Валентина Попова-Блум
Исповедь русской американки
Предисловие
Эта книга – исповедь на грани фола, своеобразное подведение итогов женщиной, в 1993 году неожиданно переехавшей из Советского Союза в Америку. Рассказ о жизни трудной, трагичной, но и яркой, радостной, веселой, половина которой проведена в России, вторая – в США. И обе наполнены грустными и комическими событиями, приключениями и путешествиями по всему земному шару.
Валентина Попова открыла первый в России Центр формирования сексуальной культуры, участвовала в создании Российской сексологической ассоциации, представляла Россию на международных конгрессах, доказав всему миру, что в СССР секс есть. А потом началась ее американская эпопея, адаптация к совершенно новым реалиям со всеми вытекающими отсюда и радостными, и печальными уроками жизни.
Подкупает наблюдательность автора, оптимизм и юмор, колоритный язык, умение подмечать необычное в обыденном. Валентина позволяет себе вольно обращаться с языком, кто-то может обвинить ее в искажении слов, но в этом ее самобытный стиль и нестандартность.
Эта книга о том, как наш человек может найти себя в любом месте, адаптироваться и проявить свою русскость; о дружбе и любви, о страданиях и восторгах, об удивительных встречах и необычных местах, о добродетелях и пороках, о природе и животных.
Андрей Кивинов
* * *
Я благодарна людям, без которых это книга не состоялась. Не хватило бы энергии, организованности, технических способностей. Это мой редактор, Виктория Шервуд-Пименова, заглянувшая в мою душу; Ольга Орлова, толкнувшая меня к Виктории; Blake Wilkinson, молодой человек, посланный мне в помощь кем то сверху, без которого я бы не довела рукопись до конца. А также моя дочь Алина и внук Никита Грачевы. Спасибо им!
От автора и об авторе
Стриптиз души
Мемуаразмы по удалым волнам моей памяти
Огромная Жизнь, полная событий и приключений
Зачата была в любви, в Монголии. Родилась в Москве.
Проработав два года в регистратуре детской поликлиники, поступила в Первый московский медицинский институт им. Сеченова.
После окончания работала в районной санэпидстанции врачом и позже – заведующей Отделением коммунальной гигиены.
Курировала Театр на Таганке, закрывала бальнеологическую лечебницу за антисанитарию, воевала с нарушениями санитарно-бактериологического режима в одном из районов Москвы.
Позже поменяла профиль – перешла во Всесоюзный проектный институт, где создала санитарно-гигиеническую лабораторию по оценке полимерных материалов. Запретила через Минздрав использование древесно-стружечных плит для детских кроваток – из-за токсичности. Воевала с полимерами, плохо влияющими на здоровье.
Затем возглавила районный Дом санитарного просвещения, где начала бороться с бескультурьем средствами массовой информации и помогать подросткам.
Открыла первый в России Центр формирования сексуальной культуры, создав анонимную бесплатную Службу доверия – впервые в Москве, да и в России. С коллегами разработали школьную программу по половому воспитанию.
Непосредственно участвовала в создании Российской сексологической ассоциации. Мы были пионерами в этой сфере!
Представляла Россию на международных конгрессах.
Не состояла ни в комсомоле, ни в партии.
В 1993 году уехала с мужем в США на два месяца его служебной командировки, а в Подмосковье в это время сожгли нашу дачу, которую мы сами строили, таская каждую доску, и мы в Россию не вернулись. Издала книгу «Голубой пеньюар» – все деньги от продажи пошли на помощь Дому престарелых в Химках Московской области.
Книгу приняли в славянский отдел Публичной библиотеки Нью-Йорка, что считаю большой честью!
Я трижды вдова (без шуток). Дважды вдова Советского Союза и один раз – американского ветерана. У меня много друзей, я продолжаю работать и наслаждаюсь жизнью, природой, экзотическими путешествиями и общением с интересными людьми.
Валентина Попова-Блум
Вступление
Вот и прошла большая часть моей длиннющей интересной, неординарной, хочется думать, жизни. Полной закономерных и незакономерных событий, лихих приключений, множества путешествий! Социальный поиск себя: карьерный рост и спады, мысли, строчки, раздумья, обиды прощенные и непрощенные.
Моя старинная подруга Память время от времени теребит меня и соблазняет писать, подсказывая сюжеты из бывшей и нынешней реальности, остро обнажая смешные и грустные моменты…
И так как времени у моей подруги Памяти остается немного, наверное, надо ее удовлетворить хотя бы частично, чтобы не мучилась попусту.
Память человеческая – как губка, впитавшая всё, что проплыло мимо и проникло в нее.
И чуть нажмешь – вылезают пузыри и пузырьки событий, образов и переживаний.
Что-то уже заскорузло внутри губки и не выдавливается. Навсегда законсервировано в глубине.
А некоторые пузыри переливаются радужным светом и мимо них не пройти…
Как же всё началось в моей полной событий и приключений жизни?
Попробую описать и постараюсь угостить вас, читатель, клубничкой, горчицей и даже хреном. Потому что пресная жизнь никого не привлекает, как и полезная, но невкусная еда.
Мои извилины и полушария еще полны воспоминаний, хранят старые, упущенные ранее детали и уже пополнились новыми яркими впечатлениями. И мои милые, расположенные ко мне друзья просят продолжение моей первой (я была уверена, что она же и последняя) книжки.
Итак, я продолжаю, внимая зову зудящей памяти, призыву друзей и вопреки здравому скептицизму, а может, и смыслу…
Пишу не для моих детей. Первая книга писалась для них с уверенностью, что, кроме них, это никого не заинтересует. Получилось «с точностью до наоборот». Нежелание детей называется «некогда, совсем нет времени». А если и удосужатся (отважатся, удостоят), то не поймут, не поверят искренности, не сочтут интересным, побоятся поучительности, подвергнут остракизму и, более того, разразятся ядовитыми репликами в мой адрес, как посмевшей приложиться к вечности…
Но я все же пройдусь по клавиатуре компьютера, как по струнам моей души, и, возможно, проложу кому-то дорожку с инструкцией «Как поймать за хвост удачу» или просто смогу показать вам, читатель, что активность в вашей жизни – хороший фундамент для постройки своего большого мемориального дома (может, полного интересных мыслей, воспоминаний, торжества и, конечно, сожалений об упущенном или ошибочном).
Не осуждайте меня за мои мысли и тексты. Садитесь и пишите, пишите сами. У каждого есть чем поделиться. Может быть, ваши дети и внуки прочтут и узнают вас лучше и будут благодарны.
Может быть, кому-то вы откроете Истину.
Вы можете посмеяться надо мной. Но согласитесь: пока мы живы – мы чувствуем. И палитра наших чувств огромна! И если ее краски рвутся наружу, их надо выпустить.
Удачи вам всем!
Рай под названием Sarasota, Florida
Маленькая зарисовочка из моей сегодняшней жизни
Убежав несколько лет назад из Нью-Йорка, прихватив с собой очень пожилого мужа, я прижилась во Флориде.
Продлила жизнь мужа на пять лет, овдовела и теперь живу в абсолютном земном раю! Sarasota, Florida – так он называется.
Привычная, рутинная и спокойная моя жизнь здесь налажена. Спокойная, за нередким исключением бурных всплесков светской активности, сумасшедшей тусни, чаще веселой, но иногда со сценками из русского серпентария. Знаете, когда на сцене несколько русских женщин…
Возможно, мой распорядок дня вызовет у кого-то недоумение.
Итак, с раннего утра я получаю виртуальный завтрак на экране телефона, сервированный в великолепных красках и с цветами.
Это – НОВОЕ в моей весьма продолжительной жизни, смешное, но необыкновенно трогательное начало дня (по нью-йоркскому и флоридскому времени с 4 до 5 утра! А по европейскому времени это 10 утра). Виртуальный завтрак приходит от моего недавнего платонического эмоционального увлечения – от нового знакомого по европейскому санаторию, романтического мужчины средних лет по имени Ивко. Безо всяких видимых мне корыстных побуждений. Как говорится, зацепились языками, а потом и мозгами.
Короче, я уже почти месяц начинаю свой день с улыбки. Слава богу, научилась отключать звук от получения месседжа по WhatsApp, а то раньше из-за него просыпалась и так с идиотской улыбкой валялась в кровати, не в состоянии опять заснуть.
Далее я виртуально на работе – на дежурстве до 9 утра, после чего мой офис открывается и я уже не ответственная за звонки от Answering service.
Я быстро завтракаю стоя, просматривая Messages, почту и кошмарные новости, вскакиваю на моего двухлетнего красного железного коня («Mazda») и как угорелая несусь на морской пляж, чтобы занять небольшое место в тени сосен на белом песке рядом с бирюзовой, обычно спокойной водой Мексиканского залива.
Уже завидуете? Да я сама себе завидую.
Правда, почти всё в этой жизни я решала сама.
Но кто-то из канцелярии Судьбы мне явно помогал. Может, за то, что я всегда старалась сделать что-то полезное для людей.
Нескромно, но это чистая правда!
В моем любимом тенистом местечке я пристраиваю старый, когда-то ярко-красный, раскладной пляжный стул, покрываю его древним полотенцем (чтобы ни у кого не было соблазна спереть, пока я пару часов хожу по сосновой аллее) и пытаюсь изобразить что-то похожее на спортивную ходьбу. Моя ежедневная дистанция – 3–4 мили. Это для самоуважения.
Если больше, то самовосхищение зашкаливает.
Иногда ходьба бодренькая, иногда – по типу старого ишака (которого никогда не видела), но с попыткой делать дыхательную гимнастику под соснами, где вся земля усеяна длинными иголками, источающими сосновый запах и полезные для легких фитонциды.
Вернувшись к своему старому стулу – часто изнеможенной лошадью, но гордая выполненным перед собой долгом, – я плюхаюсь на него и утыкаюсь в телефонный экран.
И тут у меня дилемма: утонуть в телефоне или включить мозг и что-то добавить в свой текст. Конечно, через короткое время мой мозг устанет и заленится, кожа нагреется от горячего солнца даже в тени, и я полезу в воду, к сожалению, не быстрой рыбкой, а притворюсь мэнэти (Мэнэти – manatee (амер.) – ламантины, морские коровы. – Авт.). Кстати, у нас есть местная рыба, которая выпрыгивает из воды на метр высотой, делает пируэт в воздухе и плюхается на пузо обратно в воду.
Никто никогда не объяснил мне это явление. Но, недавно наблюдая это у моей подруги Юли на бэкъярде у залива, я, кажется, догадалась: рыбы так прыгают и плюхаются животом, чтобы вытрясти икру.
Пусть ученые мою догадку опровергнут!
Про тексты я упомянула, потому что это у меня в подкорке.
Когда-то, приехав из Москвы в Америку на пару месяцев, мы с мужем узнали, что нашу дачу в Подмосковье сожгли соседи, с возвращением торопиться не стали, задержались, и в конце концов я осталась здесь навсегда…
Под влиянием ностальгии я начала доверять мысли бумаге, и когда ее оказалась большая куча, а я переезжала из дома в пригороде Нью-Йорка в крохотную квартирку на Гудзоне, решила собрать всё в маленькую книжицу, что и сделала. Побоялась – вдруг потомки признают меня талантливой, а я выброшу мятую бумагу с моими мыслями.
Книжка состоялась, удостоилась одобрения, даже случайно попала на полку Публичной библиотеки Нью-Йорка, отчего до сих пор меня распирает гордость.
С тех пор утекло много лет, а писчий зуд время от времени занимает мою голову, ночи и место в компьютере.
Много впечатлений и событий записала. Опять – куча мала, теперь в айподе и компьютере, и всё это просится в организованный объем с обложкой.
Моя подруга Оля, поэт и энтузиаст, посоветовала писать и подарила контакт со своей питерской подругой – писателем, журналистом, редактором, большим профессионалом Викой Шервуд.
Вика почитала мои мемуаразмы и изрекла вердикт: «Книге быть!»
Теперь, несмотря на большую активность повседневности – работа (с пяти часов вечера я опять на виртуальной работе), обязательное плавание по часу в бассейне (тренируюсь на звание рыбы?), ланчи с такими же бездельниками, домашняя нелюбимая работа, идиотские русские сериалы, иногда просто прилипающие к жопе, как банный лист, реже киношедевры, и жизнь уже на день короче. Отсюда угрызения совести, чувство вины и невыполненного долга перед человечеством.
И я дала обещание Вике прилепить пятую точку к стулу, а не к телевизору, и, как Ленин, писать, писать и писать.
Только иногда отойти пописать.
Мой американский муж (последний, пятый) сразу после знакомства со мной выучил по-русски разницу: писать и писать; плачу и плачу, а я от него усвоила американскую фразу: «Не кусай руку, которая тебя кормит!»
Итак, мое блаженство и наслаждение раем накрывается медным тазом, а начинается писчий зуд, возвращается невроз, время сжимается шагреневой кожей… И возрастает недовольство собой и текстами.
Вам нравится мой режим жизни?
Мне, в основном, очень нравится, но вот конец моего дня: до состояния засыпания – перед экраном, борюсь со сном, боюсь привычной бессонницы. В постели одна! Размышляю иногда и еще не понимаю, это хорошо или плохо. После пятого мужа я овдовела, но полна энергии, задора и вкуса к жизни. И опыта!
Так что? Надо продолжать наслаждаться жизнью, общением с интересными и приятными людьми (желательно только с такими, но выбор за вами); хочется смотреть, слушать, читать, путешествовать и еще много разных глаголов по вашему выбору и возможностям.
А как насчет секса?
Считается (и некоторыми теоретиками, и практиками), что сексом заниматься надо до смерти.
Это якобы тонизирует, тренирует, выжимает остатки гормонов, хорошо для кожи, для мышечного тонуса и для «конуса»…
Слушаешь видных сексологов – они рекомендуют поддерживать секс просто для здоровья: почаще, с игрушками и, несмотря на брезгливость, даже с чужими, много раз пользованными мужчинами. И это называется «для здоровья»?
Я бы сказала, что это чушь собачья.
Главное – не фрикции во время секса, а нежность к человеку, уважение, почтение (особенно к старому человеку), не говоря уже о симпатии, любви, страсти (обычно короткоживущей).
Важно желание не только самой потешиться, но и доставить удовольствие другому. Даже если это не любовь, а временное увлечение. Но оно точно стимулирует душу, мозг, мышцы, эмоции и остаток гормонов.
Я, конечно, говорю о немолодых и пожилых людях.
В молодости, да и в зрелости, всё бурно, бездумно, часто неосторожно. Просто несет тебя по гребню страсти, похоти, нетерпения. Если по Фрейду – требует либидо.
У меня было такое стихотворение: «Мне не нужен толстый член, доходящий до колен; мне б хватило нежных рук, сладких зон расширить круг.» – и так далее; написала я это лет в пятьдесят, живя в это время с четвертым мужем, который как раз отличался неплохим либидо.
Но для меня был не вкусным, не душистым и не желанным.
Хотя был искусен, искушен, с хорошей эрекцией, хитер, образован и опытен. Но неласков, неискренен. Короче, я его не хотела.
Из всех моих мужей и любовников только одного бы повторила. Кстати, он был на 12 лет моложе.
Мы были на одной гормональный волне, что теоретически объясняется совпадением амплитуд сексуальности у мужчин и женщин соответственно возрасту. Гиперсексуальности мужчин до 25 лет и женщин после 35 лет.
На графике это выглядит совпадением волнообразной кривой в верхней точке.
Если вы еще не поняли, о чем я говорю, то могу сказать попроще и покороче: ебля – это не главное в жизни!
Состояние влюбленности, увы, полный психологический и гормональный дисбаланс. «То загорится кровь огнем, а то, как лед, остынет» (цитирую себя).
Это состояние – настоящая болезнь. Короткая или долгая, в легкой или тяжелой форме, с психическими отклонениями или без оных…
И у всех по-разному. Но именно в этом состоянии создаются шедевры, вот тогда человек может всё, даже летать и двигать горы, решать все проблемы. Он светится, и он счастлив… или пребывает в надежде на счастье.
Это высшее состояние человеческого духа и физиологии.
И я бы сказала, что частая потребность секса, чтобы удовлетворить свое либидо, равна необходимости мочеиспускания или дефекации. Это безусловный рефлекс. Это не высшая форма божьего создания – человека.
Не обязательно со мной соглашаться или спорить.
Конечно, это мое личное мнение, но за ним – богатый опыт и даже теоретическая база.
Думайте об этом и спорьте с собой, с партнерами, с друзьями. Это полезно! В конце концов, можете найти истину.
А человеческий организм сам регулирует свои потребности, их удовлетворение и чувство завершенности и освобождения.
Вот его и слушайте, когда речь идет просто о физиологических потребностях.
Влюбленность, любовь, привязанность к человеку, желание быть с ним, потребность слиться с ним во всех ипостасях физических и духовных – вот что ценно и ожидается в мечтах и в реальности любым человеком, невзирая на пол, возраст и состояние здоровья.
Иногда в своих ожиданиях можно наткнуться на жесткую и грустную реальность. Но и здесь теперь есть выход.
Врачи и психологи много придумали в сфере сексологии, и не надо от этого отгораживаться.
Делать себя счастливым и довольным жизнью вы сможете, если захотите. Даже маленькие душевные и физиологические радости вам доступны. Мы к этому еще вернемся.
А нечастое состояние влюбленности и любовь человек проносит по всей жизни, не забывает, заново переживает всё в мыслях, и это с ним до конца его человеческой жизни.
Про «дальше» ничего не знаю.
Хочется, конечно, верить всем, кто говорит, что жизнь продолжается в разных формах; радует в этой концепции то, что не надо бояться смерти.
Я в этом не уверена и поэтому считаю, что в свой земной период жизни человек может попробовать всё и без ограничений, но только не скатываясь в скотское, не унижая достоинства Человека.
Так что дерзайте, люди! Наслаждайтесь сегодняшней жизнью, делайте ее сами удобной и приятной.
И пишите мемуары, это помогает в самоанализе и в познании самого себя и окружающего мира.
А я постараюсь вас развлечь или поделиться опытом и мыслями, а лучше бы и то и другое.
Да, я на «спуске с горы», но у меня была очень насыщенная событиями, путешествиями, приключениями и мужьями жизнь. Этим всем я хочу поделиться с вами с призывом сесть и писать про себя.
Для себя, для детей, для внуков, для человечества или для тех, кто хочет познать мир. И спасибо вам, если вы прочтете…
Часть первая
Осколки памяти советского
и постсоветского периода
Глава 1
Дитя любви
Вот и начался последний завиток жизни. Хочется надеяться, что предпоследний, но вряд ли.
Уже маячит впереди «абзац с пейзажем».
Ну и скорость у этой жизни! Она проносится как метеор.
А началась спираль в первый день Великой Отечественной войны, 22 июня 1941 года. Женщина, запечатленная на фото, исхудавшая, как скелет, с толстым, в перевязочках, ребенком, стоящим на старинном стуле, демонстрировала героизм, мужественное одинокое материнство.
Не было еды – сдавала кровь, чтобы прокормиться. На фото намеренно высоко и гордо поднята голова. Ребенок – дитя любви, зачатый и рожденный вне брака.
Двое встретились в Монголии: Он – солдат, она – учительница при русском посольстве, во временной командировке.
Любовь, встречи, беременность и отъезд в Москву – рожать – накануне начала войны.
День объявления нападения на Советскую Россию совпал с моментом рождения дочери. Меня…
Родители практически никогда не жили вместе друг с другом семьей, и я мало знаю об их отношениях. Знаю, что с началом войны отец ушел на фронт в разведбат, а мама родила в Москве меня, не будучи замужем, что мучило ее всю сознательную жизнь.
В России ханжество всегда цвело махровым цветом. Правда, отец, узнавший о рождении дочери, тут же послал военный аттестат на ребенка, что означало для дочери фронтовика какую-то помощь или довольствие.
После войны мои родители встретились на короткое время: он приехал к ней в ближнее Подмосковье. Увидел убогий домик, бывший в старину коровником при барской усадьбе, и тихо слинял в столицу, где его уже ждала дама сердца.
Мать страдала, воевала с ним за алименты на ребенка. Мне было сказано, что отец погиб на фронте. Как у всех матерей одиночек, отец – герой!
Думаю, что она долго продолжала его любить, а гордость пожирала ее, но и давала силы растить дочь.
Работала она учительницей в школе, а он, окончив два вуза, стремительно шел в карьерный рост и занимал уже значимые посты.
Моя мама, интеллигентка в первом поколении, хотела воспитать культурную дочь, для чего купила подержанный рояль, занимающий половину нашего жилого пространства, и отдала меня учиться музыке, хотя лишних денег не было совсем. Зарплата учительницы была мизерной.
Я не любила заниматься, не любила часами сидеть на стуле; мне не разрешали подбирать мелодии на слух, заставляя учить скучные этюды, повторяя и повторяя одни и те же такты. Мама никогда не бывала дома днем, приезжала на электричке вечером уставшая и контролировать меня не могла. Она просила мою тетку за тонкой стенкой прислушиваться – играю ли я на пианино, и я, пользуясь наивностью этой необразованной женщины, ставила на пюпитр вместо нот книжку, читала и бренчала, как пальцы хотели. На вопрос мамы, занималась ли я, тетя уверенно отвечала: «Да».
Когда я читала под свою «музыку», у меня в ногах на электроплитке в алюминиевой, кривой и помятой кастрюле булькал аппетитно пахнущий борщ из банки, который я просто разводила водой и ждала, когда он прокипит и можно будет его съесть. Это было детское, неконтролируемое никем счастье и свобода!
А музыканта из меня не получилось вовсе, хотя музыку люблю и немного знаю.
Позже я свою лень передала дочери – мы отдали ее учиться играть на скрипочке, потому что не хотели утруждать себя большим инструментом, и она, ненавидя и скрипку, и музыку, лелеяла детскую мечту: скинуть ее и «училку» с балкона.
В детстве я неосознанно получила знак, что удачлива. К маме приехала подруга, и мы все вместе с местными ребятишками пошли гулять в подмосковный лес.
Мы с детьми, как водится, бегали, соревновались. Я попросила у мамы снять кольцо с пальца – повоображать перед гостями.
Мама носила это кольцо, не снимая; дешевое серебряное кольцо с большим плоским ярким камнем или даже стеклом.
Я не помню, были ли у нее еще украшения; это кольцо было любимое, возможно, единственное. Мы нашли стог сена и завалились все вместе. Нас окликнули мама с подругой, мы вскочили, и я обнаружила, что кольца нет; конечно, оно было мне велико и соскочило с пальца.
Я в ужасе! Мама расстроилась и строго сказала: ищи!
Я, плача от абсолютной безнадеги найти «иголку в стоге сена», начала ковырять сено в стогу.
И, не поверите, нашла это цветное кольцо. Радости не было границ. И только много лет позже я поняла: это знак, что я, кажется, удачлива и всё, что я хотела и задумывала, кто-то помогал осуществлять. Через полсотни лет одна кубинка-вуду подтвердила, что я нахожусь под большой защитой (неизвестно кого), ко мне тянутся люди, и те, кто рядом со мной, находятся под моим зонтом. Я посмеялась про себя, чтобы не обидеть или не разозлить предсказательницу. Но не раз ловила себя на мысли о своей удачливости и проверяла ее на деле. Как-то раз, когда мне было уже лет восемь, мы с мамой поехали в Москву в театр на спектакль «Синяя птица».
Я была в восторге, а в перерыве к нам подошел мужчина, который меня не заинтересовал, и я его даже не рассмотрела. Мама сказала, что это ее знакомый. Он подал мне… банан. Я не видела доселе этой экзотики. Он раскрыл фрукт, как длинный цветок, и предложил попробовать откусить от середины. Я от стыда за свою деревенскость (так чувствовалось) откусила и кинула им, смотревшим на меня выжидающе: «Мыло какое-то». Эпизод, кроме вкуса «мыла», я забыла очень скоро. Мужчину – маминого знакомого – не запомнила. Я не знала о существовании отца и не видела его лет до девяти, пока однажды на нашей неровной, ухабистой, не асфальтированной улице в подмосковном поселке мы, дети, играющие на улице, не увидели роскошный черный автомобиль ЗИЛ (его называли в народе правительственным). Машину корежило на неровной дороге.
Дети стали спорить, к кому и за кем приехала такая важная машина, а я нахально заявила: «Не спорьте! Это за мной!»
Из машины вышел худой, чуть выше среднего роста, седоватый мужчина с усами и направился в наш дом.
Мы с мамой жили в том же бывшем коровнике. Вскоре вышла мама и сказала, что это мой отец и он возьмет меня покататься. Дети, не услышав, кто это, поняли, что это действительно за мной, и стояли, онемев от удивления.
В машине оказались еще двое – мужчина и женщина.
Я утонула в мягком кресле в ужасе от происходящего и неизвестности маршрута. Наверное, потому, что мать всегда негативно вспоминала об отце. Мы поехали, и меня тут же стало укачивать и тошнить от тряски по ухабам. Со мной возились, останавливались, где-то кормили. Я не помню, потому что в голове пульсировала одна мысль: меня сейчас изнасилуют (не думаю, что понимала смысл этого слова) и выбросят в канаву, что казалось мне страшнее всего…
Так я в первый раз пообщалась с отцом. И потом встречались мы крайне редко. Его мать, моя бабушка, несказанно страшной внешности, как мне тогда казалось (что недалеко от истины), была образованной и когда-то работала ГЛАВНЫМ бухгалтером (как в анекдоте, ребенок спрашивает: «А наша бабушка экономист, как Маркс?» И получает ответ: «Маркс был экономист, а наша бабушка – старший экономист»). Бабушка Женя делала мне подарки. Я страшно смущалась, но брала, хотя чувствовала себя нищенкой. Это чувство усилила третья жена моего отца – когда я уже получила высшее образование и стала самостоятельной. Эта жена была дочерью водителя автопарка и кассирши в продуктовом магазине (я думала, что она обсчитывала покупателей, потому что у них всегда было много еды).
Она получила высшее образование и испытывала некую социальную гордость. Но еще у этой женщины имелся муж – замминистра, как она гордо говорила, и она чувствовала себя светской львицей, «номенклатурой», леди и феей, одаривающей сиротку (меня), несмотря на то что «замминистра» был мой отец, а еду для меня она доставала из холодильника, чтобы очистить его от старых запасов.
Я брала эти залежалые продукты и всегда уходила, глотая слезы унижения.
Я так и оставалась сироткой, изредка посещая семью отца, жившего на улице Горького, напротив Моссовета, где обитали генералы, космонавты и директора магазинов – высшая элита советского общества.
Я редко виделась с отцом и, вероятно, не производила на него и его жену приличного впечатления. Я была замужем с девятнадцати лет, сделала после института небольшую карьеру в санэпидстанции и уже работала в ведомственном институте, куда меня взял пациент мужа из Кремлевской больницы на неплохую должность и хорошую зарплату – выше, чем у мужа-хирурга.
Мой первый муж
МОЙ ПЕРВЫЙ МУЖ – Александр Попов (я так и оставила его фамилию, лишь позже присоединила к ней фамилию последнего, пятого, мужа и стала Popova-Blum). Мы встретились в стенах Первого московского медицинского института, а познакомились у… трупа.
Однажды моя однокурсница призналась, что ее бойфренд получил в подарок несколько значков для своей коллекции. Получил не просто так, а как своего рода взятку. Даритель, Саша из двадцать первой группы, однокурсник ее бойфренда, просил, чтобы тот познакомил его со мной.
Длинная, до поясницы коса была моим единственным достоинством (как я тогда считала), а мама говорила: «Без косы ты была бы похожа на лошадь!» Свои комплексы неполноценности и некрасивости я скрывала под неприступным и гордым видом.
Как-то на занятии по анатомии меня оставили в анатомическом зале один на один с каким-то худеньким трупом, даже не помню кого. Вообще студенты не выказывали страха перед покойниками, иначе бы они не пошли в медицинский, а вот юморить – это запросто: могли воткнуть в рот трупу сигарету, надеть шляпу и что-нибудь еще в таком духе.
Преподаватели ругались, увещевали, призывали. Тщетно! Мертвецкий юмор не иссякал – возможно, студенты использовали его как щит, пряча перед сокурсниками собственные жутковатые эмоции.
И вот стою я над трупом, и мне не до смеха, раздумываю, что с ним делать и к кому обратиться за помощью… Вдруг ко мне подходит высокий парень в белом халате, с длинным хлюпающим носом (сопли от запаха формалина и даже слезы – нормальная реакция живых в анатомическом зале).
– Здравствуйте, я давно хотел с вами поговорить, – произнес он робко.
– Вы – Саша из двадцать первой группы? – сообразила я. Он кивнул.
Я сказала, что мне все понятно, и поинтересовалась, не хочет ли он мне помочь.
Саша с радостью схватился за труп.
Мы мило поболтали, путаясь в соплях, и после этого стали встречаться. Шлялись после занятий по Большой Пироговской, где было «дефиле» нашего института и соседнего Педагогического. Провожать меня домой было сложно: мне предстояло позорно ехать 25 минут на электричке в свой ненавистный непрестижный пригород, а он жил в центре, в престижном районе с маленькими московскими улочками, рядом с проспектом Мира. Отец его занимал высокий пост хозяйственника и мог ВСЁ!
Моя мать, одинокая учительница, тоже ездила на работу в московскую школу на электричке. И не могла ничего! Даже обеспечить меня приличной одеждой. Помню, первый шерстяной свитер я купила себе на первую зарплату. И жуткое дешевое пальто, которое запахивала на себе, представляя себя элегантной девушкой.
Наши встречи с Сашей быстро переросли во взрослые отношения, втайне от мамы с учительским ханжеским взглядом на такие «отношения». Но мы определились. Мальчик оказался ответственный и серьезный.
Мой собственный опыт потом здорово помог мне в работе с подростками, когда и на лекциях, и в беседах я объясняла им, как распознать отношение к тебе друга, партнера, любимого и прочие ипостаси взаимодействия полов.
И меня радовали многие ребята, мыслящие в этом отношении более здраво, чем взрослые. Выше и чище!
Родители Саши даже не догадывались о намерении сына жениться так рано – на втором курсе института, мы держали наши планы в тайне. Они видели меня лишь однажды: пригласили в цирк сына с девушкой, чтобы взглянуть на его избранницу.
И резюме было такое: почему у нее нету носа? Они всей семьей отличались крупными и очень крупными носами. А мой «клювик», которого я стеснялась, оказался отсутствием носа.
Разумеется, я им не понравилась, тем более что Сашина школьная подруга, с которой он встречался до меня, была дочерью председателя Совета министров СССР. А я – дочь нищей учительницы из пригорода.
Мы подали заявление в загс и месяц или два ждали росписи и штампа в паспорте, который узаконивал наши отношения и разрешал заниматься сексом легально, без стыда для меня стать опозоренной девушкой, потерявшей невинность.