Петр Вяземский
Письмо к К. Н. Батюшкову

Полная версия

 
Ennemi du forfait, sans aimer la vertu,
D'un amour malheureux déplorable victime,
S'abandonne aux remords sans renoncer au crime,
Je cède au repentir, mais sans en profiter,
Et je ne me connais que pour me détester.
 

Какими здесь мастерскими красками изображено волненье встревоженной души. Сердце содрогается при каждом стихе. А в переводе? – и в переводе содрогается сердце. Но… отгадай сам от чего. Ты не хуже и лучше меня можешь судить о красоте подлинника и недостатках перевода. А мое дело исполнить данное обещание, то-есть представить некоторые отрывки из перевода. Теперь прошу тебя обратить свое внимание на 5-е явление III-го действия, то-есть на сцену признания между Радамистом и Зенобиею.

Она меня каждый раз, что я ее читаю, приводит в новое восхищение. Какое положение Радамиста? Он узнает супругу свою Зенобию, которой считал себя убийцею, видит её в себе сострадание, вместо заслуженной им от неё ненависти. Счастье, кажется, улыбается ему, но скоро потом ревность, господствующая страсть его, возмущает вновь его чувства. Арзам, брат его, не подозревая, что Зенобия супруга Радамиста, влюблен в нее, и брата своего считая римским послом, умоляет его увести с собою Зенобию, чтоб укрыть ее от жестокости Фаразмена, отца двух братьев. Радамист знает, что Арзам обожает Зенобию, застает их вместе, и полагает, что и она платит ему такою же любовию. Как трогательны в сцене свидания слова Радамиста, когда он сверх возможного чаяния видит в Зенобии чувства жалости в себе… Quoi, vous versez des pleurs? говорит он ей в изумлении. Для меня эти слова в устах преступного Радамиста разительнее вопроса Орозмана: Zaïre, vous pleurez? – по дружбе извини меня, что я беспрестанно отступаю от цели, но, признаюсь, мне так приятно видеть перед собою французского Радамиста, что и о русском вовсе и забиваю. За то, с этого часа даю тебе слово не упоминать более о французском, и для избежания всякого соблазна запираю его в шкап. Стану тебе говорить об одном переводе, но ужь после ручаюсь тебе, что только кончу письмо свое, выпущу французского Кребильйона из тюрьмы, на место его посажу русского и тогда ужь ключ кину в реку. – Я хотел выписать нечто из 5-го явления III-го действия. Радамист узнает Зенобию, и говорит ей: Се ты-ль? (Заметим здесь мимоходом, что г-н переводчик слишком, кажется, привержен в слову се, которое несравненно приличнее проповеди, чем трагедии). Зенобия в смущении обратно узнает супруга своего и восклицает: Ты Радамист? Вот ответ его: