Виорэль Михайлович Ломов
Елена Прекрасная
Елена очень быстро, словно подлетела, оказалась рядом с декламатором и ударила его по щеке. Тот ничтоже сумняшеся ответил ей оплеухой. Все вскочили с мест, зашумели. Алексей бросился на обидчика и ударом кулака сшиб того на пол. Поручик поднялся и, схватив горшок с цветком, ударил художника по голове. Взглянул на неподвижно лежавшего Алексея, Ржевский попятился и выскочил из кафе. За ним погнались несколько человек. Хорошо, что на месте оказался врач, который консультировал режиссера и оказывал медицинскую помощь актерам. Елена вызвала «Скорую» и полицию. Через полчаса раненого увезли, а Краснова с Кольгримой, которой актриса успела рассказать о случившемся, уединились с капитаном и лейтенантом в кабинете мэтра.
В тот же день о случившемся стало известно не только на киностудии, но и далеко за ее пределами. Один из доброжелателей Елены прислал мэтру эсэмэску о «поножовщине у Красновой, со смертельным исходом». Режиссеру стало плохо. Сиделка вызвала «Скорую помощь» и позвонила Елене. Та тут же бросилась к учителю. Кольгрима с ней.
Когда они подъехали к подъезду дома, где жил наставник, массивная дверь вдруг распахнулась, и в проеме показался всадник в рыцарском облачении. Он словно выплыл на коне, как Лоэнгрин на белом лебеде. И в то же время рыцарь своим державным обликом чрезвычайно напоминал самодержца российского Николая I Павловича.
– Лен, снимай! – скомандовала Кольгрима.
Девушка успела снять на телефон, как всадник прежде, чем свернуть в переулок, вдруг остановился, развернул коня и помахал им рукой. В этот момент в просвет облаков скользнул солнечный луч. Свет ударил в рыцаря и лошадь, и они оба вспыхнули не то синим, не то лиловым пламенем, будто сгорели в небесном золотом огне.
– Ушел, – произнесла Кольгрима.
С кончиной мастера окончилась и поддержка труппы Красновой влиятельными кинодеятелями. Последнее детище режиссера решили «заморозить». Труппу расформировали, завершение фильма отложили «до лучших времен». Безработная Елена было впала в уныние, но тетушка провидчески сказала:
– Я тебе говорила когда-нибудь неправду? – и сама же ответила на этот вопрос: – Никогда! Вот и слушай. Этот фильм выйдет на экраны, прокатчики соберут невиданные доходы, он завоюет кучу премий. Уж поверь мне!
– А как же тарелочки? – вспомнила племянница.
– Забудь о них. Детский сад это, тарелочки твои. У тебя впереди всё по-взрослому.
– Тетушка, чего ты не превратила Ржевского в жабу?
– Он сам превратится в нее. Буду я еще заботиться о всяких земноводных!
– Ой, тетушка, не зарекайся, знаю тебя!
– Много ты знаешь, как я посмотрю. Всё, больше никаких чародейств! Начинаю нормальную человеческую жизнь. Собирайся, племянница, едем в Финляндию, в Сюсьмя!
