Рия Райд
Лиделиум. Пламя Десяти
Когда он добрался до зеленой гостиной, Изабель с Адрианом уже были внутри. Они сидели за столом напротив Джорджианы. Адриан вел себя как ни в чем не бывало. Изабель же, напротив, оставалась чудовищно бледной. В ее глазах больше не было слез – видимо, по пути в гостиную Адриан заставил ее привести себя в порядок.
«Все в порядке. Просто оставайся здесь, не иди за нами, ладно? Это ерунда».
Кристиан стоял в проеме и не отрываясь смотрел на Адриана. Тот, переключившись на дискуссию, его даже не заметил. А жаль, думал Кристиан. Впервые в жизни чувствуя, как кровь вперемешку с магией бурлит в венах и жжет руки на кончиках пальцев, он хотел видеть его лицо.
Сила Десяти всегда настигала Кристиана в самый неподходящий момент – ночью, после изнуряющих кошмаров, во время боевых тренировок, когда вокруг было полно оружия, или же внезапно посреди дня, если эмоции внезапно брали верх. Сейчас же магия впервые отозвалась на призыв по его желанию. Она заполнила каждую клеточку тела, поднялась откуда-то снизу и обдала Кристиана жаром с ног до головы. И впервые ему это нравилось.
Он получал удовольствие, наблюдая, как Адриан одной рукой вдруг резко схватился за столешницу, а другую прижал к груди. Как его красное лицо неожиданно побледнело, челюсть свели судороги, а глаза округлились в немом ужасе. Пульс все еще звенел в ушах Кристиана. Только на этот раз звук принадлежал не ему, а Адриану, сердце которого он медленно останавливал силой мысли. Сила поглотила Кристиана с головой. Сейчас он ощущал лишь ярость, ненависть и неутолимую жажду расправы.
Кристиан отдал должное Адриану – несмотря ни на что, тот до последнего пытался бороться. Сжимая край столешницы и из последних сил шевеля синими губами, он даже пробовал призвать на помощь. Однако едва Джорджиана и мистер Кортнер вскочили со своих мест, как Адриан покачнулся и замертво повалился на пол.
– Я же сказал, я вас убью, – прошептал Кристиан, словно ничего не мог с собой поделать.
Джорджиана и мистер Кортнер, как и несколько операционок, тут же кинулись к Адриану. Изабель не сдвинулась с места. Ее словно парализовало. Пока все в панике крутились вокруг бездыханного мистера Мукерджи, она по-прежнему сидела на своем месте и в ужасе разглядывала его перекошенное в последней судороге лицо. Она пыталась осознать произошедшее, догадался Кристиан. Она не верила, что смерть Адриана была случайной.
Словно в ответ на мысли Кристиана Изабель оглянулась в сторону двери и, заметив его, вдруг побледнела еще сильнее. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, а потом Кристиан сорвался с места и бросился прочь. Он бежал по длинным коридорам в другой конец резиденции, пока не добрался до выхода, и даже оказавшись на улице, не остановился. Ненависть и гнев отступали, а вместе с их уходом возвращались прочие чувства. Страх, отчаяние, боль, стыд – все они преследовали его и все громче, все яростнее напоминали о себе.
Кристиан бежал так быстро, как только мог, – от совершенного убийства, мамы, Изабель, себя. Он бежал до тех пор, пока от боли не свело бок, дыхание не сперло, а в глазах не потемнело от изнеможения. Когда он наконец остановился и обессиленно рухнул на землю, голова раскалывалась от боли, а в ушах звенел гнусавый голос Адриана:
«Что думаешь, поганец? Встречал когда-нибудь настоящих чудовищ?»
– Встречал, – тихо ответил Кристиан в пустоту. – Это я. Я и есть чудовище.
Глава 6. Сделка
Кристанская империя. Тальяс, четвертая планета Барлейской звездной системы, юрисдикция Хейзеров, 4866 год по ЕГС* (7091 год по земному летоисчислению)
Спустя 3 месяца после трагедии на Мельнисе
Его губы были чуть припухлыми, но бледными, словно от холода, черты лица правильными и как будто даже по-женски утонченными, а глаза – большие глаза со слегка заметными темными кругами – светло-серыми, почти в цвет блейзера, горло которого доходило ему до самого подбородка. Произнося свою первую публичную речь, Кристиан Диспенсер казался поразительно уверенным и спокойным, и даже слегка излишняя бледность могла в равной степени свидетельствовать как о скрытом волнении, так и о неудачном освещении. Сын Джорджианы и будущий император Кристанской империи был одновременно хладнокровен, смел и лаконичен. А еще он был очень молод, и это почему-то казалось для всех куда важнее.
– Для меня большая честь стоять сегодня здесь и говорить с каждым из вас. С каждым, кто называет себя гражданином Кристанской империи. Мы вместе – это семьсот восемьдесят семь звездных систем, триста восемнадцать юрисдикций лиделиума и самое крупное и могущественное государство в галактике. Все вместе мы – почти треть обитаемой галактики, треть всего человеческого мира и неотъемлемая, если не главная часть его наследия и великой истории.
– Урок арифметики от малыша Диспенсера, – пробормотала Мэкки, прицеливаясь перед выстрелом в одну из отдаленных мишеней. – Какое прекрасное начало дня.
Звук ее выстрела, как и десятки других вокруг, не перебил размеренного голоса Кристиана, что доносился с экрана и из динамиков в ближайшем конце тренировочного полигона. Сегодня, несмотря на ветер и накрапывающий дождь, меня, Мэкки и Калисту, как и остальных пятьдесят человек из нашего крыла, выгнали сюда на военные учения, и после полутора часов боевых спаррингов мы наконец добрались до того, в чем я была хоть немного сильна, – до стрельбы.
Сделав еще несколько точных выстрелов, Мэкки выпрямилась, оглянулась и протянула мне ружье. За время тренировки ее объемные кудри полностью вымокли и превратились в спутанную паклю.
– Что с тобой такое? – прищурившись, спросила она. – Ты сегодня словно язык проглотила. Давай, Гааль, соберись. Переводить патроны – это твой главный и пока что единственный талант. А ты стоишь тут с кислой миной, будто пафосная речь сынишки Джорджианы тебя не веселит.
Приняв у нее ружье, я наскоро сделала перезарядку и прицелилась.
– Сколько ему? Девятнадцать? Для своего возраста и первого выступления на публике он держится весьма неплохо.
– Для того, кто все эти годы сидел под маминой юбкой, он тоже держится неплохо. Но от этого даже веселее – представлять, сколько времени его гримировали и накачивали успокоительными, перед тем как толкнуть к камерам. Джорджиана не просто так скрывала его все эти годы. Держу пари, с ним что-то не так. С ними всегда что-то не так. – За отведенные полминуты я успела сделать пять выстрелов. Бросив короткий взгляд на таймер со временем, Мэкки вновь приняла у меня ружье и встала в стойку. – Мы все задавались вопросом, почему Андрей Деванширский так долго избегал публичности и за три года восстания так и не подал прошение в Галактический Конгресс на возврат своих земель. А потом он наконец сделал это, и мы все узнали, что у него мегаломания. Прямо как у Константина Диспенсера. Забавно, не считаешь?
Выстрелы гремели со всех сторон полигона, но даже ранние учения под дождем не могли отвлечь всеобщее внимание от первого публичного выступления Кристиана Диспенсера. В качестве наследника Джорджианы и будущего императора Кристании он впервые появился перед камерами несколько недель назад. Его коронация должна была состояться через три месяца. Как будто в мире и без этого было мало потрясений – уничтоженный Мельнис, поиск Понтешен, разъяренные повстанцы, суд над Крамерами. Теперь ко всему прочему добавилась и угроза в качестве молодого Диспенсера, который, по слухам, так же как и герцогиня Понтешен, обладал чудовищной силой Десяти.
– Мне бы хотелось, чтобы начало моего пути в качестве вашего лидера, как и эта речь, было другим, – голос Кристиана с экрана эхом разносился над поляной. – Мне бы хотелось, чтобы сегодня и в дальнейшем мы могли с уверенностью в завтрашнем дне создавать будущее, о котором мечтаем. Мне бы хотелось, чтобы каждый из девятисот тридцати пяти миллиардов граждан Кристанской империи знал, что его близкие и любимые люди в безопасности и им ничего не угрожает. Ведь все мы, без исключений, стремимся защитить тех, кто нам дорог. – Всего на секунду мне показалось, что взгляд Кристиана скользнул куда-то в сторону и тут же вновь вернулся к камерам. – К сожалению, сегодня эти заверения были бы ложью. Сегодня мы все реже думаем о светлом будущем, а наши близкие далеко не в безопасности. Последние три года империя сгорает от террористических мятежей. В Кристании наступили по-настоящему темные времена.
– С последним сложно не согласиться, – пробормотала Мэкки. В сторону голограммы она даже не взглянула. – Шестьдесят секунд. Бери правее, а то последние пару раз била слева по краю.
Хуже раннего подъема из-за военных учений могла быть только стрельба в дождь из позиции лежа. Когда я плюхнулась туловищем на мокрую землю и чуть подтянулась на локтях, Мэкки скинула с плеча ружье и протянула мне.
– Мы на пороге новой войны, и нам всем известно, кто за этим стоит. Но сегодня я не буду называть их имена. Сегодня я больше не потрачу на них ни слова, – продолжал Кристиан Диспенсер. Когда я натянула наушники, его голос сильно приглушился, но я все еще его слышала. – Вместо этого я хочу обратиться к каждому из вас. Я хочу вам дать обещание и намерен сдержать его, чего бы мне это ни стоило.
Я сделала первый выстрел, и плечи по инерции дернулись назад.
– Кристанская империя – наш дом. Мой дом. Я обещаю, что не позволю ослабить его ни снаружи, ни изнутри и никогда не допущу в нем хаоса, смуты и кровопролития.
Мои локти вязли в грязи, когда я прицеливалась для нового захода.
– Я обещаю, что буду до последнего искать мира, потому что каждая смерть – это великая трагедия. Однако при первой же прямой угрозе военные силы империи будут приведены в действие. Те, кто пытается разрушить наш мир, угрожают нашей целостности, незамедлительно получат ответ, и я сделаю все, чтобы он стал для них последним.
Выстрел. Я вновь наскоро подтянулась на локтях и поспешила прицелиться. Мне нужно было успеть сделать еще несколько точных заходов перед тем, как капли, что стекали с мокрых прядей на лицо, доберутся до глаз.
– Я обещаю, что защищу вас, ваши дома и ваших родных.
Три выстрела прогремели друг за другом с разницей в секунду.
– Я обещаю, что, несмотря ни на какие трудности и пережитые ужасы, Кристанская империя выстоит и станет сильнее.
Еще один выстрел. Я быстро провела тыльной стороной ладони по лбу, стерев капли дождя, и вновь приложилась к прицелу. Я старалась не обращать внимания на боль, что возникала каждый раз, когда он соприкасался с гематомой под левым глазом.
– Я обещаю, что верну светлое будущее вам и вашим детям. Я обещаю…
Выстрел, еще один и еще.
…что впредь не позволю порочить мой дом, честь членов моей семьи и нашей фамилии. Я не потерплю беспочвенных, постыдных обвинений и…
– Лаура, хватит! – Мэкки несколько раз хлопнула меня по плечу. Я почти не слышала ее голос, но, тут же опустив ружье и оглянувшись, с легкостью прочитала все по губам. Стоило стянуть наушники, и меня тут же накрыла лавина звуков. – Да что с тобой сегодня такое?! Твое время давно вышло.
Я поднялась на ноги, на ходу отряхиваясь от мокрой грязи.
– Прости. Забыла посмотреть на таймер.
Я израсходовала не только все патроны, но и время Мэкки. Учения были окончены. Один за другим повстанцы вокруг стягивались к концу тренировочного полигона, чтобы сдать оружие.
– В этот раз хотя бы не мазала, – скупо оценила мои результаты Мэкки, когда мы вместе двинулись в конец очереди. – Но дело тут явно в другом.
Ее взгляд задержался на моем лице на несколько мгновений, как вдруг она резко шагнула навстречу и перехватила мой подбородок.
– Я передавала тебе мазь. Ты ею пользуешься?
– Пользовалась пару раз. Она помогает.
– Что-то не заметно. Будто все становится только хуже. – Мэкки ткнула указательным пальцем в гематому под левым глазом. – Этот синяк выглядит совсем свежим. Еще вчера он не был таким ярким.
– Все в порядке, Мэк, – я отвела ее руку. – Оно заживает, просто медленно…
Я не договорила. Взгляд Мэкки скользнул куда-то мимо меня, и она тут же изменилась в лице.
– В чем дело, Мэк?
Но Мэкки не потребовалось ничего объяснять. Со стороны посадочной площадки к нам приближался военизированный конвой. Я насчитала по меньшей мере тридцать человек в полной экипировке, что, не обращая ни малейшего внимания на толпу, уверенно двигались в нашу сторону. Им нужен был не только наш отряд. Беженцы высыпали со всех бункеров, заполняя площадь вблизи тренировочного полигона.
– Что происходит?
– Это люди Конгресса, – с тревогой отозвалась Мэкки.
Их форма действительно отличалась от военного снаряжения повстанцев. Бронекостюмы были стального серебристого цвета, и на каждом из них справа на груди сверкала нашивка в виде дерева с часами – эмблемой Галактического Конгресса.
– Ты говорила, что периодически Конгресс устраивает здесь свои проверки…
– Не в таком количестве, – отрезала Мэкки, нервно оглядевшись. Я была почти наверняка уверена, что она искала глазами Филиппа и Калисту. – Обычно Конгресс посылает трех-четырех людей, но целый отряд никогда. К тому же нас всегда оповещают заранее.
– Убедительная просьба сохранять спокойствие, оставаться на местах и не оказывать сопротивления работе миротворческих сил Галактического Конгресса, – пронеслось над поляной из динамиков. – Ни вам, ни вашим близким ничего не угрожает.
– Проклятье, – пробормотала Мэкки.
Люди в немой панике оглядывались по сторонам и сбивались в кучи в разных концах полигона. Я слышала только тревожный шепот, медленно перетекающий в напряженный, звенящий гул. Как будто говорить в полную силу голоса означало подставиться под пули.
– Такого раньше не было?
Мэкки сглотнула, наблюдая, как трое человек из отряда Конгресса остановились в пугающей близости от полигона.
– Ни разу.
Один из стражников жестом подозвал главу нашего крыла, и от меня не укрылось, как Мэкки перехватила за спиной ружье, что уже успела положить в общую кучу с боеприпасами. Похоже, я была единственной, кто это заметил. Она сделала все так ловко и быстро, что это не засекли даже те, кто за пару минут до этого принял у нее оружие.
– Возьми себе тоже, – бросила Мэкки. – Быстро.
Это был приказ, несмотря на то что говорила она шепотом. Колин, глава нашего крыла, за считаные секунды залился пунцом. Он что-то бормотал, вытирая мокрый не то от прошедшего дождя, не то от обильного пота лоб и беспорядочно хлопал ртом. Стражники не отступали. Они то и дело оглядывали полигон и, кажется, задавали все новые и новые вопросы. А потом Колин вдруг резко встрепенулся, быстро осмотрел округу и кивнул в нашу сторону. Мое сердце тяжело ухнуло вниз.
– Я сказала, бери ружье! – гневно прошипела Мэкки. – Сейчас же! Пока они не подошли!
Три стражника прошли мимо. Я уловила, как расслабились черты ее лица, как вдруг миротворцы внезапно остановились и обратились к кому-то в самом конце очереди.
– Позвольте ваш идентифицирующий код, – потребовал один из них. Но Мэкки так и не удалось разглядеть, к кому именно был адресован этот вопрос. Напряженная тишина, прерываемая лишь редкими сигналами с планшетов миротворцев, буквально звенела в воздухе.
– У меня его нет и не было, когда я прибыла на Тальяс.
За спинами я не видела лицо миротворца, что задавал вопросы. Но сразу узнала голос той, что на них отвечала. И Мэкки, которая замерла в шаге от меня и, казалось, была готова сорваться на помощь в любую минуту – тоже.
– Какого черта происходит? – прошипела она. – Что им нужно от Майи?
– Напомните ваше имя, мисс, – потребовал миротворец. Он обернулся в сторону стражника, что стоял рядом, уткнувшись в планшет.
– Майя Феррас, – дрожащим от волнения голосом выдохнула девушка. – Меня зовут Майя Феррас.
– Это она, – наконец огласил второй миротворец, протянув планшет первому, – все очевидно.
– Мария Эйлер, – прошептала Мэкки, – они говорят, что Майя – это Мария Эйлер. Да проклянут меня Десять…
Беженцы в ужасе расступались, когда с других концов к трем миротворцам, что окружали Майю, стали подтягиваться остальные. Теперь за их спинами не было видно даже ее тени.
– Это Понтешен? – сквозь гул голосов донесся до меня оклик Калисты. Она бежала к нам с другого конца полигона. – Это действительно она?! Все это время она была здесь?
– Я ничего не понимаю, – нахмурилась Мэкки, провожая взглядом отряд стражников, уводящих Майю в сторону взлетной площадки. – Ее допрашивали много раз. Все бы поняли, если…
– Если бы Мария Эйлер-Понтешен действительно не управляла разумом, – сказал Филипп, заставив меня подскочить на месте от испуга. Его кресло передвигалось по воздуху, и, кажется, он получал особое удовольствие, бесшумно подкрадываясь сзади. – Но, кажется, именно этим она все это время и занималась. Блокировала свой разум во время допросов, чтобы мы не могли докопаться до ее прошлого.
– Ну вот и конец перемирию, – мрачно заключила Калиста. Наши взгляды пересеклись всего на несколько мгновений. Я надеялась, мы наконец поговорим, но вместо этого она подошла к Мэкки, взяла ее под локоть и тут же утянула в сторону якобы для разговора.
– Спасибо, – подмигнул мне Филипп, когда они отошли.
– Пожалуйста, – я невольно передернула плечами. – Но больше я на такое не подпишусь. Знать, что вы вновь допрашиваете Майю, и каждый раз ускользать от вопросов Мэкки – то еще испытание. Ты знаешь этот ее взгляд – иногда она смотрит так, будто способна прочитать мысли.
Филипп усмехнулся.
– Нам нужно было убедиться наверняка, прежде чем сообщить Конгрессу. Не приведи Десять, кто-нибудь на базе пронюхал об этом раньше времени. Если бы не твои сведения, не представляю, сколько бы Понтешен еще проторчала здесь. После того как ты сказала, что Майя была на Мельнисе, мы обыскали ее комнату и нашли браслет. Угадай, кому он принадлежал.
– Марии Эйлер?
– Я ожидал всякого, но к такому готов не был. Ума не приложу, как ей столько времени удавалось скрываться от Конгресса. Да еще так искусно подстроить собственную смерть… Мы все идиоты. Она ведь и правда похожа на ту древнюю шлюху Диспенсера, как ее там…
– Анну Понтешен.
– Точно! Не точь-в-точь, но похожа!
Филипп посмотрел на меня, прищурившись, и на его губах вновь мелькнула игривая улыбка. Он протянул мне овальный футляр с новым электронным браслетом.
– А вот и моя часть сделки. Мы проверили твои данные, все чисто. Не понимаю, к чему была такая спешка, ты бы и так получила его, но повеселилась бы тут с нами еще лишнюю недельку, поскандалила бы с Калистой. Ладно, ладно… – поднял руки Филипп, заметив мой возмущенный взгляд. – Мне просто жаль, что ты так скоро нас покинешь. Но зато теперь тебя хотя бы никто не примет за маргинала из серой зоны.
Я захлопнула крышку футляра и вздохнула.
– Это хорошие новости, но я просила не только об этом.
– Вся необходимая информация уже в твоем браслете. Попасть в юрисдикцию Нозерфилдов проблем не будет, никаких специальных виз для этого не требуется. А вот добраться до их земель будет трудно.
– Но не невозможно.
– Но не невозможно, – подтвердил Филипп. – Через пару дней отсюда отправится корабль на Радиз в Киотскую систему. Там через сутки будет корабль до Отокской системы Адлербергов, а оттуда недолго и до юрисдикции Нозерфилдов. Если без осложнений, трое-четверо суток пути – и ты на месте. Но нужно будет поспешить. Теперь, когда Конгресс заполучил Понтешен, Диспенсеры могут прервать перемирие в любой момент после суда над Крамерами.
– Суд над Крамерами через два дня. Тогда же, когда и…
– Корабль на Радиз. Не улетишь на нем – рискуешь не улететь вовсе.
– Отлично, – кивнула я, сунув футляр в задний карман брюк, – значит, лечу на нем.
– Правда, я все еще не понимаю, – задумчиво протянул Филипп, странно посмотрев на меня, – с чего ты решила, что твой брат там. Юрисдикция Нозерфилдов – это даже не Кристанская империя. Это намного, намного дальше.
– Так, может, в этом и смысл? – я криво улыбнулась. – В наши неспокойные времена убраться куда подальше – не такое уж плохое решение.
Ружье, что велела мне взять Мэкки, так и не понадобилось. Откинув его в общую груду с оружием и благодарно хлопнув Филиппа по плечу, я отправилась в бункер. Утренние тучи медленно расползлись и ударили по глазам, когда я подняла голову, наблюдая, как корабль Галактического Конгресса поднимается в воздух и стремительно скрывается за горизонтом.
– Ты так и не ответила на мой вопрос! – донесся до меня оклик Филиппа.
Я обернулась.
– Само собой. Ведь ты мне за него не заплатил.
С этого расстояния я не видела лица Филиппа, но была уверена, что он расплылся в своей фирменной лукавой улыбке.
– Я многому тебя научил, Лаура Гааль!
Его слова потонули в ветре и гуле голосов. Но мысли, отчаянно звеневшие в голове, были куда громче.
«Через два дня, девятого тэлона, будет трансфер на Радиз в Киотскую систему. Через два дня. Осталось всего два дня».
