Роман Заин
Следующий день
Луций, наблюдающим за происходящим со стороны, поначалу решил не вмешиваться. Однако, после того как наглец повернулся спиной к госпоже, терпение кончилось. Раб демонстрировал неуважение. Кроме того, пускай они когда-то и были знакомы, но неужели он не видел с кем она сюда приехала?? Видел!! А значит, нарочно так ведет себя. Значит, специально демонстрирует неуважение. Такую дерзость надо пресекать!! Так учил отец, и это правильно. Иначе Авелия так и останется в умах остальных полулюдей, одной из им подобных. Злость молниеносно пробежала по молодому организму.
– Подойди-ка сюда, – окрикнул он уходящего раба.
Назар послушно предстал перед молодым господином. Однако, сейчас в нем было того страха, с которым он косился всего несколько минут назад на Луция или Буру. Напротив, в том как он стоял, в том как он смотрел, чувствовался вызов.
– Госпожа задала тебе вопрос. Почему она не услышала ответа? – голос Луция звучал абсолютно спокойно. Он тысячу раз становился свидетелем того, как «объезжают» вот таких наглых и непокорных рабов. Кричать и ругаться не имело смысла, да и не стоили они этого. Более того, он доподлинно знал, что тихий голос хозяина, считается у рабов плохой приметой. Если хозяин начинает разговаривать холодно и внятно – жди беды. Так звучала одна из самых известных рабских присказок. В данный момент, Луций принял как раз этакий равнодушный вид. Внешне демонстрируя спокойствие, немного леность, сознание своего полного превосходства и неотвратимость наказания, он пытался сломить волю раба. Однако пред ним стоял не идиот. Назар знал не понаслышке, не раз и не два убедившийся на собственной шкуре, что это суждение о тихом голосе госпадина, справедливое. Но сейчас был не тот случай. Всё, оставшееся в нем от человека негодовало после увиденного. Та, которую он когда-то любил, та которую любила его семья, та что считалась гордостью и украшением Махерона забыла о своем происхождении наплевав на прошлое, и не стеснялась появиться в окружение узурпатора, распустившаяся и цветущая. Зло сковало сердце Назара, ярость клокочущим вулканом поднялась по жилам к горлу. Он раскраснелся от захлестнувшей его ненависти. В эту минуту раб готов был вынести все муки ада, лишь бы высказаться в лицо этой твари. И случай предоставлял ему это право. Повернувшись лицом к Авелии, он стал говорить громким отрывистым голосом, так чтобы его слышали окружающие:
– Вы спросили как мама, госпожа? – он специально отделял её от себя, именуя титулом «госпожа» как можно четче.
– Она умерла уже после второго дня плавания. Ведь, если вы вспомните, госпожа, мама страдала сильнейшими головными болями. Она при всём желании, не смогла бы перенести путешествия в Рим. Но как это объяснить бравым легионерам чувствующим поживу?? Скажи им, что она не доедет, в живых бы они маму не оставили. Пришлось рискнуть!!! Всевышний смиловался надо мной, и я не видел её последнего вздоха, – по щекам Назара побежали ядовитые слезы. Но собрав остатки воли, он продолжал:
– Мне про её смерть рассказала Хила. А известно ли вам, прекрасная матрона Авелия, как хоронят рабов, усопших в пути? – юноша улыбался злейшим оскалом, размазывая слюни по лицу.
– Их просто выкидывают за борт, под оглушительные проклятия капитана, который не досчитается прибыли. Мертвый раб ничего не стоит, а маму кормили и мыли в пути. – глаза Назара загорелись дьявольским огнем. Он сделал несколько шагов навстречу Авелии, но остановился, смиряя себя, что было сил. Тощие руки сжались в кулаки, тело вибрировало в нервной тряске, а жилы на шее так вздулись, что казалось, вот-вот взорвутся. Однако, какими-то непостижимыми силами, он держал себя в руках, продолжая:
– Вы интересовались делами Хилы, госпожа?? Вам интересно, как устроилась судьба моей сестры?? Пожалуйста. Вначале пути она стала наложницей одного из матросов. На время путешествия, конечно. Ведь закон о перевозках гласит, что присваивать себе рабынь не разрешается, а попользоваться ей втихушку?!? Почему бы и нет. Не знаю на беду или нет, но в один из тех дней мне довелось встретиться с ней на палубе корабля. Сестру вели для очередного развлечения, а мне было приказано осмотреть кого-то из командиров, ведь если ты помнишь, в своё время я считался неплохим лекарем. Однако, отвлекся. Приношу свои искренние извинения!! Мы встретились. Два обездоленных, разбитых и изломанных человека. Каждый на пределе того, что можно вынести. Каждый на той черте, за которой заканчивается жизнь. Не знаю, сколько бы мы могли еще терпеть издевательства, унижения и побои, если бы тогда не увиделись. Не в силах сдерживаться, мы бросились друг другу в объятия. Ту секунду, что она была в моих руках, я умолял ее держаться, говорил, что все терпят, что всем тяжело. Но и не вооруженным взглядом стало заметно, что эти разговоры пустые. Даже слепец бы заметил, что бедная Хила уже решилась на страшный грех самоубийства, и теперь это только вопрос времени. Однако, не один я оказался таким наблюдательным. Опытный Каллистус тот, что отвечал за нашу доставку по морю, тоже заметил последний крик души моей измученной сестры. А еще он заметил, что мы знакомы. Дальше – проще. Каллистус разобрался, что я брат, вдобавок, в трюме нашел еще и отца. Таким образом, судьба Хилы оказалась решена. Уже в этот день, после того как нагулялась матросня, он вызвал ее к себе и сообщил, что ежели та решится убить себя, то пусть не торопится в лодку Харона, а немного подождет. Сказал, что следом за ней, в эту самую посудину, отправимся я с отцом, только с маленьким отличием. У нас не будет глаз, ушей и даже языка. Знаешь, как стало дальше??? Хила передумала!!! Ты понимаешь почему? Если бы она того не сделала, меня и отца постигла бы учесть матери. Она отдала им свою честь, взамен на наши жизни!!!.Вот таким вот отдала – пальцем он махнул в сторону Луция. – Им!! – он уже кричал. – Тем, кому ты стала подстилкой!!!
Договорить он не успел. Буру, словно прорицатель, угадал что будет дальше, и не позволил продолжиться оскорблениям в адрес молодого господина. Глухой удар дубинки обрушился на затылок Назара. Он тихонько вскрикнул и повалился на землю, прямо в ноги Луцию. Авелия взвизгнув, словно ужаленная, попыталась подхватить падающего знакомца, но сделать этого не смогла, ибо бесчувственное тело намного тяжелее живого, и хрупкой девушке, это физически оказалось не под силу.
– Ты убил его?? – со скрываемой злобной обидой, пытаясь демонстрировать равнодушие, спросил Луций у Буру.
– Нет, хозяин. Я оглушил наглеца, чтобы из его поганого рта не изрыгались гнусные ругательства.
– Скажи-ка мне, а кого первого из зверей, привезут пробовать свои силы на арене?
– С минуты на минуту должны подъехать медведи, которых нам прислали из Сорматии, – не много почесав подбородок, он продолжил – правда, их только доставили, и они еще не привыкли убивать на арене, поэтому может случиться осечка. Ха!! совсем забыл, прямо за ними везут Лоста, вот он точно н не подведет!
Луций молча кивнул головой, и злобно посмотрел в сторону Назара. Авелия, которой смысл слов, казалось, стал ясен только сейчас, бросилась к нему в ноги.
– Прошу тебя..вас..не надо, умоляю, – барахтаясь пред ним на коленах, утопая в грязи и пыли, иудейка хватала Луция за руки, притягивала к себе лобызая края одежды. Дальнейшее, что лепетала Авелия, разобрать оказалось невозможно. То были всхлипы, стоны, какие-то несвязанные слова и мольбы. Но Луций и не собирался в них разбираться. Подняв ее будто игрушку и поставив на ноги, он приказал рабам увести Авелию подальше, так, чтобы она не слышала про дальнейшую судьбу наглеца. Поначалу девушка сопротивлялась, пытаясь еще раз бросится к Луцию в ноги, но после нескольких неудачных попыток, обмякла и повисла на руках рабов, словно тряпочка. Ее погрузили в телегу и повезли ближе к берегу Тибра, чтобы прохлада, гуляющая по реке, помогла девушке вернуться в чувства и прийти в себя. Тачка тронулась, увлекая разбитую Авелию подальше от печальных событий. Затяжное поскрипывание и покачивание на кочках, будто люлька, повешенная на ремнях, начали ее успокаивать. Но ненадолго. Навстречу им, так же скрипя и трясясь, прошла телега с установленной на ней клеткой. Сквозь пелену заплаканных глаз, она разобрала мощные, бурые фигуры, сидевшие в ней и озирающиеся по сторонам. Тем не менее, полностью их рассмотреть девушка не успела. Ее внимание отвлекли сначала еле заметные, а потом нарастающие и переходящие в овацию аплодисменты, свист и радостное улюлюканье толпы, находящиеся где-то впереди. Что это могло быть?? Наверное, везли или несли, какого-нибудь высокопоставленного мецената, любимого толпой, и потому так горячо приветствуемого. Авелия начала всматриваться. И действительно, навстречу ей, ломая линию горизонта, будто бы вырастая из-под земли, появилась еще она телега. Правда не совсем такая, которую ожидала увидеть девушка. Телега предназначалась для перевозок животного, а не для человека. Однако, она не была такой же, как предыдущая. Прежде всего, ее отличал ярко золотистый цвет, больший размер и украшенный скульптурой купол, в виде Гидры сражающейся с гладиаторами. Внутри клетки, важно расхаживал из стороны в сторону, огромный лев. Перепутать его с кем-то другим было решительно невозможно. Это Лост, собственной персоной, прибывал на травли. Авелии стало еще хуже, чем несколько минут назад. Она даже представить себе не могла, что может сделать лев с Назаром. Ужас, будто бы вылитый из ведра на голову, ледяными струями пота потек с плеч вниз по телу. Голова начала кружится, она вцепилась в край телеги, чтобы ни потерять сознание, но звучный рык, уезжающего льва, окончательно добил ее. Девушка распласталась по полу без чувств.
Авелия очнулась в незнакомом ей месте, точнее в каком-то помещении. Она лежала на пуховом матраце, прикрытая сверху легким одеялом. Вокруг курилась приятная пахучая травка, наполняя комнату приторно-сладким ароматом. Окна отсутствовали и свет в её обитель проникал через приоткрытую дверь, из-за которой, помимо полоски света, в комнату доносились ругань погонщиков, крики рабов, а также стуки молотков. Иными словами, весь звуковой букет, так присущий стройке. Чувствовала она себя, на удивление, хорошо. Голова не болела, ломоты в теле не было и вообще от тягости пережитого дня не осталось и следа. Однако вставать Авелия не торопилась. Мысли постепенно выстраивались в цепочку, вырисовывая на белом листе памяти, произошедшие накануне события. Вспомнился Назар, так чудовищно оскорбивший ее. Багрянец незаслуженной обиды появился на щеках, но сразу же испарился, стоило Авелии вспомнить про наказание, уготовленное для него. Нет!! Она не желала этого. Грусть и боль защемили сердце, ведь чтобы Назар не сказал, как бы её не обидел, она всегда будет помнить его добрым юношей. А может быть он прав? Нет! Такого не может быть, ведь не знает Назар всего того что приключилось со мной. Не ведает этот глупый мальчишка, что нас с матерью везли на корабле точно так же как их. Не догадывается, что так же, словно скот, продавали на невольничьем рынке. Не знает ничего, так почему же так груб со мной? Чем я заслужила пошлые оскорбления в свой адрес. Чем же виновата я, что счастье на меня свалилось?? Или все-таки он прав? Ведь вот как у меня все устроилось!! Даже лучше, чем было!! А у него?? А у остальных иудеев?? Их уподобили животным, лишили мнения, свободы, и назвали низким словом раб. Но ведь не устраивала я это как-то специально, ведь оно само так получилось. В чем же я виновата? Всё вроде бы выходило правильно, но с каким-то гнилым привкусом затхлости. Авелия в очередной раз пыталась привести свои мысли к чему-то единому, но они разбивались вновь и вновь о нынешнее положение ее бывших соплеменников. А может быть я смогу им как-нибудь помочь? Ведь Луций не злой, он не пожалеет для несчастных рабов, кусочка своей теплоты. Ведь он такой хороший. СТОП!!! Я уже помогла Назару!! И что с ним произошло? Благодаря этой встрече, его больше нет. Холодок пробежал по спине, от одной только мысли, что она может оказаться в клетке с Лостом. Авелия, всего на одно только мгновенье, вообразила перед собой этого огромного хищника. Как он плавной кошачьей походкой подбирается к ней. Его огромную желтую морду, оскаленную и демонстрирующую ужасные клыки. Его мощные лапы, готовые в мгновение, превратить тело в кровавую массу. От этой фантазии тело сковал страх, ведь хуже наказание и представить нельзя. Так кто же я?? Как бы поступила Хила на моем месте, если бы я предстала перед ней в лохмотьях, грязная, униженная и побитая? Точно не отвергла бы!! Но ведь и я не отвергала Назара. Пожалела бы!! Но ведь и я хотела пожалеть. А как бы я смотрела на Хилу, если б моя мама умерла в дороге? Даже думать про это не хочу! Но если бы все-таки такое произошло, мне кажется, я бы ненавидела Хилу. Совершенно точно ненавидела бы, хотя бы потому что Рим забрал у меня все, и ей получается, дал. Выходит, Назар одновременно прав и не прав. Но зачем же он так говорил при Луцие? Потому что гордый! Бедняга. Ведь учили же нас обоих – гордыня страшный грех. Она ломала беспомощно руки, скрещивая пальцы в замок и сжимая их так сильно, что они белели и хрустели. Ей срочно надо было оправдаться перед самой собой, но она не могла этого сделать, потому что не понимала, виновата ли на самом деле или нет, и где вообще теперь хорошо и где плохо. Смерть Назара не давала покоя. Авелия терзала себя не только за их разговор, но и даже за их встречу, ведь если бы не она, то ничего бы и не произошло. А если он действительно прав, и она виновата перед своим народом, то получается, надо отказаться от Луция!!! Нет!!! Этого она сделать не может не при каких условиях. Сердце ей не принадлежит, и пускай весь мир назовет ее подстилкой, предателем, да кем угодно, она никогда не откажется от Луция.
Твердость выбранной позиции, по отношению к Луцию, предала ей сил и уверенности. Быстро встав с кровати, Авелия направилась к выходу. Вопросы, беспокоящие ее еще минуту назад, решились окончательно. Итог оказался таков. Винить себя в том, что жизнь так сложилась, она не будет. Счастье, неожиданно свалившееся с неба, может быть было заслуженно муками, которые она вынесла не меньше остальных, а может быть дано Богом, за что-нибудь другое. В любом случае, отказываться от этого счастья она не будет, как бы там ни было. Пускай весь мир скажет, что она не права, ей все равно. Пусть за спиной строят козни, пусть шепчутся, она останется непоколебима в своем выборе.
Задрав голову вверх и заглотив побольше воздуха в легкие, она почти выбежала в открытую дверь, очутившись на небольшой поляне, густо заставленной пустыми клетками. Рабы, копошившиеся неподалеку, при ее появлении, остановились, склонили головы вниз, ожидая приказаний. В поведении каждого читался неподдельный страх. Что же произошло? Ведь еще вчера они улыбались ей навстречу. Пока она раздумывала, из-за угла появился Буру с рабом, получающим какие-то распоряжения. Увидев Авелию, он сразу же направился к ней.
– Отдохнула? – спросил он подойдя. – Выглядишь, как будто бы, хорошо!! – Буру стал оглядываться по сторонам, желая убедиться, что они сейчас вдвоем и их никто не слышит.
Авелия молчала, ожидая продолжения разговора. Рабы заметившие, что мешают, скоротечно разбежались кто куда. Буру придвинулся еще ближе и заговорил совсем тихим голосом:
– Ты дорога Луцию, даже очень дорога. А я хочу быть другом и верным слугой вам обоим, и поэтому дам тебе совет. Забудь прошлое, забудь всё то, что связывало тебя с теми людьми. Теперь огромная пропасть разделяет вас. Вскоре, поверь так и будет, тебе станет стыдно, что это стадо, когда-то называлось твоим племенем. Фортуна выбрала тебя в фаворитки, так будь благодарна ей, а не вороти носа, вспоминая убогих. Знай!! Её взгляд в твою сторону не бесконечен. Эта богиня капризна и изменчива, так что не стоит испытывать ее терпение.
– Но я не могу так поступить!! В Махероне я любила этих людей. Как я могу их забыть?? Они навсегда будут моим народом. – и немного подумав, еще более утвердительным тоном закончил:
– Как не посмотри, а во мне течет иудейская кровь, и этого не изменить, – при этом Авелия даже топнула ножкой.
– Сама решай, чего менять, а чего нет – с кривой ухмылкой ответил Буру, – Только Луций не будет долго терпеть твое родство с этими животными. Ему и так сходит с рук любовь с рабыней. Точнее, пока сходит, а дальше видно будет. Поэтому хорошенько подумай над своим поведением, происхождением и нынешними знакомцами. Знай, если так будет продолжаться, то уверяю тебя, ваш роман закончится, не успев начаться. Так что думай Авелия, думай..
– Что значит, сходит с рук? – зардев, вспыхнула Авелия.
– А как бы ты смотрела, будучи матроной, что твой сын стал бы планировать счастье с рабыней? – прищурившись, ответил главный растравитель.
– Я бы … Я бы … Я не знаю, как бы я поступила, но если бы это была любовь, то не мешала бы.
Буру ничего не ответил, лишь покачал головой и поплелся восвояси, что-то бурча себе под нос. Авелия, еще какое-то время постояв, собралась на поиски Луция, но от ужаса замерла на месте. Ей навстречу выкатилась та самая золотистая повозка, владельцем которой, как мы уже знаем, являлся Лост. Он сидел внутри, вылизывая косматую лапу после сегодняшнего обеда. Авелия застыла словно вкопанная, не в силах пошевелится. Повозка медленно проезжала мимо неё. Поравнявшись, телега остановилась на секунду, видимо на что-то наехав, и взгляд девушки встретились со взглядом льва. Таких страшных глаз она не видывала никогда. Они оказались мутно – желтого цвета, с выражением такого холодного равнодушия, что Авелия непроизвольно отвела взор от хищника. Смотреть в глаза столь искусному убийце она боялась, ибо в них, словно в озере заледеневших душ, отражались тысячи жертв, пожранных им на арене. Но вот секунда прошла, телега тронулась, и зрительный контакт потерялся. На душе девушки отлегло. Взгляд Лоста, за какое-то мгновение, истерзал ее измучил. Вскоре об его присутствии напоминали, разве что, следы на дороге. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что осталась одна. Где же Луций? Как его найти на этой стройке?? Да уж, задача получалась не из самых легких. Однако, постойте!! Сначала еле различимый, а потом нарастающий словно надвигающийся дождь, она услышала его голос. Это без сомнения он приближался. Веселый, крепкий мальчишеский голос командовал где-то неподалеку, где-то совсем рядом. Внутри стало намного теплее от него, но и вместе с тем, и как-то пусто. Снова перед глазами промелькнул растерзанный Назар. Снова пролетела словно птица, ее вина за произошедшее. И уже в последний раз, мучавший вопрос, мог ли ее избранник поступить по-другому?? Как бы глупый Назар не был бы виновен, Авелию все равно тяготил поступок Луция. Хотя, конечно. Мог ли юный патриций поступить по другому, после того что ему прокричал презренный раб. Наверное, нет. Даже точно нет!! Кто ему Назар?? А какое оскорбление нанес!! Несомненно Буру прав, надо и самой меняться. Луций прав, по крайней мере по законам сегодняшней жизни. Он никого не оскорблял, не унижал. Назар провоцировал. Эти мысли дали еле заметное облегчение. Более того, Авелия не чувствовала себя одинокой в Риме, её избранник являлся уже родным человеком.
Вскоре на пригорке, вылезая из-за клеток, появился Луций. Лицо его, вместе с тогой, покрывал толстый слой пыли. Видимо дороги на задворках еще только доделывали. Смотрелся, он прямо сказать, измученно. Увидев Авелию, он вроде бы направился к ней, но передумал и пошел в другом направлении, однако потом передумал заново, и все-таки устремился в ее сторону. Он приближался стремительно, словно коршун, и когда черты его лица можно было разобрать, Авелия заметила злое негодование на нем. Чем ближе он подступал, тем стремительней увеличивал скорость своего шага. В конце пути, и вовсе, ходьба сменилась почти бегом. Это проворство напугала девушку. Ей начало казаться, что сейчас, он ударит ее со всего размаху. Но постойте!! Неужели она этого заслужила?? Слова Буру, огненной стрелой, пролетели в сознании девушки. В те доли секунды, что Луций приближался к ней, Авелия сумела увидеть себя со стороны, и пережить еще раз момент расставания с Назаром. Перед глазами ясно пронеслась картина того, как она, захлебываясь в пыли и слезах, не стесняясь рабских взоров, созерцающих это действо, умоляет своего избранника не казнить раба. Причем не просто раба, а раба, поносящего Луция и Рим. И это та, которую он объявил своей госпожой. Дура!! Какая же дура!! Получается, заслужила!!! Она попыталась приготовиться к печальному исходу и встретить его достойно, но ничего не вышло. Вместо удали, страх подкосил ей ноги, правое плечо вышло немного вперед, на встречу Луцию, пряча за ним лицо, от возможной оплеухи. В таком испуганном виде, она встретила возлюбленного. Но брани слышно не следовало. Насилия тоже не наступало, и только тишина, застывшая в воздухе, тихонько пробуждала в Авелии любопытство. Точнее сказать, страх никуда не ушел, просто бездействие юноши вызвало у нее тот инстинктивный интерес, заложенный в нас господом богом и природой. Медленно, трясясь, будто лист во время урагана, она начала выглядывать из-за плеча, словно черепашка, вылезающая из своего панциря. Луций стоял прямо против нее. По его лицу гуляла умиленная улыбка, а в глазах не читалось злости или ненависти. Сейчас, позабыв обиды, которые были, и простив те, которые, возможно, будут в будущем, он любовался ей. Юноша справедливо разобрал, что Авелия осознала вину. Девичья готовность подчиниться его власти, ее страх перед ним, боязливое выглядывание из хрупкого плечика, все это показалось ему очень милым. Теперь хотелось защищать её, а не наказывать. Но от кого? От самого себя? Глупо. Авелия стояла перед ним, виноватая и испуганная, с опущенными ресницами и со скрещенными в замок руками. Подбородок был слега поднят к верху, а губы, словно пережёвывая что-то, силились не заплакать. Девушка стало жалко, так что не говоря не слова, он притянул к себе свою иудейку и крепко обнял. Авелия, как нашкодившая кошка, спрятала лицо на его груди, и если бы умела мурлыкать, как это делают коты, то несомненно замурлыкала бы.
Прошло несколько дней, после произошедшего недоразумения на стройке. Обширные дебаты, вызванные случившимся, стали потихонечку сходить на нет. Да, признаться честно, ничего такого страшного и не произошло. Ну взбеленился раб, ну что тут такого? Случаев подобных этому уйма. Даже разговаривать особо не о чем. Лакмусовой бумажкой конечно же служил поступок Авелии, с ее валяниями и стенаниями. Многие промеж себя завели шарманку, что раб навсегда остается рабом, говно не отмоешь, и так далее. Но видя, что молодой патриций не обратил на это никакого внимания, судачить о том стало не интересно. Скукота!!! Время шло, история, казалось, совсем пропала из виду. И так, наверное, и закончилось бы, если бы не Флавиан, вызвавший в один из дней, сына к себе на аудиенцию.
– А давно мы с тобой не разговаривали!! Вот так, чтобы вдвоем, чтобы как отец с сыном, – весело начал Флавиан, прямо с порога своего кабинета.
– Да я всё понимаю, пап, – как-то робко ответил Луций. – Сейчас надо готовиться к генеральному прогону. Мне понятна нехватка времени.
– Кстати!! Достроили загон для зебр??
– Да, всё хорошо.
– Привезли корма?
– Да.
– А что с этим, как его!!! Ну с этим !! Ну с тем, из-за которого корма припоздали??
– Он осознал свою вину, и в качестве извинений предоставит нам корма, в два раза больше чем обещал до этого. Ну, разумеется, бесплатно!! – при этом Луций щегольски улыбнулся.
Флавиан оторвался от бумаг, которыми попутно занимался. Перевел веселый взгляд на сына и улыбнулся. Его абсолютно не интересовало сколько корма стоили, и сколько они таким образом сэкономили. Его радовало то, что сын сам разобрался в этой ситуации. Без напоминаний, подталкиваний или понуканий.
– Молодец, – одобрительно похвалил он. – Однако, не только для этого я тебя пригласил.
Луций сосредоточился, словно гепард перед прыжком. Он не хотел подводить отца, выполняя его поручения не просто в точности, а десять раз перепроверяя после выполнения. Что могло пойти не так?? Где он допустил ошибку?? Этого юноша не мог угадать. Лоб наморщился, глаза таращились в поисках объяснений. И Флавиан не заставил себя ждать.
– Разговор пойдет не про твою работу, которой я доволен, – словно прочитав мысли сына, проговорил отец. – Речь пройдет про твою пассию, ту, что закатывает сцены, ту, которой ты это позволяешь.
Луций ожидал чего угодно, но только не этого. Из проверенных источников, то есть от матери, он знал, что отец никак не смотрит на его увлечение Авелией. А тут, на тебе!! На ровном месте!! Юноша заелозил на стуле, не зная, куда себя деть. Он совершенно оказался не готовым, к этому разговору.
– Ну рассказывай, рассказывай, – подбадривал его отец.
– А что рассказывать то?? Думаю, ты и так всё знаешь.
– Правильно думаешь! Знаю! Однако, давай на чистоту!! Как ты хочешь вести себя со своей девчонкой, мне без разницы. Хочешь на руках её носи, хочешь завтра скорми крокодилам. Меня интересует другое. Почему хам, оскорбивший тебя, а, следовательно, и весь Рим в твоем лице, до сих пор не наказан??
Луций замялся. Он очень и очень надеялся, что этот момент ускользнет от внимания отца. И причина тому была, самая что ни на есть, ненормальная. А если точнее, то он сам не понимал, почему передумал и сказал Буру, не трогать наглеца. Что-то в его голове тогда щелкнуло. Он сделал это как бы автоматически. И если причины, побуждающие его отдать такой приказ, он не мог угадать, то в правильности этого решения не сомневался ни капли. Однако, уже после, когда прошло порядочно времени, Луций спросил сам себя: «А зачем я так сделал??» Ответа найти не получилось. Тем не менее, правильность принятого решения сомнений не вызывала и сейчас.
– Что?? Уговорила?? – с веселой улыбкой вымолвил отец.
– Нет, – потерянно ответил сын. – Авелия поняла, что вела себя неправильно. Она больше ни слова не проронила про этого раба. Если честно, то она даже не знает, что он до сих пор жив.
– Вот это новость!! – весело прокричал Флавиан, – А я-то был уверен, что это с ее легкой руки ты обмяк и растекся, словно свечка.
Луций лишь отмахнулся в ответ.
– Ну, раз так. Раз твоя фея не причем, тогда я бы желал узнать истинную причину.
Однако Луций не торопился отвечать. С потерянным видом смотрел он куда-то сквозь стены, как будто бы не находясь здесь, по крайней мере, головою то точно.
– Луций, – окликнул того отец. – Как себя чувствуешь??
– Всё в порядке пап. Вот только я не знаю, что ответить. Совсем не знаю. Единственное, в чем я уверен точно, так это в том, что поступил правильно.
Повисла тишина. В этом молчании стало слышно шарканье рабов за дверьми, или шелест кузнечика, стрекочущего где-то на шкафу. Ответ явно не устраивал Флавиана. Луция он тоже не устраивал. Однако юноша сказал, так как есть, так как чувствовал. Не отнять, ни прибавить.
– Ты может, попробуешь объяснить? – прервал тишину Флавиан.
– Я не знаю, как это сделать?!
– А ты попробуй!! Я ж у тебя дураком, вроде, не слыл. Попробую понять.
Но Луций действительно не знал, что говорить. Точнее, будучи человеком ученным, он предвидел дальнейшее развитие событий. Он знал, что ответит отец на все его признания, знал, как он разобьет любые его доводы. И причем аргументировано разобьёт. По делу!! А дураком казаться совсем не хотелось. Однако, как не крути, а отвечать придется. А будь, что будет!!
– Я знаю, ты скажешь, что так неправильно. Однако, скажу тебе как есть. Без прикрас и выдумок, и начну с того, что разделяю твой взгляд на вопросы рабства и рабов. Но не в этот раз. Сегодня всё по-другому. Совсем по-другому. Тот парень, ну тот, что осмелился хамить. Как бы это сказать?? Я понимаю его. Понимаю, быть может, как никто другой. Он, до того, как стать нашим имуществом, жил соседом с Авелией. Разумеется, был влюблен в неё, в их город, в их жизнь. Он, как и положено гражданину той страны, любил свою страну, чтил ее предков и был предан заветам, заложенным в него отцом еще в младенчестве. Он верил в того, в кого научила мать, и планировал будущее так, чтобы не посрамить прошлого семьи, а быть может еще и приукрасить. Пап, ведь он совсем не отличается от меня!!! Вся разница в том, что я римлянин, а он нет. В тот момент, когда его следовало предать наказанию, я это увидел. Всем нутром это понял. Как бы это объяснить?!!! Вот если бы завтра кто-то забрал у меня Авелию, убил бы вас, а сестру прилюдно опозорил, то чтобы я чувствовал??
– И чтобы ты почувствовал?? – с усталой ухмылкой проговорил отец.
– Нестерпимую боль, злость, ненависть. Я даже представлять не хочу, чтобы я чувствовал. Но знаю точно, что этого так не оставил бы. Как только представился бы момент, я бы отомстил. В ту же секунду отомстил бы.
– Ну вот видишь!! Есть выходит разница, между римлянином и нет. Ты бы дрался, а он сдался. Ты бы отомстил, а он простил.
– Я знал, что ты это скажешь. Знал!! И понимаю, что ты как будто прав, но и не прав одновременно. Или такая правда не для меня. Не знаю я как это сказать??!!! Ну вот ты сильнее чем я!! Но это же не повод меня убивать, потому что я слабее?? А тут получается, мы к ним пришли. К слабым пришли!!! Сломили, а в конце еще и обвинили в том, что они не убились.
– А как по-другому?? – уже заинтересовано продолжал беседу Флавиан. Его всегда интересовали философские беседы, и сегодняшняя оказалась не исключением.
– Или хорошо, давай по-твоему. Пожалуйста. Как ты считаешь, сразу ли напали наши войска на них или сначала вели беседы, переговоры. Причем не просто переговоры, а даже уговоры, в которых наши славные полководцы уговаривали иудеев не лить крови. И что ответили твои несчастные, те, которым шанса, по твоему мнению, не предоставили?? Они вывели армию и начали войну – закончил отец и уставился на сына.
Луций насупился и молчал. Он знал, чем закончит отец. И этого не пришлось долго ждать. Однако Флавиан не закончил. Он лишь подготовил почву, чтобы сеять нравоучения. Поэтому возвысив голос, полководец продолжал:
– Если ты принимаешь бой и начинаешь убивать римлян, то о каких правах, о каком нормальном отношении может идти речь?? – Флавиан, для убедительности треснул рукой по столу.
– Или у тебя есть другое решение?? Как поступать с теми, кто убивает наших солдат?? Я слушаю тебя, расскажи. – Вот теперь старый патриций закончил.