Станислав Владимирович Далецкий
Осенняя поездка в прошлое
С арестом Ивана Петровича его жена Анна Антоновна с детьми, старшей из которых было 17 лет, осталась без средств существования. Имея среднее педагогическое образование: Ялуторовское педагогическое училище, Анна Антоновна сдала соответствующие экзамены и получила в 1939 году Аттестат учителя начальных классов РСФСР, в котором было указанно следующее:
«Домова Анна Антоновна, окончила в 1915 году учительское женское училище в г. Ялуторовске, прошедшая установленный испытательный стаж педагогической работы в школе, удостоена на основании Постановления Центрального Исполнительного комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР о введении персональных званий для учителей от 10 апреля 1936 года, звание учителя начальной школы.
Народный комиссар просвещения РСФСР
14 апреля 1939 г №224490»
По-видимому, Анна Антоновна стала работать учителем начальных классов в своём городке еще до получения аттестата – примерно с 1936 года, сначала в начальной школе, а потом в семилетней школе, где и проработала до 1954 года до выхода на пенсию при учительском стаже 20 лет. Потом, до 1957 г она еще поработала библиотекарем в той же школе, т.к. прожить на учительскую пенсию, имея двух иждивенцев было трудно. А этими иждивенцами были ее мать – Щепанская и внук – сын её дочери Лидии.
Следует отметить, что пенсионная система СССР в 50-е годы еще только формировалась, и право на пенсию имели еще не все, но военнослужащие, врачи и учителя считались необходимыми для государства специалистами и обеспечивались пенсиями по старости или выслуге лет. Эти пенсии позволяли жить скромно, но не в нищете, как после 1991 года.
С возвращения на родину в 1933г и до 1958 г Анна Антоновна проживала в доме своей матери, который достался ей по наследству от сестры.
Этот дом сохранился и в настоящее время. Он из сосновых бревен на фундаменте из лиственничных столбов, под железной жестяной крышей, имел общую площадь примерно 40 м2, жилую около 30 м2 и включал сени, кухню и 2 комнаты, примерно 14 и 8 метров. При доме был двор и огород общей площадью участка 8 соток (впоследствии 6 соток). На участке стояли: сарай – для дров и коровы и амбарчик – для кое-каких продовольственных запасов, весьма незначительных. Хотя до революции 1917 г, по воспоминаниям Евдокии Платоновны, в амбаре её собственного дома на зиму обычно хранились: туша коровы, туша свиньи, 2-3 бараньих туши, около 50 тушек птицы (кур, уток и гусей), а также несколько мешков муки и крупы, бочки с солениями и маслом.
Собственный купеческий дом Евдокии Платоновны находился метрах в 50 от дома ее сестры Марии на берегу речки и был примерно в два раза больше. Этот дом был реквизирован в 1918 году, и в 30-50-е годы там проживало 3 семьи, а в настоящее время он снова принадлежит какому-то торгашу – назвать этих нынешних спекулянтов купцами или торговцами просто невозможно.
Но вернемся к условиям жизни Анны Антоновны. В доме, общей площадью 30 м2 (т.е. малогабаритная двухкомнатная квартира в панельном доме 60-х годов) в 1935 году проживали:
Щепанская Евдокия – мать Анны Антоновны; ее сестра Пелагея; сама Анна Антоновна; трое ее детей: Августа, Лидия и Борис – всего 6 человек. При этом, маленькая комната в доме сдавалась квартирантам – обычно семейной паре без детей. Как там размещались 8 человек, особенно зимой, когда из-за сибирских морозов на улице долго не пробудешь, представить достаточно трудно.
Тем не менее, дети Анны Антоновны – дети врага народа, получили среднее образование, дочь Августа впоследствии окончила институт, дочь Лидия тоже училась в институте, но из-за войны вынуждена была оставить учебу. Сама Анна Антоновна – жена врага народа, за труд в годы Великой Отечественной войны была награждена медалью.
Доносчики и подлецы от власти и при власти сгубили много невинных людей, но власть в целом, была в интересах большинства, чего нельзя сказать о действующем в России с 1991 года режиме.
Итак, Анна Антоновна учительствовала, а домашнее хозяйство вела ее мать Евдокия Платоновна, которой в 1935 году было уже 68 лет, но она была энергичная и неутомимая в повседневном труде женщина. В домашнем хозяйстве всегда была корова (до 1954 года), а иногда и две, иногда заводили и откармливали поросенка, были и куры – все это требовало постоянного труда и заботы. А кроме них еще был огород, который летом требовалось поливать и носить воду из реки. Также надо было заготовить дрова для отопления дома и накосить летом сена для коровы – все это требовало мужского труда, а мужчин в доме не было – одни женщины да сын Анны Антоновны – Борис, которому было 13 лет. Но как-то справлялись, даже во время войны, когда Борис был призван в действующую армию и женщины вообще остались одни.
В 1940 году умерла сестра прабабушки – Пелагея, но у старшей дочери Анны Антоновны – Августы родилась дочь Наталья, так сказать произошла замена старого на малого. Потом, там же родился и сын у второй её дочери – Лидии.
После войны дети Анны Антоновны разъехались по своим семьям, а именно:
дочь Августа уехала в Подмосковье, дочь Лидия осталась в городке, но переехала в дом к мужу, а сын Борис переехал в другое село, а потом в другой район Сибири. Анна Антоновна осталась в доме с матерью и внуком – Иваном, сыном её дочери Лидии, который в два года оказался без отца, не был принят новым мужем и остался на воспитании у бабушки.
После войны Анна Антоновна так и жила здесь с матерью и внуком в бывшем доме своей тетки Марии. Летом во время учительских отпусков она выезжала, иногда, в гости к старшей дочери Августе в Подмосковье или к сыну Борис, а ее мать Евдокия Платоновна оставалась на хозяйстве.
Последняя корова была в хозяйстве, кажется, до 1954 года, а после уже нет, так как содержать и ухаживать за коровой это большой труд. К тому же, в эти годы Хрущев обложил подсобные хозяйства сельских жителей непомерными налогами в натуральной форме: имеются в хозяйстве курицы – надо сдать государству определенное количество яиц, есть корова – сдавай молоко и т.д. Вот так: дурак у власти способен загубить любое дело, извратить любую благородную идею. А кроме дураков, были еще и предатели, откровенные и скрытые враги и проходимцы всех мастей, что и показала перестройка и последующий развал страны с возвратом принципа их жизни: «или всех грызи, или лежи в грязи», вместо добросовестного и созидательного труда, как основы существования человеческого общества.
В 1955 году Анна Антоновна получила письмо от бывшего узника Бамлага, сидевшего вместе с Иваном Петровичем и после освобождения проживающего в 70 км отсюда. Как о нём узнала Анна Антоновна неизвестно.
Вот это письмо:
«1/Х-55.
Здравствуйте Анна Антоновна!
Ваше письмо от12/IX-55 получил только сегодня. Не знаю, почему оно так долго шло. Прежде всего, хочу ответить на Ваши вопросы.
С Иваном Петровичем мы встретились в тюрьме в 1935г в августе. Затем в сентябре нас погрузили в вагоны и отправили на Восток, ехали мы в разных вагонах – в дороге находились 42 дня. Это «путешествие» вымотало нам душу и силу, когда нас выгрузили, мы еле на ногах стояли. Прибыли мы на станц. Архара, там мы снова были вместе, спали рядом и кушали из одной миски.
В то время Иван Петрович был совершенно здоров и чувствовал себя великолепно, духом не падал и нас молодёжь держал в настроении и не давал журиться.
Работали мы также вместе, на физических работах. Норму выполняли, кроме того у меня было достаточно денег, мы же делились, кушали вместе и досыта. Таким образом, мы быстро восстановили потерянные силы в дороге, аппетит был ужасный, когда деньги стали подходить к концу мы меняли своё барахло на продукты, таким образом, восстановили силы.
Дополнительного срока он не имел, всего у него было 10 лет и только.
В отношении Вас он ничего мне не показывал, только всегда говорил, что жизнь у него прожита, жалел детей и Вас, что благодаря его судьбе и Вам с детьми тяжело.
Он меня многому научил, как жить, с кем дружить, вообще благодаря его советам я остался жив и, что называется, вышел в люди. Затем в декабре 1935 года нас с ним разлучили, его оставили на месте, а меня перебросили на другой участок, но в феврале (примерно) 36г я с ним снова встретился, он тоже был здоров. Тогда он сказал, что сидеть он не будет, при первой возможности будет бежать, причём он хотел пробраться в Китай, а оттуда в Америку. После этого я его не видел, а слухом пользовался, что свой план он осуществил.
Правда там так много умирало народа, но Иван Петрович не мог допустить до такого положения, чтобы умереть с голода или от мороза, он умел жить и выходить из любого положения.
Вот примерно всё, что я знаю о нём. Теперь хочу пару слов написать о себе. Меня посадили, мне было 20 лет, меня не судили, а «особое совещание» НКВД за «антисоветскую агитацию» вынесло решение посадить меня на семь лет и пять лет поражения прав, а когда у меня кончился срок, меня вызвали и объявили, что есть указание из Москвы задержать меня до конца войны, таким образом, я 3 года 7 месяцев просидел лишнего, да и вообще не знаю, за что отсидел, просто им были нужны люди и их набирали, выдумывая всякие преступления.
Освободился я 18 октября 1945 года и вот уже 10 лет я мытарюсь, так мне дали такой паспорт, что в городе меня не прописывают, могу жить только в небольших посёлках, вот это меня и привело поселиться в Называевском. Здесь я построил себе домишко, завёл хозяйство, корову, свинью, гусей, кур, свой огород, таким образом, немного поднялся на ноги.
Жаль одного, что мне не дали получить образование. Я ведь был принят в военную Академию, мне так хотелось её окончить. А теперь вот стал неуч. Кроме того, когда меня освободили и оставили по «вольному найму» при лагере, там ещё работал почти 4 года. Кое-как удалось развязаться с лагерем.
Анна Антоновна! Я хотел Вам посоветовать дать розыск на Ивана Петровича. Нужно написать Министру Внутренних дел с указанием фамилии И.П., год рождения, срок наказания, в каком году осуждён, где он отбывал срок.
Я думаю, что Вам ответят и если он жив, то сообщат, когда он освободился, а если действительно он сбежал или умер, Вам тоже должны сообщить.
В Заявлении укажите, что в 1935-36гг он отбывал срок наказания на ДВК в Бамлаге на строительстве вторых путей в 11 отделении Бамлага НКВД ст. Архара. Это будут последние сведения о местонахождении Ивана Петровича.
Действуйте смелее, тем паче Августа находится в Москве, она может добиться приёма к Министру и лично рассказать. Можно ещё обратиться в ГУЛАГ НКВД (Главное управление лагерей) оно тоже находится в Москве и там на всех заключённых имеется картотека. Действуйте смелее и настойчивее, всё-таки что-то Вам сообщат о нём.
В октябре я буду у Вас, обязательно зайду к Вам и подробно всё расскажу, как пришлось нам с ним пережить все трудности.
Вы, если будете ехать через моё село, обязательно остановитесь у меня. Я живу у самой дороги, как только въезжаете в село мой первый дом на левой руке.
Ну, на этом кончаю, передайте привет Марии Алексеевне.
Будте здоровы, не печальтесь.
До свидания.
С приветом Евгений Харченко
1/Х-55г
P.S.
Если что будет неясно в розыске Ивана Петровича, пишите мне, я постараюсь более подробно описать что нужно и как нужно действовать».
В этом письме политзаключённого 30-х годов поражает оптимизм автора, его человечность и участливость к судьбам других и конечно уровень развития. Он закончил только среднюю школу и после этого почти 20 лет провёл в лагерях, ссылках и на жительстве в небольшом посёлке, но имеет развитый стиль изложения мысли и грамотность, недоступную современным выпускникам школы.
Анна Антоновна последовала совету Евгения Харченко и в 1957 году, когда Хрущев неистово разоблачал культ личности Сталина, вместо поиска и наказания ретивых исполнителей репрессий на местах, Анна Антоновна попробовала узнать судьбу своего мужа и обратилась с письмом в КГБ. Вот это письмо:
«В Комитет Государственной Безопасности При Совете Министров СССР от гр-ки Домовой Анны Антоновны.
Заявление
Прошу Вас сообщить мне о судьбе моего мужа – Домова Ивана Петровича. Вот необходимые сведения о нем:
гр-н Домов Иван Петрович родился в 1887 году в Могилевской области, Мстиславского района, Мозолевский с/совет, деревня Сохон.
Осужден в 1935 году 19 июля по ст. 192а УК и 107 УК на 10 лет.
В 1935-36 годах он отбывал срок наказания на ДВКа в Бамлаге на строительстве вторых путей в 11 отделении Бамлага НКВД ст. Архара. Это последние сведения о его местопребывании.»
А.А.Домова 27 июня 1957г.
Интересна судьба этого письма и ответа на него, а именно: областная прокуратура сделала запрос в Амурскую область, где находился Бамлаг. Амурская прокуратура ответила, что Иван Петрович был осужден «тройкой» к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение. Далее Амурская прокуратура пишет: «Но не надо лишний раз будоражить людей известиями о расстрелах их родственников в 1937 году. Сообщите жене, что ее муж в лагере простудился, заболел и умер от воспаления легких в сентябре 1937 года и похоронен в г. Свободном Амурской области на лагерном кладбище, могилу установить невозможно».
«Заботливая» областная прокуратура пошла еще дальше и, зная о письме Харченко Е., которое наверняка в 1955 году было вскрыто и прочитано в МВД, письмом по месту жительства Анны Антоновны просила передать, что Иван Петрович, отбывая срок в Бамлаге совершил побег в 1937 году, перебрался в Китай, а оттуда в Америку, где через некоторое время заболел и умер.
Этот ответ и был передан внучке Анны Антоновны, которой было в этот момент 17 лет и она училась в 10-м классе, здесь в городке (приехав на лето к бабушке она захотела остаться и, закончив школу вернулась к родителям в Подмосковье).
Так и родилась легенда, что Иван Петрович убежал в Америку и возможно даже жив, а Анна Антоновна так и не узнала правду о судьбе своего мужа.
Характерно, что все это враньё местные прокуратуры творили по собственной инициативе, якобы в интересах государства, также как ранее, их собратья совершали репрессии, желая выслужиться и перевыполнить якобы какой-то план. Поистине: услужливый дурак хуже врага.
Вспоминается такая притча. Беседуют русский и американец о положении в своих странах. Русский сетует, что в России никак не наладится жизнь, а почему? На это американец отвечает: «У нас в Америке только 5% людей нормальных, а остальные дураки, но у власти всегда находятся нормальные люди, а у вас в России 95% процентов нормальных людей и только 5% дураков, но у власти всегда находятся именно эти 5% дураков.
И с этим можно только согласиться, добавив, что российские властные дураки инициативны, вороваты и обычно правят вместе с предателями и проходимцами всех мастей.
Но вернемся к биографии Анны Антоновны. Самые тяжелые военные и послевоенные годы прошли, жизнь как-то налаживалась и в 1957 году Анна Антоновна закончила работу библиотекарем и окончательно вышла на пенсию в возрасте 63 лет. Представляет интерес, что это была за пенсия, и как можно было прожить на одну пенсию втроем: мать и внук на иждивении.
Насколько ему помнится, ее учительская пенсия была 360 рублей, да за престарелую мать была доплата 50 рублей. Итого 410 рублей в месяц. Что значили эти деньги в 1957 году, в сибирском городке:
Буханка хлеба весом 0,8-1 кг стоила 1,5-2 рубля; литр молока – 1 рубль; мясо – 10-15 рублей килограмм; сахар – 7 рублей килограмм; литр керосина – 60 копеек: летом всю еду готовили на примусах или керосинках; дрова для отопления дома – 40-50 рублей за кубометр: для дома с двумя печами нужно было 12-15 кубометров на зиму – это 2 пенсии. Жить на пенсию можно было очень скромно, но и не нищенствовать как сейчас. Еще Анна Антоновна сдавала комнату квартирантам за 100 рублей в месяц (обычно это были 2-3 студента местного сельхозтехникума).
Тем не менее, содержать большой, по местным меркам, дом было накладно, и в 1958 году Анна Антоновна указанный дом продала, и купила там же меньший (6×3 м, кухня и комната) куда все трое и перебрались.
В 1959 году ее внук поступил в местный сельхозтехникум, а это стипендия 160 рублей. В 1961 году внук начал работать слесарем, а потом токарем и материальные проблемы решились.
Затем внук поступил в институт в Москве, в этом же году, в возрасте 96 лет умерла мать Анны Антоновны – Евдокия Платоновна. Дом был продан и с тех пор Анна Антоновна жила, так сказать, в гостях у детей, в основном у старшей дочери в Подмосковье, иногда приезжая летом на свою родину.
Эти годы, вероятно, были самыми спокойными и человечными в жизни Анны Антоновны.
Каких-то определенных забот и обязанностей уже не было. Она много гуляла, читала книги, что любила делать и раньше, но не хватало времени, а начав скучать, переезжала к другим детям и внукам, не будучи в тягость никому. Нужно отметить, что характер Анны Антоновны был спокойный и выдержанный, что объяснялось врождёнными качествами и воспитанием. Никто и никогда не видел её в состоянии крайней депрессии или яростного раздражения, поэтому общение с ней было простым и доброжелательным.
Последний раз она возвратилась на родину летом и осталась там, жила сначала у свекрови своей дочери Лидии, а затем и у дочери. В это время у нее уже развивалась неизлечимая болезнь, она ослабла и слегла, к тому же оступившись, она сломала ногу – это часто случается с пожилыми людьми, случилось и с ней: как раньше и с ее матерью, незадолго до смерти.
Оправиться от болезни и со сломанной ногой Анна Антоновна уже не смогла и умерла зимой, на 83-м году жизни. Похоронена Анна Антоновна рядом с матерью – Евдокией Платоновной Щепанской и ее сестрами, от могил которых остались только безымянные бугорки: где и сидел сейчас Иван Петрович – её внук.
Такая непростая и трудная жизнь в непростое и трудное время.
И краткое заключение от Ивана Петровича:
Его бабушка – Анна Антоновна родилась в конце 19-го века, прожила в России три четверти бурного 20-го века, включая Первую мировую войну, Революции, Великую Отечественную войну и послевоенные и послереволюционные разрухи. Стараниями отца она получила приличное по тем временам учительское образование и вышла замуж тоже за учителя, который волей судеб был еще дворянином и офицером. С такой родословной в то время долго не жили и он, по доносам, был арестован и уничтожен, оставив жену и троих несовершеннолетних детей. Оставшись без мужской помощи и поддержки, Анна Антоновна не сломилась, смогла вырастить троих детей и дать им тоже достойное образование, а в наше время проблемой является воспитание даже одного ребенка, а не троих.
Только в возрасте 63-х лет она смогла уйти с работы на заслуженный отдых и, по-видимому, только эти последние 20 лет ее жизни были относительно спокойными.
Достойно выполнив свое женское предназначение, Анна Антоновна закончила свою жизнь в возрасте 82-х лет, оставив (на тот момент) после себя 3-х детей, 8 внуков и 4-х правнуков и подтвердив этим, что жизнь прожита не напрасно и их род на ней не прервался.
XXIV
Закончив воспоминания о бабушке, Иван Петрович вновь осмотрелся по сторонам. Где-то здесь, на кладбище, лежат многие его знакомые по детским и юношеским годам. О некоторых умерших он узнал случайно, о других ему сообщили ещё оставшиеся в живых и проживающие здесь школьные товарищи и просто знакомые. «Да, жизнь течет быстро, а пятьдесят лет прошедшие с его отъезда – срок большой для человеческой жизни. Можно бы навесить почивших друзей, но как это сделать? Не бродить же по кладбищу, выискивая знакомые фамилии и всматриваясь в фотографии на памятниках и крестах. Надо будет поискать провожатого и пройтись здесь с ним», – думал Иван Петрович.
Вернувшись мыслями к окружающим его могилам родственников, он отметил отсутствие погребений мужской части их рода. Прадед лежит где-то в Вологде, отец – в Таджикистане, а дед сгинул бесследно в лагерях на Дальнем Востоке. Деда, своего полного тёзку, он не знал, разговоры о нём в семье не велись и только несколько лет назад, занимаясь на досуге своей родословной, Иван Петрович по архивам восстановил биографию своего деда – незаурядного, по всем статьям, человека трагической судьбы.
Его дед – Иван Петрович родился в 1885г в селе Сохон, Мстиславского уезда, Могилёвской губернии (на территории нынешней Белоруссии), вероисповедования православного.
Он принадлежал к старинному, но небогатому дворянскому роду, ведущему исчисление от 17-го века, который был весьма разветвлённый, включал православную и католическую ветви, имел герб, но к концу 19 века обеднел.
Дворянство их рода исчисляется с некоего Митька, которому было присвоено потомственное дворянство, по-видимому, за военные заслуги. По архивным данным, предки Митька служили ещё удельным князьям Мстиславским и, вероятно, по происхождению принадлежали к коренному боярству Западной Руси. Их родоначальниками считались два брата Яков и Ярош – сыновья Митька, жалованные имениями Радон и Манковское от князей Мстиславских, герба «Юноша», польского по происхождению, однако этот род русский.
Со своим гербом предки Ивана Петровича доказали древнее дворянство в Могилёвском собрании ещё 9 февраля 1815 года и тогда же были записаны в 6-ю часть тамошней дворянской родословной книги.
Герб «Юноша» имел вид красного щита в резном обрамлении, украшенного сверху шлемом со страусовыми перьями. На красном фоне щита на зелёной траве стоит рогатый овен (баран) обагренный кровью на задней ноге.
У отца Ивана Петровича – Петра Фроловича было ещё два сына – Иосиф и Станислав и дочь Лидия (возможно, были и ещё дочери). Прадед – Пётр Фролович с семьёй, являясь дворянами, фактически вели крестьянский образ жизни. Однако, дворяне в царской России имели некоторые привилегии, в том числе на получение бесплатного образования и Иван Петрович окончил в 1902 году полный курс учения в Чаусском уездном училище (нынешнее среднее образование) и далее в 1906 г окончил 4-х классное Оршанское городское училище на звание учителя начальных классов (нынешнее педагогическое училище или колледж) и с 1906 года, т.е. в 21 год начал работать учителем начальных классов в селе Высокое, Могилёвской губернии.
Проработав два года учителем, Иван Петрович в 1908 году поступил в учительский институт г. Вильно, нынешний Вильнюс, который в то время являлся частью Белоруссии, и в нем проживали, в основном, белорусы и поляки.
Успешно окончив институт в 1912 году, Иван Петрович стал работать учителем истории в уездном училище г. Орша.
Перед началом Первой мировой войны, в июле 1914 года Иван Петрович был призван в армию рядовым и назначен на службу в 49-ый военный транспорт 10-го обозного батальона и далее, как указано в архивных данных «Был в походах и делах против Германии с 18 июля 1914г по 26 июля 1916г».
В обозе Иван Петрович служил до апреля 1915 года и был переведён в 41-ый Сибирский стрелковый полк, рядовым, а затем младшим унтер-офицером. После укомплектования, полк был направлен на фронт, где активно участвовал в боях с немцами в январе – феврале 1916г. В этих боях отличился и Иван Петрович, который за неполные два месяца был награждён тремя Георгиевскими крестами 4-ой, 3-ей и 2-ой степеней.
Следует пояснить, что Георгиевский крест для нижних чинов имел 4 степени, и им награждались рядовые и младшие командиры за личную храбрость. Как говорилось в указе императора Александра 1 от 13 февраля 1807г, им награждались унтер-офицеры, солдаты и матросы «кои в сухопутных и морских войсках наших действительно служа, отличатся противу неприятеля отменною храбростью». Солдатские кресты носились и после получения офицерского звания, и есть фото Ивана Петровича с Георгиевским крестом 2-ой степени. При награждении всеми 4-мя степенями отличившийся становился полным Георгиевским кавалером, и его фамилия высекалась на мраморных досках Георгиевского зала Большого дворца Кремля. Ивану Петровичу до «полного банта» не хватило Георгия 1-ой степени.
В Великую отечественную войну в СССР был введён аналогичный Орден Славы 3-х степеней.
В марте 1916года полк, по-видимому, был направлен на доукомплектование, а Иван Петрович направлен на учёбу в школу прапорщиков, в Псков, не закончив которую, он был отправлен назад в полк. Затем, в октябре 1916г он был повторно направлен на учёбу – уже в Омскую школу прапорщиков, которую и окончил в феврале 1917г, произведён в прапорщики и отправлен в штаб Иркутского военного округа для дальнейшего прохождения службы.
С учёбы в Омской школе прапорщиков начался Сибирский период жизни Ивана Петровича. Во время учёбы Иван Петрович познакомился со своей будущей женой – Щепанской Анной Антоновной, которая работала в канцелярии школы прапорщиков. Брак зарегистрирован в январе 1917г.
Но вернёмся к Ивану Петровичу. После крушения царизма в феврале 1917 года и до окончательного развала армии он служил в Иркутске, откуда в ноябре 1917 года прибыл в по месту жительства жены.
Являясь членом партии эсеров с 1904г, он принял участие в политической деятельности в уезде и был избран членом уездного Совета депутатов в феврале 1918г от партии эсеров.
В июне 1918г власть в Сибири захватил адмирал Колчак и Иван Петрович был арестован, как член уездного Совдепа, и посажен в Омскую тюрьму, где и находился до декабря месяца. А Омск тогда являлся столицей колчаковщины.
Восстанавливая судьбу деда, Ивану Петровичу попалась в руки книга «В борьбе за Советы», автор которой являлся участником событий 1917-1918гг при установлении Советской власти в уезде. В этой книжонке, автор приписывает его деду активную контрреволюционную деятельность против большевиков и даже обвиняет деда в участии поджога здания уездной управы, где находилось продовольствие, оружие и телеграф. Пожар якобы удалось потушить (в деревянном здании с применением керосина!), а Иван Петрович успел скрыться. Всё это происходило в феврале 1918г. Однако в феврале 1918г был только что избран новый состав уездного Совдепа, в котором большевиков и эсеров было поровну, по 10 человек, поэтому эсеры были такой же властью, как и большевики. С другой стороны, если бы Иван Петрович – дед, активно боролся против Советской власти, скрываясь от большевиков, он бы не был арестован колчаковцами вместе с остальными членами Совдепа прямо в здании управы, и уж тем более не сидел бы полгода в Омской тюрьме. Автор сей книжицы, как оказалось, проживал по соседству и его клевета и измышления против Ивана Петровича носят характер личной неприязни и даже мести, о чём будет сказано ниже.
В декабре 1918г прямо из тюрьмы, Иван Петрович был мобилизирован в армию Колчака, как дворянин и офицер, и в чине поручика направлен в штаб Саянского полка, где в сентябре того же года был назначен командиром роты. В первом же бою с красными, в сентябре 1919г, он был ранен в ногу под г. Миуссом и направлен на излечение по месту жительства, а затем в октябре в Иркутский госпиталь. В ноябре в Иркутске была свергнута власть белогвардейщины, адмирал Колчак расстрелян, но раненых белогвардейцев в госпитале никто не преследовал и Иван Петрович находился на излечении до мая 1920г.
После выписки из госпиталя в мае 1920г Иван Петрович был арестован, уже красными, как бывший белый офицер. В июне 1920г красные предложили ему, как боевому офицеру с высшим образованием и не участвовавшему в зверствах колчаковцев против красных и мирного населения, службу в Красной Армии, где он и прослужил до июля 1921г в Иркутске, командиром учебного батальона.
В июле 1921г вышло распоряжение Советского правительства об увольнении из Красной Армии всех бывших белых офицеров. Иван Петрович был уволен из Красной Армии, уже по традиции, посажен в тюрьму на 2 месяца и затем отправлен в ссылку с семьёй в г. Вологду под надзором ЧеКа с лишением гражданских прав. Тем не менее, ему разрешили учительствовать, и он проработал до 1927г учителем средней школы в г. Вологде.
В 1927г Иван Петрович занялся предпринимательской деятельностью и открыл в г. Вологде антикварный магазин. Не ясно, с чем это было связано: то ли ему запретили учительствовать – как дворянину и бывшему офицеру; то ли он воспользовался некоторыми свободами НЭПа (НЭП – новая экономическая политика, введённая советской властью в 1922г с целью преодоления разрухи после войны. НЭП разрешал частное предпринимательство в торговле, некоторых сферах производства, сельском хозяйстве и т.д.), для улучшения материального положения семьи, которая кроме него и Анны Антоновны включала троих детей: дочь Августу – 1917г рождения; дочь Лидию – 1920г рождения; и сына Бориса – 1922г рождения, а также родителей жены – Евдокию Платоновну и Антона Казимировича Щепанских, которым было к этому времени уже за 60 лет.
В 1929 году умер Антон Казимирович Щепанский, и Евдокия Платоновна уехала на родину, где стала жить со своими 2-мя сёстрами Марией и Пелагеей – вдовами и бездетными. Интересно, что из 4-х сестёр Соловьёвых, только у Евдокии Платоновны была дочь.
В этом же, 1930 году частное предпринимательство (НЭП) фактически было запрещено, и Иван Петрович был вынужден торговать антиквариатом неофициально, магазин в г. Вологде был закрыт и он с семьёй переехал в Подмосковье, где было легче заниматься этой деятельностью.
Иван Петрович устроился работать внештатным экспертом-искусствоведом в Исторический музей г. Москвы, что позволяло ему появляться по антикварным делам в Москве, потому что постоянное проживание в столице и других крупных городах ему было запрещено.
В Подмосковье они прожили до 1932г после чего, неясно по каким причинам, переехали на жительство в г. Ростов-Великий – это примерно в 150 км от Москвы на берегу Плещеева озера, где царь Пётр 1 в юности построил первый корабль.
В конце 1933г Анна Антоновна с детьми уехала в Сибирь к матери. Годы были достаточно трудные и голодные, но в Сибири было несколько легче, к тому же две бездетные сестры Евдокии Платоновны могли оказать некоторую помощь, в том числе и по ведению приусадебного хозяйства, была у них и корова.
Из Сибири семья посылала Ивану Петровичу продукты питания, а он, по-видимому, некоторые предметы для продажи, хотя трудно представить какие предметы антиквариата могли в те голодные годы заинтересовать крестьян окрестных деревень на городском колхозном рынке, чтобы продукты питания менять на красивые, но ненужные безделушки.
К маю 1935г дела Ивана Петровича шли видимо не лучшим образом, и он решил вернуться к семье в Сибирь и попытаться устроиться там же – учитель с высшим образованием в то время был большой редкостью, особенно в отдалённых районах Сибири. По прибытии в городок, он, по доносу, был арестован. Донос, вероятно, был от упомянутого выше соседа и автора книжки и вот почему. Кроме личной неприязни, а Анна Антоновна говорила, что этот сосед в своё время имел на неё какие-то виды, из материалов районного суда следует, что Ивана Петровича пытались обвинить в антисоветской деятельности, как и тот автор в своей книжке, но эти обвинения не нашли в суде своего подтверждения.
