полная версия

Вардан Эрнестович Багдасарян
Стратегия Александра Невского

Полная версия

Пропаганда крестового похода против Руси

Взятие Константинополя крестоносцами в 1204 году и последующее католическое продвижение на восток являлись компонентами единого процесса. Тот же папа Иннокентий III признал легитимным захват православного Константинополя и выступил с обращениями о продвижении католиков в русские земли. Через папского легата в Венгрии понтифик напрямую обратился к населению Руси с призывом о присоединении к Римской церкви. При этом он ссылался на будто бы состоявшееся присоединение к ней греков и греческой Церкви. Действительно уния на тот момент обсуждалась греками, но не являлась еще свершившимся фактом. Но в данном случае важна фиксация со стороны папы: греки от Православия отступили. «Привести дочь к матери и часть тела к его главе», – так трактовался смысл предлагаемого церковного воссоединения¹⁰⁵.

Предпринимал Иннокентий и практические шаги для присоединения к Риму Русской церковной иерархии в Галицком княжестве. Это казалось реальным во время недолгой оккупации княжества венграми в 1214–1215 годах.

Стратегическая линия католического продвижения на восток была сохранена и при следующем папе Гонории III. Папу удивляло упорство русских в их приверженности Православию. В булле 1222 года, адресованной властям Ливонии, он писал, что проживающие на ливонских землях русские гнушаются латинского обряда. Отсюда требование понтифика: «принуждать русских соблюдать закон латинский»¹⁰⁶.

«Всем королям России» – с такой адресацией рассылалась булла Гонория III 1227 года. Побудительным мотивом к ее написанию стала просьба Новгорода, направленная через папского легата Вильгельма Моденского, о заключении мира с крестоносцами. Папа приписывал русским большее – намерение «принять спасительное учение» Римской Церкви и «совершенно отречься от всех заблуждений» Православия¹⁰⁷.

Особенно интенсивной папская пропаганда наступления на русском направлении стала при папе Григории IX (ок. 1170–1241). Именно при нем состоялась битва на реке Неве (1240). И именно при нем завязался конфликт между Новгородом и Ливонским орденом за Псков. Само же Ледовое побоище произошло в период, когда Григорий IX, а в скором времени и Целестин IV ушли из жизни, а новый папа Иннокентий IV еще не был избран.

При Иннокентии IV (ок. 1195–1254) меняется тактика папства в политике на русском направлении. После побед Александра Невского на Неве и Чудском озере пришло понимание, что тактика лобового удара не работает. Предпринимаются попытки добиться результатов дипломатическими усилиями. Именно к этому периоду относятся два папских послания Александру Невскому. Традиционно послания датируются 1248 годом. Второе послание либо, как считают исследователи, было направлено вдогонку за первым, либо стало ответом на ответ Александра. В любом случае можно зафиксировать, что после периода относительного бездействия на русском направлении 1242–1248 годов, с конца 40-х годов XIII века начинается дипломатический период. Смысл обоих посланий папы состоял в мотивировании Александра Невского к принятию католицизма. Предполагалось, что вслед за князем латинскую веру примет и весь русский народ.

Прибытие к князю Александру Ярославичу папских легатов обычно датируется 1251 или 1252 годом. Иногда их прибытие связывают с доставлением послания папы. Не исключено, что это было новое, третье послание. Существует также версия о доставке князю письма от папы, составленного еще в 1248 году, через четыре года. При княжеском дворе, по-видимому, состоялась дискуссия о вере. Тогда, как считается, и последовал ответ, направленный от Александра Невского папе: «От вас учения не приемлем»¹⁰⁸.

Отказ Александра Невского стал основанием для новой смены тактики папства на русском направлении. С 1252 года Рим вместо ставки на дипломатию пытается сделать ставку на организацию крестового похода. Крестовый поход на Русь так и не был организован, но он широко пропагандировался.

С призывом к организации крестового похода против монголов папа Иннокентий IV выступил в мае 1253 года. Русские князья были отнесены к монгольским союзникам и, соответственно, оказывались также врагами крестоносцев. И очевидно, что в эти союзники зачислялся великий князь Владимирский Александр Ярославич. Проповеди проводились сообразно с папским постановлением, в Эстляндии, Ливонии и Пруссии.

Новый папа Александр IV в марте 1255 года возложил специальной буллой задачу обращения Руси в католичество на литовского князя Миндовга, который сам лишь за несколько лет до того принял христианство¹⁰⁹. За литовским князем и его наследниками закреплялись русские земли, предназначенные к окатоличиванию. «Коснеющее в заблуждении неверия» население Руси должно было быть приведено к христианству, под которым подразумевалось исключительно католичество¹¹⁰. Православным было отказано в праве считаться христианами.

Ввиду того, что крестовый поход против монголов не удался, возникает замысел направления экспансии против Руси уже в рамках крестового похода против язычников. С марта 1256 года по призыву папы Александра IV начинается проповедь в странах Балтии нового крестового похода, направленного на языческие территории северо-востока Европы. Имелись в виду прежде всего земли, находившиеся под контролем Новгорода – Карельская, Водская, Ижорская. Только благодаря походу Александра Невского в Финляндию реализация этого замысла была вынужденно приостановлена.

Новая версия организации крестового похода была выдвинута папой в январе 1257 года. Теперь поход затевался «против литовцев, ятвягов и других язычников и схизматиков, живущих по соседству с христианами»¹¹¹. Показательно, что литовцы из акторов крестового похода через два года были зачислены во врагов крестоносцев. Под схизматиками, без сомнения, подразумевались православные. В походе на Литву и Русь должны были принять участие рыцари Польши, Моравии, Австрии. Тремя месяцами позже Александр IV предписывал францисканскому монаху Бартоломео из Богемии проведение на востоке Польши проповеди крестового похода с уточнением стороны противников – литовцы, ятвяги, русские, а также другие язычники и схизматики¹¹².

Беспрецедентным в правовом отношении документом явилась булла, направленная Ливонскому ордену папой Александром IV в январе 1260 года. За Орденом закреплялось право не только на владения, дарованные русскими князьями, но и на земли Руси, занимаемые «доселе нечестивыми татарами», а также земли, которые рыцарям удастся захватить. При этом проживающих на завоевываемых территориях «схизматиков» предписывалось привести в подчинение Римской церкви¹¹³.

«На Русь!»: коалиции и предательства

Активная пропаганда похода против Руси была развернута папой Григорием IX еще с 1229 года, то есть за тринадцать лет до Ледового побоища¹¹⁴. Александру Ярославичу в то время было всего восемь лет. Но поход подготавливался долго....

Вначале, в январе 1229 года, Григорий IX направил послания в Швецию, Ригу, Любек и на Готланд с призывом организовать против Руси торговую блокаду. Она должна была, по замыслу папы, принудить русских к прекращению враждебных действий против новокрещеных финнов. Предписывалось не поставлять впредь на Русь оружие, продовольствие, лошадей, железо, медь, свинец. Политика санкций, как видим, применялась по отношению к нашему Отечеству еще в XIII столетии.

Ситуацию усугубляло то, что в Новгороде в 1229 году имел место тяжелый голод, и санкции могли усугубить ситуацию. Впрочем, немецкие купцы папские санкции не поддержали и продолжали торговать.

Папа, между тем, инициировал усиление давления. В 1232 году папский легат Балдуин Альнский получил послание Григория IX, запрещавшее заключать мир с язычниками или русскими. Русские-христиане ставились с папой на одну доску с язычниками и определялись как враги, с которыми даже невозможно заключение мира¹¹⁵.

Организация непосредственного выступления затягивалась ввиду необходимости достижения широкой договоренности со стороны разных сил. Необходимо было, в частности, получить согласие со стороны императора Священной Римской империи Фридриха II. Это вызывало особые затруднения ввиду продолжавшегося конфликта между папой и императором. Стороны пытались достичь договоренности по русскому вопросу через посредничество магистра Тевтонского ордена Германа фон Зальца.

Не могла состояться коалиция и при отрицательной позиции Дании. Датчане же были недовольны отторжением у них Орденом меченосцев земель эстов и требовали их назад. В конечном итоге при объединении меченосцев с Тевтонским орденом эти земли им вернули. Такое возвращение могло быть оправдано только большим проектом. И фактически уже к 1237 году крестоносная коалиция против Руси сложилась.

В 1238 году была достигнута договоренность о тройном альянсе в борьбе против Руси, в который наряду со шведами включались ландмейстер Тевтонского ордена Герман Балк и датский король Вальдемар II. Реальное столкновение 1240 года в устье Невы ограничивалось, правда, шведским участием.

Невская битва 1240 года, в которой взошла военная слава Александра Ярославича, состоялась в контексте так называемого «шведского крестового похода». Формально он не был направлен против Руси. Целью крестового похода являлась христианизация финских языческих племен. Крестовый поход против финнов (конкретно против финского племени емь) провозглашался папой Григорием IX дважды – в 1232 и 1237 годах. Но решить эту задачу без столкновения с Новгородской республикой было невозможно. Финские племена находились преимущественно в зависимости от Новгорода, и смена зависимости не входила в их планы¹¹⁶.

В качестве стратегической разведки можно оценивать посольство от только что образованного Ливонского ордена ко двору Александра Ярославича в Новгороде. О нем сообщается, в частности, в «Житии Александра Невского». Возглавлял посольство рыцарь Андреас фон Вельвен, названный в русском источнике Андреашем. По-видимому, этот визит имел место в период с 1236 по 1239 годы. Для князя переговоры с Вельвеном были первым опытом дипломатической коммуникации с рыцарями.

Среди вопросов посольства было в том числе и обсуждение возможности совместного выступления против литовцев, доставлявших своими набегами проблемы обеим сторонам. Александр, несмотря на юный возраст, проявил сдержанность и от участия в походе отказался. Впрочем, он не стал препятствовать участию в нем двухсот псковичей. Поход закончился полным разгромом меченосцев литовскими силами при Шяуляе. Погиб каждый десятый его участник среди псковичей¹¹⁷.

В дальнейшем Андреас Вельвен будет руководить силами крестоносцев во время Ледового побоища. Будущие противники Александр и Андреас, таким образом, впервые встретились друг с другом за шесть лет до битвы на Чудском озере.

Наступление рыцарей на Псков в качестве завязки острой фазы конфликта было инициировано епископом Дорпата (Дерпта, русского Юрьева, ныне Тарту) Германом Буксгевденом, братом рижского архиепископа Альберта. Замысел состоял в том, чтобы поставить во главе Пскова, претендовавшего на княжение там Ярослава Владимировича. При его посредничестве планировалось добиться отложения Пскова от Новгорода. Фигура Ярослава устраивала немцев ввиду того, что родная сестра князя находилась замужем за Теодорихом – основателем Ордена меченосцев. И при взятии Изборска, и при взятии Пскова имели место совместные боевые действия немцев и отрядов князя Ярослава против псковичей. Фактически речь шла о национальном предательстве…¹¹⁸

Ряд историков ссылаются на то, что Ярослав передал Дарптскому епископату права на Псков. «Королевство, именуемое Псковским, было передано королем Гереславом, наследником этого королевства, Дерптскому епископу», – сообщается в материалах дарственной¹¹⁹. Предположительно это дарение было произведено в 1240 году под стенами Пскова.

Но путь измены и этим не был завершен. Считается, что незадолго до смерти, вероятно в 1245 году, Ярослав Владимирович перешел из Православия в Католицизм¹²⁰. Измена Отечеству оказалась сопряжена и с изменой вере.

Западные миссии в Монгольскую империю

Наиболее широкое обсуждение монгольской проблемы на Западе имело место на Первом Лионском соборе 1246 года. Главным информатором о монголах на Соборе являлся некий русский епископ Петр¹²¹. В результате коллективного обсуждения был принят двойственный план взаимодействия с монголами. С одной стороны, предписывалось продолжать борьбу против монголов. С другой стороны, ставилась задача проработать возможность союза с ними для противостояния исламу. Вторая стратагема стала основанием направления ко двору монгольского императора нескольких религиозно-дипломатических миссий. Такое исходное противоречие в отношении к монголам на Западе привело к тому, что не состоялись в итоге ни крестовый поход против монголов, ни союз с ними в борьбе с исламом. Монгольский вопрос вообще не получил стратегического разрешения на Западе. Напротив, на Руси Александр Невский имел четкую стратегию выстраивания политики по отношению к монголам.

Особой страницей в мировой истории путешествий являлась организация европейских дипломатических миссий ко дворам монгольских ханов. Цель миссий имела политическую подоплеку – найти поддержку со стороны хана в борьбе с исламом и другими противниками. Сочинения миссионеров являются важнейшими источниками по истории Монгольской империи и Средневековью в целом.

Переход к дипломатической тактике в отношениях с монголами определялся становящимся всё более очевидным провалом крестовых походов по всем направлениям. Крестовые походы после побед Александра Невского захлебнулись на северо-востоке. Крестоносцы терпели большой урон в борьбе с мусульманами, в чью пользу склонялась чаша весов в общем католическо-мусульманском противостоянии. Западу был объективно нужен союз с монголами. От ксенофобии в отношении азиатов пришлось временно отказаться.

Первым в их ряду был францисканский монах Иоанн Плано де Карпини. В 1246 году Карпини сначала встречался в Сарае с Бату, а затем в Каракоруме с Гуюком. По возвращении в Рим он представил отчет о результатах путешествия, составивший основу книги «История монголов, именуемых татарами». Книга стала первым европейским свидетельством о нравах монголов и созданной ими системе управления¹²².

В путешествии в Монголию Плано Карпини сопровождал другой монах-францисканец – Бенедикт Поляк. Он был привлечен к участию в миссии, прежде всего благодаря своим особым переводческим способностям. Среди языков, на которых он мог свободно вести беседу, был и древнерусский. По возвращении в Европу Бенедикт составил собственное сочинение об экспедиции – «О путешествии братьев меньших к татарам». В отличие от «Истории монголов» оно оказалось впервые доступно массовому читателю только в 1839 году¹²³.

Первоначально французский доминиканский монах Андре де Лонжюмо был направлен в 1245 году папой Иннокентием VI к восточным патриархам, побуждая их к принятию унии. Побудительным мотивом поездки Андре в Монголию послужило письмо к французскому королю Людовику IX о состоявшемся якобы переходе великого хана Гуюка в христианство. Сообщение, как выяснилось потом, являлось дезинформацией. Направивший его монгольский наместник Эльджигедей пытался уверить таким образом французов, что опасности войны с монголами для них не существует. Для проверки достоверности факта перехода Гуюка в христианство король и направил Андре де Лонжюмо в Каракорум. Однако ко времени прибытия миссии в ставку Гуюк уже ушел из жизни. Регентша Огуль-Гаймыш не проявила к посольству должного уважения и такта. Андре оставался в Монголии до прихода к власти в 1251 году после курултая нового великого хана Мунке. Известия Лонжюмо о монголах сочетали подлинную информацию с легендами. К таким легендам относилась, например, история о войне Чингисхана с мифическим христианским пресвитером Иоанном.

Людовик IX являлся также инициатором следующей экспедиции к монголам в 1253–1254 годах, возглавляемой фламандским францисканским монахом Гильомом де Рубруком. Посланники по совету короля скрывали дипломатические цели предприятия и выдавали себя за миссионеров.

На первом этапе Рубрук был принят правителями улуса Джучи – Бату и его сыном Сартаком. Далее он отбыл в Каракорум, где получил несколько аудиенций у хана Мунке. Дипломатические итоги миссии были ничтожны, ввиду высокомерных требований монголов подчинения их власти. Более высоко оценивается географическое значение экспедиции Рубрука. Его сочинение «Путешествие в восточные страны» будет оценено впоследствии Оскаром Пешелем как «величайший географический шедевр Средневековья».

Гильом де Рубрук являлся адептом организации крестового похода против Руси. Он полагал, что эта задача вполне по силам рыцарям Тевтонского ордена. Если бы рыцари принялись за дело, полагал путешественник-францисканец, то они «легко бы покорили Русию. Помощь от монголов не последовала бы. Узнав, что во главе его стоит сам папа, они, – самонадеянно заверял де Рубрук, – «убежали бы в свои пустыни»¹²⁴.

К несколько более поздней эпохе относятся путешествия францисканца Джованни Монтекорвино, ставшего первым архиепископом пекинским, венецианского купца Марко Поло, еврейского ученого и купца Якова из Анконы.

Европейские мифы о христианской державе пресвитера Иоанна

География историческая соотносилась в Средние века с географией сакральной. Вымышленные народы и царства прочно включались в матрицу сакрально-географических представлений. Такой взгляд отражался и на восприятии христианской ойкумены. Помимо реальных представлений о христианах Церкви Востока, существовала и имела широкое распространение мифологема о христианах царства пресвитера Иоанна.

Легенда сложилась в Европе еще в XII столетии. Первое ее упоминание связывается с летописью Оттона Фейзингского от 1145 года. Среди участников начавшегося через два года Второго крестового похода циркулировали представления о скорой помощи, которая должна прийти от пресвитера Иоанна.

С 1165 года в европейских кругах циркулировало некое письмо, будто бы направленное царем Индии пресвитером Иоанном византийскому императору Мануилу I Комнину. Оно являлось ответом императору, будто бы посетившему Индию и впечатленному ее чудесами. Письмо было переведено на разные языки, включая и иврит. Суть послания состояла в том, что христианское царство на востоке по-прежнему существует. Такая информация воодушевляла крестоносцев¹²⁵.

В 1177 году уже папа Римский Александр III направляет письмо пресвитеру Иоанну. Адрес царства был, правда, неизвестен. Доставить письмо поручалось некоему папскому эмиссару Филиппу. О дальнейшей судьбе последнего и самом путешествии на восток информация не сохранилась.

Далее предпринимаются уже попытки установить географическую локализацию царства пресвитера Иоанна. Найти царство пресвитера вменялось в задачи направлявшимся на Восток миссионерам. Чаще всего его местонахождение соотносили с Индией. То, что царство пресвитера Иоанна находится в Индии, полагал, в частности, Плано Карпини. Расследование Гийома Рубрука привело того к заключению, что этим царством являлось разгромленное Чингисханом государство кара-киданей. Марко Поло также связывал его существование с контекстом христианского монгольского мира. Аналогичной точки зрения придерживался и другой путешественник на восток Джованни Монтекорвино. Одорико Порденоне помещал царство Иоанна к западу от Китая – на путях в Европу. Позже, уже в XV веке, поиски царства пресвитера Иоанна переносятся в Эфиопию. Разыскать его в Абиссинии поставил задачу в 1487 году португальский король Жуан II. Эфиопский след связывался с тамошним христианским населением. Легенда все еще продолжала жить¹²⁶.

Легенды о царстве пресвитера Иоанна получили широкое хождение и на Руси. В нескольких десятках списков сохранился памятник древнерусской мысли «Сказание об Индийском царстве»¹²⁷. Сочинение представляло собой русский вариант переложения письма пресвитера Иоанна византийскому императору Мануилу. Считается, что «Сказание» попало на Русь в XIII столетии из Сербии. Пресвитер Иоанн назывался в нем «царем и попом», представлялся поборником православной веры. Сообщалось, что в его подчинении состоит 3300 царей, что должно было подчеркнуть силу возглавляемой им державы. Упоминалась находящаяся на территории царства в Индии могила апостола Фомы. Сообщалось, впрочем, в соответствии с образными представлениями того времени, о мифических существах: великанах, рогатых, треногих, шестируких, песьеголовых, людях-птицах.

Образ державы пресвитера Иоанна не был направлен на усиление стратегии использования фактора монголов-христиан. Скорее наоборот. Индийское христианское царство отделялось от Монгольской империи. Более того, обращение к нему вошло со временем и в антимонгольский дискурс.

Благоверный князь Александр Невский в своей политике не апеллировал, в отличие от части крестоносцев, к мифической стране пресвитера Иоанна. Такая апелляция к несуществующему царству была бы нереалистичной, а потому и политически безответственной. Имелись на востоке более реальные христианские силы, чем держава пресвитера Иоанна.