Павел Павлович Гусев
Верность
Бе-бе!
Рядовой Егоров служил на заставе не первый год. На участке границы, который он сейчас охранял, находясь в секрете, Егоров был не первый раз, и даже не так давно задержал на этом месте лазутчика. Но тогда погода была спокойная, слышимость и видимость хорошая. А сейчас ветер и дождь всю ночь били по брезентовой накидке и только под утро немного утихли.
Время нахождения на охране границы с младшим наряда у них закончилось. Пограничники хотели уже было сниматься с поста, как Егоров заметил пробирающегося через кусты волка, который держал в пасти козлёнка. Серый их не чувствовал, так как ветер был не в его сторону. Егоров очень рассердился: может, погода на него так подействовала. И подумал: «Вот волчище – тащит с нашей территории козлёнка в сопредельное государство! Нет чтоб здесь оставить!»
Может, Егоров и пропустил бы его, будь в хорошем настроении, но тут выскочил из-за дерева и громко крикнул: «Ух! Ух!»
Волк подскочил и со страху выпустил добычу. А младший наряда от неожиданности тоже вздрогнул, а затем подошёл к козлёнку.
– Егоров, – позвал он, – козлёнок-то жив! Ты его спас, и теперь надо думать, что с ним делать!
Удивительно, но у козлёнка не оказалось ни одной серьёзной раны. Видно, волк был сыт и нёс его в логово, чтобы полакомиться позже. Егоров взвалил козлёнка себе на плечи, и они с напарником пошли к заставе.
Первым их увидел часовой и захохотал:
– Егоров на шашлык козлятинку принёс!
За ним стали смеяться и остальные пограничники. Опустив животное на землю, которое от шума приподняло голову, рядовой доложил начальнику заставы об обстановке на границе.
– Хорошо-о-о, – протянул многозначительно тот, – только зачем ты козлёнка принёс?
Егоров тихо и виновато проговорил:
– Это коза-а, товарищ капитан. Она вырастет, и у нас будет свежее молоко.
– Так вот, рядовой, – строго произнёс начальник. – Пока козлёнок слаб и ему деваться некуда, пусть побудет здесь, а как поправится и подрастёт – отпустишь! А сейчас в свободное время можешь его кормить и пасти на свежей травке!
Егоров нашёл место, где бы мог жить козлик. Это был старый сарай, который намеревались сносить. В нём была ветошь, и расстелив её, чтобы козлику было помягче, Егоров принёс ещё охапку тонких веточек с листьями. А у старшины выпросил кочан капусты и старую кастрюлю. Заполнил её водой и все это оставил в сарае.
Козлёнок с удовольствием поел капустки, запивая её водой, и довольный растянулся на ветоши.
С этого дня рядовой, как позволяло время, заходил к животному. Дверь в сарае была открыта, но козлёнок никуда не уходил: видно, страх перед волком у него остался, и он ждал Егорова. А когда тот приходил, он от радости начинал блеять: «Бе-е!», – и шёл с ним гулять. Козлёнок счастливый носился по зелёной траве, топая копытцами, а, нагулявшись, сам возвращался в сарай. Ему дали имя: Бе-бе.
Он ещё был мал, а тут зима вступила в свои права, запорошила всё снегом. Капитан предложил:
– Пусть перезимует, а затем отпустишь!
А рядовой уже заранее заготовил козлёнку пищи полный сарай: сена, соломы и разных мягких кустиков.
Всю зиму животное пробыло в сарае и часто выходило на белый снег, резвясь на нём. Козлик вырос, вдоль хребта у него появилась чёрно-бурая полоса, брюхо стало белым, а рога – длинные и изогнутые. Выросла у него и бородка, а сам он был рыжевато-серого цвета. Красавец, да и только!
Когда снег начал таять, оголились булыжники и валуны. Козлёнку это понравилось, и он прыгал по ним с одного на другой и восторженно блеял: «Бе-е!»
Егоров тоже стал носиться по возвышенностям, а козлик бегал за ним. За этим занятием их и застал начальник заставы. Подозвал Егорова и говорит:
– У тебя не домашняя козочка, дающая молоко, а настоящий горный козёл. И нечего его баловать капустой из довольствия пограничников. Отпусти козла, пусть идёт, куда хочет!
– Да он и не собирается уходить, – растерянно произнёс рядовой.
– Как так не хочет! Возьми да отведи подальше! Он сам разберется, как ему дальше быть!
– Слушаюсь, – отчеканил Егоров.
Сам он прогнать Бе-бе не мог – было жалко, и попросил это сделать своего напарника, с которым когда-то притащил козлика. Тот накинул ему на рога верёвку, и они вместе ушли. Через некоторое время пограничник вернулся и заявил:
– Дело сделано! Отвёл Бе-бе. Он даже не захотел идти со мной обратно.
– Наверное, обиделся, оттого и не вернулся, – вздохнул Егоров.
Прошло два месяца, Бе-бе так и не появился. Погода менялась. Вершины гор покрылись огромной снежной шапкой, сверкающей от солнечных лучей. А потом нагрянул ураган – с проливным дождём, с холодным ветром, ломающим деревья.
И тут появился Бе-бе, но не один, а с козочкой. Она была меньше ростом, с серой шёрсткой и небольшими рожками. Бе-бе, как хозяин, ввёл её в сарай. Там было что поесть и попить – рядовой много чего там приготовил. Начальник заставы удивился:
– Был один козёл, а скоро станет целое стадо!
Непогода стояла три дня, и животные все это время находились в сарае. Козочка к Егорову относилась спокойно, совсем не боялась.
Как только ураган немного затих, животные неожиданно ушли. Видел это только часовой. И служба у Егорова снова потянулась с одной обязанностью: охранять рубежи Родины.
Прошло много времени. Егоров уже стал забывать о Бе-бе. Однажды капитан взял его с собой в наряд – проверить контрольно-следовую полосу.
Путь проходил по крутым скалистым склонам с участками леса и кустарников. В одном месте нужно было перейти через большое ущелье, посреди которого находился высокий гранитный гребень, по обеим сторонам от него были россыпи булыжников, нанесённых горными потоками. Обследовав участок на другой стороне ущелья и убедившись, что там не было никаких нарушений, пограничники двинулись в обратный путь. Добрались до гребня, хотели идти дальше, как послышался шум, доносившийся с вершины горы. На гром это было не похоже.
– Стоим здесь и ни с места! – приказал капитан.
И тут с нарастающим грохотом с вершины скатился селевой поток, заполнил до краёв ущелье и затих, словно ничего не произошло.
– Вот и попались мы с тобой, Егоров, в ловушку! – произнёс капитан. – Ни направо, ни налево не пойти: оступимся, попадём в сель, и нам хана. Вертолёты здесь не летают. Один выход – настелить досок или проложить брёвна, но это дело времени. И он дал сигнал бедствия выстрелом из ракетницы. Тут Егоров заметил на противоположной стороне ущелья Бе-бе и его козочку. Козел подошёл к сели, взглянул вверх, вдаль, потряс бородкой и собрался уйти. Но тут Егоров что есть силы позвал его:
– Бе-бе, ко мне! Прыгай!
Козел резко остановился, посмотрел в сторону пограничника. Ноздри его раздулись – он почувствовал знакомого человека. Затряс бородкой, подошёл к козочке, будто ей что-то сообщил. А затем прыгнул на валун, следом на другой, на третий… Делал он это не спеша, казалось, изучал каждый камень на прочность. Приблизившись к пограничникам, он заблеял, словно предлагал: «За мной!», – и пошёл обратно, смело прыгая по знакомому маршруту. А за ним и Егоров с начальником заставы.
Оказавшись в безопасности на противоположной стороне ущелья, Бе-бе поднял голову и громко, гортанным голосом, которого никто никогда у него не слышал, закричал и вместе с ожидающей его козочкой поднялся по склону горы и скрылся.
Прибывшие на помощь пограничники видели, как Бе-бе спасал друзей, и стояли поражённые. Все двинулись на заставу, и тут послышался грохот, словно с горы свалилась снежная шапка. Так оно и было. Лавина с огромной скоростью летела вниз в ущелье и вмиг накрыла гранитный гребень.
– Вот почему Бе-бе так кричал! Предупреждал нас! – воскликнул капитан.
Уже будучи на заставе, капитан принёс в сарай несколько кочанов капусты, надеясь, что Бе-бе придёт. Но он не явился ни на следующий день, ни потом.
Казалось, Бе-бе дожидался момента, чтобы отблагодарить Егорова за своё спасение и, сделав это, ушёл навсегда.
А тропу через ледник пограничники пробили. Границу надо охранять и в тяжёлых условиях. Всегда.
Буду генералом!
Однажды на погранзаставе произошло два события. Провожали сослуживцы старослужащих домой, в гражданскую жизнь, с ними они выкурили не одну папироску, бывали в боевых переделках, выручая друг друга. Прощание было трогательным, но и радостным из-за прибывших на охрану границы новобранцев. Старшина дал им всем время на отдых, а на следующее утро поднял и сказал:
– Проверю вашу физическую подготовку. Если не выполните хотя бы одно упражнение – отправлю обратно в комендатуру!
И все шестеро новобранцев стали стрелять из карабинов по мишеням. Хорошо выполнили задание. Старшина даже похвалил одного из них:
– Молодец, Серёжкин, так продолжать! – и предложил: – А теперь проверим ваши навыки следопытов!
И отвёл новобранцев за заставу. Каких там только следов не было, казалось, что старшина собрал их со всего света. Показал он всем следы и говорит:
– Постарайтесь определить, кто прошёл, в какое время.
И опять похвалил Серёжкина – тот лучше всех справился.
– А сейчас самое важное испытание – на выносливость! – серьёзно произнёс старшина. – Берите по три кирпича – и бегом вокруг заставы три раза!
Ухватили новобранцы кирпичи и побежали. Все одновременно пришли к финишу, кроме Серёжкина. Он отстал на целый круг.
– Так не пойдёт! – разочарованно произнёс старшина. – Ты что же, старичок? Может, тебе ещё и тросточку дать?
– Да я раньше крановщиком работал, – стал оправдываться Серёжкин. – А с крана не хочется в обед вниз спускаться. С собой чего-нибудь возьмёшь и на месте перекусишь. Может, оттого, что мало двигался, и бегать разучился!
Старшине стало жаль солдата.
А тот продолжал:
– Вы лучше заставьте меня котлы чистить, чем в комендатуру отправлять!
Старшина улыбнулся и сказал:
– Ну, что ж, сам напросился! У нас на кухне четыре котла. Пока два котла находятся с едой, остальные моешь. И так каждый день. И учти, служба наша идёт день и ночь, но котлы должны быть чистые всегда. Чем быстрее приведешь их в надлежащий вид, тем скорее отдохнёшь!
– Так точно! – счастливо воскликнул Серёжкин и пошёл на кухню к поварам.
С этого дня он приступил к делу. Брал котёл, нёс к горному источнику, который был на приличном расстоянии от заставы, и драил его до блеска. Старшина пару раз проверил, как дело идёт, посмотрел и, убедившись в хорошей работе Серёжкина, перестал за ним приглядывать.
А Серёжкин с каждым днём убеждался, что, если он своё дело сделает быстрее, то и времени на отдых будет больше. Вскоре он стал с котлами уже не ходить, а бегать: то с одним, то с другим. «Со скоростью поезда», – так шутили пограничники.
Однажды подошёл к Серёжкину старшина и говорит:
– Солдат, во второй половине дня состоится соревнование по бегу с кирпичами. Победителю будет дано звание ефрейтора. Я тебя включил в список. Не подведи меня!
Серёжкин хотел было сказать, что он не сможет, но старшина быстро ушёл. Днём однополчане встали на старт с кирпичами, и Серёжкин с ними. При выстреле из ракетницы он бросился бежать – да так быстро, что первым на финише оказался, на целый круг всех обогнал!
Старшина радостно засмеялся, похлопал его по плечу, приговаривая: «Настоящий боец!»
А начальник заставы, протянув Серёжкину ефрейторские лычки, серьёзно произнёс:
– Молодец, заслужил звание!
С этого дня Серёжкину доверили охранять границу, рубежи нашей Родины. Он ходил вдоль неё по горной тропе с чувством гордости. И однажды смелым поступком доказал, что гордится по праву.
А дело было так. Серёжкин сидел всю ночь в секрете, а рано утром заметил, что в тумане, с противоположной стороны контрольно-следовой полосы, показался человек. Он озирался и двигался осторожно.
И Серёжкин, подпустив его поближе, как пробка из-под шампанского, треща валежником, на котором лежал, выскочил перед оторопевшим диверсантом, приставил к его груди автомат и прокричал:
– Руки вверх!
У того выпало оружие – наган. Нарушителя Серёжкин и его напарник обыскали и нашли ещё один такой же. Связав диверсанта, пограничники повели его на заставу. Это оказался очень опасный преступник, и за его поимку за границей давали премию в миллион долларов.
Старшина и начальник заставы были довольны своим солдатом.
– Вот что, Серёжкин, за это задержание присваиваем тебе звание младшего сержанта и доверяем отделение пограничников!
Служба пошла дальше. Но как-то начальник заставы вызвал Серёжкина и приказал:
– Срочно доставь конверт в комендатуру!
Серёжкин с напарником, взяв автоматы, пошли по незаметной горной тропе. Путь их лежал в тыл. Там днём не было охраны, а по вечерам и ночью стояли часовые. Пограничники спустились с горы, пройдя половину пути, как им повстречались два офицера – капитаны. Ничего тут удивительного не было: на заставу офицеры часто поднимались по разным делам.
И они с ходу уверенно произнесли:
– Идём на заставу, проверим, как вам служится!
И двинулись дальше. А Серёжкин с напарником тоже пошёл, но его мучила мысль: «Если это офицеры и они идут на заставу, то они должны быть в выглаженной форме! А тут оба помятые, словно вытащили её откуда-то и переоделись…»
По пути Серёжкин решил зайти к Магомеду, живущему у тропы. Тот его знал и не раз приходил на заставу, если нужна была помощь, да и сам помогал пограничникам.
– Здравствуй, Магомед! – поприветствовал его Серёжкин.
– Здравствуй, горный человек! – так Магомед встречал всех пограничников.
– Скажи, тут проходили в сторону границы два офицера?
– Нет!
– А мы повстречали их.
– Значит, они идут по звериной тропе, вот там и ищите!
Серёжкин понял: это матёрые бандиты и они его облапошили. В нём зародилась такая злость, что он аж вздрогнул. А затем скомандовал напарнику:
– Идём за нарушителями!
– А как же пакет?
– Мне придётся отвечать за него, а не тебе. Бежим!
Оказавшись там, где они встретили пришельцев, Серёжкин проверил следы, ведущие на заставу, но среди них свежих не было. А вот веточки кустов слева были сломаны, и совсем недавно. Пограничники сняли автоматы с предохранителей и как можно тише пошли вперёд, то и дело поглядывая, куда ведут сломанные, гнутые ветки и примятая трава. И тут они увидели: поднимаясь по крутому склону, цепляясь за кусты и деревья, двигаются два офицера.
Те тоже их заметили, и несколько пуль с тихими шлепками вошли в стволы чинар. Оружие у бандитов было с глушителями. Серёжкин хотел их взять живыми и длинной очередью из автомата взрыхлил перед ними землю, гальку и разбитые сучья. Один из бандитов скатился со склона, а другой, отстреливаясь, побежал. Но Серёжкин прицельно попал ему в руку, и тот, выронив пистолет, сдался. Связав бандитов электрическим шнуром (наручники каждый раз носить не хотелось, а вот шнур всегда был при себе), пограничники также перевязали рану нарушителю.
А когда Серёжкин и его напарник выходили на тропу, их встретил наряд быстрого реагирования во главе со старшиной.
– Ну и ну, молодец! – похвалил его тот. – Давайте мне пакет и дуйте на заставу отдыхать! А я этих ряженых доставлю в комендатуру.
А затем старшина весело добавил:
– Видно, надо тебе дать звание старшего сержанта!
– Так я дорасту и до генерала! – смеясь, отозвался Серёжкин.
Поговаривают, что Серёжкин впоследствии закончил военную академию.
Улыбка
Пограничный кавалерийский эскадрон охранял границу, разделяющую два государства контрольно-следовой полосой. С нашей стороны простиралась малонаселённая пустыня, а с вражеской была видна цепь высоких гор. Там порой появлялись люди. Прикрыв лица шарфами, защищающими от знойного песка, они изучающе смотрели на нашу территорию. Видно, искали лазейку. Но им это никогда не удавалось. Кавалеристы их всегда задерживали – это были контрабандисты, пытающиеся переправить на нашу территорию опиум.
Жизнь у эскадрона на заставе была однообразная: не дать нарушителю ни днём, ни ночью перейти границу. Но как-то у одного кавалериста сдохла лошадь. Ветеринар установил: погибла от старых ранений. А у другого служивого кобыла родила жеребёнка, и тот ворчал:
– Теперь не поскачешь! Отдам жеребёнка местным в аул!
Кавалерист, что потерял лошадь, попросил его:
– Отдай мне жеребёнка. Мне всё равно работать в конюшне, пока лошадь не появится!
– Да забирай! – ответил тот. – Кобыла всё равно его не увидит. Меня переводят: я теперь буду служить на соседней заставе.
С этого дня кавалерист с раннего утра ходил в аул, приобретал там полную четверть козьего молока и кормил жеребёнка из соски, сделанной из резиновой перчатки. Жеребёнок рос, крепчал и превратился в статную кобылу. А когда кавалерист подходил к ней, она приоткрывала рот и, казалось, улыбалась. Кавалерист дал ей кличку Улыбка.
Улыбка старалась не покидать хозяина, и пока тот чистил конюшню, всюду следовала за ним, а потом они шли к заставе, где кобыла находила зелёную травку и с наслаждением щипала её. А когда кавалерист уходил обедать, то ждала его и потом бегала, прыгала через ямы и брёвна, а следом, довольная, возвращалась в конюшню.
Потом пришло время Улыбку объездить. И произошло странное. Улыбка спокойно стояла, пока на неё надевали сбрую и седло, а когда кавалерист сел верхом, похлопал Улыбку по гриве и скомандовал: «Бегом!», она помчалась словно вихрь. И тут пожелали проехать на Улыбке и другие пограничники.
Улыбка сначала позволила взять себя за уздечку и пошла с незнакомцем. Но когда пограничник сел верхом, Улыбка так вздыбилась, что тот свалился. Следующий пограничник тоже захотел проехаться, но лошадь рванула, а затем встала как вкопанная, и седок полетел через голову. Многие старались Улыбку укротить, но так и не смогли: Улыбка слушалась только хозяина-кавалериста.
И кавалерист стал на Улыбке нести службу на границе. Когда проходили состязания всего эскадрона, то с противоположной стороны границы собиралась толпа возбуждённых людей. Они смотрели больше всего на Улыбку, которая красиво гарцевала, лихо прыгала через все препятствия и, казалось, старалась помочь наезднику разрубить саблей арбуз, специально подвешенный на столбе. И всегда Улыбка приходила первой к финишу. А люди на той стороне границы, о чём-то споря, садились на своих лошадей и уезжали по извилистой тропе, скрываясь за гребнем скалы.
Служба шла своим чередом. Кавалерист с Улыбкой не раз ловили нарушителей, и никому не удавалось от них уйти. А Улыбка догонит лазутчика и улыбается, как бы говоря: «Пустяковое дело!»
А люди с той стороны думали, как бы им большой груз с наркотиком переправить. И однажды их многочисленный отряд на лошадях преодолел контрольно-следовую полосу и помчался к далёким кишлакам, чтобы там затеряться. Эскадрон эту хитрость предполагал, заранее отошёл в тыл и встретил неприятеля с саблями наголо. Тот не решился связываться, побросал груз и ушёл за кордон. А один из кавалеристов в пылу боя кинулся за контрабандистом и оказался на территории врага. Его схватили и пленили.
Наш переговорщик из эскадрона бандитам предложил:
– Отдадим вам весь опиум, только верните нашего военнослужащего!
– Нет! – ответили те. – Обменяем только на лошадь, которая занимает у вас все первые места!
Эскадрон собрался на обсуждение.
– Если уж так случилось, что делать! – взволнованно проговорил кавалерист. – Мне жаль терять Улыбку, но товарища надо выручать!
В день обмена на границе с противоположной стороны стояли люди с закрытыми лицами, а с нашей был кавалерист с Улыбкой. Он прислонился к мордашке лошади и, казалось, что-то шептал. А потом подвёл Улыбку к бандитам… Те тут же отпустили пленённого кавалериста и повели Улыбку к горам, скрывшись скоро за склонами. На следующий день кавалерист думал только об Улыбке и с остервенением чистил конюшню.
И вдруг несколько пограничников прибежали к нему, весело крича:
– Ты что тут задержался? Встречай свою Улыбку!
То, что увидел кавалерист, было как в сказке. Улыбка стояла возле заставы, рот у неё был открыт до самых ушей, словно она по-настоящему смеялась! А вся сбруя на ней сверкала золотом, переливаясь на солнце. Видно, шах хотел погарцевать на Улыбке, да не вышло!
А Улыбка подошла к подбежавшему кавалеристу и уткнулась ему в плечо…
Пернатый пограничник
Ефрейтор Астафьев уже несколько лет прослужил на восточной границе и знал на ней все тропы чуть ли не на ощупь. Также ему были ведомы все повадки обитающих здесь зверей: шакалов, медведей, волков и лис.
И вот сейчас Астафьев лежал в секрете, охраняя доверенный участок границы. Перед рассветом он увидел возле подножия скалы прыгающую лису.
«Что она там делает?» – подумал Астафьев.
Время сниматься с наряда ещё не пришло. Нужно было тихо сидеть до прихода смены. Но ефрейтор не выдержал и запустил в лису камешком. Она куда-то юркнула и исчезла. Вскоре пришёл дозор, сменил Астафьева и его напарника, и они пошли посмотреть, что так заинтересовало лису.
Они увидели, что на листьях, упавших с деревьев, лежал маленький белый пушистый комочек с большими чёрными глазами. Это был птенец какой-то птицы.
– А ведь сожрет его лиса! – с сожалением произнёс напарник.
– Не-ет! – ответил ефрейтор, и, расстегнув бушлат, положил за пазуху пушистый комочек.
На заставе начальник – капитан, выслушав доклад об обстановке на границе, а заодно и о птенчике, строго сказал:
– Этот маленький птенец – от умной птицы сапсана. Пристройте его умело, чтоб никому не мешал!
Астафьев пошёл к повару попросить кусочек мяса для соколёнка. Проходя по казарме мимо солдат, он всем давал погладить этот маленький пушистый комочек. А тот уже клюв раскрыл: видно, проголодался.
Повар, увидев птенца, сердито заявил:
– Здесь полнеба в разных пернатых, что я, должен каждого кормить?
– А я отказываюсь от мяса, положенного мне в обед. Отдай его птенчику! – предложил Астафьев.
Стоявшие рядом пограничники зашумели:
– Не жадничай, дай птенцу поесть!
Повар заулыбался и отрезал сочный розовый кусок мяса. Ефрейтор нарезал его маленькими дольками и стал вкладывать их в клюв соколёнку, поглаживая при этом и приговаривая:
– Молодец! Молодец!
А тот с жадностью глотал мясо.
– А где он спать-то будет? – поинтересовался повар.
Астафьев только сейчас об этом подумал. Повар заметил его замешательство и посоветовал:
– Возьми плетёную корзинку из-под приправы. Она мне не нужна. Постелешь что-нибудь мягонькое – вот и гнездо!
С этого дня птенец стал жить в корзине. Рос он быстро, превращаясь во взрослого сапсана. На брюшке его запестрели светлые продольные пятнышки, спинка покрылась седовато-серыми перьями. Вскоре соколёнок стал из корзинки вылетать и в неё возвращаться. И однажды капитан, увидев ефрейтора, несущего корзинку с соколёнком, отчеканил:
– Здесь не цирк, сделайте птице гнездо!
– Так точно! – ответил Астафьев.
И пограничники на крыше заставы смастерили из веток и листьев тёплое гнездо. К этому времени соколёнок вырос, у него появились острые длинные крылья и короткий хвост из больших перьев. Но он по-прежнему летал за Астафьевым, какой-то своей интуицией отличая его от всех пограничников. Садился осторожно на фуражку и просил еды. Ефрейтор чувствовал крепкую хватку когтей на голове, и чтобы уберечься, вложил в фуражку толстый картон. А потом как-то сердито крикнул сапсану:
– Ты сам теперь можешь добывать себе пищу! А заодно и повара отблагодарить!
Астафьев, конечно, погорячился, и поэтому у него всё равно для птицы всегда было что-нибудь припасено. Но повар с того дня стал удивляться – возле дверей амбара росла горка дохлых мышей.
Начальник заставы, наблюдавший за этой историей, сердито сказал:
– Вот что, Астафьев: служить тебе осталось месяц. Сокол днём так и норовит за тобой увязаться, летает по всей границе. Будешь отбывать службу ночью, а отдыхать днём.
– Так точно! – обрадовался Астафьев.
После этого сокол ночью спал, а утром с радостным криком встречал ефрейтора – садился на фуражку и что-то на своём языке клокотал.
Однажды к Астафьеву подошёл дежурный и коротко заявил:
– Иди отдыхай. А завтра утром подниму в полном боевом, пойдёшь к начальнику заставы.
И только пробился свет между гор, Астафьев с напарником облачились в форму, взяли всё снаряжение и предстали перед капитаном. Тот дал им задание:
– Приказываю вам выдвинуться в тыл до поселения горцев, и особое внимание обратить на заграждение в ущелье.
Астафьев знал этот участок. Когда-то в прошлом там через горный хребет проходила тропа за кордон. Сейчас она на большом протяжении была закрыта колючей проволокой, заросшей густыми зарослями. Даже зверюшки не могли через неё пробраться.
Только они с напарником двинулись по намеченному маршруту, как раздался радостный крик сокола, который сел на фуражку ефрейтору и что-то заклокотал, словно сообщал: «Вот и я!» А потом взвился ввысь и полетел следом за пограничниками.
Уже на половине пути, возле ущелья Астафьев заметил суетящегося местного горца – Асана. И знаком попросил напарника обойти Асана и взять его на прицел на всякий случай. А сам спросил:
– Ты что тут делаешь?
– Корову ищу! – ответил Асан.
Ефрейтор этому не удивился: скотина горцев порой уходила к границе. Но его насторожило, что кое-где в траве лежали отрезанные куски заградительной проволоки. Астафьев снял автомат с предохранителя. И тут из зарослей выскочил какой-то детина и метнул в ефрейтора нож. Астафьев схватился за ногу и упал. А бандит выхватил второй нож, но бросить не успел: на него с неба камнем упал сокол и цепко ухватил когтями голову. Тот с ужасом завопил:
– Шайта-ан!
Нарушителей связали и сигнальной ракетой вызвали помощь. Скоро прибыла группа пограничников. Ефрейтора перевязали. А в зарослях нашли большой баул с антикварными ценностями – бандит хотел перенести их за рубеж.
За героический поступок – задержание нарушителя – начальник заставы накормил сокола отборным мясом. И пока Астафьев был в лазарете, сапсан летал над фуражкой капитана, издавая радостные гортанные звуки.
А уже будучи на гражданке Астафьев получил письмо с благодарностью от пограничников.
Они писали: «Твой друг сапсан наплодил целую стаю соколят, таких же смекалистых, как и он. Если видят кого-то в штатском, поднимают громкий крик и не дают нарушителю пройти через границу. Все соколята признают только зелёную фуражку!»
