Нина Стожкова
Танго со смертью
Лина теряется в догадках
Телефон зазвонил неожиданно громко. Лина вздрогнула и выключила пылесос.
– Алло, Ангелина Викторовна! – прокричала в трубку Элеонора. – Даже не знаю, с чего начать…
– Ну говори же скорее, не тяни! – потребовала Лина. – Ты видела его?
– Кого, Иннокентия? Сразу же скажу: нет. Ни Бармина, ни Мухиной я дома не застала.
Лина громко вздохнула и затребовала подробности.
Элеонора продолжала:
– На мой звонок в дверь из квартиры Мухиной никто не выглянул. Пришлось прикинуться курьером интернет-магазина и опросить соседей, живут ли в квартире интересующие меня жильцы. В одной квартире мне не открыли, в другой пробурчали из-за цепочки что-то невнятное, зато в третьей, как оказалось, проживает любопытная и весьма словоохотливая старушенция. Представляете, она знает эту пройдоху Мухину с детства! Бабушка тут же доложила, что Марианна недавно привезла к себе пожилого отца, о котором теперь трогательно заботится. Марианна почти каждый день таскает из магазина тяжелые сумки для себя и для папочки. Но вот что удивительно: уже пару дней в квартире тишина. Дверь не хлопает, как обычно, да и голоса за стенкой не слышны. В хрущевках, ясное дело, слышимость потрясающая, так что старушке можно верить. Кстати сказать, эта бабушка от скуки добровольно взяла на себя роль частного детектива, но пока ничего путного так и не узнала. В общем и целом, результат моей поездки отрицательный. Наша парочка куда-то опять исчезла. Как сквозь землю провалилась. Может, Мухина и ее названный «папенька» уже за границей? А, может, прячутся у знакомых? Любой вариант имеет право на существование. Все, Ангелина Викторовна. больше говорить не могу, меня ждет очередной отчет. Ой, у меня, кажется, каблук оторвался. До связи! – прокричала Элеонора в трубку, и тут же послышались короткие гудки.
– Слушай, Башмачков, – задумчиво проговорила Лина, отложив трубку. – Я по-прежнему ничего не понимаю. Эта девица похитила богатого дедушку, перевозит его с места на место, а тот охотно позволяет таскать себя туда-сюда, словно он не дипломат в отставке, а ее дамская сумочка. Соседка ведь ничего не сказала о его неадекватности? В общем. у нас с тобой вопросов опять больше, чем ответов. Почему Бармин покинул свою квартиру? Куда эта парочка двинула из Мухинской хрущевки на этот раз?
– «Есть многое на свете, друг Горацио, что не доступно нашим мудрецам», – процитировал Башмачков Шекспира и молча уставился на Лину. – Слушай, Лина, этот твой дипломатический хлыщ, вроде бы, вполне вменяемый?
– Ну да, до старческой деменции ему пока далеко, – подтвердила Лина.
– Так вот я и думаю, почему же он послушно следует за своей самозваной «дочуркой», как телок на веревке? – Допустим, в клинике он был слабым и беспомощным, однако за несколько месяцев наверняка окреп (посмотри на себя!) и может самостоятельно принимать решения… В общем, Лин, вспомним нашумевшую историю с Джигарханяном. Юные девушки творят чудеса, старики теряют головы, и нам с тобой, вероятно, не стоит лезть в это дело, чтобы не выглядеть слонами в посудной лавке. Пускай его французская дочь разбирается со своей новоявленной «сестричкой» самостоятельно…
– Это было бы неплохо, если бы нам удалось в конце концов разыскать ее отца. Пока же все наши попытки провалились, даже невзирая на помощь Элеоноры. Впрочем, во время поисков в клинике мы с тобой тоже не преуспели. У тебя есть хоть одна догадка о том, кто укокошил Костяна – ну, того бедолагу из реанимации?
– Ни малейшей, – признался Башмачков и решительно обнял Лину.
– Лин, как я погляжу, ты уже поправилась. Тебе не кажется, что нам давно пора заняться делами более приятными, чем марафон с трупом на носилках и поиски амбициозного старикашки?
Лина посмотрела на Башмачкова пристальным взглядом и неожиданно для себя не сказала «нет». Она почувствовала, что к ней наконец вернулся вкус к жизни, а, значит, и к любви. Довольно разговоров, пора действовать. И Лина милостиво уступила напору прежнего возлюбленного. Нельзя сказать, что их близость была такой же празднично-радостной, как когда-то, в самый первый раз, но вдруг нежность и внимание к желаниям друг друга выплеснулись через край и отозвались радостными ударами в заштопанном сердце Лины. Слегка забытые ощущения обрушились на нее вначале прохладным водопадом, потом легкими порывами ветерка и наконец мощным ураганом, сопротивляться которому было бесполезно. Внутри нее словно разразилась гроза, вспыхнула яркая молния, потом еще и еще одна…Ого, такого она давно не испытывала.! Наконец напряжение спало, и чувство удивительной легкости наполнило Лину, ей даже показалось, что в эту минуту она смогла бы без труда взлететь…
Она лежала рядом с Башмачковым, наслаждаясь покоем и тишиной. Думать о том, куда делся бывший дипломат, было лень, и Лина задремала, отложив все догадки и гипотезы назавтра. «Счастье надо иногда впускать в сердце, чтобы оно не забыло туда дорогу», – подумала она, засыпая.
Фальшивые ценности
Корецкий и Бармин явились на таможню в сопровождении высокого китайца. Бармин догадался, что этот элегантный тип с матово-желтым лицом и внимательными узкими глазками – гарант успеха всей их опасной операции. Он, похоже, занимал высокое место в местной бандитской иерархии. Впрочем, главной гарантией стал увесистый сверток, который китаец не без труда засунул в ящик стола местного таможенника. Этот чиновник, стоящий на страже закона, неплохо откормился на хлебной должности, и его округлое, как у Будды, пузо оказалось неожиданным препятствием для толстых, плотно упакованных пачек долларов. Других препятствий для отправки груза, к счастью, не оказалось. Опытные китайские партнеры оформили сомнительный товар как сувенирную продукцию. Получилось, что Корецкий и его «коллеги» всего-навсего заплатили местному чиновнику за скорейшую отправку вагона с дешевыми сувенирными монетами и медалями. И никакого криминала. В Москве у Корецкого тоже были свои «завязки» на таможне, так что особенных трудностей с получением груза не предвиделось. Однако опыт всей предыдущей жизни и развитая дипломатическая «чуйка» подсказывали Бармину, что главные проблемы у него не позади, а впереди. Он вспомнил, что цифры в договоре с китайцами оканчивались многими нулями, и внезапно начал задыхаться. Это было начало сердечного приступа. Бармин, хрипя, попросил у Корецкого разрешения выйти на свежий воздух и, пошатываясь, вышел из таможни.
«Фальшак не может стоить таких деньжищ, – в который раз подумал Иннокентий, прислонившись к дереву и наслаждаясь тенью после духоты тесной комнатки. – Это же не антиквариат! И никогда им не станет. Я ведь не стану китайцем, даже если меня с ног до головы натереть желтой краской. В общем, надо признать, что вы, господин Иннокентий Бармин, дипломат в отставке, капитально влипли, причем, что особенно обидно, влипли в столь почтенном возрасте. На карте теперь не только твоя безупречная репутация, идиот, но и жизнь. черт побери! Ни в одной командировке за границу ты, Кеша, не рисковал так глупо. Еще бы! Тогда я шаг за шагом строил дипломатическую карьеру и потому каждый день отстаивал мое доброе имя. А теперь я, как дурак, расслабился, забыл, что Бармин уже никто, обычный пенс московского разлива. Не почину брать стал, вот в чем штука! Вип-зал, бизнес класс, хорошая гостиница в центре города…. Дурак, одним словом! Пора бы в моем возрасте перестать верить в добренького Деда Мороза и в бесплатный сыр в антикварной мышеловке. Этот жук Корецкий, похоже, задумал срубить для себя под конец жизни немыслимую маржу. Вот аферист! Надумал продавать дешевые китайские подделки по цене антиквариата! Ясен пень, что столь тупое кидалово рано или поздно откроется. Скандала и стыда потом не оберешься. И не только стыда. Пахнет уголовным делом о мошенничестве в особо крупных размерах. Чую, мой однокашничек хочет срубить большой куш и скрыться за границей, ловко подставив меня вместо себя. А для чего же еще он взял меня на работу? Мог бы найти кого-нибудь шустрее и моложе в два раза. Это в мое время переводчик с китайского был редкой и ценной фигурой, а сейчас их – пруд пруди. «Сентиментальная дружба с одноклассником, ностальгия по детству, общие воспоминания…». Как я, старый дурак, глупо попался! Как, зная этого прохиндея с детства, я вообще мог поверить в подобные глупости? Для этого подонка любые разговоры «о доблести, о подвигах, о славе» – старомодная чушь. Состояния не делаются в белых перчатках и коллекции подлинников не собираются в квартирке на Патриках за счет продажи антикварной рухляди».
Бармин глотнул свежего воздуха, положил под язык таблетку, порозовел, сердце стало стучать ровнее, и вскоре он как ни в чем не бывало вернулся в таможню. Корецкий тем временем закончил все дела и, довольный тем, как прошло общение с таможенным чиновником, объявил Бармину, что они прямо сейчас идут гулять по Пекину. Дескать, в Москве их ждет серьезная работа, так что не помешает напоследок насладиться прекрасной китайской кухней и заняться шопингом. Мол, все «фирменные» шмотки все равно производятся в Китае, однако стоят здесь, в отличие от Москвы, в два раза дешевле. Бармину не осталось ничего другого, как угодливо поддакнуть шефу.
Не все то золото, что блестит
Лина вышла из дома в отличном настроении. Солнце светило так ярко, словно в разгаре было лето, а не серенькая московская весна. Она не сразу услышала, как ее окликнул один из рабочих-таджиков, проходивших мимо.
– Девушка, – обратился к ней потомок древних персов. Впрочем, в последнее время в столице такое обращение принято ко всем женщинам моложе шестидесяти. Гость Москвы был в форменной синей куртке с гордой надписью «Дорстрой» и в потрепанных рабочих штанах. В общем, типичный молодой гастарбайтер с черными восточными глазами.
– Вот, взгляни, что это за женщина? – спросил он Лину.
Работяга достал из кармана железный кружок с профилем Петра I.
– Это не женщина! Это наш русский царь Петр Великий, основатель Петербурга, – пояснила Лина с достоинством миссионера, просвещающего аборигенов. Хотя аборигеном в столице была как раз-таки она. Между прочим, таджик по древности его нации мог дать фору дальним предкам Лины, то бишь вятичам и кривичам, населявшим эту местность всего чуть больше тысячелетия назад.
– А что это за бабуля? – не отставал любознательный работяга, продемонстрировав Лине новый кружок из темного металла.
– Неужели вы не знаете! Это же не бабуля, это наша русская царица Екатерина Великая! – продолжала Лина темпераментно, однако терпеливо просвещать незнакомца.
– Как ты думаешь, девушка, сколько это может стоить? – перешел таджик к деловому вопросу.
Лина помолчала, взвесила кружок на ладони и вынесла вердикт:
– Точно не знаю, но, думаю, довольно дорого. Вещь-то старинная.
Тут вступил в разговор второй таджик, до этого молчавший. Он был гораздо более молодым, худым и обтрепанным, чем его товарищ, и явно играл в этой паре вторую скрипку.
– Девушка, у нас в подвале много железок, не только эти, есть и лучше.
Он достал еще один довольно крупный кружок, теперь с портретом Александра III, и продолжил шепотом:
– На прошлой неделе мы работали на стройке в Сергиевом Посаде, ремонтировали старый дом. Ткнули в стену, за ней оказалась пустота, а там – самовар с этими железяками. -А вот что еще у меня есть, только тихо…
Парень достал из кармана золотой царский червонец, сверкнувший на солнце.
Лина открыла рот, как индеец, засмотревшийся на стеклянные бусы конкистадоров. Она как раз недавно продала в антикварном магазине несколько таких же золотых монет, доставшихся ей в наследство от папы. В витрине того магазинчика лежали медали, очень похожие на те, что только что ей продемонстрировали таджики. Лина была в теме, поэтому сразу же откликнулась на предложение незнакомцев. И еще… Где-то она недавно видела точно такую же медаль…
– Почем отдаете? – по-деловому поинтересовалась она.
– Все за пять… тыщ, – уточнил второй парень для надежности.
– Ой, а у меня в кошельке только пятьсот… рублей, – огорчилась Лина.
– Не беда. – ободрил ее первый таджик. – На банковской карте, наверное, у тебя денежки есть?
– Ой, про карту я и впрямь забыла, – обрадовалась Лина. Она, казалось, поймала столь редкую удачу и боялась спугнуть ее. – Пойдемте со мной в торговый центр. Там банкомат недавно поставили. Не волнуйтесь, здесь недалеко.
– Снимайте с карты все, что есть, – строго сказал главный. – За пять медалей и три золотые монеты десять тысяч – не деньги.
«Действительно, не деньги. – подумала Лина. – я-то знаю. Только что ведь в антикварном салоне была. Надо же, как все чудесным образом совпало! И я в теме, с расценками знакома, и эти симпатичные ребята благодаря мне немного заработают. Они же не виноваты, что наконец удача им улыбнулась».
– Мать, смотри, – обратился к Лине младший, словно подслушал ее мысли. На его ногах красовались истрепанные до дыр кроссовки. Из одной, словно укор благополучию Лины, выглядывали два пальца в носке. – Нам еды купить не на что, а тут напоролись на такое богатство. Мы бы сами эти штуки хорошо продали, но у нас регистрации нет, а ты пойдешь со своим паспортом и монеты в ломбард сдашь.
Лина подумала, как несправедливо устроена жизнь. Есть мир антикварных салонов. набитых дорогой рухлядью, а рядом существует мир подвалов и строительных бытовок, где вповалку спят симпатичные трудяги, и эти разные миры никогда не встретятся.
– Только никому не говори, где взяла, а то нас менты найдут и побьют, – всхлипнул молодой. – Сильно побьют. Знаешь, что за такие дела бывает?
Лина с готовностью кивнула.
– Нет, ты не понимаешь! Нам опасно у себя эти желтые кружочки держать, – продолжал скулить молодой рабочий. Он заглянул Лине в глаза бархатными, полными горечи и укора, восточными очами. – Мы с другом решили быстрее от них избавиться, а то если хозяин найдет золото – обязательно отберет, а потом… опять побьет. За то, что от него такие ценности спрятали.
– Ладно, не волнуйся, – улыбнулась Лина, – я не собираюсь всем подряд рассказывать, что в свободное время покупаю на улице золотые монеты и антикварные медали.
«Завтра же отнесу все эти железки в антикварную лавку, – с азартной дрожью в коленках подумала она. – Чистая прибыль – тыщ пятьдесят! Жизнь нередко подбрасывает нам сюрпризы, только мы не всегда умеем ими воспользоваться».
В ту ночь Лина спала крепко и видела счастливые сны. Ей снился теплый южный вечер, море, огоньки на причале. Она проснулась рано утром в отличном настроении и подумала:
«Какая все-таки я молодец! Надо смело принимать вызовы судьбы! Удача рано или поздно улыбается всем, но не каждый может ей разумно распорядиться».
Наскоро позавтракав, Лина загрузила купленное вчера богатство в сумочку и поспешила к знакомым антикварам. Она испытывала нетерпение и азарт, предвкушая хороший куш.
– Ой, здравствуйте! – радостно встретила ее Ольга, эксперт антикварного магазина по изделиям из металла и драгоценным камням. В прошлый раз она тщательно изучала принесенные Линой монеты, капала на них кислотой, взвешивала на маленьких весах. Убедившись в подлинности царских червонцев, она выписала квитанцию и отсчитала Лине деньги, достав их из массивного сейфа. Еще двое сотрудников магазина, конечно, тоже вспомнили Лину и встретили ее самыми широкими улыбками, на какие вообще были способны. Через пару минут весь коллектив магазина с почетом повел постоянную клиентку в маленькую комнатку за торговым залом, едва сдерживая нетерпение и предвкушая неплохой процент от продажи новых поступлений. Наверное, они подумали, что у этой дамочки солидная «кубышка», с которой можно жить-не тужить.
– Ой, что это? – воскликнула Ольга, едва Лина торжественно достала из косметички свои вчерашние приобретения. Дама-эксперт изменилась в лице и взглянула на Лину уже не так ласково, как несколько минут назад. Теперь ее взгляд был изучающим и колючим, в общем, назвать его льстивым было уже при всем желании нельзя.
– Мы-то думали, вы опять что-то ценное принесли… Как в прошлый раз. А вы… Слушайте, где вы вообще взяли столь откровенный фальшак?
Кровь ударила Лине в лицо, она вспомнила про уголовную ответственность за сбыт подделок за мошенничество, затем ее шея покрылась пятнами, и она пролепетала:
– Я… Ну, в общем, это… Короче, эти цацки моей тете принесла ее помощница по хозяйству. Тетя знала, что я продала монеты, оставленные мне в наследство папой, и попросила меня теперь оценить и эти штуки. А что с ними не так?
– Что не так? Да все не так! – возмутилась Ольга и демонически расхохоталась. – Вот, смотрите.
Она достала из сейфа одну из «настоящих» монет. Видимо, из тех, что Лина продала им в пошлый раз. Когда Ольга положила монеты рядом, разница сразу же бросилась в глаза. Монеты были похожи друг на дружку столь же мало, сколь гламурная тусовщица походит на торговку с рынка. Настоящий царский червонец был благородного розовато-красноватого цвета, а новые монеты отливали дешевой «самоварной» желтизной. Ольга попросила Лину взвесить на руке оба кружочка. Так сказать, для сравнения. Желтый был существенно легче красного. Дама-антиквар ковырнула ободок монеты, и под желтым покрытием обнаружился какой-то странный белый материал, что-то вроде гипса. Морально уничтожив Лину взглядом, Ольга взялась за медали.
Для начала она стукнула ими друг дружку. Раздался какой-то глухой звук.
– Вот видите, не звенят, – сообщила Ольга. – А настоящие должны звенеть, как колокольчики. Да и цвет у них явно не серебряный, а какой-то тускло-серый.
–Так вот же, проба на ободке! – Лина решила не сдаваться до последнего.
– Эти умельцы вам любую пробу поставят и не вздрогнут, – сообщила Ольга даже с какой-то тайной гордостью за неизвестных мастеров. – Кстати, тетина домработница не сказала, где она откопала этот мусор?
Лина, залившись краской до ушей, вспомнила версию таджиков:
– Вроде бы, какие-то таджики-строители делали ремонт в старом доме в Сергиевом Посаде и нашли клад…
– До сих пор не устаю удивляться наивности людей, – саркастически хмыкнула Ольга, – в XXI веке они все еще верят в какие-то клады! Все более-менее солидные клады, чтобы вы знали, давно найдены, пронумерованы, проданы и перепроданы. А это типичный фальшак, рассчитанный на легковерных людей, которые насмотрелись фэнтези и начитались сказок братьев Гримм. Межу прочим, за эту неделю вы у нас четвертая.
– Вот как? – удивилась Лина.
– Ну да, вы четвертая пришли с монетами и с памятными медалями. Позавчера одна старушка даже в обморок упала, пришлось ей «скорую» вызывать. Когда ей сказали правду, она вначале не поверила. Стала возмущаться и кричать:
«Как так? Это же из подмосковного клада!».
– Из Сергиева Посада, – подсказала Лина.
– Вот именно, – подтвердила Ольга и еще раз внимательно взглянула на посетительницу, – она как раз-таки Сергиев Посад упоминала. Этим жуликам лень даже более-менее правдоподобные или хотя бы разные легенды придумывать. В общем, скажите вашей тете, пускай она домработниц поаккуратнее выбирает. А то потом серебряные ложечки в доме пропадают.
Лина наскоро распрощалась с Ольгой и другими продавцами, сразу же утратившими к ней всякий интерес, и выбежала на улицу. Сердце бешено колотилось, щеки пылали от унижения и стыда. Никогда не думала, что придется оправдываться за торговлю фальшивым антиквариатом! И как она могла поддаться на этот дешевый «развод»? Нет, без гипноза у таджиков точно не обошлось! Похоже простые с виду дети Памира владеют особым нейролингвистическим программированием.
Свежий ветер слегка охладил пылавшее лицо, и Лина понемногу успокоилась. Однако назойливая мысль уже несколько минут крутилась на краешке сознания и не давала ей покоя.
«Недавно я видела нечто, похожее на эти дешевые подделки… Но где?»
Лина уставилась в витрину дорогого бутика. На женском манекене красовалось изящное платье цвета пудры. Тоже что-то смутно знакомое и недавно виденное.
– Верочка! – осенило Лину – Дочка Иннокентия! Старик велел передать ей старинную медаль с профилем Екатерины Великой. Надо попросить Верочку показать подарок отца в этом же антикварном салоне. Пускай сходит туда одна, а то я уже скоро начну вызывать у тамошних продавцов, а в особенности у Ольги, серьезные подозрения. Еще решат, что я работаю в банде черных торговцев фальшаком «воровкой на доверии» …
Попросить Верочку отнести медаль на экспертизу оказалось делом нетрудным. Буквально на следующий день она позвонила Лине. Дочь Бармина кипела от возмущения:
– Представьте себе, эта медаль – никакой не антиквариат! Фальшивка! Отец что, решил посмеяться надо мной? Почему он передал мне на память эту дешевую подделку? Странное представление о достойном наследстве для родной дочери.
– Думаю, Иннокентию Михайловичу было совершенно не до смеха, – серьезно и тихо сказала Лина.
– Интересно, кто всучил ему эту дешевку? Вы представляете, в антикварном салоне расхохотались мне в лицо, когда я попросила у них оценить отцов подарок. Сказали, что к ним потоком идут владельцы подобного хлама и требуют за него все больших и больших денег. Сообщили, что только вчера одна дама приличного вида приходила и выложила перед ними целую горсть подобных фальшивок…
Лина хмыкнула, вспомнив вытянувшиеся лица антикваров. Потом задумалась, помолчала и наконец спросила:
. – Верочка, вы помните сказку братьев Гримм про «Мальчика – с пальчик?». О том, как мальчик, которого отправили в лес умирать, сыпал на дорогу то зерна, то камешки, чтобы его нашли по этим следам. Мне кажется, Верочка, что ваш отец этой подделкой дал вам какой-то важный знак. Если мы сейчас же не пойдем по следу, который он нам указал, потом, боюсь, может быть слишком поздно.
– Вы думаете, эта мошенница Мухина заставляет моего отца сбывать фальшивые медали? – изумилась Верочка. – Зная его, я вряд ли в это поверю.
– Боюсь, что все намного сложнее, – вздохнула Лина. – А вообще-то в жизни разные повороты случаются…
– В смысле? – не поняла девушка.
– Со вчерашнего дня мне кажется, что дело обстоит с точностью до наоборот, чем мы с вами думали раньше. А что если вашего отца, Верочка, никто не увозил из клиники обманом? Вдруг он сам попросил Марианну Мухину, укрыть его в надежном месте, причем за очень неплохое вознаграждение? Девушка взяла отпуск, понадеявшись на легкий заработок. А когда поняла, что влипла в опасную историю, начала путать следы и перевозить вашего отца с места на место. Друг Башмачкова, он служит в полиции, разузнал, что наша парочка несколько дней жила в гостинице, а потом опять вернулась в квартиру к Мухиной. Похоже, парочка изо всех сил путает следы.
– Зачем? – опешила дочь Иннокентия. Ее голос дрогнул, Лина поняла, что девушка готова заплакать, и поспешила объяснить:
– А затем, что Мухина хочет сохранить жизнь вашему отцу, заодно и себе. Иннокентий Михайлович, как мне кажется, хочет остаться в живых ради своих дочки и внучки. Возможно, еще и для того, чтобы со временем поквитаться кое-с кем.
– Странные планы для недавнего пациента кардио-хирургического отделения. Лучше бы о дочери вспомнил, – с обидой выдохнула Верочка.
– А что, ваш отец не человек, что ли? Мне кажется, я начинаю потихоньку догадываться, почему пациент Бармин лег в клинику, причем, судя по его рассказам, весьма поспешно. Не сомневаюсь, что сердце у него и вправду больное, однако Иннокентий Михайлович спешил всеми силами ускорить ход событий и старался, по его рассказам, получить квоту на операцию и направление в клинику как можно скорее. Большинство анализов и исследований он сделал платно, чтобы не терять драгоценное время. Возможно, вашему отцу было необходимо спрятаться в клинике от посторонних глаз. Когда же дело подошло к выписке, Бармин запаниковал. Выходить «на волю» так быстро, похоже, не входило в его планы. Во всяком случае, его собирались выписать намного раньше, чем он рассчитывал. Такие нынче правила. Теперь у нас, как и у вас во Франции, одним и тем же пациентом койко-место долго не занимают. Иннокентий Бармин – мужчина немолодой, к тому же весьма неглупый. Полагаю, он быстро разгадал планы рыжей авантюристки на его капитал и решил направить ее молодую активность в свою пользу. В общем, не она его прибрала к рукам, а, скорее, он ее. Мне кажется, ваш отец задумал залечь на дно, и без помощи рыжей бестии ему было не обойтись. Мол, пообещаю ей приличную сумму денег за помощь, ну, а потом, дескать, видно будет… Как говорится в старой притче, или ишак сдохнет первым, или шах… Впрочем, чтобы ожидание спасения не слишком затянулось, ваш отец разработал «план Б» – послал вам эту медаль. Иннокентий Михайлович, вероятно, не сомневался, что вы захотите проверить ее подлинность у антиквара. Он знал: если вы узнаете, что медаль фальшивая, то рано или поздно догадаетесь, что отец попал в беду. Потому что дочь любит отца и прекрасно знает: дипломат в отставке Бармин никогда не стал бы передавать ей фальшивую побрякушку.
– И что теперь? Какие наши действия? – растерянно прошептала Верочка. – Вы считаете, что папу надо оставить в лапах этой авантюристки и ждать, пока он сам не объявится?
– А вот этого я не говорила.
Лина так долго молчала в трубку, что Верочка решила, будто связь прервалась. Она отключилась, правда, через некоторое время перезвонила.
– Не-нет, я не просто молчала, я думала, – пояснила Лина. – Понимаете, Верочка, нам неизвестно, кто разыскивает вашего отца так же упорно, как мы с вами. Судя по тому, как тщательно Иннокентий Михайлович прячется и шифруется, этот кто-то очень неглуп и весьма опасен. Не хотелось бы, чтобы он нашел вашего отца раньше нас. Думаю, Элеонора не застала его у Марианны, потому что днем девушка никому не открывает дверь либо увозит вашего отца то в одну. То в другую гостиницу.
– Говорите, что надо делать, – потребовала Верочка, – я готова немедленно поменять обратный билет. Париж подождет, мои родные тоже. Во всяком случае, они в отличие от папы в безопасности. Если же я оставлю отца в лапах этой расчетливой мегеры, никогда себе этого не прощу.
– Надо найти тех, кто стоит за гастарбайтерами, торгующими фальшивкой, – сказала Лина. – Сдается мне, что ваш отец подал нам вполне отчетливый сигнал…
– А что дальше? – прошептала Верочка. – От кого он скрывается?
– Вот это нам и предстоит узнать. Похоже, существует целая сеть криминальных торговцев антикварными фальшивками. Попросту говоря, банда. Однако и нас, сочувствующих вашему отцу, тоже немало: вы, я, Элеонора и Башмачков. То есть уже четверо. Значит, нам надо в ближайшие дни рвануть в разные районы города и постараться найти концы этого «бредня», чтобы в итоге вытащить его за концы и сдать полиции крупную рыбину, а не каких-то там мальков.
Для начала имеет смысл прогуляться по оптовым рынкам на окраинах города. Кое-где эти рассадники криминала еще сохранились. В антикварном салоне мне рассказали, что большой поток фальшивых монет и медалей сбывается именно там.
Верочка опять всхлипнула в трубке и прошептала:
– Я согласна.
На следующий день Вера Фелимор-Бармина купила дешевую китайскую куртку, натянула темно-синий свитер, китайские джинсы, простецкие кроссовки и отправилась на рынок возле Окружной на Юго-Востоке города. Никто не узнал бы теперь в скромно одетой молодой москвичке холеную европейскую даму, вслед которой еще недавно мужчины сворачивали шеи и женщины завистливо вздыхали.
Вера полчаса ходила по рынку между прилавками, изумляясь, какими дешевыми могут быть разнообразные хозяйственные мелочи, за которые она привыкла платить в центральных супермаркетах в три раза дороже. Полотенца, кастрюли, клеенки на кухонные столы, домашние тапочки… Все здесь стоило сущие пустяки, а выглядело не хуже, чем такие же товары в каком-нибудь торговом центре возле станции метро.
Воспользовавшись случаем, Вера купила насадку на швабру, жесткую щетку для мытья раковины, коврик в ванную комнату и уже было нацелилась на ершик для унитаза, но в этот миг… Нетрезвая физиономия в бейсболке возникла как из-под земли.
– Девушка, монеты нужны? Старые…– уточнила физиономия и по-свойски подмигнула.
– Монеты? Да зачем они мне? – отозвалась Вера с деланным равнодушием. Сердце ее застучало, как колеса скорого поезда, а горло перехватило спазмом. Однако Вера напустила на себя равнодушный вид и отвернулась.
– Вы хотя бы взгляните на них, – заканючил мужичок неприятным тенорком.
Женщина неохотно оглянулась.
Жестом эксгибициониста мужчина распахнул куртку. К подкладке было пристегнуто что-то типа планшета, в разных отделениях которого виднелись желтые и серые монеты и медали из темного металла.
– Ну-с, и сколько же вы ходите за вашу сомнительную «ценность»? – поинтересовалась Верочка с сарказмом.
– За царские червонцы двадцать тыщ за штуку, за серебро пять, – охотно отозвался барыга.
– Вы что, месье, от водки совсем разум потеряли?
Мадам Филимор с достоинством поправила волосы и уставилась на торгаша фальшивками в упор.
– За двадцать и за пять, молодой человек, я куплю проверенный товар в антикварном магазине. На этом базаре вам таких денег не даст никто, даже какой-нибудь непуганый идиот-иностранец.
– Ладо, твоя последняя цена. Сколько? – не отставал торгаш. От его колючего взгляда не укрылся ни огонек интереса, мелькнувший в глазах девушки, ни изящные колечки, украшавшие ручки покупательницы, ни дорогой маникюр, ни новая модель айфона, который та сжимала в руке.
– Триста рублей, – объявила Вера и двинула в сторону выхода, давая понять. что торг окончен.
– Не гони пургу, лялька! – возмутился барыга. Он догнал ее и цепко схватил за рукав. – За триста ты даже колготки не станешь покупать. А тут царские монеты. Десять тыщ – и целых два желтых кружочка твои.
– Пятьсот – моя последняя цена, – не сдавалась Вера.
– Ладно, давай пять тыщ и добавлю медаль, – пошел на попятную барыга.
Сошлись на тысяче. За эту сумму Вера приобрела у сомнительного типа два «золотых царских червонца», «серебряный» полтинник и две «памятные медали» – «Екатерина Великая» и «Александр III».
– Послушайте. Я могу хотя бы узнать, где вы раздобыли все эти «ценности»? – приступила Вера к цели своего визита.
– Барыга отвел взгляд, буркнул что-то вроде «не умничай» и тут же растворился в толпе.
Лина сравнила свеженькие «сокровища», приобретенные Верой несколько часов назад, со своими бесполезными цацками. Желтые кружочки «монет» и потемневшие блямбы «медалей» оказались похожими, как близнецы.
– Какая вы молодец, Верочка! – похвалила Лина девушку. – По крайней мере, теперь ясен масштаб этой аферы. Когда мы выявим еще несколько подобных «точек», можно будет подключать полицию.
