Нина Стожкова
Танго со смертью
– Что за самоуправство! Я дипломат в отставке, и так это не оставлю. Непременно сообщу о снятии с рейса законопослушных граждан вашему руководству. Чем мы, так сказать, обязаны пристальному вниманию полиции? А что будет с нашими билетами? Кто вернет нам деньги? А еще я требую компенсацию морального ущерба! – пошел Иннокентий в наступление.
– Боюсь, придется все же взять с вас подписку о невыезде, – предупредил полицейский. – Когда мы проясним все интересующие полицию вопросы, вы сможете лететь куда захотите.
Верочка решила, что настала пора ей вмешаться.
– Ты совсем забыл, что у тебя есть дочь? – спросила она Бармина с укором.
– Я помню о тебе, моя Верушка, каждую минуту, – сказал Иннокентий тихо, и глаза его опять заблестели. Было видно, что старик не лжет.
– Почему же ты, папа, не отвечал на мои звонки? – Верочка едва сдерживала слезы
– Непростой вопрос. Об этом в двух словах не расскажешь, – ответил Бармин.
– Мы можем поговорить наедине? – спросила Верочка у полицейского.
– Сможете. Чуть позже, – мягко сказал служивый. – вначале мы должны допросить гражданина Бармина и гражданку Мухину и прояснить для полиции кое-какие детали.
Марианна и Верочка по-прежнему смотрели друг на друга без всякой приязни.
– Познакомься, Верочка, это Марианна, Марианна, это моя дочь Вера- Иннокентий решил запоздало представить дам друг другу, но их взгляды от этого теплее не стали.
– Пойдем, – поторопил троицу, представлявшую в тот момент живописную группу, второй полицейский. – Нам предстоит длинный и серьезный разговор.
Лина, нажала на дверной звонок и невольно вздрогнула от резкого звука. Она крепко держала Башмачкова под руку, чтобы не грохнуться, упаси боже, в обморок, ежели дверь откроет какой-нибудь маньяк или людоед. Писатель же напустил на себя равнодушно-спокойный вид. Одной рукой он прижимал к себе Лину, а другой придерживал пакет с «Гончаровой» в солидной раме. Картина была завернута в несколько газетных страниц и обвязана веревкой для надежности.
Массивная дверь, ведущая в антикварный салон, мучительно долго не открывалась. Лина заметила, что кто-то внимательно изучает их в глазок. Она запаниковала и уже подумала, не повернуть ли часом обратно, но тут дверь распахнулась, и голос, знакомый ей по недавнему телефонному разговору, сухо сказал:
– Войдите.
Человек, открывший дверь, отступил в сторону, но Лина из-за полумрака в прихожей не смогла разглядеть его лицо. Хозяин салона, чьи глаза, по-видимому, уже успели привыкнуть к полумраку, внимательно рассматривал вошедших. Лина невольно поежилась.
– Пройдемте в зал, – предложил хозяин и рукой указал на дверь в глубине коридора.
В просторной светлой комнате Лина наконец смогла рассмотреть незнакомца. Это был кряжистый немолодой мужчина с заурядной внешностью, одетый в темный синтетический свитер и дешевые джинсы, не претендовавшие на модные брэнды. На ногах у незнакомца были стоптанные кроссовки. Встретив подобного пассажира в метро, Лина не обратила бы на него никакого внимания.
Мужчина между тем молчал, пристально смотрел на Лину и ждал. Ей показалось, что Башмачков интересовал хозяина гораздо меньше, чем она сама. Каким-то шестым чувством, присущим опытным антикварам, незнакомец, видимо, понял, что женщина в их паре главная.
– Вот, принесла, – тихо сказала Лина и принялась торопливо и бестолково распаковывать картину. Пальцы не слушались, веревка не хотела развязываться, клочки газеты разлетались на тщательно вымытый пол. Антиквар молчал и ждал. Лина запаниковала, засуетилась, и наконец освободила картину от упаковки.
Антиквар по-прежнему не произнес ни слова.
– И этот, как его, провенанс, тоже имеется, – поспешно сказала Лина, обескураженная его молчанием. Она поставила «шедевр» Митяя на стеклянную витрину так, чтобы на картину выигрышно падал свет, и наконец подняла глаза на хозяина салона.
– Что это? – спросил мужчина без тени улыбки.
– Гончарова, – пролепетала Лина. – И документ к ней. Он мне тоже от бабушки достался. И Лина сунула антиквару под нос «провенанс», за полчаса состряпанный Дашей на компьютере.
– Вы издеваетесь? – спросил мужчина все так же серьезно.
– Я думала… Бабушка говорила, что эту картину ей в молодости подарил один…, в общем, один поклонник. Ну, а я недавно увидела в альбоме «Русский авангард ХХ века» такую же и подумала, что художница вполне могла сделать авторскую копию.
– Это такая же Гончарова, как я Левитан, – сказал антиквар.
– Диктор? – глуповато хихикнула Лина.
– Художник, – уточнил антиквар без тени улыбки и добавил с неприязнью: – Всего вам доброго. У меня мало времени на бесполезные разговоры. Позвольте проводить вас к выходу.
– А можно вам показать мою медаль с Екатериной Второй? – жалобно спросила Лина. – Ну, пожалуйста, мне больше не с кем посоветоваться.
– Ладно, валяйте, только быстро, – неохотно согласился мужчина.
Лина порылась в сумочке, достала носовой платок, затем развернула его и протянула антиквару медаль, которую передала ей Верочка.
– Это такая же Екатерина, как ваша мазня – Гончарова, – процедил антиквар и поинтересовался с деланным равнодушием: – Где же вы раздобыли этот фальшак?
– Купила у одного бывшего дипломата. – сказала Лина. От нее не укрылся настороженный огонек любопытства, на мгновение вспыхнувший в глазах антиквара.
– Очень интересно, – саркастически пробормотал незнакомец. – Бывший дипломат торгует фальшивым антиквариатом. Не подскажете, как зовут этого смелого человека?
– Иннокентий Бармин, – сказала Лина, внимательно наблюдая за выражением лица антиквара. Однако на сей раз ни один мускул не дрогнул на лице мужчины.
– В первый раз слышу… это имя. – пожал плечами антиквар.
– В самом деле? – подал голос Башмачков. – А нам рассказали в одном салоне, что этот самый Бармин активно интересовался монетами и медалями. Мне казалось, в вашем тесном мирке все серьезные люди знают друг друга.
– Вы ошибаетесь, – сухо сказал антиквар и сделал еще одну попытку проводить Лину и Башмачкова к выходу.
– А Толик-алкоголика и Корявого вы тоже не знаете? – неожиданно спросил Башмачков. Лина обмерла.
«Вот идиот, что он несет! Мы же не договаривались открывать первому встречному все карты», – с ужасом подумала она, затем крепко схватила Башмачкова под руку и потащила его к выходу.
Писатель упирался, как нашкодивший кот, всеми «лапами» в огромных кроссовках. Похоже, Башмачков поймал кураж, ну или пошел ва-банк. Короче говоря, он слетел с катушек. Башмачков упрямо сопротивлялся отчаянным попыткам Лины увести его из салона и этим «испортить все дело». Возможно, Башмачкову захотелось дать понять антиквару, что он в их паре тоже кое-что значит, а не просто выполняет почетную роль носильщика какой-то мазни. В общем, Башмачков и прежде-то не был феминистом, а теперь и вовсе к ужасу Лины решил выступить настоящим альфа-самцом.
«Ну почему он «включил мачо» именно сейчас!», – с тоской подумала Лина. Она уже почти дотащила Башмачкова до входной двери, но тут антиквар неожиданно подал голос:
– Слушайте, молодой человек, почему я должен знать какие-то чужие воровские клички? Впрочем…
Антиквар секунду помедлил и вдруг предложил:
– А знаете что, молодые люди, а давайте-ка выпьем чайку. Я с вами и так кучу времени потерял, поэтому еще какие-то десять минут роли не сыграют. Я коллекционирую удивительные истории о нашем непростом бизнесе и надеюсь, что вы пополните мою коллекцию своими искрометными байками. Может быть, потом, на пенсии, я даже книжку напишу. Возможно, сейчас, за разговором, и я что-нибудь интересное вспомню. Склероз, он ведь хорош тем, что временами отступает.
Антиквар громко захохотал. Лина про себя отметила, что глаза его остались холодными и серьезными. Она подавала Башмачкову панические знаки, но тот словно не замечал их. Напротив, литератор приосанился как глухарь, исполняющий свою коронную песню. По всему было видно, что он собирается допеть ее до конца.
Хозяин салона пригласил посетителей в свой небольшой кабинет, обставленный антикварной мебелью.
– У меня к вам, друзья мои, одна маленькая просьба. В моем кабинете находятся настоящие раритеты, и я не хочу, чтобы их фотографии попали в интернет. Сейчас даже у школьников отбирают мобильники перед контрольной, чтобы те не списывали. Так что не обессудьте, дамы и господа. Будьте добры, оставьте ваши смартфоны в этой красивой шкатулке у дверей. Не волнуйтесь, по сравнению с тем, что находится в моем кабинете, ваши китайские смартфоны никакой ценности не представляют.
Закончив короткий спич, антиквар предложил гостям располагаться поудобнее на кожаном диване.
– Не скучайте, я сейчас вернусь, – тоном заботливого хозяина пообещал он, – вот только включу в коридоре электрический чайник и чашки принесу.
Антиквар захлопнул дверь. И тут Лина и Башмачков услышали, как ключ быстро провернулся в замке два раза. Сердце Лины ушло в пятки. Она поняла, что выйти отсюда им, похоже, не суждено. Она пнула локтем Башмачкова и прошипела:
– Ну вот кто тебя за язык тянул: «Толик-алкоголик, Корявый»… А ты, теперь я знаю точно, вот кто: Языков-Помелов!»…
Лина прислушалась к удалявшимся шагам и вскочила с дивана.
– Эй, господин антиквар! – завопила она и забарабанила, что есть силы, по железной двери. – Что за глупые шутки! Сейчас же откройте!
Ответом была звенящая тишина. За толстыми стеклами намертво закрытого окна ездили машины и автобусы, шли редкие прохожие – словом, шла обычная жизнь, однако с улицы в кабинет не долетало ни звука.
Башмачков наконец осознал, что натворил, и боялся даже взглянуть на Лину. Он встал и подошел к окну. Увы! На окне были прочные решетки.
– Все, приехали, – Лина почувствовала, что ее сердце заныло и застучало с перебоями. – И кой черт тебя за язык дернул именно здесь про этих двух бандюганов вспомнить! – шепотом набросилась она на Башмачкова. – Ты только что сдал нас с потрохами, идиот!
– Зато мы теперь точно знаем, что этот тип имеет прямое отношение к Бармину, – Башмачков пытался бодриться, однако так же, как и Лина, перебирал в уме возможные варианты спасения.
– Ой, смотри, он даже документы в стол не убрал, – удивился писатель. – Вон там, похоже, отчет в налоговую. Глянь, на обложке написано: «Корецкий А.П., генеральный директор ИП «Антик ХХI век». Так вот он какой, шеф Иннокентия Бармина! Что ж, будем знакомы.
– Идиот! Он не спрятал документы и пустил нас в свой кабинет только потому, что мы уже отсюда не выйдем живыми! – охладила Лина его восторги.
– Ну, это мы еще посмотрим! – сказал Башмачков с «гибельным восторгом» в голосе, так хорошо описанным Высоцким в песне про коней привередливых.
– Куда посмотрим! На закрытую дверь? – Лина едва сдерживала слезы. – Не думала, что после операции на сердце моя жизнь окажется НАСТОЛЬКО короткой. Для чего тогда были все мои мучения, ограничения и переживания? Чтобы через несколько месяцев алчный преступник укокошил нас в своем пафосном кабинете, набитым антикварной мебелью. А потом вывез в лес и закопал при помощи своих бандитов? Кстати сказать, Корецкий неплохо придумал закрыть нас именно здесь: с кожаной мебели черного цвета кровь легко смывается.
– Как ты думаешь, куда он пошел? – спросил Башмачков, чтобы хоть немного отвлечь Лину от мрачных мыслей.
– Ты еще не понял это, мой милый болтунишка? – саркастически усмехнулась Лина. – Сейчас Корецкий вышел на улицу, чтобы мы ничего не услышали, и звонит любезным твоему сердцу гангстерам. Каким-то другим Толику и Корявому, поскольку тех, первых, твой друг Колян уже законопатил в кутузку. Видимо, Корецкий об этом еще ничего не знает. А вот как раз сейчас и узнает. На их место встанут другие. Я уверена, что в рукаве у этого типа есть еще пяток таких же братков. Эти милые ребята вскоре примчатся сюда на очную ставку с нами. Спешу тебя предупредить, господин писатель: хэппи энд в этом триллере не предусмотрен.
– Блин, да сколько можно попрекать меня! Я же ради тебя старался, ради твоего гребанного «расследования».
Писатель, верный законам стилистики, изобразил руками в воздухе кавычки, подчеркнув, что никогда не относился к расследованиям Лины всерьез.
– Ха-ха-ха! – истерически расхохоталась Лина. – Если бы не ты, то мое расследование не закончилось бы столь плачевно. Ты вообще никогда не любил меня, а только терпел. Потому что я не мешала тебе писать твои гребанные «шедевры». – Лина саркастически взглянула на бойфренда и тоже изобразила руками кавычки, подчеркнув, что никогда не рассматривала Башмачкова как серьезного писателя.
Башмачков вмиг стал пунцовым и заорал:
– Хочу, блин, немедленно выбраться отсюда? Не могу даже дышать с тобой одним воздухом! Ты никогда не понимала меня, недалекая женщина! Литературное творчество – удел избранных. А твои «Веселые Утята» … Тоже мне искусство! Фигня все это, детский утренник, художественная самодеятельность! Фу-фло! Фу-фло, я сказал!
Башмачков рассвирепел и со всей дури топнул ногой под столом…
Пленников оглушил резкий звук, вмиг наполнивший кабинет. Лина зажала ладонями уши, но оглушительный вой в первую же секунду проник в голову и словно разрезал мозг на мелкие части. Сильнее этого звука оказался только крик Башмачкова:
– Ура! Линка! Это же сирена! Охранная сигнализация! Сейчас сюда менты приедут!
– Лишь бы только этот упырь не развернул их обратно и не сказал, что он нажал кнопку по ошибке, – в ответ прокричала ему Лина.
Словно в ответ на ее слова, дверь кабинета открылась, и на пороге нарисовался антиквар. В одной руке у него был чайник, а в другой – ключи.
– Ой. а я вас случайно запер, – прокричал антиквар и широко улыбнулся, – извините, дурацкая привычка хранителя лавки древностей. – Вы, наверное, случайно кнопку нажали, пока я чайник ставил, – вновь завопил он, стараясь перекричать вой сирены. – Позвольте, милые мои, я отключу сигнализацию.
Лина с Башмачковым не стали дожидаться, пока антиквар вылезет из-под стола. Они выхватили свои телефоны, по-прежнему лежавшие в шкатулке за дверью, промчались быстрее ветра по длинному коридору и почувствовали себя в безопасности лишь тогда, когда очутились на улице.
– Полиция? – заорал Башмачков в телефон. – Срочно подъезжайте к антикварному салону, адрес я сейчас продиктую. Сюда сейчас прибудут авторитетные друзья антиквара Корецкого, а также сотрудники охранного предприятия. Корецким очень интересуются ваши коллеги, ведущие расследование по делу фальшивых монет и медалей эпохи Николая II. Скоро они тоже подъедут. Кто говорит? Писатель… ой, блин, простите, внештатный сотрудник полиции Валерий Башмачков.
В кабинете, где Лина и Башмачков провели не самые приятные минуты, следователи вскоре обнаружили ящик с китайскими монетами и медалями. Две неприятных личности в спортивных штанах и толстовках на молнии, прибывшие уже после приезда полиции, попытались дать задний ход, но их вежливо попросили задержаться. Чисто формально, для ответа на несколько вопросов. Лина и Башмачков, дав показания, тоже хотели остаться, чтобы узнать, чем дело кончится, однако им вскоре дали понять, что дальше профессионалы обойдутся без них.
На улице Лина взяла Башмачкова под руку и крепко прижалась к нему. Писатель нежно чмокнул ее в висок, и они спокойно направилась к метро. Никто из прохожих в эту минуту не догадался бы, что всего несколько минут назад эта «сладкая парочка» была на грани разрыва.
«Да, все-таки жизнь – сложная штука», – подумала Лина и внезапно поняла, что в эту минуту ей больше всего хочется крепкого чаю с лимоном и с горьким шоколадом. К счастью, этот антидепрессантный наборчик, как обычно, дожидался ее дома.
«Нет, временами жизнь – довольно простая и приятная вещь», – подумала Лина и игриво толкнула Башмачкова локтем. Ее сердце стучало ровно и спокойно, значит, профессор Ренатов и доктор Омаров все же повозились с ней не зря.
Омар Омарыч идет по следу
Тем временем доктор Омаров красочно рассказывал новой медсестре Лиде обо всех замеченных им в последнее время в клинике странностях. И о том, как стремительно исчез из отделения его пациент Бармин, и о скоропостижной смерти молодого доктора из реанимации, и о том, как не вовремя ушла в отпуск молодая врач-реаниматолог из того же отделения. Разумеется, про разговор с санитаром Капустиным из отделения патанатомии доктор Омаров тоже не забыл рассказать.
– Спасибо, Омар Омарыч, вы многое прояснили, – улыбнулась медсестра, – Моя часть следствия подходит к концу. Скоро Таня займет свое законное место на сестринском посту, а я займусь новым делом.
– Что же будет с врачом из реанимации? Ну с той девушкой, с Марианной Мухиной? – спросил Омар Омарыч. – Она-то хотя бы вернется на свое рабочее место?
– Все зависит от той роли, которую Марианна Андреевна Мухина сыграла в этой криминальной истории. Следствию это еще предстоит выяснить.
Заинтригованный доктор Омаров с огорчением понял, что больше ничего у девушки-полицейского, работающей под прикрытием, выяснить не удастся, да и на дальнейшие разговоры у него не было времени. Омар Омарыча ждали пациент и коллеги в операционной, там же ждал профессор Ренатов, который ждать в принципе не любит. Доктор Омаров стремительно вскочил со стула и понесся к лифту почти с космической скоростью.
Все наконец проясняется
Следователь Николай Васильев, главбух Березкина, Лина и Башмачков собрались в уютном кафе «Чудо-замок», чтобы неспешно обсудить за бокалом вина последние события. Вообще-то Колян предпочитал водку, а Башмачков пиво, но в этот раз они решили сделать исключение для дам. У каждого из четверки были на дружескую встречу свои планы. Колян собирался уточнить кое-какие неясные ему до сих пор детали этого запутанного дела, Березкина надеялась прояснить отношение к ней Коляна, а Лина и Башмачков решили во что бы то ни стало разведать неясные до сих пор подробности операции «Монеты» у следователя Николая Васильева.
– Ну, писатель, скажи тост, – предложил Колян, когда после общих бурных приветствий за столиком воцарилась тишина, – мы вообще-то не на поминки собрались.
– Давайте выпьем за моего лучшего друга, за Коляна, – предложил Башмачков, – без них, без наших бесстрашных профессионалов из полиции, мы в лучшем случае ничего не узнали бы, а в худшем – не сидели бы за этим столом, – тут Башмачков выразительно взглянул на Березкину и неожиданно закончил: – и за нашу бесстрашную Элеонору, которая так замечательно смотрится рядом с мужественным следователем Васильевым.
Лина впервые увидела, как лицо Березкиной покраснело, а шея вдруг пошла красными пятнами.
Васильев обнял Березкину за плечи, и дал этим понять Лине с Башмачковым, что он и Элеонора – тоже пара за этим столом.
– Колян, мы с Линой сгораем от нетерпения. Расскажи, что удалось узнать о роли Бармина и Марианны в этой истории, – попросил Башмачков.
– Бармин был сотрудником Корецкого, тот использовал его в роли переводчика и референта в Китае. Понятно, что Иннокентий мог не знать многого о делишках шефа. Вина бывшего дипломата лишь в том, что он сразу же после возвращения из Китая не сообщил, куда следует, о криминальных планах шефа. С Иннокентия взята подписка о невыезде. Смягчающими обстоятельствами могут служить возраст, состояние здоровья и то, что Корецкий здорово запугал его и пытался подставить, то есть выставить руководителем этой крупной аферы, хотя тот был просто пешкой в руках опытного в подобных делишках игрока.
– Да уж, – подала голос Березкина, – Корецкий все придумал не хило. Даже мне его шестерки потрепанную фотку Иннокентия Бармина подсовывали. Дескать, смотри и запоминай, вот он, наш главный пахан.
– А Марианна Мухина? Какова ее роль в этой истории? – с нетерпением спросила Лина.
– Марианна оказалась не столько хищницей, сколько спасительницей Бармина. Иннокентий Михайлович заключил с докторшей сделку, выгодную обоим. Он пообещал ей неплохой гонорар, путешествие в Черногорию и прочие заманчивые вещи. И все это за то, что докторша поможет ему незаметно скрыться из клиники, раствориться в столице, замести следы, а потом провести какое-то время в Черногории, пока Корецкий не отстанет от бывшего друга. После первого визита Лехи Крысы в реанимацию Иннокентий не на шутку испугался. Он понял, что Корецкий не оставит его в покое даже в больнице, и решил залечь на дно, что в нашем огромном городе не так уж и трудно.
– Одним словом, дочь Бармина Верочка теперь может не беспокоиться? – обрадовалась Лина. – Ее наследству ничего не угрожает!
– Ну, об этом хорошо бы спросить самого Иннокентия Бармина, – рассудительно сказал Колян. – Если бы я был в его возрасте, то не мог бы за себя поручиться, встреться мне на жизненном пути молодая симпатичная врачиха.
– Ах, вот ты как! – вскричала Элеонора. – Не думала, что наши доблестные полицейские такие легкомысленные!
– Ну, я тоже не мог предположить, что главбухи такие безбашенные, – в тон ей ответил Колян и еще крепче обнял Березкину. – К тому же мне до возраста Бармина, надеюсь, еще пахать и пахать. Впереди – сотни папок с уголовными делами и столько же выездов на оперативные задания, мозговых штурмов с коллегами и, что особенно радует, тысячи кружек пива, которые мы выпьем после работы с моим другом писателем Башмачковым в обществе прекрасных дам.
Лина с трудом молчала во время шутливой пикировки «голубков», сидевших теперь в обнимку, не таясь от нее и Башмачкова. Однако ей хотелось поскорее узнать у Николая Васильева, что стало известно следствию о двух смертях в кардиологической клинике. Наконец она не выдержала:
– Давай, Колян, колись, раз уж следствие подошло к концу, – потребовала Лина. – Кто укокошил мадам Крыжевскую, а заодно и доктора Могильного? И еще: помог ли следствию пластиковый стаканчик, который я случайно стырила из реанимационного отделения?
– За стаканчик – большое полицейское спасибо, – оживился Николай. – Наша лаборатория обнаружила в нем следы солей талия в очень большой концентрации, говоря по-простому, – следы крысиного яда. По оперативным данным, Могильному «помог» отправиться на тот свет киллер по кличке Крыса. Довольно символичное совпадение, не правда ли? Крыса попросту убрал в его лице важного свидетеля покушения на жизнь пациента в реанимационном отделении. Как говорится, ничего личного. Главной целью Крысы был Бармин, но в первый раз обстоятельства помешали ему выполнить заказ Корецкого и похитить бывшего дипломата, а во второй Крыса просто-напросто опоздал. Бармина перевели в обычное отделение, а вскоре доктор Мухина похитила его и начала перевозить с места на место, заметая следы. Свою идею доставить дипломата к боссу Крыса не оставил, и жизнь Бармина до недавнего времени висела на волоске. Спасибо одному из хирургов клиники, который помог нам в деталях прояснить это дело. К сожалению, я не могу раскрывать его имя в целях его же безопасности.
– И не надо, – сказала Лина и многозначительно взглянула на Башмачкова. Она сразу же догадалась, что без Омара Омарыча тут не обошлось. Доктор Омаров привык докапываться до самой сути и всегда замечал гораздо больше, чем открывалось поверхностному взгляду. Чтобы сменить тему, Лина спросила:
– Ну, а что известно насчет смерти звезды из шоу-бизнеса, то бишь мадам Крыжевской?
– Ее смерть, к счастью, если так вообще допустимо говорить о кончине человека, имела не криминальную, а банальную медицинскую причину. Слишком изношенное сердце, чересчур расшатанные нервы. Переволновалась перед операцией – и вот результат. К сожалению, в кардиологической клинике люди умирают чаще, чем где-нибудь еще, – вздохнул Колян и предложил свой тост:
– Ну, а теперь давайте выпьем за добровольного помощника полиции Валерия Башмачкова и нашего детектива-любителя Лину, которой в будущем я бы советовал все же больше доверять профессионалам.
– Наш народ недаром придумал поговорку: «Доверяй, но проверяй», – сказала Лина и слегка пригубила красное вино из бокала. Она представила, как Омар Омарыч, увидев такое безобразие, строго грозит ей пальцем, и быстро поставила бокал на место.
Назавтра Лина получила на телефон сообщение: «Простите, пожалуйста, мое исчезновение из клиники по-английски. Поверьте, на то были веские причины. Предлагаю встретиться завтра в кафе «Мармеладница» возле Пушкинской площади. Ваш Иннокентий Бармин».
Иннокентий Михайлович, Марианна и Верочка ожидали Лину за дальним столиком в кафе. Девушки разом повернули голову в ее сторону, а Бармин вскочил и поцеловал ей руку. Иннокентий искренне обрадовался Лине и предложил ей выбрать в меню что-нибудь самое вкусное. Когда первые слова приветствия были сказаны и дамы с преувеличенным восторгом рассмотрели и похвалили наряды друг друга, Бармин торжественно обратился к Лине:
– Во-первых, я должен поблагодарить вас, Лина, за неравнодушное участие в моей судьбе. А конкретнее – за то, что вы столь активно искали меня все это время. Верочка обо всем мне рассказала, не упустив живописные подробности. Мне известно также, что ваша храбрая подруга рисковала жизнью в логове бандитов, что вы сами вместе с вашим приятелем попали в лапы к этому мерзавцу Корецкому. Еще я знаю обо всех ваших рискованных приключениях в клинике, о гибели доктора в реанимации… Видит бог, я этого не хотел… Поверьте, я всего лишь решил залечь на дно, пока мой бывший друг, а нынче лютый враг Корецкий на чем-нибудь основательно не проколется и не попадет в лапы полиции. Кто же мог подумать, что моя жизнь «на дне» так затянется. Хорошо еще, что фальшивая медаль Корецкого в конце концов вывела вас на правильный путь.
Иннокентий благодарно взглянул на Лину, сделал глоток чая, немного помолчал, но вскоре заговорил снова:
– Эта сволочь Корецкий собирался меня подставить и посадить на нары вместо себя, но я раскусил его. Боже, какое счастье, что оборотень-антиквар и его шайка наконец задержаны с поличным! Не скрою, я оказался обескуражен, когда полиция в последний момент перед вылетом в Черногорию вышла на нас с Марианной, но в душе был этому даже рад. Сколько можно прятаться?! Честно говоря, я давно мечтал «найтись», но не знал, как выйти из «подполья», чтобы тут же не напороться на Корецкого и его костоломов. Я рад, Лина, что вы не обманули моих ожиданий и в конце концов поняли смысл фальшивой медали, оставленной вам для Верочки. Если бы не ваша находчивость, думаю, Корецкий рано или поздно добрался бы до меня. Это дьявол, а не человек…
– Видали мы с Башмачковым вашего «дьявола», – усмехнулась Лина. – Так, ничего особенного… Просто очень жадный мелкий бес. Не волнуйтесь, полиция за него теперь плотно взялась, думаю, гражданин Корецкий долго на волю не выйдет. Кстати говоря, ему вменяются очень серьезные статьи – международные финансовые махинации в особо крупных размерах и организация преступной группировки. В общем, с недавних пор он и его «шестерки» закрыты в надежном месте и не могут вам угрожать. Живите спокойно. Все эти Корявые, Толики-алкоголики, Крысы и прочие мелкие гангстеры измайловского разлива вернулись в свою привычную среду обитания, а именно – на нары.
Лина закончила свой спич и победно взглянула на троицу. Корецкий с любовью поглядывал на молодых дам, сидевших по обе стороны от него, однако те, как показалось Лине, взирали друг на дружку без особой симпатии.
– Что ж, все в итоге вернулось на круги своя, – подытожила Лина. – Правда, с Черногорией, как я понимаю, придется пока подождать?
– Увы, от меня потребовали дать подписку о невыезде, – подтвердил Бармин. – Однако я нанял хорошего адвоката и надеюсь, что скоро всем станет понятна моя незавидная и очень незначительная роль во всей этой афере.
– С вами все понятно. С девушками тоже. Верочка, наверное, теперь улетит во Францию к мужу и дочке, а доктор Мухина вскоре опять появится в нашей кардиологической клинике, в отделении реанимации, – попыталась Лина подвести итоги.
– Да, все будет почти так, как вы сказали, – задумчиво сказал Бармин. – За одним исключением. Марианна Мухина отныне не вернется в клинику. Ей предложили уволиться. Начальство сказало, что не будет ждать, пока Мухина надумает вновь кого-нибудь похитить, пусть даже и с согласия самого пациента.
– Ну и бог с ними, не заплачу, – проворчала Мухина низким голосом. Лина вздрогнула, вспомнив этот бархатное контральто в реанимации, однако усилием воли отогнала от себя малоприятное воспоминание.
– И что же вы теперь собираетесь делать, Марианна? – спросила Лина из вежливости. Она догадывалась, каким будет ответ девушки.
– Просто жить! Наслаждаться каждым днем и каждым часом, тем боле, что жизнь такая короткая, – ответил за девушку Бармин. – Мы с Мэри решили пожениться и жить в моей квартире. Ну, а мою «дачу» в Черногории я хочу уже сегодня подарить Верочке. После нашей встречи мы отправимся к нотариусу.
– Конечно, зачем нам эта халупа? На деньги от продажи моей «хрушевки» в Черемушках можно купить в Черногории «виллу» не хуже, – подала голос Марианна.
«Ого, у Марианны осуществляются мечты! – подумала Лина, вспомнив разговор Мухиной с доктором Могильным в реанимации. – Девушка получит возможность жить безбедно и при этом не тратить время и силы на нелюбимую работу. Правда, есть одно «но»: в нагрузку она получает больного старика, за которым придется серьезно ухаживать».
– Да, умеют некоторые устраиваться, – наконец подала голос Верочка. В ее словах звенела нешуточная обида. – Я бы сказала, что эти некоторые – брачные аферистки. Заморочить голову старому и больному человеку нетрудно, зато потом можно воспользоваться его слабостями. Вероятно, это самый короткий путь для молодой авантюристки захапать дорогую квартиру в центре столицы.
Верочка явно рассчитывала на скандал. Ей, видимо, не хотелось покидать Москву, признав свое поражение в вопросах наследства.
Бармин как-то сник, словно постарел на глазах, грустно смотрел на дочь и растерянно молчал.
Марианна выдержала паузу, затем презрительно взглянула на потенциальную «падчерицу» и потребовала взглядом, чтобы ее будущий супруг ответил дочери сам. Бармин придвинулся к Вере и ласково обнял ее.
– Верочка, зато теперь ты будешь спокойна за старика отца в своей Франции, – Иннокентий потрепал дочь, как в детстве, по голове и нежно чмокнул в розовое ушко. – К тому же, – хохотнул старик, – сиделки в наше время обходятся недешево, а мне она скоро потребуется.
Старик шутливо потрепал дочь по щеке, а затем обратился к Лине:
– Лина, я обещал вам найти спонсора для «Веселых Утят» и я нашел его. Это мой старинный друг, член совета директоров крупной нефтяной компании. Насколько мне известно, он хочет помогать какому-нибудь детскому музыкальному коллективу в память о младшей дочери, которая умерла, не успев окончить музыкальную школу. В общем, сошлетесь на меня. Вот его мобильный телефон. Прямой, не через секретаршу…
