Олег Механик
Караоке а-ля русс
Обрадованный возложенной на него миссией, Уксус тщательно вымыл руки (как это делают все врачи), ловко отломил стеклянный кончик у капсулы с дистиллированной водой и набрал её содержимое в шприц. Затем, продолжая действовать так же уверенно, он проткнул иглой резиновую крышечку бутылки с заветным антибиотиком и впрыснул туда содержимое шприца. Смешанный с водой порошок приобрёл цвет и консистенцию жирного молока. Затем Уксус выкачал густое содержимое обратно в шприц, и, подняв его, на уровень глаз стал щёлкать по игле.
– Надо выгнать весь воздух, – говорил он, сосредоточенно уставившись на иглу, из которой прыскали тонкие струйки жидкости. – Если хоть один пузырёк останется, он может попасть в сердце и тогда хана.
Пациента от этой информации, (которую он вовсе не просил ему сообщать), начала бить мелкая дрожь.
Далее последовала команда лечь на живот и приспустить штаны. Место укола требовалось обработать спиртом, но ничего спиртосодержащего, кроме огуречного лосьона в доме у Геракла не водилось. Уксус обильно полил из бутылька правую ягодицу пациента, от чего та стала источать аромат свежего огурца, и начал пристально всматриваться в бледный холмик, выискивая на нём место, куда можно воткнуть иглу.
– Готов? – спросил он, почти потерявшего сознание пациента.
– Готов…– промычал тот в подушку.
– Давай Вова, на раз два три. Р-раз.
Уксус решил обмануть Геракла и уже на первый счёт, коротко размахнувшись, будто нож, вогнал иглу в окаменевшую ягодицу.
– А-а-а бля-я-я-а-а! – завопил Геракл, тело которого изогнулось дугой. – Бо-ольно-о-о!
– Терпи! – С хладнокровием мясника, Уксус начал давить на шток.
– А-а-а-а…не могу-у-у – скулил Геракл, кусая подушку.
Чем глубже вдавливал шток Уксус, тем протяжней и сильнее выл его пациент. После того, как весь раствор был выдавлен из шприца, Уксус выдернул его из многострадальной задницы . Он полагал, что шприц нужно доставать именно так резко, как срывают лейкопластырь, но струйка крови брызнувшая из ягодицы, красноречиво показывала, что что-то новоиспечённый врач делает не так. Пациент же, с которого сошло семь потов, лежал и стонал, уткнувшись носом в подушку.
На следующий день, Геракл вошёл в класс, хромая на правую ногу. Проходя мимо парты Уксуса, он бросил на него полный укоризны взгляд. Вопрос о том, чтобы доверять ему своё здоровье был решён категорически и бесповоротно. Но лечение нужно было продолжать. Находясь в безвыходной ситуации, Геракл решил, что ничего не остаётся делать, как только ставить уколы самому себе.
***
– Дальше сам давай! – Буратина хлопает Геракла по плечу под аккомпанемент дружного хохота, солистом в котором выступает Светка.
– Ой не могу…– закатывается она, при этом зачем-то впиваясь когтями мне в ляжку. – это ж надо так. Почему я раньше этой истории не слышала? Просто умора…
– А это ещё не вся история. Финал тебе сам главный герой поведает. – Говорю я, в свою очередь, трепля Геракла за остатки шевелюры. – Расскажи про своё самолечение.
Смазав глотку, очередной дозой водки, Геракл, подпирает кулаком обросшую щёку и заканчивает начатый Буратиной рассказ.
– В общем, решил я так: никто кроме самого себя мне не поможет. Уж я-то по любому сделаю укол лучше, чем этот рукожоп. – Он машет рукой на возмущённого Уксуса, мол помолчи, ты и сам знаешь, кто ты. – В общем, закрылся я у себя в комнате (родители уже дома были), набрал лекарство в шприц. Щёлкнул по игле, как Уксус это делал, а она и улетела куда-то. Искал её битых полчаса, и обнаружил, знаете где? Она блин в ковёр воткнулась, который на стене висел. Ну, одел я её назад, лёг на кровать и…
– Учитывая то, что шприц использовался второй раз, а игла совершила межконтинентальный перелёт с приземлением на пыльном ковре, всё было идеально стерильно – смеётся Светка.
– Да я о стерильности и не думал. Ляжку огуречным лосьоном намазал и достаточно. Я кстати решил в ляжку укол поставить, подумал, что это самое безболезненное и доступное место. Короче прицелился я…хотя нет. Особо и не целился, всё равно не знал куда точно колоть. Просто собрался с духом и-и-и…– Геракл с силой лупит себя кулаком по бедру.
Наступает пауза, во время которой мы хихикаем, а Светка заинтригованно смотрит на рассказчика.
– В общем, вырубился я. Не знаю, сколько провёл в отключке, но очнулся от того, что мать стоит на пороге и отчаянно орёт «А-а-а наркома-ан». А что она могла подумать? Заходит в комнату, чтобы позвать сына ужинать, а там картина маслом. Лежит на кровати вырубленное тело, а из ляжки шприц торчит.
Светка падает головой мне на колени, захлёбываясь от хохота. Мы и сами дружно гогочем, хоть и слышим эту историю не в первый раз. А Геракл продолжает тоном дедушки подводящего мораль к рассказанной байке.
– В общем, пришлось родителям во всём признаться. У нас соседка была медичка, так мамка её попросила мне уколы ставить. Кстати, после этого курса, я совсем перестал уколов бояться, и даже кровь пару раз сдавал.
***
– Слушай, Вова, – спрашивает, разрумянившаяся от бесконечного хохота Светка – Ну с твоей дамой всё понятно. Судя по преподнесённому тебе сюрпризу, она не чуралась мимолётных романов и с презрением относилась к средствам контрацепции. Но ты-то в свои годы уже должен был знать, что «изделие номер два» служит не только для того, чтобы наполнять его водой, и бросать из окна на прохожих.
– О, Герыч, а теперь двинь историю, про «изделие номер два»! – радостно ревёт Поночка, вызывая одобрительные возгласы публики.
– А-а ну да…это отдельная тема. – Геракл прикуривает и смачно затягивается очередной сигаретой. Теперь он чувствует себя знаменитым артистом, который в свете софитов читает на сцене полюбившийся публике монолог. – Разумеется Светик, я знал, что такое контрацепция и даже очень этим заморачивался…
В момент, когда Геракл начинает очередную историю, я замечаю, что экран, лежащего на столе телефона загорается. Я беру трубку и вижу сообщение, которое мгновенно снимает с моего лица довольную улыбку.
«Она хочет идти со мной»
В ушах начинает звенеть, и за этим звоном слышится приглушённый голос Геракла.
– Ты же знаешь, какой проблемой было купить тогда презервативы, особенно такому сопляку, как я. Одна на весь район аптека и в ней очередь, больше чем в мавзолей. И мне предстояло на глазах этой праведной толпы попросить у аптекаря презервативы. Но делать было нечего, и однажды я всё-таки решился. Зашёл в аптеку за пять минут до закрытия, когда народу было меньше всего, и решительно направился к кассе. У меня было пять рублей, ровно столько стоила пачка индийских презервативов, которые, кстати, только появились в продаже. Я решил не жалеть денег, ведь начинать нужно с лучшего. Я заранее продумал, что буду говорить и каким тоном, чтобы было понятно аптекарю, но не очевидно для посторонних.
«Мало ли, что она хочет! Ты же видишь, в каком она состоянии. Она остаётся здесь и точка!» – Моё гневное сообщение в доли секунды долетает до часов Буратины.
– Подхожу к окошку, там тётка средних лет, в очках, в халате, в белом колпаке, в общем, всё как положено. Она на меня как зыркнет поверх очков, ну точь-в-точь, как наша Маргуша, когда домашнее задание спрашивала, я и потерялся. Чего, говорит, тебе, мальчик. Мальчик, блин! Она бы ещё малышом меня назвала, было бы в самый раз.
– Кондомы, – говорю я тихо-тихо.
– Чего?!
– Кондомы, – повторяю, а сам дрожащим пальчиком тычу в витрину, где лежит чёрная пачка с крупной надписью «Condoms».
Она ещё раз переспросила и снова не поняла, что я там бурчу. А может просто вид делала. Короче раза три она меня спрашивала, а потом как заорёт:
– Что ты мямлишь!? Говори отчётливо, что тебе нужно, не задерживай очередь, мы закрываемся через минуту.
Ну я тоже из себя вышел и ору ей в ответ.
– Гандоны! Мне нужны гандоны!
И кидаю ей на прилавок мятый пятерик.
– Сколько? – орёт она, чтобы каждый находящийся в аптеке знал, какой товар покупает этот сопляк и в каком количестве.
– На все! – кричу, чувствуя, что терять больше нечего. Ещё думаю, что за вопрос тупой, если пачка стоит пять рублей.
Она залазит под прилавок и достаёт оттуда, что бы вы думали?
Вопрос адресован больше Светке, потому, что все остальные знают эту историю наизусть. Она же снова затаила дыхание, готовясь к очередному взрыву хохота.
– Она достаёт оттуда огромный ворох советских презервативов, то самое «изделие номер два», что-то там отсчитывает и суёт мне в руки эту пулемётную ленту. Совковые презики стоили двадцать копеек за штуку, так что на пять рублей мне полагалось, аж двадцать пять штук. Я больше не мог выдерживать это испытание. Схватил эту ленту, скрутил её в комок и пошёл к выходу под насмешки остальных покупателей.
И снова все смеются. Все, кроме меня, потому что с некоторых пор мне не до веселья.
– Ну а что же ты хотя бы одним из этих двадцати пяти не воспользовался? – Спрашивает Светка.
– Пытался! Не получилось. Ты сама-то знаешь, что это? Небось сталкивалась?
– Ну да! – хохочет Светка, – без смазки не вариант, особенно, если залежалые.
– Это был как раз тот случай. Представляешь, у меня первый раз, а я трясущимися ручонками пытаюсь натянуть вот это. Потом плюнул и Э-эх! Была не была! А эта химичка недоделанная и не возражала. У меня же и с батей разговор был потом, после истории со шприцом. Он говорит, мол, Вовка, триппер, это ещё полбеды (я кстати впервые от него это слово услышал). А если, говорит, ты такой шалаве ребёночка заделал? Нет, говорю, батя, успокойся, я презервативами пользовался. «Этими что ли?» – спрашивает и достаёт мою пулемётную ленту. – «Мать у тебя в столе нашла. Но триппер то они тебе не помешали подхватить?». Ну я сделал вид, что озадачен, а он отрывает один от ленты, тычет мне в нос и говорит. – «Сынок, хочешь знать правду? Если бы не эта штучка, ты бы и на свет не появился!».
7
Все снова ржут, а я замечаю, что очень давно не видел Геракла таким словоохотливым. Буратина заливается громче всех, при этом, не забывая поглядывать под стол, где он держит обе руки, судя по всему занятые набором очередного сообщения. Вот уж по кому не определишь, что он в очередной раз решил прогуляться по краю пропасти. Единственное, что его может выдать, это пятнышко на спине, которое, скорее всего, увеличилось в диаметре.
«Дзин-нь» – Я скашиваю глаза под стол, чтобы прочитать пришедшее от него сообщение.
«Поговори с ней сам. Вообще-то здесь есть здравый смысл. Она бы могла поддержать меня там, а ты – подстраховать нас здесь. Это было бы отличным решением».
Меня подбрасывает на стуле, и я скриплю зубами от негодования, в то время, как Поночка произносит очередной тост.
Я со скоростью пулемётчика, набираю ответ, который будет предназначаться им двоим, отправляю сообщение Буратине, а сам телефон с горящим экраном кладу Светке на колени.
«Вы чё, с ума посходили? Моё слово такое: либо мы действуем по старому плану, и Светка остаётся здесь, либо я рассказываю всё пацанам!»
Напрасно я полагал, что этим ультиматумом смогу её напугать. Она наклоняется ко мне и будоражащий душу шёпот проникает прямо в мой многострадальный мозг.
«Хочу!»
Я реагирую автоматически, прижимаю её к себе, касаюсь губами шеи, глубоко вдыхаю аромат её кожи вперемешку с «пятой Шанелью» и шепчу в маленькое ушко. – Я боюсь тебя отпускать.
Она же по-кошачьи трётся об меня щекой и шепчет в ответ : «Не бойся, милый. Всё будет хорошо. Тем более ты будешь нас прикрывать».
Я ещё крепче вжимаюсь в её щёку, и уже готов прошептать новый аргумент, но Геракл, в очередной раз усмотревший в этих обнимашках нечто большее, орёт «Горько!».
Его крик подхватывают все сидящие за столом и даже подлец Буратина.
«Го-орька…го-орька…го-орька!»
«Да идёт всё к чертям!» Я беру Светку за щёки, притягиваю её к себе, прижимаюсь губами к ароматным мягким створкам. Она не отстраняется, её губы начинают танцевать и даже маленький язычок пробирается в рот и встречается с моим. Парни продолжают скандировать и бить в ладоши, пока мы, словно юные влюблённые, целуемся на виду у всех. Мы целуемся страстно, бесконечно долго, и наши прижатые друг к другу головы извиваются в самом приятном танце.
Где-то далеко, на заднем плане, Геракл, будто читающий молитву поп, провозглашает певучим баритоном:
– Вячесла-ав Иванович! Согласен ли ты-ы взять в жёны Све-етку…ммм…Светла-ану ммм…Ба-атьковну и бы-ыть с ней в горе и в ра-дости!
С трудом оторвавшись от вкуснейших губ, я вижу её счастливое лицо. Светка улыбается, и щёки её горят, как у восьмиклассницы.
– Согласен! – ору я, при этом глядя только на Буратину. – Жду дальнейших инструкций!
– Каких инструкций? – В недоумении пожимает плечами Геракл.
– Ой! – луплю себя ладошкой по лбу. Чё-то я совсем загнался. Я хотел сказать, что жду ответа второй стороны.
– Светла-ана Ба-атьковна согласна ли ты-ы…– Начал было Геракл, но Светка поспешила его прервать.
– Вообще-то я Алексеевна, и ты на попа не тянешь, чтобы перед тобой исповедоваться. А насчёт ответа – она поворачивается ко мне, прожигая хищным взглядом. – Я подумаю, тем более ночь ещё длинная.
Все, включая собирающегося было обидеться Геракла, оживляются.
– Ну вот и ладушки! – Потирает ладони Буратина. – Значит, к утру ждём интригующую развязку.
Развязка, так или иначе, будет и, может быть, не одна, только пока об этом знают не все присутствующие.
***
Опять брякаем стаканами, выпиваем, закусываем, закуриваем, и во время этого алкобрэйка Буратина успевает настрочить очередной меморандум.
Я быстро скольжу взглядом по сообщению, пытаясь уловить в нём главную суть.
Всё проще пареной репы. Где-то там, в другой части этого здания, началось долгожданное шоу. У нас есть час, а может полтора, пока они управятся и проводят девчушек. Как только два уставших, но довольных братика снова окажутся в комнате отдыха, там должны появиться Буратина и Светка. Всё, что они будут исполнять там – полная импровизация. Финал спектакля будет зависеть не только от мастерства актёров, но и от реакции зрителей. С удачным вариантом всё понятно. В случае неудачного, всё можно будет свести к банальной шутке и разойтись углами. По крайней мере, Буратина уверяет, что это самый неблагоприятный исход.
Братики, несмотря на то, что знатные воришки, не создают вид кровожадных монстров. Улыбчивые, пухлощёкие, толстогубые, они фотогеничны и медийны, они постоянно на виду. Они известные в нашем городе благотворители и меценаты, и уже ходят разговоры, что на братиков положили глаз в самой Москве. Ну а если так, у них великое будущее. Скоро они вовсе оторвутся от грешной земли, и будут полировать своими круглыми задницами кожу на министерских креслах. Нужны ли этим полубогам, мелкие проблемы, которые хоть и не разрушат карьеру, но грозят стать ложкой дёгтя в этой огромной бочке с ароматным, до приторности сладким, мёдом.
И всё же, кроме очевидного плана «А» и нежелательного плана «Б», у Буратины, хоть и мельком, но проскакивала мысль о плане «С», иначе он бы не стал страховаться. Ему бы не нужно было прикрытие в виде человека, который должен следить со стороны за развитием событий, и, в случае самого неблагоприятного исхода, действовать по третьему варианту. Этим человеком буду я. Я должен наблюдать за действом через волшебные часы, которые оставит мне Буратина, и, в случае тревоги, сделать несколько манипуляций.
В общем, сам план вполне убедителен, но только, сдаётся мне, что Буратина снова не учёл всех деталей. Ну, например, как мы объясним пацанам их со Светкой отсутствие. Этот проверочный вопрос приземляется на запястье Буратины, ровно в тот момент, когда он собирается выпить. Он разворачивает кисть, чтобы бросить взгляд на часы и рыжее пойло выливается из стакана в тарелку с мясом.
– Твою ж мать! – Сетует Поночка. – Ты чё сегодня, от своих курантов глаз не отводишь? Спешишь куда-то?
– Не-е…он опять какую-то тему кубатурит…– Криво ухмыляется Уксус.
– Зуб даю, чё то здесь не так! – рычит Геракл. – Сейчас окажется, что он этот клуб отжал у братков, или, того хуже, мы выйдем на улицу и поймём, что находимся на острове.
Опять дружный смех, и громче всех ржёт, ну конечно же, наш хитровыдуманный друг.
– Вовка, если этот остров окажется в тропических широтах, ты мне ещё спасибо скажешь.
Я смотрю на этот весёлый балаган и думаю, что пацаны даже не представляют, насколько они близки к истине.
– Нет, друзья! Сегодня никаких приключений! – Спешит успокоить всех Буратина, зачем то приподнимая свой зад от дивана. – Сегодня мы пьём, курим, целуемся, а главное поём. Я не просто так собрал вас именно в караоке. Где, как не здесь, можно максимально погрузиться в нашу молодость, скинуть с себя годков этак тридцать. Светик, тебя это не касается, хотя-я…ты осталась молода телом, но, наверное, не прочь помолодеть душой. Скажите, что может погрузить нас глубже в самые любимые моменты прошлого, как не старые добрые песни. Их ведь не так много, этих песен, и все мы их прекрасно знаем. С любой из этих песен связана масса воспоминаний и у каждого они разные. Хотя…есть такие, услышав которые мы все вспоминаем что-то одно. Ребята, я предлагаю вам сыграть в одну игру…
8
Все недоумённо переглядываются.
«Это ещё что за детский сад?» – говорит сморщенный лик Геракла.
– Мы разбиваемся на три команды по два человека, – продолжает Буратина , и теперь в его голосе слышится задор пионервожатого. – Выбор партнёра будет случайным, путём жеребьёвки. Одна команда выходит на сцену. В её задачу входит выбрать песню и какую-то яркую запоминающуюся ситуацию, которая могла бы с ней ассоциироваться. Эту историю, они записывают на лист бумаги, который естественно никому не показывают. Во время исполнения песни, оставшиеся за столом команды, должны записать свою историю, которая, по их мнению, должна максимально соотноситься с этой композицией. Историй может быть несколько. Суть игры заключается в том, чтобы хотя бы одна, записанная за столом история совпала с версией команды на сцене. Если это происходит, поющая команда зарабатывает, скажем, два очка. Если совпадений нет, значит, команда не зарабатывает ничего и покидает сцену с позором. Потом тоже самое проделываем со второй командой и с третьей. Выигрывает тот, кто набирает большее количество очков, соответственно проигрывают те, кто не набирает ничего.
– Боже, как всё сложно! – Мычит Поночка, запуская пальцы в вихры. – Неужели нельзя просто петь…
– Всё просто, Ваня. Главный секрет здесь в том, чтобы записать историю, которая известна всем присутствующим, ну и соответственно ложилась на песню. Думаю, что это должно быть очень интересно.
– А чё, прикольно, я за! – кричит Уксус и как школяр тянет руку вверх.
– Я петь не буду! – рычит Геракл.
– Э-э не-ет, дружище! Тут поют все! – Категорически водит пальцем Буратина.
– Я буду только на гитаре…зря что ли я её сюда пёр?
– А почему бы и нет? Просто твоему партнёру придётся подстроиться под тебя. Думаю, что против никто не будет.
А никто и не против. Никто не против пения под гитару и даже этой странной игры, но у всех есть вопросы. Если с правилами, более-менее, понятно, то с техническими деталями не очень. Например, всех интересует, как будет производиться жеребьёвка, а главное, какой приз получит победитель.
– Вознаграждение – спорный стимул. – Буратина трёт свой мясистый подбородок. – Думаю, будет достаточно наказания для проигравшей команды.
– И какое же будет наказание? – Я тереблю подбородок, полностью копируя жест Буратины.
– Проигравшие отправятся за вином. У нашей Светы закончилось вино, и она вынуждена давиться вискарём.
– А в чём проблема! Вызови официанта и закажи! – Пожимает плечами Поночка.
– Никого уже нет, Ваня. Час ночи, официанты и вся обслуга разъехались по домам. Я просто договорился с хозяином, и мы здесь одни. Есть, конечно, охрана, но вряд ли она поможет нам в этом вопросе.
– Мы же в какой-то глуши, где здесь искать магазины? В город ехать?– Уныло спрашивает Уксус, будто он уже проиграл и теперь не знает, что делать.
– В город мотаться не вариант. Ты только тачку будешь час ждать. Здесь недалеко есть хороший магазин. Это примерно пятнадцать минут ходьбы по прекрасной освещённой луной лесной дорожке. Кстати, в магазине есть именно тот Вермут, который предпочитает наш Светик.
– Сомнительный какой-то стимул! – Хмыкает Поночка. Лично меня это никак не пугает и не заводит…
– Ну хорошо! Можно усложнить задачу, – соглашается Буратина. – Проигравшие пойдут за вином голышом и без денег. Всю дорогу туда и обратно они должны будут кукарекать хором.
Предложенный вариант, заставляет всех нас улыбнуться, но остановиться всё же решаем на предыдущем. К этому моменту мне становится ясно, чем закончится игра. Я знаю состав, как минимум одной из команд и то, что эта команда должна непременно проиграть. Пока мне не ясно только одно – каким образом Буратина проведёт жеребьёвку, чтобы оказаться в необходимой ему компании. Ещё через минуту мне становится понятно и это.
***
Он предлагает провести жеребьёвку старым проверенным способом – раскручиванием бутылки. На кого первым укажет горлышко, тот, соответственно первый участник команды, на кого вторым, тот второй и так далее.
Конечно же, все соглашаются, ведь быстрее и надёжней способа подбора случайной вероятности, чем игра в бутылочку, ещё не придумано. Только я, ну и, разумеется, мой хитрый носатый друг, знаем, что никакой случайной вероятности здесь не будет. Я знаю это точно, потому что был свидетелем, того, как Буратина играет в бутылочку, или в нарды.
Дело в том, что как бы быстро не крутилась бутылка, её горлышко всегда укажет туда, куда нужно Буратине; как бы ни плясали на доске, казалось бы, небрежно брошенные кубики, на их верхних сторонах будут те цифры, которые ему нужны. Горе тому, кто играет с Буратиной в эти игры. С помощью своего таланта, он мог раздеть любую девчонку, или десять раз подряд целовать понравившуюся ему подругу, так как на неё всё время падал случайный выбор сделанный горлышком бутылки.
Я уже не раз задумывался, почему мой друг награждён именно этими сомнительными талантами. Он талантливо придумывает коварные планы, талантливо врёт, талантливо втирается в доверие, даже мечтает он и то талантливо. Ну и к этим талантам естественно добавляются природная притягательность и умение крутить бутылочку. Почему бог вместо этого не наградил его талантом, скажем, забивать гвозди, чинить двигатели, изобретать полезные приспособления, проектировать дома, писать картины, или книги. Кем, кроме того, что он из себя представляет, он может стать, обладая этими сомнительными талантами?
Но мы имеем то, что имеем и это «что-то» уже снимает со стола испустивший последний дым кальян и на это место укладывает пустую бутылку из под Светкиного Вермута. Неуловимое движение правой руки и вот бутылка уже крутится волчком, издавая звук гудящего мотора. Глаза всех сидящих за столом невольно залипают на вращающемся предмете, который, будто закрепленный на невидимой оси, ни на сантиметр не отклонился от центра стола. Ещё до того, как бутылка замедлила движение, я бросил взгляд на Буратину. Судя по хитрой улыбке и моргнувшему глазу, я понимаю, что являюсь первой целью. Бутылка, сделав несколько ленивых оборотов, похожим на жерло пушки горлышком, целится чуть выше моего пупка. Как он это делает?
Моим партнёром Буратина решил назначить Геракла. Тот довольно кивает, указавшему на него горлышку, но при этом, его лицо не покидает кривая ухмылка. Может быть, он догадывается об этом таланте Буратины, или давно о нём знал? Во всяком случае, он принимает эту игру, как возможно и то, что она срежиссирована заранее. Единственное, о чём он не может догадываться, это о том, что эта игра является частью более сложной и серьёзной.
Далее импровизированная рулетка выбирает сначала самого Буратину, а потом Светку. Для меня это вполне предсказуемо, впрочем, как и то, что два неразлучных шансонье Уксус и Поночка продолжат работать в дуэте.
Ещё два вращения волчка нужны для того, чтобы определить, какая команда будет выступать первой, а какая второй. Ну, конечно же, первым к барьеру идёт изрядно поднадоевший за вечер хор.
Изнывающие от творческого голода, Поночка и Уксус, опрокидывают в себя по рюмке допинга и спешат на сцену. Поночка обнимает тощие плечи товарища, и они отворачиваются к пульту, где что-то активно обсуждают, тряся головами и тыча друг в друга пальцами. Бумаги и ручек мы, понятное дело, не нашли, поэтому договорились записывать свои версии на телефон. А что, так даже удобней.
Жаркое обсуждение, которое уже несколько раз грозило превратиться в откровенный мордобой наконец-то закончилось. Раскалившийся докрасна, но, видимо, одержавший победу в споре, Поночка берёт микрофон, в то время как из колонок уже льётся сумбурный и пока не узнанный мной мотив
– Я поняла, – кричит Светка, заслышав первые аккорды.
«Что ты поняла? – адресую я ей немой вопрос. – Какая звучит песня, или, что с ней связано?».
«Днём и ночью басмачи-и по пустыне шарят.
Осушили все колодцы с красными не ладят…»
Я узнаю эту песню, только благодаря словам, а не мелодии, и уж конечно не исполнительскому мастерству двух горлопанов, которые перекрикивая друг друга орут на разрыв глотки.
«…Зульфия иль Зарина-а,
Будет мне теперь жена, будет мне теперь жена..а-а-а»
У меня лишь одна прочная ассоциация с этой песней – это история, которая имеет отношение именно ко мне.
– Гюльчатай, открой личико! – Тычет меня в бок развеселившийся Геракл.
Буратина довольно кивает и направляет на меня оба указательных пальца, сопровождая этот жест громким щелчком; а Светка демонстрирует мне светящийся дисплей телефона, на котором крупным шрифтом напечатано : «ГЮЛЬЧАТАЙ».
«Ва-асток дело то-онкое Петруха-а-а,
Ва-асток как капризная старуха-а-а»
Безусловно, парни сделали правильный выбор, и раунд за ними, поскольку этот якорь может зацепиться лишь в одной точке океана нашего прошлого.
