Валерия Василевская
Просроченная клевета
– Добрый день. Меня зовут Клавдия Васильевна Белозерская. Мой муж, Владимир Павлович Белозерский, имел счет в вашем банке. Вчера он погиб…
– Я соболезную вам, госпожа Белозерская.
– Благодарю. Согласно завещанию, я с детьми наследую основную сумму, хранящуюся у вас.
– Одну минуту, госпожа Белозерская. Чтобы продолжить наш разговор, я обязана идентифицировать ваш голос, сравнив его с образцом голоса супруги, любезно предоставленный нам Владимиром Павловичем. Я подключаю свой телефон к компьютеру… Пожалуйста, произнесите несколько слов.
– Назвать девичью фамилию матери? Лебедева. Владимир Павлович не передал мне сведений о каких-либо банковских паролях.
– Пароли не нужны, сравнение завершено. Извините за задержку, госпожа Белозерская, теперь я имею право отвечать на ваши вопросы.
– В завещании не указана сумма, которая хранится в Женевском банке. Я хотела бы иметь точные сведения по налу и акциям.
– Будьте любезны, назовите номер счета.
– СК – 200-789- 985-14-0003.
– Минуту… К сожалению, этот счет аннулирован в пятницу, 3 июня сего года в 19 ч 20 мин по московскому времени.
– Он открыл другой счет в вашем банке?
– К сожалению, нет. Все тридцать пять миллионов долларов были переданы посредством электронного перевода в другой банк. К сожалению, Владимир Павлович не пожелал оставить нам сведений о месте их назначения.
– Их невозможно найти? – в голосе Клавы вспыхнула паника. Долго изображать из себя русскую бизнес-вумен она оказалась не способна.
– Их можно найти, госпожа Белозерская. Но на это потребуется время и ваш юридический представитель в Женеве.
– Спасибо, мой представитель свяжется с вами в ближайшее время. Акции тоже исчезли? Ячейка АОС/FG-660035.
– Минуту… Банковская ячейка под этим номером числится за господином Белозерским с 15 февраля 1995 года. Согласно последнему распоряжению клиента, в случае его смерти, содержимое ячейки может проверить или изъять только его супруга, госпожа Белозерская, лично, посредники не приемлемы. Банк не имеет права вскрывать ячейку, просматривать или пересчитывать ее содержимое.
– Вы хотите сказать, не знаете, есть там что-нибудь вообще?
– К сожалению, это так, госпожа Белозерская. Приезжайте в Женеву, я всегда буду рада вам помочь.
– Спасибо, Елена, вы мне уже помогли.
Тошнота подступила к горлу, давление резко падало. Владимир перепрятал от нее деньги в пятницу, когда она играла с детьми в бадминтон. Переводил и хмурился, глядя на ее ноги. Подтверждал код нового счета и мучился неспособностью удержать при себе эту женщину.
Он принял решение, точно и быстро. Он больше не верил в ее невлюбчивую рассудительность, не доверял неверной «фамильные капиталы». Он испугался: она ограбит его детей. Поверил, что промотает состояние вместе с «альфонсом». А прощальное письмо, полное доверия и нежности… Переписать не успел.
Заграница нам не поможет. Или поможет, но поздно. Банки уйдут за бесценок. При значительном расхождении дебита с кредитом, квартиры и дачи тоже. Ни для кого не секрет, что при срочной продаже недвижимости цены значительно падают. Кроме того, она выплатит около миллиона друзьям и родным, согласно «последней воле». Надо спросить, когда эту волю следует выполнить.
Как случалось в минуты отчаяния, закололи кончики пальцев – предынфарктный синдром, преследующий ее с детства. Боли в груди усиливались, признаваться в слабости секретарю не хотелось.
Ключи от сейфа, шкафов и ящиков письменного стола Виктория Львовна передала ей с утра. У Владимира тоже болело сердце, где-то здесь должны быть лекарства… Бумаги, только бумаги, ни одного пузырька. Нечеткая фотография парня в надвинутой на глаза бейсболке, отпечатанная с компьютера на желтом листе бумаги, концентрические круги на физиономии и дырки от дротиков, размусолившие бедолаге нос. Зачем Владимир хранил этот мусор?
А вот и таблетки. Клава проглотила сразу две, запила водой из графина, полежала десять минут на мягком диване. «Решения надо принимать быстро и точно. Кроме того, надо иметь мужество выполнять принятые решения. Мужества явно недостает».
– Алло, Магдалина Никитишна, что в доме твориться?
– Все в порядке у нас, Васильевна. Алиса привела малышей с прогулки, готовятся кушать. Охранники ходят за ними, будто привязанные. От кого же их здесь охранять?
– Это не важно, мне так спокойнее. Что еще?
– Телефоны гудят с утра. Люди спрашивают, где и когда будут похороны. А я все пла́чу, не знаю, что отвечать?
– Отвечу сама всем, вечером. Как Владислав?
– Я сиделке обед относила, в себя, говорит, не приходит. Откроет глаза, бедняга, посмотрит на нее, и опять засыпает. А сердечко бьется ровнее. Доктор с утра приходил, велел три капельницы в день ставить. Лучше ему, говорит, но уж очень он слаб. Если спит, говорит, это хорошо, значит, организм восстанавливается. Вас в котором часу дожидаться?
– Не ждите совсем. Оставьте мне что-нибудь поклевать.
– Сколько охранников развелось, как бы все не склевали!
Клавдия невольно улыбнулась. Экономная Магдалина Никитишна родом из голодного детства. Всю жизнь боится новой войны, всю жизнь подглядывает, когда продукты в холодильнике закончатся? Но на сердце стало полегче – даже заочное прикосновение к семье придает силы. «Я должна их всех защитить. Даже тех, кто читает грязные издания».
– Алло! Приемная господина Ропшильда? Будьте добры, передайте Абраму Самуиловичу, что Клавдия Белозерская хотела бы с ним встретиться. Конечно, сегодня я совсем свободна. Конечно, конечно, приеду в любое время. Пятнадцать ноль-ноль – вполне устроит, спасибо, девушка.
Встреча на Петровке в двенадцать тридцать. Потом необходимо заехать в банк на Маросейке, выяснить, что там с ее личным счетом. Нельзя кататься одной по Москве, телохранитель необходим. «Не дай вам Бог, Клавдия Васильевна, напороться на шипы этого ядовитого растения. Подумайте о детях», – сказано будто вскользь, чтобы не напугать слабонервную женщину. Имеющий уши, да услышит. Купченко тоже не раз Владимира предупреждал, а он отправил Григория мыть машину…
Тот же день, 15.45
– Василий Брониславович, вы не могли бы подъехать в банк на Маросейке? Надеюсь, минут через двадцать я буду там. Да, Геннадий парень прекрасный, я уверена, на него можно положиться… Да, на Петровке со мной уже побеседовали. Если это можно назвать сбором информации по делу об убийстве. Девочка следователь задавала вопросы, заглядывая в шпаргалку. Заставила меня перечислить всех чад и домочадцев, на каждого составить характеристику. Шестидесятилетний повар Ашот и двадцатилетняя горничная Верочка показались ей особенно подозрительными, так как не имеют высшего образования. Я сую ей под нос список желающих по дешевке отхватить наши банки, объясняю, что среди них могут быть люди, причастные к убийству. Она его даже не прикрепила, сунула не глядя между страниц. Не удивлюсь, если после моего ухода «уронила нечаянно» в урну.
– Клавдия Васильевна, девушка ведет себя в соответствии с полученными инструкциями. И, конечно, боится случайно взять след.
– К этой мысли меня и подвели. Не будут они никого искать, никакая награда им не нужна, иначе, дело бы передали опытному следователю. Помните убийство Владимира Кистьева? Шумели днем и ночью на всех каналах, чины всех мастей били себя кулаком в грудь. Я тогда совсем юной была, но гнилой закулисной политикой прониклась сразу, знала, что убийца назван не будет. Когда речь заходит о миллиардах, пропускаемых через рекламу, растопчут не одного Кистьева. И ни одна ищейка не бросится по кровавому следу. Кругами походит, поскулит, а с места – ни-ни.
– Значит, будем в расследовании рассчитывать на свои силы.
– Об этом я и хочу с вами поговорить…
– Ольга Степановна, могу я проверить состояние моего счета?… Согласно моим представлениям, здесь не хватает сто двадцать тысяч евро. Вот эти пять сумм по двадцать, тридцать и сорок тысяч я не снимала.
Полноватая работница банка сделалась белее своей блузы.
– Вы сами не снимали… Но приходил молодой человек, обналичивал ваши чеки на предъявителя… На них ваша подпись, Клавдия Васильевна. Паспортные данные получателя и его адрес зафиксированы, как полагается.
– Могу я взглянуть?
– Оригиналов чеков, к сожалению, нет, их забрал Владимир Павлович. А ксерокопии сохранились. Вот они. Электроника подтверждает идентичность вашего почерка. Сами видите…
– Спасибо, Ольга Степановна. Если подтверждает электроника, к вам у меня претензий нет. Если еще понадобитесь, я позову.
– Василий Брониславович, вам придется поверить мне на слово: эти чеки я не выписывала и с Кроликом Борисом Юрьевичем не знакома. Но очень хотела бы встретиться. Дело не в ста двадцати тысячах, в ближайшие дни мы потеряем гораздо больше. Этот типчик лазил в карман к Белозерским нахально, открыто и регулярно, на протяжении двух последних месяцев. Хотелось бы выяснить: почему он был так уверен в своей безнаказанности?
– Парень молод, Клавдия Васильевна, и, скорее всего, наркоман. Похоже, им кто-то управляет. Умный мошенник не станет дважды обналичивать фальшивый чек в одном месте, даже если приходит с чужим паспортом. А наркоманы запросто ради очередной дозы рискуют свободой и жизнью.
– Человек, который руководит Кроликом, знает характер моего мужа. Щепетильность Владимира Павловича безгранична. Он не захочет ловить наглеца за руку, ставить жену в неудобное положение. Владимир затребовал фальшивые чеки, но ваши службы никогда с ними не работали. Я права?
– Не работали, Клавдия Васильевна. Сегодня я узнал о чеках впервые.
– Как ни печально, я тоже. Вывод напрашивается: вор из ближайшего окружения мужа или знаком с ним давно. Вор мог знать о скором убийстве, потому и надеялся проскочить. Или готовил убийство сам, надеялся погреть руки.
– Это вряд ли, Клавдия Васильевна. Поганенькое жульничество у кассы может провернуть любой мошенник, умеющий хорошо подделывать подчерк и представляющий реакцию Владимира Павловича. А убийство финансового воротилы с видами на его миллионы – дело профессионалов. Размах мышления несопоставим. Да и стоимость исполнения тоже. Однако, в ваших словах есть догадки, за которые можно зацепиться.
– И эти зацепки вы должны проанализировать со всех сторон.
– На каждом чеке проставлено время обналичивания. Для начала просмотрим видеозаписи и снимем отпечатки пальцев с оригиналов.
– Ключи от кабинета у меня, сегодня я поищу чеки. Видеозаписи у охранников?
– В архиве. Просмотрим их без свидетелей. Но время терять нельзя. Позвольте, я позвоню своим ребятам, пускай берут Кролика в его норе, если он живет по прописке.
– Виктория Львовна, я побуду в кабинете одна. К восемнадцати часам вызовите, пожалуйста, Жданова…
– Павел Валерьянович, чем порадуете?
– Радости мало. Чтоб покрыть дефицит бюджета, который появится в ближайшие дни, надо срочно продать один из банков. После чего, теоретически говоря, если бы не давление конкурентов, мы могли бы нормально работать. Если не сделать этого завтра, через пару недель мы будем вынуждены спустить с молотка все.
– Оставьте отчеты, я подумаю над ними. Как идут переговоры с покупателями?
– Каждый снизил цену на пять-семь миллионов от первоначальной заявки.
– Разумно, я поступила бы так же. Завтра, часов в семь утра, я сообщу о своем решении…
– Арсений Петрович, я хотела бы встретиться с вами завтра во второй половине дня…
– Абрам Самуилович, какая приятная неожиданность! Конечно, я ничего не забыла! И не передумала, Абрам Самуилович, как можно обмануть такого мужчину! Приеду, конечно приеду, как обещала!..
– Салон «Мадлен и Молли»? Могу я записаться на семь?.. Вечернюю прическу и макияж.
– Магдалина Никитишна, я поселила родных Владимира Павловича в квартире на Никольской. Нет, Магдалина Никитишна, при всем уважении к Валентине Борисовне и ее детям, не думаю, что они подчинятся общей дисциплине и будут сидеть безвылазно за высокими стенами… Пообщаетесь позже, когда весь этот ужас останется позади… Сегодня не ждите, проведу ночь с мамой. Как у нас?..
– Катенька, приезжайте сегодня в девять тридцать в ресторан «Серебряный звон» на Покровке, я хотела бы дать интервью для вашей газеты…
– Это она и есть?
– спросила шикарная иностранка, закутанная на восточный манер в струящуюся ткань из плотного шелка. Продолговатые чарующие глаза сверкнули изумрудами и сузились, словно две ядовитые змейки.
– Она, – откликнулся спутник, притаившийся за колонной.
Девушка за центральным столиком передернула плечами, словно ощутила склизкое прикосновение змей. И грустно улыбнулась, отвечая на вопросы корреспондентов.
– В вашей стране уже принято демонстративно лазить в штаны к любовнику, не успев схоронить мужа?
– Смотря к какому любовнику. Клавдия Белозерская сбросила вальта, но ей пришел туз.
– Вот оно что… Эта девка прагматична, как хорошая проститутка. Ставки повышаются. Потеря нескольких миллионов сегодня обернется для нее выгодой завтра. Она поймет это сразу, я уверена, мы сумеем договориться.
– А я ни в чем не уверен. Сведения о Белозерской противоречивы, не знаешь, кому верить. Отступать от плана нельзя, расписка нужна обязательно.
– Значит, ты принесешь ее мне.
Тонкая мужская рука из-за колонны наполнила высокие бокалы. Разноцветные огоньки иллюминации пробежали по светлой рубашке от Гучи, выхватили из темноты и бросили в темноту роскошные пряди белокурых волос.
– Я сделаю это ради тебя.
Глава 5. Кто стряпал грязные снимки?
– Доброе утро, Павел Валерьянович! Вы уже видели газеты?
– Видел, Клавдия Васильевна, вы очаровательны. Но не понял, что все это означает?
– Это значит, что мы работаем! Сегодня открываем банки и начинаем выплаты. Охранникам уже переданы пачки проспектов с новыми предложениями для вкладчиков – типография работала всю ночь. Я хочу, чтоб к моменту открытия, эти проспекты лежали на всех столах, чтоб в компьютеры были введены новые программы, чтоб операторы работали только по ним. Проценты по вкладам поднимаются. Для каждого вкладчика, кто останется верен нам – вдвойне. Запущена реклама в прессе, по радио и на телевиденье.
– За чей счет банкет?
– За счет господина Ропшильда, он покроет дефицит бюджета. Официально, Абрам Самуилович будет считаться покровителем Клавдии Белозерской. Желтая пресса найдет, что сказать по этому поводу, но сегодня ее грязный пиар пойдет нам на пользу.
– Хм… Я полагаю, они напишут то и только то, что пожелает прочесть Абрам Самуилович.
– Я тоже так думаю.
– Клавдия Васильевна… А ведь вы поступили опрометчиво, не посоветовались со мной. Выгодность займа определяется процентами, которые нам придется возвращать, и скоростью этих возвратов…
– Десять процентов вас устроит?
– В месяц?
– В год.
– Более чем… Я надеюсь, вы не подписали ни одной бумаги? Не знаю, что на уме у старого хорька. Он или спасет банки Белозерского, или подгребет их под себя. Второе правдоподобнее.
– Не забывайте, Павел Валерьянович, я до сих пор не имею права подписи. Господин Ропшильд ждет нас сегодня к 10.30 в своем кабинете, где будут обговорены основные пункты сотрудничества. Пригласите Цукато и Заболоцкого. Я хочу, чтоб вы подошли к этому делу вдумчиво и осторожно. Позже соберем совет директоров.
– Цукато подал заявление об увольнении.
Клава молчала несколько секунд, переживая первое предательство. «Если друг оказался вдруг…»
– А на вас с Михаилом Сергеевичем я могу рассчитывать?
– Можете. Мы дали слово Владимиру заботиться о его вдове и детях. Мы знали, что это будет не просто.
– Со временем вы поймете, что сделали правильный выбор. Я умею быть благодарной.
– Клавдия Васильевна, позвольте последний вопрос? Зачем вы делаете это? Проще избавиться от рискованного бизнеса и уйти с достоинством.
– Я не хочу никуда уходить. Я планирую остаться в России навсегда. Очень прошу вас, Павел Валерьянович, помогите нам всем остаться.
Тот же день, 14 часов, офис адвоката и сыщика на Большой Полянке
– Добрый день, Клавдия Васильевна. Прошу вас, присаживайтесь. Позвольте выразить свои соболезнования.
Худощавый высокий парень в строгом темном костюме произнес стандартный набор слов, однако, его сочувствие не показалось Клавдии неискренними. Беркутов умел располагать к себе приятными манерами и негромкой, задушевной речью. Крупные кисти рук, но черты лица тонкие, почти женственные. Темные волнистые волосы, внимательные карие глаза, над пухлыми юношескими губами тонкая полоска усов. Все вместе неплохо смотрится, но, смотря на чей вкус.
Рисунок В. Василевской с помощью нейросети.
– Благодарю, Арсений Петрович.
Клава устроилась в кресле, огромном и мягком, глотнула холодный чай. После напряжения последних дней, в кресле хотелось заснуть. Зачем она сюда пришла? Разве ей уже не безразлично, кто мастерил эти дурацкие снимки? И разве она не простила Владимира за коварную Марию-Терезию, передвинувшую столбы, быть может, только в ее воспаленном воображении? Когда приходит настоящее горе, слезы по маленьким бедкам кажутся глупыми и притворными…
– Я хотела бы знать, есть какие-то результаты?
– Клавдия Васильевна, вы обратились ко мне в воскресенье с утра. Сегодня вторник, времени прошло очень мало. Тем не менее, результаты имеются и довольно-таки неожиданные. На ваш вопрос о происхождении фотографий я отвечу. Но хотел бы знать, двигаться ли мне дальше, заинтересованы ли вы в дальнейшем расследовании.
– Вы меня интригуете, Арсений Петрович.
– Сейчас все станет ясно, – парень тряхнул рассыпчатыми волосами. – Вместе с моим помощником, чью фамилию я не называю ввиду его виртуозного умения использовать компьютерную технику в своих интересах…
– С хакером?
– Можно и так выразиться. Вместе с моим коллегой, Клавдия Васильевна, мы внимательно изучили материалы, на которые вы ссылались, в интернете и в СМИ. И пришли к однозначному выводу: сенсация для наивных.
– Подделка бросается в глаза?
– Смотря кому. Я рассматривал эти снимки, как профессионал. Тщательно сфабрикованный эффект полета.
– Полета?
– Только-то и всего. Вы видели фильмы с фокусами Дэвида Копперфильда? Последние кадры шоу весьма показательны. Вечер, далеко внизу сверкают огни большого города. Фокусник с Клаудией Шиффер, легкие, подтянутые, выходят на открытую площадку небоскреба. Они держатся за руки и утверждают, что сейчас полетят. Ветерок трепещет одежды, каждое движение звездной парочки динамично и вдохновенно. Подходят к краю площадки, энергично встают на носочки…. Все, на носочках кадр обрывается. Естественно, артисты не идиоты, вниз не бросились. Они показали людям красивую сказку и хорошо заработали, сказка многим понравилась. Но я встречал несколько человек, которые всерьез утверждали, что Копперфильд порхает ночами над крышами. Некритичное мышление стимулируется воображением – создается эффект полета.
– А в применении к моему случаю?
– Эффект полета растянулся на два месяца. Посмотрите первые кадры, появились в начале апреля. Вы в окружении друзей или вместе с мужем на встречах, в ресторанах или в театрах. На дальнем плане неизменно маячит парень в красной рубашке. Подписи утверждают, что неизвестный поклонник не упускает случая потусоваться рядом со своей возлюбленной. Парень узнаваем по яркой, никогда не сменяемой одежке, но его лицо всякий раз закрыто для зрителя – то читает меню, то роскошные черные волосы упадают на щеки, то отвернулся. Скажите, вы замечали когда-нибудь этого человека?
Клавдия облизала пересохшие губы, вглядываясь в увеличенные снимки:
– Вроде бы нет… Но я в компаниях напряжена, по сторонам не смотрю.
– Дело не в напряжении. На встречи финансовой элиты приходят корреспонденты, делают сотни кадров, но яркий брюнет, почему-то, попадает лишь в одну камеру. По наведенным мной справкам, сразу после первых публикаций, на поклонника Клавдии Белозерской была объявлена настоящая охота. Несколько корреспондентов бульварных газет получили задание взять у него интервью – безрезультатно. На встречах его никто не видит, а после встреч – новые снимки в «Фуфеле». Как такое объясняется?
– Фотомонтаж!
– Конечно. В кругах пишущей братии давно поняли: кто-то – обгладывает ваши косточки. С какой целью – не известно. Смотрим дальше. С мая месяца тематика снимков меняется. Вы больше не появляетесь в общественных местах…
«Потому что с мая Володя меня с собой не берет!»
– …Зато, по версии прыткого «документалиста», ведете активную ночную жизнь. Почему-то вы с неизвестными регулярно попадались ему на глаза в отдаленных аллеях парков или на ступеньках дешевых гостиниц. Причем, дон Жуан, который за два месяца рубашку не сменил, всякий раз успевает прикрыть лицо дамы ладонью или зонтиком, и сам отворачивается. Сцены поцелуев сняты со спины, читатель судит о вашем присутствии по легко узнаваемым строгим костюмам и комментариям «очевидца». Даты снимков нигде не проставлены.
– В самом деле, «эффект полета». Давайте не будем больше обсуждать сюжеты, мне это неприятно. Фотографии не отражают действительность, но я это знала и раньше.
– Мы не знали. А после просмотра сделали заключение: против вас работают, как минимум, три человека: фотограф, чья внешность нам неизвестна, молодой темноволосый парень, если шевелюра и трехдневная щетина не подкрашены, и высокая стройная девушка, фигурой сходная с вами. Уже кое-что.
Мой помощник провел час за компьютером и выяснил, что «неизвестный фотолюбитель» присылает снимки на сайт «Фуфеля» по электронной почте. Его ник – Кнедыш. И этот Кнедыш ни разу не получал «заслуженный» гонорар. Хотя издательство не раз призывало в ответных посланиях указать счет, куда следует перевести деньги, или зайти в бухгалтерию. Согласитесь, не стандартная ситуация. Обычно любители подсматривать в замочную скважину брызжут ядом ради хлебушка с икорочкой, а не ради морального удовлетворения.
Отсюда вывод: либо Кнедышу и компании презренного металла вполне хватает, и они травят Клавдию Белозерскую из личных соображений.
Либо, троица работает на заказ, их старания кто-то оплачивает. По этой причине и гонорар не берут – боятся засветиться сами и невольно выдать заказчика.
Так или иначе, причины столь изощренной подлости могут быть самые разные: зависть, личные обиды, желание спровоцировать развод, месть уволенных служащих или обойденных конкурентов.
– А можно найти этого Кнедыша? Можно узнать, чего он добивается?
– Была сделана такая попытка. Мы послали Кнедышу письмо на электронный ящик. Извещали, что новое бульварное издание набирает в свой штат энергичных профессионалов, умеющих работать творчески и раскрепощено. Гонорары сулили заоблачные, перспективы несбыточные.
– Не откликнулся?
– Откликнулся, его десятилетний сын. Мальчик писал, что отец был убит в субботу, что живут они бедно, что бабушка плачет, не знает, где взять деньги на похороны.
– Конечно, я помогу! – Клава тоже расплакалась, сказалось нервное напряжение последних дней, достала из сумочки доллары с двойными нулями. – Пожалуйста, передайте!
– Как вы доверчивы Клавдия Васильевна. С таким характером легко стать жертвой мошенников. А в вашем случае – жертвой аферистов, специализирующихся на богатых вдовах.
– Разве ваши слова – неправда? – Клаве стало досадно за свой спонтанный порыв. Она достала зеркальце и принялась осторожно промокать платочком лицо, но купюры не убрала.
– К сожалению, правда. Мы ответили мальчику, узнали его адрес и съездили в Митино. Кнедыш, в миру Кирилл Нефёдович Дышло, жил на первом этаже старого дома с престарелой матерью Агнией Петровной и сыном Митей. В субботу вечером его убили в пьяной драке в чапке неподалеку, стукнули стулом по голове. Удар пришелся в висок, смерть случилась мгновенно. Милиция арестовала нескольких собутыльников, виновного выявляют. Со слов Агнии Петровны, Кирилл перебрался с сыном в Москву в декабре 2004-го из небольшого городка Снегирева Волгоградской области.
От цепкого взгляда сыщика не укрылось, как вздрогнула и побледнела девушка при упоминании города. Он принял себе на заметку и продолжал, как ни в чем не бывало:
– Супруга Кнедыша, уроженка Снегирева, – (Опять испуганное лицо, и губы дрожат и морщатся.) – умерла. Мать позвала сына к себе, надеялась на помощь, но ничего хорошего не вышло. Сынок нигде не работал, перебивался случайными заработками и даже их пропивал. Семья жила в скверных условиях, случалось, бабушка с внуком голодали.
Мы представились работниками выдуманной газеты и пожертвовали небольшую сумму на социальные похороны. Потом объяснили, что Кирилл Нефедович делал талантливые фотографии, что редакция, заинтересована в их приобретении, заплачено будет сразу. Растроганная женщина тут же достала ящики, где хранились снимки в альбомах и россыпью. Их было множество, очевидно, фотографии милицию не интересовали. Я занялся разбором коробок, а друг посмотрел компьютер.
Что самое интересное, этот компьютер Кнедыш не покупал, он появился в квартире два месяца назад. Кирилл объяснил домашним, что выполняет с помощью современной техники ответственную работу, за которую ему хорошо заплатят. В самом деле, деньги поступали. В этот период Кнедыш пил меньше и куда-то часто уходил.
Старания моего друга увенчались успехом – он обнаружил папку, где проходимец хранил исходные материалы для монтажа. Все те же парень и девушка все так же стояли спиной к зрителю или закрывали лица друг друга. На нескольких кадрах глаза и носы частично просматривались, эти снимки не были использованы. Мой друг перекачал фото на флешку, а папку со всем содержимым уничтожил. Матери, стоящей за спиной, объяснил: «Мы платим за уникальность фотографий, никто другой не должен их напечатать». Она поверила. Переписку с «Фуфелем» тоже убрали. Поверьте, Клавдия Васильевна, мы сделали все возможное, чтобы милиции не пришло в голову связать жизнь и смерть Кнедыша с вашим именем.
– А как же цифровой фотоаппарат? Снимки не сами попали в компьютер.
– Правильный вопрос. На который, к сожалению, я ответить пока не могу. Митя и бабушка уверяли, что в тот злополучный день Кирилл вышел из дома, прихватив с собой цифровик, который он получил вместе с компьютером. Когда вызванный наряд милиции затолкал драчунов в машину и труп осмотрели, фотоаппарата при нем не было. Я дал задание помощникам выяснить, кто его украл. Пока безрезультатно. Большинство из участников драки до сих пор сидят за решеткой, другие свидетели прорабатываются.
Клавдия стиснула дрожащие руки:
– Значит, снимки могут появиться опять?
– Если они не были удалены, то могут. Тем скорее мы выйдем на вора. А в случае, если и смерть фотографа, и пропажа цифровика не были случайными – получим дополнительный шанс выйти на заказчика.
Кстати, снимки на сайте «Фуфеля» убрали сегодня утором. Думаю, я догадываюсь, кто поставил Кривоглазова на место.
– Думаю, это уже ни для кого не секрет.
– Фотографии в альбомах и коробках мы разбирали до ночи. Для вида, я отложил несколько интересных снимков, а потом тщательно подбирал изображения родни, друзей, знакомых, одноклассников Кнедыша. На обратной стороне писал имена. На фото мог оказаться заказчик или человек, который выведет на заказчика. Полагал, вряд ли нам представится возможность покопаться здесь второй раз – наивная женщина сразу расскажет следователю о визите двух любопытных незнакомцев.
А вот этот пакет, Клавдия Васильевна, мы обнаружили за полночь, на дне последней коробки. Простите, я был вынужден заглянуть, чтоб оценить его содержимое. Посмотрите и вы. Должен ли я продолжать следствие в этом направлении? Не стало ли вам все ясно?
…Клава сидела подавленная, комната кружилась перед глазами. Дрожащими слабыми пальцами достала из сумки таблетки, попросила стакан воды.
– Арсений Петрович, в коридоре сидит телохранитель, пусть он уведет меня отсюда. Деньги передайте все равно, бабушка и мальчик ни в чем не виноваты… Цифровик ищите… Я свяжусь с вами позже. Я… очень вам благодарна, за все…
У богатых свои преимущества.
Вдова может спокойно болеть, пока служащие «Ритуала» тщательно организовывают похороны супруга. Все будет на высшем уровне, торжественно и печально, в соответствии с внесенной оплатой и заранее оговоренными подробностями. Ее мнение тоже учтут. Спросят, какие цветы к гробу предпочитает или какое меню на поминах ей более нравится. Церемония прокатиться, как по рельсам, руководимая невидимым режиссером. Придут друзья и недруги покойного, коллеги и конкуренты. И как же без прессы? Вдова в черном шелке встанет в окружении родных, опираясь на руку самого сильного мужчины в семье. Каждый будет скорбно и коротко ей вслух выражать соболезнование, а про себя… Кто знает? Возможно, сочувствовать, изредка.
…А потом с НИМ простятся навеки, в значении – навсегда. И закроется крышка гроба, навсегда погружая во тьму облагороженное посмертной косметикой лицо человека, который восемьдесят часов назад был вместе с нами. Пепел будет развеян на холме над рекой, в соответствии с ЕГО волей, последней…
Но поминки перетерпеть невозможно, давление восемьдесят на сорок, никакие уколы не помогают, необходимо лежать. Каждому нормальному человеку необходимо в таком состоянии лежать. В опустевшей квартире на Никольской, рядом с тумбочкой с медикаментами. Может быть, хотя бы за это ее не осудят? Другим сходят с рук куда большие прегрешения, ей не прощается никогда… Лишь по счастливой случайности, эти снимки не расползлись по липкой паутине интернета…
Четверг, 9 июня 2005 г. Арсений
