Олег Механик
Караоке а-ля русс
20
– Ваша очередь, молодой человек. – Карлик, держа револьвер за ствол, протягивает его Буратине.
Бескровные белые пальцы медленно обхватывают небольшую изогнутую рукоятку с деревянными накладками. Буратина смотрит на пистолет безумными глазами, словно ребёнок, которому сунули в руку карбюратор от машины.
– Ну как вам игрушка? Не правда ли впечатляет? – шепчет Карлик.
Буратина молча крутит пистолет в руках. Он думает. В данный момент его мозги мобилизованы и работают на полную катушку. Вся их деятельность, сопряжённая с упорядоченным движением нейронов, направлена на то, чтобы остаться в этой черепной коробке, а не покинуть её через рваную дыру, образованную пулей тридцать восьмого калибра. Что-то сложилось, сконструировалось, сплелось в этой голове. Это что-то зажгло в его голубых глазах искорки надежды. Он твёрдо берёт револьвер за рукоять и неистово раскручивает барабан, нещадно елозя им по рукаву своей красной рубахи.
– А если вылечу я? – спрашивает он, не переставая раскручивать барабан.
– Тогда мы поделим выигрыш с вашей дамой. Двадцать пять ей, двадцать пять останутся у меня. Всё по-честному.
– Не обманешь? Как я могу быть уверен, что ты её не кинешь, или не убьешь, если…если я.
– Как Вы думаете, человек, который только что приставлял пистолет к своей голове и спускал курок, способен обмануть? – Улыбается Карлик, раскуривая очередную сигарету. – Нет, обмануть я конечно способен, и делаю это виртуозно, но только здесь, сейчас, в этой комнате, я этого делать не буду. Это как храм для меня, а в ваших руках сейчас находится Бог.
–Хм…я даже не знал, что Бога можно вот так, держать в руке. – Стеклянные глаза Буратины прилипли к вращающемуся барабану.
– Когда подставите это к голове, вы поймёте, что это именно он. Уверен, что вы даже молитву прочитаете.
– Я их не знаю…– голос Буратины срывается, и эта фраза из его уст звучит как-то жалостливо. Барабан тем временем прекращает своё вращение.
Буратина медленно взводит курок и подносит ствол к виску. Сидящая рядом Светка, закрывает руками глаза и громко шепчет: «Не-т…не-ет…Серёжа не делай этого».
– Ну что… чувствуете? Вы чувствуете эту энергию, слышите этот звук? – Карлик с любопытством психиатра, заглядывает ему в глаза. – Это как в детстве, когда подносишь к уху ракушку, тебе кажется, что ты слышишь шум моря. Здесь ощущение гораздо сильнее, ты слышишь дрожь земли, ты чувствуешь, что за тобой уже отправились…
– Слушай, заткнись а? Дай мне сосредоточиться – недовольно бурчит Буратина.
Карлик делает жест пальцами, будто застёгивает рот на замок.
– Всё всё не буду мешать – шепчет он, складывая ладони лодочкой, будто мамаша, заглянувшая в спальню, чтобы пожелать своему чаду спокойной ночи.
Снова наступает тишина, нарушаемая, только лёгким шумом. Глубокое дыхание Буратины похоже на удары, бьющего в окно порывистого ветра.
«Пум-пум-пурум…пум-пум-пурурум…пум-пум-пурум-пу-у-ум»
Звук телефонного рингтона, заставляет сидящих в комнате встрепенуться. Он весело летает по комнате, отражаясь от покрытых полиуретаном стен, будто звон будильника, возвещающего о завершении ночного кошмара. Звонок настойчиво долбит по ушам, многократно повторяясь, и его громкость с каждым таким повтором повышается, так, что очень скоро грозит вынести сидящим перепонки. Но никто даже не шевелится. Все, будто играют в «Замри отомри» и никто не хочет проигрывать.
21
Чуть склонив большелобую голову набок, с дымящейся сигаретой между пальцев замер Карлик. Рядом вытянув тонкую шейку, замер его брат, и блики в его очках застыли, будто замороженные льдинки. Светка чуть припустила закрывающие лицо ладони, и теперь в её полных отчаянья глазах, вспыхнули искорки надежды. Наибольшее впечатление в этой экспозиции из застывших фигур, производит та, что сидит, приставив пистолет к своей крупной бычьей голове.
Длящееся больше минуты и сопровождаемое непрекращающимся назойливым звуком, оцепенение решает прервать Карлик.
– По-моему это у вас…– Тихо произносит он, обращаясь к Буратине. – Может возьмёте трубку, а то как-то невежливо получается. Тем более, что перезвонить может уже и не получится.
Буратина с трудом отдирает ствол от виска, и медленно кладёт его на стол, неестественно скрюченной рукой со сведёнными мышцами. Он долго копошится в кармане, пока не извлекает оттуда не желающий униматься телефон.
– Алло – произносит он ватным голосом.
– Алё, братан, ты чё там совсем сбрендил? Тебе мозги жмут или чё? – зло кричу я в трубку. – Давай уже будем завершать этот балаган.
– Так надо, Слава… просто я ошибся. – говорит он, лишённым эмоций загробным голосом.
– Слушай Серёга, вруби громкую связь. Я хочу поговорить с этим злобным лилипутом.
– Это бесполез…
– Включи громкую связь!!! – что есть силы ору я в трубку, пытаясь разбудить друга от летаргического сна.
Услышав в трубке характерный шум, возвещающий о том, что теперь мы в прямом эфире, я громко и отчаянно артикулируя, произношу.
– Доброй ночи…ммм…С добрым утром! Извините, господин…как я могу к вам обращаться?
– Насколько я понимаю, этот юный голос в трубке, сейчас обращён ко мне? – спрашивает Карлик.
– Совершенно верно!
– Мне очень неловко напоминать вам правила делового этикета, но первым вообще-то должен представляться звонящий.
– О-о! Я премного извиняюсь! Меня зовут Вячеслав Иванович Кузьмин, и я друг ваших случайных гостей.
– Ха-ха…«Случайных гостей», как хорошо сказано. – оживляется Карлик. – Я могу даже предположить, где вы сейчас находитесь, милый друг. Сдаётся мне, что недалеко, буквально метрах в пятидесяти, в закрытой комнате, в компании ещё двух нежных и юных друзей.
– Эх ничего от вас не скроешь! – Я стараюсь улыбаться, чтобы снять первоначальный накал. – Так…как мне к вам всё-таки обращаться?
– Я не люблю панибратства, но друзья моих друзей – мои друзья, поэтому можно просто Ян.
– Ян! Времени мало, поэтому я без прелюдий сразу же перейду к делу. Мои друзья немного погорячились. Признаюсь, что я тоже являюсь участником этой глупой, шутливой затеи. Сейчас мы понимаем, что допустили ошибку. Ян… я прошу , пока не случилось большой беды и все мы не наломали дров, отпустите их…
– Конечно же я их отпущу…– небрежно машет рукой Карлик. – Мы вот только игру затеяли, осталось буквально один-два хода, и все могут быть свободны.
– Нет, вы не поняли. Они не будут…не должны в это играть. Это моя настоятельная просьба.
– А вы имеете, какие-то основания, чтобы настаивать? – тон Карлика становится жёстче, улыбка сходит с его рта и тот становится маленьким и тонким, как у грустного эмоджи. – По-моему, вы все находитесь у меня в гостях, и вам ничего не остаётся, кроме того, как играть в игры, предложенные хозяином этого дома.
– Ну…раз уж разговор пошёл об играх, то конкретно эта, вряд ли пойдёт кому-то на пользу. В этой игре не будет победителей, одни только проигравшие. Вы сами рассудите, Ян. Копия фильма находится у нас, ещё одна копия уже отправлена человеку, который находится далеко за пределами этих стен. В случае, если хоть с кем-то из нас случится несчастье, этот фильм незамедлительно выйдет в эфир. Поверьте, что получивший его человек хорошо знает свою работу и видео будет в топе ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы о ваших похождениях узнали все заинтересованные лица. Мы, так же, как и вы не хотим такого исхода, поэтому предлагаем, расценить всё произошедшее, как досадное недоразумение. Просто отпустите нас. Взамен мы готовы дать клятвенное обещание, что эта история не получит огласку ни в каком виде.
Я останавливаюсь только тогда, когда понимаю, что сказать больше нечего. Я выдал всё, что мог, причём постарался сделать это мягким дружелюбным тоном. Теперь слово за Карликом, и я с надеждой смотрю в эти глаза, которые вижу так же отчётливо, будто они в пяти сантиметрах от меня, не смотря на то, что смотрятся маленькими точками на циферблате.
***
Карлик не спешит с ответом. Он открывает стоящую на столе небольшую коробочку, словно в варенье обмакивает указательный палец в белую пудру, засовывает палец в рот и водит им под верхней губой. Откинувшись на спинку кресла, он какое-то время водит кончиком языка по десне, будто прочищая рот от остатков пищи. Смачно потянувшись, так что суставы пальцев и рук щёлкают на всю комнату, он соизволяет открыть рот.
– Вся ваша речь похожа на то, что вы пытаетесь со мной поторговаться. Сегодня это уже делали ваши друзья, и я их даже кое-чему научил. В этом деле мне мало равных, и мало кто любит торговаться, как это люблю я. Кстати, я рассказал вашим друзьям поучительную историю…
– Я слышал…
– Даже не сомневаюсь. Если вы внимательно слушали, в конце этой истории, продавец бежал за покупателем, умоляя его купить за бесценок вещь, за которую часом ранее просил двести долларов. Ваш друг любезно заметил, что он не будет бежать за мной подобно тупому иранцу с десятидолларовой монетой. Ну вот, проходит час, и теперь уже вы просите меня взять товар бесплатно. Теперь вы поняли, в чём искусство настоящей торговли? – Щёки Карлика зарделись красным, зрачки выросли до неимоверных размеров, он в очередном экстазе.
– В этом деле, нам вас никогда не переплюнуть. – Я пытаюсь вложить в эти слова максимум лизоблюдства. – Ну так что, мы сторговались?
– Нет! – Рот Карлика злобно оскаливается, в глазах сверкают хищные огоньки. – Пока что вы бежите за мной по переполненному душному базару и умоляете взять у вас товар. Я иду и не оборачиваюсь на ваши вопиющие стоны. Под моими до блеска начищенными остроносыми ботинками хрустит песок, а рука сжимает ручонку маленького мальчика, которого я тащу за собой по этой страшной жаре. Вы будете бежать за мной, сколько бы ни понадобилось, даже если мне вздумается пересечь Сирийскую пустыню. Вы будете бежать за мной весь день и всю ночь, будете бежать месяц, до тех пор, пока я не соизволю обернуться и взять у вас эту вещь. Всё дело в том, что предлагаемая вами вещь, не имеет для меня ценности. Почему? Потому что вы не сможете использовать её по назначению.
– Почему? – хриплю я в трубку в мгновение севшим голосом.
– Потому что у меня есть несколько козырных карт, увидев которые, вы откажетесь от идеи как бы то ни было применить эту вещь. Вы будете просто мечтать, чтобы избавиться от неё поскорее и забыть как страшный сон, тот день, когда вы придумали эту затею. Я буду демонстрировать вам эти карты по очереди. Возможно, все показывать даже и не понадобится, потому что эти козыри выглядят очень убедительно.
22
– Итак, первый козырь! – Карлик улыбаясь демонстрирует открытые ладошки, будто иллюзионист, анонсирующий фокус. – Герман, покажи ребятам, что происходит вокруг дома.
Герман проворно щёлкает по клавишам, затем, разворачивает ноутбук от себя.
– Вам всё видно, молодой человек? – заботливо интересуется карлик.
Видно конечно отвратительно, можно сказать не видно ничего. Я раздвигаю пальцами миниатюрную картинку, увеличивая её до тех пор, пока мерцающий экран ноутбука не занимает всё пространство циферблата. Картинка больше похожа на рентгеновский снимок, а я на дилетанта, который пытается его разглядеть. Но сегодня моё осязание творит чудеса. Я если и не вижу, то чувствую, что там должно быть и даже в точности могу воспроизвести детали, в отличие от Геракла, который тяжело сопит, положив подбородок на моё плечо.
На освещённой асфальтированной площадке перед фасадом здания, стоят три чёрных внедорожника. Возле одного из них находятся какие-то люди.
– Это передняя часть здания. – Комментирует Карлик, нажимая на клавишу. – А это то, что происходит сзади.
На заднем плане, тоже несколько внедорожников, металлический глянец которых подсвечивается синими бликами. Присмотревшись, я понимаю, что это проблесковый маячок.
Демонстрируемые Карликом картинки, ясно дают понять, что мы в окружении, шансы прорвать которое равны нулю.
– Это моя служба безопасности. Знаете, я сам в первый раз вижу их в полном составе. Обычно они работают сменами, но сегодня, как видите, у них субботник. Знаете, для каких целей предусмотрена эта площадка за домом? Это вертолётная площадка. При желании, я могу посадить сюда вертолёт, просто сейчас не вижу в этом необходимости. Всё же, вы должны быть польщены, что в честь вас я поднял по тревоге почти всю свою армию. Сейчас ребята просто отдыхают. Им дана команда ждать и не входить во внутрь до особых распоряжений. Вот как-то так! – Карлик звонко хлопает в ладоши, подчёркивая эффект продемонстрированного козыря. – Теперь вы понимаете, что вы не просто в клетке, а в хорошо охраняемой клетке. Чтобы у вас не было иллюзий на счёт побега, покажу вам ещё кое-что. В крепости наших дверей и надёжности замков вы уже убедились, но возможно у вас возникнет идея сбежать через окно.
Карлик встаёт, направляется к завешанному бархатными красными шторами окну, тянет за верёвку сбоку гардины. Шторы разъезжаются, демонстрируя огромное панорамное окно. В идеально прозрачном стекле видно ночное звёздное небо с мерцающей полной луной.
– Хм-м…– Уже семь часов утра, а на улице всё темно. – Карлик озабоченно смотрит на часы. – Герман, это непорядок сделай нам утро.
В мгновение картинка в окне меняется. Теперь там чуть подёрнутый туманом хвойный лес.
– М-м-м…нет…– недовольно морщится Карлик. – Хочется солнца, сделай нам весёлый восход.
Картинка снова меняется, являя раскинувшийся под окном, залитый солнцем ярко зелёный луг.
– Отлично! – Карлик, улыбаясь, щурится на восходящее солнце. – Реальность часто неприглядна и не такая, какой бы мы хотели её видеть. Здесь я могу хоть немного, да изменять эту реальность. Когда мне грустно я включаю туман, дождь, заснеженный лес, когда весело, (как сейчас) – я предпочитаю яркие краски. Если захочу, могу оказаться на берегу океана. Ну разве это не прекрасно? Да…к чему это я? – Он прикусывает указательный палец…– Ах да…это я к тому, что уникальность этого здания состоит в том, что в нём совсем нет окон. Ни одного. Всё что есть, это бутафория. В вашей комнате тоже самое…можете убедиться. И снаружи точно так же. Когда вы сюда приехали, вы видели обыкновенное здание с кучей больших окон, многие из которых даже светились, гостеприимно маня вас лететь на этот тёплый свет. Но по факту, это не простое жилое здание, а крепость, построенная по проекту одного не совсем адекватного человека. – При этих словах Карлик кладёт пятерню себе на грудь. – Итак, вы в клетке, господа, прочность запоров и надёжную охрану которой я продемонстрировал. У вас ещё осталось желание на чём-то настаивать и диктовать свои условия?
После недолгого молчания, собравшись с силами, я решаюсь ответить.
– Да-а…всё это впечатляет. Замок, охрана, запоры. Только есть один неучтённый факт. Мы в двадцать первом веке, и какими бы не были надёжными запоры и толстыми стены, через них легко может просочиться информация…
– А-а ну да…я понимаю о чём вы, – чему-то веселится Карлик. – Безусловно, вы прямо находясь здесь, сможете опубликовать необходимую информацию, но это станет самоубийством для всей вашей компании. Если вы сомневаетесь, что я могу пойти на крайние меры, то это напрасно. Вы очень плохо меня знаете, тем более вы не в курсе всех обстоятельств, ведь я ещё не открыл вам всех козырей. Может быть вы хотите обратиться к кому-нибудь за помощью, так я вам скажу, что в этом городе вам не поможет никто, пусть даже сам губернатор является кому-нибудь из вас двоюродным дядюшкой. Остаются более масштабные варианты, обращаться сразу же к генеральному прокурору, или к министру внутренних дел, а лучше уж напрямую в Гаагский трибунал. Но это варианты как минимум не скорые, а ваши судьбы уже сейчас висят на очень тонком волоске. Этот козырь больше относится к тому, чтобы вы любезно пользовались моим гостеприимством и бросили мысли о том, чтобы уйти отсюда по-английски. Теперь перейдём к тем козырям, которые побудили ваших друзей со мной играть.
– Я уже в курсе…– говорю я обречённо.
– И всё-таки я хочу акцентировать ваше внимание на главном козыре. – Карлик прохаживается за спинками кресел, где сидят Буратина и Светка, и я слышу, как скрипят его ботинки. – Этим козырем является милая дама, по имени Светлана Викторовна ммм…кажется Борисова. – Подкравшись сзади, он кладёт руки на открытые плечи Светки и она вздрагивает. Я вместе с ней чувствую ледяной холод от прикосновения мерзких липких ладоней и у меня, так же, непроизвольно поднимаются плечи и бегут по спине мурашки. – Вы уж простите, что я оказался не столь политкорректен и выбрал ключевую фигуру по гендерному признаку. Да…я мог выбрать любого из вас, но выбор пал на неё. Зачем запугивать всех, если достаточно одной ключевой фигуры. Это экономит нам массу времени. – Карлик хлопает в ладоши и уверенно направляется к своему креслу. – Ну что, молодые люди, я полагаю, что этих козырей более, чем достаточно, чтобы продолжить игру, тем более, что первый ход уже сделан. А вы можете просто расслабиться и посмотреть всё в прямом эфире…– обращается он уже ко мне.
– Мы не будем…
– Не надо, Слава, он прав…– перебивает меня Буратина. – Нужно закончить эту игру.
Он берёт со столика револьвер и медленно поднимает его к голове.
– Нет! – кричу я в трубку. – Брат, очнись! Ты не понимаешь, что делаешь.
– Он всё прекрасно понимает. – Карлик качает своей треугольной башкой. – Он понимает, что это какой никакой шанс и его нужно использовать. Ну где и когда ещё он сможет заработать такие деньги. Я мог запросто принудить его играть на интерес, а вместо этого ставлю на кон такой приз. Глупо было бы отказываться….
– Глупо! – произносит Буратина, и его лицо мгновенно меняет цвет, становясь серым. Он взводит курок и подносит ствол к виску.
– Серёга, не делай этого! – кричу я.
– Всё как-то глупо, Слава. Похоже, я снова ошибся.
23
На секунду воцаряется гробовая тишина. Она всасывает в себя все лишние звуки, оставляя только один. Монотонный звон заполняет комнату, передаваясь по частотам связи, проникает в мой телефон, откуда разносится по залу, где мы находимся. Все мы, содрогаемся и морщимся, будто от звука зубной бор-машинки. Мы понимаем, что сейчас произойдёт то, что никто из нас не в силах предотвратить. Я зажмуриваюсь.
Сухой щелчок заставляет меня подпрыгнуть на стуле, а потом уже растечься по нему бесформенным тестом. Первое, что я вижу, разлепив глаза, лицо друга, которое стремительно наполняется краской. Он держит револьвер стволом вверх и на его губах спокойная и даже чуть надменная улыбка. Но именно сейчас меня начинает интересовать совсем другое лицо. Я смещаю фокус на сидящую рядом Светку и увеличиваю её изображение. Не смотря на смертельно бледное лицо, она сохраняет отчаянный блеск в глазах и горделивую осанку. «Она у меня молодец. Чёрт!» – я сжимаю челюсти так, что начинают хрустеть зубы. – «Ведь сейчас её очередь! Ну уж нет ребята!».
– Предлагаю не мучить даму! – произносит вдруг Буратина и снова подносит пистолет к голове. Никто не успевает ничего сообразить, как…
«Щёлк-щёлк-щёлк-щёлк…»
Я вижу, как после каждого щелчка дёргается правый глаз Буратины, чувствую, отдающийся в голове стук бойка. А может я не вижу, я ведь не должен видеть таких мелочей. Значит всё это просто моё воображение, или дурной сон.
Буратина убирает револьвер от головы и небрежно бросает его на зеркальную поверхность стола.
– Наш дорогой Ян оказался большим шутником! – улыбается он, и в его голосе уже нет той обречённости, как прежде.
Карлик, криво улыбаясь, прищуривает глаза и склоняет голову набок, будто психиатр, изучающий сложного пациента.
«Ты это о чём?» – говорит его, в мгновение переродившийся из волчьего в лисий, взгляд.
– Я почувствовал, что что-то здесь нечисто, ещё когда вы соизволили сыграть первым. «Ну надо же, – сперва подумал я, – какой жест отчаянья и храбрости, от человека, у которого есть всё. Это же уму непостижимо, чтобы самый известный в нашем городе человек, находящийся на пике популярности, любимец публики так наплевательски относился к своей жизни. Ну ладно, если бы он был таким же неудачником как я. Это мне дураку нечего терять, а я всё равно сижу и трясусь как осиновый лист. И тут такой образец пренебрежения к самому святому, что у него вообще может быть». И я уже готов был во всё это поверить, если бы случайно не бросил взгляд на вашего брата.
– На брата? А причём здесь брат? – Пожимает плечами Карлик, переводя взгляд на Германа. Тот отзеркаливает его жест, не понимая, о чём идёт речь.
– Дело в том, что когда вы устроили эту страшную пальбу, демонстрируя мощь своего «Смитт и Вессона», Герман зажмурился и втянул голову в плечи. Так ведут себя люди, которые боятся громких звуков и вообще всего, что связано с опасностью. Но в момент, когда вы поднесли ствол к голове, Герман вёл себя абсолютно хладнокровно. И ещё одна деталь, опять же связанная с Германом, бросилась мне в глаза. Вы сидели так же как и сейчас, параллельно друг другу. Направленный в вашу голову ствол, по сути, целился и в вашего брата, то бишь, он находился на линии огня. Но ни с его, ни с вашей стороны не было никаких опасений, что если ставка сыграет – пуля, выпущенная из вашей любимой игрушки, может разнести сразу две головы. Вы слукавили, когда сказали, что в револьвере осталась одна пуля. В барабане не шесть, а пять патронов, и выстрелов было пять – Буратина улыбается и разводит руками.
– Браво! – Карлик демонстративно лупит в ладоши. – А я и не думал, что вы такой наблюдательный. Обычно в такие моменты всё внимание человека уходит куда-то внутрь. Он на всякий случай прокручивает в голове кадры минувшей жизни, оценивает былые поступки, думает о том, всё ли он сделал на этой земле, что планировал. А вы оказались не промах. Вместо того, чтобы готовиться к возможному отходу в мир иной, вы внимательно наблюдали, и это многое о вас говорит.
– Фуф…ха-ха-ха-ха…– я стараюсь как можно заливистей хохотать в трубку. – Вот это шутка! Если мой друг и не наделал в штаны, то я, как зритель, был уже на грани. Это ж надо…ха-ха-ха. Будьте уверены, что мы усвоим этот горький урок и будем сто раз думать перед тем, как незвано появляться в гостях у таких серьёзных людей. Надеюсь, что сейчас, вы сможете отпустить наших друзей, ну и нас заодно. Нам всем нужно просушить штанишки…
Карлик никак не реагирует на мой весёлый тон. Его лицо остаётся предельно серьёзным.
– Это была не шутка, а просто проверка. – холодно произносит он. – Мне нужно было убедиться, что ваш друг, овладев заряженным пистолетом, не вздумает нарушить правила.
– Убедились? – зло спрашивает Буратина, понимая, что этим всё не закончится.
– Нет! Вы же сами признались, что раскусили мой блеф, а это значит, вы знали, что пистолет разряжен. Так что мой эксперимент не удался. Второго эксперимента не будет.
– Ну вот и славно! – я испускаю облегчённый вздох.
– Теперь будет настоящая игра!
