Виталий Ерёмин
Щенки-медвежатники
– Где девчонка? – спросил Зван.
– Здесь, – глухо ответил Джага.
– Где здесь?
Джага показал на баньку. Андрей рванулся к двери.
– Осторожно! – крикнул Джага.
Но Зван опередил Андрея и рванул на себя дверь. Изнутри раздался ружейный выстрел. Зван медленно осел на пороге. «Тэтэшник» с глухим стуком выпал из его руки.
Андрей разрядил в темень дверного проема почти всю обойму «марго». Послышались вопли и ругательства.
Андрей повернулся к Джаге:
– Где тут свет?
Джага вошел в баньку и включил свет. На полу корчились Жгучий и Волдырь. Но, кроме них, никого не было.
Оставалась парилка… Андрей с ужасом смотрел на дверь парилки. Его трясло. Прибежал Генка.
– Думаешь, она там?
Андрей рывком распахнул дверь парилки. Аля лежала совершенно голая, вся в кровоподтеках и судорожно кашляла. Видимо, ей долго сдавливали рот и шею, чтобы не кричала.
Генка взял у Андрея пистолет, шагнул к Жгучему и Волдырю и разрядил в них оставшуюся часть обоймы.
Аля продолжала кашлять. Андрей вынес ее из парилки, положил на скамейку и начал искать глазами одежду. Заорал:
– Где ее платье?
В руках Джаги появилось изодранное платье.
– Ты тварь, – сказал ему Андрей.
– Наверно, так, – согласился Джага.
Зван сидел на полу, держался за плечо и морщился от боли. Из темноты возникла Любаша и стала его перевязывать какой-то тряпкой.
– Через десять минут тут будут мусора. Надо драпать, – сказал Зван.
– Надо договориться. Ты не знаешь, кто мог грохнуть этих тварей? – сказал Андрей.
– Разве разберешь? Темно было, – ответил Зван. – Ты слышал, Джага? Мы подбежали к баньке на звуки выстрелов.
– Я понял, – ответил Джага.
– Где машина? – спросил у него Генка.
Джага шагнул к двери.
– Сейчас подгоню.
Генка положил ему руку на плечо.
– Только со мной.
Они исчезли в темноте.
Андрей положил Алю на заднее сиденье и сел рядом. Генка сказал Джаге, что поведет сам. Джага уступил руль и вышел из машины. Подошел Зван.
– Может, еще свидимся.
– Все может быть! – Андрей ответил на рукопожатие. И спросил: – Хоть сейчас скажи, кто убил Костика?
– Они в баньке лежат.
Поехали в Новостройку. Алю трясло. Андрей прижимал ее к себе и гладил по голове. Аля рыдала.
– Все будет хорошо, все будет хорошо, – шептал Андрей.
– Я не хочу жить. Я не могу, – рыдала Аля.
– Все пройдет, – шептал Андрей.
– Куда мы едем? Я не хочу домой. Я не могу, – рыдала Аля.
Генка въехал в Новостройку окружным путем и остановился возле Димкиного дома. Андрей внес Алю в квартиру на руках.
Димка быстро набрал в ванную воды и вышел. Андрей внес Алю и сел на пол, отвернувшись к двери.
– Как хочешь, но я не выйду.
Он боялся, как бы она что-нибудь с собой не сделала.
Аля лежала в теплой воде и плакала. Заплакал и Андрей. Он плакал взахлеб, даже не пытаясь сдерживать слезы. У него тряслись плечи. Аля положила руку ему на голову. Она перестала плакать и гладила его по голове, а он никак не мог остановиться.
– А где Мишаня? – вдруг спросила Аля.
Плечи у Андрея затряслись еще сильнее.
– Я чувствовала, что если что-нибудь случится, он будет первым, а я – второй, – сказала Аля.
– Теперь все будет хорошо, – успокаивал ее Андрей.
– Тебя не расстреляют?
– Посмотрим.
– Что значит посмотрим?
– Ну мне самому интересно.
– А что будет со мной? – спросила Аля.
– Ты будешь меня ждать, – сказал Андрей.
– Несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
Зазвонил телефон. Димка постучал в дверь ванной.
– Андрей, это Алина мама. Что сказать?
– Скажем, когда придет, – отозвался Андрей.
Он поднялся и, не оборачиваясь, сказал Але:
– Сейчас придет твоя мама, мне лучше выйти.
Аля молча кивнула. Андрей на всякий случай взял с полочки Димкин бритвенный станок и вышел из ванны.
Алина мама с отчимом пришли минут через десять. С ними был Петр Палыч. Они прошли в гостиную, где сидели Димка и Генка.
Петр Палыч и Андрей вышли на кухню, закурили.
– Это ты – Алмаза? – спросил майор.
Андрей протянул майору «тэтэшник».
– Я ничего не буду говорить. Ни вам, никому.
– Так нельзя, – мягко произнес Петр Палыч. – У тебя и без того тяжелое положение.
Андрей согласно кивнул.
– Тебе надо сдаться, – сказал майор.
– Я тоже так считаю, – согласился Андрей. – Проводите меня?
Петр Палыч подумал и предложил:
– Надо на всякий случай написать заявление и положить в карман.
– Какое заявление?
– Что ты решил сдаться властям.
Андрей попросил у Димки лист бумаги, ручку и написал «Иду сдаваться».
Потом вышел из кухни и отдал «марго» Алиному отчиму.
Потом сказал Генке, что идет в милицию.
– Погоди, дай сообразить. Мне ж тоже надо что-то делать, – заволновался Генка.
– Думаю, тебе надо сделать то же самое, – сказал Андрей. – А там будь что будет.
– А драгоценности кому достанутся? – спросил Генка.
– Все равно.
Генка печально улыбнулся.
– Мне тоже все равно.
Андрей вынул из кармана листок бумаги, зачеркнул слово «иду» и написал сверху «идем».
Андрей не стал прощаться с Алей. Это было выше его сил.
Уже в дверях Димка пожал ему руку:
– Мы еще сыграем в твою честь.
Петр Палыч, Андрей и Генка вышли из подъезда. На скамейке сидел Жорик. «Наверно, уже позвонил Досанову. Странно, что капитана до сих пор нет», – подумал Андрей.
Они шли мимо дома, где жил Андрей.
– Зайди, попрощайся, – посоветовал Петр Палыч.
Андрей взобрался на пожарную лестницу и заглянул в окно. Отец играл со Славиком в шахматы. Мать читала с Валеркой книжку. «Им хорошо без меня», – подумал Андрей и слез с лестницы.
К подъезду подъехала «Волга», из нее вышла судья Щукина в норковой накидке. Не глядя по сторонам, пошла в дом.
– Скорее всего, судить вас будет она, – сказал Петр Палыч.
Андрей усмехнулся.
– И даст высшую меру. По знакомству.
Они вошли в горотдел милиции. Туда только что привезли Адама. Чеченец был в своем обычном белоснежном костюме. Как всегда, уверенный в себе, он громко говорил тем, кто его привел:
– Нас, Куцуевых, много. За всеми не уследишь. Я не знаю, кто посадил в подвал этого русского.
Увидев Андрея, воскликнул:
– О, Корень! А тебя за что?
Андрей смерил чеченца с ног до головы: «Рабовладелец хренов».
Петр Палыч подошел к дежурному и начал что-то ему втолковывать. А со второго этажа стремительно спускались Досанов и еще двое милиционеров. Кажется, они собирались куда-то ехать. Может быть, даже брать Андрея и Генку по звонку Жорика. Увидев парней, Досанов оторопел.
– А вы что тут делаете?
Андрей подал капитану заявление. Подошел Петр Палыч.
– Твоя идея? – спросил его Досанов.
– Да нет, – сказал майор. – Ребята сами решили.
Капитан повернулся к парням.
– Ну что, щенки, доигрались? Сколько я вас пытался остановить!
Парни смотрели друг на друга. Что они могли сказать? Они просто жили, как умели. Жили играючи, это точно. Но в этой игре было еще и какое-то особое помешательство, которое обычно не учитывается судом. Будущее, как и прежде, оставалось для них неопределенным и страшным. Но они смотрели друг на друга и улыбались. Ну не плакать же, в самом деле.
