Рахиль Гуревич
Два трюфеля. Школьные хроники
Та-акой класс, та-акие дети!
Родительское собрание как исчадие ада
На собрание в конце года все родители пришли. Денег родительский комитет в конце года не собирает – можно спокойно на собрании являться.
На собрание прибежала и учительница по английскому и сказала:
– Это такой класс! Ну та-акой класс! Та-акие родители! Хоть бы раз с детьми дома позанимались, проверили бы домашнее задание. Вот Алиева Фидан, например. Всегда руку тянет. Не спросишь – обижается. Вызовешь – молчит. Зачем руку-то тянуть? Зачем время от урока отнимать?!
– Моя девочка с большим желанием учиться, – защищалась мама Фидан.—И вообще: у нас русский-то – как иностранный. А тут ещё – английский . Тяжело нам сразу два языка даются.
Подошла на собрание и учительница музыки:
– Класс безобразный. Музыку никто не любит. Алиева Фидан не знает, сколько на скрипке струн и всех с толку сбивает.
– Ну и что! – запротестовала мама Фидан. – Мы не виноваты, что на наших народных инструментах только три струны. У нас другая культура! И не за чем нам двойки ставить!
– Я вам двойки ставлю, потому что вы на хор не ходите, а не за струны. У Фидан – первый голос, как горный ручей звенит-переливается. А вы хор игнорируете!
– Какой хор?! – удивилась мама Фидан. – Мы очень хотим на хор! Мы петь любим. Фидан дома всегда поёт, когда уроки делает. Целый день поёт. Наш народ очень музыкальный, все со слухом.
– Какой хор? – зашептались остальные родители. – Кто-нибудь слышал?
– Весь год хор, а они не знают! Господи! Не было ещё в нашей школе таких безобразных родителей! Я же в начале года приходила и вам объявление делала! – возмутилась учительница музыки.
– Нам сказали, что хор отменился. Самоликвидировался. Часы урезали!
– Да вы что?! – учительница музыки пришла в шок. – У кого часы урезали? У меня-а???
Тут мама Кости затараторила:
– К вам на хор никто не ходит, потому что вы моего Костю с хора прогнали, и я всем сказала, что хора больше не будет. Что хор отменяется.
Ничего не стала отвечать учительница музыки, руки её задрожали, рот перекосился, и она выбежала из класса.
Мама Кости в раж вошла, торжествующе помолчала и продолжила, обращаясь теперь к учительнице английского:
– Ваш английский никто не делает, потому что я всем рассказываю, что вы и так пятёрки ставите, запросто так. Потому что вы моего Костю фокой обзываете.
– Какой фокой? – поправила сползшие с носа очки англичанка. – Фок, а не фока. Фок—это по-английски лиса. Очень уж ваш Костя хитрый.
– Да как же это, – зашипели-занервничали родители.—Причём тут лиса? Действительно же говорили: всем пятёрки запросто так…
– Да даже и просто так пятёрки, что и учиться не надо что ли? – прогремела Галина Юрьевна. – Только двойки вас что ли шевелиться заставляют?!
– Что за родители! Как фоки в самом деле! На следующий год я от вашего безумного «А»– класса отказываюсь. – И учительница английского хлопнула дверью так, что фикус в кашпо подпрыгнул.
– Так, так, так, – забарабанила пальцами по столу Галина Юрьевна.
– Тук-тук-тук, – залопотала мама Кости.
– Выходит, наш образцовый первый «А» мама Кости Подленко весь год позорит,—зловеще продолжила Галина Юрьевна в мёртвой тишине класса.—А я-то смотрю учитель музыки весь год со мной не разговаривает… Ну со мной многие не разговаривают. Я поэтому внимания и не обратила.
– Во всём, во всём мама Кости Подленко виновата! – закивали родители. – Мы – не при чём. Мы – поверили, мы – наивные, мы – пострадавшие. Знали бы, что пятёрки на халяву не получить, английским бы занимались с утра до ночи, с воскресения по воскресение. Нам эта мама Кости Подленко сразу не понравилась. И хор подозрительно как-то отменился. И финансовые отчёты у родительского комитета подозрительные, с нулями в разряде десятков. И Костя наших детей за коленки кусал и вправду, как бешеная лиса!
– Это он так шутит, это Костя так играет…
– А нельзя ли так играть в другой школе? – строго спросила мама Ильи.
– Да! – поддакнула бабушка Ильи. (У Ильи бабушка и мама всегда вместе на собрание ходили).
– Да пожалуйста, – ответила мама Кости. – Мы и сами собирались из такого плохого класса уйти, из такой плохой школы, от таких жутких учителей!
– Замечательно! – прорычала бабушка Ильи.
– Товарищи родители! Не ссорьтесь. У нас ещё второй класс есть на исправление, и третий, и четвёртый. Первый класс – он самый тяжёлый.
Все родители Галине Юрьевне захлопали, просто устроили овацию, а мама Кости Подленко встала и ушла. Насовсем или нет, случайно не знаете?!
Рисунок Риты Гарнык
Три трюфеля
Просто последний рассказ, начали с двух трюфелей, логично закончить тремя…
У Вовы Балдина был День Рождения, и он принёс трюфели. Трюфели – это такие конфеты на маленькие фонтанчики похожие. Вован стоял с огромным пакетом вкусных конфет и всё никак не решался с ними распрощаться.
– Вован! Обижаешь! – кричал Костя Подленко.
– Вовочка! Ну же! Ну же! – умоляла Геля Якушина.
– Вовик! Ща суфле из тебя сделаю! – угрожал Илья Зачиняев.
Весь класс скандировал и хлопал:
– Кон-фе-ты! Трю-фе-ли! Кон-фе-ты! Трю-фе-ли! Трю-фе-ли!
Вова вздохнул тяжко-тяжко и, кряхтя, пополз по рядам. Раздал всем по одной конфете – трагически, этаким осиротевшим трюфелем, хлопнулся на ближайший стул.
– Вов! Ты чё? Обалдел? А ещё! – возмутился Словарь.
– Вовик! У тебя ж ещё целый мешок! А ну давай по второй конфете! – требовал справедливости Данила.
– Тут и по третьей всем достанется! – сунула свой нос в пакет Вика Белкина.
– Ага! Точно по третьей конфете выйдет! – обрадовались ребята.
И даже по четвёртой кое-кому из друзей перепадёт, правда, Вован? – размечтался Лёша Речкин.
Вова затравлено обвёл взглядом класс, втянул голову в плечи и спрятал мешок с конфетами в рюкзак. Молнию застегнул, маленький чемоданный замочек на молнию привесил, и маленький ключик в карман спрятал:
– Уф!—расслабленно сказал Вова. – Вы чё, ребят? Это для моего братика. У меня дома братик голодный сидит. Хоть в день рождения его покормлю.
– Жадина-говядина, жадина-говядина, – затараторил Словарь.
– Эх, ты! – расстроился Лёша Речкин. – А ещё друг называется.
– Жмот, – процедила Рита и спрятала свой единственный трюфель в рюкзак.
И все ребята, у кого младшие братья-сёстры были, не стали свои конфеты есть, а решили снести свои единственные трюфели младшеньким.
– Мы уже взрослые, из конфет выросли. Пусть братики радуются, – ослепительно улыбнулась Поля.
А Диана Грядицкая ничего не сказала. Она разбежалась и сделала сальто с опорой на руки.
Рисунок Риты Гарнык
Подозрительные (вместо эпилога)
Данечку принимают за больного птичьим гриппом и выдворяют из школы, а его маму, пришедшую в школу защитить сына, отправляют на обследование в больницу
Первого сентября на первый же урок мира пришли директор, доктор и школьная медсестра:
− Дети! – пробасил доктор, − обстановка в стране такая…
− Какая? − переспросили ребята.
Строгий доктор строго посмотрел и продолжил:
− Обстановка в стране такая… Свиной грипп наступает.
− Поняли, − прошептали ребята, − обстановка − свинная.
Строгий доктор посмотрел зло и медленно продолжил:
− Сейчас я буду каждого проверять.
Проверял доктор так: прижимал одну ноздрю и просил дышать. И ребята дышали. Потом доктор спрашивал:
− Горло не болит? А где лето провёл?
Медсестра записывала ответы в журнал.
Вован Балдин стал дышать так старательно, так от всей души, что доктор протёр лицо и сказал:
− Нет. Не плеваться мальчик, а дышать. Через одну ноздрю дышать.
А учительница Галина Юрьевна сказала:
− Извините, доктор! Вова всегда такой старательный.
− Бу! У меня одни четвёрки за первый класс.
Когда дело дошло до Данилы, то случилось вот что:
− Горло болит?
Данёк испуганно смотрел на доктора и моргал. Данёк не знал, болит у него горло или нет. За Данилу мама всё решала.
− Горло болит?
Даня вспомнил, что зимой, когда у него ангина была, горло сильно болело – аж жгло.
− Вот зимой…болело…− начал Данёк, но доктор перебил:
− Отвечай кратко: горло болит?
Данила был послушный мальчик и ответил кратко:
− Болело!
− Где лето провёл?
− На даче, и в Турции.
− Когда из Турции вернулся? – насторожился доктор.
− Пять дней назад, − кратко ответил Данила.
− Ой! – ойкнула медсестра.
Руки у медсестры затряслись − журнал упал на пол. Данила был воспитанным мальчиком − поднял журнал. Но медсестра опасливо и с неохотой взяла журнал из данечкиных рук—очень уж Данёл казался для страны подозрительным.
− Подозрительные , − объяснял тем временем директор. −– Это те, кто за границей отдыхал. За границей свиной грипп буйствует, особенно в Африке, и нельзя допустить, чтобы эта напасть в школу пробралась! Данилу с вещами – с ранцем и со сменкой – в медпункт отвели. В медпункте уже много таких детей подозрительных собралось: загорелых, отдохнувших, пышащих здоровьем.
− Дети! Обстановка в стране такая, что вам придётся идти домой! – объявила медсестра.
И Данилаа поплёлся домой. Дома мама Данилу стала ругать:
− Зачем, Данила, сказал, что горло болит? Разве у тебя горло болит?
Данёк пожал плечами.
− Ну-ка! Рот открой! – мама долго изучала горло сына – Данёк уже не мог дышать и рот закрыл. И прикусил маме палец.
− Здоровое горло! Не красное, не розовое… Ведь, Данила, не болит же?
− Не болит, —заулыбался Даня.
− Так зачем сказал, что болит?
− Но ведь иногда, мама, у меня горло болит? Вот зимой…
− Всё! Не хочу ничего слышать! – грозно крикнула мама и отправилась в школу.
Мама Данилы сначала пошла к директору – директор направил к завучу. А завуч перепоручил маму Галине Юрьевне.
− Это что такое? – кричала мама на учительницу. − Праздник ребёнку испортили! Мы готовились! Цветы купили! А вы ребёнка погнали! У Данилы душевная драма.
Галина Юрьевна вздохнула и послала маму к медсестре.
Вот и медпункт. Пока мама Данилы бегала от директора к завучу, от завуча к Галине Юрьевне вверх-вниз по лестнице, она запыхалась, раскраснелась, и причёска у неё помялась. Медсестра очень испугалась, когда в кабинет влетела такая красная мама. Медсестра только-только присела чай попить. Шутка ли: все классы обойти, в журналы записать, кто где отдыхал! В общем, медсестра устала очень. А когда медсестра узнала, что это мама Данилы, она долго не раздумывала и срочно вызвала обратно строгого доктора. Доктор вернулся, а с ним ещё кто-то в белом халате.
− Вы, голубушка, чем не довольны? – учтиво пробасил строгий доктор.
− А тем, что сына моего, Данилу, вы отправили домой! Праздник ребёнку испортили! Душевная драма у мальчика!
− Вы, голубушка, на курорте за границей отдыхали?
− И что с того? Все сейчас в Турцию ездят, к морю! – мама Данила всхлипнула, расплакалась, достала платок, высморкалась.
− Насморк? – озадаченно сказал доктор.
− Насморк! Насморк! – занервничала медсестра.
− И Турция в придачу, − прогнусавил кто-то в белом халате.
− Проедемте, голубушка, с нами в больницу, − вежливо приказал доктор.
− Я не могу! У меня ребёнок дома один!
− Мы и за ребёнком заедем! Сдадите быстренько анализы… Кровь из пальчика…
− Я не хочу! Я здорова! Я просто запыхалась − я устала! Отпустите меня домой! – заныла мама Дани. (Надо сказать, по большому секрету, что мама Данила страсть как боялась сдавать кровь из пальца: она как колбочки с кровью в лаборатории видела, сразу в обморок падала.)
Но её уже взяли под руки и повели к выходу. Впереди выступала медсестра, а навстречу бежал Вован Балдин. Вова любил на уроке отпроситься и побегать чуть-чуть.
− Не подходи, Вова! Это подозрительные!
− Я − подозрительная? – возмутилась мама Данилы. –Да это вы подозрительные! Людей хватаете!
− Понимаете, голубушка, − ласково пробасил доктор, − обстановка в стране такая…
В общем, повезли маму с Данилы на анализы. Проверили и горло, и палец укололи, и по коленкам молоточком стучали. Ничего не нашли. Но в школе просили ещё с недельку не появляться.
Рисунок Риты Гарнык
Эпидемия (стихотворение)
Макс кашлял на уроке
И он пошёл домой
Учителя сказали
что Макс совсем больной.
Но вскоре весь наш класс
И кашлял и чихал
– Да отпустите тоже нас!–
потребовал Степан.
– Хитрюги-симулянты, – вскричала медсестра, –
И от вранья прививку давно вам всем пора!
Мы хором возразили:
– У нас же эпидемия!
И где же справедливость?
Ну что за невезение!
Бонус
Рита-кролик
Тяжело Рите приходилось в первом классе, ох как непросто! Читать Рита не могла, писать у Риты не получалось, считала Рита безобразно, совсем почти не считала. Только по окружающему миру у Риты было хорошо.
Одноклассники чувствовали, что Рите тяжело, что Рита растерянная и неуверенная, и обижали её при каждом удобном случае: девочки из своих компаний гнали, мальчики толкали − один бешеный мальчик вообще за коленку укусил! Рита расстраивалась, конечно, но сносила обиды стойко, Рита на обидах не зацикливалась, потому что Рита в двух мирах сразу жила. В реальном мире, в обычной обидной и несправедливой жизни, и в мире волшебном, в мире сказочном. Рита то принцессой была воздушной, то лошадкой крылатой, то яблоней волшебной, то берёзкой кудрявой…
Вот ходят как-то мама с Ритой по детскому магазину, бродят в поисках конструктора школьного под номером один. Вот на пути у Риты – полка с мягкими игрушками, целый длиннющий стеллаж. И сидят в нём кролики! Целая плюшевая заячья и кроличья семья! Зайцы вислоухие с симпатичными маленькими хвостиками.
− Мамочка! Купи зайчика!
Мама, как и все на свете родители, мягкие игрушки недолюбливала: стоят недёшево, пыли много. Поиграют дети игрушкой дня три, да и бросят, и квартира в склад плюшевый превращается – одни неудобства от этих игрушек! Но мама купила белого кролика вислоухого, почти не стала мама Риту отговаривать. Не ругалась мама, и когда Рита в школу с кроликом под мышкой, пошла. Мама знала уже, что некоторые девочки в класс коляски прикатывают с пупсиками, а тут всего лишь кролик вислоухий.
Вошла Рита в класс – ребята с интересом на кролика уставились: кролик белый, как настоящий, и с усиками! С настоящими усиками! Ребята подходили, просили кролика погладить, Рита всем разрешала, Рите для ребят ничего не жалко! Потом с магазинной полки к Рите домой второй кролик переехал, коричневый, уже и не поймёшь: кролик, или дикий зайчик – в классе мнения разделились. Но усики опять торчали как настоящие, и глазки коричневые – карие глаза у зайца-кролика. Вскоре у плюшевых мальчиков-зайчиков мама-зайчиха появилась, и сестрёнка-зайчонка… Каждый день под мышкой у Риты нёсся в школу какой-нибудь зайцевидный игрушк.
− О! – встречали Риту ребята.—Вот и Кролик наш пришёл! − ребята Риту Кроликом прозвали.
− Кто там у тебя? – галдели ребята. − Сестрёнка-заюшка? Что-то мамы-крольчихи давно не видать! Не заболела ли? Травкой-морковкой кормишь?
Весь триместр продолжалась у Риты кроличья эпопея. Дальше, как-то незаметно, Рита перестала кроликов в школу таскать – наигралась Рита в заячью семью.
Прошло два года. Мама разбирала игрушки: переносила плюшевых на балкон. Дело и до зайцев дошло. Они всё так же смирно сидели в шкафу, крупные такие, от настоящих не отличить, с хвостиками миленькими, с усиками… Припомнила мама давнишнюю историю.
− Хорошо, что я их Рите тогда купила, зайцев этих крольчатных, − похвалила себя мама. – Рите в школе плохо было, одиноко − вот она среди игрушек себе друзей и выбрала. А кролики, хоть и плюшевые, сдружили Риту с одноклассниками. Дети всё-таки добрые, даже если злыми иногда кажутся!
Рисунок Риты Гарнык
Каштаны
Во дворе росли каштаны. В конце августа они созревали. Мальчишки лазили по каштанам, трясли ветки, сбивали похожие на морских ежей коконы. Коконы ударялись об асфальт, раскалывались – вот вам и каштаны.
Рита вышла прогуляться, побродить, на качелях покачаться. А навстречу Рите шла Соня. Рита училась во втором «А», а Соня во втором «Б».
– Я за каштанами, – пойдём со мной, – предложила Соня.
– Пойдём! – обрадовалась Рита.
На траве, под каштановыми деревьями валялась много зелёных морских ежей.
– Колючие! – недовольно бормотали девочки, раскрывая драгоценные коконы.
Набрали целые карманы. Тут мальчишки на великах подъехали. Рита их знала. Это были саамы отъявленные хулиганы в школе, самые задиристые задиры.
– Это наши каштаны! Это мы их совсем недавно сбили, и за пакетом отъехали! – стали ругаться мальчики.
Соня задрожала и готова была уже отдать все каштаны, но Рита не хотела отдавать. Рита из каштанов дома мастерила разные поделки: прилепит к каштану туловище из шишки, сделает каштановой голове пластилиновый нос – вот уже и человечек лесной, старичок-лесовичок.
– Мы эти каштаны сбили! – кричали, даже орали мальчики и уже кулаками грозили, и уже на Соню с Ритой наступать стали.
– Вот спасибо вам, мальчики. Вы нам так помогли, – крикнула в последний момент Рита. – Чтобы мы, мальчики, без вас делали. Не видать нам каштанов тогда как своих ушей.
– Ни в жизнь не видать! – подобострастно пропищала Соня.
– Да ладно, Серый. Не отнимай у них, – пробасил самый главный хулиган, – мы сейчас ещё себе насбиваем!
И мальчишки полезли по веткам – лезли они быстро, залезли высоко, чтобы показать Рите и Соне, какие они мужественные, самостоятельные, какие они сильные герои. Ведь хулиганов редко благодарят, хулиганов все бояться, а тут такое доброе отношение мальчишки к себе почувствовали, такую благодарность и признательность ощутили. Супер! Вот так денёк!
– Ей! Подождите! – кричали вслед уходящим Рите и Соне мальчишки. – Мы вам сейчас ещё каштанов дадим!
Мальчишки не хотели, чтобы Соня с Ритой уходили – ведь Соня с Ритой были хорошие и даже симпатичные девочки – ради таких девочек можно и рискнуть, можно даже с самой верхушки каштан добыть, не дожидаясь пока он сам оттуда свалится!
Письмо из письмовника
1
Галина Юрьевна любила выходные. Думаете, учителям охота домашнее задание задавать, и каракули в тетрадках разбирать? Совсем нет! Учителя выходные пуще школьников обожают: на выходных с ребятами в музей можно сходить, или в театр…
Как раз сегодня экскурсия интересная! В Литературный музей! У школьного крыльца Галина Юрьевна в последний раз сверила список:
− Все в сборе?
− Бу! Все! Я даже запасся провизией, – пропыхтел Вова Лаптин и похлопал себя по рюкзаку – из кармана рюкзака виднелась бутылка с газировкой.
− Молодец, Вован, хвалю! – похвалила собственного внука бабушка.
Вова − полная противоположность бабушки. Вова – толстый, похож на шарик, бабушка – худая, похожа на ящерицу. Вова – добродушный, приветливый, бабушка – подозрительная и не очень-то любезная.
Ребята спустились в метро.
− Второй «А»! Все в один вагон! Покучнее! Покучнее! Машинист ждать не будет! – командовала Галина Юрьевна.
Ребята расположились на сиденьях. Лаптин, растолкав девочек, сел рядом с Леной Урашкиной. Насте Петраковой и Лёше Речкину мест не хватило – шустрые дяди опередили второклассников.
− Молодой человек! – обратилась бабушка Лаптина к дяденьке в наушниках, − уступите детям место!
Дяденька закрыл глаза. Поезд тронулся. Неведомая сила подтолкнула Настю, и она упала на дяденьку без наушников. Дядя без наушников не шелохнулся, а дядя в наушниках приоткрыл один глаз… Лёша взял за локоть Настю, и больше она не падала. Лена всё видела. Лена была возмущена. Все мальчики в классе влюблены в неё, в Лену! А этот Речкин ухаживает за Петраковой?
− Ну-ну! Посмотрим, кто кого! − прошептала Лена.
Вот и музей. Старинный дом – низенький, длинный, с резными окошками.
− Второй «А»! Прекратили галдёж! Встали друг за другом! Заходим по одному! – командовала Галина Юрьевна.
По высокой лестнице, покрытой бархатным ковром, навстречу ребятам спустилась женщина.
− Здравствуйте. Меня зовут Анна Сигизмундовна. Я провожу экскурсии, − и женщина махнула указкой как волшебной палочкой.
Лене этот жест не понравился. Анна Сигизмундовна со своей длинной косой, в своей длинной юбке казалась Лене немодной – совсем не такой как девушки из маминых журналах.
В музее ребята притихли: они попали в другой, в старинный мир. Доски пола, выложенные ёлочкой, были чем-то недовольны, скрипели, даже ругались.
− Анна Сигизмундовна, почему пол на нас сердится?
− Пол не сердится, ребята. Пол очень старенький − помнит шаги известных людей, писателей – создателей нашего музея. Здесь и кирпичные стены – представляете!– вздыхают: вспоминают царей, монахов, купцов, вспоминают ту далёкую жизнь, когда не было даже электричества.
− Да! Ремонт бы здесь не помешал, − проворчала бабушка Лаптина.
Анна Сигизмундовна провела ребят в зал, показала рукописные и первые печатные книги.
− Вот на этом месте, где мы с вами сейчас стоим, в позапрошлом веке была типография. Листы книг на станке печатали, и на верёвке как бельё сушили. Это было вредно для здоровья, ведь свинец, смешиваясь с печатной краской, выделяет вредные вещества.
Лёша Речкин вместе со всеми рассматривал книжки-раскладушки с нарисованными барынями и кавалерами, мужиками и бабами: вот они едут в санях, вот пьют чай, а вот танцуют вместе с мишкой на ярмарке.
− Ответьте, пожалуйста, ребята, эти картинки вам что-нибудь напоминают?
− Комиксы! Это комиксы!
− Верно, − кивнула Анна Сигизмундовна, − в позапрошлом веке многие люди были неграмотными, или читали по складам. Для них издавали дешёвые книжки: мало текста и много картинок.
− Бу… Я только комиксы читаю! – пробубнил Вова.
− И я − комиксы! Комиксы по-любому классные! – обрадовалась Лена.
Анна Сигизмундовна нахмурилась:
− Надо, ребята, учиться правильно говорить, грамотно излагать свои мысли. Надо читать хорошие детские книги!
− Сейчас вместо книг – компьютер! – крикнул Вова.
Ребята засмеялись. Анна Сигизмундовна очень обиделась и сказала:
− Так уж и компьютер. Вы, ребята, осторожнее. Сейчас мы спустимся в одну залу. Там, пожалуйста, говорите тихо. Не ругайтесь. И слов современных – «мобильник», «компьютер» – не произносите, договорились?
Ребята закивали. А бабушка Лаптина спросила:
− Почему это?
− Потому что этот зал волшебный. Кто слово, которого в старину не было, проговорит, тот в позапрошлом веке окажется.
Ребята притихли. У бабушки Лаптина поджилки от страха затряслись.
Анна Сигизмундовна, приподняла полы юбки и начала спускаться по ступеням. Крутые ступеньки ухали, скрипели, взвизгивали – не желали видеть чужаков.
− Ой! Боюсь! – запищала Лена.
− Бу! Держись за меня, Урашкина, − и Вова и протянул Лене руку.
Лена поморщилась, но руку Вове дала.
− Ох, ох! – охала, бабушка Лаптина, − старость не в радость…
В просторной зале − длинный необычный стол. Ножки стола − резные, с изящным изгибом, спинки у стульев − с витиеватым рисунком.
− Эта комната − сказала Анна Сигизмундовна, − находится ниже уровня земли. Давным-давно тут проходили заседания: образованные люди читали, спорили, общались.
− Кина не было – вот и читали, ток-шоу, не было – вот и спорили, Интернета не было – вот и общались, − проворчала бабушка Лаптина и плюхнулась на стул.
− Да-да! Присаживайтесь! − пригласила Анна Сигизмундовна.
− Но, но, Лаптин, аккуратнее! Локти убери со стола! У меня тут мобильник лежит!
Лена всегда клала мобильник рядом с собой. Когда звонила мама, Лена подносила телефон к уху и томно произносила: « Алло! Я сейчас не могу говорить!»
Анна Сигизмундовна проплыла, шурша юбкой, раздала бумагу и перья:
− За этим столом писали только перьями! Давайте и мы попробуем. Видите – баночки? В них чернила. Осторожно – не опрокиньте! Были такие книги − письмовники. Письмовник подсказывал, как оформить своё послание, как выразить свою мысль.
− Это как сейчас учебники? – переспросил Лёша Речкин.
− Почти, – строго сказала Галина Юрьевна.
− Давайте и мы напишем письмо из письмовника, − предложила Анна Сигизмундовна.
– А любовные письма в письмовнике есть? – оживилась Лена.
− Есть, − кивнула экскурсовод.
− Бу! Признание в любви давайте напишем! – поддержал Лену Вова.
Мальчишки захихикали, девочки смутились, и даже покраснели. Анна Сигизмундовна полистала книгу и начала диктовать:
− Милостивый государь…
Ребята принялись выводить буквы: сначала неуверенно, неуклюже, разбрасывая кляксы, потом всё твёрже, всё сноровистее, бойчее и бойчее:
«Милостивый государь! Должность обязывает меня открыть Вам то, что я скрывал так долго: я люблю Вас сердечно!»
– Точки не забываем ставить, – волновалась Галина Юрьевна. – О наклоне букв не забываем. И без ошибок, без ошибок! Ищем проверочные слова. Знаки препинания, Лаптин, где в твоём письме? О! Вот и клякса!
– Все написали? – улыбнулась Анна Сигизмундовна, рассматривая кляксу Лаптина. – Свёртываем письма в трубочки– так всегда раньше делали. Та-аак, перевязываем… Та-ак. И дарим кому захотим.
– Вованчик! Подари Галине Юрьевне! – обратилась к внуку бабушка.
– Ну ба! Ну не командуй!
− Отличненько! – загадочно улыбнулась Лена. − Речкин! Хочешь получить моё письмо?
Речкин казалось и не услышал Лену, он положил письмо перед Настей – Лену перекосило от злости и зависти.
− Бу! – пыхтел Лаптин, − бу… Вот и всё. Держи, Урашкина, письмо.
− Очумел? Сбрендил?
− Бу! А чё я такого сделал? – оправдывался Вова, − Сказали, подарить, я и дарю.
− Мне не надо твоих писем, понял?
− Хорошо, Урашкина, только не сердись. А письмо я Петраковой отдам.
И Вова, и все остальные мальчики положили свои письма рядом с Настей.
− Молодцы ребята, − сказала Анна Сигизмундовна, − экскурсия наша закончилась. Забирайте на память перья, только осторожно – не испачкайтесь.
Ребята радостно загалдели. Вова заметил, как сильно Лена расстроилась из-за того, что мальчики подарили письма не ей.
− Хочешь, Урашкина, я подарю тебе перо? Это даже лучше, чем письмо!
Раздалась электронная мелодия.
− Ой, мобильник! – всполошилась Лена.
Вова вздрогнул, от неожиданности махнул пером, задел баночку с чернилами. Чернильница опрокинулась, покатилась по столу, и… тёмное безобразное пятно расползлось по модной розовой юбке Лены…
− Обалдел, Лаптин? Ты мне юбку испортил и колготки! Будешь новое покупать!
