София Даянова
Аллея Ожидания
Пролог.
Первое, что Катя почувствовала, – что-то неприятно кололо кожу щеки. Она подняла голову и стала вглядываться в источник раздражения – в покрытую росой молодую траву. Затем медленно перевела мутный взгляд на горевшие в лучах рассвета высокие ели, окружающие небольшую полянку с круглым озером в центре.
Опираясь на локоть, девочка села на траву. Заметив кровь на руках и до недавнего времени белоснежной футболке, как ни странно, спокойно встала и направилась к озеру, ведомая одной единственной мыслью – умыться. Присев на корточки, она опустила ладони в кристально чистую воду, и обжигающая прохлада, пронзив все тело, заставила её вздрогнуть.
Казалось, этот гордый и величавый водоем собрал под свое холодное крыло всех микроскопических обитателей окружающего леса. Над черно-алой гладью стайкой вились комары и мошки, скакали водомерки. Вокруг чаши озера зеленой каймой тянулась осока.
Вдруг в воздухе послышалось легкое хлопанье крыльев, и на воду спустилась маленькая пестрая птица и, совершенно не обращая внимания на человека на берегу, стала мокрым клювом чистить перышки.
Порой даже самые простые и неприметные вещи могут раз и навсегда изменить нашу судьбу. Кто знает, что бы произошло, если бы школьница не засмотрелась на копошащуюся в собственных крыльях птичку. Наверное, вернулась бы на пригорок, где валялась походная сумка, потом… Но случилось то, что было задумано судьбой.
По глади пошли круги. Они становились все больше и наконец достигли тела птицы. Та, испуганная, немедленно вспорхнула и скрылась в кустах. В центре кругов всплыла странная, черная кочка и стала быстро расти в высоту. Наблюдательница буквально приросла ногами к берегу, когда поняла, это – человеческая голова!
Над водой показалось смуглое, с налипшими на лоб черными прядями лицо, затем над поверхностью поднялись плечи в темно-серой рясе, пояс, ноги… Из воды легко, словно воды в озере вовсе нет, вышел мужчина, очень напоминающий католического священника из учебника истории. Перебирая в руках четки, он сделал ещё пару шагов – и абсолютно сухие полы одеяния шлейфом потянулись за ним.
–Excusez moi, comment se rendre à la cathédrale de La Rochelle?1 – священник вежливо обратился к девочке.
Последовала минута молчания. Катя хотела что-то ответить, но к горлу подкатил нервный спазм.
Заметив на себе полный ужаса взгляд, мужчина гордо улыбнулся, словно пытаясь сказать «Новенькая, да? Не волнуйся, это пройдет». Затем двинулся по тропинке в сторону леса.
Только длинные черные полы рясы скрылись среди высокой травы, девочка подскочила и бросилась в другую сторону. Мохнатые еловые ветки больно хлестали по лицу, сухие сучья валежника цеплялись за ноги, словно щупальца осьминога, и норовили сбить несчастную с ног. Чем дальше она бежала, тем темнее и гуще становился лес. Бледно-голубое утреннее небо пряталось за пушистыми вершинами сосен, молодых берез и старых елок. Вокруг плотными стенами сплетались тонкие нитевидные стволы дикой малины. Гигантские, в половину человеческого роста, папоротники, закрывали собой сухую землю и охраняли тропы от нежданных путников.
Катя неслась, не разбирая дороги, и, споткнувшись о коварно припрятанный папоротником камень, рухнула в темно-зеленую топь. Ладони немедленно увязли в холодном иле, а ноги по колено запутались в склизкой осоке. Девочка с силой освободила одну руку, ухватилась за ближайшую ветку, подтянулась. Веревочки осоки не выдержали напряжения и с хрустом разорвались, отпуская кроссовки.
Бежать, бежать! Неважно куда, главное – подальше от странного места! Перед глазами стоял образ вышедшего из воды священника. Такого просто не может быть! Не может быть! Не может!
Девочка почувствовала, как силы покидают её. Занемевшие от холода ноги заплетались. Она влетела в рухнувший ствол.
– Так просто не бывает, не бывает, – словно молитву, повторяла Катя. Холодные пальцы жадно скоблили мягкую, украшенную ярко-зеленым мхом, кору. – Мне все это показалось, да…показалось.
Школьниц осела на запорошенную прошлогодними листьями землю, и только сейчас заметила, как сильно устала. Сердце бешено колотилось, легкие быстро сокращались и расширялись, стараясь вобрать в себя как можно больше воздуха.
Поволока страха медленно отступала. Девочка посмотрела наверх и с удовольствием повторила «все показалось», чувствуя, как душу заполняет умиротворение.
Спокойствие оказалось мимолетным. Катю окружал непроходимый лес. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь толщу буйной листвы, рассыпаясь по камням и кустам крохотными желтыми пятнами. Все молчало: ветра не было – травинка не шелохнётся. Ни птиц, ни зверей – никого…Только она – одна…
Внутри что-то нервно шевельнулось. Не паника, скорее, её отголосок, который потонул в нахлынувшем неестественном спокойствии, больше походившем на тупое безразличие. Точно также было на озере.
Но некогда было думать. Катя встала и направилась вправо. Почему туда и что там будет дальше, она не знала. Просто шла, потому что так надо, так правильно…
Странное чувство не подвело: лес начал редеть. Последний ряд молодых березок расступился, и перед ней открылся пригорок, плавно спускающийся к маленькой речушке. Берег был усыпал разноцветными палатками и горящими кострами. В воздухе стоял запах жженой травы.
Несколько молодых ребят суетились вокруг огня и готовили обед. Один парень в кепке козырьком назад сидел на своем рюкзаке и играл на гитаре:
Люди идут по свету,
Им, вроде, немного надо,
Была бы прочна палатка
Да был бы не скучен путь…
Инструмент затих.
–Ну же, чего остановился? Продолжай! Мы еще не разу не допели эту песню до конца! Сколько можно? – девушка отвлеклась от пышущего котелка и завизжала. Похоже, и сегодня песенке не суждено быть спетой. Остальные ребята в упор уставились на вышедшую из леса: окровавленная футболка явно произвела впечатление.
Вдруг поплыло перед глазами, пространство закрутило, словно карусель. Очертания берега, леса, палаток, орущих ребят начали выцветать, все побелело, потом ослепительный свет вырвался из каждого предмета и слился в одну вспышку. Земля под ногами исчезла – Катя полетела вниз, в белую пустоту.
Она что есть силы закричала, и её крик разрывал пустоту. Но белая бездна неумолимо приближалась, два метра, метр… Вспышка света – пустота сменилась кристально прозрачной водой.
– А-а-а!– девочка лицом к лицу встретилась с собственным отражением в зеркальной глади.
Пять месяцев назад.
Глава 1: Подарок на День рождения.
Золотистые лучи залили чистое небо, придавая ему ослепительную белизну. Солнце готовилось подняться над горизонтом, обещая городу ясное морозное утро.
– Мороз и солнце – день чудесный…– весело напевала румяная белокурая восьмиклассница, бодро шагая по вытоптанной среди сугробов дорожке вдоль железной изгороди, за которой начинался школьный двор.
–Ты эскимос, мой друг прелестный, – пробурчала её спутница, высокая, немного нескладная девочка с русыми волосами и серыми, как снег у тротуара, глазами.
Блондинка удивленно уставилась на подругу.
– Середина февраля, восемь утра, на улице двадцатиградусный холод – а тебе хоть бы хны! – принялась пояснять спутница. – Скачешь по дорожке в легкой курточке с таким видом, будто все в порядке. Мне кажется, что посели тебя в Антарктиду – ты и там будешь песни распевать, – на последней фразе девочка обхватила себя руками и поежилась.
– А что в этом плохого, – блондинка обиженно поджала губы, – утро сегодня и вправду прекрасное. Смотри, как сверкает снег на солнце, словно добрый волшебник оставил в подарок горы серебра! – девочка провела рукой по решетке школьного забора. Облепивший стальные прутья снег посыпался вниз, вызывая у подруги новый приступ дрожи. – Кать, ну взбодрись же! У тебя же сегодня День рождения! А выглядишь, словно на каторгу идешь!
– Угу, – кивнула Катя, – школу по-другому, как каторгой не назовешь. – Она остановилась и принялась что-то искать в своем рюкзаке. – Вот, очередная двойка по английскому языку. – Катя сунула подруге листок в клетку, весь перечеркнутый красной пастой. – Если так дальше пойдет, то меня ждет неуд в конце года, и родители точно запретят мне ходить в театральный кружок. А у нашей труппы, между прочим, в июне выступление на Празднике Аполлоновой Лиры. Теперь ты понимаешь, почему у меня такое настроение?
– Твоих родителей я знаю уже давно, – возразила блондинка, – и уверена, что они такого не сделают, потому что любят тебя. Просто нужно чуть больше уделять времени изучению иностранного языка.
– Ангелина, не начинай, – запричитала Катя, – я вообще хочу в театральный поступить. Нужен мне этот английский? – девочка закинула рюкзак на плечо, завернула в школьные ворота и быстро зашагала к школьному крыльцу: опаздывать на урок, который ведет её классный руководитель, не хотелось. – Если бы мама с папой разрешили делать мне все, что захочу, то это был бы лучший подарок на День рождения.
Ангелина хотя и не возражала Кате, в глубине души с ней не соглашалась. Сама блондинка была сиротой, жила в детском доме на берегу реки и никогда не знала родительской заботы. Денег на обучение в вузе ей вряд ли кто-нибудь даст, поэтому придется учиться в техникуме на повара или швею. Подруге повезло больше: мама с папой давно присмотрели престижный социально-гуманитарный университет и готовили Катю к профессии переводчика в международной компании по производству медицинского оборудования. Ангелина искренне не понимала Катиного протеста, потому что о таком будущем можно только мечтать. Разве можно жить припеваючи, работая кухаркой в столовой или портнихой на заводе? А тут тебе и стабильная работа, и хороший заработок, и возможность повидать другие страны. Неужели все эти блага можно променять на многочасовые репетиции в старом душном театре на Таганке? Может, дело было в том, что Катя никогда не ощущала недостатка в одежде, игрушках, книгах и прочих мелочах? Ангелине часто приходилось видеть, как её одноклассница приходит в школу в модных джинсах или кроссовках, и тогда в её душе вспыхивало пламя зависти, которое, к счастью, из-за искренней привязанности к подруге, тут же гасло. Конечно же, блондинка хотела иметь семью и дом, поэтому расстраивалась, когда сталкивалась с Катиным нетерпением к щедрости и заботе её родителей.
После занятий подруги вместе добрались до улицы, где жила Катя, и расстались. Ангелина поспешила в детский дом, чтобы переодеться ко Дню рождения подруги, а Катя уныло побрела в сторону своего дома – двухэтажного особняка. Дома никого не было. На кухне рядами стояли плошки и чашки с сиропами, не заправленными салатами и фруктовыми муссами. Катя внимательно посмотрела на царящий творческий беспорядок, но настроение не улучшилось.
Обычно, она всегда с нетерпением ждала своего Дня рождения. В этот день мама пекла изумительный именинный пирог, а папа старательно прятал перевязанные ленточками коробки в шкафу, чтобы вечером вручить своей любимой дочке нарядную куклу или миленькое кружевное платьице. Но сегодня сладостно-лихорадочное предвкушение светлого праздника было просто задавлено неприятностями в школе.
Катя посмотрела на часы. Скоро вернуться родители, и придет Ангелина. Нужно переодеваться. Девочка поднялась по лестнице в свою комнату, распахнула дверцу шкафа и сняла с вешалки шелковое платье цвета молодой травы. Маргарита Витальевна считала, что этот наряд идет её дочери, а Катя немного стеснялась: фигура и так была чересчур худой, а в облегающем платье вообще походила на швабру.
В дверь постучали.
–Катерина, можно войти? – спросили снаружи.
– Конечно, входи Лиза, – ответила Катя, надевая на шею серебряную подвеску.
В комнату вошла полная женщина лет тридцати в кремовом пиджаке и темно-коричневых брюках.
– Я пришла помочь тебе с прической, – Лиза покрутила пальцами круглую расческу.
– Да, разумеется, – Катя покорно села на стул перед зеркалом, – а где мама?
– Ушла в магазин за недостающими продуктами, – ответила Лиза, – с самого утра, как заведенная, суетится на кухне. Знаешь, она ещё месяц назад продумала каждую минуту этого дня. Как сказала Марго, твое пятнадцатилетние очень важно для всей семьи.
– Замечательно! Мне всего пятнадцать, а родители расписали мою жизнь вплоть до пенсионного возраста!
– Катерина, не суди их так строго. Лучше попытайся понять. Вот скажи, чтобы ты делала, будь у тебя ребенок? Ты бы старалась уберечь его от роковых ошибок и жизненных несчастий. Желание лучшей доли для своих детей заложено в нас природой. Никто не хочет, чтобы его дитя наступило на те же грабли, что и он в молодости.
– Но это же моя жизнь, – вздохнула Катя, – какой смысл идти проторенной дорогой? Проводить каждый день, зная, что будет дальше, ужасно скучно! А как же свобода выбора, поиск себя, своего пути? Разве не это цель нашего существования? Нам, людям, Бог дал разум и самосознание, чтобы мы поднялись над уровнем первобытных инстинктов и стали личностями, готовым изменить мир к лучшему. А личность зиждиться на характере, который в свою очередь закаляется в борьбе с трудностями. Может быть, я не хочу проходить стороной ошибки молодости, не хочу сливаться с толпой, тупо проживающей безликие минуты, серые дни и потом с удивлением вопрошающей, почему так быстро летит время!
– Ты так говоришь, потому что ещё кровь кипит, – снисходительно улыбнулась Лиза, закалывая шпилькой непослушный локон, – но повзрослеешь, остепенишься, будешь жалеть: «Какая же я была дурочка! Лучше бы слушалась маму с папой!».
–Не буду, – упрямо ответила Катя.
– Все так думают, – усмехнулась Лиза, складывая инструменты в парикмахерскую сумку, – но на деле все выходит наоборот. Время летит быстро, но люди остаются прежними. Дети не слушаются родителей, совершают ошибки, не получают должного образования, рано женятся, едва сводят концы с концами, потому что молодая мама сидит дома с малышом, а отец вкалывает до полуночи на погрузчике за жалкие пятнадцать тысяч. Потом кто-то из супругов не выдерживает – и пожалуйста! Уже ни в чем не виновный ребенок растет в неполной семье! Когда он вырастет, то его непутевый родитель будет твердить то же, что когда-то твердили ему его родители, но чадо захочет, прямо как ты, жить своим умом, и все начнется сначала…
Сотворенная на голове прическа идеально подходила к Катиной внешности. Крупные заведенные локоны были подобраны сверху и, словно венок, обрамляли вытянутый овал лица с чуть запавшими щеками и прямым носом. Катя задумчиво рассматривала себя в зеркале.
– Лиза, а ты жалеешь о том, что не слушалась маму с папой? – тихонько спросила она.
– А как же, – Лиза села кровать и уставилась в покрытое инеем окно, – когда-то мы жили в Томске. Я как раз в колледж хотела поступать, на штукатура-маляра. Ну, пробыла я два курса, потом встретила молодого человека. Он из Москвы на практику приезжал. Красавец – джентльмен, Юрий покорил мое сердце. Цветы дарил, в кино водил, по вечерам на собственной машине катал. Потом предложил мне выйти за него замуж и перебраться в Москву. Как тут бедной провинциальной девочке удержаться! Напрасно родители мне говорили: «Закончи учебу! Никуда твоя Москва не денется!». Эх, если бы я послушалась, может, сейчас бы счастлива была! Я, вдобавок, и Марго «покорять столицу» уговорила. В общем, собрали мы вещички и укатили из дому за две тысячи километров. Я-то ожидала, что Юра привезет меня в большую уютную квартиру, и мы будем жить душа в душу – фиг вам! Очутилась в крохотной комнатушке в коммуналке. Марго пришлось снимать жилье в студенческом общежитии. Подавала документы в московский институт, но меня не приняли. Там таких студентов, приехавших за лучшей жизнью, как собак нерезаных. А жить как-то надо. Юриной стипендии на двоих не хватало. Родители не могли нам помогать. Папка наш, твой дедушка, работал бригадиром в лесхозе. Его завалило бревнами, перебило позвоночник в трех местах. Мамка оформила опеку над инвалидом и стала ухаживать за отцом. Я устроилась работать фасовщицей на склад. Сутками дома не бывала, на хозяйство времени не оставалось. Помню, прихожу однажды домой, а там незнакомая мне девица на кухне нашу посуду моет! И Юра говорит: «В холодильнике было пусто, и я попросил Иру приготовить нам ужин». Я покраснела от стыда, а девица противно хихикнула. С тех пор Юра ко мне охладел. Мы стали реже общаться. Зимой он разъезжал по конференциям и симпозиумам, а летом путешествовал с друзьями и с этой Ирой по России. У меня же работа забирала все силы. Лицо обвисло, волосы поредели, глаза впали – неудивительно, что спустя год мы с Юрой развелись. Тут неожиданно я узнала, что ношу под сердцем ребенка. Юра высадил меня у метро с чемоданом в руке, и я недолго думая, направилась в медицинскую клинику, благо кое-какие скопленные деньги у меня имелись. Ну, думаю, зачем мне сейчас ребенок? Ни дома, ни нормальной работы… Вот лет через десять рожу ещё. Да судьба наказала меня за мое легкомыслие. После аборта у меня развилось бесплодие. Спроси у своей мамы, она до сих пор помнит, как я ночами плакала на её коленях. Дай ей Бог здоровья за то, что приютила свою глупую младшую сестру! – Лиза широко перекрестилась. – Марго вытащила нас из нищеты. Работала, не покладая рук. Сначала стригла людей в салоне красоты «Лотос», потом собравшись с коллегами, выкупила его у хозяина, который считал бизнес невыгодным. Марго умная была. Она сумела превратить «Лотос» в один из самых знаменитых салонов в городе, а потом стала его полноправной хозяйкой. – Лиза уже не смотрела на Катю. Казалось, что её разум был не здесь, а в далеком прошлом, когда сестра Марго пригласила женщину работать парикмахером в свое заведение.
– Я благодарна ей за все, – прослезившись, прошептала Лиза, – таких родственников надо ещё поискать.
– Занятная история, – протянула Катя, не зная, что сказать. Получилось глупо. – Надеюсь, что со мной такого не случиться, ведь я не собираюсь уезжать из города или бросать учебу. Просто я хочу заниматься любимым делом – играть на сцене. И уверена, что достигну большого успеха.
Лиза по-прежнему смотрела сквозь украшенное сверкающим инеем стекло, но в её взгляде читалась досада. Не то желала она услышать от своей племянницы.
Внизу прозвенел дверной звонок.
– Кажется, твоя подруга пришла, – Лиза встала и направилась к выходу.
Ангелина была в прекрасном настроении и светилась, как маленькое солнышко. Пока Катя помогала блондинке раздеться, вернулся с работы Вадим Харитонович, Катин отец. Из кухни вышла уставшая, но довольная Маргарита Витальевна и пригласила всех к столу. Ужинали в огромной гостиной за круглым столом, покрытым белой узорчатой скатертью. Попробовали закуски – салат с морепродуктами и заливную телятину. Затем стали вручать имениннице свои дары. Лиза протянула Кате коробку с красными беспроводными наушниками, о которых девочка мечтала уже несколько месяцев. Ангелина незамедлительно передала подруге блестящий сверток. Катя развернула подарок и увидела маленькую шкатулку для украшений, расписанную вручную крупными цветками с треугольными лепестками. Какого было удивление девочки, когда она заметила, что цветки очень напоминали лотосы!
Настала очередь родителей. Вадим Харитонович, глава семьи, прокашлялся, прочищая горло для долгой вступительной речи. По-другому мама и папа, привыкшие общаться в официально-деловой обстановке, не могли.
– Дорогая и любимая Екатерина, – произнес он низким бархатистым голосом,– наступил день, который наша семья ждала целый год. Удивительно, как быстро пролетели года! А кажется, что только вчера я встречал Риту с маленьким чудом на руках! Тебе исполняется пятнадцать. Для тебя открывается дверь в мир взрослой жизни, в которую, мы искренне желаем, ты войдешь смелой походкой. Мы надеемся, что ты не очень расстроишься, если мы не подарим тебе куклу. Наш подарок гораздо серьезнее и практичнее, – отец таинственно понизил голос.
Катя облегченно вздохнула, когда услышала, что кукол больше не будет. Тон Вадима Харитоновича о загадочном подарке всколыхнул в ней интерес, и впервые за весь день девочка последовала совету Ангелины и взбодрилась.
–Катенька, мы очень тебя любим, – сказала Маргарита Витальевна, – и желаем тебе не знать горя и печали и уверенно идти до победного конца. Чтобы ни случилось, мы, твоя семья, всегда придем на помощь и дадим совет в трудной ситуации. И сегодня мы поможем тебе вступить на первую ступеньку взрослой жизни, – мама кивнула головой отцу, и тот достал из-под салфетки украшенный голубыми бабочками конверт, на котором крупными буквами было написано «С Днем рождения!» и отдал Кате.
Девочка недоумевающе вскрыла конверт, наблюдая, как мама нетерпеливо играет пальцами с вилкой и смотрит с восторгом и гордостью, как смотрит ребенок, показывая старшим свой первый рисунок. Внутри лежали бумаги и билеты то ли на поезд, то ли на самолет. Катя развернула листок и прочитала вслух:
– Туристическая путевка в международный языковой лагерь «Английский в Ирландии – результат и успех!». Обучение по программе с инновационным бизнес-курсом английского языка, который был создан специально для подростков. Прекрасная возможность улучшить знания английского, устранить языковой барьер и познакомиться с культурой страны. Количество занятий: двадцать один. Дата и время отправления: 6 июня 2016 года в 03:30. Что это?
– Мы с отцом подумали, что тебе понравится провести летние каникулы за границей. Получишь массу впечатлений, заведешь новых друзей…
– Будущих бизнес-партнеров, – поправил как всегда прагматичный Вадим Харитонович.
– За одним «подтянешь» английский. Мне вчера твоя «классная» звонила. Сказала про двойку за контрольную. Тебе же в следующем году экзамен сдавать.
Катя на несколько секунд просто онемела.
– Я… Я не могу лететь, – выдавила именинница, когда к ней вернулся дар речи, – у меня же в июне конкурс!
– Знаю, знаю, – отмахнулась Маргарита Витальевна, – Праздник Эоловой Арфы…
–Аполлоновой Лиры, мама. Аполлон – древнегреческий бог творчества, покровитель девяти муз, богинь науки и искусства.
– Все равно, праздник можно пропустить, потому что путевка возврату не подлежит.
– Но я готовлюсь к конкурсу уже три месяца! – воскликнула Катя, забыв про конспирацию. Обычно она не говорила родителям, чем занимается после уроков. – Наша труппа ставит пьесу Евгения Шварца «Тень», у меня там одна из главных ролей! – Сдаваться, так со всеми потрохами! – Аннунциаты, дочери Пьетро, хозяина гостиницы.
– Передай роль кому-нибудь другому, – Вадим Харитонович, как обычно, быстро нашел решение, – пропуск фестиваля – это совсем не конец света.
Катя ошалело взглянула на отца. В отличие от мамы, папа поощрял любые творческие начинания своей дочери.
–То есть как – передать роль? Роль, которую я получила, можно сказать, кровью и потом – пройдя жестокий отбор, соревнуясь в артистизме с бывалыми девушками из старших классов, за спиной которых не один десяток выступлений! – отчаянно выпалила Катя. – Повторяю: я никуда не поеду! Терпеть не могу английский язык! – девочка бросила в ход свой последний аргумент.
– Не будь такой капризной! Тебе уже пятнадцать, а ведешь себя как детсадовец! – Маргарита Витальевна повысила голос. – Отучишься месяц в Дублине, ничего с тобой не произойдет. Потом мне ещё спасибо скажешь. Некоторые родители за всю жизнь не совершают и десятой доли того, что мы делаем для тебя. А ты только и знаешь перечить и возмущаться! Привыкла жить на всем готовеньком и не представляешь, чего нам стоило достать эту путевку! За неё мы выложили кругленькую сумму. А деньги, к твоему сведению, на деревьях не растут! – голос мамы взвился на необычайную высоту. – Эгоистка!
– Рита, хватит, – тихо, но властно сказал Вадим Харитонович.
Маргарита Витальевна вспомнила, что за столом сидят гости, и замолкла.
– В июне ты отправляешься в Ирландию, и это не обсуждается, – безапелляционно закончила она, все ещё борясь с нахлынувшей яростью.
Над столом повисло молчание, прервать которое хватило смелости только у Ангелины:
– Что ж, холодные закуски оказались настолько аппетитными, что мне не терпится перейти к основному блюду.
