – неважно день иль ночь,
Тепло ли холодно, в любую непогоду
Идут отгрузки и погрузки. Все точь-в-точь
Как и всегда, так было и так будет.
Нашла скамейку, скрытую среди тюков,
С видом на море в мрачной пене темной. Люди
Порой меняются, только не море. Испокон веков
Одно и тоже. Холодно. До дрожи.
Не от промокшей кофты, холодно внутри.
И не согреться, кажется. Ничто здесь не поможет.
Сама наделала ошибок, все разрушила. Парит
Над водной гладью чайка – мокрая, шальная.
Ветер срывает то и дело ход крыла.
Ослабла, выбилась из сил, почти больная,
Но продолжает биться с ветром, глупо столь смела…
Хвост распустила, волосы взъерошив,
Глаза ладонями закрыла, чтоб не зарыдать,
Чтобы сдержать поток из слез, оплакивая в прошлом,
Что натворила. Волю себе дать,
Не позволяла. Минуло полгода.
Но только кажется, что все было вчера.
И так же дождь и полночь, горечь, непогода.
Та же скамья и море. И в груди дыра.
Плакать нельзя. Ревут пускай девицы
В салонных светских, слезы лить не про нее.
Ей счастье выпало в морском порту родиться,
В общине нищих и бродяг, там, где свое
Страдание при всех не кажут,
Слабость – позор, где, кто сильнее тот и прав.
Она не слабая. Она еще покажет.
Но не сейчас и ни сегодня. Гордый нрав
Возобладает. Что-то с ней случилось.
В тот день разрыва с Вардом… И она стала другой.
Слабой, ранимой, раненой. Как чайка с бурей билась,
Так и она сражается с собой.
И бой проигрывает. Прошлый вечер с Вардом,
Ей показал то, что все-все-все сошло на нет.
Что все старания, попытки пошли прахом. Что все не правда,
Лишь только стоило увидеть его снова. В тот момент,
Она расслабилась, забылась, замечталась.
И как итог – дело провалено, поскольку в голове
Стоял сумбур от встречи, глупо улыбаясь
Она пошла на дело. Проиграв в войне,
А не в сражении. И с кем? Не с Рейндельнортом.
С самой собой и своим сердцем. Как тут выбирать –
Тома на каторгу послать и стать опять свободной?
Вернуться к Варду, спасти Тома? Презирать
Себя в душе за слабость, малодушие,
Что не решилась, отреклась, что прочь ушла.
Но от кого? От своих чувств? От Томаса? Что лучше
Для нее будет, выбрать не хотела, не могла.
Глава 8
– Плохо, малышка?
– Плохо. Очень плохо. –
Шепотом. Тихо. Слов почти не разобрать.
Да и не нужно ему это. Снял пиджак. Неловко
Она поежилась, приняв тепло его. Сел рядом.
– Плохо воровать. –
Шутить пытается. И значит все серьезно.
Обнял за плечи. Привлекая чуть к себе.
Такая хрупкая. Его малышка. В глазах слезы.
Но скрыть пытается. Как и всегда.
–Тебе
не холодно?
– Нет. –
Но дрожит. Врунишка.
– Иди ко мне. Я не кусаюсь. –
Посильней прижал к груди.
Жадно вдохнул цветочный шлейф ее духов. Мальчишка
С воровской стаи прошмыгнул по пирсу, после впереди
Еще два, с ними пес бродячий.
Следят, как раньше. Без присмотра ни на миг.
А он соскучился. Так сильно. Лоб горячий,
Едва губами прикоснулся. Жар? Истошный крик
Разорвал ночь – визжали две девицы
В портовом баре в пылу драки. Ари все равно.
Не шелохнулась даже. Как и раньше. Иней на ресницах.
Похолодало резко.
– Вард, ты здесь давно? -
Интересуется.
Он видел. Все-все видел.
И как брела, как плакала, как распустила хвост.
Не смог сдержаться, подошел, Обиду
В ее опущенных плечах стерпеть. Вопрос
Простой.
– Нет. Проходил, заметил.
– Побудь со мной.
– Побуду. – Носиком уткнулась в грудь.
Что же ты делаешь малышка с нами, маленькое чудо?
Как с этим справиться? Как раньше. Как-нибудь.
Как каждый раз, как было уже прежде,
Когда глаза ее случайно встретятся с его
В порту в толпе… И эта свадьба чертова! Назло ему. Что режет
Оно, казалось, просто без ножа. Всего
Не перетерпишь. Но он будет рядом,
Когда ей нужно, пока он необходим.
Вздохнула тихо и вдруг впилась в него взглядом.
– Вард, я запуталась. Совсем. Необратим
Любой мой выбор.
– Помнишь о разводе?
– Помню, конечно. Обещала – разведусь.
Я провалила дело. Том не на свободе.
– И?
– Я не хочу вдовой стать. Я к нему вернусь.
– К кому?
– К хозяину. –
Час от часу не легче.
Лучше к мальчишке, он бы смог ее понять.
Только не Рейндельнорт!
– Вард, это дело чести. –
Если задумала чего – то Ари не унять.
Лучше смолчать. Препятствовать нет смысла.
Лишь раззадоришь, будет делать все назло.
Просто присматривать, но незаметно. Чтоб без риска.
Так же как раньше. По-другому не могло
И быть. Не может он иначе.
Другой бы отпустил ко всем ветрам, забыл. Только не он.
Она все еще значит
Для него многое. И пусть обиды пыл
Еще тревожит, Ари того стоит.
Но что задумал Алекс? Непростой вопрос.
Раз сам явился – значит, дело не простое.
Вот только Ариадна для чего ему? Волос
Ее коснулся бережно губами,
Поцеловал в макушку:
– Береги себя.
– И ты себя. – чуть слышно. Пар идет клубами
Из приоткрытых губ. Морозно.
– Провожу тебя. – Совсем озябла. – К папе?
– Да, пожалуй.
– Хочешь, ко мне? Здесь ближе.
– Нет. Я же с тобой.
Мне ничего не страшно и не холодно. –
Пониже сама спустилась в теплый ворот пиджака. Гурьбой
Опять портовые прошли. И завтра все растреплют.
Ему плевать, но Ари будут обсуждать,
Куда без этого. Пустые злые сплетни.
Только малышка будет вновь переживать.
