Владимир Александрович Андриенко
Проклятие Кантакузенов
– Что за случай?
Тарле решил рассказать Волкову часть правды. Все, кроме того, где он проснулся утром.
– Встретил я вчера в городе девушку. Редкую красавицу именем Власта.
– Власта?
– Именно. И она именно такая как пишет Карпов. Я впервые в жизни видел эту женщину и сразу был сражен ею. Я не могу этого объяснить, Степан Андреевич. Она была такая. Отказаться от такой женщины просто нельзя.
– И она назвалась тебе Властой?
– Именно так.
– Чем-то сия Власта связана с тем, что в дому Кантемиров происходит. А как ты выполнил мое задание?
– Задание?
– Я про Тишку и Дарью, Иван Карлович.
– Про это выяснил все. Карпов вот пишет, что не было никакого Тишки вовсе. А у нас на Москве их целых два. Тишка первый, тот самый парень, что в доме князя Антиоха служил. А тот, что мне Тишкой представился в трактире – Тишка второй.
– Это мне и так известно, Иван Карлович.
– И Тишку второго мне специально некто подставил. А я его к тебе привез. Затем его зарезали.
–Возможно, что это была случайность, Иван Карлович. Простая случайность. Тишка второй был вор. А как Тишка первый? Про сие узнал ли чего, Иван Карлович?
– Знала про него стряпуха Дарья. Ведь это она его видела, и она слухи распустила, что де вернулся покойник Тишка из могилы.
– Думаешь, все это она сказала по чьему-то наущению?
– Думаю, Степан Андреевич. Не просто так исчезла Дарья из дома Кантемиров. Видела покойника. Затем сама вроде как померла, а затем исчезла. Вот и ползут слухи про вурдалака по Москве.
– А затем наш Порфирий Кузьмич ту Дарью схватил и пыточные сказки с неё получил. Здесь есть связь, Иван Карлович. Как думаешь?
– Кто знает, Степан Андреевич? Тот, кто много знает о деле с вурдалаком, то и стоит за сим делом. Дурново слишком мелкий человек для такого размаха.
– Не столь он мелок, Иван Карлович.
– Ты про что, Степан Андреевич?
– Дурново, как говорят, человек начальника тайной канцелярии генерала Ушакова.
– Порфирий Кузьмич?
– Так я узнал. И сие похоже на правду, Иван Карлович. Простаком токмо прикидывается. Иногда он подобострастен и глазами «ест» начальство. А иногда дерзит сему начальству. Как узнать где истинный Дурново?
– Дело больно громкое получилось, Степан Андреевич. Сам посуди. И чтобы простой чиновник все устроил? Нет. За ним могут быть персоны великие.
– Вот бы понять, что им нужно? Тогда возможно мы узнаем кто они.
– Могу сказать одно, Степан Андреевич. Слуги князя Кантемира Тишка и Дарья в настоящее время мертвы.
– Ты видел могилы?
– Нет, – ответил Тарле. – Но та могила, что мы вскрыли на погосте не Тишкина. В ином месте его тело положено было.
– Откуда знаешь, что он мертв?
– Сторожей с погоста расспросил. И сказали мне. Что де есть у них свежая могила вурдалака. Сказали, что похоронен там человек роду неизвестного. Креста на могиле не было.
– И что? Почему они решили, что это могила вурдалака? – спросил Волков.
– Земля на утро после похорон на могиле была разворошена, словно кто-то откапывал покойника. Подумал я, что надобно эту могилу проверить. Но оказалось, что сего сделать нельзя, Степан Андреевич. Нет сей могилы.
– Как нет? – не понял Волков.
– А так, Степан Андреевич. Люди напуганы и разорили могилу вурдалака. Тело вынули из домовины. В сердце вбили кол осиновый, голову отделили от тела, и затем сожгли вместе с гробом.
– И кто сие сделал?
– Никто не знает. Нижние полицейские чины наверняка им в том помогали. Никто ничего не скажет.
– Спрятали концы в воду. Знают о нашей визитации на погост, Иван Карлович. Был ли погребен наш ложный Тишка? Про сие ныне не узнать.
– Пусть так, Степан Андреевич. Нам надобно дело делать. Власта – вот кто нам поможет.
Волков согласился с Тарле. Эта таинственная Власта могла стать новой «ниточкой», которая весь клубок распутать поможет.
– Карпова надобно дождаться, Степан Андреевич. На словах много больше рассказать сможет
– Это если он вернется.
– Надобно денщика расспросить еще раз. Где он ныне?
– Не знаю, Иван Карлович. Я отпустил его отдыхать. Но где он сие делает, не спросил.
– Сие узнать можно…
***
Вскоре Волков узнал, где был определен на постой денщик коллежского секретаря Карпова. Но найти того там не удалось. Оказывается, что рано утром он покинул дом и более не возвращался. Все его вещи такоже исчезли.
Волков сообщил про это Тарле.
– И что делать? – спросил тот.
– Надобно тебе, Иван Карлович, съездить туда самому.
– В имение?
– Туда, Иван Карлович. Но сие сделать надобно быстро.
– Выеду сегодня же, Степан Андреевич…
***
5
Москва. Трактир «У бочки».
Писчик канцелярии нашел человека в старом трактире. Они всегда встречались именно здесь. Никто и ничего не заподозрит. Мало ли людишек в трактир ходит.
– Чего пришел? Али срочное что?
– Волков самого Тарле отправляет в имение Архангельское.
– С чего так?
– Тарле все про Тишку и Дарью пронюхал. Они с Волковым длинную беседу имели. Про что говорили, не скажу, но Тарле получил приказ отправляться в имение Кантемира.
Человек кинул писчику кошель с серебром. Тот схватил плату и поклонился.
– Если еще чего узнаешь, сразу сообщай.
– Не извольте беспокоиться, – сказал тот.
После того как продажный чиновник исчез к столу подошла женщина.
– Что-то случилось? – спросила она.
– Еще нет. Но может случиться. Волков слишком расторопен. Он близок к тому, чтобы начать раскручивать клубок. Потому для тебя есть работа.
– Я готова.
– Отправишься в дом графа Дугласа. Благо знакомить вас не надобно.
– Я знаю Дугласа. Но что в нем проку сейчас?
– Он сделает то, чего иные не могут. Пусть подаст донос на Волкова.
– Донос? – удивилась женщина.
– Да донос. Это именно то, что нам нужно сейчас.
– Но Волкову сам Бирен поручил это дело. А Бирен первое лицо в государстве после императрицы. Никто не станет рассматривать такой донос.
– Станут, – сказал человек. – Коли начальнику тайной канцелярии его направить.
– В тайную канцелярию? Но я не хочу вредить Волкову настолько.
– Никакого вреда для него не будет.
– Но о застенках тайной канцелярии ходят страшные слухи, – сказала женщина.
– Волкова все равно вытащат из-под ареста. Ничего с ним не случится, а мы сможем выиграть время. Как у тебя с Тарле все прошло?
– Как и предполагалось. Я была с ним в одной кровати. И он достаточно силен на поле любви.
– Я не о том спросил. Он проснулся в доме Волкова?
– Именно так. В одной постели с женой надворного советника.
– И он не понял, кто ты такая?
– Я могу делать сие дело хорошо, – с усмешкой ответила женщина.
– Тарле хитер. Он мог не показать вида.
– Нет. Тебе нужно было видеть его лицо. Он не узнал меня. Порой достаточно всего пары штрихов, чтобы превратиться из знатной дамы в простушку…
***
6
Москва. Дом графа Дугласа.
Граф фон Дуглас проснулся в своей постели в холодном поту. Ему приснился страшный сон. И сон сей предвещал смерть. Он видел вурдалака, который душил его.
– Что случилось, граф? – услышал он женский голос.
Дуглас вздрогнул всем телом.
– Кто здесь?
– Ты все забыл? – рядом с ним была красивая женщина.
– Что я такое забыл? Откуда ты в моей постели?
– Граф больше не желает меня видеть?
– Я не то хотел сказать. Но как ты здесь?
– Ты сам призвал меня, и я пришла. Я пришла по твоему зову.
– Но я не звал тебя!
– Звал!
– Но не вчера!
– Ты все забыл. Ты позвал, и я пришла. Много раз я спасала тебя. Я сообщала тебе все важные новости. И ты выкручивался из бед, что сыпались на тебя.
– Да, – согласился он. – Ты всегда помогала. Прости меня. Я видел дурной сон.
– Ты видел смерть? – спросила она. – Это тебя напугало?
– Откуда тебе известно?
– Это написано на твоем лице. Ты испуган. Но я пришла помочь.
– Это только сон. Не стоит обращать внимания…
Она перебила его:
– Стоит! Тебе грозит опасность. Ты забыл про Волкова?
– Ничего я не забыл. Чем это он мне опасен?
– Тем, что он идет по следу! Надобно его остановить.
– Но что он знает? – спросил Дуглас.
– Пока мало, но он идет по следу. Это настоящая ищейка и нам он мешает.
– Нам? – усмехнулся Дуглас. – Тебе мешает. Тебе, а не нам.
– Пусть так, но ты остановишь его.
– Я? Зачем это нужно мне?
– Не задавай глупых вопросов, граф. Думай о том, как убрать с пути надворного советника Волкова.
– Я не стану привлекать к сему делу разбойников. Убрать купца или холопа это одно дело. Иное столбового дворянина и чиновника юстиц-коллегии. Сие Россия! Рисковать я не стану!
– Тогда воспользуйся тем, чем всегда пользуются русские. Напиши донос!
– Но почему тебе не сделать сие самой? Ты разучилась писать?
– Нет. Но кто поверит моему доносу? А ты иное дело. В прошлом генерал-губернатор!
– Донос может сильно повредить мне самому. Я слышал, что его принял сам глава Священного Синода Феофан Прокопович. Обер-камергер Бирен покровительствует ему. И мне идти против сих персон?
– У тебя нет выбора. Ты сделаешь то, о чем тебя просят, граф. Ты ведь знаешь, что это не моя просьба, но приказ тех, кто стоит за мной.
– Пусть так! Но если что-то пойдет не так?
– Все будет в порядке, граф. Ты дело делай.
– Хорошо, – ответил Дуглас. – Но помни и тем передай, кто стоит за тобой, коли меня возьмут из-за этого доноса на Волкова, то я молчать не стану. В том пусть не сомневаются.
– Ты вздумал угрожать?
– Нет. Я только предупредить хочу. Пусть и они о моей персоне пекутся.
– Про твою персону не забудут, граф. В том не сомневайся.
– Не видно в последнее время вашей заботы. Мне обещали милости императрицы, когда Анна взойдет на трон. Уже почти два года как она императрица Всероссийская, а я все еще…
– Все еще будет! Нужно немного потерпеть. Не ты один терпишь. Да и что для тебя будет значить время? Подумай о том.
–Все это так, если ты говоришь правду и «состав фараона» действительно существует. Но скажи тогда, зачем он тебе?
– Как это зачем?
– Ты и так молода.
– Но я хочу и дальше оставаться такой же. Тот, кто один раз принял золотой состав, снова обретет молодость.
– Ты хочешь сказать, что уже принимала Aurum potabile?
– Да. И результат ты видишь пред собой. А ты начал стареть, граф. И скоро превратишься в старика. Ты слабеешь. Это я говорю тебе как женщина.
– Ведьма.
– Но я могу дать тебе новую молодость. Силы вернуться к тебе, и ты даже станешь лучше, чем был ранее в пору молодости!
– А что стало с молодым Черкасским? – вдруг спросил Дуглас. – Он получил то, чего хотел?
– А зачем тебе это знать?
– Он сумел излечиться? Отчего он вдруг пропал?
– В доме Кантемира ему стало оставаться опасно.
– А излечение?
– Для того чтобы оно состоялось нужно найти то, о чем я тебе раз говорила…
***
Дуглас думал весь день. Легко сказать написать донос на Волкова. Написать то можно, обвинить его во мздоимстве или еще каком грехе и подать кляузу. Так делали всегда. И многих чиновников через те кляузы со свету сживали.
Степашку Волкова не любят в канцелярии. Это можно использовать и подать на него донос Зотову. Но что станет делать начальник канцелярии? Он у них весьма хитер и хорошо разбирает коньюктуры придворные. А выходит, что Волков ныне в большом фаворе. Его призывал к себе сам Бирен и принял весьма милостиво, как говорят. Да и Феофан заступится если что. И тогда все шишки падут на него, на Дугласа, который донос подал. Нет! Надобно иной путь искать.
А если…
Если пойти к самому Ушакову, начальнику канцелярии Тайных дел? Тогда и Бирен и Феофан трижды подумают прежде чем заступаться за Волкова. Генерал Ушаков имеет право личного доклада императрице. В дела его канцелярии ни обер-камергер, ни глава Синода вмешиваться не могут.
Но просто к Ушакову не сунуться. Канцелярия не занимается мелочами. И простого доноса или кляузы здесь будет мало. Здесь нужно «слово и дело»!
И что придумать?
Заговор против государыни! Это как раз то, что надобно! Злоумышление на державное здравие при помощи черного колдовства! Дуглас потер ладони и приступил к делу. Он покажет Волкову хватку вурдалака. Стало быть, не свою смерть он видел во сне, но смерть Волкова…
Глава 12
Хвост нечистого.
1732 год. Октябрь.
1
Москва.
Дом статского советника Зотова.
Статский советник Зотов имел хороший дом на Москве. Старинные боярские хоромы, сложенные из камня. В окнах стекла венецианские. На крыше затейливые флюгеры. Высокий забор и большие ворота дубовые крепкие. Боялся Иван Александрович воров и татей.
Недавно ограбили меховую лавку купца Смолянинова и на двадцать тысяч товару унесли. Дурново татей нашел и товар вернул. Но лучших соболей и черно-бурых лис якобы воры сумели продать. Купец был рад, что хоть половину вернуть удалось, и кланялся чуть не до земли.
– Сколь товару у купца не хватило? – спросил тогда Зотов и Порфирия Кузьмича.
– Меховой рухляди на семь тысяч рублей. И вот здесь, – Дурново положил на стол тяжелый кошель. – Здесь ровно две тысячи серебром.
Зотов более ничего спрашивать не стал. Заграбастал кошель и положил в свой бездонный карман. Умел статский советник не задавать лишних вопросов. А ведь знал, что Порфирий сам тех татей на купца Смолянинова навел. Знал, что меховой товар сбывает для него в своей лавчонке купчишка по имени Черкаш. Сказывали лавки Черкаша на деле принадлежат самому Дурново.
И место было тому Черкашу на виселице, за его делишки мерзкие, но попадали к Зотову через того купчишку многие разности полезные: то часы красного дерева с боем голландские, то кожи тисненые для обивки стен, то вазы для цветов фарфоровые, то ковры бухарские, то зеркала венецианской работы. А сколь вин оказалось в его подвалах безденежно?
«Ох, и грехи наши тяжкие!» – Иван Александрович закатил глаза и стал креститься на образа в золотых окладах.
У ворот Зотовских хором всегда дежурил сторож с алебардой. В самом доме был десяток дюжих холопов, готовых защитить барина.
Доверенный слуга статского советника приказал принести холодного квасу.
– Зинаида! – крикнул он девке. – Смотри из новой бочки набирай! Малинового! Поняла ли?
– Дак не в первый раз, Захар Силыч.
Зотов вышел из кабинета в халате.
– Захарка! – позвал он.
– Здесь я, батюшка-барин.
– Спать пойду. Постель согрели?
– А то как же, батюшка. Давно готова. И за квасом я послал.
– Хорошо. Посвети мне.
Слуга взял шандал со свечами и пошел впереди Зотова.
Иван Александрович лег в свою постель на мягкие перины. Выпил холодного квасу и прогнал слуг. Приказал себя до самого утра не беспокоить.
Но спокойно отдохнуть ему не дали. Не успел он сомкнуть глаз, как рядом раздался шепот:
– Иван!
Он открыл глаза. Вокруг никого.
«Что за ерунда? Мне показалось?»
И снова раздался шепот:
– Иван!
– Кто здесь?
Голос ответил:
– Ты не сможешь видеть меня, Иван.
Статскому советнику стало страшно. Он вспомнил, что болтают на Москве.
– Кто ты? – спросил он.
– Тот, кто бережет тебя от страшной напасти. Ибо вурдалак уже покинул свою могилу, и он идет за тобой.
Зотов схватил подсвечник и внимательно осмотрел комнату. В ней никого.
– Почудится же такое! – прошептал он, крестясь. Затем он позвал слугу:
– Захарка!
Тот сразу явился.
– Я здесь, барин. Чего изволите? Не беспокоить приказали.
– Почудилось мне, что в комнате есть кто-то. Осмотрись здесь.
Слуга все исполнил, но в комнате никого не нашел.
– Дак нет никого, барин. И кто быть может здесь? Кто пройдет сюда? Ведь в дому столько слуг. Мышь не проскочит.
– Совсем измотали меня на службе, Захар. Веришь ли, голоса мне чудиться стали.
– Дак могу я с тобой, барин побыть. Ты поспи, батюшка. Я в кресле посижу.
– Нет, Захар. Ты иди. Иди!
– Как велишь, батюшка.
Зотов снова остался один. Шаги слуги затихли в коридоре и голос снова вернулся. Он звучал громко у самого уха статского советника.
– Вурдалак на свободе и он придет за тобой. И нет тебе от сего спасения.
Зотов оглянулся по сторонам. Пламя свечей заколебалось, как от дуновения ветра.
– Что за нечисть балует? Изыди!
– Ты еще силу крестную призови, Зотов. Такого грешника как ты – поискать.
– Почему я слышу твой голос, но не вижу тебя? – вскричал Зотов. – Как сие может быть?
– Я дух и тела не имею, – был ответ.
Зотов поставил подсвечник на стол. Затем он стал креститься и шептать молитву «Отче наш».
Голос засмеялся.
– Про бога вспомнил, Иван Александрович? А не поздно ли? Сколь людей было брошено на пытки по твоим доносам. И сколько из них проклятия тебе в свой смертный час посылали?
– Я верой и правдой служил своему государю Петру Алексеевичу! В том нет моей вины!
– Но всегда ли твои уста говорили истину, господин Зотов?
– Чего тебе нужно?
– Я могу спасти тебя от вурдалака. Коли захочу, так не будет его в доме твоем.
– И что надобно дабы захотел ты сего? Что я должен буду сделать?
– Слыхал ли, что-нибудь про графа Дугласа?
– Как не слыхать. Он был генерал-губернатором, пока Дмитрий Голицын его со службы не прогнал. Тогда был Голицын главой Верховного тайного совета. Но ныне и он в опале. И сей Дуглас милостей при дворе покуда не вернул.
– Скоро граф фон Дуглас подаст донос на чиновника твоего Волкова Степана.
– Донос?
– Именно донос! И как только граф сие сделает, Волкова должны арестовать!
– Волкова?
– Именно его. И тебе надобно будет сделать так, чтобы оный Дуглас исчез.
– Исчез?
– Именно исчез. Мало ли людей на Москве исчезает? Разбойников-то много развелось, господин Зотов.
– Но я не понимаю, зачем сие?
– Затем дабы сохранить твою шею, господин Зотов. А иного тебе знать и не следует!
***
2
Москва.
Канцелярия тайных и розыскных дел.
Генерал Андрей Ушаков прочитал донос на надворного советника Волкова от графа Фердинанда фон Дугласа, бывшего генерал-губернатора Эстляндии.
В доносе сообщалось:
«Я Фердинад Дуглас, верный подданный государыни Анны Иоанновны, доношу до сведения начальника канцелярии тайных и розыскных дел, генералу Ушакову, что знаю «слово и дело» государевы!
И сии «слово и дело» отношение до порчи здоровья матушки императрицы касаемы, а стало дело по первому разряду идти должно».
Ушаков отложил листы и вытер лоб платком. Обвинение было более чем серьезно! Ибо только по первым двум пунктам «слова и дела» можно было представлять доносителя государыне.
«Первое: ежели кто не здравие его величества или честь особы дома монаршего посягает».
«Второе: ежели кто о бунте али государственной измене доношение имеет».
А в письме Дугласа есть слова о здравии самой императрицы.
Он отложил листы и позвонил в колокольчик. Вошел офицер.
– Прикажи вызвать мне Дурново!
– Будет исполнено, ваше превосходительство!
– И карету мою пусть пошлют за ним. Он мне спехом надобен!
– Будет исполнено, ваше превосходительство!
Ушаков махнул рукой и офицер удалился. Далее в доношении Дугласа сообщалось:
«Доношу до сведения господина Ушакова, что я, граф Дуглас, бывший генерал-губернатор Эстляндии, оказался замешан в заговоре противу нашей всемилостивой императрицы Анны. Но сделал я сие токмо по недомыслию, а не по злому умыслу. И в том прошу меня дурака простить.
Надворный советник Степан Волков запутал меня, и я сразу не смог понять, что замышляется заговор на здравие матушки императрицы. Но в том прозрел я, и доношение сие составил.
Волков Степашка был во времена смутные на стороне князя Дмитрия Голицына40. И во всем ему потакал. Он хвалил листы князем составленные, которые кондициями41 звались, и которые власть матушки-государыни ограничить могли.
Сейчас Волков Степашка со товарищи задумал сотворить наговор на здравие матушки-императрицы. С ним в сговоре состоит лекарь франкского происхождения де Генин. Он сведущ в науках тайных колдовских.
Они сие дело с дома князя Кантемира Антиоха начали. И привлекли к сему слугу некоего валашского роду именем Войку.
А сей Войку был прислан на Москву из имения Константина Кантемира. А сей Константин Кантемир приходиться зятем князю Дмитрию Голицыну…»
Ушаков понял, что за лист попал к нему в руки. Здесь пахло серьезным заговором против императрицы. Уж он-то сумет сие дело распутать. И вскоре явится во дворец для доклада…
***
3
Село Архангельское. Имение князей Кантемиров.
Иван Тарле.
Иван Карлович Тарле отбыл в имение Архангельское в собственной карете. Его сопровождал личный лакей и два вершника для солидности. Чиновник мог себе это позволить. Тарле был довольно богат и наследовал от своего отца действительного статского советника Карла Тарле более 100 тысяч рублей серебром и добротный дом в Петербурге.
Карл Генрихович прибыл в Россию из Гессена и был зачислен военным инженером в адмиралтейскую коллегию. Затем, после того как он наладил литье пушек для военных фрегатов, его перевели, за честность в штатс-контор-коллегию, где он прослужил до смерти императора Петра. В России Карл Тарле женился на девице Елене Ртищевой, второй дочери боярина Ртищева и закрепился среди сановного дворянства.
Сына Ивана Карл Генрихович отдал в Преображенский полк, но молодой человек тяготился военной службой и отец добился его перевода в юстиц-коллегию. Там Иван стал делать карьеру. Он довольно быстро изучил воровской мир северной столицы империи и проявил себя в раскрытии заговора против императрицы Екатерины Алексеевны. За то его хвалил сам всесильный тогда Меншиков.
Отец приучил Ивана быть экономным и деньгами зря не ссорить. Хотя Иван Карлович всегда заботился о своем комфорте. Вот и сейчас он спокойно дремал на мягких подушках, не обращая внимания на ухабы разбитой дороги, по которой ехала его рессорная английская карета.
Слуга Тарле Пашка из калмыков был умелец на все руки. Сейчас он был за кучера и ловко правил лошадьми. Барин велел ему добраться до Архангельского как можно быстрее.
Один из вершников поравнялся с кучером и спросил его:
– Не остановиться ли нам у трактира?
– Барин не велел! – ответил Пашка.
– Дак темнеет уже.
– Скоро будем на месте. В барском доме заночуем! Там тебе и перина будет и водки дадут. А в трактире разве заночуешь? Клопы сожрут.
Вершник огрызнулся:
– А в барском доме разе нет клопов?
– Может и есть, но все же не трактир. Трактирные клопы они самые злющие. У нас в доме в Питенбурхе клопов кожную неделю изводят.
– И как? – спросил вершник.
– Меньше становиться, но совсем извести не могут! Но клопы и в царских палатах есть. А вот и лес кончился! Вишь как! Скоро на месте будем!
Он подхлестнул лошадей.
Карету тряхнуло на ухабе, и Тарле проснулся. Он выглянул из окна. Рядом трусил на лошади сопровождавший вершник, плотно закутавшись в мокрый от дождя плащ.
«Пашка как бы карету в грязь не опрокинул. Все удаль показывает. Зря я велел ему торопиться. Надобно будет, как приедем, его сразу обратно наладить. Пусть ночку переночует и утром убирается на Москву. Слишком болтлив мой слуга, и распустить язык среди дворни может».
Иван Карлович вспомнил совет матери не брать с собой Пашку, а взять немца Клауса, человека рассудительного и осторожного. Но Клаус был слишком медлителен, и Пашкина расторопность нравилась Тарле больше.
Однако уж не раз был Пашка бит за свой язык. Он слишком много выбалтывал слугам про вурдалака. Дескать, барин его важным и опасным делом занят – мертвяка разыскивает из могилы вставшего.
– Я же велел тебе не болтать! И что за ерунду ты говорил? Какой еще мертвяк? Из-за таких как ты все слухи пакостные и ползут по Москве.
Слуга обещал молчать, но сдержать обещания не мог, ибо был слишком словоохотлив, особенно по части женского пола. Потому оставлять его в Архангельском Тарле не станет. Здесь можно обойтись и без слуги.
Карета остановилась у самых ворот большого барского дома. Это было гнездо Кантемиров…
***
Управляющий имения Кантемиров встретил чиновника со всем почтением.
Тит Ипатыч проводил важного гостя в кабинет хозяина имения и там ответил на все вопросы.
– Я сам видел, как господин Карпов отбыли из имения, ваше благородие. Больше того, сие наблюдал здешний пристав Осипов и может сие подтвердить.
– Но в Москву господин коллежский секретарь Карпов не прибыл, почтенный Тит Ипатыч. Хотя его денщик, оправленный им заранее тайно, в Москву вернулся.
Управляющий только развел руками.
– Мне надобно знать, почтенный Тит Ипатыч, куда подевался коллежский секретарь сыскного ведомства юстиц-коллегии. Я ни в чем не обвиняю вас, но ежели вы и далее станете скрывать от меня то, про что я знать должен, то я могу подумать, что и вы в сем деле замешаны.
– Что вы, ваше благородие! Рази бы я посмел? Приехал офицер из юстиц-коллегии, и я его принял в доме честь по чести.
– Про сие мне ведомо. Но куда он делся после того, как покинул сей дом?
– Дак не поверите вы, ваше благородие.
– Я хочу услышать ваши ответы, Тит Ипатыч.
– Извольте, ваше благородие. Я господина Карпова упреждал про опасности, которые в сих местах его подстерегали. Но он не стал слушать.
– И что сие за опасности? – поинтересовался Тарле.
– Дак ежели прознает кто по некие вещи, то не дадут ему пути отсюда. И пропадет тот человек в «Ведьминой гати»
– И что сие «Ведьмина гать»?
– Дак постоялый двор.
– Что-то я не слыхал про такой постоялый двор. Где он находится?
– Дак в том-то и дело что нет его.
– Что сие значит?
– Он и есть, но его и нет, ваше благородие.
– Не могу понять, Тит Ипатыч.
– Дак исправник здешний Осипов много раз пытался найти сей дом в лесу у дороги. Да попасть туда не просто, барин. Но в том кабаке многие здешние вино пили. И сие истина. Но исправник его николи не видал. И то истина.
– Но кабаки государевы в ведении особой канцелярии находятся.
– Но не этот, ваше благородие. «Ведьмина гать» кабак особый. Попасть туда можно, коли путь тебе туда намечен.
– Кем намечен?
– Ведьмами, – ответил управляющий.
– А в здешних местах есть ведьмы? – спросил Тарле.
– Дак места у нас какие. Здесь в давние времена капище богов языческих было. И называли его местом древней силы. Поклонялись там Чернобогу владыке мести.
– Вы столь хорошо знаете легенды, Тит Ипатыч?
– Дак здешний я, барин. Кто сего не знает, кто народился в Архангельском? Больше того, в сих местах жила Кассандра Кантакузен, ваше благородие. А она в науке тайной разумелась. И говорят, что и до сих пор можно встретить старуху в лесу.
– И вы в сие верите?
– В сие все верят в здешних местах. Я сам встречал её в лесу.
– Встречали? Давно?
– Дак год тому назад. Летом это было. Пошел я по грибы. Сам, знаете ли, люблю собирать, а старуха моя солит их. Знатные грибки. Не желаете ли попробовать под хлебное вино?
– Вы продолжайте, Тит Ипатыч.
– Дак вот. Я пошел по грибы и забрел в лес. И наткнулся на строение вроде амбара большого с окнами. Близко-то я подойти забоялся, но со стороны посмотрел. Людное место. Подле сего амбара люди были. И понял я, что есть сие «Ведьмина гать». Перекрестился я и ушел оттуда подальше. Но запутали пути дорожки ведьмы, и я снова вернулся к кабаку. А я, сударь, с малолетства в лесу. Все тропки там знаю.
– И вы заблудились в лесу?
– То ведьмы меня крутили, ваше благородие. И понял я, что пути мне уже нет. Испугался я и снова бросился прочь от места того. И снова туда вернулся.
– И что же?
– А появилась передо мной старуха, сгорбленная в лохмотьях с клюкой в руках. Поклонился я ей да про путь спросил. Она указала мне костылем тропку, я по ней пошел и из лесу вышел.
– Старуха вам ничего не сказала?
– Нет, барин. Но путь я нашел. И понимаю, что сие ведьмы просто отпустили меня. Али предупредить хотели. И я господина Карпова упредил. Но он слушать не стал.
– Стало быть, он, Карпов, угодил в «Ведьмину гать»?
– Должно быть так, барин. Только моей вины в том нет.
– Вы, должно быть, не поняли, откуда я прибыл. Я состою чиновником в юстиц-коллегии и ныне веду следствие по указанию императрицы!
– Как не понял, ваше благородие? Отлично понял. И я со всем уважением. Но что я сделать могу? Не в моей власти сие.
– Но вы управляющий имения?
– Волею моего господина князя Константина, – ответил тот.
– А сии леса есть часть имения князя Кантемира?
– Так точно, ваше благородие.
– Стало быть, «Ведьмина гать» находится во владениях вашего барина князя Константина? А поскольку вы управляющий в имении, то и отвечать за все вам.
– И за нечистую силу?
–А вот мы и разберемся с нечистой силой.
– Также говорил и господин Карпов. А ныне и нет его. А я упреждал. Говорил ему, что не следует узнавать про то, что есть тайна великая. Он и слушать не стал. Все выспрашивал и выспрашивал.
– И я стану выспрашивать, Тит Ипатыч. Служба такая.
– Оно вам виднее, ваше благородие. Токмо я вас предупредил. С капищем Чернобога шутки плохи, там испокон веку странности разные происходили. Но вы люди образованные и сами по себе. А я старик и чего меня слушать?
Ипатыч махнул рукой…
***
4
Москва. Канцелярия юстиц-коллегии.
Зотов и Дурново.
Иван Александрович Зотов, статский советник, начальник канцелярии прибыл на службу рано утром. Слишком напугал его ночной голос. Не то чтобы он верил в нечистую силу, но предупреждению внял. Мало ли что про его дела проведали и какую пакость ему сотворить могут.
Зотову помогли выбраться из экипажа.
– Где Порфирий Дурново? – спросил он пристава.
– Они уже на месте, ваше высокоблагородие.
– Пусть пошлют за ним!
– Нынче? – спросил пристав.
– Немедленно! Я жду его у себя!
Господин Дурново не заставил себя ждать.
– Здравствуй, Порфирий Кузьмич.
– Здравствуй, сударь Иван Александрович. С чего в такую рань? Спал бы еще.
– Не до сна мне, Порфирий.
– А что так?
– Беда стряслась, Порфирий!
– Что такое, Иван Александрович?
Зотов пригласил Дурново сесть. И стали они говорить.
– Надобно мне одно дело тайное свершить.
– Тайное?
– Никто про сие знать не должен! Понимаешь про что я, Порфирий Кузьмич?
– Как не понять. И кого надобно отправить к ангелам?
– Графа Дугласа, бывшего губернатора Эстляндии. И сделать сие надобно тайно. Дабы на разбойничков подумали.
– Эка куда завернуло! – вскричал Дурново. – Это ты, батюшка, загнул.
– Не пойму тебя, Порфирий.
– А чего понимать, Иван Александрович. Ты что задумал? Губернаторы они тебе не мелкие сошки, дабы вот так просто от них избавляться.
– Ты, господин коллежский регистратор42, позабыл с кем говоришь? – голос начальника стал строгим.
– А ты никак про чины вспомнил, господин чиновник шестого класса? Но ты на мой 14-й класс не смотри! Я ведь побольше тебя буду!
Зотов опешил. Такой отповеди от своего письмоводителя он никак не ожидал.
– Что с тобой, сударь мой?
– Ты крепко помни, что я не тебе служу, но особам что выше тебя, – Дурново указал пальцем на потолок. – Я здесь по приказу самого генерала Ушакова! Шевельну пальцем – и не станет тебя!
Зотов много раз слыхал, что не столь прост человек сей – письмоводитель канцелярии. Да не думал много про сие. Слишком услужлив и подобострастен был Дурново.
Немного помолчали. Затем заговорил Порфирий Кузьмич.
– Ты не серчай на меня, Иван Александрович. Я зла тебе не хочу. Мы ведь друг другу много пользы принесли и еще принести можем.
