Нина Стожкова
Китайская бирюза
Лина и Петр продолжали дремать, хотя будильник надрывался уже несколько секунд. «Нет… не могу …ни за что не встану… ну хоть еще минутку поваляюсь… все-таки – медовый месяц», – подумала Лина сквозь сон, вновь укутываясь в его вязкий кокон и закрывая голову простыней. Петр подбежал к будильнику, зло хлопнул по нему рукой и рухнул в сон рядом с женой.
Мелодия мобильного телефона вновь нахально вырвала молодоженов из сладкого забытья. Лина уселась на постели, часто моргая. Ей приснилось, что поезд резко остановился на полном ходу. Она окончательно проснулась и вздрогнула. Мобильный! За несколько дней отпуска она успела отвыкнуть от его постоянного трезвона. В Москве звонок мобильного телефона настигал ее в самых неподходящих местах. Все почему-то обожали звонить Лине, когда она расплачивалась с кассиром в супермаркете, ехала в час пик в автобусе, надевала новую кофточку в примерочной кабинке или сидела в кресле у зубного врача. Лина чертыхалась, извинялась, хватала трубку, и, как правило, – напрасно. В девяти случаях из десяти оказывалось, что ее вызывали на связь из-за сущей ерунды. Правда, бывали и приятные исключения. Например, о субсидии для ее музыкальной студии «Веселые утята» Лина узнала в туалете Консерватории, куда заглянула в антракте, а о том, что воспитанники студии выиграли престижный конкурс – в раздевалке бассейна. Вот и сейчас она сидела на кровати и раздумывала: ответить на ранний звонок или вообще отключить телефон до конца отпуска.
Наконец путешественница сообразила, что звонит не ее мобильник, а телефон Петра. Звучал слегка искаженный динамиком телефона марш «Прощание славянки» – ну кто еще кроме мужа мог закачать такой звонок?! Петр похрапывал, не обращая на повторяющуюся мелодию никакого внимания. Лина потянулась к тумбочке через плечо мужа и взяла трубку. На экране высветился незнакомый номер. Первые цифры она узнала сразу: ее номер начинался так же. Значит, звонили свои, россияне – через роуминг. Странно… В Москве все их окружение знает, что они с Петром уехали в свадебное путешествие. Лина помедлила, раздумывая, нажимать или нет зеленую кнопку. Ее взгляд упал на часы, и Лина оторопела. Почти одиннадцать! Выходит, они опоздали не только на завтрак, но и на обещанную Петром «всеобщую пекинскую зарядку цигун». Ну и ладно, у них и так неплохая «зарядка» ночью была. М-да, выходит, звонок не такой уж и ранний…
– Алло! – сонно пробормотала Лина.
– Позовите Петра! – женский голос в трубке почти кричал. – Это срочно! Слышите? Мне немедленно нужен Петр Васильев!
– Тебя, – с изумлением сказала Лина и, растолкав полусонного мужа, протянула ему трубку.
– Наверное, кто-то заболел, – пробормотал Петр. – Помнишь, когда мы вчера стояли возле отеля, я дал номер моего мобильника туристам из нашей группы. Ну, на всякий случай, – Я же все-таки врач, а мы в чужой стране…
– Это Петр? Приезжайте скорее! – закричал в трубке все тот же взволнованный голос.
– Что случилось-то? – спросил Петр, не в силах подавить сладкий зевок. – Да говорите же! Кто вы? Куда ехать-то? И зачем, черт побери?!
– Немедленно ловите такси и езжайте на рынок Ябаллоу, – голос уже не кричал, но говорил тихо, властно и требовательно. – Второй подъезд, третий этаж. – Вы можете не успеть. Он умирает.
– Кто? – спросил Петр, мгновенно просыпаясь.
– Вован, – ответил женский голос, и в трубке раздались короткие гудки.
Лина и Петр мчались к стоянке такси, на ходу проверяя содержимое карманов и сумок. Мобильники – здесь, кошельки и паспорта – на месте, походная аптечка – в пластиковом пакете. Вот только пригодится ли она? Или уже нет? Если бы знать…
– Что-то не нравится мне все это, – пробормотала Лина на бегу.
– Да уж, кому понравится, когда умирает молодой парень, – согласился Петр.
– То-то и оно, – продолжала размышлять Лина, едва поспевая за Петром, – давненько я не видела такого здорового и крепкого мужчину, на первый взгляд, не обремененного никакими хроническими болезнями и уж тем более ни малейшими интеллигентскими переживаниями и комплексами…
– Ну, знаешь, человек существо хрупкое и сложное. Бывает, и не такие здоровяки умирают в молодости из-за внезапной остановки сердца или отрыва тромба, – возразил Петр. – А то и сводят счеты с жизнью…
– Не приведи Господь, – вздрогнула Лина. – Ну, ладно, только бы успеть… Только как мы объясним водителю, куда ехать? Местные таксисты с иностранными языками «не заморачиваются». Пассажиров-китайцев им более чем достаточно. Иностранцы шутят, что китайский – самый понятный в мире язык, потому что его понимает полтора миллиарда человек… Помнишь, гид вчера советовал показывать карточку отеля, чтобы обратно попасть. А если, наоборот, надо в город?
– Денег захочет, поймет, – жестко сказал Петр. – Садись!
– Рынок! Маркет! Купи-продай! – по-русски объяснил он водителю Таксист недоуменно пожал плечами. Тогда Петр тронул свою футболку, а потом изобразил руками международный жест: будто пересчитывал деньги. И водила, радостно закивав, газанул с места так, будто участвовал в этапе «Формулы I».
Молодой мужчина лежал на полу в конце длинного коридора, неподалеку от стеклянной витрины с золотыми украшениями. Его большие руки были широко раскинуты, а в глазах застыло немое удивление. На секунду Лине показалось, что какой-то безумный режиссер смонтировал части из двух разных фильмов. Так «не шло» этому жизнерадостному пареньку лежать без движения на обшарпанном сером полу…
Петр кинулся к лежащему, тронул артерию на шее мужчины и резко изменился в лице
– Все кончено, – сказал он, обернувшись ко второму пареньку, растерянно топтавшемуся неподалеку, и добавил с профессиональным равнодушием в голосе, – надо вызвать полицию.
Лина невольно вскрикнула и незаметно перекрестилась.
Она почувствовала, как по лицу против ее воли хлынули слезы. Ей вдруг стало жаль почти незнакомого, простоватого парня, которого смерть настигла так далеко от дома. Вчера они с Петром встретили этого парнишку и его друга в крошечном музее, посвященном захоронениям династии Мин и подробностям раскопок. Он был живым как сама жизнь, а теперь душа покинула это крепко сколоченное тело, и вернуть паренька уже было не под силу ни новым, ни древнекитайским медицинским технологиям.
– Кто же тогда звонил Петру? И откуда у этого «кого-то» номер моего мобильника? – Лина внезапно заметила, что все еще стоит возле тела Вована, по-прежнему лежащего на полу, и рассуждает вслух. – Ясно только, что это была женщина....
– Женщина? Какая женщина? Понятия не имею, – пробормотал Борясик, пытаясь унять в карманах дрожавшие руки. – Здесь точно никого не было. Мы с Вованом хотели «подвинуть» цены на ювелирку «в количестве», торгаш не соглашался – ну, в общем, обычное дело, просто тупо «бодались». Постепенно удалось снизить первоначальную цену чуть ли не на четверть. Я решил, что можно еще поднажать, и пошел покурить. Возвращаюсь – а Вован… – И Боб неожиданно всхлипнул и громко высморкался…
– Успокойтесь, у вас еще много серьезных проблем впереди, постарайтесь не терять рассудок, – сказал Петр и предложил Борясику таблетку валидола.
– Нееее, на «колеса» не сяду, – с испугом сказал Борясик, – лучше водки в номере выпью.
Лина, Петр и Борясик заметили, что по проходу между торговыми рядами пробираются, работая локтями, два местных стража порядка. Впереди семенил сухопарый и невысокий китаец, похожий на хрупкого кенаря, а за ним с достоинством вышагивал второй полицейский, казавшийся в тесном коридоре настоящим гигантом. Похоже, кто-то из местных уже успел «стукнуть» в полицию.
–Сто слутилос? – спросил маленький и свирепо зыркнул черными глазками в сторону европейцев. Лина, Петр и Боб ошарашено молчали, не в силах выдавить из себя ни слова.
Лина поежилась и внезапно почувствовала, что на нее одновременно уставились несколько десятков черных глаз. Так, наверное, чувствует себя охотник в джунглях, когда понимает, что за ним кто-то наблюдает. Не самое приятное чувство, между прочим! Как можно незаметнее Лина огляделась вокруг. Никого! Вдруг она заметила любопытное женское личико, выглянувшее из-за развешенных курток, как из-за кулис. Личико было хорошеньким и юным, а китаянка, прятавшаяся за товаром, миниатюрной, как девочка-подросток. Потом Лина заметила другую кукольную мордашку, затем – третью… Все это напоминало картинку в детском журнале: «Найди спрятавшихся героев сказки». Было похоже на то, что торговки решили разнообразить скучные будни, и теперь наблюдали ключевую сцену драмы с любопытством театральных рабочих, притаившихся за кулисами. С той только разницей, что на сей раз драма была со смертельным исходом, а актер, игравший главную роль, уже никогда не выйдет на поклоны…
Гигант в форме, как оказалось, давно заприметил любопытных зрительниц. Похоже, он чувствовал себя здесь не зрителем, а скорее драматургом, которому смертельно надоела сотая постановка одной и той де пьесы под названием «Убийство в Пекине». Страж порядка направился уверенным шагом к одной кукольной китаянке, затем к другой, что-то громко сказал каждой из них, – и вскоре вокруг него сомкнулся круг из луноликих красавиц. Словно по мановению руки невидимого режиссера, безмолвные зрительницы попали в самый центр увлекательного спектакля. Теперь, внезапно получив ведущие «роли», они кричали, толкались, указывали руками в разные стороны. Гигант прикрикнул на торговок, подозвал низкорослого коллегу, выполнявшего по совместительству роль толмача, и приступил к неспешному допросу подвернувшихся под руку покупателей.
Лина и Петр растерянно топтались в стороне. Они не могли бы помочь местному «пинкертону», даже если бы очень захотели. Супруги сами дорого дали бы за то, чтобы понять, что случилось здесь час назад. Картина происшествия рассыпалась на кусочки, словно детали огромного паззла, а собрать ее, похоже, пока было не под силу даже полицейским. Лина наконец заметила, что единственный свидетель, Борясик, растерянно переминается с ноги на ногу в двух шагах от них. А толку-то? Рассказчик из него был никакой. Парень лишь пожимал плечами и бормотал какую-то чушь. Мол, вышел на улицу покурить, а когда вернулся, застал «корешка» на полу. Ничего сам не понял, стал трясти и лишь тогда с ужасом осознал, что тот мертв.
–Эх, и какого черта понесло меня именно в это время на улицу? – сокрушался парень. – Будь я тут, авось, и помог бы ему хоть чем-нибудь. Может, Вован что-то перед смертью сказать хотел. Или попросить о чем-то… Что я теперь его мамке в Усовке скажу?
– Всклытие и экспелтиза иностланца долзны быть по закону обязательно, – сказал китаец в сторону Лины, Петра и Борясика и куда-то позвонил по рации.
«В перевозку», – догадалась Лина. И впрямь минут через тридцать сквозь пекинские пробки пробилась «похоронная команда», как Лина назвала ее про себя, и, равнодушно упаковав в черный пластиковый мешок то, что еще недавно было Владимиром Калабашкиным, почти бегом понесла страшную ношу прочь.
Лина и Петр молча побрели к выходу. Однако полицейские решительно преградили им дорогу. Так Великая китайская стена преграждала несколько веков назад путь пришельцам из монгольских степей.
– Васи документы, – потребовал низкорослый. Он внимательно изучил паспорта Лины и Петра, переписал их имена и фамилии – вначале странными и корявыми кириллическими буквами, похожими на иероглифы, потом просто иероглифами и лишь тогда позвонил в их гостиницу.
– Проверяет, действительно ли мы там остановились и уточняет, когда мы вышли утром из номера, – догадалась Лина, убирая подальше в сумочку паспорт, а заодно и визитку, которую ей протянул маленький полицейский. Ну и ну! Ни слова по-английски! В иероглифах на этом кусочке картона Лина все равно никогда бы не разобралась, но не выбрасывать же визитку на глазах у полиции. Как-то невежливо получилось бы. Даааа, странная подготовка у местных стражей порядка. По-английски местные служивые не говорят, хорошо хоть немножко по-русски понимают. Ясное дело, глубоко копать они не собираются. Все-таки не китаец умер, а иностранец. Главное – выполнить все формальности и закрыть это дело. Возможно, опасаются, что новые улики могут привести к неожиданным выводам. Зачем им лишний «висяк» и неприятности на их головы в фуражках? Копы формально исполнили все необходимые процедуры – осмотр места происшествия, опрос свидетелей, ну и все в таком же духе. Докапываться себе на голову до разных нюансов – где стояли Вован и Борясик, в какое точно время наступила смерть Вована, у них нет ни времени, ни желания, ни необходимости…
– М-да. Не слишком-то стражи порядка сегодня усердствовали, – проворчал Петр. Взгляд его в это время был устремлен в другую сторону. – Прикинь: эти «роботы-полицейские» всего лишь бегло осмотрели место происшествия, никого толком не расспросили – и только их и видели… У них одна забота – галочку поставить, бюрократы чертовы! В общем, Лин, я так скажу: мы свои показания дали и теперь свободны, как ветер.
– Да это не ветер, а настоящий тайфун! такого отпуска врагу не пожелаешь. Вот тебе и медовый месяц! – с горечью вздохнула Лина. – Свадебное путешествие в стиле «ужас-ужас». Лучше бы мы с тобой, Петь, в Питер смотались, между прочим, давно там не были. И денежки бы на ремонт сэкономили.
– А я ни о чем не жалею, – пожал плечами Петр. – Удивлять жестокостью – это в стиле Поднебесной. Постараемся смириться с тем, что мы изменить не в силах и по возможности больше всего тут увидеть. Парня все равно не вернуть, да мы и не успели его даже толком узнать, если честно. Лина, пойми, он нам чужой. Повторяю: «Чу-жой!». На земле каждый день умирает куча народу. Ну и что теперь – нам с тобой не жить, что ли? Вспомни, как ты мечтала сюда попасть!
Лина внезапно поежилась. Кто-то пристально наблюдал за ней из-за выступа стеклянной витрины. Она обернулась и вздохнула с облегчением. Никого. Значит, почудилось. Не удивительно после того, что они только что здесь увидели.
В отражении витрины мелькнул силуэт какого-то зеваки и исчез, словно растворился в лабиринтах китайского рынка.
Китай издавна притягивал Лину, словно Америка Колумба. Мечта о путешествии в Поднебесную еще недавно казалась ей совершенно несбыточной и нереальной: уж больно далеко лететь, да и столько денег «на баловство» в доме никогда не водилось. Однако незадолго до свадьбы судьба вдруг принялась подкидывать жениху и невесте приятные подарки. Петру неожиданно дали на работе премию. Лина получила долгожданный гонорар за книжку, которую писала без всякой надежды на публикацию. Да и родные постарались – подарили молодоженам приличную сумму в конверте. Молодые сочли все это добрым знаком и с энтузиазмом стали выбирать туристическую фирму. Оставалось уговорить Петра отправиться именно в Китай. Это оказалось делом несложным: с Линой он был готов лететь хоть в Антарктиду.
Оплатив путевки, жених и невеста сообразили, что денег на карманные расходы у них осталось совсем немного. Ну и ладно! Они договорились, что ограничатся осмотром архитектурных и исторических памятников Поднебесной, а без китайского ширпотреба уж как-нибудь обойдутся, его и в Москве хватает…
– Думаю, Петь, в Москве сейчас абсолютно все можно купить, – убеждала Лина скорее себя, чем мужа, когда они с Петром в очередной раз пробегали рысью мимо нарядных витрин Пекина. Петр взглянул на жену вопросительно, и она пояснила:
– Помнишь прошлое лето с его изнуряющей жарой и смогом? Так вот, моя подруга Марианна тогда со слезами на глазах сообщила: дескать, ей жизненно необходима настоящая вьетнамская шляпа из тростника, чтобы надежно защищать лицо и шею от солнца. Подругу можно было понять: у бедняжки Марианны разыгралась от жары жуткая аллергия, а солнце безжалостно усиливало малиновые пятна на щеках. Я поначалу заартачилась: ну где, дескать, я возьму ей в Москве шляпу для работы на рисовых плантациях? Оказалось, Марианна уже все продумала. Я-то совсем упустила из виду, что мой офис находится в двух шагах от вьетнамского рынка, на котором подобного добра навалом. Стоит только туда выбраться в середине рабочего дня… Пришлось сдаться и навестить рынок на следующий день. И что же? Оказалось, этот рассадник контрафакта и инфекций закрыли во время кампании по борьбе с рынками. Я тогда еще с тоской подумала, что для Марианны закрытие рынка станет слабым аргументом. И – как в воду глядела! «Не верю, что все там зачистили, наверняка остались еще какие-то вьетнамские «точки»», – прошептала со слезами в голосе Марианна, уставившись на меня своими огромными ореховыми глазами, полными укора.
Нет, недаром говорят, что красивая женщина умирает дважды. Марианна с ярко-красными пятнами на лице выглядела ужасно и это понимала. Я проглотила несправедливые обвинения и, толком не понимая, зачем это делаю, и назавтра вновь отправилась в ту же сторону.
Интуиция не подвела. Внезапно на глаза попался маленький ресторанчик, на котором красовалась гордая надпись: «Ханой». Накануне я его не заметила, потому что заведение было ловко спрятано внутри высоких зданий и замаскировано рекламными щитами....
Лина продолжала рассказывать, а Петр изумлялся все больше и больше. Ну и ну! Вот, оказывается, какие закрытые «анклавы» расцвели пышным цветом в Москве! Интересно, а куда городское начальство смотрит? Впрочем, он и его свита вряд ли навещают подобные сомнительные заведения…
В полутемном зале Лину встретил сухонький миниатюрный вьетнамец в белой рубашке со стойкой. Русский, и, тем более, английский и немецкий Лины оказались в этой «жемчужине Востока» совершенно бесполезны. Официант не понимал (или делал вид, что не понимал) ни слова из тех, что лихорадочно перебирала вслух Лина. Согнувшись в полупоклоне, маленький желтолицый человек загадочно улыбался европейке. Эта улыбка была сколь льстива, столь же настороженна – ну точно, как у приспешников мафиози в фильмах про Индокитай.
– Шляпа! Хэт! Хютхен! Понятно? – почти прокричала Лина несколько раз. Но вьетнамец продолжал улыбаться, кивать и напряженно всматриваться в лицо незнакомки. Казалось, он лихорадочно соображал: «Налоговая? Управа? Милиция? Конкуренты?». Видимо, одинокие европейские дамы были редкими гостьями в этом сомнительном заведении. Лина улыбнулась как можно шире, сложила руки над головой наподобие крыши и спросила:
– Вот! Теперь понял?
Вьетнамец, не переставая улыбаться и кланяться, повел ее вглубь полутемного зала. Оказалось, они были там не одни. За Линой с интересом наблюдала, опершись о стойку бара, знойная азиатская красавица не первой молодости, с огромной золотой цепью на шее. Она, как и официант, «сфотографировала» Лину цепким подозрительным взглядом. И, видимо убедившись в ее благонадежности, «пропела» что-то вьетнамцу на их птичьем языке.
Вьетнамец исчез и через минуту спустился откуда-то сверху со стопкой вожделенных островерхих шляп.
– Сколько будес брать? – спросила вьетнамка.
– Одну, – робко сказала Лина.
Вьетнамка поджала губы и «загнула» такую немыслимую для крестьянской шляпы цену, что Лина уже было собралась идти. Но, к счастью, сообразила: это же Восток, здесь надо торговаться. И началось представление! Лина и барменша по очереди стучали по клавишам калькулятора, отрицательно качали головой и продолжали этот странный торг, пока цена не приблизилась к более-менее разумной.
В итоге Лине пришлось купить целых три злополучные шляпы: одну для себя, одну для Марианны и еще одну для подруги Лены, чтобы та возилась в ней под солнцем на своих дачных клумбах и грядках.
– Вот что такое Индокитай, – закончила Лина свой рассказ и добавила: – Оказывается, у нас в столице давным-давно имеются свои закрытые «чайна тауны» – места, куда «белым» с их законами лучше не соваться. В их ресторанах можно запросто купить все, даже шляпы! Думаю, под покровом ночи там продают кое-что еще – от наркотиков и холодного оружия до «девочек». В этих закрытых анклавах свой язык, своя мораль и свои законы… Словом, я была счастлива, что унесла ноги из московского «Индокитая», сжимая объемный пакет со шляпами под мышкой…
Вспоминая о своем походе к вьетнамцам, Лина внезапно почувствовала странный озноб.
– Да не дрожи ты так, я же с тобой! – сказал Петр и обнял жену. Лина счастливо вздохнула и прижалась к мужу еще теснее…
Лина решила поминутно вспомнить вчерашний суматошный день. Она как будто снова услышала в Запретном городе профессионально-взволнованный голос гида:
– А сейчас, дорогие гости, проходим в покои наложниц императора.
Лина оглянулась и оторопела. Ничего ж себе! От их большой группы осталось уже меньше половины.
– Кто не спрятался – я не виноват, – вспомнила она детскую считалку. Как бы им с Петром и китаистом не остаться к концу поездки единственными экскурсантами в группе российских туристов!
Вообще-то ученый оказался прав. Маргариты, Каролины и Варвары давно и след простыл. Впрочем, двух веселых, хоть и простоватых парнишек – Вована и Боба – тоже нигде не было видно.
– Странный народ, – шепнула Лина мужу. – Раз в жизни притащились в такую даль, летели семь часов через всю нашу огромную страну, заплатили за путевку немалые денежки – и вместо прогулки по Запретному городу рванули на шопинг. Как будто им в России магазинов мало! Причем, что характерно, торгуют там те же самые китайцы и теми же самыми товарами…
– Не надо, уважаемая Ангелина Викторовна, приписывать другим свои недостатки, – усмехнулся китаист. Он случайно оказался рядышком и все слышал. – Да-да, друзья мои, любовь к музеям и экскурсиям по нынешним временам скорее недостаток, чем достоинство. Клиповое сознание, Интернет, субботний шопинг в гипермаркетах за городом свели на нет прогулки по музеям. Во всяком случае, для нас, взрослых. Ну, школьники еще хотя бы иногда ходят в культпоходы с учителями. А те, кому «за двадцать»… Во всяком случае, никакой выгоды новые исторические знания в новой жизни вам не принесут, это точно. Да и репутацию вашу вряд ли улучшат. Скорее вы, Лина, прослывете крайне непрактичной дамочкой. Потому что китайские товары здесь и у нас в России, хоть и те же, однако цены отличаются «в разы». В общем, «то же», да «не то», да будет вам известно.
– Да какая разница, кем и у кого я прослыву, – равнодушно пожала плечами Лина. – Каждый проживает свою единственную жизнь в меру своего понимания. А время летит так быстро и стоит так дорого, что никакие «выгодные покупки» его не вернут… Зато теперь я буду смотреть фильмы про Древний Китай другими глазами. Действие почти всех этих «костюмных» блокбастеров разворачивается здесь же, в Запретном городе, причем почти всегда – на одном и том же пятачке. Тут отрубают героям головы, отсюда они убегают по крышам, спасаясь от казни, здесь же в тени расписных павильонов воины объясняются в любви красавицам-принцессам. В общем, лишь теперь плоскостная картинка стала в моем сознании объемной. Я уже успела ногами почувствовать, что Запретный город – это и вправду длиннющий и запутаннейший лабиринт. Без гида тут можно плутать часами: бродить между высоких стен, возвращаться обратно, натыкаться на запертые ворота, казалось, открытые совсем недавно. И мучительно вспоминать: проходили мы мимо этих красных драконов в прошлый раз или это был какой-то другой восточный символ…
– Извините, а вот теперь и мне пора вас покинуть, – сказал Сергей Петрович и скрылся за поворотом. А Лина и Петр послушно побрели за гидом, заглядывая в застекленные окошки расписных дворцов.
– Ни фига себе! Взгляни-ка, Петр, до чего здесь все похоже на наш Музей народов Востока! – восторженно шептала Лина. – Такие же деревянные расписные кресла, шелковые ширмы с иероглифами, ларцы из красного лака с причудливой резьбой, фарфоровые статуэтки старцев, символизирующие долголетие, нефритовые слоны и драконы, резные шары из слоновой кости, вставленные один в другой. Типичный эффект «дежавю». В общем, мне кажется, будто я уже здесь не раз бывала…
– Ну, вообще-то все с точностью до наоборот. Это наши музейные ценности были в разные годы вывезены из Китая, – услышала Лина за спиной чуть хрипловатый сварливый баритон. Она обернулась и вздрогнула. Небрежно опираясь о резную колонну, неподалеку стоял собственной персоной сочинитель Башмачков. Он поглядывал на Лину покровительственно, как учитель истории на пятиклассницу. Казалось – еще минута, и Башмачков вызовет Лину к доске.
– Да что вы, а мы-то и не знали… – ехидно отозвалась Лина, – ну-с, что еще сенсационного вы нам поведаете, господин беллетрист?
– Ну, я вообще-то на вашем месте так не иронизировал бы – приосанился Башмачков, – между прочим, я по образованию историк. И читал, что таким строптивым дамочкам, как вы, Ангелина, в Китае отрубали голову… Ну да ладно, не стану уличать вас в невежестве, потому что это и так очевидно. А вообще-то согласитесь: здесь классно! Представьте себе, как жутко выглядят ночью эти высокие стены, как неприступны такие ворота! А тени от дворцов и покатых крыш? А весь этот запутанный лабиринт? Пальчики оближешь! Все так и просится в роман «Смерть в Запретном городе». Или нет… лучше я назову его так: «Тень казненной наложницы».
– А можно без надуманных ужасов? – перебила его Лина. – В жизни и реальных трагедий с избытком хватает…
– Ну да, – ухмыльнулся Башмачков. – Много лет назад, когда одна вредная дамочка зарубила мой сценарий для детского утренника, это была для меня трагедия почище «Вильяма нашего Шекспира».
«А, так вот где я его видела! – внезапно вспомнила Лина, и краска стыда залила ее щеки. – Это я во всем виновата! Если бы не моя черствость, возможно, Башмачков сейчас был бы другим. Он писал бы светлые, добрые детские повести, а не создавал бы своим больным воображением мир мрачных и жестоких фантазий».
Это было давно, лет пятнадцать назад. «Веселые утята» тогда еще только-только отравились в «плавание» по бурным волнам детского шоу-бизнеса, и студии позарез требовались хорошие сценарии, тексты новых песен и вообще любые свежие идеи. И вот однажды в крошечную комнатку для педагогов постучался… ну да, юный Валерий Башмачков собственной персоной! «Юноша пылкий со взором горящим» явился в студию с толстой папкой стихов под мышкой. Лина в то время – ну, совсем, как сейчас, – только что вышла замуж, и все мужчины делились для нее на две неравные части: муж и все остальные. Между тем Башмачков в те годы был молод, красив и не терпел невнимания со стороны женского пола. Он небрежно протянул Лине сценарий детского утренника «Вампир Гафчик и скелет Мяфчик» и победоносно взглянул на растерянную училку музыки.
– Я настаиваю, чтобы мне сообщили, когда начнутся репетиции, – строго потребовал Башмачков. – Хотелось бы проконтролировать соответствие текста ролей оригиналу.
Через две недели Лина набрала оставленный Башмачковым телефонный номер:
– Должна вас огорчить, господин Башмачков…
– Что такое? – насторожился Валерий.
– Это не сценарий детского утренника, это детский вариант «Молчания ягнят». Гафчик зверски убивает Мяфчика, а потом скелет Мяфчика танцует на кладбище.
– Неужели вы думаете, что ваше сюсюканье нужно детям? – возмутился Башмачков. – Обещаю, что отныне я никогда, слышите, ни-ко-гда не буду писать ничего сопливого, так называемого, «позитивного» и, тем более, с хэппи эндом. Мы еще с вами встретимся, Ангелина Викторовна, лет этак через пятнадцать. Вот тогда и обсудим эти темы! Время рассудит, кто из нас был прав!
«Вот и встретились, – подумала Лина. – похоже, он псих. Хорошо еще, что с виду смирный…».
– Не хотела бы я оказаться здесь ночью, – поежилась она, с подозрением поглядывая на Башмачкова, – особенно с каким-нибудь маньяком.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, друзья мои, ночью вас сюда никто не пустит, – улыбнулся гид. И назидательно объявил: – Уверяю вас, Китай – одна из самых безопасных стран в мире. Особенно для иностранцев. Дорогие гости, наша экскурсия окончена. Рекомендую перейти к делам земным. Неподалеку находится знаменитая торговая улица Пекина, на которой расположены лучшие универмаги с известнейшими брендами. Там же – магазины китайских сувениров и национальной одежды. А для любителей острых ощущений на этой же улице работают киоски с экзотической китайской едой. Вы, наверное, слышали, что мы, китайцы, едим все, что «летает, ползает, бегает и плавает». А теперь и сами сможете в этом убедиться. Рекомендую попробовать местные деликатесы: жареных скорпионов, жуков в кисло-сладком соусе и – мммм, это очень вкусно, – запеченных муравьев. Одним словом, на этой улице вы потратите свои деньги быстро, вкусно и с удовольствием.
– Еще чего! – сварливо заявил Башмачков. – Платить деньги за муравьев – вот уж увольте… Еще бы тараканов жареных предложили! Ух, помню, они у нас в общаге стадами бегали. Жаль, мы тогда их жарить не додумались…
– Ой, Петь, а мы давай сходим, – заканючила Лина. – Скорпионов я, конечно, есть не стану, зато интересные фотки возле киосков сделаю. Ну, надо же нам потом хоть какой-нибудь восточной экзотикой дома похвастаться. А то от этих красных– стен и одинаковых резных павильонов у меня, как у Маргариты Павловны от «духовки», давно уже в глазах рябит…
Петр привычно согласился с женой (он не любил спорить по мелочам), и супруги, держась за руки, как школьники, направились к выходу.
Петр и Лина долго шли вдоль самой большой площади в мире – Тяньаньмэнь, затем свернули на центральную улицу и… словно совершили прыжок из средневековья в XXI век. Небоскребы, световая реклама, витрины роскошных магазинов, банки, пункты обмена валюты на каждом шагу, рестораны, огромные щиты со световой рекламой… Все это волновало, ослепляло, оглушало наших туристов… Груженые покупками, как муравьи, по улице деловито сновали потоки прохожих со всего света. Среди них выделялись модно одетые молодые китайцы и китаянки – представители новой генерации Поднебесной. Эти юноши и девушки были явно не чужды новым технологиям: в руках у многих были дорогие айфоны, кое-кто вел фото-и видеосъемку «навороченными» камерами, на молодых интеллектуальных лицах поблескивали модные очки…
– Вот он, Китай XXI века! – ахнула Лина. – Что мы сможем противопоставить ему через несколько лет? Разрушенные предприятия и нищие, вымирающие деревни? Нефтяные истощенные скважины?
– Да уж, ничего общего с деревянными павильонами и расписными пагодами, – согласился Петр. – Между прочим, запрет на пользование Интернетом был отменен в Поднебесной сравнительно недавно. Да и идеологическая цензура здесь по-прежнему сильна. Но китайцы умеют терпеливо ждать и стремительно обгонять. У них за спиной тысячелетия…
