Олег Артюхов
Потрясение грани
Глава 4
Дорога в Москву заняла около трёх часов. Опуская подробности, скажу, что, не смотря на неважную погоду, всю дорогу я неустанно глазел по сторонам, не узнавая свою страну. С обеих сторон дороги тут и там виднелись аккуратные и ухоженные сёла и городки, возделанные поля и сады. На лугах паслись стада. Одновременно я внимательно вслушивался в радионовости о жизни огромной империи под названием Великий Российский Союз.
Столица встретила нас прояснением погоды и пригородами с одноэтажными коттеджами с палисадниками и цветниками. А вид московской кольцевой дороги буквально вызвал радостное ликование. Она имела две параллельные трассы: одна для легковых машин и автобусов, другая наружная для грузовиков. Более того, над внутренним легковым кольцом располагался второй скоростной уровень, а эстакадные развязки, сервисные и маневровые площадки дополняли невероятную картину. Ни пробок, ни заторов, все едут быстро и непринуждённо. Обалдеть!
Въехав в город, я немного растерялся от обилия зелени и гармоничной архитектуры. Эту Москву в отличие от той явно построили для людей. Но восхищался я недолго, поскольку до меня дошло, что еду, то я домой, а могу приехать непонятно куда. В этом городе попросту могла отсутствовать улица, на которой я живу, вернее, жил. Однако Александр меня уверил, что в Москве такая улица имеется. Ну, что ж, это уже обнадёживало.
К моему приятному удивлению, мой дом стоял на прежнем месте, но оказался намного больше и красивее прежнего. Подъезд открыл консьерж и, широко улыбаясь, поздоровался, назвав меня по имени отчеству. Я помог Елене выйти из лифта и оглядел просторную межквартирную площадку, отмечая перемены архитектуры. Наружная дверь выглядела иначе, чем прежняя, и только номер говорил, что квартира та самая. Я вытащил из кармана ключ, с некоторым волнением вставил в скважину и повернул. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась.
Моё жилище теперь сильно смахивало на апартаменты. И, хотя предметы мебели занимали свои места, они тоже в разной степени изменились. Все, кроме «дедовского» шкафа. Однако поразило меня совсем иное.
Даже на первый взгляд в квартире не осталось ни одной целой вещи. Сломанную мебель и стены заливали потёки красной и чёрной краски. Содержимое комода и гардероба валялось на полу вперемешку с осколками посуды и землёй из разбитых цветочных горшков. Перед глазами сразу же возникла картинка того рокового дня, когда начались мои приключения, но на этот раз погромщики намного превзошли своих предшественников. По сути, мой дом был безнадёжно разрушен и осквернён. Я хмуро разглядывал мерзопакостную мешанину, когда за спиной в прихожей раздался пронзительный телефонный звонок, заставивший меня дёрнуться, словно от удара током.
– Всё-таки вернулся, любимчик судьбы, – пророкотал в телефонной трубке низкий вибрирующий голос с ненормальными металлическими обертонами, – и опять ищешь проблемы? Ну, что же, ты их получишь. Вся твоя поганая жизнь станет сплошной проблемой.
– Приличные люди сначала представляются. Назовись и скажи, что тебе надо.
– Так-то люди, глупец. Ты скоро исчезнешь на всех планах, – в трубке раздался затухающий вой и гудки.
– Антон Владимирович, – я оглянулся и увидел озабоченное лицо Александра, – нам пора. Здесь оставаться невозможно. Я знаю, что вы можете за себя постоять, но зачем рисковать. У нас есть для вас надёжное жильё. Там совершенно безопасно.
– Да, конечно. Елена, мы уходим.
– Антон, хочу своих увидеть. Что-то на душе тревожно.
– Ладно. Поехали сначала к тебе, – я повертел в руках свой смартфон, и окончательно разрывая связь с прошлым, бросил его в кучу хлама.
Через полчаса мы подкатили к старинному дому на Тверской-Ямской. Подкатить то мы подкатили, только заходить в дом не имело никакого смысла. Подъезд, в котором жила Елена, выгорел до кирпичных стен. Пожарные заканчивали работу, растаскивали дымящиеся головешки, сбрасывали сверху остатки обгоревшей мебели и отдирали с крыши листы опалённой кровли. На другой стороне улицы и в прилегающем сквере собралась толпа зевак, которых почему-то всегда привлекают пожары.
Я с трудом удержал рыдающую Елену, которая отчаянно рванулась в дымящийся подъезд. Она билась в моих руках, пока до неё не дошли слова Александра, несколько раз повторившего скороговоркой, что все жильцы живы и пострадавших нет. Эта новость и слова утешения немного успокоили Елену. Она перестала метаться, но всё ещё тупо смотрела на руины с обрушившимися перекрытиями.
Как известно, беда не ходит одна. Мы уже собирались отправиться в ближайшую гостиницу, где разместили погорельцев, когда на меня будто упала мрачная тень. Как всегда, вблизи источника смертельной опасности в затылок больно кольнуло, и в голове громко застучал метроном. Я ещё не успел ничего сообразить, а организм уже отреагировал. Сознание мгновенно изменилось, включился боевой режим, и весь мир окрасился энергиями и потоками намерений. Где же вы, чёртовы твари?
Затравленно озираясь, я попутно отметил, что вокруг начало твориться что-то неладное. Шум окружающей толпы усилился, из-за какой-то заварушки. Выделить кого-либо человеческой мешанине не предоставлялось возможным, но я понял, что в толпе появились носители агрессии, поскольку прежде жёлто-оранжевое пространство заполыхало красным цветом. И в этот самый момент я обнаружил то, что искал.
В реставрируемом и затянутом зелёной сеткой пятиэтажном доме напротив я засёк трёх субъектов с каким-то оружием. Один из них расположился в слуховом окошке чердака, другой – этажом ниже в угловом окне, а третий пристроился на строительных лесах третьего этажа. С этого момента счёт пошёл на секунды. Я совершенно не имел времени для раскачивания экстрарезерва и настройки на Стихии. В любой миг могла начаться ужасная бойня. Мы стояли, как на ладони, а вокруг волновалась толпа.
Я толкнул Елену к Александру и заорал:
– В укрытие!
Энергетика организма сразу перескочила на высший уровень «красного коридора». Время будто споткнулось и едва поползло, а потом и вовсе встало. Со всей скоростью, на которую был способен, я бросился к дому напротив и вверх по лестнице.
Жадно хватая ртом воздух, я ворвался на чердак, огляделся и сразу заметил одинокую тёмную фигуру снайпера, замершего в просвете окна. Замедлившееся время заморозило негодяя, превратив в чёрную статую. В невероятной ярости я согнул вверх ствол винтовки. Мне стоило большого труда не оторвать гаду башку, и я просто сломал ему правую руку.
Время по-прежнему было на моей стороне, и между тиком и таком продолжала тянуться вечность. Снайпер ещё продолжал целиться через прицел исковерканной винтовки, не догадываясь, что его рука переломана в двух местах, а я уже метнулся по чердаку к боковой лестнице, где этажом ниже находилась позиция ещё одного стрелка.
Неподвижный, как каменный истукан, подонок держал в руках тубус гранатомёта, или устройства очень на него похожего. Ого! Это уже выходило за рамки простого покушения. Здесь готовился теракт! Вероятно, он ожидал выстрела первого номера, чтобы накрыть всех, кто бросится к жертве.
Не растерзать его стоило мне ещё больших усилий. Я вышиб ногой из рук убийцы тубус, подтянул неподвижную фигуру и от всей души снизу накатил ему в челюсть. Если у него в башке что-нибудь сломается, пусть пеняет на себя. Медленно подлетев, он скрылся в просвете двери и загремел по лестнице.
То, что он загремел, означало, что время вернулось в прежнее русло. А, значит, у меня его почти не осталось, что и подтвердил душераздирающий вопль, донёсшийся с чердака. Одним прыжком я выпрыгнул в окно на строительные леса. Перескакивая со щита на щит, я бросился к приставной лестнице и скатился по ней на этаж вниз. Автомат третьего стрелка удобно устроился на поручне, глядя чёрным зрачком дула на толпу. С отчаянным воплем я кинулся на автоматчика, и уже на лету понял, что опоздал. Под оглушительный треск длинной очереди мы провалились вниз.
Крепко вцепившись в чёрный комбинезон, я падал среди досок, труб и мешков с цементом, пока внизу земля ощутимо не врезала мне по груди и руке. Оглушённый падением, ослеплённый пылью, яростью и пронзительной болью я дико заорал. Из-за накрывшей меня плотной тучи цемента я ничего не видел, но правой рукой крепко держал убийцу, который слабо шевелился где-то подо мной.
Конечно, третий этаж не бог весть какая высота, но трубы и доски здорово намяли мне бока. Пока я протирал запорошенные цементом глаза и размазывал кровь из разбитого носа, ко мне успел подскочить кто-то из стражей. Я попытался с его помощью встать, но ноги подкосились, и я свалился головой вперёд. Обескураженного падением, меня подхватили и поддержали сильные руки.
Как только верх и низ заняли свои места, я, прихрамывая и придерживая левую руку, кинулся туда, где оставил Елену. Оттолкнув зевак, я оказался рядом с ней и остановился, как вкопанный, с трудом сдерживая противную дрожь в ушибленной ноге. Увиденная картина заставила сжаться сердце, и я едва сдержал гневный крик.
На мокром асфальте среди разного обгоревшего хлама на земле лежал мёртвый страж с расплывшимся на груди тёмным пятном и залитой кровью головой. Над ним склонилась Елена и в голос плакала, упорно пытаясь помочь погибшему воину. Возле неё хлопотал Александр, а другой страж, тревожно оглядываясь, пытался прикрыть их от неизвестной опасности. Чуть дальше на бордюре сидел молодой парень, зажимая окровавленное плечо рукой. Рядом с ним неподвижно лежала какая-то женщина, которой уже оказывали помощь.
– Он зак-рыл меня со-обой, – рыдала Елена, продолжая тормошить тело.
На улице началась паника. Среди воплей и суеты чуть в стороне замелькали полицейские огни, и завыла сирена. Внутри меня тоже вопил внутренний голос, предупреждающей о близкой угрозе. Казалось бы, опасность устранена, но меня не покидало чувство враждебного присутствия. Я сосредоточился, просканировал пространство, и из-за пожарной машины на меня полыхнуло коричнево-фиолетовым цветом. Ага! Вот ты где, сука!
Я метнулся, в отчаянном желании вырвать «скорпиону» глотку, но мне помешали двое пожарных, уносящих раненного товарища. Пока я продирался через толпу, «скорпиона» и след простыл. Скрипя зубами от злости, я напряжённо высматривал врага, и вдруг почувствовал на плече сильную руку. Мгновенно повернувшись на каблуках, я еле успел остановить взметнувшийся для удара кулак.
– Надо пошевеливаться, – спокойно проговорил Александр, – сейчас тут будет не протолкнуться от погон и фуражек. Нам не нужны неприятности.
– Да. Здесь очень противный запашок. Уводи Елену. Оставь одного стража со мной. Двое пусть увезут пленного и убитого стража на второй машине. Как его зовут?
– Павел.
– Встречаемся в гостинице. И сообщи о случившемся в штаб.
Я оглянулся, махнул парню, что вытаскивал меня из завала, и мы скрылись в подворотне проходного двора. Выбравшись на соседнюю улицу, мы прошли до ближайшего сквера, забрались в дальний угол, где я тяжело рухнул на свободную лавочку, не в силах больше бороться с болью. Переведя дух, я попросил стража присмотреть за окрестностями, пока буду латать свои пробоины.
В ходе беглого осмотра выяснилось, что падение с третьего этажа стоило мне двух сломанных рёбер, перелома локтевой кости и сильного ушиба бедра. Всё остальное более-менее уцелело. В который раз я поблагодарил судьбу, что она надоумила меня не расставаться с артефактами, которые прятались у меня под курткой, и лишь длинный меч я не рискнул взять с собой, оставив под присмотром стража в машине.
Скрипя от боли зубами, я вытянул из-за пояса скипетр и активировал его. Направить целительный луч на свои переломы тоже стоило определённого труда, поскольку левая рука нестерпимо болела. С грехом пополам я обработал все повреждения и уже через четверть часа почувствовал себя вполне сносно. От переломов и ушибов не осталось и следов. Ай, да Антошка. Ай, да сукин сын. Сам себя калечит, сам себя лечит и радуется при этом, идиот.
Отряхнув пыль и приведя камуфляж и лицо в порядок, я махнул стражу рукой, приглашая за собой. Как выяснилось, нужная нам гостиница находилась всего в паре кварталов, и мы пешком дворами отправились туда. Свою машину я обнаружил в ближайшем переулке. Кивнув водителю головой, я сделал ему знак оставаться на месте, а сам отправился дальше.
В правом крыле отеля в воздухе витал тоскливый запах гари и беды, и творилось что-то невообразимое. Туда-сюда сновали какие-то люди с телекамерами и микрофонами, полицейские и десятки погорельцев, раздавались громкие голоса и детский плач.
Нужная мне дверь нашлась в середине длинного коридора. Оставив стража снаружи, я вошёл внутрь и сразу натолкнулся на спину стоящего у входа Александра, который отошёл, пропуская меня. Елена сидела на кровати между родителями и успокаивала их. Её отец крепкий мужчина на вид лет сорока пяти старался держаться с достоинством, а мать стройная едва начавшая увядать красивая женщина с усталым выразительным взглядом больших грустных глаз и горестными складками в углах рта заметно нервничала. Она всё время поправляла на коленях платье, а другой рукой крепко сжимала руку дочери. Не смотря на внешнее спокойствие, родители Елены явно находились в состоянии сильнейшего потрясения.
–…ничего не успели спасти. Еле выскочили, в чём были, – отец Елены как будто нас не видел и говорил сам с собой.
Елена тихонько уговаривала родителей, по очереди прижимаясь то к отцу, то к матери. Вскоре они все успокоились и затихли. Подняв глаза, Елена увидела меня, встала, взяла за руку и тихо, но уверенно проговорила:
– Мам, пап. Это Антон. Он мой большой друг и любимый человек. Мы только что из деревни от дедов, где произошли очень серьёзные события. Антон, познакомься. Это мой папа Фёдор Семёнович и мама Ольга Ивановна.
Я подошёл, пожал крепкую руку её отца и поцеловал руку её матери.
– Здравствуйте. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, а потому прошу разрешить мне вам помочь.
Фёдор Семёнович недоумённо поднял на меня глаза и пожал плечами:
– Даже не знаю… чем тут поможешь… А, впрочем, пожалуйста.
В гостиничном номере присутствовали только свои, поэтому я не стал таиться и достал скипетр. Чудесному прибору сегодня предстояло поработать ещё раз. Он удлинился, лопасти раскрылись, пришли в движение и через несколько секунд в сплошном мерцающем круге начал светиться жёлто-зелёными переливами трёхгранный наконечник. Потрясённые зрелищем родители Елены во все глаза разглядывали артефакт, и мне не составило труда провести короткий восстановительный сеанс. Буквально через пару минут мои пациенты уже оживлённо суетились и бодро тараторили о своих переживаниях. Улыбнувшись, я сунул скипетр за пояс, вскользь заметив благодарный взгляд Елены.
Отлично понимая, что времени у нас нет, я взял инициативу в свои руки.
– Прошу прощения за самовольство, но я полагаю, что вам Фёдор Семёнович и вам Ольга Ивановна нужно срочно покинуть Москву. Здесь стало слишком опасно. Грядут грозные времена, которые не пощадят никого, и в первую очередь людей непричастных. Ваша безопасность добавит нам с Еленой свободы, а это сейчас очень важно. Насколько я понял, имуществом вы не обременены, и сборы много времени не займут. Александр организует ваш переезд в село Лошаки, а также охрану семьи вашего старшего сына и возвращение младшего. – Страж кивнул головой и вышел из номера.
Спустя полчаса большой автомобиль, сверкнув на солнце чёрным глянцевым боком, свернул за угол и скрылся из вида, увозя родителей Елены на Дон. Мы ещё смотрели ему вслед, а за спиной уже начал вежливо покашливать Александр:
– Кх-м. Антон Владимирович и вы Елена Фёдоровна прошу в машину. Надо побыстрее отсюда убираться. Мы серьёзно засветились на пожарище. Место, куда мы направляемся вполне безопасно, но для надёжности придётся немного попетлять. Прошу не волноваться. Нас прикроют три группы.
– Конечно. Я целиком на вас полагаюсь. Кстати кое-что приобретём по дороге.
– Не беспокойтесь, всё необходимое есть в доме.
– Тогда поехали.
Я широко распахнул дверь машины и подал Елене руку. Она вздохнула и покорно забралась на заднее сиденье.
Проехав по Тверской, мы свернули на площадь Белорусского вокзала. И вновь, не смотря на пережитое происшествие, я, не отрываясь, смотрел в окно и не переставал удивляться поразительным переменам в моём родном городе. Удобные развязки, туннели, эстакады, съезды, стояночные площадки, подземные парковки и специальные переходы для инвалидов удивительным образом сочетались со знакомой архитектурой, Триумфальной аркой и статуей незнакомого человека на площади. Поражало обилие зелени, цветов и ухоженных деревьев. И, чем больше я смотрел в окно автомобиля, тем больше понимал разницу между столицей Российской Федерации и столицей Великого Российского Союза.
Миновав Фили, мы выбрались на городскую окраину и вкатились в пригородный дачный посёлок Мещерский. Нырнув в паутину пересекающихся улочек и переулков, мы немного покрутились и остановились у невзрачной деревянной калитки, скромно проглядывающей между густых зарослей облепихи. Александр скрылся внутри и из-за забора тут же раздался басовитый лай.
– Заходите, – донёсся его голос, – собаки закрыты.
Мы с Еленой осторожно вошли внутрь и увидели в просторной сетчатой вольере двух огромных собак неизвестной породы. Александр что-то им сказал, и они приблизились.
– Это умные псы, прирождённые охранники. Я сейчас вас познакомлю. – Он обернулся и на полном серьёзе заговорил с собаками: – Слушайте, ребята, меня внимательно, это ваш новый хозяин. Антон Владимирович, протяните им руку.
Немного опасаясь, я приблизился. Собаки обнюхали руку и внимательно уставились на меня. Ей богу, в их глазах промелькнуло что-то человеческое. Я посмотрел им прямо в зрачки, они заскулили и замахали хвостами. Есть контакт. Потом они обнюхали руку Елены и начали к ней ластиться.
Занимаясь с собаками, я между делом осматривал территорию. Весь периметр высокого забора сплошь зарос облепихой и диким колючим шиповником, но зато внутренняя площадь имела довольно ухоженный вид и представляла собой мягкий ковёр из травы. В середине участка возвышалась громадина трёхэтажного дома с высокими фундаментом, окнами и мансардой. Серые, изъеденные солнцем и дождями стены этого нелепого сооружения, похоже, со времени постройки не знали ремонта и в полной мере соответствовали тёмно-серому, сплошь покрытому пятнами мха старому шиферу крыши.
По мощёной жёлтым кирпичом тропинке мы обогнули мрачное строение и сзади через открытую веранду вошли внутрь. На этом маскировка закончилась, поскольку изнутри дом оказался настоящим шедевром дизайна, а от вида стильной обстановки мы с Еленой просто опешили.
Из большой уютной прихожей, к которой примыкали шикарная туалетная комната, раздевалка и сторожка, мы прошли в просторную гостиную, стилизованную под старину. Боковые стены с узкими витражными окнами сплошь покрывали гобелены. Открытые стропила и балки необычно высокого потолка удачно гармонировали с большим очагом, занимающим половину противоположной стены. Его обрамляло старое железо решёток и светильников, а с обеих сторон выделялись четыре двери, ведущие в кабинет, гостевую комнату, туалет и на кухню. В центре гостиной большая кованая люстра освещала длинный стол с дюжиной высоких стульев. Ближе к камину толстый ковёр окружали четыре кожаных кресла и два столика между ними. Сразу от арки входа в гостиную на второй этаж поднимались внутренние лестницы с резными поручнями. Наверху находились четыре спальни, с душевыми и туалетными комнатами.
– Это ваш дом. Располагайтесь и устраивайтесь, – с довольным видом сообщил Александр.
Я озадаченно оглядел роскошное убранство гостиной и задал внезапно возникший вопрос:
– Саша, скажи прямо, этот дом кому-то принадлежал до… нашего прибытия. Кто-то его покинул, чтобы мы здесь обосновались? Если так, то мы будем очень аккуратными жильцами, чтобы не огорчить хозяина.
– Ну, что вы, Антон Владимирович. Это резервная конспиративная точка, и с этого момента – дом ваш, и только ваш. А вы что подумали?
– Да, так, ничего. Всё нормально.
– Если вам это важно, то документы на владение лежат в секретере в вашем кабинете. Обживайтесь, а я вынужден пока вас покинуть. Дела.
– Без проблем. Кстати, Саша, мне сегодня в восемь вечера нужно быть на Чистых Прудах.
– Ясно. Ровно в девятнадцать ноль-ноль у калитки будет стоять авто с тремя людьми. Всего доброго. До вечера.
Он вышел из гостиной, и мы с Еленой остались вдвоём. Она чмокнула меня в щёку и отправилась знакомиться с домом. А я снял и сложил на столе артефакты, и, стягивая на ходу рваный и запылённый камуфляж, отправился в душ. Чистый и переодевшийся в новый летний костюм я вернулся в гостиную, опустился в удобное кресло и задумался.
Итак, «скорпионы» бросили мне вызов. Не рискуя нападать открыто, они начали обкладывать меня флажками. Александр прав, «белоглазые» знали о моём появлении, и поскольку они большие мастера на всякие уловки, нужно ждать от них новых гадостей. Логика подсказывала, что в первую очередь «скорпионы» попытаются лишить меня тыла и манёвра. Значит, сейчас самое слабое звено – близкие мне люди. И более всего меня тревожило то, что изощрённой и расчётливой подлости противника я мог противопоставить только свою чуткую интуицию, догадки и предположения. А с таким арсеналом мне обязательно накостыляют по шее, или, вернее, просто угробят…
– Антон, – перебил мои мысли голос Елены, донёсшийся с кухни, – иди сюда, перекусим маленько.
На кухне она чувствовала себя, словно рыба в воде. Непостижимо как за считанные минуты Ленка умудрилась освоиться на новом для себя пространстве, по-своему его организовать и создать домашний уют.
– Ты моя волшебница.
– Не волшебница, а берегиня. Попрошу не путать. Откушайте, сударь, чем бог послал.
Я не заставил себя упрашивать и накинулся на еду, будто не ел вечность. Насытившись, мы разговорились. По старой московской привычке, сидя на кухне, мы не столько поглощали еду, сколько обсуждали последние события. Наговорившись вволю, я поцеловал Елену в макушку, поблагодарил за угощение, перебрался в кабинет и уселся за большой рабочий стол со встроенным компьютером. Разобравшись в новой для меня операционной системе, я влез в интернет, и просмотрел новостные сайты, узнав немало полезного.
Агентства наперебой сообщали, что в последние дни в разных странах Европы и Америки произошли теракты с тысячами жертв. Лидеры исламских стран захлёбывались от призывов к священной войне с «неверными собаками». Исламская диаспора в Европе и Америке начала саботировать любые требования и просьбы властей, и открыто поощряла жестокие выходки своей молодёжи. В ответ на исламские погромы, христианские общины начали вооружаться и организовывать отряды самообороны. Получив жестокий отпор и всеобщую ненависть местного населения, исламские мигранты начали массово покидать Европу и Америку. За считанные дни мир раскололся по линии христианский север – исламский юг. Слабые призывы к благоразумию и терпимости буквально потонули в море истошных воплей о священной войне. Человечество быстро погружалось в пучину глобального конфликта.
Российская империя пока сохраняла стабильность благодаря прочному культурному фундаменту и тысячелетней соборной традиции, но и здесь тоже начали раздаваться призывы к вооружённому противостоянию. И, что характерно, раздавались они откуда-то из верхних этажей власти. Вслед за остальным христианским миром Российскую империю тоже начало лихорадить, и в такой опасной ситуации вместо чёткой и ясной позиции из Кремля доносилась невнятное и бестолковое словоблудие. По всем признакам Великий Российский Союз тоже начал сползать в пучину беспорядков. И парадокс заключался в том, что возникли они вопреки воле народов и здравого смысла.
Я устало откинулся в кресле, выключил компьютер, и задумался. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что начавшийся глобальный кризис рано или поздно закончится всеобщим побоищем. Вопрос в том, где, когда и кого «скорпионы» спровоцируют на массовое кровопролитие? В голове сами собой начали вертеться версии и планы, но я себя одёрнул, поскольку они сильно смахивали на опасную авантюру. И, действительно, кто я такой чтобы противостоять мировому злу? Полководец без армии, собирающийся вместе с горсткой героев схватиться с вооружённым до зубов войском. Проходная пешка, которой ещё очень далеко до ферзя. И на первый, и на второй взгляд ситуация выглядела весьма невразумительно.
Нежное прикосновение к голове отвлекло меня от тяжёлых мыслей. Без слов и ненужных фраз Елена одним мимолётным взглядом успокоила и обнадёжила меня. Боже мой, как мне с ней хорошо. Некоторые женщины толкают людей на безумства и преступления, некоторые доводят мужиков до отчаяния и пьянства, некоторые превращают жизнь в серую тоску, а моя Елена способна возвысить и одарить великой силой любви. Поцеловав милую руку, я посадил её в кресло напротив и опять погрузился в размышления.
Прежде всего, я решил не обольщаться на свой счёт. Я отлично понимал, что на мировой игровой доске кто-то из Игроков сделал очередной ход и все фигуры пришли в движение. И я не стал исключением. Конечно, можно попытаться увильнуть, но вряд ли мне позволят это сделать. А коли так, то ситуацию нужно воспринимать спокойно, как неизбежность. Мне уже трижды пришлось побывать по ту сторону жизни, и каждый раз, поднимаясь по ступеням посвящения, я терял частицу самого себя. Не буду скрывать, занятие это весьма паршивое. Я имею в виду не столько страдание от невыносимых мучений, сколько возмущение от откровенного пренебрежения неизвестных манипуляторов моей личностью и моей жизнью. Очевидно, они привыкли, походя, жонглировать миллиардами человеческих судеб, но со мной им сильно не повезло, поскольку я отвергал и отвергаю их абсолютное превосходство и в любой ситуации поступали буду поступать только согласно собственному пониманию добра и зла.
Сидящая напротив Елена внимательно смотрела на меня, пытаясь разглядеть что-то только ей известное, и, видимо, разглядела. Складки между её бровей расправились, а губы растянула лёгкая улыбка.
Как обещал Александр, в семь вечера стражи подогнали машину, и спустя час я уже шёл по липовой аллее на Чистых Прудах, незаметно присматриваясь к сидящим на скамейках москвичам. На газоне резвились дети, гуляли несколько пар, молодая мамаша с сыном кормили хлебом лебедей и уток. Но все эти картинки потеряли чёткость и расплылись, когда на дальней скамейке я заметил одинокого человека в светлом костюме. Из-за раскрытой газеты я видел только широкую светлую шляпу и лежащую на коленях чёрную трость. Он ничем особенным не выделялся, однако вокруг него почему-то было безлюдно. Я слегка изменил траекторию и, не спеша, направился к незнакомцу, в полной уверенности, что он тот, кто мне нужен. Я догадывался, что мне предстоит необычная встреча, но даже представить не мог насколько необычная.
Не доходя десятка метров до незнакомца, я попытался его просканировать, но меня ждало разочарование, его свёрнутая в плотный кокон аура представляла собой настоящую эфирную броню. Ого! Сразу видно мастера. Взломать такую защиту для меня не представляло труда, но это уже акт агрессии, а с союзниками так не поступают.
Газета медленно поползла вниз, и моё сердце дало сбой. На скамейке сидел мой дядька Николай собственной персоной. Наши глаза встретились. Его хитрый и оценивающий взгляд скользнул снизу вверх и остановился на моём лице.
– Ну, здравствуй, племянник. Избранный Небом.
– Привет, дядь Коль. Верховный Советник.
Он лукаво ухмыльнулся и хохотнул, вопросительно подняв бровь:
– Не женился ещё на толстой поварихе?
– Она, действительно, отлично готовит, но фигура её идеальна.
– Слава Творцу, теперь хоть питаться нормально будем, – он расплылся в улыбке, и, бросив взгляд по сторонам, серьёзно продолжил, – садись надо поговорить.
Я уселся на скамейку, подав рукой знак стражам, стоящим поодаль. Они кивнули головами и разошлись метров на десять по обе стороны.
Я внимательно вглядывался в дядьку, стараясь увидеть отличия от того, моего родного дядьки, и думал, как бы мне поделикатнее проверить, насколько он изменился после аберрации истории. Дядька хмыкнул, и сам опередил мой вопрос:
– Тот самый, не сомневайся. Я тоже пережил смещение, но для меня это не новость. Думаю, тебе сейчас намного труднее, хотя генетический опыт есть и у тебя.
– Не понял. Что ты имеешь в виду? – спросил я и насторожился.
– Дорогой Антон, это невероятно длинный рассказ. И, если коротко, то мы оба родом из очень далёкого прошлого. Наверняка ты в курсе истории появления на Земле тиаматиан. – Я кивнул головой. – Во многом гибель их империи связана с деятельностью клана Скорпионов, выходцев с четвёртой планеты системы Красной Звезды, относящейся к типу красных гигантов. Эта система погибла поглощённая непомерно разросшимся светилом. Я и твои родители тоже родом оттуда. Мы покидали свою горящую планету в страшной спешке при невероятно драматических обстоятельствах. В той сумасшедшей обстановке резко обострились застарелые обиды и конфликты, общество раскололось, что привело к жестоким столкновениям. В общем, это весьма неприглядная история. После нескольких серьёзных стычек обе враждующие группировки покинули испепелённую планету по разным маршрутам. Большинство беженцев во главе с правительством и политической верхушкой где-то по пути попали в капкан Великого Тёмного, и под его влиянием они стали «скорпионами», разрушителями, убийцами и захватчиками. Мятежники отбыли раньше и избежали такой страшной участи. Через своих ставленников Великий Тёмный попытался подчинить и мятежников, но они устояли, сплотились и вступили в противостояние с агрессорами. Мятежники понимали, что относительная малочисленность и ограниченные возможности обрекают их на поражение, но сознательно вступили в борьбу, не желая поступаться совестью и своими идеалами. Решающая битва произошла в открытом космосе в системе Ригела. В итоге из двухсотпятидесяти тысяч мятежников в живых осталось всего двадцать. И то, лишь потому, что за секунду до гибели в их судьбу вмешались Творцы. Счастливцев перенесли в иную реальность и усовершенствовали их энергетику и наследственность. Среди тех двадцати были я, твой отец и наши жёны. Цивилизация «скорпионов» намного старше тиаматианской, и потому, используя огромный исторический опыт, специальные психотехники, заговоры, террор и оружие, они смогли доконать могущественную империю Тиамат. Время удивительно парадоксальная категория. На Земле уже давным-давно закончилась тиаматианская колонизация, «скорпионы» осуществили свою экспансию, возникло человечество, сложились и исчезли цивилизации и прогремели мировые Войны, когда меня и твоего отца с нашими жёнами перенесли из иной реальности. Отправляя нас сюда, Творцы сообщили, что в ближайшее время именно на Земле решится судьба этого сектора вселенной, и наше вмешательство может переломить ход истории и перевести её в благоприятное русло. Сначала всё шло хорошо. Мы освоились в России, родились наши дети, ты и мой сын. И, когда вам исполнился год, мы решили перебраться в столицу, где для нас открывались поистине безграничные перспективы. Но по дороге произошла жуткая авария, в которой погибли твой отец и мать, моя жена и сын. Мы с тобой остались вдвоём. Тогда мне казалось, что миссия пошла псу под хвост, но, поразмыслив, я понял, что возможно и эту нашу личную драму великие космические силы предусмотрели в своей игре. Не трудно было догадаться, что главной фигурой в будущих событиях станешь именно ты, а потому я посвятил тебе всё своё время и поставил на путь.
