Рахиль Гуревич
Два трюфеля. Школьные хроники
Некрасиво!
Сплетни и интриги – любимое занятие злорадствующих девочек
Данила с мамой всё для класса делали: газету какую или стенд украсить или отчёт оформить об экскурсиях. Галина Юрьевна говорила маме Данилы:
– Может, кому ещё перепоручим? А то всё вы и вы! И фотографируете мероприятия, и видео снимаете, и класс шариками ко Дню Учителя украшаете.
– Нет, что вы! – протестовала мама Данилы. – Я не устала. Я когда оформлением занимаюсь, я отдыхаю. И Даниле тоже нравится рисовать. Он же в художке занимается.
Мама Данилы замолчала и вдруг встрепенулась, как будто что-то важное вспомнила:
– Да и психологи советуют родителям вместе с детьми творчеством заниматься. Вы разве этого не знаете, Галина Юрьевна?
– Да уж Даниле почти девять лет. Уж лучше в этом возрасте, чтобы ребёнок всё сам, чтобы самостоятельным рос.
– У вас, Галина Юрьевна, старые методы воспитания, советские. А мы Данилу воспитываем по прогрессивным методикам.
– Да воспитывайте, я не против, – отвечала с грустью строгая учительница.
И вот в начале года, для конкурса инсценированных сказок мама Данилы нарисовала декорации: два огромных листа картона и на них – очаг, то есть камин. И Данила маме помогал. Притащил Данила в день спектакля декорации в школу, ребята столпились, рассматривать стали. Ангелина говорит:
– Ерунда. Некрасиво.
Данила обиделся.
А Настя Петракова тут как тут:
– Почему это ерунда?
– Потому что некрасиво, – и Ангелина плечиком презрительно повела.
Данила сидит и плачет. Галина Юрьевна спрашивает:
– Что такое?
Ребята всё объяснили. Галина Юрьевна говорит:
– Ангелина. Вот ты два дня в школу не ходила, так?
– Так. Меня некому отвести было.
– И вот пока ты отсутствовала, никто не плакал. А как ты пришла, сразу – обиды. Ты наказана. В спектакле участвовать не будешь, – сказала строгаю учительница, сказала, как отрезала.
Ангелина и не очень расстроилась. В таких страшных декорациях играть-позориться, да лучше в зале с Викой Белкиной сидеть, среди зрителей, и хихикать над дурачками, которые слова забыли.
Когда конкурс сказок закончился, Ангелина ходила мрачнее тучи: её классу, её первому «А» диплом выдали за лучшие декорации! А Даниле аж две грамоты: за лучшую мужскую роль второго плана и за лучшего художника!
– Ну конечно! Ему же мама помогала! Ему мама и уроки помогает делать, и читает всю ночь. Мы в соседних квартирах живём, и я всё слышу через стенку.
– Но Данила в художественной школе учится, – заспорила Настя Петракова.
– По-одумаешь. Я тоже, если захочу, могу в художку поступить.
А как раз на рисовании дела у Ангелины совсем плохо шли. Но Ангелина говорила, что это всё бумага виновата и кисти: бумага – тонкая, кисти толстые. Вообще-то училась Ангелина хорошо. По рисованию и труду – только плохо, а по музыке – совсем безобразно. Бывают такие люди, совсем не творцы – нетворческие люди, прагматики.
– Настоящие художники только толстыми кистями и рисуют, – объясняла Елена Вячеславовна, ставила Ангелине тройку и добавляла: – А бумагу для гуаши и правда желательно покупать поплотнее.
– Слышишь, Речкин! Всё из-за тебя, – ругалась Ангелина.
Своей бумаги для рисования у Ангелины и не было. Она всегда попрошайничала.
Однажды у Дианы рисунок красивый-прекрасивый получился на тему «Сергею Михалкову – 100 лет!». И Елена Вячеславовна Диане пятёрку поставила, а Ангелине опять тройку.
Тогда Ангелина сказала Диане:
– Тебе пятёрку поставили, потому что у тебя сегодня День Рождения. У тебя, смотри, щенок неаккуратный на рисунке, и шерсть за контур выходит и сзади фон—непонятный, размазня гнилая. Тебя просто Елена Вячеславовна пожалела.
Диана голову опустила, пол под ногами рассматривает.
А Елена Вячеславовна услышала и говорит:
– Так у Дианы Грядицкой сегодня День Рождения? Ну тогда, Диана, я тебе ещё одну пятёрку подарю. На день рождения. Тебе восемь стукнуло?
– Восемь.
– Так надо восемь пятёрок, – крикнул Словарь.
Все засмеялись, и никто не заметил, как Ангелина из класса выбежала, вместе с ранцем. Даже клеёнку за собой не убрала, даже фартук с себя забыла снять.
А в конце года вот ещё какой случай произошёл.
Галина Юрьевна устроила словарный диктант. И многие написали плохо.
– Почему, Зачиняев, про красную строку забыл? Почему слово «Россия» с маленькой буквы написал?
– Так вы же сами говорили: первое слово с большой буквы, остальные слова – с маленькой.
– Не бубни Зачиняев! Позор! И ты, Подленко, тоже туда же! Почему между словами запятую не поставил? Почему при переносе у тебя одна буква на строчке? Не переведу во второй класс! Будете с Зачиняевым ещё год в первом классе учиться. А Вика Белкина – третий. Да, Вика?
– Да, уж, – нахмурилась Вика.
– А почерк! Почерк?! Это же просто безобразие! Одна Таня Минеева красиво пишет. Ещё Диана Грядицкая ничего себе!
Ангелина сидела и просто сияла. Ангелина всегда радовалась, когда Галина Юрьевна кого-то ругала. Но когда Диану похвалили за почерк, Ангелине почему-то стало грустно, она подняла руку, встала из-за парты и сказала:
– Галина Юрьевна! У меня тоже хороший почерк!
– Ничего хорошего. У тебя наклон влево, а наклон должен быть вправо – сказала учительница, как отрезала.
– Да! У тебя почерк левый, – захихикал Словарь
– Да уж, у тебя правый,– разозлилась Ангелина.
После уроков выбежали все на школьный двор. Илью Зачиняева мама встречала. Она давно уже Илью перестала на «продлёнку» водить. И Костю встречала мама. Костина мама сына никогда на «продлёнку» и не оставляла. Ну и мама Данилы стояла неподалёку. Тоже своего ненаглядного сына поджидала. Вот носятся пацаны в догонялки. Ангелина же подходит к маме Кости и говорит:
– Вашего Костю на второй год хотят оставить.
– Ты ничего не поняла, наверное, девочка. Этого не может быть! Ты наверное перепутала, – мама Кости взяла Ангелину за плечи и стали трясти: – Ну признайся: перепутала же! Перепутала? Отвечай, когда родительский комитет спрашивает!
– Да, перепутала, – испугалась Ангелина и поскорее отошла.
Но тут её за руку перехватила мама Ильи Зачиняева:
– Геля! Ты девочка серьёзная, я это давно знаю.
– Да, – заулыбалась Ангелина.
– Учишься хорошо. По основным предметам. И к нам в гости ты приходила.
– Да! Я по всем предметам хорошо учусь. Кроме творческих. А ваш Илья …
– Я как раз и хотела у тебя узнать. А то мне Илья на вопрос не ответил.
– Вашего Илью хотят на второй год оставить!
– Как это?
– Снова в первый класс, – ехидно заулыбалась Ангелина.
Лучше бы она этого не говорила. Потому что вдруг мама Ильи стала носиться по двору. Носилась-то она за Ильёй, а со стороны казалось, что она в догонялки с детьми играет. Илья заметил, что мама за ним бегает, испугался, и ещё сильнее припустил.
Мама кричит сыну:
– Остановись, кому сказала!
А Илья не останавливается.
– Мамы в наступлении! Йо-хо! – заголосил Словарь.
– Мамы атакуют! Бу! – пыхтел Вован Балдин.
– Совсем с ума сошли родители! – это на крыльцо директор вышел. – Господи! – И директор приказал охраннику маму Ильи догнать.
Охранник быстро с задачей справился и маму отвели в кабинет директора.
Ангелина стояла на улице, у школьного крыльца и впервые не радовалась чужой неприятности. Ангелина испугалась до ужаса: ведь сейчас все узнают, что она родителей пугала, и неправду говорила, точнее полуправду. Ангелина потихоньку стала пятиться к школьной калитке… Но тут наткнулась на кого-то. Это была мама Данилы.
– Подожди, подожди, куда это ты? – мило сказала мама Данилы.
– Пустите! Я домой тороплюсь!
– Не пущу, – хищно оскалилась мама Данилы.—Я всё видела и всё слышала. Бедная мама Илюши!
– Я всё родителям расскажу! Отпустите! Мы на вас заявление в милицию напишем! Пустите! – заплакала Ангелина.
– Думаешь, я забыла, как ты мои декорации хаяла? Не отпущу!
На крыльцо вышла Галина Юрьевна:
– Якушина! – позвала учительница.
– Пустите! Меня Галина Юрьевна зовёт!
– Не отпустим! За наши декорации отомстим! – это уже Даня к маме подключился, и Гелю теперь не пускали за обе руки.
– Отпустите! – это снова на крыльцо директор вышел, и тут заметил маму Данилы. И сразу её узнал. – О! Так это вы первого сентября с табличкой шла за Галиной Юрьевной?
– Я! – гордо сказала мама Данилы и выпустила Ангелину.
– Якушина! Подойди к нам! – потребовал директор.
Ангелина побрела к школьному крыльцу.
– Ты что же это сплетни распускаешь, а?
– Я пошутила, – ответила Ангелина, ковыряя носком модной блестящей туфельки асфальт.
– Это очень некрасиво, Якушина, так шутить. Ты меня поняла? – и Галина Юрьевна пропала: исчезла, как будто и не было её на крыльце… А может это Ангелина очень долго ковыряла туфелькой землю?
– Поняла? Некрасиво шутить! Некрасиво! – подошёл к Ангелине Словарь.
– Ой, да захлопнись ты. На себя посмотри, диктант словарный.
И Ангелина зашагала со двора школы с высоко поднятой головой. И многие прохожие оборачивались на неё, потому что она была очень красивой девочкой: стройной, высокой, аккуратно причёсанной. Никто из прохожих и подумать не мог, как эта красивая девочка может некрасиво «шутить».
Рисунок Риты Гарнык
Проверки
Чиновников боятся все, даже строгие учителя
Галина Юрьевна всегда спрашивала так:
− Так, дети, посчитали пример?
Или так:
− Так, дети, решили уравнение?
И требовала Галина Юрьевна писать проверку. Рита эту проверку ненавидела лютой ненавистью. Зачем она нужна, это проклятая проверка? Ответ уже есть! Главное в математике – ответ! Чего ещё Галине Юрьевне надо?
− Вы, дети, правильно решили задачу, – трясла кипой тетрадей Галина Юрьевна. − А ты, Рита, опять неправильно решила, потому что опять не сделала проверку!
Дома Рита заявляла:
− Я, мамочка, всегда всё правильно решаю. А Галина Юрьевна придирается!
− А что же, Рита, тогда у тебя двоечка за контрольную?
− Это из-за невнимательности! – сопротивлялась Рита и, назло маме, в домашнем задании опять проверку не делала!
Но вот как-то утром директор шепнул на ухо завучу:
− Проверка, проверка!
А потом все учителя зашептались:
− Проверка! Проверка!
И вот уже вся школа шепчется: все дети, все повара, все уборщицы, и даже медсестра:
− Проверка! Проверка!
Пришли в класс какие-то дяди. Толстые, как бегемоты, и в галстуках. Зашли в класс и тёти. Худые, как щепки, и на каблучках.
Протопали дяди, процокали тёти − заняли все последние парты.
Галина Юрьевна стоит: ни жива, ни мертва.
Одна тётя вышла к доске и говорит:
− Дорогие ребята! Мы пришли проверить ваши знания! Мы сейчас вам раздадим листочки с печатями. На каждом листочке задание. Пишите, решайте. А в конце урока мы эти листочки заберём. И запротоколируем.
– Точку не забудьте ставить в конце предложения, и четыре клеточки между заданиями отступайте!– пискнула Галина Юрьевна.
Галина Юрьевна зашаталась, присела в своё учительское кресло, как-то в него вся втиснулась. И сидит. И молчит, больше за весь урок ни слова не сказала. Рите стало жалко Галину Юрьевну – вот какие проверки у учителей бывают. Такие проверки, что учитель пищать начинает, шататься и даже падать. «Ого! А проверка уравнения-то совсем не противная, если сравнивать с этими дядями», – подумала Рита. И сделала Рита во всех заданиях проверку. И оказалось, что в одном уравнении Рита на десяток ошиблась, а в другом – на единичку. Исправила Рита ошибки, и, как раз – звонок заиграл. Щепки-тёти собрали листочки, в папки положили, бегемоты-дяди запечатали папки в огромный конверт.
– До свидания дети! – попрощались проверяющие.
И галстуки, подтанцовывая на круглых бегемотовых животах, помахали на прощание первому «А».
На завтрак ребят повела Елена Вячеславовна. А к Галине Юрьевне медсестра срочно была вызвана. Заставила медсестра Галину Юрьевну таблетку выпить. После таблетки Галина Юрьевна в себя пришла и на следующем уроке спросила:
− Ну, что, дети? Не забыли сделать проверку?
− Сделали! Сделали! – закивали ребята.
− А ты, Рита, сделала?
− Сделала Галина Юрьевна. Это разве проверка? Это ерунда! Вот у вас, Галина Юрьевна – вот это проверища!
В самом конце мая Галину Юрьевну все поздравляли. Ей присвоили какой-то там разряд, какую-то категорию. Разряд десятков или разряд единиц – этого Рита так и не поняла. Самый высокий на свете разряд! Самую большую категорию! Огромную-преогромную!
Рисунок Риты Гарнык
Ура! Каникулы!
Голуби-оригами можно расписать оригинально, главное не насажать ошибок в подписях на крыльях
На последний урок технологии Елена Вячеславовна принесла толстую стопку цветной бумаги.
– Ребята! – сказала Елена Вячеславовна. – Первый «А»! Сегодня мы будем делать голубков. Это называется оригами. А завтра на торжественной линейке, где будут награждать отличников, ваш первый «А» запустит самолёты.
– Зачем? – поинтересовался Словарь.
– Руку надо поднимать, Словарёв!
Слава обиженно показал язык мешку сменной обуви, который висел на спинке стоящего впереди стула.
– Зачем? – подняла как надо руку Таня Минеева.
– Что зачем? – удивилась Елена Вячеславовна, раздавая листки.
– Зачем самолёты запускать?
– Потому что по сценарию надо что-то запускать.
– Да денег у родительского комитета не осталось. Кончились бабки. А так бы шарики купили, – объяснил всё популярно Костик Подленко.
– Да и классно. Бу! А то мой папа устаёт эти шарики дуть, двадцать шариков за десять минут мой папа на день учителя надул, – пробубнил Вован.
Сначала сделали самолётики, как все умеют делать: раз сложил, два перегнул, крылья отогнул, носик загнул – авиапилот готов к запуску.
А потом Елена Вячеславовна сказала:
– Это была разминка. Как у Алексея Альбертовича. А теперь основное задание – как у Галины Юрьевны.
И все стали повторять за Еленой Вячеславовной сгибы-перегибы. И каким-то непонятным образом получились у первого «А» цветные голубки. Крылья и впрямь на самолётные похожи.
– Прикольненько!—завизжала Геля Якушина.
– Клёво, – сказала Вика Белкина.
И все загалдели:
– Здоровско! Классно! Вау!
– Вот вам и «вау» – сказала Елена Вячеславовна. – Голубей подпишите. Только не своими фамилиями, а выдумайте голубям боевые клички. И обязательно припишите «Ура! Каникулы!» Поняли?
Ребята запыхтели, стали выводить на крыльях кривые буквы «Ура! Каникулы!». А потом принялись клички выдумывать и названия самолётам.
Вован Балдин назвал своего голубка Биком – в честь шариковой ручки.
Подленко тоже долго не думал и назвал голубя Пухом. Потому что он только журнал «Винни-Пух» уважал.
– Раз у тебя пух, у меня Пятак, – сказал Зачиняев. – Голубь Пятачок. – У Зачиняева тяжело было с воображением. Оно от него сбежало куда-то. И поэтому для Зачиняева додуматься до Пятачка, если у кого-то есть Пух, было целым достижением.
У Данилы голубь стал называться Липецким Бюветом. Данила даже наклейку отодрал ради такого дела от своей бутылки и приклеил её на голубка. (Даня всегда со своей бутылкой воды в школу ходил.)
– А меня голубок будет назваться «Титаник» – сказала Геля Якушина.
– Дело конечно твоё, – сказала Елена Вячеславовна. – Но я бы не стала так самолёт называть.
– Титаник же утонул, – сказала Таня Минеевав.
– Ну и что, что утонул, – огрызнулась Геля. – А твоих лягушек Дуремар всех в аптеку продал.
Пропел звонок, Таня хотела ответить, что Дуремар торговал ещё и пиявками, а не только лягушками, и что Геля – сама вылитая пиявка. Но Геля уже ушла.
– Пиявка, – подписала Таня Минеева своего зелёного голубка.
Давно закончился урок, а ребята всё сидели, пыхтели, давали клички голубям.
На следующий день на линейке перед школьным крыльцом наградили всех отличников. В первом «А» отличников было меньше всех. Но почему-то именно первый «А» пригласили на крыльцо, как самый спортивный класс с самой дисциплинированной дисциплиной. Ребята с самого начала линейки держали в руках голубков.
– Да здравствуют каникулы! – крикнул счастливый директор.
– Раз! Два! Летим! – скомандовала Елена Вячеславовна.
– Летим! Летим! – послышалось отовсюду.
И полетели вниз, с крыльца, голубки. Некоторые камнями вниз падали, некоторые до-олго парили. Голубей ловили и старшеклассники, и младшеклассники, и учителя. Послышались возгласы:
– А у меня Винни,
– У меня Титаник
– А у меня голубок Титан.
– А у меня голубь Пиявка.
– А у меня просто Бик.
Потом одиннадцатиклассники запускали с крыльца шарики. Но шарики все улетели ввысь, в вышину, шарики никому не достались.
– Бу! Лучше бы моего папу попросили,– сказал Вован Балдин. – Мой папа надувает так, что шарики не улетают.
Линейка закончилась. Елена Вячеславовна была очень довольна, как летели голубки. Елена Вячеславовна уже мечтала, как она сделает стенд с фотографиями, какие это будут красивые фотографии… Как здорово она придумала с оригами! Ну и первый «А» всё-таки сообразительный очень. У всех голубки получились. Хоть у некоторых и «Титаники».
Алексей Альбертович тоже радовался. Ведь по команде «Раз-два-летим!» все вместе дружно, без задержек, пустили голубей.
Одна Галина Юрьевна как всегда была не довольна. Ведь на голубях, кроме кличек, Елена Вячеславовна попросила написать «Каникулы». И многие написала «коникулы» или «кони-колы», а кто-то написал даже просто «кулы». Почерк вроде на Речкина похож.
Галина Юрьевна окликнула Речкина и спросила:
– Речкин! Как ты голубя подписал?
– «Ил».
– Нет. Речкин. Как ты подписал девиз?
– На одном крыле «Ура», на другом – «кани», а на хвосте – «кулы».
– А знак переноса поставил?
– Поставил Галина Юрьевна.
– Уф, – у Галины Юрьевны отлегло от сердца. Значит, я один слог просто не прочитала. – Иди, Речкин, на каникулы.
Рисунок Риты Гарнык
Каникулы (стихотворение)
Каникулы, каникулы
Жара и летний град.
И солнцу, и ненастью –
Всему теперь я рад.
Контрошки –всё! Оценки –все!
Вот – дача и крылечко.
И двойка с тройкой по росе
Бегут купаться к речке.
А единица с туеском
Гуляет по лесочку,
Пищит противным голоском:
–Где ты, мой мухоморчик?!
Рисунок Риты Гарнык
Комиссия (стихотворение)
–Почему так тихо в школе?
–Почему в столовке мрак?
–Выходной случился в среду!
–Как так?
–А вот так, вот так!
К нам комиссия приходит
Из управы…
департамент…
Чтоб мы школе не мешали
Нас с утра в кино послали.
Решаю проблемы
О бездарных аниматорах
Мама Кости вошла в класс.
– Неделя всего осталась до конца учебного года. Не буду Подленко никуда пересаживать! – испугалась Галина Юрьевна
– Да нет, – улыбнулась мама Кости. – Я о том же. О конце учебного года. Я от родительского комитета. Дети заканчивают первый класс. Надо праздник им устроить.
– Устраивайте чаепитие. Пожалуйста. А я с ними концерт поэтический подготовлю.
– Нет, Галина Юрьевна. Стихи – это прошлый век. Это – старо и немодно.
– Да? – грозно взглянула поверх очков Галина Юрьевна.—И что же нынче модно?
– Аниматоры.
– Кто такие?
– Придут клоуны и будут детей развлекать.
– Ну пусть развлекают, – вздохнула Галина Юрьевна. – Дети клоунов любят.
И в последний день учёбы пришли клоуны. Мамы и бабушки растащили парты по углам, в классе образовалось площадка. Клоуны пришли с мешками и яркими воздушными шариками. На шариках было написано «С Днём Свадьбы!» Клоуны были с красными носами, в ярких свободных комбинезонах и в огромных ботинках. И девочка-клоун была: тоненькая, беленькая, как кукла наследника Тутси.
– Приве-ет! – помахала кукла наследника. – Это первый «А»?
– Да-а!
– Мы сейчас будем с вами играть. Смотрите как я могу – и кукла села на шпагат.—А вы так можете?
– Можем! – закричала Диана, выбежала к доске и тоже села на шпагат.
– За-меч-та-тельно! – Захлопали в ладоши клоуны.– А так вы можете? – и клоуны зажонглировали мячиками.
Ребята выбегали к доске, пробовали, но мячики всё куда-то укатывались, по углам, под парты. И когда выбежал жонглировать Данёк, ни одного мячика уже не осталось. Опять не повезло Даниле.
Вдруг один клоун, вскочил другому на плечи, а кукла наследника Тутси вскарабкалась по клоунам и встала у них на плечах – получилась пирамида.
– А так вы можете? – спросила пирамида.
– Нет. Мы же не обезьяны, – ответила Галина Юрьевна.
– Дорогая пирамида! А нельзя ли с детьми соревнования провести. И чтоб без проигравших?– спросила мама Данилы.
– Можно! – ответила пирамида хором, и кукла наследника Тутси спрыгнула на пол.
А клоуны побежали к мешкам и стали раздавать всем мягкие бархатные дубинки.
– «Решаю проблемы», – прочитала Вика на дубинке.—Вышитые буквы. Клёво!
И все дети стали говорить:
– Класс! Йо-хо!
И стали размахивать дубинками.
– Ребята! Делимся на две команды и сражаемся! – скомандовала кукла наследника.
Все были счастливы! И как пошли лупить друг друга и кричать. Галина Юрьевна выбежала из класса. Скоро в коридоре, около двери первого «А», собрались директор, завуч, буфетчица и повар с поварёшкой.
– Галина Юрьевна! Это что?
– Аниматоры!
– А почему такой крик?
– Бои. На дубинках.
– На каких дубинках? – обалдел директор.
– Вот бывают мягкие игрушки – медвежата и пёсики, так?
– Так.
– А бывают мягкие игрушки – дубинки.
– Неужели? – удивилась повар. – Интересно: а поварёшки мягкие игрушки бывают или половники?
Вышла из класса раскрасневшаяся и довольная мама Кости. Она сказала:
– Дети бои обожают. Дети в восторге, Галина Юрьевна. А вы говорите – поэтический концерт.
– Что-то странное творится, не находите? – озадаченно поинтересовался директор.
– Это именно то, что нужно! Экстрим! Это же дети двадцать первого века.
– Галина Юрьевна, позвать медсестру?—участливо спросила завуч.
– Не надо медсестру.
Но директор сказал:
– Надо будет этих аниматоров больше в школу не пускать.
– Да, – сказала Галина Юрьевна. – Надо их выгнать. Но я зайти боюсь в свой класс. В класс, в котором двадцать пять лет прослужила верой и правдой.
– И правильно, – обрадовалась мама Кости. – Пусть набесятся. Пусть устанут. Тогда и заходить можно.
Крики раздавались всё громче и громче, стали оглушительными. И наконец раздался плач Данечки. Все: директор, завуч, буфетчица, повар с поварёшкой, мама Кости, Галина Юрьевна и медсестра, которую всё-таки пригласили, вбежали в класс.
Посередине класса наблюдалась куча-мала. А из-под неё слышался плач Даника.
– Данила! Вылезай! – растаскивала детей мама Данилы.
– Не волнуйтесь. Всегда такой кучей наше представление заканчивается, и всегда кто-то под кучей плачет,– успокаивал маму Данилы клоун.
Наконец Даника раскопали.
– Мне дубинку порвали, – рыдал Даня.
– Нет проблем, – сказала кукла наследника . – У нас всегда есть запас.
И аниматоры подарили дубинки Даниле и всем взрослым, даже директору.
– Хм! – покрутил в руках дубинку директор и прочитал: – «Решаю проблемы». Хм. А смешно, – и директор ударил дубинкой о доску.
– Вот и мы говорим. Всегда все в восторге от этих дубинок, – сказал клоун.
– Спасибо, до свидания, – прогремела Галина Юрьевна.—И ударила дубинкой о парту.
– До-сви-да-ния! – повторили за строгой учительницей завуч, повар, медсестра и мама Данилы и ударили кто о что: завуч по клоуну, буфетчица по другому клоуну, повар по поварёшке, а медсестра по кукле наследника Тутси.
И мама Данилы сказала:
– Да уж. Проблемы решили. Пошли, Данила домой, раны зелёнкой зализывать. Просто ужас какой-то!
Клоуны помахали всем:
– Пока! Пока! – и весело вышли из класса.
Парты поставили на место, все стали расходиться. Галина Юрьевна села за парту, на детский стульчик и сказала:
– У меня нет даже сил дойти до своего стола.
А через открытое окно долго ещё слышался голос Вована:
– Эй! Костян! У тебя проблемы?! Сейчас решим! Лёх, иди сюда. Мы вместе с Лёхой решим все твои проблемы!
Но глухие звуки ударов до ушей Галины Юрьевны через окно не долетали.
