Полина Амор
Порочное трио для сводной
12
Едва придя домой, я достаю свой маленький коричневый чемодан с которым сюда и приехала. Всегда раньше смеялась с того, как в фильмах показывают сборы – актеры просто бросали вещи, не складывая, не укладывая. Теперь, так же собираюсь сама. Просто выгребаю все со шкафа и бросаю в чемодан.
– Кристина, успокойся, – говорит Макс у меня за спиной.
– Заткнитесь, – вырывается у меня резко. Я не вижу, что там стоит и Виктор, но уверена, что это так.
– Кристина, мы завтра поедем к твоей маме, – произносит тихо Виктор. Ну конечно, два сапога пара.
– А умрет она сегодня? – оборачиваюсь я на братьев. Оба стоят у порога комнаты и смотрят на меня.
– Что ты сделаешь, когда ты приедешь? Ты её вылечишь? – спрашивает Виктор и добивается своего.
Я действительно прекращаю сгружать все свои вещи в чемодан, останавливаюсь, чтобы подумать.
– Я не знаю, – все же говорю я.
– А я знаю. Ты ее вылечишь.
– Как это? – я перевожу взгляд с одного на другого брата. – Вы знаете лекарство? Вы знаете что с ней?
– Спорю на щелбан: то, что с ней сейчас – это магическое воздействие, – хмыкает Виктор. – Никакой врач её не вылечит. Они просто не поймут, что с ней. Ее можно вылечить только используя один из наших заряженных артефактов. Вспомни, чему ты училась, Кристина!
– Это магия Сета? То, что с ней происходит это магия Сета?
Вообще-то логично, учитывая, что сделал это Олег.
– Скорее всего, это магия хаоса, да, – кивает Макс. – А значит лечение – это магия Хатхор. Ничего сложного, люди направляют эту энергию на что угодно, на везение, прибыль. Ты направишь на исцеление матери. Если не получится у тебя – это сделаю я. Так что не переживай. Мы завтра спокойно поедем. Не надо ехать в ночь и в дождь, это может быть опасно. А рейсов ночных никаких нет. Утренним самолетом мы прилетим в то же время, что и если будем ехать всю ночь. Поэтому просто используй эту ночь чтобы прийти в себя и поспать.
– Я не усну! Ну поймите вы, я просто не усну, – качаю я головой. – Мне нужно что-то делать! Я не могу сидеть сложа руки пока мама там…
– Как ты думаешь, почему ты не уснёшь? – спокойно перебивает меня Макс. – Давай отвечу: потому что ты будешь чувствовать вину. Или даже страх, что проспишь её смерть. Но ты не бог, ты не можешь брать на себя ответственность за всё. Ты не можешь всё контролировать. Ты можешь делать то, что должна. А это – нормально отдохнуть, и со свежей головой, с умением концентрироваться доехать до твоей матери и спокойно её исцелить.
– Если это магия на время? Если мы упустим это время?!
– У нас нет возможности телепортироваться, Кристина. Ты прямо сейчас можешь только нервничать. Для твоей совести это правильно, но неразумно. Я найму ей охрану и врачей. Это то, что мы можем сделать издали. А ты выпей чего-то успокоительного и ложись спать. Нам всем троим нужно хорошо отдохнуть.
С этими словами Макс собирается уходить, но его останавливает фраза Виктора.
– Я с вами не поеду. У меня есть здесь дела. – На удивлённый взгляд брата, он отвечает: – Вы прекрасно справитесь вдвоем. Я буду обузой, и здесь дело есть поважнее.
Макс, видимо на всякий случай, забрал у меня чемодан и сказал, что Оля принесет успокаивающий чай. Действительно, Оля приходит ко мне через минут двадцать, держа в руках поднос с чайником и дымящейся кружкой. Когда она открывает дверь, я в пол уха слышу спор братьев. Не могу разобрать, о чем они говорят. Когда Оля уходит, я прислоняюсь к двери, чтобы послушать.
Макс говорит тихо, не разобрать а Виктор практически кричит.
– Хватит принимать меня за тупое животное! – слышу его голос. – Или ты думаешь, что я способен только на похоть? А ты весь такой человечный, да?! Кто ж тебя научил-то такому самомнению?!
– Да нет никакого самомнения, ты просто не понимаешь…
– Это ты не понимаешь!
Открываю дверь и спускаюсь в зал специально громко, чтобы они слышали меня.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Ничего, – бурчит Виктор.
– Вы сказали, что любите меня. Сегодня, – тихо говорю я. Мужчины недоверчиво поднимают на меня глаза. Прямо так и вижу вопрос в них: «причем здесь это сейчас?».
– Ну да. И ты тоже это сказала, – кивает Виктор.
– Это значит, что мы друг другу немного больше, чем любовники, да? – продолжаю я.
– Нашим отношениям сложно дать какое-то обозначение, – говорит Макс.
– А это значит, что мы можем друг друга не врать и не скрывать того, что происходит. Если я для вас что-то значу. Повторяю вопрос – почему вы ругаетесь?
– Да мы не ругаемся, это обычное наше общение, – усмехается Виктор а Макс кивает задумчиво.
– Это полное вранье. Почему вы ругаетесь? – повторяю я вопрос.
– Потому что я захотел пойти к тебе побыть у тебя утешить тебя, а Макс говорит, что не время, и это мерзко идти к тебе сейчас. Как будто бы всё, чем я могу думать – это член. Нет, я просто хотел утешить. Но Макс делает вид, что он у нас один такой осознанный и душевный. А я тупое и похотливое животное.
– Это Виктор переврал, я просто уточняю, что сейчас тебе, может быть надо побыть одной. А он подумал то, что подумал. Так что то, это его претензия к себе.
– Понятно, – киваю я. – Вы просто два дурака.
– Ну спасибо тебе, – фыркает Макс. – Мы тут о тебе заботимся, между прочим.
– А я думала, что не могу уснуть. И хотела побыть с вами, просто побыть. Но подумала, что вы можете меня неправильно понять, и думала, как бы мне правильно это выразить.
Опускаю голову понимаю какие же мы три дурака. Все вместе.
– Тогда просто побудь с нами, – отвечает Макс и теперь уже Виктор кивает. – Пока чай не подействует, а потом отнесем тебя в спальню. Ты его выпила?
– Ага.
– Точно?
– Точно-точно. Как тебе это доказать? – фыркаю я.
– Тогда иди сюда, – он протягивает мне руки и я вхожу в его объятья. Абсолютно целомудренные.
Я присаживаюсь на диван, братья рядом со мной, я просто устало ложусь на плечо Макса и молчу. Виктор держит меня за руку, кажется будто я плыву на лодке и медленно доплываю до мира снов.
– Остается главная проблема, что нам делать с этим Олегом? – говорит Виктор полушепотом.
– С ним потом разберемся, сейчас нужно спасти её мать, – отвечает Макс.
– Я предлагаю разделить обязанности.
Я не догадываюсь, что это значит и просто засыпаю.
***
Мы вылетаем с Максом в мой родной город первым рейсом. Макс берет каршеринг и на арендованной красной машине мы доезжаем сразу же до больницы. Купленные Максом врачи мгновенно пускают нас в выделенную для мамы палату.
Как только я вижу спящую маму, тут же теряюсь.
– Что мне делать? – спрашиваю, я шепотом.
– Она в коме! – заявляет усатый седой мужчина, вбегая в палату. По пути он натягивает на себя белый халат. Выдыхает и пожимает руку Максу и я понимаю, что это именно тот доктор, которого Макс вызвал среди ночи наблюдать за состоянием мамы.
– А причина? – отвлекаю его я от подобострастия перед Максом.
– Мы не знаем. все показатели в норме, она просто… просто спит. Единственное, что, судя по показателям мозга и в целом по ее реакциям, понятно, что видит она кошмары. Она будто в постоянном жестком нервном напряжении.
– Это магия страха, точно Сет, – шепчет мне на ухо Макс и обращается к доктору. – Пожалуйста, оставьте нас вдвоем здесь.
– Хорошо, если что мы рядом, – он снова кивает быстро, как китайский болванчик, и уходит.
– Ну что? – начинает Макс, когда врач уходит. – Думаю, магия не смертельна, но неприятна. Так что чем раньше мы вытащим, тем лучше. Доставай артефакты.
То, из-за чего нам пришлось лететь бизнес-классом еще и через вип чтобы таможня не обыскивала. Семь древних артефактов – маленькие статуэтки, или сосуды с животными и египетской символикой в моем маленьком рюкзачке.
– И что теперь делать? – говорю я, разложив статуэтки на полу.
– Так. Ты пока не прошла полную инициацию, пока мы не заключили договор с Хатхор, поэтому энергию ты не можешь видеть. Но ты все равно можешь её чувствовать и направлять… – начинает Макс, но я перебиваю.
– Может быть, это все-таки сделаешь ты? Ну зачем тратить время на мое обучение сейчас?
– Тебе будет легче, чем мне, – кивает он.
– Но почему?
– Потому что ты её любишь. Тебе нужно всего-лишь, преобразовать энергию из артефактов в твою любовь к ней. Здесь нет ничего сложного, тебе нужно просто захотеть и раскрыть всю свою любовь к ней.
– А если ее нет?
– То есть?
– Ну я вам не говорила, но вообще то у нас не очень хорошие отношения. У меня нет к ней любви.
– И поэтому ты рвалась сюда среди ночи? – хмыкает Макс. – Хочешь не хочешь, а ты любишь её. Поэтому отставить панические настроения и работать.
– Какой командир, – хмыкаю я.
– Иначе и нельзя с тобой. Давай.
Я беру в руку одной из статуэток, похожую на маленькую синюю птичку.
– Для удобства возьми её за руку. Будешь проводником энергии, – говорит Макс.
Качаю головой. Совершенно не уверена в том, что получится. Все же беру ее за руку.
– Представь энергию цвета сгущенки, такая бело-желто молочная. Так выглядит энергия жизни. Представь, как она течет через тебя к ней. Не злись на неё сейчас, не думай о плохом. Только о хорошем. Ты должна искренне хотеть ей восстановления.
Снова качаю головой, но все-таки делаю, как он говорит. Представить светлое облако вокруг статуэтки оказывается совершенно нетрудно. А вот вообразить, что она идет через мои руки – сложнее. Картинка как-то будто не клеится.
– Не пытайся сосредоточиться на образе сосредоточься только на любви, – советует Макс.
– Не получается.
– Пробуй, – только и отвечает он.
Ладно. Я отбрасываю любое воображение. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь только на том, что хочу, чтобы мама исцелилась. Приходит простая мысль: а зачем я должна держать артефакт, и быть проводником? Я беру ее руку и вкладываю статуэтку в неё. Оглядываюсь на Макса, но тот внимательно наблюдает и молчит.
Сжимаю статуэтку в руках мамы и просто, думаю о том, как сильно хочу её исцелить. Закрываю глаза, чтобы сосредоточится. Мысленно я произношу что-то вроде молитвы, только непонятно кому. Молитвы либо заклинания – слова, которыми я прошу, чтобы она исцелилась. Я не знаю, сколько времени это происходит, в какой-то момент понимаю, что попала в какое-то около медитативное состояние.
Слова, что шли тяжело и я придумывала как выразиться – стали будто струиться из меня как водопад. Где-то на задворках сознания я даже понимаю, что они ритмичны, будто белый стих.
Я не открываю глаза, но четко вижу, как из статуэтки белая энергия будто вливается в руки мамы. Это видение пробуждает меня от моего транса.
Я открываю глаза и вижу, как мама резко дергается и статуэтка падает на пол, тут же разбиваясь.
Макс грустно провожает её глазами.
– Мы ее из Каира везли, тайком, – вздыхает он, но мне плевать.
Мама открывает глаза и смотрит на меня. Я пытаюсь что-то ей сказать, но вдруг меня прерывает Макс громким воплем:
– Врача, срочно!
Усатый мужчина влетает в палату, видит маму, кивает сам себе и кричит в холл.
Пока я ничего не успеваю сообразить, Макс хватает меня под руку и выводит из палаты.
– Да что не так? – спрашиваю я, обеспокоенно глядя, как вместо нас в палату вбегают несколько врачей.
– Все так. Но пусть её теперь осмотрят доктора, мало ли что.
Я только вздыхаю. Он ведет меня специально в холл больницы. Мы садимся на жесткие красные диванчики. Я нахожу автоматы со снеками, газировкой. Я беру себе минералку без газа и небольшой шоколадный батончик. С утра едва заставила себя съесть бутерброд, а теперь желудок требует срочно порцию еды.
– Из тебя, кстати, фиговый учитель, – говорю я, откусывая замершую сладость.
– Это с чего это? – спрашивает Макс не глядя на меня.
– Я делала всё совершенно не так, как ты сказал. А исцелила.
– Ну так в этом смысл.
– Это как? – говорю я с набитым ртом, и вижу как усмехается этой картине Макс.
– Я знал, что ты должна сама это почувствовать и самой что-то сделать. Я только подсказал тебе все остальное ты уже сделала сама. Так многие интуитивно могут лечить кого-то. Если любят по-настоящему.
– Я даже не думала, что я еще люблю. Она мне столько наделала. Даже уж извини, но развод с вашим отцом. Если бы она могла сберечь эту семью, я бы жила в шоколаде. А она не сберегла, зато стала алкашкой. Со всем её потенциалом. Она просто угробила свою жизнь, и заодно мою. Мне не за что её любить, Макс.
– Кристина, ты всё равно её любишь. Любовь – это умение прощать и принимать. Если человек идеален, его очень легко любить. Ну ты же понимаешь, что это скорее похоже на фанатство? Когда человек красивый, успешный. Никогда не делает никаких ошибок, весь такой умный, правильный. Легко любить отличника, здоровую, красивую, успешную девочку или мальчика. Когда есть чем хвастаться. Но это не любовь, в её полном понимании. Любовь – это как раз, когда ты любишь, уже после того, что человек показал себя на самом дне. Вот ниже падать некуда – а ты любишь. И всё.
– Но у многих любовь проходит после такого, – парирую я, доедая шоколадку. – Даже родители они могут отказываться от своих детей, если те, что-то не то сделали. Это часто бывает, к сожалению.
– Значит, это не была любовь. Это как любовь к этой шоколадке. Ты же её любишь?
– Ну да, вкусная.
– Ну вот именно – вкусная, – Макс кивает и опускает голову, садится напротив меня на пол, и у меня мелькает мысль, что в его черных брюках сидеть на этом пыльном полу преступление. Но я молчу, ожидая, когда он продолжит говорить. – Когда-то давно, когда Хатхор ещё являлась мне и брату. Она говорила, что человек отличается от животного только душой. А это не только создание энергии и магии, это еще и способность любить не за что-то. Не под властью инстинктов или выгоды. Любить даже вопреки. Издали, я могу любить даже твою мать, просто за то, что она твоя мать, за то, что она родила тебя. За то, что ты получила от неё и её любовника своё шикарное тело.
– Фу, – комментирую я.
– Ага. Но ты любишь её, вопреки тому, что она сделала все возможное, чтобы испортить жизнь себе и тебе. Я иногда ненавижу Виктора. Ты еще не знаешь, но кроме его силы, и креативности, иногда он такое может учудить!.. Но я люблю его. Моим испытанием было то, что Хатхор сказала мне заключить договор без него.
– То есть?
– Когда только умер отец, и я не знал, о завещании, Хатхор мне явилась и сказала, что она отдаст магию только в том случае, если я откажусь от брата. Тогда он погибнет а я буду единственным наследником и ее наместником на земле.
– И что ты сделал?
– Попрощался с жизнью, – грустно усмехается он. – Самое смешное, что в тот момент, я был очень зол на Виктора. Отчасти, я даже до сих пор думаю, что отец умер из-за него. Потому что Виктор его довел. Он слишком якшался с темной магией, он изучал её. И это ужасно. Но тогда я решил, что умру, но брата одного не пущу. Хатхор сказала что приняла моё решение, а на следующий день пришел юрист и сказал о договоре. О том, что Хатхор не изгоняла Виктора а наоборот даже добавила еше одного участника. Тебя.
– Ты думаешь, это было её испытание, твоей любви к брату?
Он кивает.
– Я уверен в этом, – говорит он тихо.
– А мне испытание еще предстоит?
– Не знаю, но Виктору оно точно еще предстоит. И я не знаю, насколько оно будет суровым, и насколько он его выдержит. Это еще одна причина, почему ты нужна нам и почему я совсем не ревную и не хочу делать тебя только своей. Ты нужна ему, ты его заземляешь.
– Мы… Втроем, мы не нарушаем какие-то законы той же Хатхор?
– Понятия не имею.
Я замечаю за спиной Макса нашего врача. Приподнимаюсь и вопросительно ему киваю.
– Всё нормально, пациентка здорова. Но вот анализы у неё неидеальные, видимо она пристрастилась к спиртному… Если вы хотите, мы её здесь подержим и проведем вывод токсинов и…
– Да, – кивает Макс. – Просто скажите, сколько и куда перевести оплату, я пришлю нашему бухгалтеру.
– Хорошо, спасибо и… – врач обращается ко мне, резко сменив тему, видимо, чтоб Макс не успел передумать. – Идите к ней, она хочет вас видеть.
Оглядываюсь на Макса, а тот лишь кивает, отпуская меня.
Возвращаюсь снова в палату мамы. Она сидит на своей койке и машет мне рукой. Такая активная, живая, я даже вижу у неё румянец на щеках. Никогда в жизни не видела румянца у неё. Её идет.
– Ну ты как? – спрашиваю я.
– Хорошо. Я себя давно так хорошо не чувствовала.
Это даже странно, учитывая. что она только что из комы. Видимо, энергия любви заодно подлечила всё, что могла излечить а не только кому. Ну и хорошо.
– Что случилось? Маша сказала, что у тебя был какой-то гость.
– Да, мужчина, Олег. Он странный, Кристина. Вы же знакомы, да?
– Он тебя отравил.
– Не знаю даже… – кажется у мамы закончилось хорошее настроение, и она задумчиво стала смотреть вниз. – Я даже о таком и не думала.
– Что он у тебя делал? Зачем ты впускаешь в дом чужих людей? – взрываюсь я. – Или что, новый собутыльник?
– Он сказал, что расскажет про тебя, – повышает голос мама. Я отпрядываю.
– Ты, конечно, извини меня, пожалуйста, но что он такого может рассказать тебе про меня?
– Он сказал, что ты попала в секту. Что они тебя спаивают и ты скоро совсем крышу потеряешь. Что тебя надо спасать!
– Боже, что?! Ты думала, я в секте и под наркотой?
– Ну а что мне думать? Пропала, секретничаешь. Маша ничего толком не говорит, вернулась от тебя как в воду опущенная.
– Маша просто дура, а ты что, мам?
– Ну, я-то тебя нормально не воспитала, не заботилась. И ты… ты пропала. Я испугалась и поверила. Ты не в секте?
– Нет, мам, я не в секте. Успокойся уже.
– А мужик этот?
– Какой?
– Ну, мужик рядом с тобой. Это кто?
– Это Макс он мой… сводный брат, – мнусь я.
– А, это Максик? Он так вырос.
– Неудивительно, иногда такое происходит, дети растут, – рычу я.
– А. почему он с тобой поехал?
– Потому что он обо мне заботится. У нас хорошие отношения. Все нормально, мы ждем, когда пройдет полгода от завещания.
– А потом что?
– Я не знаю, разберемся.
Маму явно ответ не устраивает. Она качает головой.
– Я тебя только об одном прошу, Кристина. Ты заботься сама о себе, ладно? Береги себя.
Она бы сама себе это сказала, лет пятнадцать назад.
– Можно тебе задать вопрос? – говорю я, смотря в пустоту.
– Конечно.
– Почему ты развелась с их отцом? – перевожу взгляд на её лицо, чтобы увидеть врет она или нет. Но мама меня удивляет:
– Он меня бросил.
– Да? Я всегда думала, что это ты ушла, – быстро говорю я.
– Не-а. Он бросил меня, сказал, что, если я останусь, могу потерять голову, сойти с ума. Предлагал деньги на содержание, чтобы я жила где-то подальше но он бы мог приходить ко мне. Я разозлилась и послала его. И уехала так далеко, чтоб он меня не нашел. Я думала, он любовницу нашел и хочет с ней жить в нашем доме.
– Понятно… – киваю я. – А почему потом замуж не вышла? Почему ты…
– Я его любила, Кристина! Я любила их отца, но он меня так обидел что я… я стала мстить. Мои любовники… Я им всем говорила что я его жена, чтоб они думали, что наставляют ему рога. Понимаешь? Я его ненавидела.
Как глупо. Он хотел её спасти, но она разозлилась и свою жизнь под откос пустила, только чтоб ему насолить. Какие же глупые люди бывают....
– Мам, я не вернусь домой, – говорю я, после небольшой паузы. Решаю, что врать больше не буду. – Думай что хочешь, секта или нет. Но я не вернусь в этот мир и эту жизнь никогда. Поэтому, ты просто прими это, хорошо? Мы можем созваниваться, я буду тебе помогать. Но не лезь ко мне и в мою жизнь и не думай, что я вернусь в эту.
Она застыла от моих резких слов. Опять опустила голову и кивнула.
– Ты только знай, что делаешь и береги себя. И что если что, я всегда буду тут и ждать тебя обратно. Поняла? – она хватает меня за руку и сжимает мои ладони.
– Я обязательно буду себя беречь, – обещаю я ей. – И ты тоже себя береги.
Я, впервые в жизни, наверное, но принимаю ласку от матери и сама касаюсь лбом её рук.
***
Макс берет билеты на вечерний рейс, и мы уже оказываемся в машине, на пути домой. Так быстро Питер и их дом стали домом, а прежний город – надоевшим и пустым.
Только в машине я решаю с ним поговорить.
– Зачем Олегу это надо? Он же сам говорил про пакт и то, что он не должен мне вредить.
– Он навредил не тебе, а твоей матери. Хотя ты права, это нарушение. И это ужасно что он на него пошел. Это очень плохо и говорит о том. что крыша у него едет. Вообще странно, что ты до сих пор не понимаешь, почему он это делает.
– Потому что война между светом и тьмой… – говорю я с наигранным пафосом.
– Нет, – перебивает меня Макс с улыбкой. – Ты действительно не понимаешь… Как думаешь, что испытывает к тебе Олег?
– Эмм… Ненависть? Хотя за что? Все время нашего знакомства только он мне палки в колеса вставлял. Скорее ненависть по факту вида. Как в шахматах, злость черной фигурки к белой и наоборот.
– Ты бы это назвала ненавистью. А он может называть любовью.
– Шутить, изволите, юноша? – Я чуть не прыснула. Но Макс очень серьезен.
– Мы говорили с тобой о любви. Ты можешь любить образ, любить что-то идеальное в человеке. Виктор почему-то уверен, что Олег увидел в тебе нерастраченную любовь и поэтому помешался тогда и вызвал Машу. Я же думаю, что в его голове то же самое что у Сета про Хатхор. Он увидел лишь одну её часть и её полюбил, либо возжелал. Тут уж сама думай, какое понятие ближе. Олег, видит в тебе то темное, что скрыто. Что ты сама в себе прячешь. Он что-то нашел в тебе и полюбил это. Пытался достать, пытался тебя испортить, чтобы забрать свет и вытащить тьму. Ты не далась. А теперь он мстит. Но он не прекращает любить ту тьму в тебе. Ты же помнишь, Хатхор сама говорила, что во всех есть две стороны. Все просто.
– Это какая-то странная логика. Во мне нет такого зла, чтобы его заметить издали. Так что, думаю, Виктор прав.
– Ты говоришь, что в тебе нет зла, потому что ты его не замечаешь ни в себе ни в других. Ты и во мне и в Викторе видишь только хорошее, доброе и я боюсь, что… – Он вдруг замолкает. Делает громче радио с какой-то дебильной песней про несчастную любовь.
Резко выключаю его.
– Ты не договорил, чего ты боишься?
– Ну, я зря это начал.
– Макс!
Он тормозит.
– Я боюсь, что ты любишь только тот свет, что увидела в нас. Что если мы покажем тебе свою тьму, ты испугаешься.
– Это не так.
– Легко сказать. А про Олега… ты не права. Человек, которому нравится другой человек, он не будет так себя вести. Он сам явно напросился туда, в клуб, к тебе, он нарушил пакт. Нельзя так сильно ненавидеть, Кристина. Это любовь.
– Бред какой-то. Это даже нелогично! – взрываюсь я.
– Логика хаоса. Она никогда не понятна обычным людям. Но поверь, я бы никогда не преследовал женщину, которую бы ненавидел. Только ту, которую бы любил. Другое дело, что любить можно очень по-разному. И очень разное.
Дальше мы едем молча. Я просто надеюсь, что приду, приму горячую ванну и лягу спать, просто забыв этот день. Не догадываясь, что на самом деле я навсегда запомню не то, что сейчас прошло а именно то, что сейчас произойдет.
Макс открывает двери зала. Делает один шаг. И застывает. Я иду за ним и вижу что в центре нашего зала стоит стул к которому привязан Олег толстым серым скотчем.
Судя по виду, он избит. А рядом стоит довольный собой Виктор.
– Наши оппоненты нарушили некоторые правила. И я, даже пришел к ним с договором, – объясняет он. – Я попросил у них разрешения наказать их слугу, что нарушил пакт. Они согласились. Так что, Кристина, мы можем ему отомстить.