Рахиль Гуревич
Два трюфеля. Школьные хроники
Встреча с писателем
Писатель как провидец; на неделе детской книги он читает экспромтом загадки о ребятах
Настали весенние каникулы. Было пасмурно, серо, сыро, совсем не празднично. Первый «А» ехал на автобусе в Дом культуры на Неделю детской книги. Скучно чернели вдоль дороги тёмные деревья на фоне серых старых сугробов. Родительский комитет Галине Юрьевне помогал изо всех сил. Мама Кости Подленко следила, когда выходили, чтобы в автобусе никто не остался. Случайно перепутала, и чужих детей заставила из автобуса выйти. Хорошо, что дети своего сонного дедушку из автобуса успели прихватить. Дедушка на остановке очухался, погрозил маме Кости кулаком, постучал себя по голове, имея, наверное, в виду, что у мамы Кости помпон на шапке большой, а мозгов под шапкой нет. На переходе бабушка Ильи махала водителям, чтобы своих железных коней осадили. Бабушка Ильи создавала на переходах целые пробки, потому что она махала не рукой, но одноразовой салфеткой. Водители, наверное, думали, что бабушка собралась танцевать на переходе и долго ещё, после того как первоклассники уже перешли дорогу, не трогались с места: вдруг «сумасшедшая» бабуля обратно выскачет, снова станет платочком махать и угодит под колёса.
В Доме культуры было много детей, звучали песни, которые очень обрадовали Галину Юрьевну и родительский комитет, но очень не понравились Вике. Вика сказала:
– Отстой. Лучше бы «Юмор-эф-эм» включили.
– Белкина! Неужели ты не понимаешь?! – прогремела Галина Юрьевна. – Праздник же детской книги.
– Праздник книги, а песни из мультиков, – сказал Костя.
– Так мультики же сняты по детским книгам, – авторитетно, как профессор, сказала бабушка Ильи.
А мама Кости заспорила:
– Не факт, что мультики по книгам.
Разделись в гардеробе, взяли номерки. Девушка-клоун в зелёном галстучке и белом парике дала Галине Юрьевне лист, хлопая накладными белыми ресницами, произнесла:
– Это ваш маршрут.
И первый «А» пошёл по маршруту. В огромных фойе двух этажей были расставлены столы, оформлены стенды. Везде с ребятами играли, устраивали викторины, учили делать из бумаги поделки. У одного из столов ребята сделали объёмную аппликацию – пушистые хризантемы в плоской вазочке. У другого стенда дядя, переодетый в Ломоносова, задавал такие умные вопросы, на которые только Словарь мог ответить. И насчёт русской флотилии Лёша Речкин помог.
В заключении первый «А» подошёл к столам, на них лежали книги, много стопок книг: больших и маленьких, толстых и совсем тоненьких. За столом сидел дядя в старом сером вязаном свитере. Из свитера, во многих местах повылезали мохнатые нитки, казалось они с интересом смотрят на ребят. Сам дядя был похож на шершавую сухую ветку старого дерева. Но у него были очень весёлые мальчишеские глаза: один – карий, другой – серый, под цвет ниток, торчащих из свитера.
– Здравствуйте, – улыбнулась Галина Юрьевна. – У нас маршрут.
– Здравствуйте, – улыбнулся дядя.
Строгая учительница и дядя с разноцветными глазами так улыбались друг другу, что внимательному наблюдателю стало бы абсолютно ясно: Галина Юрьевна и дядя давно знакомы. Но никто на учительницу не смотрел: её же все боялись.
– Вы кто? – критически оглядела дядю бабушка Ильи.
– А вы как думаете?
– Ну уж точно не вязанию на спицах учить нас будете.
– Нет, не вязанию, – извиняюще улыбнулся дядя и продолжил:
– Оглянитесь, ребята, на стенд. Что вы видите?
– Книги. Что ж ещё? – ответила бабушка Ильи.
– Хорошо. Что вы так хорошо видите, – улыбнулся дядя бабушке и спросил, не сводя с неё серого глаза: – А какие, ребята, книги? Кто авторы этих книг?
Бабушка Ильи сказала:
– Это мне очки надо надеть, я без очков не вижу, – и полезла в сумочку.
Ребята читали на обложках фамилии классиков детской литературы. Галина Юрьевна ругалась, когда неправильно делали ударение, а дядя всё кивал и улыбался.
– Всех вроде назвали, – сказала Галина Юрьевна.
– А это что за книги у вас на столе? – спросила бабушка Ильи.
– А это мои книги, – улыбнулся дядя.
Ребята теперь стали читать названия не на стоячих, а на лежачих обложках.
– Ой! Да вы тоже классик! – всплеснула руками бабушка Ильи.
– Ну… я пока ещё не классик, не совсем классик, – улыбнулся писатель. – Но все Дед-Морозы страны задают на праздниках мои загадки, и даже на корпоративах читают мои загадки. А на Неделе Детской книги, свои загадки вместо Дед-Морозов, задаю вам я: детский писатель.
– Загадывайте! Загадывайте! – защебетали ребята.
– Фу! Загадки! – сказала Вика Белкина. – Лучше бы ещё цветов поклеили, чем книжки смотреть и чушь разную слушать.
– Белкина! – сказала Галина Юрьевна. – Я разрешаю тебе вернуться, в виде исключения, к столам объёмной аппликации. Сделай, пожалуйста, ещё одну хризантему, и мы твою работу на стенде в школе вывесим без конкурса и в виде исключения.
После ухода обрадованной Вики, Галина Юрьевна пришла уж совсем в благостное приподнятое настроение. Но конечно же никто этого не заметил.
– Надеюсь теперь остались одни мои единомышленники, – улыбнулся писатель, взял в руки самую красивую книгу и пояснил: – Загадываю загадки-обманки из этой книги.
– Да знаю я ваши загадки, – крикнул Словарь. – У меня такая книга дома есть. Я на Новый год даже приз получил за то, что Дед-Морозу правильно на эти загадки отвечал.
Писатель склонил голову на бок и стал очень похож на серую вязаную кухонную прихватку, из которой уже вовсю лезли нитки. Писатель по-прежнему улыбался и молчал, как бы приглашая Славу выступить. И Словарю ничего не оставалось, как забубнить скучным голосом:
– Вот такая загадка там есть:
Пушистые хвосты по веткам скачут,
И я скачу, как будто мячик
В кормушки сыплю я орехи поскорей
Съедает всё проказник– Слава обернулся на ребят: – Ну!
В кормушки сыплю я орехи поскорей
Съедает всё проказник…
– Воробей, – ответила бабушка Ильи.
– Белка, бельчонок! – послышались голоса и смех.
– А ведь точно: эту загадку у нас на ёлке Дед Мороз читал, мы и не знали, что она – ваша, – сказала мама Кости.
Писатель галантно поцеловал маме Кости руку, улыбнулся и сказал:
– Ещё раз поправлю вас: это не загадка, это обманка, – он приосанился, подмигнул Галине Юрьевне карим глазом и сказал: – Ну-с, после разминки приступим, с божьей помощью…
– Давайте, загадывайте! – галдели ребята.
– Я все разгадаю слёту. Быстрее тебя Словарь, – заволновался Костя.
– Да я и не буду разгадывать. Я их наизусть знаю. Это же нечестно, если я буду разгадывать.
– Молодец Словарёв. Взрослеешь, – похвалила Галина Юрьевна. – Ну, товарищ писатель, время не ждёт, – и Галина Юрьевна подмигнула дяде. Это заметила бабушка Ильи, но решила, что ей без очков просто померещилось.
Писатель потёр руки и продекламировал:
– Снеговика собьёт он
И меня
Канат и шест качает
Почём зря,
Все знают его имя, между нами говоря,
Ведь это наш герой
Наш доблестный …
– Илья! – сказали все хором.
И Словарь крикнул:
– Илья! – потом почесал озадаченно затылок: – Что-то у меня в книжке такой загадки не было.
– Ну почему же Илья? Это же Ветер! – улыбнулся писатель. – Всё может сломать, всё раскачать, всех сбить с ног. Нет, ребята, вы не правы. Это, ребята,– ветер.
– Странные какие-то загадки, – сказала бабушка Ильи.
Илья после обманки-ответа стоял как кипятком обваренный: красный и злой. Он вдруг отвернулся, как маленький взял бабушку за руку и потащил её прочь, вздрагивая почему-то плечами.
– Пойдём, пойдём, Илюша, к столам объёмной аппликации. Вике поможем хризантему клеить, – и бабушка протянула внуку белую салфетку.
– Надеюсь, что теперь, наконец, остались одни единомышленники, – сказала Галина Юрьевна.
– Ещё! Ещё! – прыгал вокруг писателя Словарь:
– Пожалуйста, – улыбнулся писатель. – Специально для тебя, как моего самого внимательного читателя:
Мальчишки разные бывают. Есть бойцы.
А есть писатели, фантазии творцы,
Морское дно, цветы или дорогу в рай
Всё что угодно нарисует наш творец…
– Словарь! – сказали все хором.
А Слава взвизгнул:
– Йес! Елена Вячеславовна, форэва!
– Кто такая Елена Вячеславовна? – превратился в серый вязаный знак вопроса писатель.
– Это по рисованию учительница. Она мне за цветы и узоры две двойки влепила, – вздохнул Слава.
– Художник должен быть стойким и спокойно относиться к неудачам и непониманию, – писатель погладил Славу по голове и добавил: – а всё-таки вы неправильно, ребята, ответили.
– Ребята! Вы опять забыли, что это загадки-обманки, – прогремела Галина Юрьевна, но всё же голос её был не такой грозный, как в школе. – Ну же, ребята. Кто рисует морские фантазии, райские места, пейзажи и цветы? Или сказочных существ?
– Художник! – крикнула Настя Петракова.
– Верно. Молодец Петракова, – похвалила Галина Юрьевна.
Писатель , прищурил карий глаз, посмотрел на Настю и прочитал:
– Гарцуют– кони, люди,
Во дворе – галдёж
Несутся рысью бабушки,
Чьи внуки в первом классе
Спасать детей своих
Но детям невтерпёж
Они гарцуют вместе с попрыгуньей…
– Настей! – крикнули все так, что за соседними столами почти никого не осталось. Все—и дети, и взрослые—подбежали к стенду с детскими книгами.
– Первый «А»! Первый «А»! – чуть ли не смеялась Галина Юрьевна. – Алексей Альбертович всем бы сейчас двойки влепил.
– Алекс-Аль – это кто? Гном? – спросил писатель.
– Ага. Бу. Гном. Злой. – пробубнил Вован Балдин.– Он мне грозится пятьсот прыжков задать. Чтоб я похудел.
– Точняк! – выкрикнул Костя. – Это же скакалка, а не Петракова.
И Костя стал Настю дразнить:
– Поняла, Петракова, это не ты! Во дворе просто дети через скакалки скачут.
– Ещё! Ещё! – и Настя заговорщицки подмигнула писателю.
– Послушайте! Может хватит уже? – почуяв неладное, буквально потребовала мама Кости. – Вот за нами уже другой класс загадок дожидается.
– Одну секунду, – улыбнулся писатель.–
Есть в классе нашем существо:
На парту с парты всё перелетает
Учитель существо перехватил
Гляди:
Ведь это непоседа – …
– Кто? Кто непоседа? – стал озираться на ребят Костя.
– Кон-стан-тин! – победно закончила загадку Галина Юрьевна.
– Пошли отсюда, – сказала мама Косте. – Просто безобразие.
– Подождите! Не уходите!—запротестовал писатель. – Сейчас вашей учительнице двойку поставим. Что это? С парты на парту летает. Это же записочка. Вы что: записками на уроке не перекидываетесь?
– Какие записки? – крикнул Костя. – Мы эсэмески друг другу шлём.
– О! – значит моя загадка устарела. – Писатель галантно поцеловал маме Кости руку: – Не обижайтесь, дорогуша. Загадка-то устаревшая. Старая-старая. Вот и не удалась совсем.
– Господин писатель! А заслужил ли наш класс в подарок ваши книги с автографом? – строго спросила Галина Юрьевна.
– Ну конечно же заслужили. Очень смышленые ребята, – подмигнул Галине Юрьевне карим глазом писатель. – Уже всем книги подписаны.—И писатель выдвинул из-под стола коробку с книгами. – А вот этому профессору по имени Словарь я подпишу книгу своих рассказов из жизни первоклассников под названием «Два трюфеля», – и писатель пожал Славе руку.
Вика и бабушка Ильи принесли бумажные хризантемы.
– Смотрите! – хвалилась Вика. – Таких ни у кого нет.
– Это только нам показали, как их делать, – злорадствовала бабушка Ильи. – А вам не показали. Вы всё время тут в глупых загадках оставили.
Писатель протянул книги скучному Илье и величественной Вике.
– «Илье, ученику Галины Юрьевны, от автора, с пожеланием подольше верить в сказку», – прочитала бабушка Ильи, фыркнула и зло захлопнула книгу, ехидным лисьим голосом повторила:– В сказку.
– В сказку, – прогремела Галина Юрьевна. – У вас, я смотрю, какие-то возражения?
– Что вы! Никаких! Возражений! – отчеканила бабушка Ильи и заявила: – Мы с внуком обратно одни поедем. Без вас. У мальчика стресс от ваших загадок-обманок.
– Пойдём, бабуля, в буфет, коктейль хочу. Клубничный.
– Коктейль – это очень полезно, – улыбнулся писатель. – До свидания ребята!
Когда первый «А» переходил дорогу обратно, никто уже не махал водителям белой салфеткой. Водители стояли на переходе и смотрели на детей с одинаковыми книжками в руках. Наверное, водители, вспоминали Буратино. Длинноносый мальчик ведь тоже шёл в школу с книжкой. Шёл, шёл, но не дошёл… Побежал за клубничным коктейлем…
Когда перешли дорогу, Словарь сказал:
– Упс! А я загадку-обманку придумал.
– Врёшь! – сказал Балдин.
– Неа. Слушай:
Прогулки в парк туда-обратно
Со мной гуляет…
– Навигатор! – закричал Костя.
– Неа, Костян,– довольно замотал головой Слава. – Со мной гуляет Галина Юрьевна.
– Ну почему же Галина Юрьевна? А я разве не помогаю? – обиделась мама Кости.
– Во точно, – крикнул Слава. –
Прогулки в парк туда-обратно.
Костян гуляет с мама-мато.
– Почему «мама-мато»? – возмутилась мама Кости.
– Да чтобы рифма была! На японский манер.
– А где тут обманка? – допытывалась мама Кости.
– Уф. Сам не знаю. Запутался я что-то, тяжело рифмы складывать,– и Слава побежал в начало строя, растолкал первые пары и втиснулся сразу за Галиной Юрьевной, чтобы, если что, учительница его, Славу, от родительского комитета защитила.
***
Дома мама Кости с большой осторожностью раскрыла книгу загадок-обманок и, прикрыв суеверно один глаз, прочитала:
«Мы замираем, смотрим на него с опаской.
На тропы часто выползает он.
Сверкая жёлтыми ушами, серой краской,
Дорогу нам переползает…» слон?
– Уж! Ну конечно же уж, – как ужаленная выпрыгнула из кресла мама Кости и побежала к сыну:
– Кон-стан-тин! Я тебе сейчас та-акую загадку– обманку загадаю…
Рисунок Риты Гарнык
Поэт (стихотворение)
Очень хочется успеть
Все мультфильмы посмотреть.
Очень хочется осалить –
Никитоса водой ставить.
Очень хочется с мостка,
С вышки плюхнуться:
Ква-ква!
И на дерево взлететь,
Всё лететь и песни петь.
Очень хочется опять,
Третий лишний – не поймать,
Пирожок слоёный съесть
Раз и два, а лучше шесть.
Но не хочется мне вовсе
На уроке – мела скрип,
И учительница злится.
Я молчу и класс молчит.
Я вопрос вообще не слышал
И не знаю я ответ.
Часто я так отключаюсь,
По призванью я – поэт.
Расти, расти моя фасоль
Ростки фасоли на подоконнике в классе – повод для обид и ссор
Данёк поболел, поболел и – выздоровел. Зашёл в класс, и почувствовал: обстановочка-то изменилось, что-то необычное произошло. Данёк справку Галине Юрьевне отдал, стал оглядываться… Солнце за окном встаёт. Светло на улице.
– Опа! А я раньше приходил, всегда темно было.
– Ну так. Это когда было, – оказался тут как тут Зачиняев. – Весна давно. Светлеет рано. Мы, смотри, по «окружай-миру» фасоль рассадили. Я аж три фасолины посадил. В три стакана!
– Бу. А я пять фасолин в один большой стаканчик, – пробасил Вован.
И тут только Данёк понял, что все подоконники и все висячие полки, все шкафы, заставлены пластиковыми стаканами, на которых корявыми буквами подписано: «Володи», «Иля», «Поня», «Белка», много было ещё странных подписей.
– Почему «Иля»? – спросил Данёк.
– Почему? Почему? Замучили спрашивать, – разнервничался Илюха.
– Бу. Он ошибся, – объяснил Вован, – тут и Белкина ошиблась, и….
– Белкина – второгодница, – отозвалась Галина Юрьевна и посмотрела на Вована поверх очков: – Белкиной можно. Она в прошлом году вместо своей фамилии вообще писала «Ба»– первую и последнюю букву. А ты, Зачиняев, опозорился, да и ты, Балдин, тоже: гласную не ту на конец слова прилепил, – закончила железным голосом учительница: сказала как отрезала.
Зачиняев обиделся и принялся дразнить Даню:
– Ха! Ха! У нас, у всех есть фасоль, а у тебя – нет.
– У вас фасоль с пропущенным мягким знаком! – стал защищаться Данила. – Это не фасоль тогда, а «фасол».
– Бу! Хоть и с пропущенным мягким знаком, но растёт, – стал защищать фасоль Вован.
– Во-во. А у тебя – нет ни фасолы-ни фасоли, – дразнился Илья
– Бу! – добавил Вован. – И стакана такого прозрачного с чёрной землицей – нет.
Илюха с Вовой с видом победителей смотрели на растерявшегося Даника и ждали, когда он, по своему обыкновению, заноет и побежит Галине Юрьевне жаловаться. Но Данёк и не собирался ныть. Он решил из-за такого пустяка в первый день после болезни настроение себе не портить и сказал безмятежно:
– Ну и что? Фасоль. Подумаешь. Ха!
– Как это что? Мы её сами сажали! Сами землю из большого пакета совками в стаканчики перекладывали.
– Родительский комитет стаканчики покупал, – отозвалась мама Кости. Она как раз в класс вошла спросить у Галины Юрьевны, почему Костя по последнему диктанту единицу с минусом получил.
– Ну и что, что стаканчики! – запальчиво сказал Данёк. – А я дома кактус в огромный горшок сажал. И теперь этот кактус до потолка. А у вас – маленькие росточки всего-то. Червяки зелёные!
– Это фасолины только проклёвываются. А снег сойдёт, тепло станет, и мы фасоль на школьном дворе будем высаживать. Во!
– Да. А ты не будешь, – подлетел к Данику Костя Подленко.
Получалось, что теперь трое на одного накинулись.
– Почему это не буду сажать? – удивился Данёк. – Я свой кактус принесу и посажу. Кактусы неприхотливые совсем. А фасоль ещё неизвестно.
– В мае-месяце разберёмся, кто фасоль будет высаживать, – сказала Галина Юрьевна. – А Данила сегодня фасоль посадит. Все, кто болел, будут высаживать фасоль в стаканы до конца апреля.
– Да-да, – поддакнула мама Кости. – У родительского комитета земли и стаканов навалом. Никого не обидим.
И тогда Даня победно сказал Илье:
– Ха!
Но Илья не сдавался:
– Наша фасоль будет старше.
– А моя – младше, – ответил Данёк. – Ха!
– А наша фасоль будет больше.
– Зато моя фасоль будет с мягким знаком, – ответил Данёк и стал выкладывать учебники на парту.
***
В мае оказалось, что у многих фасоль погибла. И у Ильи с Вовой ростки загнулись: сгнили. То ли от того, что мальчики усердно их поливали и что называется «залили». А может быть и от того, что стаканчики с ошибками были подписаны. Может, фасоль, такое растение… не терпит ошибок: пропущенных мягких знаков и ошибочных гласных в середине слова. Слава Словарёв считает, что причина именно в этом.
Рисунок Риты Гарнык
Пластилин
О попрошайках, которые не умеют лепить
К концу года папки для труда у ребят сильно похудели, что называется – оскудели, обнищали: то ли ребята, то ли папки.
– Первый «А»! Готовимся к предмету «технология». Достали из папок пластин и лепим животное. Только тихо, Балдин, без драк.
Постелили клеёнки, достали пластилин. У кого он ещё был. У Лёши Речкина был. Целая коробка.
– Лёх! Дай мне пластилинчику на пантеру, – попросила Ангелина.
– А мне на медведЯ! – пробасил Вован. – И для моего братика. Я ещё животное, которое братик любит, хочу слепить. Белочку.
Лёха раздавал всем пластилин. А Зачиняев подошёл и взял без спроса из Лёшиной коробки сразу три бруска.
– Э! Обнаглел?
– У меня будет большой динозавр, – объяснил Илья. – Лёх! Ну очень надо.
Лёше самому пластилина почти не осталось, и ему пришлось слепить совсем маленькую таксу. У них такая такса в подъезде жила. Её всегда низенький дядя в очках выгуливал. Лёша очень хорошо лепил из пластилина. И слепил сценку. Такса на газончике стоит. Рядом – скамеечка. На скамейке – дядины очки. А на дядю пластилина не хватило.
– Замечательно, – похвалила Елена Вячеславовна. – «Пятёрка», Речкин. Будешь скульптором. Давай, Балдин, что там у тебя?
– У меня синяя лодочка и рыжий танк. Это мне Речкин дал рыжий и синий пластилин. Спасибо, Лёх.
– Вова! А где же Белочка для братика и медведь?
Вован посмотрел на Речкина испуганно:
– Не получились. Бу, – и всхлипнул.
Зачиняеву Елена Вячеславовна поставила тройку.
– Не животное, а какой-то змеиный клубок.
– Это древний динозавр такой, – объяснял Илья.
– Иди, Зачиняев, не надо мне объяснять, – вздохнула Елена Вячеславовна. – Надо же! Забрал у Речкина столько пластилина и такую микроскопическую поделку вылепил. Почему?
– Я только начал, – стал оправдываться Илья.
И лишний пластилин Речкину не вернул.
Рисунок Риты Гарнык
Мастер-класс по озеленению
Поход класса в библиотеку заканчивается обручением пенсионеров-посетителей читального зала
Библиотека сияла белизной чистотой книгами и абсолютным безлюдием.
− Что за времена?! – возмущалась Галина Юрьевна. – Никто не читает. А всё новые школьные программы виноваты.
− Перестают читать, − поправила библиотекарь Светлана Несторовна. Сама Светлана Несторовна была когда-то девочкой Светой Гавриловой и училась в классе Галины Юрьевны, и читала постоянно – Галина Юрьевна только и успевала у ученицы из-под парты разные книжки отнимать. Сейчас Светлана Несторовна работала директором библиотеки. Она была красивая и молодая, совсем не похожая на книжного червя, без обязательных для книжных гусениц очков: – Читают, но меньше и не то, не то, читают чтиво по большей части. Очень много конкурентов появилось у книги. Время другое.
−Не время, а кризисы в умах, души очерствение, − ворчала Галина Юрьевна.
− Вот наша задача и привлечь детей в библиотеку. Мастер-классы, игры, спектакли, встречи с писателями, библио-ночи и другие обязательные мероприятия.
− Встреча с писателями, − буркнула бабушка Ильи Зачиняева. – Мы уже с одним писателем встречались. Это было просто безобразие. Загадки неприличные загадывал.
− Нормальные он загадки загадывал, − отозвалась мама Кости Подленко. – Просто у кого-то с чувством юмора проблемы.
Бабушка Ильи покраснела, её кудрявенькие волосики как антенны воинственно поднялись во все стороны.
− Товарищи родители! Не волнуемся. Не волнуемся, я сказала, − прогремела Галина Юрьевна. – Не позорьте меня перед моей лучшей ученицей.
Волоски-антенны бабушки испуганно поникли и сами собой оформились в обычную причёску.
− У нас сегодня никаких писателей. Вы пришли на мастер-класс, − сказала Светлана Несторовна. – Мы, то есть вы приглашены на интересное мероприятие.
− Какое это? – спросила бабушка Зачиняева.
− Такое это.
Бабушка Зачиняева даже не обернулась. Она и так знала, что мама Кости Подленко таким образом развлекается.
Тем временем библиотекарь уже открывала дверь с надписью «Читальный зал».
В зале стояли столы, в конце зала на невысокой сцене чернел рояль, в самом зале было бело, чисто, пустынно. По стенам – ячейки, ячейки – маленькие ящички с ручками.
− Это абонемент. Можно по карточкам найти любую книгу и журнал, − объяснила библиотекарь.
За столом сидела старушка в вязаном малиновом берете и листала журналы.
Старушка обернулась на шум, поправила берет, и, заметив среди детей, представительную крупную с печатью интеллигентности на лице бабушку Зачиняева, обратилась к ней:
− Это неслыханно, дорогая, − сказала Малиновая беретка, потряхивая журналом, одним, вторым и целой стопкой. – Это немыслимо. Теперь все журналы только в читальном зале. Что за нововведение! Приходится сутками тут просиживать. Нет! Это безобразие. Форменное безобразие.
− Послушайте ТатьянаЕфимовна! Угомонитесь, − строго сказала библиотекарь. – Дайте провести мероприятие.
− Значит, теперь читальный зал не для чтения? Да?! – взъелась Малиновая беретка. – Значит, читальный зал у нас теперь не для чтения. Так, так. Понятно, понятненько. Угу, угу, ага, ага.
− Это наша самая преданная читательница, − грустно сказала Светлана Несторовна.
− Самая бедная несчастная читательница, так вернее будет, − бурчала Малиновая беретка. – С работы выгнали в связи с глубоким пенсионным возрастом, детей нет, внуков нет, замужем никогда не была, вот и занимаю себя как могу по мере сил и возможностей. Хожу в публичную библиотеку.
Тут Малиновая беретка обернулась и сказала:
− А работала я, дорогие ребята, на радио в детской редакции. Так-то вот. Когда-то, ребята, всё было для детей, всё-всё-всё.
− Татьяна Ефимовна! – строго сказала библиотекарь. – Вы у нас проводите мероприятие «Назад в СССР». Раз в год вам предоставляется два часа времени.
− Раз в год! Два часа! Это же немыслимо вопиюще мало!
− Опять бунтуете, Татьяна Ефимовна?! Очень прошу вас не срывать нам сегодня мастер-класс.
− Молчу, молчу, − пришибленно сказала Татьяна Ефимовна, отвернулась и поправила беретку, как бы смахивая с себя подозрения.
− Были прецеденты? – спросила бабушка Зачиняева.
Библиотекарь непроницаемо молчала, и стало понятно, что случаи срыва мероприятий были.
Читальный зал быстро заполнился. Вошли какие-то холёные молодые женщины в стильных костюмах, какие-то сытые мамаши с сытыми детьми, и просто дети подходили, худенькие, неопрятные, одни, без сопровождения.
− Здравствуйте дети! –холёная красавица поднялась на сцену.− Я – лектор и научу вас делать грамотные проекты. Скажите, дети, нравится ли вам, когда на улице чисто и зелено?
Все сказали, что нравится. И даже бабушка Зачиняева прокричала вместе с детьми, что ей тоже очень нравится чистота и зелёненькие листочки.
− А скажите дети, зачем вообще озеленять город?
Послышались разнообразные ответы:
− Чтобы травы лекарственные собирать!
− Чтобы собак выгуливать.
− Чтобы любоваться.
− Чтобы кислород.
− Чтобы жукам было, где жить.
− Вот именно дети. Все ваши ответы правильные. И сейчас мы будем учиться воплощать свои идеи в жизнь. Вот вам идея – озеленение. Но это не просто идея, а дизайн-идея. Чем дизайн-идея отличается идеи?
− Дизайн-идея для красоты!
− Не совсем. Дизайн-идеи − это идеи нужные людям.
− Ерунда, − сказала Галина Юрьевна. Сказала как отрезала. –Иногда такие идеи могут людям навредить. Рассеять внимание, испортить вкус.
− Дизайн – это украшение, оформление. Кому-то нравится – кому-то нет, и действительно − дело вкуса, − улыбнулась лектор со спокойным превосходством.
− Вы детей-то не путайте.
− Хорошо, − лектор совсем не обиделась. – Представим, что мы с вами решили озеленять город и почувствовали эмпатию.
− Что-о? – взревела Галина Юрьевна. – А по-русски?
− Ну по-русски… − замялась лектор и обратилась к холёным подругам, сидящим за первым столом. – Как это по-русски?
Холёные подруги молчали.
− Эмпатия – это что-то вроде симпатии… Чуткость, сопереживание, − тихо и неуверенно стала объяснять лектор.
− Но симпатия – это не сопереживание и не чуткость.
− Галина Юрьевна! Давайте дальше послушаем, – стала уговаривать библиотекарь.
Стали слушать дальше. Лектор сказала, что для того, чтобы оптимально озеленить город, надо провести исследование, опросить людей.
− Сейчас такие люди, им ничего не надо, − крикнула бабушка Зачиняева.
− Когда ничего не надо, мы выявляем скрытые потребности.
− Не выявите! – убеждённо сказала бабушка Зачиняева. – Все потребности лежат на поверхности, а непотребного ни за что не выявить.
− Очень даже выявить, если интервьюер расположит к себе.
− Нет. Не выявить, − запротестовала бабушка Зачиняева. – У меня дочь социолог. Вы мне рассказываете как должно быть, а я вам говорю, как есть.
− Надо помочь людям, чтобы они захотели жить в комфортной среде. – продолжала лектор. − Показать картинки, фотографии, объяснить. И вот когда всё вышеупомянутое произойдёт, исследуемый станет позитивно настроен, он расскажет, чего ему хочется на самом деле.
− Дорогой лектор! − Прогремела Галина Юрьевна. – Тут в библиотеке первый класс, тут не государственная дума. Не надо так сложно говорить. Дети же.
− Хорошо! – улыбнулась лектор. – Вот мы проявили инсайт, создали на основе интервью портрет пользователя и теперь приступаем к реализации дизайн-идеи.
− Да ты что, кошёлка, оглохла что ли? – Малиновая беретка Татьяна Ефимовна отложила журналы, поднялась на сцену и встала перед лектором. Рядом с холёной молодой лекторшой старенькая Татьяна Ефимовна походила на маленький невзрачный клубочек малиновой шерсти, весь изъеденный молью. – Тебе же учитель говорит: по-русски выражайся, простым понятным языком.
− Татьяна Ефимовна! – встала во весь свой невысокий рост библиотекарь. – Я вас последний раз прошу.
− Ну что же это детишек мучают, Светлана Несторовна. Дизайн-идеи, дизайн-идеи. Нет, чтобы провести день поэзии, стихи почитать. Толку больше будет.
− Именно! – поддержала Галина Юрьевна. – Что это такое?
− Дети! – обратилась к читальному залу лектор. – Вам нравится?
Послышалось жидкое «да» в ответ.
− Вы всё поняли?
Опять послышалось «да», и уже не жидкое, а вполне себе уверенное.
− Умнички! Отличники! Стобальники! На столах лежат бумажки. Вы опросите всех присутствующих взрослых: чего они хотят, чего им хочется. Придумайте, как озеленить город и сделайте презентацию. Можно театральную, можно просто в рисунках и алгоритмах.
− Не знают у меня дети, что такое алгоритм! – закричала Галина Юрьевна.
− Все дети это слово знают, − зашипели на учительницу подружки лекторши.
− А мои – не знают. Мы по старым программам занимаемся.
Между тем Татьяна Ефимовна всё стояла на сцене в задумчивости, а Светлана Несторовна умоляла:
− Татьяна Ефимовна! Уходите! Уходите домой!
− Нет, нет. Ни в коем случае, − запротестовала лекторша. – Детям же надо кого-то опрашивать. Мы дорожим любым мнением.
Первый «А» и другие дети разбились на команды, ещё полчаса ушло на то, чтобы придумать командам название и девизы.
− Пионерская зорька какая-то− поморщилась мама Кости Подленко. Она обиделась, что её Костю не сделали капитаном ни одной команды.
− Не трогайте «Пионерскую зорьку» − взъелась Малиновая беретка. – Я работала в этой радиопередаче. Прекрасная была передача.
− Ой, правда? – лицо мамы Кости Подленко осветилось лучами воспоминаний. − Я тоже считаю, что прекрасная передача. Как закончится, так я в школу начинала собираться. Но при чём тут озеленение и названия команд. Без названия команд и девизов никак нельзя обойтись что ли?
Татьяна Ефимовна сняла беретку, затеребила её в руках и вдруг сказала:
− Пусть будут команды. Это хорошо, что команды.
Тем временем приступили к опросам. Галина Юрьевна опять стала возмущаться:
− Что это такое? Зачем эти опросы? Одна говорильня!
− Вот-вот, − соглашалась бабушка Зачиняева. – Вы слышите, что эта лекторша детям подсказывает: деревья хвойные нужны, чтобы закрывать невзрачные старые конструкции. Ужас. Нет, чтобы старые конструкции на новые поменять. Где это слыхано, чтобы деревьями уродливое маскировать. Это только на войне маскировка деревьями хороша.
− А вы не правы, − подсела к Галине Юрьевне толстая дама. – Я работаю в городской управе. Специально привела свою дочку на этот мастер-класс. Очень помогают градостроителям зелёные насаждения. Очень и очень.
− Да где ж помогают, когда высота точечной застройки сто метров ввысь, а дерево максимум метров десять, так ещё двадцать лет растить его надо! – Галина Юрьевна хотела ещё что-то возразить, но совсем обессилила.
− Растить двадцать лет можно в лесу, а в городе зачахнет. В городе специальные сорта нужны выводить. Этим никто заниматься не станет.—сказала бабушкаЗачиняева.
− Земля в городе дорогая, − вздохнула чиновница. – Ничего не поделаешь.
Дети оживлённо что-то рисовали, писали, ругались и дрались, а Галина Юрьевна сидела глубоко задумавшись.
