Сигита Ульская
О чём молчат ведьмы
Глава 5
Стася бежала знакомой дорогой, уже не обращая внимания на развешанные ленточки. Но, оказывается, она не так хорошо её запомнила. Очнулась, лишь когда выскочила на незнакомую поляну, усыпанную подснежниками, и у неё из-под ног вспорхнула небольшая пичужка. Она вила здесь гнездо, а Стася её сильно напугала. Птичка села на ветку на уровне Стасиных глаз, и теперь она и девушка заворожённо смотрели друг на друга… Это была небольшая светло-оливковая пичужка с желтоватым животиком и полосочками над глазками. Стасю заворожил её взгляд. В глубине зрачка птицы плескался целый космос. Девушке вспомнились учебники по астрономии с рисунками галактик. Одна из них была сейчас перед ней, в этой маленькой птичке…
– Что же меня тревожит и рвёт изнутри? – вдруг спросила у неё Стася.
Она видела осознанный взгляд, чувствовала, что птица её поняла. Ей казалось, ещё мгновение и та ответит…
Но тут к ним сверху слетел Арон. Он сделал круг и недовольно каркнул, видимо, раздражённый тем, что Стася сделала остановку. Маленькая птичка унеслась в лесную чащу, а девушка пошла вслед за низко парящим вороном, и он быстро вывел её обратно на тропу.
И вот уже знакомый домик сверкнул окошками среди веток, обсыпанных зелёной пудрой первых листочков…
Стася вбежала по ступенькам и радостно толкнула дверь. Вместе с девушкой влетел Арон и ещё раз каркнул, усевшись на балку.
– Здравствуй, Ведьма Ветра! – с улыбкой приветствовала Стасю Урсула. – Арон жалуется, что ты сбилась с пути.
Стася рассказала о встрече с птичкой.
– Ты видела пеночку-весничку, – объяснила Висия и не спрашивая сунула ей в руки кружечку, наполненную душистым еловым чаем с мятой.
– У пеночки был такой осознанный взгляд! И целый мир внутри, – вспоминала Стася.
– У каждого живого существа целый мир внутри. Только люди этого не замечают и часто топчут чужую галактику или хотят себе подчинить, – вздохнула Висия.
– Зачем? – растерялась Стася, присев за стол и отхлебнув чаю.
– Они говорят, что из любви… – отозвалась вышедшая из спальни Лидия, – на самом деле, просто хотят чужой мир себе. И думают, что имеют на это полное право.
Стася задумалась, глядя на букет подснежников, стоящий в вазочке на столе.
– Эй, пей скорее, и приступим! Сегодня дел много. Тем более что ещё будут гости, – сказала Висия, поглядев вверх.
– Гости? – удивилась Стася.
– Да. У нас частенько бывает кто-то. Почти ежедневно, – пояснила Висия. – Каждый приходит со своей бедой. Лидия умеет лучше всех лечить и заговаривать раны. Я вижу судьбу в хрустальном шаре и владею картами…
– А Урсула? – спросила заинтригованная Стася.
– А я знаю и умею столько всего, что тебе и не пересказать, – засмеялась та.
– Урсула – ясновидящая. Но дар к ней приходит независимо от её желания, – добавила Висия.
Сегодня в избушке разговоров было больше, чем вчера. Сначала Стася помогала Висии переписывать рецепты старых снадобий, потом они с Лидией чистили и резали апельсины.
– Откуда их столько? – удивилась девушка, глядя, как Лидия поставила на стол целый ящик оранжевых плодов.
– Вчера принёс посетитель. Нам платят деньгами, но нередко по старинке приносят и продукты, – ответила Лидия и высыпала часть апельсинов в корзину. – Оставшиеся мы должны нарезать и разложить на подносах. На печи они подсохнут и для многого сгодятся.
Стася, взяв нож, подцепила сочную кожуру. Ей на руки брызнул фонтан капель, апельсин сразу окружило ароматное облачко.
– Но и кожуру не выбрасывай, она тоже нужна, складывай сюда, – Лидия подтолкнула к Стасе пустую корзину.
В ней быстро начали скапливаться душистые спиральки срезанных фруктовых шкурок. Весь дом мгновенно пропитался свежим цитрусовым запахом.
– А зачем нам кожура? – спросила Стася. – Моя бабушка раскладывала её по шкафам, чтобы там вкусно пахло…
– Кожуру я высушу и перемелю, – объяснила Лидия, – из неё делаю ароматические палочки. И ещё этот порошок лечит даже самый сильный кашель.
– Оставьте мне один, самый большой! – подскочила к ним Висия и схватила крупный апельсин. – Я сделаю для Стаси поумэндер.
– А что это такое? – удивилась девушка.
– О! Поумэндер – волшебная штука. Сначала я погружу апельсин в горячую воду, а потом утыкаю его черешками распаренной гвоздики. Знаешь такую приправу?
– Знаю.
– Так вот, – продолжала Висия, вертя перед собой оранжевый мячик, – а потом я завяжу его в прозрачную тафту и украшу лентами. А ты подвесишь его в своей комнате, и он будет отгонять собой злых духов.
– Здорово! – восхитилась Стася.
Все снова углубились в работу.
– Я хочу задать вам вопрос, – чистя очередной апельсин, вдруг обратилась Стася к ведьмам.
– Какой? – спросила Лидия.
– Меня что-то мучает изнутри. На какое-то время перестаёт, но потом накрывает снова.
– А чего бы ты хотела сейчас больше всего на свете? – спросила Урсула.
– Наверное, любви. Я хочу встретить парня…
– Но ты ещё не готова к такой любви, – встревожилась Висия, – ты ещё не узнала себя. И пока этого не случится, не сможешь полюбить по-настоящему.
– Однако любят и младше меня, – упрямо сказала Стася.
Ведьмы молчали, и она повторила:
– Встречу ли я кого-нибудь, кого буду любить? Я очень хочу любви.
Висия, удалившись в спальню, вернулась оттуда с истрёпанной колодой карт. Она перетасовала их и обратилась к Стасе:
– Задай мне вопрос…
– Ответь, я – счастлива? – спросила та. – Потому что я не знаю…
– Такое по картам не определяют, – сказала Висия.
– Почему?
– Люди иногда бесконечно счастливы, но не понимают этого. Удивительно, правда? Если человек хочет пить, то он точно это знает – его мучает жажда. А если он счастлив, может и не догадываться…
– И что, нет рецепта для счастья?
– Есть настои для покоя, присыпки от боли. Только рецепта счастья нет. Людское счастье всегда разное. У каждого своё.
– А как же его определить?
– По глазам… В глазах счастливого человека всегда мерцающий свет и безмятежный покой.
– А в моих?
– В твоих нет покоя…
– Тогда… – помедлив, Стася задала ещё один вопрос: – Встречу ли я любовь? Будет ли у меня парень?
– Ты встретишь то, что хочешь. И очень скоро, но…
– Правда? – Девушка подбежала и обняла Висию. – Правда встречу?
Она запрыгала и захлопала в ладоши. Ведьмы переглянулись, но Стасю захлестнула радостная весть. Да, она мечтала о любви. Все её одноклассницы и знакомые уже познали это чувство. Она видела, как люди меняются, когда влюблены. Стася не раз наблюдала, как это происходит со сверстницами. В один прекрасный день в них загорался свет. Глаза становились по-кошачьи таинственными, взгляд покрывался туманной поволокой, а с губ не сходила блуждающая улыбка. Словно они только что вдохнули запах розы. Сладкий, загадочный, невообразимый… Неужели это случится и с ней?!
Всех отвлёк стук в дверь. На несколько секунд они застыли, а потом Урсула обратилась к тому, кто за дверью:
– Войдите, не заперто.
В комнату зашла усталая женщина и обратилась к ведьмам с такими словами:
– Помогите, дорогие ведьмы! Прошу вас и заклинаю! Помогите!
– Что случилось? – спросила у неё подошедшая Урсула.
Женщина торопливо стала копаться в больших карманах пальто, потом достала бумажку, развернула её и протянула Урсуле фотографию.
– Это мой сын, – пояснила она. – На нём какое-то страшное проклятие. Порча.
Урсула подошла к окну, где света было больше, и долго внимательно смотрела на фото. А потом, обернувшись к женщине, спросила:
– Откуда ты знаешь, что на нём порча?
– Моему сыну почти 30 лет… Ах, какой это был славный мальчик! – всплеснула руками женщина и, сев на предложенный Висией стул, продолжила: – Муж мой рано умер. Одно осталось счастье – мой сынок. Но сейчас куда ни пойдёт на работу, везде его обижают. Все к нему придираются. Ни в чём ему не везёт. Он целыми днями лежит дома и переживает. Снимите с него это проклятие!
Урсула протянула Лидии фото молодого мужчины. Та близоруко прищурилась, глядя на карточку, и спросила:
– Как зовут твоего сына?
– Адриан.
– Адриан тяжело болен, женщина.
– Чем?! – посетительница вскочила и от ужаса сжала руками собственное горло.
– Ленью.
– Чем?! Ленью? – переспросила она. – Но разве ею болеют?
– Да, – покачала головой Лидия. – И поверь, лень убила больше людей, чем все войны мира вместе взятые. Она живёт в каждом и порой, как в твоём сыне, постепенно побеждает все хорошие качества человека: доброту, сострадание, стыд… Заволакивая всё существо только собой…
– Я всё же не понимаю, как можно болеть ленью? – женщина бессильно опустилась на стул.
– Лень есть во всех, но когда человек растёт, он учится с ней жить и договариваться. Он владеет собой и своей жизнью. А существованием твоего сына давно завладела лень.
– Но он хотел бы работать. Он хотел бы стать нужным и найти своё место на земле. Просто Адриан хочет ещё и свободы, не терпит никакого насилия.
– Многие лентяи оправдывают свою жизнь стремлением к свободе. Однако свобода – это когда ты отвечаешь за себя полностью: что тебе есть и где тебе жить. А не рассчитываешь на вечную помощь и обслуживание окружающих.
– Что же мне делать? – растерялась женщина, её голова поникла.
– Вылечить лень можно только трудом. Оторви от себя сына. Пусть с этого дня он заботится о себе сам. Во всём.
– Но он же не работает! Он ищет, но не может найти себя. И сам страдает от этого.
– Пусть берётся за любую работу и, занимаясь ею, ищет себя дальше.
– Но что же ему, в дворники идти, что ли? – оправдывала сына мать.
– А хоть бы и в дворники! – начала сердиться Лидия.
– Но ведь он будет получать очень мало…
– А сейчас сколько он получает? – поинтересовалась старшая ведьма.
– Ничего.
– Женщина, ты не знаешь математики? – отрезала Лидия. – Мало – это больше, чем ничего. Бери своё фото и иди.
– Я что-то должна вам?
– Нет, – провожая её до порога, сказала Висия, – но ты должна сыну. Помоги ему освободиться. Ты, жалея, губишь его.
Когда за посетительницей закрылась дверь, Урсула задумчиво изрекла:
– Лень подобна условно патогенной флоре. Есть везде, но только при излишней заботе разрастается плесневелым грибком, заволакивая собой человека…
Стася удивлённо посмотрела на неё.
Урсула, поймав этот взгляд, сказала:
– Что смотришь? Одевайся! Сегодня я тебя провожу.
Пока девушка одевалась, Висия вынесла ей поумендэр. Он получился удивительно красивым и невероятно вкусно пах. Висия укутала его в лёгкую кисею, перевязала кружевами, пропитанными душистым маслом, и украсила бусинами и паетками. Стася спрятала его в свой рюкзачок.
Она распрощалась с Висией и Лидией и вместе с Урсулой вышла на улицу.
Какое-то время они шли молча, а потом Стася, не выдержав, спросила:
– А откуда ты знаешь про условно патогенную флору?
– Я когда-то была ассистентом профессора медицины, – нехотя ответила та. – Давно это было. В прошлой жизни… В несчастной жизни.
Они опять замолчали, но потом уже Урсула задала вопрос Стасе:
– Ты говорила, что хочешь любви. Но почему?
– Мне кажется, с ней я стану счастливее.
– Счастье не от этого рождается в человеке, а от гармонии с собой. Ты не умеешь находить равновесие в себе. Представь, насколько будет труднее найти его и удержать, когда на тебя ещё и любовь свалится.
– Но любовь же не мешок с картошкой, – возразила Стася.
– Да, не мешок, – согласилась Урсула, – она побольше будет. И потяжелее.
– А как же крылья, которые даёт это чувство? О которых пишут в стихах и книгах?
– Крылья у тебя и так есть. Ты же Ведьма Ветра. Только пока ты ими не пользуешься, – устало проговорила Урсула, а потом попросила Стасю: – Свернём ненадолго с дороги? Я наберу воды. Тут совсем недалеко, – указала она в сторону.
Действительно, буквально в нескольких метрах от тропки за большим валуном бил родничок. Здесь он вычистил себе ложбинку, наполненную переливающимися на солнце камешками, а дальше превращался в небольшой ручеёк, весело бежавший в глубь чащи. Журчала хрустальная вода, и Стася, даже не прикасаясь к ней, чувствовала её холод. Над ними щебетали птицы, и девушка явственно поняла, о чём они поют.
«Весна прекрасна, – пела одна птица, – она восхитительна! Спасибо природе за тепло!»
«И за корм!» – простучал где-то рядом азбукой Морзе дятел.
«Она дарит нам яркие краски! И много любви», – допела другая птичка.
Урсула достала из широкого кармана маленькую плоскую фляжку и нагнулась набрать воды.
– Я думаю, – воодушевлённо сказала Стася, глядя в небо и обхватив ствол дерева, – что любовь – это так красиво!
– Красиво? – Урсула резко разогнулась, побледнев. – Наверное, это слово я употребила бы последним, описывая любовь… – Она помолчала, подбирая слова, а потом продолжила: – Головокружение до ступора и внутреннего изнеможения. До опустошения и одновременного воскрешения. Ты летишь или падаешь? Не знаешь… Но точка невозврата мгновенно пройдена… Прежней жизни больше никогда не будет… Тебя накрыла любовь. Ты слышишь, как хрустят твои собственные кости под её гнётом, не выдержав натиска. И лишь подаёшься вперёд. Инстинкты отключены, всё твоё существо теперь подчинено не тебе… И здесь можно рассчитывать только на щедрость любимого. Если он, не наполненный ответным чувством, милосердно пожалеет тебя и не прикоснётся… Тогда ты просто будешь убита, но хотя бы не распята… Нервы оголены и натянуты до предела, но от этого они улавливают каждое движение души любимого… Любовь. Сладкая боль и абсолютная невозможность контролировать собственный разум. Всё подчинено ей одной – большой и безбрежной… И не важно, к кому накрыло тебя это чувство. Оно сожжёт душу дотла, однако ты будешь счастлива, потому что нет прекраснее этого огня… На планете любви солнечные затишья сменяются разрушительными бурями, после которых не остаётся ничего, кроме самой любви… Ты можешь быть в отчаянии, в обмане, в возбуждении… Но контролировать её невозможно, так же, как уже случившийся атомный взрыв… Я любила один раз… Снова и снова. Каждый день заново… Каждый день… И целую вечность… – она помолчала, а потом тихо добавила: – И да, это красиво… Это так же красиво, как увидеть прекрасную землю с высоты, выпрыгнув из самолёта. Но ты не знаешь, есть ли у тебя парашют за спиной. И раскроется ли он…
Стася стояла потрясённая. Ей нечего было сказать. Урсула двинулась вперёд, взяв девушку за руку. Шли они быстро и молча. Каждая была переполнена эмоциями.
Урсула довела Стасю до самого маяка. Здесь они расцеловались и обнялись, уткнувшись друг в дружку. Они долго стояли на тёплом ветру. И обе плакали, стесняясь своих слёз. На Урсулу нахлынули воспоминания, которые выплёскивались через край, а Стася плакала от того, что чувствовала боль Урсулы и не могла ей ничем помочь…
– Пойдём, – вдруг сказала девушка, наконец глянув на печальное, мокрое от слёз лицо Урсулы. Схватив Лесную ведьму за локоть, она повторила: – Пойдём со мной.
Стася потащила её по лестнице вниз. Они пробежали мимо домика по каменной тропинке, потом по выцветшим доскам настила, пока их ноги не увязли в песке и из-за дюны, покрытой белыми сухими травами, колыхавшимися на ветру, не показалось Оно. Огромное. Спокойное. Живое и величественное. Море.
Они медленно шли по берегу, и дыхание Урсулы стало легче, щёки опять порозовели, слёзы высохли. Подруги молчали, и только набегающие волны иногда нежно касались их обуви.
Почти у самого утёса Урсула благодарно сказала:
– Спасибо тебе… Море – великий растворитель… Оно растворяет печали, смывает грусть, успокаивает раны.
– Когда мне плохо, я всегда прихожу к морю, – прошептала Стася. – Здесь всё просто и понятно…
Вокруг сгустились синие сумерки. Опаловые волны поблёскивали и тихо шуршали. Только чайки закружили низко над берегом и стали печально кричать, о чём-то предупреждая.
Через полчаса над гладью моря стали быстро сгущаться тучи. Ветер усилился и уже не трепал нежно волосы, а рвал их, пытаясь сильнее запутать.
– Бежим! – подхватила Стасю Урсула.
И они понеслись обратно к домику.
У заборчика, белевшего в быстро надвигающейся темноте, Стася спросила:
– Может, зайдёшь к нам?
– Нет, я побегу домой. Я ещё успею до шторма, – и Урсула кинулась к лестнице.
Глава 6
На крыльце Стася встретила бабулю. Та натянула рыбацкий плащ и выглядела со спины как суровый моряк, но на её лице была усталость и болезненность.
– Иди в дом. А я побегу зажигать маяк, – Старая Ксения подтолкнула Стасю к двери. – Сегодня раньше, потому что из-за надвигающейся бури скоро стемнеет и потом будет трудно подняться по лестнице.
– Нет, я пойду с тобой, – твёрдо сказала девушка, лишь бы не отпускать сейчас бабулю одну.
– Ладно, хорошо. Только быстрее. Шторм налетит в любую минуту.
На перила крыльца вдруг села чайка. С чёрным крылом. Она посмотрела на Ксению и стала кричать, будто подгоняя их. Постояла так, покосилась на них чёрным глазом и улетела.
– Я вижу эту чайку не в первый раз, – сказала Стася.
– Да, она живёт здесь, на скале. Я кормлю её, она считает Медовую бухту своей. Пойдём скорее! – тревожно сказала Ксения, глядя на небо.
Стася кинула на крыльце рюкзак, и они, преодолевая порывы ветра, двинулись к лестнице. Ветер был такой сильный, что уже сбивал с ног, порой, чтобы устоять, приходилось хвататься за что-нибудь.
Наверху лестницы шквал усилился. На пустоши ветер склонил к земле кустики ивы и шиповника, и от этого место у маяка выглядело совсем голым. Ксения и Стася быстро добежали до здания и с трудом открыли старый засов.
Когда они зашли внутрь и закрыли за собой дверь, стало совсем тихо. Толстые стены маяка заглушали все звуки. Ксения включила свет. Лампочка тускло осветила небольшую комнату. Здесь находились тумблеры от маяка, стол и пара стульев. Из комнатки вела ещё одна дверь – в сам маяк. Он был полый, и только винтовая лестница по стене вела наверх.
Ксения включила огни, но на табло один из них не загорелся.
– Ох, боже мой! – она выскочила в помещение маяка, посмотрела вверх и всплеснула руками. – Ну надо же!
Ксения снова подёргала один из рычагов, но лампочка всё равно не зажигалась.
– Задержимся. Один рычаг надо включить вручную наверху. Видимо, застряла задвижка какого-то зеркала. Сиди здесь, а я схожу туда, – предупредила она внучку.
– Нет, бабуль, я это сделаю быстрее. Я помню, как поправлять зеркала́. Дед мне показывал.
Стася выскочила в гулкое чрево маяка и стала взбираться по ступеням. Ксения в это время притушила на пульте управления огни, чтобы Стасю наверху не ослепило…
Чем выше поднималась девушка, тем слышнее становились завывания ветра. Через пару минут восхождения Стася была на месте – перед маленькой дверкой. Она вспомнила, как они ходили сюда с дедушкой. Тот же запах пыли и влаги. Те же скрипучие доски под ногами… Стася с волнением дёрнула ручку и зашла внутрь маленькой круглой комнаты с огромной лампой посередине. Стася осмотрела оборудование, вспоминая, как называется каждая деталь, словно сейчас она снова вернулась в детство и дедуля, покуривая трубку, хриплым голосом объяснял ей устройство маяка. Действительно, застряло одно из зеркал. Стася легко всё исправила.
В панорамные окна вокруг лампы ветер швырял пригоршни воды – снаружи начался ливень. Стася придвинулась к одному из стёкол и, сделав руками туннель, пыталась разглядеть, что происходит за окном. Потом, несколько секунд подумав, оглянувшись на входную дверь, она решительно подошла к другой дверце – ведущей наружу. Рванула заглушку и… вышла на узкий металлический балкончик, опоясывавший весь маяк. Тяжёлая дверь за ней плавно закрылась.
Стасю встретил такой порыв ветра, что у неё потемнело в глазах и перехватило дыхание. Её прижало спиной к двери. Она судорожно вытянула руки, схватилась за перила и подтянулась к ним. Под ней было 50 метров до скалы и ещё примерно 70—80 до самого бушующего моря. Оно билось о прибрежные валуны с такой силой, что брызги долетали до Стаси и солёными каплями оседали на лице. А сверху, слева и справа хлестала пресная дождевая вода. Её было настолько много, что казалось, Стася плавает. Девушка мгновенно промокла.
Буря взбила и перемешала воздух и воду, словно в большом миксере, от этого всё вокруг пахло озоном, водорослями и ещё какими-то неведомыми глубинными запахами.
Над Стасей было чёрное небо в сверкающих молниях, под ней кипело море, а в душе царило ликование.
– Ура-а-а-а, – громко и протяжно закричала она, зажмурившись, – ура-а-а-а-а!
Хотя она кричала во весь голос, буря легко потушила её крик, мгновенно утопив его в раскатах грома.
А вода лилась и лилась, словно кто-то открыл наверху кран на полную катушку.
Через пять минут, счастливая, взъерошенная и утомлённая, Стася уже спускалась по лестнице.
Ксения, заслышав её шаги, включила на полную мощность фонари маяка. Но когда она увидела Стасю, напоминавшую всклокоченного помытого тощего котёнка, то сначала испугалась. Однако счастливый вид внучки говорил, что всё хорошо.
– Выходила на балкон? – только и спросила Ксения, качая головой.
– Ага, – заулыбалась Стася, – пойдём домой, бабуль, я кушать хочу.
Они еле открыли дверь – буря не давала им выйти. Заперли замки и стали аккуратно спускаться по лестнице. Первой шла Ксения, держась за перила. За ней – внучка. Металлические ступени были мокрыми и скользкими. На середине лестницы, чуть не поскользнувшись, бабушка обернулась, предупредить Стасю об осторожности, но сама не удержалась и покатилась кувырком вниз. Она пролетела пару пролётов и упала, ударившись головой о торчащий выступ. Стася ринулась к ней, несколько раз едва не сорвалась, повиснув на перилах.
Старая Ксения была жива, только из раны на голове сочилась кровь, смешиваясь с дождём и окрашивая песок под лестницей в алый.
– Там, в маяке, есть аптечка со всем необходимым, – слабым голосом пробормотала бабушка, показывая наверх.
Стася секунду думала, что делать. Возвращаться назад? А дойдут ли они? Нет, всё же лучше попробовать дойти до дома.
Заливаясь слезами, перекрикивая шторм, девушка пыталась поднять Старую Ксению. С третьей попытки ей удалось это. Она взвалила на себя бабушку, перекинула её руку через свою шею и аккуратно стала спускаться. У неё дрожали руки, с ладоней мгновенно стёрлась кожа, но больше всего на свете Стася боялась уронить Ксению. А та шла почти вслепую, кровь заливала ей глаза.
– Бабуля, потерпи… Бабуля, потерпи, – приговаривала Стася, как молитву.
Через полчаса они зашли в дом, девушка закрыла дверь и выдохнула. Они, не раздеваясь, сели на стулья. С них стекала вода и грязь, но они не обращали на это внимания, а с ужасом смотрели друг на друга, переживая случившееся снова и снова.
Стася вскочила; порывшись в комоде, нашла чистое полотенце и приложила ко лбу бабушки. Рана казалась небольшой, хотя крови было много, что сильно испугало их.
Когда масштабы бедствия были осмотрены, рана просушена и заклеена, обе вдруг стали смеяться. Это была странная сцена. В комнате сидели две мокрые фигуры, покрытые кровью и водой, со свисающими сосульками волос, и во весь голос хохотали. И не могли остановиться. Как только они пытались успокоиться, на них накатывала новая волна.
Смех растворил весь адреналин. Они вдруг разом обмякли, стянули одежду, привели себя в порядок, переоделись, помыли полы. Старая Ксения замотала голову на старинный лад белым платком, закрыв рану; обработала стёртые руки внучки. И тут Стася вспомнила, что голодна.
– Ой, мне же сегодня принесли подарок! – сказала Ксения и побежала в холодный коридор.
Она внесла оттуда большую корзину, наполненную мелкой серебристой рыбкой. В комнате сразу запахло свежестью.
– Это принесли рыбаки, – пояснила Ксения, – у них за утёсом временная база, они заходят ко мне между путинами.
– Корюшка! – узнала Стася, глядя на переливающуюся рыбку, покрытую мелкой сеточкой рисунка.
– Да. Весеннее богатство нашего моря, – Ксения вывалила рыбу на стол и скомандовала Стасе: – Доставай-ка муку и соль, приготовь сковороду и масло. А я пока почищу нашу добычу.
Хозяюшки занялись каждая своим, и уже через несколько минут над чугунной сковородкой вился дымок, разнося по дому аромат свежей жареной рыбы. А через полчаса они сидели за столом, словно две кошечки, жмурились от удовольствия и, обжигаясь, надкусывали сочное белое мяско рыбки. Только что разве не урчали от блаженства.
Потом Стася сделала бабуле уколы, они закрыли ставни с той стороны, откуда сильнее всего дул ветер, и пошли спать.
Как только Стася зашла к себе в комнату, зазвонил телефон.
Это была её подруга Вига:
– Стася, как вы там?! У нас настоящий шторм, в городе отключили свет, и я звоню тебе в полной темноте со свечкой.
– Вига, спасибо тебе, что волнуешься! – обрадовалась Стася, – Не переживай! Всё хорошо. Мы со светом. Шторм сильный, но дома тепло и сухо.
Они поболтали ещё немного, Вига сообщила последние новости про общих знакомых и, тепло распрощавшись, подружки закончили разговор.
Вига была, пожалуй, единственной близкой подругой Стаси. В школе они учились в одном классе, и как-то летом им досталось задание вместе сделать проект по биологии. Вернее, начали делать они вместе, потом Стася заканчивала его одна, потому что у Виги случилась первая любовь. Она приходила к Стасе как будто заниматься, но сама только и секретничала с ней про свои свидания, а иногда сбега́ла на них. Осенью, на школьной конференции, когда все защищали проекты, выступали и Вига со Стасей. И защитились блестяще. Но учительница биологии мадам Корневицкая не поверила, что Вига приложила к работе руку. В тишине перед всем классом она буравила глазами Вигу со Стасей у доски и строго вопрошала:
– Стася, признайся, что работу ты делала одна! Вига не выучила тему.
Стася стояла бледная, опустив глаза. Вига была напугана: все знали, что преподаватель биологии могла испортить жизнь.
– Так кто делал этот проект, Стася? – ещё раз спросила учительница.
– Мы вместе, – робко ответила та.
– Не слышу! Кто?!
– Мы вместе, – громко повторила Стася, оцепенев. Все боялись строгую мадам Корневицкую.
Тут раздался звонок, и ученики высыпали из кабинета. Но мадам Корневицкая заставила Вигу и Стасю остаться и ещё час распекала их, запугивая и применяя все знакомые ей методы воздействия, однако девочки не признались. И ей пришлось их отпустить.
Девчонки выскочили из школы, сцепившись потными ладонями, и долго бежали. Только на пристани, когда они, успокоившись, ели мороженое, сидя на парапете и болтая ногами, Вига с чувством сказала:
– Спасибо тебе, Стася, я никогда этого не забуду. Ты – настоящий друг.
С того момента они стали неразлейвода, хотя были абсолютно разными. Вига – яркой, фигуристой и очень общительной, всегда в кругу подруг. У неё были длинные блестящие чёрные волосы и хорошо подобранные наряды. Вига таскала новую подругу на встречи с девочками в кафе или прогулки в парке. Она пресекала любые разговоры о Стасе и защищала её в спорах. А Стася постоянно успокаивала Вигу после глупых женских стычек и сплетен в стенах школы, на которые та всегда очень бурно реагировала. И доверяла только ей чтение своих сказок, которыми Вига не переставала восхищаться.
– Ты будешь знаменитой, – не сомневаясь говорила Вига, когда они отдыхали после уроков, – это мне Бог дал только красоту, а тебе – талант и большое сердце. Я такая мелочная и склочная по сравнению с тобой. Всегда удивляюсь, что ты не обижаешься на других. Стася, я так тебя люблю, как хорошо, что ты есть у меня! – она прижималась к подруге и горячо её обнимала. – Я, кажется, готова для тебя на всё.
Стася только улыбалась в ответ. Она тоже очень любила подругу и тоже была готова на многое ради неё.
Всё это вспоминала Стася, укладываясь спать. В последнее время они общались с Вигой чаще в сетях, но разлука не сделала их дружбу холоднее. Каждое утро Стася получала от подруги СМС с тёплыми пожеланиями хорошего дня. И любую новость из жизни Виги: будь то новый поклонник или покупка платья, Стася узнавала первой.
…Девушка, забравшись под одеяло, посмотрела в окно. За ним бушевала стихия. На фоне тёмного стекла, за которым сверкали молнии, покачивался, разнося волнами запахи, поумендэр Висии. Увидев его, Стася вспомнила о Лесных ведьмах. Как они там в эту страшную ночь?
«Какой длинный странный день», – подумала она. Девушка сильно утомилась, перенервничала, поэтому, плотнее укрывшись одеялом, замотавшись в него, как бабочка в кокон, убаюканная грозной колыбельной шторма, быстро заснула.
