Владимир Александрович Андриенко
Проклятие Кантакузенов
Глава 16
Черное место.
1732 год. Декабрь.
1
Имение Кантемиров.
В тайной молельне.
Эта молельня была в доме еще со времен царя Алексея Михайловича. Круглая каменная комнатка, стены которой покрыты плесенью от сырости. Совсем не напоминало сие помещение келью. Похоже было на каменный мешок для содержания преступника, а не на место, где ко всевышнему обращались.
– И это место названо молельней? – спросил Волков.
– Не я назвал его так. А молиться ведь не токмо господу Иисусу Христу можно.
– А кому еще?
– В древности в здешних местах почитали Черного бога. Ему ведь также молились и даже жертвы приносили.
– Так место это алтарь Чернобога? Но этот бог языческий давно забыт и нет людей, которые поклонялись бы ему.
– Дак разное болтают, барин.
Волков осмотрелся. Вокруг алтаря четыре массивных серебряных подсвечника. В каждом горели по три свечи. Тит Ипатыч сказал:
– Видал? Свечи горят? А кто свечи зажег? Смекай.
– Значит, еще кто-то знает про сие помещение.
– Слуги и подходить к двери сего склепа бояться, не то что входить внутрь.
– А ты не боишься?
– Я должен, барин. Кто спрашивал меня, боюсь или нет? Здесь я все обсказываю у самого алтаря.
Управляющий показал рукой на серый камень с пятнами засохшей крови.
– Стало быть, камню все доносишь?
– Сей камень не простой, барин. Впрочем, сам про все узнаешь.
– Когда? – спросил Волков.
– Нынче. Я должен покинуть тебя одного, барин. Иначе голоса того не услышать. Не забоишься, барин?
– Нет.
– Потом обратной дорожки не будет.
– Обратной дорожки для меня давно нет, старик.
– Этак многие говорили, пока сами в тот омут не окунулись. Пока есть у тебя время от всего отказаться и уйти, барин. Или думаешь, что все тебе подвластно? Человек лишь пылинка пред темными силами. Им нет дела до чинов и коллегий разных.
Волков махнул рукой, и Тит Ипатыч ушел. Он не желал более в сем проклятом месте оставаться. Пусть сам чиновник разбирается.
Степан подошел к алтарю.
Свечи дрогнули и снова загорелись ярко. Словно ветер пригнул их пламя. Чиновник вздрогнул.
Что это было?
Послышался плач. Волков огляделся. Никого. Только каменные сырые стены тайной молельни. И ни души.
Снова тишина. Волкову стало не по себе. Страх невидимой змейкой пролез вместе с холодом в его душу.
«Проклятое место. И кто устраивает такие вот молельни из христианских вельмож? Хотя не дух со мной играет, но человек. А если так, то и бояться нечего».
Кто-то снова заплакал.
– Кто здесь? – спросил Волков.
Но снова рыдания. И ни души.
– Пугать меня вздумал?! – вскричал надворный советник.– Не стоит пугать меня! Я ведь не робкого десятка. При государе Петре Алексеевиче в драгунах служил.
– Степан! – раздался шепот.
Волков ответил:
– Напрасно напугать меня желаешь!
– Степан!
– Я здесь! Кто ты?
– А ты разве не узнал мой голос?
– Нет, – ответил Волков. – Откуда мне знать твой голос? Ты задумал меня напугать? Это тебе не просто будет сделать.
– Твой голос дрожит, Степан. Ты уже напуган.
– Что тебе нужно? Говори!
– Припади к алтарю! – прозвучал приказ.
– Я токмо богу кланяюсь земно. А этот грязный алтарь не место для преклонения.
– Припади к алтарю!
– Нет! – сказал Волков. – Заставишь меня?
– Нет. Ты сам это сделаешь. Ведь ты пришел за ответами? Припади к алтарю и тогда узнаешь, что надобно!
– И я должен тебе верить?
– Но попробовать стоит, Степан. Попробуй. Подойди к алтарю.
Волков подошел к серому камню.
– Преклони колени!
Он преклонил одно колено. Пусть себе позабавиться. Главное узнать, что надобно.
–Ты пришел спросить. Ты пришел получить ответы. Ты сомневаешься. Ранее ты никогда не сомневался, но сейчас иное. Ты шел по следу, но он привел тебя в никуда. И потому ты здесь.
– Скажи кто ты?
– Это решать тебе. Кем ты желаешь, чтобы я был? Духом? Тогда я дух.
– Дух? Чей дух?
– Дух не имеет телесной оболочки. Возможно, что я некогда жил на земле и принадлежал к роду Кантакузен. А возможно, что я древнее рода Кантакузен. Возможно, что я был в теле мужчины, а возможно и женщины.
– Твой голос – это голос женщины.
– Это не так важно. Ты хочешь слышать женский голос, и ты его слышишь. Важно иное, Степан. Что ты хочешь найти в доме князя Кантемира?
– Истинную причину того, что произошло, – ответил Волков.
– А зачем?
– Я выполняю свой долг перед государыней и должен поймать того, кто преступил закон.
– А если это твоя жена! Ты готов привлечь её к суду?
– Жена?
– Твоя жена! – сказал голос.
– Елизавета Романовна?
– Но, если это она совершила преступление против государыни. Ты готов наказать её?
– Моя жена к этому делу отношения не имеет.
– А ты знаешь, кто твоя жена? – спросил голос.
– Знаю.
– Знаешь? И кто же родители твоей жены?
– Роман Салтыков её отец. Мать её Варвара из роду Арсеньевых происходит.
Голос добавил:
– Ведь жена твоя принадлежит к младшей ветви рода Салтыковых.
– И что с того? Я и сам не принц, а простой дворянин.
– Странность есть. Мать жены твоей, Варвара Арсеньева, по мужу Салтыкова, детей не имела никогда.
– Мать моей жены? – не понял Волков. – Как это? Как она не могла иметь детей? А Елизавета?
–В семье у секунд-майора Романа Салтыкова и Варвары Арсеньевой детей не было. Наказал бог их за грехи, как говорили попы.
– Ты хочешь сказать, что Елизавета не их дочь?
– Я сказал то, что хотел сказать. Варвара Арсеньева детей не имела. Это ответ на твой вопрос.
– Но кто тогда мать Елизаветы?
– А ты сам узнай про сие, Степан Андреевич. На Москве в доме у старухи одной, что кормила Варвару Арсеньеву во младенчестве.
– И что может сказать мне старуха? Я не за тем прибыл сюда и согласился спуститься в эту келью. Ты сам неизвестно кто, и только запутываешь меня больше, а не даешь ответы. Где они ответы на мои вопросы? Что в доме Кантемира происходит?
– А ты так того и не понял, Степан?
– Вот потому, что я понял кое-что, я и здесь нахожусь. Управляющий запутать меня желает. Несет всякий вздор. Сюда меня направил. Но вместо ответов получил я новую загадку – моя жена не дочь Варвары. Но сразу становиться новый вопрос – а чья она дочь? Дом Кантемиров какое отношение к сему имеет? А дело о вурдалаке здесь каким боком?
–Не ты ли говорил, что де нет никакого вурдалака, Степан?
–Говорил! И ныне скажу, что не дал ты мне ответов никаких! Только запутал все еще больше.
–Я дал тебе ответ! Самый главный ответ. Я дал тебе путь, по которому тебе следует идти.
–Ты желаешь сказать, что за всем стоит моя жена? Но это смешно.
–А ты помнишь, отчего доктор де Генин взялся следить за здоровьем твоей жены, Степан?
–Я просил его сам. Тогда Лиза почувствовала недомогание. И он взялся помочь.
–Генин затем постоянно стал интересоваться состоянием здоровья Елизаветы. Разве не так? А с чего это, если более она не хворала почти?
– Дружеская любезность доктора…
– Нет. Все дело в ином. Но это тебе стоит спросить у самого де Генина.
– Я спрошу его, если он жив.
–Он жив и скоро ты его увидишь, Степан.
– А смогу ли я увидеть моих товарищей по службе?
– Карпова и Тарле? А ты уверен, что сии господа хотят того же, что и ты, Степан?
– Мне кажется, что они люди чести.
– А ты присмотрись к ним внимательно.
– Значит, они живы? – спросил Волков.
Но ответа не последовало. Степан вдруг перестал видеть, словно некто одним дуновением задул все свечи, и пространство молельни погрузилось во тьму…
***
2
Имение Кантемиров.
Комната, выделенная Степану Волкову.
Волков открыл глаза. Над ним стоял Иван Карлович Тарле.
– Слава богу, Степан Андреевич. Я уже волноваться начал.
– Что такое? Где я?
Волков попытался приподняться на кровати, но не смог. Он был слаб и его голова болела. Словно кто-то ударил его дубиной.
– Лежи смирно, Степан Андреевич. Ты в доме у Кантемиров в Архангельском.
– А ты как здесь, Иван Карлович? Я искал тебя…
– Привез сюда тело господина Карпова, Степан Андреевич.
– Карпова? Ничего не могу понять. Что с ним?
– Помер.
– Помер? Как?
– Страшно помер господин Карпов. Тело его задубело на морозе. Осмотрел его и ни единой раны не нашел. Отчего помер неизвестно. Но глаза его открытые в себе ужас таят.
– Где ты нашел его, Иван Карлович?
– В Ведьминой гати.
– А сам как выбрался оттуда? – спросил Волков.
– Отпустили меня ведьмы. Не хотели моей жизни. Но более туда я ни ногой. Да и пути туда не знаю, признаюсь. Коли отпускают тебя ведьмы, то путь сам открывается. А коли нет – тогда пропадешь, как господин Карпов сгинул.
Волков откинулся на подушках. Сознание его снова покинуло…
***
Он снова очнулся во тьме.
– Иван Карлович! – позвал он. – Отчего темень такая? Прикажи огня подать…
Двери скрипнули, и в комнате появился человек с подсвечником.
– Ты что-то сказал, Степан Андреевич? – спросил голос.
– Отчего темно так?
– Дак ночь, Степан Андреевич. И на дворе непогода. Слышь, как вьюга завывает. Метель. Замело все. За воротами глаз не поднять. Бесовская ночь.
– Что с голосом у тебя, Иван Карлович?
– Я Карпов Петр Антипович – коллежский секретарь. Али позабыл, Степан Андреевич?
– Карпов? Но ты умер, Петр Антипович!
– Умер? Жив покуда, Степан Андреевич. И помирать не собираюсь.
– Но мне совсем недавно сказал про сие Иван Карлович Тарле.
– Быть не может того. Мы с Тарле вдвоем выбрались из Ведьминой гати. И ты отдал приказ Тарле возвращаться в Москву.
– Я? Но ты говоришь, что метель…
– Да то накануне было. Ты почти сутки спал после того.
– Не помню ни про какой приказ, Петр Антипович. Что стало со мной?
– Ты упал и ударился головой. Мы с Тарле прибыли в дом и Тит Ипатыч сказал нам, где искать тебя. Мы пришли и увидели, что лежишь ты у алтаря и большая рана на твоем затылке. А рядом никого.
– Проклятие. А с чем я Тарле послал на Москву?
– Дак узнать про твою жену Елизавету Романовну. Ты сказал, что кормилица старуха Лавреиха на Москве живет и поведает некие тайны.
– Совсем ничего не могу вспомнить, Петр Антипович. Совсем ничего.
– Да болен ты, Степан Андреевич. Местная стряпуха отвар тебе приготовила целебный. Выпей. Пока теплый.
Волков выпил и снова уснул.
Карпов поставил на столик чашу с питьем. Затем заботливо поправил одеяло надворного советника…
***
3
Москва
Москва 1732 год. Декабрь.
Дом Лавреихи.
Иван Карлович Тарле был удивлен, как живет простая кормилица. У старухи был каменный добротный купеческий дом в два этажа. Стены его были облицованы гранитом и перед входом красовались две фальшивые колоны.
– А палаты не хуже чем у самого Волкова. С каких таких прибытков шикует старуха?
Он постучал молоточком в двери. Не открывали долго. Затем отворилось небольшое окошко.
– Кого бог принес? – спросил старушечий голос.
Тарле ответил:
– Коллежский асессор Тарле по государеву делу!
– Ась?
Тарле повторил:
– Коллежский асессор Тарле по государеву делу!
–Чего? – переспросила старуха. – С закладом пришли?
–По государеву делу! – снова громко отчеканил Тарле. – Чиновник юстиц-коллегии!
–Ох, и напугал ты меня, батюшка. Никак в толк не возьму кто таков.
–Открывай старуха и все поймешь! Живо!
Хозяйка долго возилась с замками и засовами. Тяжелая окованная железом дубовая дверь, скрипя несмазанными петлями, отворилась. Перед чиновником предстала сгорбленная фигура старухи в поношенном и засаленном платье. На её голове был повязан старый плат.
–Проходи, батюшка.
Тарле вошел.
– Ох, и плащ у тебя дорог, господин.
– Прими! – Тарле скинул его.
Старуха повесила его на гвоздь, продолжая нахваливать ткань и мех.
– В горницу прошу, барин. В горницу.
Иван Карлович прошел в дом. В большой горнице было холодно. Камин не топили.
– Хозяйка где?
– Дак я и есть хозяйка, батюшка.
– С чего так не топлено? – спросил чиновник старуху.
– Да дрова дороги больно, барин. Откель денег взять?
– Заклады берешь, кочерыжка старая. А на дрова нет денег?
– Дак копеечка ныне не дорога. Коли по людям ходит, то подружку за собой ведет.
–Ты, стало быть, и есть старуха Лавреиха?
–Я, батюшка. Я самая.
Тарле сел на деревянный стул. Старуха примостилась на трехногом табурете.
–Я чиновник юстиц-коллегии. Прибыл к тебе, бабка, по государеву делу. А ты должна правдиво ответить на все мои вопросы.
–Ох, никак в толк не возьму, про что молвишь, батюшка. Откель прибыль-то? Бедна я. О прибылях токмо мечтать могу.
–Вот заладила про прибыль. Я по велению матушки-государыни! И дело срочное привело меня в твой дом! Скажи мне, бабушка, откуда у тебя такой дом?
– Ась?
– Дом у тебя откуда такой?!
– Да щедротами барыни моей.
– Щедротами? Щедро одарила тебя твоя барыня. Не слыхал до сих пор, чтобы так слуг одаривали. И за что такая честь тебе?
– Дак вскормила я барыньку свою. Она и пожаловала меня.
– Такими хоромами? Не делай из меня дурака, бабка. Ты, карга старая, ростовщичеством промышляешь. Заклады берешь. И денег тебе на те нужды надобно много.
– Чего говоришь, касатик, никак в толк не возьму, – затрясла головой бабка.
Тарле это надоело. И он решил действовать более жестко.
– Я чиновник юстиц-коллегии. Ты, видать, не знаешь, что сие значит?
– Не знаю, батюшка. Откель мне знать-то убогой? Прости дуру.
– Так я тебе сие знакомство организую. Нынче заберу тебя с собой в Приказ разбойный. А там имеются великие искусники. Они те все и растолкуют. Поручные палача страсть как любят с процентщицами толковать по душам.
– Что ты, касатик? Зачем в разбойный? Я чай не тать. За что меня в разбойный?
– Стало быть уши прочистило?
Тарле решил окончательно ошеломить старуху:
– По велению государыни императрицы и графа Бирена всех, кто касательство к сему делу имеют приказано брать за караул и ставить на пытку!
– Прости, касатик! Я все скажу, про что знать желаешь!
– Так бы и сразу! Ты кормилица была в дому секунд-майора Салтыкова?
– Я, батюшка. Вареньку выкормила. Я служила в их дому.
Тарле не понял ответа:
– Погоди! Какую Вареньку? Лизоньку.
– Я состояла в дому господина статского советника Арсеньева. И там дочку барина мово Вареньку кормила!
– Арсеньева? А что по дому Салтыкова?
– Дак это потом Варенька вышла замуж за Романа Салтыкова. А она, душа добрая, перед смертью своей отписала мне три тыщи рублев серебром. Отсюда и дом, и кое-какие денежки. С тех пор я здесь живу и в рост денежки даю.
– Так ты была в услужении у Арсеньевых?
– Точно так, касатик. У статского советника Арсеньева Ивана Кузьмича.
– А в доме у секунд-майора Романа Салтыкова?
– Дак стара я стала к тому времени, касатик. Какая из меня кормилица? Тогда, когда Варенька народилась, я молодая была. Да и не было у Вареньки моей деток. Бог не дал.
– А у Романа Салтыкова и могли быть дети незаконные?
– Про сие ничего не ведаю, касатик…
***
4
Москва 1732 год. Декабрь.
Дом генерал-поручика Арсеньева.
Иван Карлович отправился в большой московский дом отставного генерала Арсеньева Ивана. Сказывали, что он совсем недавно переехал из Петербурга в Москву.
Генералу было около пятидесяти лет, и служил он по квартирмейстерской части. Много чего за службу накопил и ныне жил на широкую ногу.
Чиновника он принял сразу. Знал, что действует Тарле по прямому приказу государыни императрицы.
– Готов, сударь, оказать любое содействие в вашем деле. Но право не знаю, чем помочь вам смогу.
– У меня вопросы касаемые Варвары Арсеньевой.
– Варвары? Но это странно, сударь. С чего это она вас заинтересовала?
– Сие касаемо дела, по коему я работаю по приказу государыни.
– Тогда я готов ответить. Что вы желаете знать, сударь?
– Она ваша сестра?
– Варвара?
– Да, Варвара Арсеньева.
– Мой отец покойный был старший брат её отца. Она вышла за Романа Салтыкова. Но отношений мы не поддерживали. Я служил в Петербурге. А Роман в Москве. Он, сударь, хоть и роду Салтыковых, но не прямой ветви, а побочной.
– А дети? – спросил Тарле.
– Дети?
– У вашей сестры были дети?
– Но я уже имел честь сказать, что виделись мы редко, сударь.
– Но вы не можете не знать были ли у Варвары дети?
– Не знаю ничего о детях её.
– Как? А Елизавета Романовна Салтыкова наследница имения и дома в Москве, где жила ваша сестра.
– Ах, вы про Лизавету изволите говорить? Дак моя сестра воспитала её как дочку.
– Значит Елизавета не дочь вашей сестры?
– Нет, сударь.
– Но её отец Роман Салтыков?
– Должно быть так.
– Что значит «должно быть», генерал?
– А то и значит, что я сего не знаю. Не мое сие дело лезть в дела салтыковские. Салтыковы ведь родня нынешней императрице всероссийской. Мать нынешней царицы Прасковья роду Салтыковых. Я в сие дело не полезу! Так и знайте, сударь. Мне неприятности не надобны.
– Но Роман Салтыков чинов больших не достиг. И царице Прасковье он седьмая вода на киселе.
– Но все же он роду Салтыковых!
– Я не могу вас понять, генерал. С чего вы не хотите ответить на мои вопросы? Что я такого у вас спросил, что могло вас напугать?
– Я не испуган, сударь. Я лишь ответил вам, что я не знаю с кем Роман Салтыков прижил свою дочь Лизу.
– А мужа Елизаветы вы знаете?
– Нет, сударь. Мы не встречались. Я уже сказал вам, что мы не особенно дружны.
– А что скажете, о кормилице в доме вашего дяди?
– Моего дяди?
– Вы сказали, что ваш отец старший брат отца Варвары Арсеньевой.
– Это так. Но я не знаю ничего о прислуге в его доме. Странные вопросы задаете, сударь. Могу ли я знать, кто и когда служил в доме секунд-майора44 Салтыкова?
– Я не про Салтыкова спросил вас, генерал. Вы не поняли меня.
– Так повторите свой вопрос, сударь.
Тарле видел, что генерал нервничает.
– Вы изволили сказать, что Варвара Асеньева ваша сестра? Ваш отец и её отец были братьями? Сие так?
– Да, сударь. Варвара моя кузина. Но вы ведь хотите знать про её кормилицу?
– Именно так, генерал. Кормилица в доме господина Арсеньева, которая выкормила вашу кузину Варвару.
– Я не могу вспомнить кто она. Но с сего вас заинтересовала служанка?
– Дело в том, генерал, что сия кормилица ныне дает деньги в рост и заклады принимает.
Генерала это удивило:
– Но для сего дела деньги надобны.
–Вот и я о том, генерал. И сказала мне сия женщина, что барыня пожаловала ей около трех тысяч рублей.
– Что? Лиза Салтыкова? Три тысячи? Сумма изрядная.
– Не Лиза, а Варвара, генерал. Лиза дочь Варвары Арсеньевой. По меньшей мере она считалась таковой. И я хотел бы знать, за что она проявила такую щедрость к бывшей кормилице.
– Брат моего отца не был богат. Я, конечно, не хочу сказать, что у него не было гроша за душой. Это не так. Деньги у него были. Он был не мот и не гуляка. Но подарить три тысячи! Это слишком.
– А за что она могла быть так благодарна Варваре?
– Этого я не знаю, сударь.
Тарле покинул дом генерала и сел в свои сани. Кучер погнал лошадей.
«А может дело именно в сем родстве? – подумал он. – Может некто противу государыни копает? Начали издалека. С чего это Волкова именно по следу жены направили? И с чего нас с Карповым вдруг отпустили? Надобно сей клубок распутать. Но слишком резво действовать не стоит. Арсеньев прав. Салтыковы родня государыне45».
***
Генерал Арсеньев не стал сообщать главного чиновнику. Лизавета Салтыкова хоть и не родная дочь его сестры Варвары, как говорили, но походит на неё лицом как две капли воды.
Жена его Дарья Ивановна спросила мужа:
– Сказал ему?
– Нет, – ответил генерал.
– А надобно было портреты ему показать! Варвары и дочки её Лизки!
– Нет! – вскричал генерал. – Я в сие дело лезть не стану. Сама понимаешь, что Салтыковы родня государыни! Мало что там у них произойдёт.
– Да ведь сей чиновник по именному повелению действует! Стало быть, сама государыня…
– Не стоит тебе лезть в эти дела, жена.
– Но что такого он просил тебя рассказать?
– Варвара моя кузина. И коли наше родство известно станет, то и меня к сему делу приплетут. А зачем оно нам?
– Дак сыщики уже на тебя вышли. И про родство знают.
– Но я в дела салтыковские не лезу, и лезть не стану. Какое мне дело до того чья дочь Лиза? И что нам за дело, что она и Варвара похожи? Мало ли на свете людей похожих?
– Но говорят, что сама Варвара и стала Елизаветой. От того и сходство меж ними.
– Кто сказал тебе сию ерунду?
– Люди говорили.
– Это было давно и сей вздор все позабыли.
– Но могут вспомнить!
– Нет, если ты престанешь болтать!
Дарья Ивановна пожала плечами. Генерал продолжил:
–Более никаких разговоров про портреты в моем доме. И ты не вспоминай про это, жена.
–Да ведь сей чиновник по именному повелению действует! Стало быть, сама государыня желает знать про те давние дела.
–Государыня интересуется тем, что произошло в дому Кантемира! Волков чиновник сыскного ведомства. Он ведет следствие. И все.
–Но тогда зачем этот чиновник от Волкова интересовался Варварой?
–Не знаю. Откуда я могу это знать?
–Волков кое-что знает. И не просто так он вышел на тебя, друг мой. Сей чиновник хороший сыщик. Про сие я верно узнала. Говорят, что он не сребролюбив и честен в отношении своего долга.
–И что с того? Мне какое дело?
– Рассказал бы все, и государыня оценила бы твое рвение и преданность. А так, коли узнают, что ты скрыл…
– Хватит! Я лучше знаю, что делать!
– Не думаю, что ты прав, мой друг.
Дарья Ивановна ушла из комнаты, оставив мужа одного…
***
5
Имение Кантемиров.
Комната, выделенная Степану Волкову.
Волков открыл глаза. На этот раз свет солнца пробивался сквозь узкое окошко его спальни. Рядом не было никого. Он откинул теплое меховое одеяло и встал с кровати.
В комнату вошел коллежский секретарь Карпов.
– Степан Андреевич! Ну, слава богу!
– Петр Антипович? Помоги мне.
Карпов подал ему руку, и они прошлись по комнате.
– Сильно меня приложило.
– Лекарь говорил, что вы можете помереть. С неделю лежали. Знахарку звали, и она вам отвары готовила. Говорила, что побывали вы в проклятом месте. Потому ваша жизненная сила и ушла.
– Чувствую себя совершенно разбитым. Помоги мне сесть.
Карпов подвел его к кровати. Он помог надворному советнику. Затем сказал:
– А ваш приказ я выполнил.
– Приказ?
– Вы приказали мне ту самую черную молельню осмотреть. Я сие сделал.
– И что там?
– Ни одного тайного хода. Никаких потайных дверей.
– Значит тот голос, что я слышал, не был голосом живого человека?
–Про то ничего сказать не могу.
–Я могу поручиться, что слышал голос и говорил с ним. И даже нечто показалось мне в этом голосе знакомым. Словно я ранее слышал его. Но вот где слышал?
–Но вы не сказали, Степан Андреевич, чей голос был мужской или женский?
–А вот в этом еще одна странность, Петр Антипович. Иногда мне казалось, что говорит мужчина. А иногда голос становился мягким и звонким, словно говорила женщина.
–Тогда возможно и не было голоса, Степан Андреевич?
–Как не было?
–Возможно, что все только в голове у вас было? Я с подобным сталкивался, Степан Андреевич.
–Уж не в сумасшедшего ли ты рядишь меня, Петр Антипович?
–Нет, что вы, Степан Андреевич. Я не про то. Бывало так бесы с человеками играют. От того и голоса их кажутся знакомыми.
–Но если голос в моей голове токмо был, то откуда он знал все о вас с Тарле? Нет. Здесь дело посложнее.
–Я иную странность заметил, Степан Андреевич. И тоже весьма и весьма интересную.
–Какую, Петр Антипович? – спросил Волков.
–Нас с Иваном Карловичем держали в «Ведьминой гати».
–Это я знаю. И что с того?
–Казалось мне, что сия гать далеко отсюда. Долго я добирался до неё. В первый раз мой кучер долго кружил по окрестностям.
–И что?
–А то, что потом, когда нас отпустили, оказались мы в имении быстро.
–Быстро?
–Правда связали нас по рукам и ногам и головы мешками закрыли. Тарле спал, ибо опоили нас сонным зельем перед тем. Но я то зелье не пил. Для виду только. Затем выплюнул.
– И?
– В пути мы были не больше получаса.
– Значит сие место рядом?
– Да. Вчера я исследовал местность и нашел старый домик. В версте отсюда. И нашел там мой платок, что я в сене спрятал.
– Вы были неподалёку от имения? – удивился Волков.
–Именно, Степан Андреевич.
–Но с чего тогда разговоры о таинственной «Ведьминой гати», что скрывается где-то в лесах? Ведь не просто так все это придумали. В этом есть смысл.
–И кому сия комедия потребна?
–Тит Ипатыч! – сказал Волков. – Надобно сего управителя барского допросить. Он говорил, что знает, где «Ведьмина гать».
–Сделаю, Степан Андреевич.
Но отыскать управляющего не удалось. В доме его не было. Искали в деревне и тоже не нашли. Он словно сгинул, как его и не было…
***
Карпов после этого посетил дом сельского священника отца Михаила. Но и того не застал. Сказала служанка, что де уехал батюшка с неделю назад на Москву. Да покуда не возвернулся обратно…
***
Тит Ипатыч скрылся в тайном домике. И про сие место окромя него мало кто знал среди слуг в имении. Здесь все было приготовлено и одежда, и немного денег в подполе припрятано, и запас припасов. Ипытыч припер сюда бочонок романеи, да водки гданской, да медов местных, что в их имении делали. Так что сидеть можно было хоть год, и никакая ищейка не надет тебя.
Там его навестил нужный человек. Уж он знал о сем убежище, не хуже самого Ипатыча. Этот человек по долгу своей службы должен был быть в курсе всего.
Трижды постучал в двери. Тит отворил, узнав тайный знак.
– Здравствуй, Тит. Ты, я вижу, устроился хорошо.
– Припас кое-чего на черный день. Желаешь водки выпить?
Но пришедший не обратил внимания на предложение хозяина. Он спросил о своем:
– Сбежал, Ипытыч?
– А что оставалось?
– Ежели человек дурак, то сие до гробовой доски, Ипатыч.
– Ты про что? В толк не возьму.
– Ты дураком не прикидывайся, Ипатыч. Тебе известно, про что я говорю.
– Ты меня винишь? Так я тебя понял?
– Прознал Карпов про наши игры с гатью. А как прознал? Я сколь раз говорил, что все надобно в тайне держать? Но куда там! Разве вы дело способны нормально сделать?
Ипатыч стал оправдываться:
– Это от того, что холопы дело делали спехом и без внимания.
– А ты на что? Отчего Карпов не заснул? Отчего он свой платок там оставил, а ты его не нашел?
– Не досмотрел, – сказал управляющий.
– То-то что не досмотрел. А таких ошибок нам не простят, – сказал человек. – Знаешь, что с нами могут сделать?
– Как не знать. Спаси нас Господь от напасти.
– Волков как узнал про гать, сразу за тобой послал. Но ты молодец, что сбежал вовремя.
– Дак не сказал бы я ему ничего.
– Не сказал бы? Это Волков. Не кто-либо. Сей господин знает как следствие вести. Но дело сейчас не в этом, Тит.
– А в чем?
–Наш хозяин не желал открытия секрета гати. Она еще была ему нужна. Сколь много сию легенду создавали мы в здешних местах. Многие проезжие господа тот лесок десятой дорогой обходили. А ныне что? Ныне Волков заявил, что нет никакой «Ведьминой гати».
–Холопишек наказать следует.
–Наказать слуг? Тит, ты должен был за ними следить.
–Прости меня.
–Я-то прощу. Но как быть с хозяином?
–Отслужу! – взмолился Ипатыч.
–Это верно, Тит. Ты еще делу нашему послужишь.
–Готов послужить хозяину.
– И послужишь. В том могу тебя заверить.
– Как? – спросил управляющий. – Чего делать надобно?
– Скоро Волков на Москву отбудет.
– И мне за ним ехать?
– Тебе? Нет, Ипатыч. Для тебя иная служба уготована.
– Какая?
– Мертвяком послужишь.
– Не возьму в толк, что…
Человек всадил длинный нож Титу в сердце. Лезвие прошло меж ребрами точно. Знал куда бить…
***
Волков все осмотрел лично в домике, где держали чиновников. Место было отличное для того, чтобы скрыть там неугодных людищек. Слава о сем доме ходила худая и потому никто туда без надобности не совался. Получалось, что раскрыли они тайну «Ведьминой гати».
– Видишь, как все обернулось, Петр Антипович? Но не один сей Тит Ипатыч здесь дела делал. Сбежал вовремя. А кто сообщник его? Мы не знаем. А может и не один у него сообщник.
– Хорошо если жив Ипатыч. Можно было бы его взять в Москву
– В приказ? Нет, Петр Антипович. Он управляющий в доме князя Кантемира. Шум нам не надобен.
– Дак его еще сыскать надобно, Степан Андреевич. Это я так сказал.
Волков не мог всего рассказать Карпову. Сейчас он не верил до конца ни ему, ни Ивану Тарле. Ведь не помнил он, как послал Тарле в Москву. Но зато помнил, как сказал ему Иван Карлович о смерти Карпова. Как может быть такое? Только если его хотели обмануть и запутать. Но стоит вопрос – кто?
Карпов продолжил:
– Думаю, Степан Андреевич, что не мог далеко уйти Тит Ипатыч от имения. Он же здесь всем управлял и для себя место подготовил.
– Возможно, так и есть, Перт Антипович.
– Так надобно слуг опросить.
– Опросим, – согласился Волков.
– Поймать его надо. Сей Ипатыч многое нам рассказать сможет. От него ниточка и потянется.
– Попробуем, сударь.
***
В имении в отсутствие управляющего всем стал заправлять капитан-исправник Осипов. Такая была договоренность с князем Константином Кантемиром. Много был дружен Осипов с Ипатычем и потому дела имения знал.
Чиновники застали Осипова в кабинете князя. Там он разбирал бумаги.
– Господин Осипов? – Степан был удивлен.
– Это я, господин Волков.
– Вы разбираете бумаги имения? А позвольте спросить…
Осипов перебил надворного советника и сказал:
– Я ныне здесь распоряжаюсь именем князя Кантемира.
– Вот как? И когда князь дал сие распоряжение?
– Сие было оговорено заранее, сударь. Коли случится, что с управляющим, то его место займу я, до назначения нового управляющего. А князь ныне за границей обретается. Да и власть я здесь представляю и не дам слугам озоровать. За людишками пригляд надобен.
– Но в Москве младший брат князя Антиох Кантемир. Может вам с ним связаться? – предложил Карпов.
Осипов надменно ответил чиновнику:
– В том нет надобности. Имение Архангельское принадлежит его сиятельству князю Константину. Брат его никакой власти здесь не имеет. А вам, господа, ежели надобно, я велю выделить лошадей и сани дабы до Москвы добраться могли.
–Но наши дела в имении не завершены! – ответил Волков капитан-исправнику.
–Неужели есть еще что-то, сударь, куда ваши чиновники носа не сунули? И что за то время узнать смогли?
– Мы с господином Карповым здесь по именному повелению государыни! И вам не следует забывать о моем чине, сударь!
– Сударь! – Осипов поднялся из-за стола.– Ныне я исполняю обязанности управляющего и должен подумать об интересах князя Кантемира. И чин ваш здесь не поможет. Ибо мне отвечать за все. А крестьяне совсем распустились. Тоже могу сказать и о слугах в барском доме.
– Не хотите ли вы сказать, что гоните нас? – спросил Волков.
– Нет, сударь. Но я бы попросил вас делать ваше дело более расторопно. Тем более что и указ государыни о том говорит.
Карпов был возмущен наглостью Осипова:
– А вы нам не указывайте, как наши дела делать, сударь! Вы сами, что сделали, дабы отыскать управляющего беглого?
– Вверенные моей команде солдаты уже ищут пропавшего, сударь!
– А что можете сказать по поводу моего заточения и заточения господина Тарле? Здесь на нас было совершено нападение и нас лишили свободы.
– И сие дело мною разбирается, господа. И виновные будут найдены и наказаны.
